3.3. Материалы КПК о «Спиртовом деле». Дело Ульяновской парторганизации
Документы КПК по «делу» представлены машинописными подлинниками докладной записки уполномоченного КПК по Ульяновской области В.Н. Миронова, записок М.Ф. Шкирятова и ответственного контролера А.М. Колесникова, постановлениями Бюро КПК.
Спиртовая промышленность располагала колоссальными ресурсами сырья и готовой продукции как в натуральном, так и в денежном выражении. По данным Министерства госконтроля СССР на 1949 г., спиртовые заводы ежегодно расходовали свыше миллиона тонн картофеля, 700 тысяч тонн зерна, 400 тысяч тонн сахарной патоки, вырабатывали десятки миллионов декалитров спирта481. В 1940-е и начало 1950-х гг. наблюдался рост хищений, разбазаривания спирта и сырья на предприятиях спиртовой промышленности. Строго говоря, эти частные случаи в большинстве своём не были связаны друг с другом, то есть не были эпизодами одного «дела». Их объединяли скорее объект преступления, мотивы, достаточно однотипные способы исполнения. Однако один из таких случаев хищения спирта лёг в основу «Ульяновского дела», повлекшего серьезные кадровые перестановки как в Ульяновской области, так и в Москве в Министерствах вкусовой и пищевой промышленности СССР.
Состояние советской спиртовой промышленности второй половины 1940-х гг. было достаточно тяжелым. Существенная часть спиртовых заводов была разрушена во время Великой Отечественной войны, уничтожен 61 % всего имевшегося на спиртовых предприятиях оборудования482. Согласно опубликованной в 1967 г. Министерством пищевой промышленности СССР статистике, если в 1940 г. функционировали 1.052 спиртозавода с годовой выработкой 89,2 миллионов декалитров спирта-сырца, то в 1950 г. — 727 заводов с годовой выработкой 66,7 миллионов декалитров483, таким образом, выработка находилась на уровне 74,7 % довоенных показателей. Что касается ликероводочной продукции, то в период 19411945 гг. и в первые послевоенные годы её выпуск сократился до 30-40% от довоенного производства. Государственная цена на водку выросла к 1953 г. в 2,6 раза по сравнению с ценой на нее в 1940 г., составив 40 рублей за литр484. Дефицит спиртовой продукции и, в особенности, водки, служившей в советской повседневности некоторым эквивалентом «твёрдой валюты», можно рассматривать как одну из основных предпосылок роста хищений спирта.
Административно-управленческое состояние спиртовой промышленности было нестабильным. Главспирт СССР (начальник И.Ф. Гудзенко) до июля 1946 г. относился к Наркомату (Министерству) пищевой промышленности СССР, которое с 1939 г. возглавлял В.П. Зотов (1899-1977) — опытный пищевик с двадцатилетним стажем. 15 июля 1946 г. на базе предприятий, совхозов и организаций спиртовой, винодельческой, ликероводочной отраслей было образовано Министерство вкусовой промышленности СССР. Главспирт был переподчинен этому новообразованному Министерству и его руководителю Н.И. Пронину (1896-1966).В январе 1949 г. на фоне разгоравшегося «Ульяновского дела» Министерство вкусовой промышленности было ликвидировано, а Главспирт обратно переподчинен Министерству пищевой промышленности СССР.
Во второй половине 1940-х гг. Министерство госкотроля СССР фиксировало распространение случаев бесконтрольной гибели сырья на предприятиях спиртовой промышленности. Особенно в этом отношении уязвимыми были временные глубинные заготовительные пункты. На некоторых спиртозаводах процент испорченного картофеля доходил до 15-20 от объемов, заготовленных для переработки. Картофель и зерно распродавались, отпускались на сторону колхозам и организациям в порядке запрещенных товарообменных операций. «Распродажа картофеля на заготовительных пунктах по причине несвоевременного вывоза его на спиртозаводы стало повсеместным явлением», —- сообщал Министр госконтроля СССР Л.З. Мехлис в Совет Министров СССР в марте 1948 г.485 По подсчетам госконтроля общее количество разбазаренного спиртозаводами картофеля урожая 1946 г. составило 41 тыс. тонн486.
