2. Юридические отношения членов семьи вообще
Родство у здешних крестьян уважается глубоко; к власти же отца у них естественное уважение, нередко соединяемое со страхом. Поэтому в семейной жизни крестьяне представляют собою элемент подчиненный. Отец имеет больше прав над детьми, чем мать. Он управляет имуществом детей самостоятельно, даже безотчетно относительно доходов. В присутствии родителей сын не может позволить себе пить водку и курить табак, исключая случаев, когда родители и дети развратны. Впрочем, неуважение взрослых детей к родителям проявляется тогда, когда родители, достигнув глубокой старости, передадут свое имение Детям, с тем чтобы последние кормили их и заботились о них до смерти.
При подчинении общей главе семейства семейные мужчины пользуются, однако, большими личными правами, как Увидим ниже, нежели женщины. Положение женщин весьма тяжелое. Только у жен старших из родственников, живущих вместе, права в хозяйстве бывают расширены пред другими семьянами.
Но далее этого в них и во всех остальных женщинах крестьянин признает человеческого достоинства не много; к ним он относится с употреблением насилия, домашнего деспотизма и с грубыми предрассудками. Это выражено в поговорках: худ, но мужчина и жена да боится своего мужа, не верь коню в поле, а жене на воле; кобыла не лошадь, баба не человек и пр. Что женщина должна находиться в порабощенном состоянии у своего мужа, об этом она узнает уже во время свадьбы из некоторых свадебных обрядов.
Перед отправкой к венцу один из родственников невесты берет ее за полотенце, привязанное к правой руке, приводит к жениху, который берет полотенце несколько выше руки пришедшего для доказательства того, что будущий супруг будет во всех случаях жизни выше своей жены, будет, как выражаются, командовать ею. Потом жених обводит ее трижды вокруг себя и толкает ее, но так, чтобы она не села, а упала на лавку. Присутствующие кричат: «Ура, победил!» и пр. В знак покорности и до сих пор, как тысячу лет тому назад, молодая разувает мужа, то есть снимает с него сапоги, когда он расположится на брачном ложе. Жених иногда в правый сапог кладет немного денег, а в левый не так давно клалась плетка.
Хотя, собственно, одни мужчины считаются наживщиками, потому что они заботятся о пропитании семейства, а женщины занимаются только домашним хозяйством, но и они, в особенности в семье незажиточной, бывают обречены на большие и тяжелые работы, иногда даже и более трудные, чем занятия мужчин. Крестьянка, говоря вообще, хорошая хозяйка. Она терпеливо переносит все трудности своих обязанностей и так привыкла к своему нелегкому положению, что всякий труд для них кажется сносным. Жонка мешок, что положишь, то несет, говорят крестьяне. Не считая того, что жена обязана круглый год готовить пищу, ходить за скотом и всем домом, она сверх того помогает летом в уборке сена, жатве, молотьбе и возке, а зимою прядет, ткет холст и сукно — словом, обшивает и одевает всю семью. Земледелец без жены должен нанимать себе работника и покупать одежду и все необходимое в домашней жизни [АГВ 1865, № 26: 302-308].
По словам Иванова, в Пинежском уезде замужняя женщина с раннего утра, пока еще муж и дети спят, размалывает хлебное зерно в жерновах, частенько колет дрова, затопляет печь, привозит или приносит на себе воду, приготовляет пищу на целую семью и для скота. Днем либо ткет холст, сукно, либо кроит и шьет одежду, вяжет подобувь, либо топит овин, сушит, молотит, веет хлеб. Летом без пособия мужчины выжинает хлеб, косит сено, не уступая в успешности и расторопности мужчине; пересушивает, загребает, свозит и носит сено, выгребает в хлевах навоз и вывозит на ноле; привозит к дому сено и дрова, сидя верхом на лошади, несмотря на холод; ходит с мужчинами для исправления дорог и таскает там тяжести, часто такие, каких не захочет принять на себя мужик, рубит вместе с мужчиной дрова и лес; сплавляет леса и скот для продажи, исполняя в одно время должность гребца и повара для людей и животных, тянет бечевой суда, идет с извозом и пр., а дома ей предстоит еще водиться с детями.
