Введение
Характеризуя географические особенности Астраханского края, А. Олеарий, Я. Стрейс, К. де Бруин, И. Кирилов и другие путешественники и писатели XVII — начала XVIII в. прежде всего отмечали отсутствие там пашенного земледелия и снабжение населения привозным хлебом. Но на левом берегу Волги простирались прекрасные луга, позволявшие разводить лошадей и скот. В пойме Волги хорошо росли бахчевые и садовые культуры, виноград. Особенно подчеркивали современники обилие в крае рыбы: белуг, осетров, севрюг, стерлядей, судаков, сазанов и прочих пород. Другим богатством края была соль, добывавшаяся во многих разбросанных в окрестностях городов озерах. Развитию края способствовал и волжский речной путь — важнейшая магистраль, по которой шло движение товаров, производившихся и добывавшихся в разных частях России и ввозившихся с Востока.
Из-за отсутствия в крае пригодных для зернового хозяйства земель крестьянского населения там не было, а поместно-вотчинное землевладение не сложилось. Русское население обитало исключительно в городах и небольших промысловых поселках в их округе, а степи населяли юртовские татары, калмыки и другие кочевники. В городах наиболее пестрый национальный состав был в Астрахани и Терках, где кроме русских селились выходцы из восточных стран и с Кавказа.
Значительный отпечаток на города края накладывала их близость к границам Русского государства. Из-за недостаточно четко установленных границ в окрестных степях можно было встретить не только русских, но и нерусских подданных (каракалпаки, кумыки, крымские и кубанские татары, кабардинцы), некоторые из которых были подвластны Турции или Крымскому хану. Они не только мирно кочевали в степях, но и совершали военные набеги на русские земли. Рейды их отмечали как в XVII в., так и в первой четверти XVIII в., в 1711, 1715 гг. и позже. Особенно сложной была обстановка в районе Терок из-за постоянного вмешательства Турции, всячески тормозившей попытки России укрепить свое влияние в этом районе. В течение всего периода существования Терок Турция восстанавливала против русского населения отдельных кабардинских владельцев, ногайских мурз и кубанских татар, поощряя и инспирируя их вторжения в пределы России. Колеблющиеся позиции по отношению к России занимали и юго-восточные соседи Терок — дагестанские кумыкские княжества, владельцы которых подвергались влиянию Персии и Турции. Эта обстановка заставляла сооружать в городах мощные укрепления и содержать там значительные гарнизоны. Наказы городским воеводам 1667, 1689, 1698 гг. и более поздних лет всегда содержали статьи, которые предписывали им сугубую внимательность в отношении соседей. В частности, в 1697 г. терскому воеводе М. А. Волконскому предписывалось, осмотрев городские укрепления, «земляные порухи поделать земляным же валом и всякими крепостьми, чтоб все было прочно» и чтоб «в приходе воинских людей быть надежно и бесстрашно». Жить в городе предлагалось «с великим бережением неоплошно и вестей всяких проведывать от пограничных государств и от ногай и от кумык и от черкес и от всяких воинских людей... чтоб им безвестным не быть, а на городе и на остроге в день и в ночь караулы б были крепкие и объезжие сторожи были по вся дни... чтоб воинские люди... к Терку городу безвестно не пришли и дурна какова не учинили»1. В начале XVIII в. вооруженные стычки с кубанскими татарами происходили в районе Терок почти каждый год, а весной 1708 г. город был захвачен и сожжен. В 1720—1721 гг. участились набеги персидских подданных — ногайских татар и кумыков, которые, по выражению астраханского губернатора А. П. Волынского, начали «явную войну» против Терок и гребенского казачества2.