Главспирт СССР косвенно способствовал злоупотреблениям, разрешив в 1943 г. продажу водки в порядке стимулирования работ на спиртозаводах в размере от 500 до 2000 литров в месяц. Однако на строгость соблюдения этих лимитов закрывали глаза: лимиты перерасходовались, спирт вместо продажи отпускался бесплатно, таким образом, фактически расхищался.
Хищениям также способствовало отсутствие контрольно-измерительных приборов на спиртозаводах. Создавались неучтенные излишки. Для этого занижалась крахмальность сырья, завышалась влажность и сорность. Принималось в переработку давальческое сырье от частных лиц. Ущерб от таких действий только по одному спиртозаводу составил 6 млн. руб.487
Спирт расхищался не только для личного употребления, но и для последующей продажи. Как установила КПК в октябре 1950 г., в Иркутском ликероводочном тресте создаваемые на спиртовых заводах резервы спирта частично переправлялись на водочные заводы, откуда через базы и магазины спирт распродавался, а деньги присваивались злоумышленниками488.
На сигналы о хищениях руководители региональных партийных и советских организаций реагировали без особого энтузиазма, поскольку сами, как правило, незаконно получали спирт и были лично заинтересованы в сохранении подобной практики. По запискам спирт уходил с заводов бесплатно или за символическую плату работникам исполкомов и партийных комитетов, судов, прокуратур, органов МВД и МГБ. Так, согласно справке ответственного контролера КПК В.В. Судакова, около 800 литров спирта (что равнялось около 2 тыс. литров водки) было отпущено Кабардинскому обкому партии в 1945-1946 гг. по промышленной цене с разрешения Главспирта СССР якобы на «медицинские нужды»489.
По-видимому, медицинские цели служили неким универсальным прикрытием внелимитного расходования спирта. Постановлением Секретариата ЦК ВКП(б) от 9 сентября 1949 г. КПК было поручено провести проверку поступившей из Прокуратуры СССР информации о крупных хищениях спирта в специальной поликлинике облздравотдела одной из черноземных областей РСФСР. КПК установила, что с 1943 г. по июнь 1949 г. в области существовала система незаконного получения спирта через спецполиклинику ответственными работниками обкома ВКП(б) и облисполкома. Спецполиклиника «по личному разрешению Министра пищевой промышленности» через спиртотрест получила из ликероводочного завода и спиртовых заводов области 4.128 литров спирта, из которых 3.365 литров раздала руководящим работникам обкома и облисполкома по промышленной цене. Ущерб государству оценивался в 400 тыс. руб.490
По документам КПК можно проследить, как распределение спирта отображало сложившуюся «номенклатурную иерархию»:
«Выдача спирта ответственным работникам приурочивалась к праздникам 1 мая, Октябрьской революции и Новому году, — писали в ноябре 1950 г. в совместной докладной записке ответственный контролер КПК В.С. Сарафанов и инструктор отдела партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК ВКП(б) Н. Морозов, — за исключением первого секретаря обкома ВКП(б) и председателя облисполкома, которые получали спирт в любое время. По указанию Т<...> [первого секретаря обкома партии] спирт получали секретари обкома ВКП(б), заведующие отделами обкома и их заместители, председатель облисполкома и заместители председателя облисполкома, а всего до 30 человек. С 1947 г. круг работников, получавших спирт, по предложению Т<...>[первого секретаря обкома]был сужен до 10-12 человек. Норма выдачи спирта колебалась в зависимости от занимаемого положения. Первый секретарь обкома ВКП(б) и председатель облисполкома получали спирт при каждом распределении от 3 до 5 литров, секретари обкома партии и заместители председателя облисполкома по 2-3 литра и зав. отделами обкома по 1-2 литра <...> Секретарям обкома ВКП(б) и председателю облисполкома спирт доставлялся на квартиру лично главврачом спецполиклиники»491.
Всего первый секретарь таким образом получил 150 литров спирта, председатель облисполкома - 100 литров, другие ответственные работники - в пределах 50 литров. Дело закончилось достаточно безболезненно для его фигурантов: решением Бюро КПК от 28 ноября 1950 г. секретари обкома, председатель облисполкома получили выговоры, другим просто поставили «на вид». Первый секретарь был отправлен на курсы переподготовки, а затем был назначен первым секретарем в соседнюю область.
