Формирование и развитие восточных колоний в Астрахани
Главной предпосылкой образования восточных колоний Астрахани было развитие торгового обмена, но немалое влияние на их рост оказывала и обстановка в тех странах, откуда приходили в Россию люди. А. И. Юхт отмечал, что переселение армян в значительной степени определялось тяжелым положением армянского народа. Испытывая в условиях персидского и турецкого владычества не только сильную эксплуатацию, но и национальный и религиозный гнет, многие армяне искали выход в переезде в Россию5. Среднеазиатские купцы оседали в Астрахани в периоды ожесточенных столкновений между кочевниками среднеазиатских степей, когда караванные дороги становились практически непреодолимыми. Пополняли колонии и рабы, бежавшие из татарского, калмыцкого и кубанского плена, получавшие в Астрахани освобождение от рабского состояния. Развитию астраханских колоний способствовала и политика России по отношению к восточным купцам и переселенцам.
В первой половине XVII в., когда Русское государство после пережитых внутренних и внешних потрясений особенно остро нуждалось в деньгах и когда Балтийское побережье было для него потеряно, правительство всячески стремилось стимулировать восточные связи. Видя в восточной торговле один из важных источников дохода, оно активно поощряло приезды восточных купцов и проводило в отношении их покровительственную политику. В документах 1620—1628 гг. не раз подчеркивалось, чтобы местные воеводы хорошо устраивали приезжих восточных купцов, «которые учнут приезжать в Астрахань со всякими товары», говорили им «накрепко», чтобы они и впредь «в Астрахань торговать ездили» и беспрепятственно пропускали их вверх по Волге» «в Казань или в иные городы»6.
Покровительственная политика правительства привела к увеличению числа купцов, приезжавших в Астрахань, а армяне даже обратились к русской администрации с просьбой построить для них отдельный Армянский двор. К 30-м гг. XVII в. он уже существовал. Одновременно складывается и индийская колония. Это видно из отписки воеводы Ф. Куракина от января 1649 г., где упоминается Индийский двор, на котором жили 26 индийцев, поселившихся в Астрахани, «лет по 20 и больше». Один из них Сутур Кедеков в своей челобитной писал, что выехал в Россию и поселился в Астрахани вместе с семьей в 1622 г. Политика русского правительства производила на индийцев самое благоприятное впечатление, особенно при сравнении с персидскими порядками. С. Кедеков, беседуя в Москве с дьяком Н. Чистым, отметил, что, кроме толмача Девлета, ни в Астрахани, ни в Казани ему «обид никаких ни от кого не было и торговать ему дали повольною торговлею ... пошлину имали прямую и отпускали ево везде без задержания». «И тот де индиец, — подчеркивалось в записи Посольского приказа, — тому гораздо подивился, что ему нигде обиды нихто ничего не учинил ... не как в Кызылбашех». Кедеков сообщил также, что после его рассказов о русских порядках в Астрахань сразу приехали 25 индийцев7.
Н. Н. Пальмов, а за ним и А. И. Юхт высказывали мнение, что Индийский двор существовал в Астрахани уже в 1625 г. Но как правильно заметил Н. М. Гольдберг, просьбу о постройке двора индийцы подали только в феврале 1647 г., а его строительство завершилось к маю 1648 г. Выполнение просьбы индийцев сопровождалось предписаниями воеводе, чтобы «к индейцом торговым людем держали ласку и береженье сверх иных иноземцев, чтобы их и впредь к нашей государской милости приучить, а не отогнать», а также, чтобы им «никаких обид и насильства и убытков не чинили». В 1649 г. в Астрахани официально постоянно жили 26 индийцев, но сами они утверждали, что их живет там «человек с 50 и больши». Очевидно, они включали в это число своих родственников и слуг8.
