Петлюровцы отходили на Фастов, Житомир, Винницу, Умань. После бесславной сдачи Киева принудительно мобилизованные крестьяне при каждом удобном случае сдавались в плен.
Но недооценивать силы противника нельзя. Серьезную угрозу представляют атаманы Коновалец и Волошенко, у которых тысяч двадцать пять хорошо вооруженных и обученных сечевиков. Неожиданная опасность назревала на юге и юго-западе. Марионеточное правительство Галиции прекратило войну с Польшей, налаживает контакты с Петлюрой. Почувствовав в Советской России большую опасность, чем в панской Польше, начинает перебрасывать свои части на Украину. Одесса во власти войск Антанты.
Размышляя над картой, Щорс постоянно устремлял взгляд на Винницу, куда Директория временно переместила свою столицу. Захватить ее — это значит не только нанести Петлюре тяжелый моральный удар, но и разъединить силы Директории на две части, перерезать пути на юг, изолировать их от галицийской группы, от Одессы, откуда поступают военные грузы. Но до Винницы еще шагать и шагать...
Приказ о выступлении из Киева наконец пришел. Щорс поставил перед своей бригадой задачу первым делом овладеть Фастовом и Ходорковом.
Петлюровцы откатывались под натиском местных партизан.
В Ходоркове партизанский отряд под руководством Шамиса устроил богунцам приятный сюрприз. Встречали освободителей на околице с оркестром, почетным караулом. Когда полк проследовал к площади, бойцы заулыбались от неожиданности: вся она была уставлена столами, в котлах дымился ароматный борщ. Озябшие красноармейцы дружно взялись за ложки.
— Вот так бы всегда воевать! — слышал Щорс довольные реплики.
Он устало улыбнулся. Да, так бы всегда. Но война не прогулка и не парад. Совсем небольшой путь прошла его бригада, а сколько славных товарищей, сколько друзей осталось лежать на сельских кладбищах, на городских площадях, на лесных полянах. Сколько их полегло — за каждого он, командир, в ответе. А если последние победы достались малой кровью, то, значит, не напрасно он в дни учебы и войны штудировал учебники, пытаясь вникнуть в причину каждого успеха и каждой неудачи. На одном везении далеко не уедешь.
Когда взяли Казатин, случилось неожиданное. Вечером в штаб заявился Никита Коцар, с которым военные дороги развели его еще с начала зимы. Не успели как следует обняться, огорошил новостью:
— Поздравляю, товарищ начдив! Подписан приказ о назначении Николая Александровича Щорса начальником 1-й Украинской советской дивизии!
Щорс ошалело смотрел на товарища.
— Погоди, как же это? А Локатош, что с ним?
— Э, Реввоенсовету виднее. Сейчас ведь новый командующий войсками Киевского направления, знаешь? Мацилецкий. Думаю, не последнюю роль в этом сыграли Антонов-Овсеенко и Щаденко. Очень хорошо о тебе говорили. Но дело не в этом. Рад за тебя, Никола, знаешь, как рад?
Он осмотрел подтянутую фигуру Щорса.
— А чем не начдив? Годков маловато, так ведь и нашей Советской власти не много. Давай, друже, оправдывай доверие!
Допоздна чаевничали, вспоминали, делились новостями. Коцар сообщил, что начальником штаба дивизии назначен бывший офицер царской армии Сергей Васильевич Кассэр. Коцар добавил:
— Штабист он очень толковый, а к военспецам нужно привыкать. Все больше их переходит на нашу сторону, и это очень добрый знак. Да, о военкоме не сказал: им будет уже знакомый тебе Исакович.
Об Исаковиче много рассказывал ему Никита еще в первые дни знакомства, а потом тот и сам приезжал в Унечу, налаживал политическую работу в полку. Человек стоящий. С таким работать будет приятно. А ведь он уже в новой роли, постановление Реввоенсовета подписано еще вчера...
Когда Коцар улегся, Щорс прикрутил фитиль лампы и уселся к столу. Значит, работать. Нужно прежде всего подготовить приказ о вступлении в командование дивизией. Бумага нехитрая, но когда ее завтра зачитают перед строем, тысячи бойцов и командиров сделают по этому приказу свое первое заключение о новом командире.
