О количественных методах и источниках изучения военной промышленности
Ниже речь идет о той отрасли народного хозяйства, которой правительства всех держав традиционно отводят первоочередную роль; развитие этой отрасли позволяет судить о том, какими возможностями располагает государство, предельно напрягающее ресурсы для поддержания своих стратегических интересов. Военная промышленность относится в то же время к числу тех «крупных статей народного имущества», которые в статистике «систематически “упускаются” или не выделяются»2. Историки отмечают, правда, и общую нехватку статистических материалов о промышленности: «Приходится констатировать отсутствие надежных и вполне сопоставимых данных»3.
При таком общем положении наиболее полными и достоверными — «надежной Источниковой основой» — считаются материалы анкетных обследований, или переписей, проведенных правительством в 1900 и 1908 годах4. Последняя перед революцией перепись 1912 г. проводилась с узкой практической целью — собрать материалы для перезаключения торгового договора с Германией, а потому предприятия, принадлежавшие военному и морскому ведомствам, исключались из подсчетов, так как эти заведения «работали не для вывоза и не могли представить интереса при заключении торгового договора»5. Перепись 1900 г. также не распространялась на казенные предприятия.
Перепись же 1908 г. еще недавно рассматривалась как содержащая сведения «по всем отраслям и производствам промышленности независимо от их ведомственной принадлежности», о «состоянии всей промышленности». Этой оценке отвечало такое представление, что и в статистической переработке тех же данных, произведенной в 1920-х гг. и активно изучаемой в последнее время, предприятия военного ведомства учтены6. Известное тому основание давала двусмысленность, допущенная во вводной статье к материалам переписи. В ней В.Е. Варзар писал, что «настоящее обследование», повторяя в главном анкету 1900 г., в то же время «представляет некоторые отклонения от предыдущего, требующие оговорок». Одно из таких отклонений состояло в расширении сферы обследования: «В обследование 1908 г. включены были сведения о казенных промышленных заведениях, находящихся в ведении министерств: императорского двора, путей сообщения, финансов, военного и морского, каковые сведения доставлены были подлежащими учреждениями министерств, а также сведения о горных заводах, находящихся в ведении Горного департамента»7. Сделал Варзар и другую оговорку — в том смысле, что для полноты картины все же следовало бы сведения 1908 г. еще дополнить: «Надо прибавить, — писал он, — данные о заведениях и промыслах, не вошедших в регистрацию», в том числе данные «о технических заведениях военного ведомства, сообщенные Министерству торговли и промышленности в общих суммарных итогах, касающихся лишь некоторых категорий сведений»8. О том, насколько удовлетворительные «суммарные итоги» доставили «подлежащие учреждения», ничего не говорилось. Однако из переписки между двумя ведомствами ясно, что за исключением крайне скупых данных Военное министерство так и не представило требовавшихся конкретных сведений.
Первоначально на запрос, сделанный министром торговли и промышленности 11 февраля 1909 г., военный министр А.Ф. Редигер за месяц до своей отставки дал согласие, и 26 августа, уже при В.А. Сухомлинове, Канцелярия Военного министерства разослала по главным управлениям бланки обследования с просьбой возвратить их заполненными «в возможно непродолжительном времени»9. Возвращенные заводами бланки, однако, были подшиты в дело с остальной перепиской Канцелярии по данному вопросу и к статистикам не попали. В ноябре 1909 г. делалось напоминание Военному министерству об обещанных сведениях, но безуспешно. Сначала главный интендант Д.С. Шуваев заявил, что, поскольку в ведении Интендантства находятся военные мукомольни, хлебопекарни, сухарные заводы, обмундировальные и обозные мастерские и сенопрессовальные заведения, то опубликование таких сведений даст врагу «возможность судить о средствах, располагаемых военным ведомством для обеспечения боевой готовности армии». Помощник военного министра А.А. Поливанов, ознакомившись с мнением Интендантства, «приказал просимых сведений не сообщать». Затем и Сухомлинов уведомил министра торговли и промышленности, что «сообщение просимых сведений является совершенно недопустимым», «я совершенно лишен возможности выполнить принятое ранее решение»10.