Не меньше населения было и в других астраханских колониях. Их рост доказывает сравнение данных повальных обысков 1616 и 1649 гг., проводившихся в связи с жалобами на администрацию. В 1616 г. среди допрошенных указывалось 19 жителей Гилянского двора, 7 жителей Бухарского двора и отдельно 7 армян — всего 33 человека. В 1649 г. были допрошены 70 нерусских жителей Астрахани9. Правда, в это число входили головы, мурзы, сотники и пятидесятники юртовских татар, но не включались армяне и индийцы. Юртовских же татар среди допрошенных было не более трети. Остальные были обитателями Гилянского и Бухарского дворов. Таким образом, число их жителей с 1616 г. значительно увеличилось.
Среди жителей Бухарского двора были выходцы не только из Бухары, но и из Хивы. В 1647 г. воевода писал в Москву, что в Астрахань прибыл хивинец Ших-баба, который обещал своему хану вернуть в Хиву «тех юргенских торговых людей з женами их и з детьми и со всеми их животы», которые «живут в Астрахани на твоем государеве имени»10. Во второй половице XVII в. астраханские колонии продолжали расти. До издания Новоторгового устава их жителей можно было встретить в Москве, на Макарьевской ярмарке, в Казани, Ярославле и других городах России, а количество их товаров резко увеличилось. Но проникновение на русский рынок восточных купцов вызвало протест русского купечества и его борьбу за ограничение их прав. Одним из первых ее результатов был в 1665 г. указ правительства, который запрещал как иностранным купцам, так и «астраханским жильцом», бывавшим в Москве, торговать там в розницу11.
С 1667 г. по Новоторговому уставу «кызылбаши, индейцы, бухаряне, армяне, кумыки, черкасы» и «астраханские жильцы иноземцы», как и европейские купцы, должны были при выездах за пределы Астрахани платить при продаже и закупке товаров двойные пошлины. Им также запретили розничную торговлю вне Астрахани, посещения ярмарок и скупку золотых и серебряных монет. Был значительно усилен и таможенный контроль. В 1672 г. таможенному штату было предписано «безотходно» быть при выгрузке, проверке и клеймении товаров, окладывать выявленные «сверх выписи» товары двойной пошлиной, а в случае протестов конфисковывать их. Таможенные посты были организованы на дорогах «чрез горы мимо Терка и не захватывая Терка», чтобы товары не попадали в татарские юрты, минуя таможни. Все торговые сделки подлежали регистрации, были отменены и льготы татарским и кабардинским князьям и мурзам, имевшим тарханные грамоты на право беспошлинной торговли12.
В 1673 г. в Астрахани было решено построить вместо старого Индийского двора новый и сконцентрировать там торговлю гилянских, индийских и бухарских купцов. После постройки нового двора выяснилось, что разместить там всех купцов не удастся и новый двор был оставлен индийцам, а остальным отвели место на Татарском базаре. Тогда же воеводе было приказано старый Бухарский двор «свесть в юрты и устроить им двор, где пристойно, а гилянцев и индейцов свести и поставить им дворы, где пристойно ж, в деревянном городе, не блиско церквей божиих»13. Так сложились Агрыжанская, Гилянская и Бухарская слободы, но индийцы частично остались жить в лавках своего гостиного двора.
Меры по усилению таможенного контроля и новое законодательство не остановили развития астраханских колоний. Введение Новоторгового устава оказало на них даже скорее положительное, чем отрицательное воздействие, так как Астрахань стала единственным русским городом, где восточные купцы могли платить минимальную пошлину по 10 денег с рубля, продавать товары не только оптом, но и в розницу, а также производить на наиболее льготных условиях закупку предметов русского и западноевропейского производства. Восточные купцы стали жить в Астрахани чаще и дольше, ибо большинство из них не тратили теперь времени на далекие поездки в другие русские города. Увеличилось и число оседавших в Астрахани. При поименном учете индийцев выяснилось, что число их постепенно росло. Если в 40-х гг. XVII в. там насчитывалось от 35 до 50 человек, то в актах 70—80-х гг. XVII в. уже упоминается около 100 индийцев.