Начал писать приказ по форме:
ВОЙСКАМ 1-Й СОВЕТСКОЙ УКРАИНСКОЙ ДИВИЗИИг. Казатин 11 марта 1919 г.
№ 64
§ 1
Я с 8 марта вступил в командование 1-й Советской Украинской дивизией.
Основание: постановление Реввоенсовета группы войск Киевского направления от 5 сего марта за № 356.
Писал, перечеркивал, снова писал. Понимал, что военный документ должен быть предельно кратким, четким. И в то же время не мог преодолеть желания сказать своим подчиненным что-то по-человечески искреннее, задушевное.
Вот почему в ряд строгих и деловых строк неожиданно вплелись и такие слова:
§ 2
Товарищи красные командиры и красноармейцы! Я обращаюсь к вам с товарищеским приветом и в то же время прошу твердо помнить, что вся наша общая работа в дивизии против врагов революции и народа тогда лишь будет продуктивна и крепка, когда будет основываться не только на взаимном доверии друг к другу, но и на активном участии всех товарищей красных командиров и красноармейцев. Каждый товарищ должен проникнуться той мыслью, что только при той сплоченной, тесной централизации и сознательной товарищеской дисциплине мы сильны и нам никакие силы неприятеля не страшны.
Товарищи красноармейцы, твердо помните, что в рядах революционных красных войск находятся лучшие сыны рабочих и крестьян, которые в борьбе за осуществление идей коммунизма отдают свою жизнь. Товарищи красноармейцы, я более чем уверен, я убежден в том, что общими силами, участием всех сознательных товарищей мы создадим твердую, мощную, сознательную товарищескую дисциплину — мы дети семьи трудовой, «мы армии народной коммуны, мы желаем, мы можем, мы умеем и мы создадим».
Да здравствует власть Советов на Украине и во всем мире!
Да здравствует Красная Армия со своей мощной, сознательной товарищеской дисциплиной!
Начальник 1-й Советской Украинской дивизии Щорс.
Начальник штаба Кассэр.
Несколько раз перечитал эти строки. Стиль, конечно, немного не военный. Но что значит военный стиль? И разве его бойцы, вчерашние рабочие, крестьяне, родились солдатами? Нет, сама жизнь заставила их взять в руки оружие. Почему же он должен обращаться к ним сухим языком стандартного приказа? Уже перед рассветом растолкал сонного Коцара, сунул ему листок с приказом.
— Погляди, Никита, годится ли? Сам знаешь, дело для меня новое...
Коцар быстро пробежал глазами текст приказа.
— Годится, Николай Александрович, вполне годится. О главном ты сказал. Что принял командование дивизией.
Что в каждом бойце видишь не только и не столько подчиненного, сколько боевого соратника, товарища по борьбе.
Прилечь так и не пришлось. Но от нервного напряжения усталости не чувствовал. Утром познакомился с Кассэром и отправился осматривать полки. В отношении своего преемника не задумывался. Кому отдать Богунский полк, как не Квятеку? С того памятного вечера, когда с группой сновских товарищей пришел он в Семеновку, крепко объединились их судьбы.
Сколько раз вечерами, в короткие перерывы между боями, слушал Николай рассказы этого человека с легендарной судьбой. Мальчишеская категоричность и бескомпромиссность привели его в ряды польских террористов. В 1905 году за покушение на жизнь варшавского губернатора его присудили к смертной казни, которая ввиду несовершеннолетия «преступника» была заменена двадцатью годами каторги.
Когда после Февральской революции Квятек вырвался на волю и вместе с Константином Лугинцом прибыл на Черниговщину, он был уже убежденным большевиком. И хоть события складывались так, что Казимир Францевич все время был у него, Щорса, в подчинении — от взводного в Семеновском отряде до помощника командира Богунского полка, он, Николай, многому научился у своего товарища.
Смотром дивизии в целом остался доволен. Богунский и Таращанский полки, как всегда, на высоте, у Петренко тысяча сабель в конном полку, вот-вот можно будет формировать бригаду. У Черняка, командовавшего Новгород-Северским полком, и Горгуля, возглавлявшего нежинцев, положение было несколько хуже — и батальоны численностью поменьше, и снаряжены кое-как. Ну что же, теперь это его, начдива, работа — пополнить полки, экипировать их необходимым образом.