Расхищение спирта некоторыми партийно-советскими номенклатурными работниками приобретало совсем уж неконтролируемые формы. На одном из спиртозаводов Барановической области ответственные работники «получали спирт без меры в медицинские грелки, армейские фляги, молочные бидоны и в другую посуду»492.
КПК вскрывала случаи массового пьянства. «На одном из вечеров, посвященном 25-летию прокуратуры, устроенном вскладчину, участвовало до 90 человек, — докладывал ответственный контролер КПК И.В. Бышов в 1949 г. —<...> Спирт был привезен с завода непосредственно в здание прокуратуры и в комнате спецотдела был перелит в бак, куда вылили два ведра воды и полведра сиропа для закраски. Такие вечера в облпрокуратуре устраивались каждый праздник ежегодно, начиная с 1945 г.»493.
Постановлением Бюро КПК от 30 июля 1946 г. (Пр. №81, п. 1 с.) начальник Главспирта СССР Гудзенко получил выговор с занесением в учетную карточку за случаи хищений спирта в системе Тамбовского спиртотреста. Только назначенному на тот момент Министру вкусовой промышленности СССР Н.И. Пронину было предложено «навести должный порядок в деле расходования спирта»494.
Сотни частных случаев расхищения спирта хоть и образовывали собой неприглядную картину в спиртовой отрасли и даже становились объектами партийных расследований, но не выходили на союзный уровень, не имели серьезных последствий для партийно-советской элиты союзного масштаба. «Ульяновское дело» было в этом смысле исключением.
«Дело» началось осенью 1946 г., когда уполномоченный КПК по Ульяновской области В.Н. Миронов выявил случаи порчи, разбазаривания и хищения зерна на областных спиртозаводах: зерно растаскивалось, обменивалось на продукты, хранилось в неприспособленных помещениях, часто под открытым небом, самовозгоралось и прорастало. На замечания уполномоченного Ульяновский обком ВКП(б) и управляющий Ульяновским спиртотрестом Суханов прореагировали вяло, ограничившись обсуждением этой проблемы на заседании обкома. В декабре 1946 г. уполномоченный направил соответствующую записку в Москву в КПК495.
24 декабря 1946 г. по записке уполномоченного Бюро КПК приняло постановление, резолютивная часть которого содержала следующие положения:
1. Обязать Ульяновский обком ВКП(б), облисполком и Министерство вкусовой промышленности устранить вскрытые проверкой факты неудовлетворительного хранения хлеба на спиртозаводах Ульяновской области, привлечь виновных в порче и разбазаривании государственного хлеба к строгой ответственности.
2. Управляющему Ульяновским спиртотрестом т. Суханову объявить строгий выговор с занесением в учетную карточку 496.
Реакцию ульяновских руководителей на постановление Бюро КПК была вполне предсказуемой: наказали «стрелочников». Уже 10 февраля 1947 г. первый секретарь обкома И.Н. Терентьев докладывал в КПК о проделанной им работе: к срокам от 3 до 6 лет были осуждены заведующий складом, инженер, экспедитор и конюх, несколько директоров спиртозаводов были сняты со своих должностей497.
Министерство госконтроля СССР также провело свою проверку. Осенью 1947 г. контролеры провели комплексную ревизию производственно-хозяйственной деятельности Ульяновского спиртотреста. Они обнаружили, что при невыполненном плане производства спирта, Ульяновский спиртотрест перевыполнил план изготовления водки, которая фактически изготавливалась и реализовывалась подпольно:
«Водочный цех имеется только на одном Ульяновском № 2 спиртозаводе. Между тем руководство Ульяновского треста <...> допускало выпуск водки на 32 заводах, не имеющих водочных цехов и ректификационных установок <...> Заводы, не имеющие водочных цехов, по существу водки не изготовляли, а торговали спиртом, разбавляя его водой в посуде потребителя» (Акт ревизии от «26» октября 1947 г.)498.
Одновременно госконтроль проверял и другие спиртотресты. Результатом ревизий, выявивших множество однотипных злоупотреблений, стало постановление Совета Министров СССР№ 838 от 20 марта 1948г. «О бесхозяйственном хранении и использовании сырья и злоупотреблениях в учете на спиртовых заводах»499. Министерству вкусовой промышленности СССР, Главспирту СССР, управляющим спиртовыми трестами и директорам спиртовых заводов под угрозой уголовной ответственности запрещалось расходовать на непроизводственные цели зерно, картофель и спирт без нарядов.