Развитию астраханских колоний способствовал рост спроса на товары восточного импорта со стороны русских купцов, которые, получив после введения Новоторгового устава ряд преимуществ, стали в больших партиях отправлять их из Астрахани во все концы России и в Архангельск, где перепродавали европейским купцам. Другим благоприятным для колоний фактором было то, что правительство тоже продолжало стремиться к расширению восточной торговли, приносившей ему высокие таможенные доходы. Поэтому, проводя политику меркантилизма, оно в ряде случаев шло на уступки восточным купцам и допускало отклонения от собственного законодательства. Так, одновременно с изданием Новоторгового устава был заключен договор с Джульфинской армянской торговой компанией. Как известно, подписывая его, правительство надеялось добиться путем увеличения транзита шелка роста пошлин и притока в Россию золота и серебра. Джульфинская компания, состоящая из 40 купцов, получила льготы: право свободного проезда через Москву и порубежные города в Европу, право не платить повышенные пошлины за ввозимые товары, право платить твердые цены за перевозки и др.
В 1672 г. привилегии армян вызвали челобитную русских купцов, которые пытались доказать, что договор доведет «купецких русских людей до убожества», а казне не выгоден. Но их мнение оставили без внимания, и в 1673 г. договор был подтвержден. Поездки армян в Москву остались регулярными. В 1695 г. в выписке Посольского приказа значилось, что с «прошлых лет по нынешней 204 год... торговыя армяня по вся годы с шелком сырцом и с иными персицкими товары к Москве приезжали и с Москвы за Свейской рубеж, так же из-за Свейского рубежа к Москве с немецкими товары, сколько у них ни было пропускиваны и пошлины с них приезжие и отъезжие и провозные деньги в оба пути в Московскую Большую таможню браны, во всем против того, как в жалованных грамотах и договорных статьях написано...» 14. Для Джульфинской компании Астрахань стала не только одним из рынков, но и важным перевалочным пунктом. «Компанейщики» завели дворы, выстроили амбары и лавки, а также селили в Астрахани своих приказчиков с их семьями.
Добивались льгот и отдельные восточные купцы. Так, «Бухарского двора жители» М. Касимов с братом получили разрешение в течение 10 лет беспошлинно продавать товары на сумму до 500 руб. в Москве и других русских городах за то, что они сопровождали патриархов Паисия и Макария через Персию15. Привилегии, полученные джульфинцами, и льготы отдельным купцам показывают, что правительство России продолжает проявлять заинтересованность в развитии торговли с Востоком и его можно склонить на уступки.
Джульфинский договор стал своеобразным прецедентом при переговорах о льготах. Поэтому «астраханские иноземцы», не добиваясь пересмотра российского законодательства, старались обойти его, получая персональные разрешения на поездки в Москву. Это удавалось довольно часто. Там эпизодически бывали индийцы М. Гогунов, Б. Карпеев и др. В 1675 г. под предлогом, что разинцы разорили их дома и разграбили товары, 6 астраханских индийцев добились не только разрешения ездить в Москву, но и распоряжения «пошлины с тех их товаров и с шелку-сырцу имать... по договору, каков учинен на Москве с Армянскою компаниею». Иногда содействие жителям колоний оказывала и местная администрация. Так, в 1678 г. таможенный голова Ю. Владимиров просил разрешить индийцам проезд в Москву, мотивируя тем, что «в прошлых годех индейцы и армяня к Москве и в верховые городы и к Макарьевским ярмонкам ездили со всякие товары повольно и с тех отвозных своих товаров проезжих пошлин платили... и теми де их пошлинами таможенный сбор пополнялся»16.
Поездки восточных купцов и жителей астраханских колоний в Москву вызвали новый протест русского купечества. В конце 70-х гг. XVII в. русские купцы просили выслать иностранцев из России, но 17 февраля 1681 г. правительство разрешило селиться в Астрахани «на вечное житье» индийцам, грузинам и армянам. Правда, остальных предлагалось «для торгу их пускать, а житьем не жить». Но уже через 10 дней пришел указ дать бухарцам и гилянцам, если они «похотят жить в Астрахани з женами и детьми», разрешение и привести их к присяге17.