В Поморье во многих семьях во время морских летних промыслов нельзя найти ни одного мужчины, поэтому женщины там одни занимаются полевыми работами, ездят на ближайшие промыслы в море, нередко отправляют подводную повинность и общественые службы [АГВ 1863, № 19:50]. Между поморскими женщинами были такие, которые хаживали кормщиками на Терской берег [Максимов 1859: 308]11.
Жене в полное распоряжение поручаются все жизненные припасы: хлеб печеный, молоко, масло, конопляное и льняное семя, овечья шерсть и куделя, а также корм для скота; ими она распоряжается без согласия мужа; а продать что-нибудь или купить лежит на обязанности мужа-домовладыки, который в этом случае не скажет своей жене и не спросит у нее12. В случае большой потраты женой и недостачи чего-либо ранее назначенного срока отвечает жена. Больно достается подчас бедной женке за то, что много скормила сена, истратила много припасов и посоветовала мужу пустить на зиму лишнюю скотину [Владимирец]. В здешней губернии нельзя заметить такого усиленного стремления к сохранению больших семей, то есть складывающихся из нескольких семейств братьев при отце или племянников при дядях и пр., как в других губерниях Великороссии. Если же подобные семьи сохраняются и все заодно наживают деньги, расходуют их на хозяйственную часть и необходимую одежду и исправляют домашние работы, в таком случае за всем этим наблюдает один из семьи, называемый набольшим. Обыкновенно набольшим является отец семейства.
По смерти отца или же в случае его дряхлости и ненужности старшинство и управление домом переходит к его преемнику. На хозяйство благословляет глава семейства (сдающий) того из членов последнего, кто был первым после хозяина полномочным работником и пользуется доверием и уважением семьи, несмотря на то, брат ли он старший хозяину или сын его старшим; иногда домовладыка благословляет преемника себе без согласия других членов семьи. Но бывает и так, что набольший избирается семьей из старших членов по летам, опытности и способности к управлению; а так как старшим уже ранее этого считается лицо мужского пола, которое было ближе других к общему родоначальнику, или кандидат на право последнего, то хозяином назначается старший брат умершего распорядителя, за неимением же братьев — старший сын умершего или оставившего управление. Но если старший в семье человек небойкий, нераспорядительный, то хозяйство переходит к кому-то из младших, кто пооборотливее и посмышленее. Священник Колчин приводит в пример семейство, состоящее из отца и трех сыновей, в котором домом управляет младший сын.
Хозяин дома заботится о благосостоянии семьи, заготавливает пропитание для нее и домашнего скота, продает все, что требуется продать, впрочем с согласия остальных членов семьи мужеского пола, вникает в прибыль и убыль общего всем имущества; но в частное имущество не имеет права вникать, если он не отец. Под его одним именем состоит записанным в списках семейство, за ним одним числится общее семейное хозяйство, и он, как домохозяин, отвечает за повинности. Во власти хозяина также находится внутренний распорядок в доме и в работах по хозяйству; распоряжение же домашними работами во власти хозяйки.
По смерти деда отец, если он распорядитель в семействе, то есть главный старший хозяин, имеет полное право на имущество дедово, как на свое; в случае нужды отчуждает и закладывает имущество, когда того потребуют интересы семьи и дома, например для платежа податей. Дедом завещанное внуку отец может отнять; если же завещано дедом сироте, тогда никто не вправе отнять завещанного. Дедовское все во власти отца, имеющего право употреблять его как угодно, а потому при самовольном разделе отец может дать и не дать из дедовского и собственного имущества сыну. Если отец стар и хозяйством управляет старший сын, в таком случае отец почти не властен в разделе сыновей.
