Состав и численность городских гарнизонов Астраханского края
В 80-х гг. XVII в. кроме местных полков в Астрахани стоял московский полк М. Спиридонова, в начале 90-х гг. там находились московские полки Кравцова и Кобыльского, а также казанские полки Змеева и Бахтеярова. В 1694 г. им на смену были посланы «московские выписные полки» И. Спешнева и П. Козлова, переведенные после событий 1682 г. в Симбирск и оттуда переброшенные в Астрахань, а также казанский полк Т. Бордовика. С этого времени оба московских полка были оставлены в низовых городах «на вечное житье», но полк П. Козлова вскоре перебросили в Терки. После этого мероприятия полковой состав стрелецкого гарнизона не изменялся вплоть до его ликвидации в 1706 г. Число же солдат увеличилось, так как кроме Тысячного полка в 1699 г. для обслуживания флотилии военных яхт был создан солдатский Яхтинский полк. В 1703—1705 гг. в дополнение к ним присылали на временную годовую службу и солдат из Петровска14.
В 3 пеших полках, созданных после Крестьянской войны, было по 300 стрельцов, а 2 конных полка имели по 400 стрельцов. В московском полку И. Спешнева сохранился московский штат в 650 человек. В Тысячном полку было 1000, а в Яхтинском — 250 солдат. Кроме того, в Астрахани имелось 50 пушкарей. В общей сложности, в конце XVII — начале XVIII в. в городе по штату значилось 3650 служилых людей, не считая офицеров. Доля стрельцов и пушкарей в гарнизоне составляла около 2/3, или 65,75%15. По численности стрельцов Астрахань уступала только Москве и стояла наравне с Новгородом, Псковом и Смоленском16. К этому можно добавить, что хотя приборных людей в Астрахани было меньше, чем всех остальных жителей города, вместе взятых, они тем не менее были самой крупной группой астраханского населения и значительно превышали число членов местной посадской общины.
Вторым по величине местным гарнизоном был терский. По полковым штатам 1638 г., там должны были находиться конный и 2 пеших стрелецких полка по 500 человек. Фактически, по стрелецким книгам, числилось меньше: в конном полку — 296 человек, а в пеших — 589 человек, но и из них 133 стрельца «померли и разбежались». Недостаток местных стрельцов пополнялся годовальщиками из других городов. В 1638 г. их было там 396 человек17. В 1663—1664 гг. в Терках стояли 4 стрелецких полка: конный, которым командовал И. Зубов, и пешие полки С. Протопопова, Д. Урбанева и М. Молчанова; к ним добавлялось 12 пушкарей и 9 беломестных казаков. В конном полку насчитывалось 403 человека и свободных мест не было, но в пеших полках имелось всего 612 человек вместо 90018.
Это положение сохранялось и в конце XVII в., о чем свидетельствуют постоянные жалобы астраханских и терских воевод на недостаток служилых людей и трудность восполнения убыли в полках. Особенно остро хроническая нужда в людях стала чувствоваться в Терках после жестокой эпидемии чумы, разразившейся в начале 90-х гг. XVII в. После нее в Терках осталось в живых всего 73 конных и 109 пеших стрельцов. Чтобы пополнить потери, в 1692—1697 гг. туда периодически посылали людей (удалось выявить 535 человек) из разных городов и перевели «московский полк» Козлова из Астрахани19. В 1705 г. в Терках было в конном полку 200 человек, в двух пеших — 270 человек, в полку Козлова — 430 человек и 20 пушкарей. Таким образом, общее число служилых немного не достигало 1000 человек20.
