2/15 декабря
В 7 часов утра +0,5°, в 8 часов +1°, пасмурно, идет крупа и порой снег лопухами, старый снег тает, делается грязь.Ночью японцы стреляли еще по Новому городу 11-дюймовыми снарядами. Два из них попали в угол банка и произвели внутри здания большие разрушения.
Прошлую ночь были целые три минные атаки на «Севастополь», участвовали и мелкие миноносцы или катера, один из них будто потоплен. Японцы выпустили по «Севастополю» 21 или 22 минуты; 8 из них взорвались о камни вблизи «Севастополя», а остальные выловлены нами «живьем» и пригодятся еще для атак, но на сей раз против японцев...
Передают, что случай с японскими миноносцами прошлой ночью произошел так: один из ищущих спасительную даль японских миноносцев наскочил на скалу Лютин-рок и не мог сняться; другой пошел ему на помощь; их схватили прожектора в свою световую преграду и в это время береговая и судовая артиллерия расстреляла оба судна. Часть команды этих миноносцев будто взята в плен и помещена на гауптвахте.
С 10 часов японцы начали редкий обстрел города мелкими снарядами; с 1 часа 40 минут зашипели и 11-дюймовые — по направлению штаба и порта. Стреляли до третьего часа.
После обеда довольно сильно обстреляли Новый город; там повреждено много домов в той местности, где до сей поры не падали снаряды.
Сообщают, что впереди форта V вновь взят в плен японец, как бы нарочно отставший от своего отряда.
Мне принесли интересный приказ генерала Стесселя:
«№ 819 (2 декабря, экстренно). Сего числа, проезжая под Электрическим утесом к Лагерной батарее, я был остановлен каким-то матросом, который кричал, чтобы я здесь не ездил, что Адмирал не приказал. Кто может устанавливать здесь караулы? Устав о службе в Гарнизоне ясно это указывает. Командир Порта на территории Порта может, но полагаю, что ему должно быть известно, что в районе Крепости он не может нигде распоряжаться. Что же это за самоуправство? Вся территория, где поставлены дачи, принадлежит Военно-Сухопутному Ведомству и составляет район крепости. Предписываю Коменданту крепости генерал-лейтенанту Смирнову произвести расследование о том, чьим распоряжением учрежден караул, и немедля все это снять, и мне донести».
Из этого приказа узнаем, что контр-адмирал Григорович, переселившийся с начала бомбардировки 11-дюймовыми снарядами из порта на Дачные места, учредил там особый караул, Бог весть для чего.
Говорят, что там у него устроен прекрасный блиндаж, пробить который не в силах и 12-дюймовый снаряд.
10 часов 5 минут вечера. На дворе — 4,5°.
С 9 часов на позициях более оживленный грохот орудий.
3/16 декабря
В 7 часов утра — 4,5°, выпало немного снегу, подымается ветерок.«Севастополь» еще утром отстреливался от неприятельских миноносцев.
В 9 часов зашел Л. и принес удручающую весть: вечером на форту II неприятельским снарядом убит генерал-майор Роман Исидорович Кондратенко.
Он принес и приказ генерала Стесселя по этому случаю.
«№ 920 (3 декабря, экстренно). День 2-го декабря есть день печали для всех нас защитников крепости. В 9 часов вечера на форту № 2, в офицерском каземате, убит 11-дюймовой бомбой. Наш герой, наша гордость, командующий 7-й В. — С. Стрелковой дивизией генерал-майор Кондратенко, а с ним вместе убиты и выдающееся деятели: Командующий 28-м В. — С. Стрелковым полком Генерального Штаба подполковник Науменко, инженер-подполковник Рашевский, беззаветный работник и даровитый инженер, Инженер-капитан Зедгенидзе; 26-го В.-С. С. полка поручик Синькевич, 28-го В.-С. Стрелкового полка штабс-капитан Калицкий, 7-го запасного батальона шт.-капитан Триковский; 25-го В.-С. С. полка зауряд-прапорщик Смоля-нинов. Мир праху вашему, герои-защитники православной веры и Русского дела. Ранено 7 офицеров и в числе их и комендант форта № 2 поручик 25-го В.-С. Стрел, полка Фролов».«№ 921. Назначаются. Начальником Сухопутной обороны начальник 4-й В.-С. Стрелковой дивизии генерал-лейтенант Фок, Вр. командующим 7-й В.-С. Стрелковой дивизией командир 2-й бригады 4-й В.-С. Стрелковой дивизии генерал-майор Надеин; Вр. Командующим 28-м В. — С. Стрелковым полком того же полка подполковник Глаголев».
Зашли еще кое-кто из знакомых обменяться мыслями, разделить горе.
