Церковные люди и феодально-зависимое население городов
В XVII в. епархия еще имела право беспошлинной добычи соли и рыбные промыслы, а поэтому держала штат рыбных ловцов (в конце века их было почти 100 человек) и наемных работников. В 1700 г., когда духовенство потеряло право распоряжаться своими доходами, и после указов 1704 г. о передаче промыслов в казну доходы митрополичьего дома упали. В 1707 г. Монастырский приказ отпускал на его расходы всего 506 руб. 50 коп., из которых на жалованье служителям приходилось 331 руб. 50 коп. да хлеба по 544 четверти ржи и овса и 103 мешка муки. Митрополит был вынужден значительно уменьшить служителям жалованье, а частично и вовсе его отнять. Но число служителей не сократилось: они дорожили положением беломестцев, освобождавшим их от посадского тягла, а поэтому продолжали оставаться при дворе митрополита даже без жалованья, живя за счет побочных занятий. В одном из актов того времени сохранилось известие, что «те церковники кормятся ремесленною и другою своею работою, займуючи у русских людей и у иноземцев деньги и покупая, и в долг до испродажи с поруками имая, по ватагам и на рыбных исадех рыбу и иные недорогие товары продают, из малых прибытков, для прокормления своего».
Учитывая поведение и деятельность митрополита Самсона в пользу правительства в грозные дни восстания 1705—1706 гг., местная администрация не посягала на его людей, и штат митрополичьего дома долго сохранялся без изменений. Лишь в 1720 г. А. П. Волынский вынудил преемника Самсона митрополита Иоакима уменьшить его до 30 человек47. Однако к 1725 г. число митрополичьих служителей и их родственников, без детей боярских, снова возросло до 57 человек. Среди них были 10 звонарей, каменщик, кузнец, 2 столяра, 2 повара, 2 портных, оконишный мастер, конюхи и др.48. Таким образом, митрополичьи служители существовали в Астрахани всю первую четверть XVIII в.
Кроме того, влиятельный митрополит Самсон, вопреки Соборному Уложению 1649 г., продолжал принимать закладчиков, оказывая им всяческое покровительство. Дело о переводе их в посад также возникло только в 1720 г., когда оно было возбуждено бурмистром Ф. М. Губановым. Из дела видно, что у митрополита было 43 закладчика (8 посадских людей, 8 стрелецких сыновей, 5 записных ремесленников, 5 крестьян, 4 сына работных людей, 5 детей мелких церковнослужителей, сын сотника, сын пушкаря, сын воротника, 4 крещеных «иноземца» и 1 «не помнящий родства»). Частично это были уроженцы Астрахани, частично «сходцы». Из них 12 числились сторожами, 7 — звонарями, 1 — истопником, 1 — пономарем, а дворцовый крестьянин села Плеса Костромского уезда В. Артемьев, проживший в Астрахани 30 лет, с 1717 г. получил звание митрополичьего дворянина49. Таким образом, всего связанных с митрополичьим домом до 1720 г. было почти 150 человек.
К числу лиц, подведомственных церковным властям, относились также «святейшего патриарха крепостные крестьяне, которыя живут в Астрахани домами своими». В 1698 г. их насчитывалось 29 человек. Иногда их называли патриаршими бобылями. Появление в Астрахани патриарших крестьян было связано с необходимостью обслуживать весьма обширное патриаршее хозяйство. В XVII в. патриарху принадлежали учуги Камызяк и Чаган. В Астрахани у патриаршего дома был большой «зимовой двор», где сосредоточивались запасы рыбы и рыбопродуктов, мука, крупа и зерно, привозившееся на жалованье патриаршим людям; здесь хранились рыбные снасти, различные металлические изделия, канаты, веревки, паруса и другие необходимые в рыболовецком и речном хозяйстве припасы. Там же находились причалы для рыбных и соляных стругов. Управлял патриаршим хозяйством в конце XVII в. «домовый учужный приказчик». В помощь ему присылали патриарших дворян и приказчиков. Кроме постоянно живущих в Астрахани патриарших крестьян там находились крестьяне, присылавшиеся временно для разных работ50. В начале XVIII в. патриаршее промысловое хозяйство продолжал вести Монастырский приказ.
Численность белого и черного духовенства в городах Астраханского края определялась числом существовавших там церквей и монастырей. Поэтому белого духовенства там было немного. Только в Астрахани, по данным учета 1719 г., жили 29 священников и 12 дьяконов. Но мелких служителей церквей (дьячков, пономарей и их родственников-мужчин) там насчитывался 61 человек. Кроме них при каждой церкви были звонари и сторожа51. Численность черного духовенства была гораздо выше. В Астрахани только в Троицком монастыре жили до 170 монахов. По нескольку десятков человек было и в трех других астраханских монастырях. Имелись монахи также и в Терках и Царицыне52. По мимо монахов, у всех монастырей был штат служителей, примыкавших по своему положению к митрополичьим служителям. Всего в Астрахани было не менее 500 людей, подведомственных церковным властям. Если само духовенство не занимало видного места в городской экономике, то многочисленные «церковные служители» значительно расширяли слои мелких городских ремесленников и торговцев.
Присутствие в городах края людей, подведомственных церковным властям, было типичной особенностью феодального города. Их жизнь в городах свидетельствует, что процесс ликвидации белых слобод вовсе не завершился в ходе посадского строения 1649—1652 гг. Живучести белых дворов способствовало то, что церковные власти еще сохраняли ряд привилегий, продолжали владеть в городах землей и не упускали возможности закреплять за собой людей хотя бы путем привлечения их на церковную службу.