Кроме Ульяновского госконтролем были обследованы Московский, Рязанский, Орловский, Пензенский, Башкирский, Киевский, Сумский, Гомельский и Кавказский спиртотресты, а также 4 спиртозавода, непосредственно подчиненные Главспирту СССР. Согласно данным госконтроля, на заводах Ульяновского спиртотреста за 9 месяцев 1947 г. было потеряно в производстве 48.820 литров спирта, что составляет около 11 % от всех выявленных потерь500. В записке Министра госконтроля СССР Л.З. Мехлиса упоминаются 68 литров спирта501, незаконно отпущенных ульяновским ответственным работникам, что, как можно убедиться из практики КПК, сравнительно немного.
Тем не менее «Ульяновское дело» стало быстро набирать обороты. В декабре 1946 г. заместитель председателя КПК М.Ф. Шкирятов направил И.В. Сталину записку, в которой возложил основную вину за расхищение спирта на ульяновских руководителей: «Все эти преступления оставались безнаказанными ввиду того, что многие руководящие областные работники в течение ряда лет принимали непосредственное участие в расхищении спирта<...> в том числе секретари обкома партии»502.
Быстрой реакции на записку Шкирятова не последовало: секретарей Ульяновского обкома ни в конце 1946 г., ни в 1947 г. не тронули. В 1947 г. в Ульяновской области работал госконтроль, его выводы, как было отмечено выше, не содержали каких-либо громких изобличений. Ракурс «дела» резко изменился в 1948 г., когда управляющий Ульяновским спиртотрестом Суханов был арестован как троцкист-вредитель.
25 февраля 1949 г. решением ЦК ВКП(б) руководящих работников Ульяновской области обвинили в преступлениях:
«В результате проведенной по поручению Секретариата ЦК ВКП(б) специальной проверки установлено, что Ульяновский обком партии, располагая многочисленными сигналами о злоупотреблениях в Ульяновском спиртотресте, не принял необходимых мер к разоблачению ныне отданной под суд вредительской группы, занимавшейся расхищением спирта и хлебопродуктов. При проверке выяснились также факты разложения среди руководящих партийных и советских работников Ульяновской области. На протяжении длительного времени некоторые работники обкома и горкома ВКП(б) и работники советских организаций бесплатно и в больших количествах получали спирт с заводов Ульяновского спиртотреста. Спирт также бесплатно брали с заводов на устраиваемые коллективные пьянки, в которых участвовали руководящие работники областных и районных организаций»503.
Решением ЦК ВКП(б) И.Н. Терентьев был снят с поста первого секретаря Ульяновского обкома и исключен из партии. Летом 1949 г. он был арестован (реабилитирован и восстановлен в партии после XX съезда). Та же участь постигла третьего секретаря обкома С.С. Артамонова. Руководителей области обвинили в том, что они вовремя не распознали «вредительскую группу», всячески покровительствовали Суханову, купились на его «спиртовую наживку» и морально разложились.
ЦК ВКП(б) поручил КПК «привлечь к строгой партийной ответственности других виновных работников аппарата обкома и облисполкома, а дела в отношении лиц, о которых будет установлено, что они покрывали злоупотребления, вскрытые на заводах спиртотреста, передать следственным органам»504.
Любопытно, что решение ЦК ВКП(б) от 25 февраля 1949 г. в настоящем его виде на самом деле было принято позже, по-видимому, 7 марта, а 25 февраля была принята лишь промежуточная его редакция Секретариатом ЦК ВКП(б) с более мягкими резолюциями, в которых, в частности, речь шла не об исключении из партии секретарей Ульяновского обкома, а о выговорах. Такое заключение можно сделать, основываясь на воспоминаниях заместителя председателя КПК И.А. Ягодкина, зафиксировавшего достаточно подробно хронологию и подробности этого «дела»:
«В феврале 1949 г., — пишет Ягодкин, — состоялось решение ЦК ВКП(б) о проверке поступивших официальных материалов в Центральный Комитет о массовом хищении спирта, спиртоводочных изделий, покровительстве Ульяновского обкома партии расхитителям социалистической собственности и фактах морально-бытового разложения некоторых руководящих работников области. Все эти материалы были доложены И.В. Сталину. В связи с этим мне как заместителю председателя КПК поручено было возглавить проверку. В тот же день, когда было принято решение ЦК, мы (комиссия в составе пяти человек) выехали в Ульяновск»505.