Все мы удручены смертью энергичного и очень деятельного начальника сухопутной обороны; у всех свежи в памяти рассказы о том, как он горячился на последнем военном совете после вопроса — когда, с какого момента нужно считать крепость неспособной дольше держаться. Сообщали, будто генерал Кондратенко стучал по столу кулаком и кричал, что не должно быть и разговоров о сдаче, что все должны драться до последнего штыка272.
Говорят, что в последнее время он окончательно стряхнул с себя всякое влияние генерала Фока и что его отношения к генералу Стесселю и его штабу сильно изменились.
Не меньше того угнетает нас назначение генерала Фока начальником сухопутной обороны — заместителем генерала Кондратенко.
— Вот где начало конца! — говорит Т.
Говорят, что генерал Смирнов хотел взять на себя и обязанности начальника обороны, но генерал Стессель сказал ему, что он уже назначил генерала Фока и что он своих приказов не отменяет. Многие полагали, что на место Кондратенко будет назначен Горбатовский.
П. говорит, что можно было бы назначить начальником обороны генерала Никитина, который если и не принес никакой пользы обороне и считается другом Стесселя, — то, во всяком случае, никогда еще не мечтал о сдаче крепости и не стал бы нарушать порядки, установленные Кондратенко.
Б. говорит, что Горбатовского следовало бы назначить командиром 7-й дивизии, что он это вполне заслужил и что старшинство тут ни при чем.
10 часов 35 минут вечера. Сегодня японцы обстреливали лишь торговые и госпитальный суда в западном бассейне гавани и Тигровку.
Гибель генерала Кондратенко и стольких хороших офицеров угнетает всех. Подполковник Рашевский и капитан Зедгенидзе считались из числа лучших инженеров, а у нас таких не очень-то много.
Начальником инженеров боевого фронта правого фланга теперь капитан Шварц, к которому покойный генерал Кондратенко относился с большим доверием. А это хорошая рекомендация, так как покойный генерал относился к некоторым с нескрываемым презрением.
Он ненавидел тех, кто соблюдал личные выгоды и заботился о своей личной безопасности в ущерб делу.
На позициях почти тихо, редкая перестрелка.
4/17 декабря
В 7 часов утра — 5,2°, северный ветер.С раннего утра грохотали пушки то на правом, то на левом фланге; порой казалось, что за Белым Волком, т. е. что «Севастополь» отражает атаки.
Пришел Д. с дежурства с моря и рассказывает, что во время недавней сильной атаки на «Севастополь» две мины взорвались около «Севастополя» и получены две, хотя небольшие пробоины; в то же время одному нашему миноносцу оторвало миной нос. «Севастополю» подвели тотчас пластыри и его пришлось приткнуть к мели, так что он сидит теперь частью на мели, но вне всякой опасности. При этой отчаянной ночной работе, при продолжавшихся атаках неприятеля будто отличились лейтенанты А.М. Басов и П.В. Волков273, в общем много поработавшие за время войны по минному делу — по постановке своих мин, по тралению неприятельских и пр. Они же устроили боновое и сетевое ограждение «Севастополя» — посредством сетей, снятых с затопленных судов.
Д. не ручается за верность описания ему другими моряками приключений той ночи, но говорит, что все возможно. По этим сообщениям командиры миноносцев упросили командира «Севастополя» не освещать этой ночью море прожекторами броненосца и дать этим возможность, в случае нападения японцев, произвести контратаку. Так и сделали. Сидели впотьмах и ожидали неприятеля. Вдруг на море началась какая-то стрельба — ложная атака японцев и все обратили туда свое внимание. В это время подкравшийся вдоль берега японский минный катер выпустил мину по ближнему миноносцу, вторую по «Севастополю» и, воспользовавшись переполохом, благополучно ушел.
Не вижу в этом ничего невероятного. Похоже на случай с «Лейтенантом Бураковым». Опростоволосившиеся, разумеется, не пожелают сознаться в этом. Досадно, но нужно признать, что японцы большие мастера на всевозможные хитроумные маневры.
Зашел Р. и сообщил факт, как японцы злоупотребляют флагом Красного Креста. 1 декабря он был на Митрофаньевской горе, нужно было пристрелять одну морскую пушку.
Вскоре японцы выкинули флаг и начали переговоры об уборке трупов. Стрельба была прекращена. В это время заметили с Митрофаньевской, что японцы везут по оврагу за укреплением № 3 пушку... Что делать? Доносить начальству? Тем временем японцы довезут пушку до мертвого пространства. Стали стрелять на свой риск; попали как раз в упряжь. Японцы отступили с пушкой обратно в укрытое место...
В то же время, как узнали, японские парламентеры, переговаривавшиеся об уборке трупов, спросили с беспокойством:
— Что это ваши стреляют? Скажите им, чтобы не стреляли. Их уверили, что это какое-нибудь случайное недоразумение. Можно полагать, что японцы знали лучше наших, что это за недоразумение.