Такая политика вызвала новую челобитную русских купцов от 7 ноября 1684 г. Ее подписали более 160 человек: представители гостиной сотни, посадские люди из Москвы и других городов, торговые крестьяне, стрельцы и прочие соприкасавшиеся с торговлей восточными товарами. Они жаловались, что находятся «в обиде всяких торгов от иноземцев разных государств, а наипаче всех от индейцев, потому что они живут на Москве и в Астрахани многие годы без съезду и называются они ложно астраханскими жители... а торгуют всякими товары, на Москве живучи продают в рознь и в долги дают и в деньги большою ценою». Ссылаясь на Новоторговый устав, купцы писали, что «иноземцы», вопреки его статьям, бывают также в Казани, других городах и на Макарьевской ярмарке, излагали множество более мелких жалоб и просили подтвердить запрет восточным купцам, особенно армянам и индийцам, торговать вне Астрахани и вести за ее пределами розничную торговлю. Индийские купцы подали встречную челобитную, возражая, что Новоторговым уставом право купцам ездить в глубь России не ограничивается, а только введена двойная пошлина, которую они платят. Отводя обвинения, они доказывали, что русская казна получает от их операций большую прибыль, а сами они исконные астраханские жители18.
Для истории астраханских колоний обе челобитные и последовавшее за ними расследование, которое длилось полгода, интересны тем, что показывают, какие прочные торговые позиции заняли к этому времени астраханские индийцы и в каком направлении развивалась их деятельность. Правда, цифры, приводимые спорящими сторонами, различны. Индийцы утверждали, что выплачивают в год до 24 000 руб. пошлин, а товаров они; доставили в Москву в 1683 г. на 80 000 руб. Русские купцы утверждали, что индийцы преувеличивают свои заслуги, так как они привезли товаров лишь на 48 660 руб. Проверить эти цифры источники не позволяют. Но даже и та сумма, которую называли русские купцы, была для 80-х гг. XVII в. достаточно велика.
В мае 1685 г. разбор дела закончился запретом отпускать «иноземцев» и жителей колоний в «верховые городы». Грамоты по этому поводу были отосланы в Астрахань, Казань, Симбирск, Чебоксары, Саратов и Царицын. В 1687 г. запрет был повторен вторично19. Однако ограничения просуществовали только до прихода к власти Петра I.
Считая торговлю одним из важнейших источников укрепления экономики страны, Петр I стремился достичь максимального расширения связей России с ее соседями и укрепить торговые позиции не только на Западе, но и на Востоке. Поощряя крупное купечество, подталкивая его на организацию торговых компаний и поездки за рубеж, он обратил внимание и на астраханских «иноземцев». Хорошо знакомые с обстановкой в Персии и Закавказье, в Средней Азии и Индии, сохранявшие там родственные, деловые и дружеские связи, они могли оказать большое положительное влияние на взаимоотношения России с Востоком. Учитывая это, правительство Петра I снова стало оказывать выходцам из восточных стран покровительство.
В 1695 г. в Индию был отправлен купец С. Маленький с тем, чтобы наладить, наконец, прямую связь с этой страной. Примерно с того же времени астраханские «иноземцы» снова стали получать разрешения на поездки в Москву. Определенные изменения были внесены и в наказы воеводам. Так, в 1697 г. терскому воеводе М. А. Волконскому было разрешено после проверки и клеймения товаров отпускать в Москву индийцев, бухарцев, гилянцев и армян — «астраханских жителей». Прежний запрет оставался в силе только относительно купцов, приезжавших из других государств. Таким образом, жители астраханских колоний впервые стали рассматриваться отдельно от иностранных купцов.