Комиссия, в которую вошли работники КПК и ЦК ВКП(б), выехала в Ульяновск 25 февраля. По воспоминаниям Ягодкина в ЦК за этой проверкой следили особо внимательно: «Проверка проводилась под строгим контролем Секретариата ЦК ВКП(б), о ходе проверки иногда по несколько раз в день приходилось докладывать в ЦК партии, получая от него дополнительные задания»506.
Описания злоупотреблений ульяновской партийной номенклатуры в воспоминаниях Ягодкина в большой степени соответствуют содержанию делопроизводственных материалов ЦК и КПК, хотя, вероятно, и не лишены преувеличений:
«Хищение спирта свирепствовало, как эпидемия гриппа или холеры. Оно приняло такие размеры, что в нем участвовали работники партийных, советских и хозяйственных органов. Особенно больших размеров хищения спирта имело место в военное время, буквально цистернами похищенный спирт отправлялся на фронт по нарядам госучреждений, а деньги присваивались жуликами. Все это делалось посредством махинаций, т.е. прямой подделки документов на поступающее зерно из заготовительных организаций. Например, сорность поступившего на завод зерна 3 % изменялась на 8, 13 %, влажность зерна 20 % переделывалась на 25 % и т.д. Эти "изменения" физических показателей зерна<...> создавали огромные излишки (резервы) против плановых норм спирта, который расхищался<...> Управляющий Ульяновским спиртотрестом Суханове...> в целях усыпления бдительности встал на путь втягивания и подкупа руководителей областных организаций, не исключая, конечно, работников обкома партии. Сначала спирт развозился по квартирам ответственных работников к всенародным праздникам, затем для организации коллективных пьянок, ну а потом<...> для спекуляции и личной наживы. Всегда в здании обкома стояла бочка со спиртом, который "предназначался", так сказать для работников аппарата обкома при "поездке в командировку", во время праздников и др. Какое количество разбазарено и похищено, сказать трудно, никакому учету объем разворованного спирта не поддается»507.
7 марта (на эту дату указывает Ягодкин) комиссия вернулась в Москву вместе с первым секретарем обкома Терентьевым. Далее, по воспоминаниям Ягодкина, события развивались следующим образом:
«В тот же день нашего возвращения вопрос рассматривался на Секретариате ЦК партии. Принятое решение было послано в Политбюро на утверждение. Политбюро в корне изменило предлагаемый Секретариатом проект постановления ЦК и вместо наказания исключило из членов партии первого секретаря, второго и по промышленности»508.Таким образом, отмеченное выше решение ЦК ВКП(б), датированное 25 февраля 1949 г., на самом деле было принято десятью днями позже. Первый вариант решения в материалах ЦК ВКП(б) обнаружить не удалось.
Ряды ульяновских номенклатурных работников были серьезно подчищены. Всего, по информации КПК, по «спиртовому делу» в Ульяновской парторганизации было привлечено к партийной ответственности 105 коммунистов, из них исключено из партии — 48509. Среди них секретари райкомов Ульяновской области, работники областного советского аппарата, прокуратуры, суда, МВД. Материальный ущерб, нанесенный государству действиями группы «троцкиста Суханова», оценивался КПК в 70 миллионов рублей. По информации ульяновского областного управления МГБ всего по «делу» было арестовано 40 человек510.
В действиях руководства Ульяновским спиртотрестом усмотрели не столько жажду наживы, сколько стремление «разложить» партийный актив области. В сентябре 1949 г. Л.З. Мехлис на совещании с госконтролерами оценивал «Ульяновское дело» как «перерастание уголовных преступлений в преступления политического порядка»511.