Когда жизнь семейства течет спокойно под управлением родоначальника, наследство между членами не разделено, тогда все крестьянское имущество: двор, хозяйство и разная движимость, приобретенная по наследству или общими силами, — составляют общую принадлежность всего дома или всей семьи. А так как имение состоит в неразделенном общем владении, то отдельной личной собственности У членов семьи или вовсе не бывает, или бывает немного. Из подчинения этому правилу надобно изъять собственность женщины: их приданое и вещи, собственно их трудами приобретенные. То и другое остается в распоряжении женщин, по принадлежности неприкосновенным. По такому порядку, если который-либо член семьи мужеского пола сделает приращение к имуществу либо выкупит заложенное родственниками (от которых он наследовал) имущество, то и другое не принадлежит лично приобретателю, когда он не в разделе от других, равных ему, а поступает в общее дворовое именье. По тому же самому и по смерти как домоуправителя, так и других членов, имеющих право на часть общего имения, наследство не открывается. Имущество продолжает быть принадлежностью дома и безгранично всей остающейся семьи, пока не бывает раздела и пока еще есть неотделенные сыновья или женщины их потомства. Земельные душевые участки тоже не переходят от одного семейства к другому, а остаются постоянно в одном, пока оно не уничтожится в мужеском колене, какого бы возраста ни был потомок-мужчина; но нередко же земля остается при доме и в таком случае, если им управляет вдова без мужчины, ежели она принимает на себя взнос повинностей.
Если живет вместе несколько братьев или дядей с племянниками, то общее у них — хлеб, продукты для себя (стол) и корм для скота, а также домохозяйство и скотоводство, внесение податей и исполнение повинностей; а накопление денег, имения (одежды, обуви и пр.) производится порознь. Поэтому у одного брата может быть несколько захребетной суммы, смотря по заработку, у одного одежда чище и довольно ее, а у другого мало и хуже. В этих случаях и между женами их такая же раздельность; даже они могут иметь свою особую копейку. В семью собственные деньги женщины дают только в крайней и экстренной нужде, например когда отдают мужа или деверя в солдаты и нужно их выкупить. В Поморье если у кого, а особенно у богатых, есть мореходные суда, то они составляют собственность того, на чье имя в семье строены, у небогатых же суда бывают на все семейство и составляют тогда уже собственность всего семейства — братьев [Владимирец].
В других местах при сожительстве братьев и дядей с племянниками, поземельный доход и нажива на стороне каждым членом приносится в дом старшему распорядителю, — одним словом, всякий доход и всякий расход — общее дело; только предметы одежды, обуви и щегольства у каждого лица бывают свои, если таковые предметы нажиты не из общей суммы, а на стороне, например в Петербурге.
Впрочем, неурожай 1867 г. и вызванный им голод в Архангельской губернии имели сильное влияние на изменение имущественных отношений между крестьянскими семьями. Вот что писал по этому поводу священник Колчин из Пингиш в корреспонденции в [АГВ 1868: № 35]. Известно, что крестьяне в денежных расчетах придерживаются принципа раздельности до мелочей, поступая совершенно наоборот в деле домашнего хозяйства; другими словами — каждый заработавший деньги не любит делиться с самыми приближенными лицами своей семьи, тогда как та же семья ведет хозяйство натурой, обедает за одним столом, хотя, конечно, не все работают одинаково. Теперь не то: если брат в брате или отец во взрослом сыне усматривал лишнего едока, сейчас же начиналось усчитывание хлеба, попреки, семейное несогласие и пр. Все это кончалось решением иметь каждому свой отдельный хлеб, каждому работать на себя. Большинство, и даже громадное, последовало этому правилу, возникшему чисто под влиянием временных неблагоприятных условий, мешающих остаться верными коренному обычаю. Богатые наряды женщин, считавшиеся неприкосновенным домашним скарбом, отданы в залог или проданы, но не прежде того, как продан какой-нибудь хозяйственный пожиток, разумеется более нарядов необходимый, но менее их заветный.
В случае заготовления одежды общими средствами семейство одевается бельем вот в каком порядке. В семье, положим, свекровь и две невестки: из пуда льну свекровь берет часть, по такой же части дается на каждую невестку, на каждого деверя — неженатого; золовкам, если их много в семействе, тоже дают по части, хоть и меньшей против снох и братьев. Платьем одеваются в таком порядке: сначала свекор шьет себе кафтан, потом брат старший и, наконец, уже сестры, а невесткам, доколе они не износят принесенного с собою, платья не заводят. И при раздаче льна, и при шитье платья не обращается внимания на число детей, а оттого невестка бездетная, окончивши хлопоты по дому, сидит почти сложа руки, а имеющая много детей — должна не спать и по ночам, чтобы одеть своих ребятишек, уже на свои средства [Владимирец].