Первые солдаты появились в Терках только после восстания 1705—1706 гг., когда Б. П. Шереметев направил туда небольшой отряд во главе с полковником Кошкодамовым. При угрозе военного нападения со стороны соседей России терский гарнизон усиливали за счет принявших русское подданство кабардинцев, окочан и татар и 50 новокрещен, несших военную службу эпизодически, а также за счет гребенских казаков и подкреплений из Астрахани. Третье место по величине гарнизона занимал Царицын. Уже в 1630 г. 375 стрельцов жили в крепости постоянно, а 50 человек присылали на годовую службу из городов, ведавшихся в приказе Казанского дворца. В 1663 г., по росписи служилых людей понизовых городов, в Царицыне числились 100 конных, 400 пеших стрельцов, 4 пушкаря и солдаты, которыми командовал полковник Д. Ердан, но число солдат не указывается. В 1670—1680 гг., по подсчетам Я. Е. Водарского, в Царицыне насчитывалось 798 служилых людей. В начале XVIII в. состав гарнизона существенно не изменился. В случае необходимости туда, как и прежде, присылали годовальщиков из других городов и с Симбирской черты21.
В Красном Яре, по сметной росписи понизовых городов, в 1663 г. числился 241 стрелец, а в Черном Яре — 202 пеших и 50 конных стрельцов да несколько пушкарей. К концу XVII — началу XVIII в. численность их увеличилась: в Красном Яре — до 400 человек, а в Черном Яре — до 450 человек. Данные эти, приведенные П. М. Апраксиным в докладе Петру I от 12 ноября 1707 г., были, вероятно, взяты им из штатных ведомостей приказа Казанского дворца. Фактически в начале XVIII в. стрельцов в Красном и Черном Ярах было несколько меньше, а солдат не было22.
В Гурьеве ни в XVII, ни в начале XVIII в. собственного гарнизона не имелось и туда для охраны крепости и учуга посылали 300 годовалыциков из Астрахани и Красного Яра.
Большинство стрельцов жили в городах Астраханского края с семьями. Весной 1696 г. после эпидемии чумы, по данным учета служилых людей, в двух астраханских конных полках оказалось 438 женатых и 219 холостых стрельцов23, которые жили с родителями и другими родственниками. Я. Е. Водарский при подсчете населения стрелецких дворов пользовался для XVII в. коэффициентом 2,124. В этом случае в стрелецких слободах Астрахани должно было насчитываться 7660 человек. Но сохранившиеся данные показывают, что эта цифра нуждается в поправке.
Дело в том, что, по сведениям частичного учета членов стрелецких семей, проводившегося после вывода в 1706 г. восставших полков, в служилых слободах были выявлены 1181 стрелецкий сын в возрасте от 5 лет и 1854 жены мятежников, подлежащие высылке25. В сумме с находившимися на службе стрельцами и солдатами они составляли уже 6685 человек. Но поскольку учет был неполным, так как не все стрелецкие семьи подлежали высылке, то и эта цифра неточна. В Астрахани оставили, а следовательно, не учитывали семьи 882 служилых, отправленных на шведский фронт еще до восстания 1705 г. Не учитывали стрелецких и солдатских дочерей, сестер, матерей, а также отставных служилых людей и их семьи. Поэтому более правильно при подсчете населения астраханских служилых слобод исходить из коэффициента 2,8, предложенного Я. Е. Водарским для посадских дворов. В этом случае население стрелецких и солдатских слобод в Астрахани в конце XVII — начале XVIII в. можно определить примерно в 10200 человек.
В Красном Яре соответственно насчитывалось 1100 стрельцов и членов их семей, в Черном Яре — до 1250 человек, в Терках — до 3600 человек, а в Царицыне — до 2200 человек, не считая семей служилых людей, уволенных в отставку по возрасту, болезни или ранениям, которые, сохраняя дворы, продолжали жить в стрелецких слободах. Всего в городах края население служилых слобод доходило до 18000 человек, и служилые слободы относились к числу самых населенных и оживленных городских районов.
Вывод воинских частей после восстания 1705—1706 гг. положил конец использованию стрельцов как основной категории вооруженных сил края. Б. П. Шереметев оставил там Смоленский, Казанский, Холмогорский (Двинский) и Московский новоприборный полки, солдаты которых ничем не были связаны с жизнью низовых городов. Однако процесс полной ликвидации стрелецких частей в отдельных городах края затянулся еще на некоторый срок.