«Ульяновское дело» не ограничилось одной Ульяновской областью. Его следствием стала ликвидация 20 января 1949 г. Министерства вкусовой промышленности СССР. Главспирт СССР был передан обратно Министерству пищевой промышленности СССР. Начальника Главспирта И.Ф. Гудзенко постановлением Бюро КПК от 18 апреля 1949 г. исключили из партии (затем это наказание было заменено на строгий выговор) за то, что оказывал «незаслуженную поддержку Суханову», не реагировал на сигналы о расхищении спирта в Ульяновской области и других регионах512.
Характерно, что КПК попыталась раскрутить это «дело» еще дальше. Ответственный контролер КПКА.М. Колесников в своей записке (апрель 1949 г.) сообщал о преступной организации всесоюзного масштаба, центром которой был Главспирт СССР:
«Ряд работников Главка <...> состоят в сговоре и связаны круговой порукой с управляющими спиртотрестами<.. .> областей. Все эти лица доставляют в Главспирт продукты, спирт и присылают деньги, вырученные от незаконной продажи государственного спирта; продукты и спирт при доставке в Москву сдаются на базу Главспирта, где заведующий базой поставлен доверенный человеке...>В том случае, если какой-либо из указанных работников уличается в злоупотреблениях, то ему оказывается поддержка со стороны Главспирта с тем, чтобы укрыть от ответственности»513.
Эта информация не подтверждается другими источниками, по-видимому, была сфальсифицирована Колесниковым. Ходу его записке не дали, всесоюзного «спиртового дела» устраивать не стали, ограничившись наказанием руководителей пищевой и спиртовой отрасли.
Бюро КПК своим постановлением от 18 апреля 1949 г. предложила Министру пищевой промышленности В.П. Зотову «устранить серьезные непорядки в работе Главного управления спиртовой промышленности»514. В августе 1949 г. «как не выполнивший возложенных на него обязанностей» Зотов был снят занимаемой должности515.
19 августа 1949 г. бывший Министр вкусовой промышленности СССР Н.И. Пронин постановлением Бюро КПК получил строгий выговор с занесением в учетную карточку за то, что скрывал размеры хищений спирта, не разоблачил в Ульяновском спиртотресте вредительскую группу, приукрашивал состояние спиртовой отрасли516. В частности, ответственный контролер А.М. Колесников обвинил Пронина в фальсификации отчета Правительству СССР: «В отчете им была названа преуменьшенная цифра сверхпредельных трат спирта в количестве 9.340 литров, а в действительности даже по данным спиртовой инспекции министерства за первое полугодие 1948 г. эти сверхпредельные траты, т.е. по существу хищения спирта, достигали 120 тыс. литров и за второе полугодие 1948 г. — 130 тыс. литров»517.
Дела Зотова, Пронина и Гудзенко рассматривались на «суде чести» при Совете Министров СССР и ЦК ВКП(б) в июле 1949 г. О ходе этого «суда» осталась интересная зарисовка в воспоминаниях Ягодкина:
«Состав суда чести был представительный; в него входили члены ЦК и Правительства. Председательствовал секретарь ВЦСПС [В.В. Кузнецов], общественным обвинителем был член ЦК, заведующий отделом [лёгкой промышленности] ЦК Н.М. Пегов<...> Ход заседания суда транслировался в ЦК и Совете Министров<...>"Подсудимый" Министр Зотов вел себя самокритично, осуждал свои ошибки, обещал их больше не допускать. На суде чести довольно активную роль играл член суда М.Ф. [Шкирятов]. Он каждому подсудимому задавал массу вопросов, употребляя свое излюбленное слово "ето самое", не "это", а "ето"— так он говорил. Обращаясь к Зотову, он спрашивал его: вы что, ето самое, распустили аппарат Министерства. Под видом, ето самое, дегустации устраиваются, ето самое, бесконечные пьянки. Работу, ето самое, спиртовой отрасли промышленности не контролируете, жуликам покровительствуете, кадры, ето самое, не проверяете.
Просто безобразие у вас в Министерстве и вы, ето самое, должны строго отвечать. "Да, да"— поддакивал Министр, мы виноваты и нам придется отвечать»518.
После завершения «суда» Зотова отправили руководить кондитерской фабрикой «Красный Октябрь», Пронина — Останкинским пивоваренным заводом. Как сложилась судьба бывшего начальника Главспирта Гудзенко, установить не удалось.