В наказе 1697 г. казанскому воеводе Л. Львову строго предписывалось пропускать из Астрахани в Москву без всяких задержек не только русских купцов, но и астраханских «иноземцев»20. Но этим действия Петра не ограничились. Гораздо быстрее и внимательнее стали рассматривать просьбы и претензии астраханских «иноземцев». В 1704 г. без задержки была разобрана просьба индийцев Л. Кирдуева и Д. Раздворкуева защитить их от персидских купцов, которые, давая им товары в кредит, потребовали затем досрочной выплаты денег, не дав им «взятыми товары исторговатца». В том же году была выполнена и просьба индийцев Т. Толлыки, и Г. Чекаева. Они просили дать мм отсрочку в уплате долгов, так как потерпели большие убытки из-за гибели судов на Каспийском море21. В 1707 г. аналогичную просьбу об отсрочке выплаты долгов подали индийцы Б. Алимчандов, Н. Чажуев, Д. Чудеев и М. Тырытуев, ссылаясь на то, что в период восстания 1705—1706 гг. торговля была нарушена и они понесли большие убытки. Эта просьба тоже была удовлетворена, хотя они просили отсрочки на весьма длительный срок.
Петр I распорядился также, чтобы в Астрахани начали строить для перевозки товаров по. Каспийскому морю усовершенствованные морские суда, конструкция которых уменьшала опасность кораблекрушений. Русский посол в Персии А. Волынский защищал там интересы всех живших в России купцов независимо от их национальности. В претензиях о пресечении злоупотреблений в отношении русских подданных, предъявленных им персидскому правительству в июле 1717 г., при изложении фактов упоминались фамилии не только русских, но и астраханских «иноземцев»22.
Изменение отношения правительства к жителям астраханских колоний привело к тому, что утраченные ими в 1685 г. позиции быстро восстановились и они снова стали ездить по всей стране. В 1720 г. индиец М. Дануев, прося проезжую грамоту до Петербурга, ссылался, что «наперед сего иноземцы по челобитью их в порубежные города... в Ригу и в Петербург... отпускиваны». В 1723 г., уже не довольствуясь европейской частью России, старшина астраханской индийской колонии А. Мулин «с товарыщи» обратились с просьбой разрешить им ездить через Петербург в другие европейские государства и через Сибирь в Китай23.
Особенно наглядно политика Петра I в отношении жителей астраханских колоний проявилась при разборе челобитной астраханского купечества, расследовавшейся в начале 20-х гг. сначала в Главном магистрате, а затем в Сенате. Предлогом для подачи челобитной астраханской посадской общиной, которой приходилось вести нелегкую конкурентную борьбу с купцами колоний, послужили перепись посадских людей и установление нового посадского оклада. Узнав о введении нового посадского оклада, община обратилась в магистрат с просьбой запретить местным армянам, бухарцам, татарам и «прочим иноземцам» «вести розничную торговлю, заводить промыслы и заводы». В противном случае, писали посадские люди, они не смогут выплачивать новый общинный оклад. Главный магистрат принял их сторону. Снова обратившись к Новоторговому уставу и указам второй половины XVII в., там вынесли решение просьбу удовлетворить и в Астрахань был послан соответствующий указ. В ответ на это астраханские «иноземцы» обратились в Сенат и просили или разрешить им жить в Астрахани и «торг иметь по-прежнему», или отпустить их за пределы России.
Как выяснилось, посадские люди выбрали время для жалобы весьма неудачно. Незадолго до того, как магистрат разобрал их просьбу, Сенат получил от Петра I указ объявить армянским купцам, «чтоб они к размножению коммерции имели старание и для того шелк и другие товары, которые от них прежде сего отпускиваны, привозили б в Россию и о том писали б к своим корреспондентам и других бы тамошних купцов к тому призывали».
Сенаторы, выполнив это распоряжение, естественно, усомнились в правильности решения Главного магистрата, полагая, что введение запрета вызовет нежелательный резонанс не только у астраханских «иноземцев», но и у других восточных купцов. Запросили мнение астраханского губернатора А. П. Волынского и получили ответ, что если приказ магистрата оставить в силе, то «тамошним русским купцам ни десятой части товаров покупкою обнять невозможно». Если же «оных иноземцев... отпустить из Астрахани во отечество их, то вновь приезжающие, которых призывать велено, могут придтить в сумнение». Указ Главного магистрата отменили, и 23 сентября 1723 г. состоялся сенатский указ, гласивший, что «астраханским армяном, бухарцом и протчим иноземцом впредь до указу торговать и промыслы иметь во всем против прежнего с платежом обыкновенных пошлин позволить, чтоб тем придать охоту и другим иноземцам в Астрахань приезжать и торг умножить»24. Таким образом, победителями в борьбе вышли астраханские «иноземцы». Они не только сохранили свободу торговли и промыслов, но и получили право платить не повышенные, а обычные пошлины.