Как видно из отчетной ведомости походной канцелярии Б. П. Шереметева от 17 июня 1706 г., Б. П. Шереметев все же оставил в Астрахани 527 стрельцов из двух пеших полков, перешедших в конце восстания на сторону правительства26. Кроме них, 210 конных и 138 пеших стрельцов из других полков были оставлены в городе из-за старости и болезней или находились в это время в «дальних посылках». Таким образом, в составе астраханского гарнизона сохранилось до 20% стрельцов. Но уже в октябре 1706 г. оставленные Шереметевым годные к службе стрельцы по настойчивому требованию Петра I были переброшены в действующую армию. К 1707 г. из служилых людей старых полков в Астрахани остались всего 175 конных стрельцов, 102 пеших стрельца, 77 солдат и 43 пушкаря. Но и их судьба была предрешена. 9 октября 1707 г. П. М. Апраксин, приехав в Астрахань, снова пересмотрел состав служилых людей старых полков и выслал в Петербург еще 291 человека. В это число вошли и стрелецкие сыновья, пригодные по возрасту к военной службе, а также беглые стрельцы и солдаты, пойманные в течение 1706—1707 гг., ранее не учтенные Б. П. Шереметевым. В 1709 г. стрельцов в составе астраханского гарнизона уже не было. В росписном списке 1709 г. значилось, что последние 187 человек из старых полков отпущены в отставку. На службе остался только 41 пушкарь27.
В других городах края стрельцы продержались дольше, так как из-за отсутствия солдат заменить их оказалось очень трудно. Терский воевода сначала вообще никак не реагировал на категорическое распоряжение Петра I о немедленном выводе из Терок полка Козлова, а затем и остальных стрельцов. 22 октября 1706 г., астраханский воевода П. И. Хованский относительно терских стрельцов мог сообщить Петру I только, что хотя он «по московских стрельцов послал», никто из Терок не прислан. 8 января 1707 г. Хованский был вынужден повторить, что «и по се число в Астрахань Козлова полку стрельцы не присланы». Зимой 1707 г. П. М. Апраксин, сменивший Хованского, упорно доказывая необходимость увеличения астраханского гарнизона, писал, что пока ему не дадут еще 1500 солдат, стрельцов из Терок взять «не мочно». 20 апреля 1707 г. Петр I распорядился о дополнительной отправке солдат в Астрахань. Одновременно Петр повторил, что «с Терка стрельцов по-прежнему указу как возможно поскорее выводи; сие зело нужно, надобно заранее исправить...». Однако стрельцы оставались в Терках еще долго. В докладе от 12 ноября 1707 г. П. М. Апраксин писал, что все-таки оставил там 300 стрельцов, которые, «по свидетельствованию, во время бунту были тверды и служили»28. В дальнейшем многие из них погибли в 1708 г., во время нашествия кубанских татар. К 1709 г. осталось всего 34 стрельца, но не исключено, что это число было пополнено, так как упоминания о терских стрельцах встречаются в делах 1709, 1710 и даже 1719—1725 гг.29.
Аналогичное положение сложилось в Красном и Черном Ярах. В 1706 г., назначив в эти городки по 100 солдат, Б. П. Шереметев оставил там и часть старых стрельцов. В 1707 г. в Красном Яре насчитывалось 70 пеших, 10 конных стрельцов и 4 пушкаря. В 1709 г. стало 100 пеших стрельцов, 21 конный и 5 пушкарей. В Черном Яре в 1707 г. остались: 101 пеший стрелец, 14 конных и 5 пушкарей. В 1709 г. число пеших стрельцов сократилось до 80, но стало 50 конных Стрельцов. Таким образом, всего в Красном Яре в 1709 г. насчитывалось 126 стрельцов и 100 солдат, в Черном Яре — 135 стрельцов и 100 солдат. Но этих служилых людей для обслуживания крепостей было недостаточно.
