Анализируя положение, сложившееся под Бердичевом, Щорс понимал, что низок был моральный дух подразделений. Ему не раз уже приходилось убеждаться, как непрост диверсионный аппарат Петлюры. И в Семеновке, и в Унече проникали в отряд вражеские агенты, мутили воду. Случалось, что их скрытая агитация среди бойцов имела определенный успех, перерастала в стихийные бунты.
Да, Нежинский полк у него самый отсталый, наименее дисциплинированный. Много еще нужно с ним работать...
Вместе с Исаковичем Щорс разработал систему контрмер. Пользуясь кратковременной передышкой, занимался не только переформированием дивизии — приказал усилить политическую учебу бойцов, направлял в роты и батальоны опытных коммунистов.
Теперь с улыбкой вспоминал свое пренебрежительное поначалу отношение к митингам. Прав был Казимир Табельчук — митинг митингу рознь. А для воспитательной работы, политической учебы мероприятие незаменимое. Не одними приказами, а вот таким откровенным разговором можно дать бой паникерам, бузотерам.
Политотдельцы вместе с чекистами провели чистку рядов Нежинского полка, да и других подразделений. Жизнь входила в нормальную колею: начались строевые, тактические, политические занятия...
В это время Щорс и занялся организацией курсов краскомов, о которых так долго мечтал. Не все сбылось из задуманного. Не раз курсантам приходилось участвовать в боях. Всего только семьдесят одному курсанту вручат командирские удостоверения. Они оставят заметный след в истории Красной Армии...
В последнее время дивизии непрерывно способствовал успех. С жестокими, но победными боями шли по направлению к границе. Отважным штыковым ударом третий батальон 1-го Богунского полка под командованием Федора Гавриченко занял Большие и Малые Салихи. За ними — Закреничье, Антонины, Кульчины, Староконстантинов. Богунцы вышли на реку Случь.
Под прикрытием артиллерийского огня все тот же Гавриченко первым перебросил свой батальон на противоположный берег.
Красилов, Проскуров, Воличиск. Каждый километр пути был отмечен своими победами, своими героями. Еще два бронепоезда отбили у Петлюры. Пулеметчик Борис Крайнер с ручным пулеметом ворвался в колонну сечевиков и в упор выкосил десятки врагов.
Еще немного, еще одно усилие, и последняя территория уползет из-под колес Директории!
А ход событий вдруг неожиданно и круто изменился.
Нескончаемыми полчищами накатывалась с юга белая деникинская армия. Белогвардейцы занимают Донбасс, угрожают Царицыну, Правобережной Украине. Вдоль Волги, оставляя после себя пепелища и виселицы, движется Врангель. Над Петроградом занес свой меч Юденич.
Ленин призывает не на словах, а на деле превратить Советскую республику в единый военный лагерь.
И вдруг — реальная угроза с запада, где, казалось, положение стабилизировалось. На подмогу Петлюре двинулись галицийские полки. Панская Польша благословляет на участие в крестовом походе против большевизма корпус под командованием генерала Галлера, сформированный во Франции из бывших польских военнопленных.
В штаб дивизии Щорса срочно отозвали из Волынского губкома партии, где он, как член губернского комитета, занимался налаживанием новой жизни в селах. Потрясло сообщение Кассэра: петлюровцы прорвали фронт у Проскурова.
Как свидетельствовали данные разведки, у Петлюры сейчас 50 тысяч штыков и 5 тысяч сабель. Силы большие, но его успех отнес и за счет того, что там оборону держали нежинцы. Самые нестойкие... А теперь, наступая на Шепетовку и Староконстантинов, «головной атаман Украины» стал угрожать тылам Таращанской и Новгород-Северской бригад. Остался в тылу, отрезанный галицийцами, 1-й Богунский полк Квятека.
Положение осложнялось активными действиями белополяков. В первый день наступления взяли Сарны, теперь движутся вдоль железной дороги, с прицелом на Киев. С другой стороны Киеву угрожают деникинцы...
Кассэр показал приказ штаба армии. Третьей пограничной дивизии предлагалось остановить Галлера на реке Стырь, а дивизии Щорса — ликвидировать прорыв петлюровцев и галицийцев.
Сразу же наметили план перегруппировки и боевых действий. Богунская бригада направляется в Шепетовку, для усиления ее придается бронепоезд «Богунец». Таращанцы, не ожидая, пока сечевики ударят по ним, сами выходят в тыл противника, а 1-й Богунский полк, закрепившись на реке Случь, встречает его с фронта.
Проскуров спасти уже не удалось. В июне петлюровцы заняли город. Но развить свой успех пока не смогли. Богунцы снова отбили сданный было Староконстантинов, закрепились на Случи. Крепко держали позиции и таращанцы.
Щорса сразила тяжелая весть: почти в один день пали от рук петлюровских агентов его славные боевые побратимы — командир таращанцев Василий Боженко и командир новгород-северцев Тимофей Черняк. Получив известие, всю ночь не сомкнул глаз. Сидел у стола, обхватив голову руками, видел их перед собою — живых, таких родных и близких, с которыми вместе пройден такой огромный путь. Хотелось крикнуть отчаянно: «Хлопцы, как же вы так?»