Не удалась и попытка русского купечества добиться записи жителей колоний в посад. Первоначально правительство склонилось к мысли включить в посад армян, грузин и греков и они были учтены и обложены подушной податью. Это решение вызвало протесты и его отменили: подушная подать была взята с них только один раз, в 1725 г.25. Таким образом, добившись в первой четверти XVIII в. равных торговых возможностей с русскими купцами, жители астраханских колоний сохранили особый статус, который выделял их из общей массы торгово-ремесленного населения Астрахани.
Значительное влияние на развитие астраханских колоний в первой четверти XVIII в. оказывала и политика Петра I в отношении приезжих восточных купцов. Особенно она благоприятствовала армянской колонии. Поощряя приток армян в Россию, Петр I в 1711 г. при создании Сената особо выделил, что новый орган должен «персидский торг умножить и армян, как возможно приласкать и облегчить, в чем пристойно, дабы тем подать охоту для большего их приезда». Следствием указа был пересмотр Джульфинского договора и армяне получили некоторые дополнительные льготы. В 1712 г. такие же права были даны грузинским армянам, просьбу которых Петр, «будучи в конзилии, изволил слушать»26.
В период и после Персидского похода численность населения астраханских колоний продолжала расти. Этому росту способствовало укрепление России на Каспийском море, где Дербент, Баку и Гилян были заняты русскими войсками. Кроме того, увеличился приток армян и грузин, бежавших от насилий, сопровождавших захват армянских и грузинских земель Турцией. А. И. Юхт считал, что к середине XVIII в. население армянской колонии в Астрахани увеличилось в 8 раз27.
В конце первой четверти XVIII в. по книгам I ревизии в армянской колонии удалось выявить 115 армян-дворовладельцев. С ними жили 143 их родственника мужского пола, 26 жильцов и 25 работников. Таким образом, в 115 дворах было 309 армян мужчин. Записи Астраханской крепостной конторы позволили выявить дополнительно еще 61 армянина. В состав колонии входили также 29 греков и грузин. Всего в конце первой четверти XVIII в. в армянской колонии насчитывалось не менее 399 постоянных жителей. Кроме того, в колонии всегда было много приезжих, снимавших жилье на длительные сроки. В 1724—1725 гг. там находились 104 человека28. Следовательно, общая численность мужского населения армянской колонии превышала 500 человек.
Значительно увеличилось и население индийской колонии. При поименном учете индийцев, постоянно или подолгу живших в Астрахани в конце первой четверти XVIII в., удалось выявить 206 человек29. Список их составлялся главным образом на основании актов астраханской таможни и крепостной конторы, где фиксировались торговые и ростовщические операции индийских купцов. Поэтому в него, за очень небольшим исключением, вошли главы торгово-ростовщических фирм. Родственники, приказчики и слуги, занятые в их хозяйствах, остались вне учета. Поэтому численность населения индийской колонии была выше. Полученные данные существенно уточняют сведения К. А. Антоновой, которая, исходя из данных об индийцах, нанимавших лавки в Индийском дворе, определяла их число в 50—100 человек30. В частности, она не учла, что индийцы имели дворы в разных частях города. Многие индийцы жили также на Агрыжанском дворе. Дворовые участки индийцы приобретали на равных основаниях с другими городскими жителями, получали их по челобитным, поданным в приказную палату, по купчим и закладным записям31.