П. М. Апраксин, обращаясь к Петру I, писал, что «понеже стоят те городы кругом в калмыках и от кубанцев в частых наездах», то солдат там нужно держать не меньше, чем было стрельцов30. В последующие годы в Красный и Черный Яры приходилось посылать солдат из астраханского гарнизона. Недостаток людей привел к тому, что оставленные в Красном и Черном Ярах стрельцы продолжали служить. И. Кирилов пишет, что «служилые люди старых служб» были там и в конце 20-х гг. XVIII в. Численности их он не указывает31.
В Царицыне, поскольку его население участия в восстании 1705—1706 гг. не принимало, изменений в составе гарнизона в 1706—1707 гг. не произошло. В 1708 г., когда к городу подошли булавинцы, там находились те же 500 стрельцов и рота солдат32. Но позднее в связи с постепенным переформированием городских гарнизонов по типу и штатам полевых полков старые стрелецкие сотни реорганизовали и в Царицыне.
Вывод основной массы стрельцов из городов Астраханского края после восстания 1705—1706 гг. привел к резкому общему сокращению населения стрелецких слобод. Сведения о их запустении встречаются во многих источниках и послужили основанием для мнения, что из Астрахани были полностью выведены не только сами стрельцы, но и все их семьи. Но это не так. Из переписки П. М. Апраксина с Петром I видно, что в 1707 г. стрелецкие жены на том основании, что их мужья «в походе», требовали от П. М. Апраксина выдачи жалованья, «как преж сего безмужним давано». В связи с этим он запрашивал: «В Астрахани ль им быть и выдавать их замуж, или тогда, когда посадами слободы населены будут, из Астрахани всех разослать в верховые городы, куда пристойно, чтоб впредь здесь прежних злых дел и бунтов ни • от кого не упоминалось». Беспокоили Апраксина и стрелецкие семьи в Терках, по поводу которых он пытался выяснить: «Тех детей и жен оттуда выводить ли и куда или там кормить, а без хлебнова жалованья кормитца на Терке нечем». В ответ Петр I распорядился: «Бабам ничего не давать, а детей мужска полу переписать, а до указу никого не приверстывать», «терских недорослей от приказов взять в Астрахань», «а прочим дать волю, то есть женам и зело старым мужикам»33.
Таким образом, когда П. М. Апраксин попытался настаивать на выселении стрельчих из Астраханского края, он получил отказ. Выслать их к мужьям было нельзя, поскольку стрельцов отправили в действующую армию. Насильственная же высылка стрелецких семей в другие районы требовала сложных и дорогостоящих мероприятий: отведения новых мест под жилье, перевозки за государственный счет и т. д. Поэтому высылали лишь семьи осужденных судом (всего около 500 человек). Судьбу остальных постепенно разрешило время. Потеря основной части мужского населения нанесла стрелецким семьям и их хозяйству тяжелейший и непоправимый удар. Многие стрельчихи оказались не в силах поддерживать предприятия мужей, продавали лавки, кузницы, огороды, рыболовецкое снаряжение и даже дворы, а если покупателей не находилось, то бросали все на произвол судьбы. С сентября 1707 г. по 20 декабря 1710 г. в одной только Астрахани было продано 125 стрелецких дворов34. Сами стрельчихи переходили жить к родственникам или к чужим людям или уезжали. В результате дальнейшей распродажи дворов, хотя поголовного выселения стрелецких семей не было, стрелецкие слободы, особенно астраханские, а затем и терские, оказались заброшенными и разоренными. Пустые дворы стояли целыми рядами. Обескровливание стрелецких слобод продолжалось и из-за планомерного взятия в солдаты юношей. Из учтенных в 1708 г. стрелецких сыновей, которых в Астрахани оказалось 1181, в Красном Яре — 68, в Черном Яре — 98, уже в 1709 г. взяли 395 человек35. При последующих наборах стрелецкие семьи лишались и младшего поколения мужчин, так как служить в пределах Астраханского края им запретили.