Если в доме две или три женщины, то большиной заправляет старшая из них, обыкновенно свекровь, жена хозяина, и остается большухой даже по смерти мужа, если только не пожелает оставить свой пост. У большухи на руках хлеб, разные продукты хозяйственные и пр.; поэтому она обряжается дома: печет хлеб, готовит обед, накрывает на стол и подает на него все, что пекла и варила; объявляет кому следует, чего из припасов осталось мало; во время стола сидит на особом месте; распоряжается прочими членами семьи, исключая мужчин. Впрочем, когда хозяйкой мать при муже, тогда она командует и сыновьями. В женском хозяйстве важную роль играет квашня; у кого квашня в руках, та полная хозяйка и распорядительница в доме, у той в руках все хозяйство. Квашню, следовательно, имеет в своем распоряжении большею частью мать или старшая сноха, если нет матери, но случается, что, когда младшие снохи подметят, что у старшей тайно продается что-либо или передается за пряжу, по жалобе и уличению она лишается, по распоряжению главы семейства, права владеть квашнею. Впрочем, строгий свекор не всегда допускает хозяйство в руки снох, особенно младших; бывают случаи, что вдовые дочери свекра, возвратясь к отцу в дом, назначаются хозяйками: хотя мужья снох — распорядители и наживщики, воля отца уважается. В таком семействе, где набольшим бывает младший брат, жена его заявляет свои права на управление квашнею, и это влечет часто к неудовольствию в доме. Иногда старуха свекровь или старшая невестка, владеющая квашней и правом приготовлять пищу, изнемогает в своих трудах, но не уступает права невестке, ворча и приговаривая: «Не отстану от печки, пока жива, не хочу из рук куска глядеть».
Свекрови, в особенности престарелые, почти всегда отличаются нерасположением, недоброжелательством к невесткам и дурным обхождением с ними. В нашем месте, пишет священник села Борка Шенкурского уезда, первое, на что старуха мать при женитьбе сына обращает внимание, это — послушна ли безусловно, «не свережа» ли ее будущая невестка. С этими только качествами, по ее мнению, она будет хороша в доме. Рассудительность и тому подобные качества в невестке для будущей свекрови вещь второстепенная. Она всю жизнь дожидалась, скоро ли будет большухой, будет иметь в своем распоряжении невесток, с этою мыслью и радовалась, смотря на сыновей-работников; ею главным образом и побуждалось высматривать по селу невест и попевать об них 18-19-летнему своему парню. Наши бабы далеко еще не дошли до понимания того, что во всяком учении главное — ласка и обходительность. «Без брани ничего не поделаешь», — толкуют они, и действительно, по понятиям их, даже побить молодух — значит не причинить нравственного вреда, а «поучить их на добро», что и должно последней приниматься с благодарностью [АГВ 1868: № 30]. Хорошо еще, если невестка скромная и послушная, а в противном случае между этими двумя лицами, даже и при употреблении мер со стороны главного хозяина в доме, ежедневные брани и ссоры неизбежны, тем более что невестки обязаны всегда помогать в хозяйстве свекровям: приготовлять пойло и корм для скота, доить коров и пр., поэтому первые находят частые случаи к нападкам. Частное имущество женщин также подает повод к столкновениям.
В имущество мужа и жены, правда, из семейства не вступается никто, и оно хранится у них в своей кладовой. Доходы за молоко и масло принадлежат исключительно хозяйке дома, но за яйца, пряжу и произведения из нее принадлежат каждой особо. На этом основании каждая женщина в семье держит свою куру, сеет свой лен и конопель и ухаживает за ними. Из-за кур нередко между женщинами бывают ссоры и даже драки; последние в тех случаях, когда кура младшей женщины в доме обижает и объедает куру старшей. Бывают раздоры в семействах и между мужчинами из-за жен или из-за секретного скапливания одним денег, которые должны быть отданы в общую кассу.
Девушки-дочери, когда есть невестки, не бывают приставлены к хозяйству, к стряпне же никогда. Отец, а особенно мать, их балуют. "Наробишься еще, дитятко, когда выдешь, а теперь покрасуйся", — приговаривает мать. Девушки также имеют свою копейку. Богатые из них на деньги, добытые ими самими от продажи грибов, ягод и разных работ, нашивают себе обновок, чтобы показаться в них на первых посиделках и похвастаться, что они сшиты на свои кровные денежки. Бедные девушки держат деньги, нажитые своими трудами, на более существенные нужды [ТАСК 1866: 82].