Потом вместе с Кассэром занялись картой. Щорса радовало, что начальник штаба поддержал его мысль о захвате Винницы. Более того, Кассэр усмотрел в этом не только рассечение группировки Петлюры на две части и изоляцию его от галицийских полков, но и ликвидацию угрозы Киеву и самой 1-й Украинской советской дивизии.
— Вот и хорошо, что наши мнения совпали, — заключил Щорс. — Богунский и Таращанский полки уже находятся в непосредственной близости от Винницы, имеют приказ — первый с северо-запада, второй с юго-востока ударить на город и овладеть им.
О подробностях он умолчал. Наступлению на Винницу мешал разрушенный мост через реку Южный Буг. Петлюровцы делали на это ставку: они думали, что штурмовать город будут отсюда. Тогда Щорс приказал нескольким подразделениям заняться восстановлением моста. А тем временем два полка с двух сторон проводили глубокий охват города.
Окрыленный новым назначением, Квятек рвался к Виннице. На рассвете разведка доложила, что в местечке Калиновка бесчинствует курень атамана Палия — озверелые бандиты устроили массовый погром, убивают мирных жителей.
Утренний морозец немного прихватил дороги, загустела невылазная грязь, поутихли весенние потоки в оврагах. Квятек вызвал своего помощника Данилюка.
— С обозом, с артиллерией будем долго ползти. Двигайся за ними, а мы верхами попробуем этого Палия «на ура» взять!
Вместе с конниками Божоры до восхода солнца ворвался в Калиновку. Пока подошли первые отряды с Данилюком, местечко было очищено от бандитов.
Еще не остывший от боя, Квятек подлетел к Данилюку на коне.
— Порядок движения тот же. На Винницу!
— Казимир Францевич, — возразил Данилюк, — время, обозначенное в приказе, еще не подошло. Боженко не успеет нас поддержать...
— Зато внезапность обеспечим. Ответственность беру на себя! — уже на ходу, разворачивая коня, бросил Квятек.
Обойдя петлюровцев, богунцы вошли в город 18 марта.
Винница только просыпалась, когда в городе появились подразделения Богунского полка. Зная, что восстановление моста еще не закончено, петлюровцы не ожидали такого поворота событий. Обезумев от паники, они задворками и огородами убегали на окраины, так и не сумев организовать сколько-нибудь действенного сопротивления.
К Квятеку подлетел один из конников:
— Товарищ комполка! Там, на станции... Эшелоны уходят!
— Первый взвод, за мной! — не раздумывая, скомандовал Квятек.
И вот уже сорок богунцев на вокзале. Паровоз, обдавая белыми клубами станционные постройки, тихо двигался вперед. Несколько конников, дав шпоры, бросились вдогонку. Квятек увидел, как кто-то из бойцов, лихо выпрыгнув из седла, уцепился за подножку паровоза и стал карабкаться вверх. Через несколько минут состав, зло лязгнув буферами, остановился.
Несколько других эшелонов даже не успели сдвинуться с места. Удалось уйти только штабному составу.
Стихли последние выстрелы, когда в городе появился Щорс. Данилюк разыскал Квятека.
— Торопитесь, начальство требует. Будет, видать, разгон...
Но разгона не последовало. Щорс искренне обрадовался исходу боя. Только полушутя заметил:
— Остерегайся Василия Назарыча. Не простит он тебе, что все лавры победителя себе забрал...
Боженко, действительно, не скрывал обиды. Получилось так, что его полк подоспел уже на осмотр трофеев. Щорс, успокаивая, сказал:
— Все правильно, Назарыч. Но жизнь, она всех подправляет. Вот и Квятек, получается, мой приказ нарушил, зато как удачно город взял! Так что же нам его за это наказывать?
Боженко продолжал недовольно ворчать:
— Сорок верст гнал хлопцев по бездорожью, чтобы Квятека с победой поздравить? Не согласен. В таком случае, товарищ начдив, пойдем на Жмеринку!
— Вот так сейчас и пойдешь Василий Назарович? — серьезно спросил Щорс. — А как же сорокаверстовый переход, на который жаловался? Устали ведь бойцы.
— Это уже наше дело!
Через несколько часов, после короткого отдыха таращанцы начали седлать коней. Уходил Боженко налегке, без обозов и артиллерии. Велел ждать вестового с докладом.