При этом вспомнился случай, когда в самом начале осады наш снаряд попал в японский санитарный фургон и в нем произошел огромный взрыв... В них подвозили боевые запасы.
Далее он рассказал некоторые подробности о гибели генерала Кондратенко.
В этот день японцы выкуривали наших из капонира форта II какими-то ядовитыми веществами; пришлось через две минуты менять людей. Но и японцы не могли нападать при этих ядовитых газах и потому ничего не взяли.
В девятом часу вечера генерал Кондратенко прибыл на форт и зашел в капонир, который наполовину в руках японцев, чтобы лично убедиться, в каком положении дела. Один из бывших там солдат будто ответил на привет генерала громковато: «Здравия желаем ваше превосходительство!..». Японцы тут же, за траверсом из мешков, наверно, слышали это и сообщили своему начальству, что какой-то генерал пришел на форт. Тотчас начали стрелять по форту из 11-дюймовых мортир и стреляли довольно долго, но после катастрофы вскоре прекратили огонь.
Кроме перечисленных в приказе лиц, одновременно с генералом Кондратенко погибли еще фельдфебель — зауряд-прапорщик Дюков и три солдата.
Сегодня будут хоронить всех под Крестовой батареей.
С 10 часов 35 минут утра началась бомбардировка города и местности около бывшего штаба района. Особого вреда нигде не причинили.
Говорят, что генерал Смирнов сказал:
— Все равно не перееду в другое место. Пусть стреляют сколько им угодно!
Утром японцы сильно обстреливали форт V. Вечером собралось довольно большое общество. Тема разговоров одна — утрата генерала Кондратенко.
Б. говорит, что уже теперь видно, что генерал Фок поведет дело совсем иначе. Будто уже приняты две меры, которые не могут принести пользы: установленный генералом Кондратенко порядок, чтобы известная часть войск отвечала за свой участок, уже сводится к нулю — отдельные части перетасовываются; сосредоточенные в окопах поблизости более угрожаемых мест постоянные резервы — чтобы в нужную минуту сразу оказать необходимую поддержку — генерал Фок отодвигает, будто в интересах сбережения людей, но тем ослабляет фронт. Третий явный минус тот, что генерал Фок приказал на фортах и укреплениях заложить мины; этим двояко подрывается стойкость гарнизонов укреплений: во-первых, привита мысль, что в трудную минуту можно отступить и взорвать свои мины, и, во-вторых, каково гарнизону сознавать, что неприятельский 11-дюймовый снаряд может в любую минуту взорвать наши мины и уничтожить, так сказать, своими средствами весь гарнизон. После этого естественно, что каждый будет думать лишь об одном — как бы поскорее убраться с форта. Лучше сидеть в любом окопе, чем на форту между двух огней.
При этом вспомнили, что эта дикая идея появилась у генерала Фока еще на Кинчжоу. Полковник Третьяков и инженер Шварц воспротивились ей. Тогда был прислан из Артура для закладки мин под батареи и редуты особый офицер, но тому не удалось ничего сделать, так как японцы начали бой.
Кто-то поднял вопрос — кого мы потеряли в лице генерала Кондратенко.
Этот вопрос вызвал очень оживленный обмен мнений. Взвешивались все мелочи. Порешили на том, что назвать Кондратенко душой всей обороны, пожалуй, не совсем точно.
Кто-то предложил такую формулу: генерал Кондратенко — сердце, импульс обороны, генерал Смирнов — наблюдающий, комбинирующий центр, а генерал Стессель — произвольные и непроизвольные, аффективные движения, да и все такое прочее. Мнения относительно роли генерала Фока разделялись по формулировке, но не по существу; не помню, какие положительные стороны были приписаны ему...
Порешили не спорить об этом, так как тут можно смотреть с разных точек, с разных углов зрения на весь многосложный ход обороны. Лучше считаться с фактами. Все признали, что Кондратенко был лучшим начальником обороны и лучшими его помощниками боевых фронтов на правом — генерал Горбатовский и полковник Мехмандаров, а на левом — полковники Ирман и Третьяков, составляющие собой также заметные частицы «души» обороны.
Но так как генерал Фок не может достойно заместить генерала Кондратенко и, кроме того, он в свое время резко отзывался о действиях Горбатовского и Ирмана, то нужно опасаться, что он пожелает теперь доказать, что он стал их непосредственным начальником.
Генерал Смирнов потерял в лице Кондратенко самую сильную свою опору в борьбе со Стесселем.
Никто не видит во всем этом чего-либо утешительного.
272 Правда ли это — не знаем. Но в то время мы все верили этому, считали это возможным. Знаем лишь то, что генерал Стессель не стучал по столу кулаком и не говорил этого.
273 Минные офицеры броненосца «Севастополь» и минного транспорта «Артур», погубившего японские броненосцы «Хацусе» и «Ясима» и прочие более мелкие японские суда.
<< Назад
Вперёд>>