Однако часть стрелецких семей в городах осталась. Интересные данные на этот счет есть в ревизских сказках и других источниках, где удалось обнаружить сведения о 182 стрельцах или их сыновьях и 16 вдовах, живших в Астрахани в 20-е гг. XVIII в. Из них 50 вошли в состав посада, 92 числились в отставке, 40 служили сторожами, конюхами, плотниками, воротниками и др. Из. 182 человек только 12 не имели дворов. Большинство стрельцов, находившихся в отставке или служивших, вернулись к семьям после пребывания в действующей армии спустя много лет36. Фактически в составе посада и среди разночинцев их было, вероятно, больше, так как собранные сведения отрывочны, но в целом их стало несравненно меньше, чем до вывода стрелецких частей, и они не составляли уже особого сословия.
Вывод стрелецких полков в 1706 г. сначала привел к заметному сокращению численности вооруженных сил городских гарнизонов. Но уже в феврале 1707 г., узнав, что в солдатских полках, оставленных Шереметевым для несения службы, из 3110 человек годных только 2800, а конных частей нет, П. М. Апраксин обратился к Петру I с просьбой увеличить гарнизон. К сентябрю 1707 г. он довел численность полков до 3253 человек, не считая 100 саратовских драгун и 53 солдат для обслуживания яхт, К 1709 г. Апраксину удалось добиться создания местного драгунского полка, и в Астрахани стало 5 полков. Но во всех полках оставалось много вакантных мест и их общая численность не превышала 3275 человек37. К концу первой четверти XVIII в., по данным И. Кирилова, в 5 полках насчитывалось 183 офицера и 6475 солдат и драгун, артиллерию обслуживали 118 человек, а флот — 1050 человек38. Следовательно, в 20-е гг. XVIII в. астраханский гарнизон вырос до 7826 человек, более чем вдвое.
К концу первой четверти XVIII в. увеличилась численность вооруженных сил и в районе Царицына, что было связано со строительством в 1718—1722 гг. новой сторожевой линии между Царицыном и Паньшином. Ее сооружение было вызвано набегом кубанцев, которые в 1717 г. дошли до Саратова. В состав линии вошли 4 крепости и ряд форпостов, где были поселены казачьи части. В Красном и Черном Ярах, Гурьеве и Терках гарнизоны оставались небольшими. В Терском редуте в 1709 г. было всего 493 человека39. Позднее он пополнялся астраханскими солдатами, присылавшимися на время, а затем в 1722 г. на р. Сулак была основана крепость св. Креста с особым гарнизоном.
Таким образом, к концу XVII — первой четверти XVIII в. в составе, численности и расположении вооруженных сил Астраханского края произошли большие изменения. Стрельцы как особая категория служилого населения были заменены солдатами. Хотя количество солдат даже превысило старое число стрельцов, такого рода замена не была простым видоизменением организационного типа. Стрельцы селились в городах края навсегда. Они пускали там глубокие корни, заводили хозяйство и были тесно связаны с экономической жизнью района и его жителями. Следовательно, они органически входили в состав городского населения и во многом жили одними интересами и стремлениями с ним.
Солдаты регулярной армии были совершенно иным социальным организмом, чем служилые люди старых городовых полков. Солдатская служба к концу первой четверти XVIII в. стала другой и уже не оставляла солдатам возможности для широких занятий посторонними этой службе делами. Солдаты были более мобильны, чем стрельцы. Их легко могли перебрасывать с места на место, и лишь немногие из них заводили сложное хозяйство. Большинство рассматривало свое пребывание в низовых городах как временное явление. Кроме того, в карательной армии Б. П. Шереметева было много солдат из дворян, набранных в центральных районах. Они сохраняли там свои поместья, жили за счет эксплуатации крестьян и после отставки уезжали домой. Для дворян жизнь в Астрахани была случайным эпизодом служебной деятельности.