— Я понимаю, товарищ начдив, — обратился к Щорсу Кассэр, — сколь важно развить успех, не дать опомниться противнику. Но во взятии Винницы и в походе на Жмеринку, на мой взгляд, много... я бы сказал, партизанской лихости.
Щорс поднял на него холодные серые глаза.
— Сергей Васильевич, мы ведем необычную войну. Во всяком случае, в настоящий период Петлюра деморализован. Резервов у него нет, его солдаты ищут повода сдаться в плен. Нужно пользоваться ситуацией. И учитывать настроение наших войск.
Немного погодя добавил:
— А трудные бои еще впереди...
Сказал — как в воду глядел. Хотя взятием Винницы, где находилась украинская Директория и ставка Петлюры, и Жмеринки 1-я Украинская советская дивизия блестяще выполнила поставленное командованием фронта задание, отрезала части петлюровцев, стоящие в Умани, положение житомирской группы, однако, осложнилось.
Откатившись в Каменец-Подольский, Петлюра, казалось, потерял почти все. Но ему удалось войти в сговор с польской шляхтой, и вот уже белополяки выдвигают свои войска на Ковель, Пинск, Сарны — те города, куда отступила Директория. Зашевелилась и боярская Румыния, обещая свою поддержку.
Направление контрудара Петлюра рассчитал верно. Он образовал мощный кулак в районе Коростеня, на стыке Западного и Украинского фронтов. В конце марта шесть полков форсировали реку Тетерев и вышли к станции Бородянка, откуда до Киева оставалось полсотни километров. Штаб 12-й армии просил срочной помощи.
Времени на размышления не оставалось. Коротко обсудив с Кассэром положение и ругнув штаб армии за то, что проглядел такую угрозу, Щорс приказал богунцам грузиться в эшелоны по тревоге. Не хватало подвижного состава. Он распорядился немедленно возвратить эшелоны обратно, чтобы перебросить к Бородянке и нежинцев.
На станцию прибыли, едва опередив сечевиков Коновальца. Еще выпрыгивали из теплушек, разворачивались в цепь бойцы, когда показался петлюровский бронепоезд. Разведка 11-го погранполка, охранявшего станцию, доложила, что за ним следуют другие, а также товарняки с петлюровцами.
Под прикрытием брони и мощного пулеметного огня передовые отряды сечевиков пошли в атаку. Квятек приказал подпустить поближе.
— Господа синежупанные думают, что мы сейчас за две с половиной сотни километров отсюда, рассчитывают на легкую победу. А богунцы, как птицы, уже здесь!
Яростным ударом в штыки петлюровцев удалось оттеснить. Однако их силы превосходили силы защитников станции.
Направляя богунцев в Бородянку, Щорс наделил Квятека полномочиями начальника боевого участка со всеми вытекающими последствиями. Поэтому, отразив первые атаки, комполка начал организовывать оборону. Был быстро сформирован отряд из местных железнодорожников.
Через несколько часов прибыл нежинский полк, а там подоспел и отряд киевских рабочих.
Лишь на третий день петлюровцы отступили. Значение этой победы для судьбы Киева отметил прибывший в Бородянку Наркомвоен Украины Н. И. Подвойский.
— Молодцы, щорсовцы! Не давайте передышки врагу. Петлюровцы намеревались закрепиться на левом берегу реки Тетерев. Квятек повел свой полк в наступление. У станции Тетерев попали под интенсивный артиллерийский и пулеметный огонь. Петлюровский бронепоезд, стоявший за мостом через реку, заставил наступающих остановиться. Цепи залегли за насыпью.
— Товарищ командир, — обратился к Квятеку запыхавшийся боец, — сечевики мост собираются взорвать! Заложили шашки, видать, ждут, когда мы выдвинемся.
— Восьмая рота, за мной! — крикнул Квятек, поднимаясь над цепью. — Остальные — прикройте огнем!
Было видно, как синежупанники поджигают бикфордовы шнуры, когда они, неистовым броском преодолев несколько десятков метров, добежали до первого быка.
— Шнуры! Шнуры тушите, бросайте шашки в воду! — крикнул Квятек и вдруг, почувствовав тупой удар в ногу, упал.