Если жива мать, то наследственный хозяин подчиняется ее влиянию и без участия ее не распространяет своих прав на отчуждение имущества. Впрочем, со смертью мужа и ее власть ограничивается. Так, она тогда не вправе, без позволения сына, выбить его жену. Но большею частью вдовы-матери при взрослых мужчинах, избегают вмешательства в мужские дела и ищут покоя; также и в домашнем быту их заменяют невестки и золовки [Иванов]. Имущество матери по смерти ее поступает дочерям — замужним и девицам, преимущественно последним; и если нет ни тех ни других, то любой ее снохе [Максимов 1859].
Право усыновления принадлежит старшим в семействе мужчин и женщин без согласия прочих членов семейства, когда эти старшие — отец и мать семьи, а если дядя или брат, то с согласия всех членов мужеского пола. Усыновленные, или приемыши, в таких же отношениях к усыновителям, как дети к родителям. В подобных же отношениях стоят приемыши — зятья. Усыновленные, равно как и незаконнорожденные дети мужеского пола, имеют равную часть во всем общем имуществе. Впрочем, незаконнорожденные, со дня рождения до смерти бывают в презрении у соседей и не называются иначе как «сколоток», «петрухич», если отец у него был Петр, и т. п. [Максимов 1859].
Мужчина принимается в семейство вместо сына на таких условиях. Он обязан вести хозяйство, заботясь о нем точно так, как о своем собственном, и допокоить родителей, то есть давать кров, одежду и пропитание усыновившим его до конца жизни. За то он, по смерти приемных отца и матери, пользуется не только всем благоприобретенным им движимым и недвижимым имуществом, но и находившимися в их пользовании землями и угодьями. Если же он не исполнит обязательства, а принявший не пожелает иметь его более у себя дома, то последний обязан выплатить первому погодки, то есть заработанные деньги по взаимному между собою соглашению [Иванов).
Крестьяне, поступая в рекруты, кроме положенных законом наградных денег от общества нередко еще получают награду от дома: деньгами и платьем, а по взятии жеребья дается рекрутам полная свобода кутить, производить разные издержки на счет семей; затем они снаряжаются в дорогу семейными и проводятся на готовых подводах до места сдачи. Если в рекруты идет брат за брата (холостой вместо женатого) по своей воле, то ему дается семейством награда — от 50 до 100 р. Во время нахождения на службе высылаются домашними деньги на гостинцы, а если в военную службу поступают женатые, в таком случае остающиеся на родине жены их пользуются приютом и содержанием в тех семействах, из которых мужья их уходят в солдаты, сами участвуя в домашних работах. Впрочем, нередко бывает, что бездетные солдатские жены получают от мужних семейств обратно свое приданое и возвращаются к своим родителям. Являясь со службы во временный и бессрочный отпуск на родину, солдаты получают прием в родительских домах и, участвуя в хозяйственных работах дома, пользуются готовым содержанием; а если не хотят жить вместе, так наделяются душевыми участками земли или от семьи, если еще не была перепись, или из общественного запаса, обрабатывая лично, а в случае болезни — через родственников. Возвращаясь из деревни на службу, служивые получают подорожники (род хлебцев) и другие подарки. Пользуясь наделом земли, как бы уже выделом, и не участвуя в увеличении крестьянского имущества, которое поддерживается и накапливается наличными работниками, а также вследствие взгляда крестьян на семью как на хозяйственную ассоциацию, нижние чины, возвращаясь со всеми со службы, обыкновенно никакого участия в наследстве не имеют и потому-то часто входят с жалобами [Иванов]. Это общие обычаи Пинежского уезда.