В литературе не раз высказывалось мнение, что индийцы жили в Астрахани без семей. Но это не верно. С. Кедеков, например, жил «своим дворишком з женишкою и з детишки». В 1672 г. упоминались как владелицы дворов вдовы индийцев Бовека и Четреева. В 1721 г. в Астрахани жила вдова К. Ругнатова. Индийцы П. Лалаев и Л. Тареев «с товарищи», опровергая показание русских купцов, что индийцы называют себя астраханцами ложно, в 1648 г. писали, что «жены и дети у нас в Астрахани, а не за морем»32. Часть индийцев заводила побочные семьи. Детей, родившихся от таких союзов, называли агрыжанскими татарами. С течением времени сложилась довольно большая группа таких лиц, имевших тесные связи с индийской колонией. По существу Агрыжанский двор, где жили татарские семьи индийцев, а часто и сами индийцы, был своеобразной частью индийской колонии. Сводных данных о числе жителей Агрыжанского двора найти не удалось. В актах 1724 г. из его обитателей упомянуты 47 человек, но сведения эти нельзя считать полными.
Довольно большое число жителей имелось в Бухарской слободе. В те же годы в разных источниках упоминается 146 бухарцев. Гилянцев было меньше. По списку жителей этого двора, в 1694 г. там насчитывалось 20 владельцев дворов и 53 их родственника. В 1710 г., когда на население этих дворов был наложен подымный сбор, оклад Бухарского двора был установлен в 100 руб., Агрыжанского двора — в 20 руб., Гилянского двора — в 14 руб. По переписи 1738 г., в Астрахани насчитывалось «армян и римского исповедания 543, бухарян — 273, гилянцев — 78, агрыжанцев — 49...». В 1744—1746 гг. в Бухарской слободе числилось 469 душ мужского пола, в Гилянской — 178, а в Агрыжанской — 109 человек33.
Данные о национальном составе жителей Бухарского и Гилянского дворов встречаются редко. Отмечая, на каком дворе живет то или иное лицо, писцы указывали только имя, причем с большим искажением. Только в 6 записях о жителях Бухарской слободы указано, что они «мультанцы», то есть выходцы из индийского города Мультана.
Что касается татарской колонии Астрахани, то первое место в ней занимали юртовские татары. В Астрахани обитали те юртовские татары, которые занимались ремеслом, торговлей или работали по найму. Кроме них в Татарской слободе имели дворы представители татарской верхушки: табунные головы, мурзы и сотники, так называемые «кормовые татары», так как они получали от правительства жалованье, или «кормовые деньги». В 1694 г. в Астрахани насчитывалось 276 кормовых татар. Жило там и мусульманское духовенство. Выяснить численность жителей Татарской слободы, не входивших в число «кормовых», оказалось сложно, так как в административном отношении они продолжали оставаться в ведении табунных голов, и, упоминая о них, писцы указывали не их местожительство, а принадлежность к «табуну». Поэтому отделить татар, живших в городе, от обитавших в степях практически трудно.
Учету I ревизии юртовские, едисанские и ногайские татары не подлежали, поскольку их единственной обязанностью в отношении государства была военная служба. Кроме юртовских татар в Астрахани осело много выходцев из Казани. Они селились в основанных татарами Татарской и Казанской слободах. Это были главным образом купцы, официально числящиеся ясашными людьми. Сначала они жили в Астрахани временно, но затем получили разрешение остаться там навсегда, при условии платить свой обычный ясашный сбор. В 1702 г. в Астрахани жили 260 казанских ясашных «домовых и холостых» татар. Они платили в казну по 45 коп. с мужской души. В отличие от других татар они до 1706 г. были подчинены Астраханской приказной палате, от которой ими ведал сын боярский И. Михайлов, производивший ясашный сбор. В 1706 г. казанские ясашные татары были переданы в ведение главного юртовского табунного головы, но статус их не изменился: только ясашный сбор стал собирать табунный голова34.