«Ульяновское дело» вызвало и другие кадровые перемещения. В сентябре 1949 г. постановлением Бюро КПК был исключен из партии и снят с занимаемой должности заведующий отделом кадров пищевой промышленности Управления кадров ЦК ВКП(б) А.П. Клеменчук за то, что якобы покровительствовал «троцкисту» Суханову519. В 1950 г. Клеменчук был арестован и осужден, однако, по-видимому, уже по «Ленинградскому делу», поскольку ранее он работал заведующим Отделом пищевой промышленности Ленинградского городского комитета ВКП(б). Клеменчук был реабилитирован и впоследствии (1965-1979 гг.) работал министром пищевой промышленности РСФСР.
Почему из всех случаев хищений спирта (в том числе с участием работников парторганизаций) именно «Ульяновское дело» получило такой масштаб? Стоит обратить внимание на личность начальника УМГБ по Ульяновской области Никиты Аркадьевича Кримяна. Он занимал эту должность с 1947 г., а до того работал министром МГБ Армянской ССР. За склоки и непартийное поведение Кримян был снят и отправлен с понижением в только что образованную на тот момент Ульяновскую область. Там он, как можно предположить, захотел выслужиться, вернуть к себе доверие ЦК ВКП(б). В пусть и крупном, но хозяйственном деле он стал «раскручивать» политическую составляющую. Так был раскрыт заговор «троцкистов» в Ульяновском спиртотресте. Характерно, что Кримян в марте 1949 г. выступал с пространным докладом на заседании пленума Ульяновского обкома ВКП(б), в котором он рассказал о своей давней борьбе с троцкистским подпольем и о упорном сопротивлении секретарей обкома:
«Когда управление МГБ, располагая уже достаточными данными о преступной деятельности Суханова и всей его вредительской шаики, поставило вопрос перед руководством обкома о необходимости немедленного отстранения их от работы и ареста, то Терентьев и Артамонов, под предлогом неверия в следственные документы, пытались обелить Суханова и не давали согласия, чтобы этого преступника посадить в тюрьму. Дело дошло до того, что они стали открыто защищать вредителей <...> и пытались оклеветать органы советской разведки»520.
Отсутствие в фонде КПК переписки с органами госбезопасности, к сожалению, лишает нас возможности проверить эту версию. В фонде КПК содержатся документы по персональному делу Кримяна. но они до сих пор не доступны для исследования521.
В 1951г. Кримян за незаконные аресты граждан, применение незаконных методов следствия, пытки, преследования и необоснованные увольнения честных коммунистов в Ульяновской области был снят с занимаемой должности и уволен из органов МГБ. Его отправили обратно в Армянскую ССР начальником отдела кадров Министерства пищевой промышленности республики. Этим назначением, вероятно, учли его «заслуги» по «спиртовому делу». В 1955 г. по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР Кримян был расстрелян как соучастник Л.П. Берии522.
Самое интересное, что при всем размахе чисток по «Ульяновскому делу» нарушения в Ульяновском спиртотресте устранены так и не были. Прокурорская проверка в 1950 г. выявила рост хищений на ульяновских спиртозаводах. 11 октября 1950 г. Прокуратура СССР вынесла характерное представление заместителю Министра пищевой промышленности СССР И.К. Сиволап:
«Проверкой, произведенной прокуратурой области в Ульяновском спиртотресте установлено, что руководство спиртотреста не осуществляет должной борьбы с расхищением государственной собственности на предприятиях треста. Сумма растрат и хищений, установленная во втором квартале с.г. возросла более чем
в 6 раз по сравнению с первым кварталом с.г. В первом квартале с.г. на тресте было установлено 32 случая растрат и хищений на сумму 58.410 руб. (по себестоимости). Во 2 квартале с.г. было установлено 131 случай растрат и хищений и было расхищено ценностей на 378.952 рубля (по себестоимости)^..> Одной из причин порождающих столь значительное количество растрат и хищений является несвоевременная передача материалов по растратам и хищениям следственным органам и неприятие должных мер к расхитителям государственной собственности^..>Учет сырья на спиртозаводах организован плохо, пропускная система должным образом не организована<...>Сообщая об этих фактах прошу Вас: принять надлежащие меры к усилению борьбы с расхищением социалистической собственности на заводах Ульяновского спиртотреста»523.