По особенным, или частным, обычаям: 1) солдаты поступают в прежние семейства, пристраиваясь к домам их особыми избами; 2) они присоединяются к общему родительскому дому и привлекаются к общим работам и к общему наследству. Это бывает, когда при поступлении на службу оставалось родительское имение и когда отцы отказывают им часть; присоединившись же к прежнему семейству, при отцах или без них, никакой отдельной части из имущества не получают, а имущество самих солдат, по смерти их, поступает в общее достояние семьи; 3) солдаты обзаводятся особыми хозяйствами на отдельных усадьбах. Родственники прежних их семейств дают солдатам по 1 1/2 меры (мера равна четырем четверикам) с брата хлеба ежегодно и обрабатывают земельные участки на их души. Выдать солдатам из родового имения — зависит единственно от доброго расположения односемейных родственников. При таком расположении солдаты, устраивая хозяйство собственными средствами, имеют до выстройки своих домов угол в домах родственников, получают складчину или помощь от родственников. Иногда солдатам помогают в постройке домов, дают лошадей, коров, овец, хлеба на посев и продовольствие — словом, наделяют всем, что им на первый раз необходимо в хозяйстве и что по состоянию своему родные могут отделить, но не иначе как по общему согласию всех членов прежней семьи и так, чтобы не расстроить своего собственного хозяйства; 4) если же прежнее семейное состояние по каким-либо несчастным случаям утратилось или если при поступлении солдата в службу у семейства не было никакого имущества, а оно приобретено уже после самими братьями и другими членами семьи, то возвращающиеся солдаты никакой доли не получают.
Вообще же дать или не дать часть имения или оказать возвратившемуся по отставке родственнику-солдату пособие зависит от доброй воли родственников. Коренного, определенного общими обычаями права у крестьян здешних нет [Иванов]. Поэтому, например, в Пингишах хотя сыну, отбывающему воинскую повинность, нарочно не сохраняется часть имения в продолжение его службы, но он получает достойную часть из всего, что застанет в доме родительском, хотя бы то было нажито после него, например часть в скоте и пр. В Зимней Золотице причитающаяся на долю сына-солдата часть имущества остается его собственностью и по возвращении из службы; даже достается детям его, если они останутся, а отец их умер на службе.
От непонимания закона об устройстве отставных нижних чинов или из уважения к ним солдаты, пользуясь наделом общественной земли, освобождаются как от натуральных местных повинностей и от взноса окладного хлеба в запасные магазины, так и от выборов и нередко от брачного сбора в пользу обществ; ссудами же хлеба не упускают случая воспользоваться, тогда как по закону они обязаны исполнять повинности и засыпку магазинов наравне с крестьянами и платить оброк за землю, если только сами общества не согласятся освободить солдата от такового платежа [Иванов].
В Пингишах и Тулгасе солдаты, вышедшие в отпуск или в отставку, встречаются родственниками нерадушно и в продолжение всей гостьбы не слышат ничего, кроме спроса: скоро ли тебе идти-то? В Пинежском уезде солдатская шинель служит печатью отвержения. Об отставных солдатах существует поговорка: отставной солдат да старая девка в доме, то выходи скорее вон. Отставные солдаты оказываются менее трудолюбивыми, чем были прежде, занимаются земледелием небрежно; на мирском сходе голоса не имеют [АГВ 1868: № 35; Иванов]. Но в Зимней Золотице по возвращении со службы солдат пользуется особенным почтением, занимается чем хочет; на сходе имеет первый голос.
Жены солдатские в семействах играют роль всегдашних кухарок и почти без всякого денежного вознаграждения со стороны домохозяина, а про детей их нечего и говорить — те питаются именем Христовым. То же бывает и с солдатками-вдовами, если только они не отделились при жизни своих мужей от общей семьи и не приобрели себе земли по билету. В последнем случае они живут независимо, распоряжаясь всем безгранично [Максимов 1859].
Бывает и так, что сами солдаты, за оказанные им семейными пособие и помощь, берут некоторых членов из них к себе в дом и даже с женщинами, особенно когда солдаты не женаты или бездетны. Эти принятые наследуют имущество солдат, после их жен, первые.
11 Вообще на севере положение женщин в сфере экономической печально. Мужчины смотрят на себя как на промышленников по преимуществу, поэтому, кроме домоводства, на женщине лежит масса работ по полеводству. Сами мужчины признают, что женщины работают больше их, и на замечание о таком несправедливом разделении труда отвечают: «Не нами заведено». Неудивительно, что женщины здесь скоро стареют, — неудивительны существующие у них болезни: икота и проч.
12 Впрочем, продажа изделий из льна, конопли, шерсти, а также молока и ягод зависит от женщин, с обращением выручки в их пользу.
<< Назад Вперёд>>