От боли перед глазами поплыли огненные круги, но он успел заметить своих богунцев, топтавших дымящиеся шнуры.
Очнувшись, увидел перед собой миловидное девичье лицо. Из-под платка выбились пышные русые волосы, щеки горят. Соня Алтухова, военфельдшер.
— Как мост? — простонал тихо.
— Лежите спокойно, Казимир Францевич, — ответила девушка, туго перевязывая ему ногу. — Мост спасли. И петлюровцев дальше погнали!
Перед отправкой в госпиталь Квятек передал командование полком Данилюку.
— Скажи Николаю Александровичу, что не лихачил я. Мост нужно было спасти, и мы его спасли. Теперь на Коростень путь открыт.
...Коростень и Бердичев. Невелики города, да разве на войне это важно? Щорса особенно беспокоил Бердичев. Укрепится здесь враг — и линия фронта окажется разорванной, а 2-я Советская украинская дивизия — под угрозой окружения. Его тревогу разделял и штаб армии. Именно потому и назначил начдива начальником боевого участка в районе Бердичева. Щорс незамедлительно отправился туда с батальоном таращанцев.
...На душе было тревожно. Политотдельцы докладывали — там, у Бердичева, наименее боеспособные отряды. Руководство слабое, работают петлюровские агенты. Прибыл на место, оценил обстановку и убедился: так и есть.
Пришлось идти с таращанцами в штыковую, отбивать натиск сечевиков.
Телеграфом затребовал сюда полки Боженко и Черняка. А пока все силы отдавал тому, чтобы удержать город. Но это не удавалось. Несмотря на предпринимаемые героические усилия, случалось, за один день он по нескольку раз переходил из рук в руки. Только в начале апреля, когда подошли вызванные начдивом части, петлюровцы откатились от Бердичева.
В страстную субботу, предшествовавшую пасхе, петлюровцы утихли. Когда Щорс пришел в батальон Кощеева, тот заметил:
— По всей видимости, предстоит передышка. Не откажут себе их благородия и куркульские сынки в удовольствии попьянствовать ради такого праздника.
Щорс задумался.
— Как сказать. А могут, рассчитывая на нашу логику, наоборот, ударить всеми силами. Тем более, что отброшенные от Бердичева части вплотную придвинулись к Коростеню. Бдительность нужно удвоить!
Его опасения оказались не напрасными. Едва поднялось солнце, как цепи сечевиков, подогретых самогоном, двинулись в атаку. Главный удар наносился в районе села Могильно.
Звон колоколов, доносившийся из окрестных деревень, слился с пьяным ревом наступающих. Щорс разослал вестовых по батальонам, приказал не торопиться, подпускать на дистанцию прицельного огня.
Огневой мощью и богунцы и таращанцы располагали значительной. В каждом батальоне насчитывалось по 25–30 пулеметов, на высотках расположились батареи. Когда на петлюровцев обрушился дружный огневой удар, они дрогнули, повернули назад.
Но ненадолго. Через каких-нибудь полчаса, перегруппировавшись, снова пошли в атаку. Кощеев окопами пробрался на батарею.
— Товарищ командир, — крикнул полуоглохший от канонады заряжающий первой пушки, — передохнуть бы!
— Ничего, угощай Петлюру пасхальными куличами, пока не наестся до отвала!
Казалось, этому дню не будет конца. Бурый дым низкими волнами катился над степью, а из него выплывали все новые и новые колонны атакующих. Не прекращались атаки и ночью. Однако все усилия врага оказались напрасными.
Утром перед линией окопов появилась группа синежупанников с белым флагом.
— Ого, мира запросили! — прокатилось по траншее. Однако делегация петлюровцев повела речь не о мире.
Просили разрешить им убрать с поля убитых.
— Что же, убирайте, — махнул рукой Кощеев. — Воздух будет чище.
Почти до самого вечера вывозили на телегах трупы. А на следующий день все повторилось. И так целую неделю, пока части дивизии, отразив очередную атаку, не перешли в наступление сами. От Коростеня и Бердичева враг был отогнан.
Победа досталась нелегкой ценой. Измотанным войскам требовался отдых. Воспользовавшись тем, что прибыли новые части, Щорс отвел свои полки в Житомир на переформирование.
<< Назад
Вперёд>>