Для конца первой четверти XVIII в. сводных данных о численности татар, живших в Астрахани, найти не удалось. Однако можно предполагать, что число их было значительным, так как в росписном списке Астрахани, датированном 1731 г., общее число кормовых и ясашных татар, а также их «сродников» определялось в 1060 человек35. В общей сложности постоянное нерусское мужское население Астрахани, по далеко не полным данным, определяется для первой четверти XVIII в. примерно в 1500 человек, но фактически было, очевидно, больше. Таким образом, оно не уступало по численности местной посадской общине. Это был большой отряд людей, оказывавший на развитие города значительное влияние.
4 См.: Фехнер М. В. Торговля Русского государства со странами Востока в XVI в. М., 1956.
5 См.: Юхт А. И. Армянская колония в Астрахани в первой половине XVIII в. Автореферат канд. дис. Ереван, 1959.
6 ЦГАДА, ф. 109, оп. 2, д. За; АИ, т. III. СПб., 1841, № 154, с. 258—261.
7 Русско-индийские отношения в XVII в. Сборник документов. М., 1958, № 33, 34, 38.
8 Русско-индийские отношения в XVII в., вводная статья, с. II, № 1, 33, 35, 38, 48.
9 См.: Смирнов И. И. Восстание Болотникова. М., 1951, с. 231; Русско-индийские отношения в XVII в., № 38.
10 Материалы по истории Узбекской, Таджикской и Туркменской ССР. М., 1933, ч. I, раздел 3, № 18.
11 Русско-индийские отношения в XVII в., № 75.
12 ПСЗ, т. I, № 408, с. 688-689, № 1585.
13 Русско-индийские отношения в XVII в., № 98, 225, VI.
14 Собрание государственных грамот и договоров, ч. IV. М., 1828, № 56; Армяно-русские отношения в XVII в. Сборник документов. Ереван, 1953, № 10, 12, 29, 32—36, 42, 83—84.
15 ЦГАДА, ф. 109, оп. 1, д. 1.
16 Русско-индийские отношения в XVII в., № 89—90, 255, с. 324—325.
17 Материалы по истории Узбекской, Таджикской и Туркменской ССР, ч. I, раздел 1, № 105.
18 Русско-индийские отношения в XVII в., № 225, с. 306—312.
19 Русско-индийские отношения в XVII в., № 226, 242.
20 ПСЗ, т. III, № 1585, 1579.
21 Русско-индийские отношения в XVIII в. Сборник документов. М., 1965, № 6.
22 Армяно-русские отношения в XVIII в. Сборник документов. Ереван, 1964, JSfe 32, 36, 37, 44.
23 Русско-индийские отношения в XVIII в., № 32, 37.
24 Армяно-русские отношения в XVIII в., № 62; Русско-индийские отношения в XVIII в., № 46.
25 См.: Юхт А. И. Армянская колония в Астрахани..., с. 18.
26 ПСЗ, т. IV, № 2330; Армяно-русские отношения в XVIII в., № 24—28, 51—52.
27 См.: Юхт А. И. Армянская колония в Астрахани..., с. 6—7.
28 ЦГАДА, ф. 350, д. 147, 5549, ф. 615, кн. 525—529.
29 ЦГАДА, ф. 615, кн. 525—529, ф. 1361, д. 1—2; ААО, ф. 394, д. 81, 117.
30 Русско-индийские отношения в XVIII в., предисловие, с. 11.
31 ЦГАДА, ф. 615, кн. 524, л. 176 об., кн. 527, л. 68—69; кн. 528, л. 112; Русско-индийские отношения в XVIII в., № 5, 48, с. 77—78.
32 Русско-индийские отношения в XVIII в., № 34, 225, с. 314, 322.
33 ЦГАДА, ф. 615, кн. 525—529; ЛОИИ, ф. 178, карт. 94, д. 86; ААО, ф. 394, оп. 1, д. 1023, л. 1—6, д. 1358, л. 205; Русско-индийские отношения в XVIII в., № 119.
34 ЦГАДА, ф. 77, д. 1, 1706 г., л. 1—3.
35 ЦГАДА, ф. 248, оп. 248/59, д. 1060, л. 7.
<< Назад Вперёд>>