Уже перед рассветом расстелил карту, пытаясь разобраться в последних событиях. Положение крайне сложное. Фронт растянут, с некоторыми частями нет должной связи, не всегда можно представить четкую картину. Раньше он не раз распекал своих штабистов, если те мешкали с нанесением оперативной обстановки, а сейчас сам не знает определенно, какие населенные пункты обозначить.
Бойцы измотаны упорными боями, а отвести их хотя бы для краткого отдыха невозможно — сменить некем.
От печальных раздумий уже на рассвете его отвлек Кассэр. Сообщил, что на фронт прибывает Наркомвоен Украины Подвойский. Щорс облегченно вздохнул. На особые резервы не надеялся, но будет возможность хоть посоветоваться, наметить план дальнейших действий.
Подвойский прибыл с Дубовым. Щорс с интересом присматривался к этому молодому, богатырского сложения человеку. Большая черная борода не чета его, щорсовской, румянец во всю щеку — внешность впечатляющая. Да и характер, видно, недюжинный — энергичный, волевой.
Вместе объехали почти все близрасположенные части, осмотрели передний край. Щорс не уставал указывать на слабые места, но странно: почему-то не находил сочувствия у Наркомвоена Украины. Казалось, тот откровенно закрывает глаза на трудности. Наоборот, похваливал за порядок, грамотное ведение боевых действий, дисциплину.
Такое странное поведение Подвойского понял уже по возвращении в штаб. Николай Ильич не скрывал тревоги за Южный фронт. Собственно, затем и прибыл, чтобы организовать помощь Южному фронту.
С суровыми лицами слушали командиры рассказ о тяжелом положении в Донбассе, у Царицына. Значит, у них еще не так плохо...
— Реввоенсовет 12-й армии, — закончил Подвойский, — подготовил проект переброски дивизии Щорса на Южный фронт.
— Легко сказать — снять, — нарушил тяжелое молчание Щорс. — Она же в боях. Кроме того, кем закрыть такой огромный участок фронта?
— Я не говорю — сию минуту, — спокойно ответил наркомвоен. — Вот отобьете Волочиск, Проскуров, стабилизируете положение на фронте — тогда...
Но стабилизировать фронт не удалось. Пришла страшная весть: нежинцы оставили позиции, погрузились в эшелон и движутся к Житомиру. Петлюровцы без боя следуют за ними. Огорошила эта новость. Опять нежинцы!
Встречать эшелон дезертиров отправился с небольшим охранением из курсантов. Подавил назревавшее желание беспощадно расправиться с предателями — пусть чекисты выявляют зачинщиков, занимаются чисткой — у него своих забот достаточно.
Выгрузившимся скомандовал построиться, затем: «Положить оружие! Пять шагов назад!» Когда курсанты собрали оружие, сказал:
— Кровью будете смывать позор!
...Железным кольцом сжимал враг Украину. Петлюровцы, галицийцы, белополяки на западе, деникинцы — на юге и востоке. Пядь за пядью сдавали щедро политую кровью уже, казалось, освобожденную землю. Отступала 1-я Украинская советская дивизия, отходила и малочисленная, сформированная из отдельных подразделений 1-й Украинской армии 44-я стрелковая дивизия, командование которой принял Дубовой в июле 1919 года.
Невзирая на тяжелейшее положение, Щорс не чувствовал растерянности. Реальная, видимая опасность всегда приводила его в состояние наивысшей жизнедеятельности. При встречах с Дубовым обсуждал сложившееся положение. Дела из рук вон плохи. Но главное, что 1-я Украинская советская дивизия, потрепанная в боях, понесшая большие потери, лишившаяся Нежинского полка, который находился на переформировании, утратила наступательный порыв, а 44-я не успела его достигнуть. Выход напрашивался один — объединиться в одно сильное боеспособное соединение, состоявшее из четырех хорошо укомплектованных бригад и двух кавалерийских полков.
Новый командарм-12 Семенов не возражал против слияния дивизий, предложил руководство оставить за Щорсом, указал пути отвода хозяйственных частей, тылов: Мозырь, Гомель, Брянск. Убедительно просил не загружать Киев, подчеркнул огромное значение Коростеня. Убеждал собрать все силы, чтобы как можно дольше удерживать противника, закрыть ему путь на Киев. Идут ожесточенные бои с Деникиным, и каждый выигранный день очень много значит...
Не откладывая, Щорс принялся за разработку приказа. Лишь отправив его в штаб армии, немного передохнул.
К вечеру 15 августа Семенов огласил приказ по армии о слиянии дивизий в одну, 44-ю. Ее начальником назначался Щорс, а помощником — Дубовой.
Щорс отдал распоряжение стянуть все части к Коростеню. Нужно было выполнять приказ штаба армии, любой ценой удержать этот важнейший железнодорожный узел и стратегический пункт.
Через Коростень тянулась единственная железнодорожная линия из Киева в Мозырь — последний путь, связывавший город с Советской Россией. Непрерывным потоком, днем и ночью шли эшелоны с ранеными, имуществом. Это свидетельствовало о том, что командование не исключает возможности сдать Киев. Под Черниговом деникинцы, от Белой Церкви нажимает Петлюра, ему помогают белополяки. А противопоставить им практически некого. Что ж, единственное, что может он сделать — это насмерть стоять под Коростенём.
<< Назад
Вперёд>>