Наказы городским воеводам предписывали им осторожность даже в обращении с кочевниками (из-за неустойчивости их политической ориентации), входившими в состав Русского государства. Калмыков, например, запрещалось допускать в города для торговли, а от юртовских татар систематически требовали подтверждения присяги на верность и заложников. Тревожную обстановку в степях усиливали и отряды «воровских казаков» с Дона, нарушавшие нормальное функционирование промыслов и транспорта. Опасность нападений кочевников и «воровских казаков» была настолько реальной и обычной, что в 1680—1690 гг. владельцы судов снабжали своих работников оружием и нанимали дополнительную охрану. Зимой торговые караваны сопровождали стрельцы. В 1696 г., боясь «воровских казаков», астраханский воевода запретил добычу соли на озерах, а в 1697 г. появление калмыцких улусов под поселком Басарга вынудило жителей не выходить за пределы городка.
Во время набегов кочевники не только наносили ущерб хозяйству горожан, грабя их имущество, промыслы, торговые караваны и угоняя скот, но и уводили с собой людей. Захваченных мужчин, женщин и детей они продавали на невольничьих рынках Турции и Крыма, Хивы, Бухары и других городов Востока. Кочевники захватывали людей и при мелких налетах на городские окрестности.
Правительство, заинтересованное в охране южных границ и нормализации обстановки в Нижнем Поволжье, всячески стремилось упрочить свое влияние на нерусские народы, используя самые различные методы воздействия на них. Поскольку основными форпостами этого влияния были города, оно оказывало им постоянное внимание. На политику правительства влияли и его фискальные интересы, так как оно получало большие доходы от обложения торговли и местных промыслов. Поэтому оно следило за состоянием городов и поощряло рост их населения.
Говоря об условиях существования городов Астраханского края, нельзя не отметить одной особенности, имевшей резко отрицательное влияние на их рост. Это постоянная подверженность эпидемиям чумы, временами настолько опустошавшим местное население, что города оказывались в крайне тяжелом состоянии.
Таким образом, условия существования городов Астраханского края были весьма своеобразными и отличались от условий, в которых находились другие города России. Что касается их правового статуса, то на них распространялись все особенности городской структуры того времени и все формы эксплуатации городского населения феодальным государством. Поэтому там складывались типичные для русского города эпохи позднего феодализма социально-экономические отношения, а сами города органически включались в состав Русского государства.
Как и другим исследователям истории Поволжья, автору постоянно приходилось сталкиваться с печальным фактом гибели архива приказа Казанского дворца, здание которого сгорело в начале XVII в., в частности с гибелью основных массовых источников по истории городов. В связи с этим пришлось довольствоваться материалами, отложившимися в фондах других центральных и местных учреждений. В ходе работы выяснилось, что лучше обеспечены источниками 70—80-е гг. XVII в. и конец первой четверти XVIII в., точнее его 20-е гг., менее обеспечены — конец XVII — начало XVIII в. и плохо обеспечены — 1710-е гг. Наибольшее количество актов XVII — начала XVIII в., содержащих сведения о населении городов Астраханского края, сохранилось в делах Астраханской приказной палаты в архиве Ленинградского отделения Института истории Академии наук СССР, в Центральном государственном архиве древних актов в Москве и в архиве Астраханской области в Астрахани. Пограничное положение Астрахани и Терок определило их постоянную связь с Посольским приказом, а поэтому ряд актов по истории изучаемых городов отложился в разных частях фонда Посольского приказа в ЦГАДА. Материалы конца первой четверти XVIII в. отложились главным образом в фондах центральных и местных учреждений и коллекциях ЦГАДА и ААО. Среди них можно выделить фонды Астраханских губернской и воеводской канцелярий, Астраханской и Царицынской крепостных контор, Астраханской таможни, Камер-коллегии, коллекции: таможенные книги, ревизские сказки и др. Отдельные акты из названных фондов публиковались в разных сборниках документов, но основная масса их была обнаружена в ходе архивных поисков. Что касается литературы, то она немногочисленна, и высказывания отдельных авторов по конкретным вопросам темы, принимая во внимание структуру монографии, затрагиваются в самих очерках.
1 ПСЗ, т. III, № 1585.
2 ЦГАДА, ф. 9, стд. 2, кн. 54, л. 656—658.
Вперёд>>