В известной степени существованию в городах категорий феодально-зависимых людей способствовало и присутствие там дворян. Правда, в городах Астраханского края дворян было немного. Численность их определялась количеством дворянских служебных мест в гарнизонах и учреждениях, так как из-за отсутствия пашенных земель поместного дворянства там не было. Из 48 дворян, перечисленных в списке 1719 г., поместья и вотчины числились только у двух, неместных уроженцев53. Местные же дворяне получали лишь огородные и сенокосные участки, да жалованье в зависимости от занимаемых должностей. Однако активно участвуя в местной торговле и промыслах, дворяне городов Астраханского края испытывали нужду в людях для своего разветвленного хозяйства. Применяя наемный труд, многие из них имели и крепостных. Как известно, до I ревизии дворовые люди никакому учету не подлежали и установить их численность в Астрахани в конце XVII и начале XVIII в. не удается.
В 1719 г., при первичном учете душ мужского пола, у 48 астраханских дворян было зарегистрировано 95 дворовых людей. Но эти данные явно недостоверны. Из книги «семигривенного сбора» 1725 г. видно, что только у 29 дворян оказалось 135 дворовых людей. При сравнении данных списка 1719 г. и книги 1725 г. выясняется, что некоторые дворяне первоначально давали весьма неточные сведения. Так, В. Янов в 1719 г. вообще не показал у себя крепостных, а в 1725 г. их у него было выявлено трое. А. Ивановский в 1719 г. указал одного, а их оказалось 4, М. П. Смирнов назвал двоих, а в 1725 г. у него имелось 7 крепостных. Поскольку в Астрахани в это время насчитывалось более 60 дворян, причем 29 из них владели 135 крепостными, то естественно предположить, что у всех дворян крепостных было значительно больше. Владели крепостными и приказные служители, духовенство и представители посадской верхушки. В 1725 г. у 26 канцеляристов было 28 дворовых людей. Священник П. Никифоров имел 6 крепостных. Посадский человек И. Ф. Крюков купил 3, а у В. А. Лоскутова их было 13 человек. Жили купленные люди и у посадских В. Прянишникова, А. Палкина и др.54.
Крепостных приобретали у приезжих дворян или в «верховых городах». Таких сделок в самой Астрахани совершалось несколько десятков в год. В 1724 г., например, там заключили 38 сделок, в ходе которых были куплены 42 мужчины и 36 женщин, не считая детей. Известны их продавцы: 29 дворян (26 приезжих), 4 канцеляриста и вдова звонаря. Купили крепостных 18 дворян, 4 канцеляриста, купец гостиной сотни и 7 посадских людей55. Встречались дворовые люди и в других городах. В Царицыне в 1725 г. было учтено 15 дворовых, но это число явно не точное, так как только один капитан А. Турчанинов имел 7 человек. У красноярцев в том же году числилось 7 дворовых людей. Среди крепостных встречались и русские, и представители кочевников. У царицынского стрельца А. Изрядного был «купленный калмыченок», а у И. Квасницына жил «киргиз-кайсак»56.
К крепостным людям присоединялись кабальные холопы, которых во всех городах края было много. Владела ими не только городская верхушка, но и посадские люди среднего достатка, записные садовники и рыбные ловцы, певчие, отставные служилые люди и др. Распространение кабального холопства в городах края было тесно связано с развитием там наемного труда. Большая потребность в рабочей силе привлекала туда множество людей, не имевших квалификации. Многие соглашались на низкий заработок, а затем оказывались в долгах и давали на себя и членов своих семей жилые записи. Для предпринимателей же кабальное холопство было одним из способов получить дешевую и постоянную рабочую силу. Особенно охотно заводили кабальных холопов владельцы мастерских, где работа не носила сезонного характера. Год работы должника оценивался крайне низко — 1—2 руб. в год, а работа детей погашала лишь проценты57. Частые упоминания источников о кабальных холопах и их разновременность говорят не только о распространенности явления, но и о постоянном пополнении этой группы людей. Кабальное холопство прослеживается в течение всего изучаемого периода, что свидетельствует о большой устойчивости этого института. К сожалению, источники не позволяют даже примерно выяснить общую численность кабальных холопов, так как никаких сводных данных о них не сохранилось.
47 См.: Саввинский И. Указ. соч., с. 81, 87—88.
48 ААО, ф. 394, оп. 1, д. 90, л. 19—26 об.
49 ЦГАДА, ф. 293, оп. 1, д. 3, л. 2—9.
50 ЛОИИ, ф. 178, карт. 99, д. 176; ЦГАДА, ф. 235, оп. 2, д. 84, л. 257, 302,
51 ЦГАДА, ф. 350, д. 5545, л. 226—269.
52 См.: Саввинский И. Указ. соч., с. 91—93.
53 ЦГАДА, ф. 350, д. 5545, л. 245-259.
54 ЦГАДА, ф. 350, д. 5465, л. 55, д. 5549, л. 245—259, ф. 615, кн. 527, л. 10, 72—73, 95 и др.; ААО, ф. 394, оп. 1, д. 90, л. 1—13.
55 См.: Голикова Н. Б. Торговля крепостными без земли в 20-х гг. XVIII в. — ИЗ, кн. 90. М., 1972, с. 309, 311.
56 ААО, ф. 394, оп. 1, д. 90, л. 95, 97; ЦГАДА, ф. 615, кн. 12 620, л. 1 об., кн. 12 621, л. 102 об., 118—119.
57 См.: Голикова Н. Б. Наемный труд..., с. 164—165, 168.
<< Назад Вперёд>>