Таким образом, сравнительное изучение документов КПК по «Ульяновскому делу» и материалов фондов других ведомств позволяет сделать следующие выводы: в целом в документах КПК репрезентативно отображаются проблемы в спиртовой отрасли, связанные с сохранностью спирта и сырья; в документах КПК зафиксировано несколько случаев разбазаривания спирта партийно-советской номенклатурой, однако только «Ульяновское дело» получило политическую интерпретацию; доступные в настоящее время документы КПК не раскрывают в полной мере причины и механизм «Ульяновского дела», хотя именно КПК занималась его «расследованием», в частности, не удалось обнаружить среди материалов фонда КПК документы, связанные с работой в Ульяновске выездной комиссии под руководством И.А. Ягодкина, «судом чести» над руководителями пищевой и спиртовой промышленности, в котором ведущую роль играл М.Ф. Шкирятов. Поэтому при работе с документами КПК нужно учитывать, что многообразная деятельность КПК в них отображается только постольку, поскольку эта деятельность вообще документировалась, документы были сохранены и впоследствии рассекречены. Склонность КПК политизировать «Ульяновское дело» сказалась на достоверности содержащихся в документах КПК сведений.
481 ГА РФ. Ф. Р-8300. Оп. 2. Д. 3946. Л. 5.
482 Бобрик И.П. Спиртовая промышленность за годы советской власти. М., 1958. С. 9.
483 Пищевая промышленность СССР. М., 1967. С. 400.
484 РГАЭ. Ф. 1562. Он. 33. Д. 1582. Л. 27.
485 ГА РФ. Ф. Р-5446. Оп. 50. Д. 2989. Л. 118.
486 Там же.
487 РГАСПИ. Ф. 589. Оп. 5. Д. 135. Л. 22.
488 Там же. Д. 183. Л. 43.
489 Там же. Д. 135. Л. 22.
490 Там же. Д. 187. Л. 7.
491 Там же. Л. 9.
492 Там же. Д. 128. Л. 18.
493 Там же. Л. 19.
494 Там же. Д. 97. Л. 2.
495 РГАНИ. Ф. 6. Оп. 6. Д. 684. Л. 17.
496 РГАСПИ. Ф. 589. Оп. 5. Д. 101. Л. 10-11.
497 РГАНИ. Ф. 6. Оп. 6. Д. 684. Л. 33.
498 ГА РФ. Ф. Р-8300. Оп. 28. Д. 1359. Л. 8.
499 Там же. Ф. Р-5446. Оп. 50. Д. 2989. Л. 137.
500 Там же. Л. 75.
501 Там же. Л. 81.
502 РГАСПИ. Ф. 589. Оп. 5. Д. 101. Л. 23.
503 Там же. Ф. 17. Оп. 3. Д. 1074. Л. 46-47.
504 Там же. Л. 47.
505 ЦМАМЛС. Ф. 173. [Сдаточная опись]. Д. 11. Л. 80-81.
506 Там же. Л. 82.
507 Там же.
508 Там же. Л. 84.
509 РГАНИ. Ф. 6. Оп. 6. Д. 1. Л. 30.
510 ЦК ВКП(б) и региональные партийные комитеты. 1945-1953. М., 2004. С. 199.
511 ГА РФ. Ф. Р-8300. Оп.2. Д.3946. Л. 125.
512 РГАСПИ. Ф. 589. Оп. 5. Д. 126. Л. 21-30.
513 Там же. Л. 33.
514 Там же. Л. 21,
515 Пирузян А.С. Пищевая индустрия: годы, люди. М., 1999, С. 34.
516 РГАСПИ. Ф. 589. Оп. 5. Д. 134. Л. 42.
517 Там же. Л. 46.
518 ЦМАМЛС. Ф. 173. [Сдаточная опись]. Д. 11. Л. 86.
519 РГАСПИ. Ф. 589. Оп. 5. Д. 136. Л. 38-42,
520 ЦК ВКП(б) и региональные партийные комитеты... С. 200.
521 РГАСПИ. Ф. 589. Оп. 5. Д. 192.
522 Политбюро и дело Берия. Сборник документов... С. 740-810.
523 ГА РФ. Ф. Р-8131. Оп. 29. Д. 254. Л. 12-14.
<< Назад Вперёд>>