В связи с этими обстоятельствами солдаты, в отличие от стрельцов, не оказывали на социально-экономическое развитие городов края большого влияния.
12 См.: Водарский Я. Е. Численность и размещение посадского населения в России во второй половине XVII в. — В кн.: Города феодальной России. М., 1966, с. 290; Веселовский С. Б. Смета военных сил Московского государства 1661—1663 гг. М., 1911, с. 42; Томсинский С. Г. Указ. соч., с. 206; Чернов А. В. Астраханское восстание 1705—1706 гг. — ИЗ, кн. 64. М, 1959, с. 190.
13 ПСЗ, т. III, № 1579, с. 298.
14 См.: Голикова Н. Б. Указ. соч., с. 48.
15 Там же.
16 См.: Покровский М. Н. Стрельцы. Статья в словаре «Гранат», т. 41.
17 Кабардино-русские отношения в XVI—XVIII вв. Сборник документов, т. I. М., 1957, № 114.
18 См.: Веселовский С. Б. Указ. соч., с. 42—43; ДАИ, т. 4. СПб., 1851, с. 154.
19 ЛОИИ, ф. 178, карт. 91, д. 116, карт. 94, д. 22, л. 1, карт. 98, д. 28, л. 1, д. 29, л. 1, д. 44, л. 1.
20 ЦГАДА, ф. 371, д. 458, л. 202 об., стб. 394(1144), л. 301—311.
21 См.: Гераклитов А. А. История Саратовского края в XVI—XVIII вв. Саратов, 1923, с. 215; Веселовский С. Б. Указ. соч., с. 16 и 43; Водарский Я. Е. Указ. соч., с. 290.
22 См.: Веселовский С. Б. Указ. соч., с. 42—43; ПБ, т. 4, ч. I. СПб., 1900, № 2087.
23 ЛОИИ, ф. 176, карт. 103, д. 2, л. 1—2.
24 См.: Водарский Я. Е. Указ. соч., с. 276.
25 См.: Рабинович М. Д. Стрельцы в первой четверти XVIII в. — ИЗ, кн. 58. М., 1956, с. 294 и 296.
26 ЦГАДА, ф. 158, д. 15, 1707 г., ф. 6, д. 17, л. 97—98; ПБ, т. 4, ч. 2. СПб., 1900, с. 823—826.
27 ЦГАДА, ф. 1104, д. 4, л. 133-140, 146, д. 5, л. 130—134 об., 154—156, ф. 371, д. 458, л. 297—298.
28 ПБ, т. 4, ч. 2, с. 824, 1049—1050; т. 5. СПб., 1907, № 1672 и с. 504—505; т. 6. СПб., 1912, № 2087.
29 ЦГАДА, ф. 1104, д. 5, л. 82—92; ААО, ф. 599, oп. 1, д. 3 и др., ф. 681, д. 13, л. 13, 18, д. 26, л. 20.
30 ЦГАДА, ф. 1104, д. 4, л. 151—160, д. 5, л. 167—175; ПБ, т. 6, № 2087.
31 См.: Кирилов И. Цветущее состояние Всероссийского государства... М., 1831, кн. 2, с. 28—29.
32 См.: Подъяпольская Е. П. Восстание Булавина. М., 1962, с. 145.
33 ПБ, т. 6, № 2087.
34 ЦГАДА, ф. 615, кн. 521—523.
35 См.: Рабинович М. Д. Указ. соч., с. 294 и 296.
36 ЦГАДА, ф. 615, кн. 525—529, ф. 350, д. 5549 и 5465; ААО, ф. 394, oп. I, Д. 20.
37 ПБ, т. 5, № 1585, т. 4, ч. 1, № 2087; ЦГАДА, ф. 1104, д. 4, л. 77—121, д. 5, л. 61—121, 177—179.
38 См.: Кирилов И. К. Указ. соч., кн. 2, с. 24 и 28.
39 ЦГАДА, ф. 1104, д. 5, л. 82—92.
<< Назад Вперёд>>