Организаторы переписи еще раз попытались выжать из Военного министерства хотя бы «некоторые общие суммарные цифры, как-то: о числе рабочих, общей сумме их заработка и примерной стоимости топлива... а также [стоимости] произведенных товаров и изделий» «по отдельным отраслям промышленности, без указания числа и местонахождения заведений», но эта просьба была удовлетворена лишь отчасти: полученная в конце концов табличка содержала данные, распределенные не по родам производства, а по подведомственности предприятий тому или иному главному управлению Военного министерства11. В таком виде добытые сведения не поддавались разверстке по отраслям принятой статистической классификации: суммированными оказались, например, металлургическое, металлообрабатывающее и химическое производства ГАУ, металлообрабатывающее, текстильное и химическое — Главного военно-санитарного управления, металлическое, полиграфическое и мукомольное — в окружных управлениях. При публикации в 1912 г. итогов переписи пришлось ограничиться воспроизведением данных этой таблички в еще более суммарном виде — без подразделения даже и по главным управлениям12. Из статистических обследований, проведенных в 1900 и 1908 гг., выпали, таким образом, как раз наиболее специализированные предприятия — казенные военные заводы.
Сведения о военной промышленности, находившейся в ведении Горного департамента (главным образом уральские металлургические и металлообрабатывающие заводы), также были представлены в составе суммарных данных по всей горнозаводской промышленности, то есть оказались растворенными в массе обычных металлообрабатывающих и металлургических предприятий.
Вообще отсутствие в применявшейся статистической классификации обособления военных производств затрудняет их количественную характеристику. Объективное затруднение заключалось в том, что немало военных заказов доставалось крупным частным предприятиям комбинированного профиля.
В отношении всех «крупных заведений, то есть фабрик и заводов», В.Е. Варвару ошибочно представлялось, что кто бы ни был их владельцем — «все равно будь то частное лицо, фирма, компания, общественное учреждение или государство», эти заводы «всегда носят определенно выраженный характер капиталистических предприятий», так как «имеют целью, путем обращения этих капиталов, предоставить владельцу предприятия... ожидаемую прибыль»13. Детальное ознакомление с внутренним хозяйственным укладом казенных военных предприятий выявило, однако, несостоятельность такого убеждения. Оказалось, что особенности их экономического строя, некоммерческие цели их деятельности придают даже суммарным сведениям о размере выплаченной заработной платы, стоимости сожженного топлива и изготовленных изделий, вообще стоимостным показателям, сугубо условный характер и делают их непригодными для статистических сопоставлений14.
Разумеется, и та сводка, которую нашло возможным дать Военное министерство, представляет интерес. Она, в частности, показывает, что «технические заведения» военного ведомства — это в подавляющем большинстве заводы и арсеналы ГАУ (по числу рабочих — 30 тыс. из 37, то есть 80%). В опросных листах, заполненных заводами (к сожалению, не всеми), наиболее важны данные о численности рабочих. Среднегодовое число рабочих на Сестрорецком оружейном заводе оказалось 1120 чел., Тульском — 4050, Ижевском оружейном — 4103, Ижевских оружейном и сталеделательном вместе — 668415, Казанском пороховом — 1912, на Петербургских: трубочном — 445816, патронном — 1958, орудийном — 770, в арсенале — 802, на Охтенских: пороховом — 2480, взрывчатых веществ — 1178.
Сведения, представленные Интендантством, отражают качественную разнородность рабочей силы: наряду с 5162 вольнонаемными показано «число казенных рабочих» — 2561; содержание «казенного» рабочего обходилось Интендантству в среднем почти вдвое дешевле, чем вольнонаемного; на сухарных же заводах и в хлебопекарнях, где числилось 8 вольнонаемных и 1322 «казенных рабочих», «казенным» платили вчетверо дешевле17. Эта сторона дела не раскрыта в материалах переписи 1908 г. по другим управлениям военного ведомства. Известно, однако, что, например, на артиллерийских заводах, в окружных арсеналах значительную долю работников также составляли солдаты (на Трубочном заводе в Петербурге — около 29%). Хабаровский арсенал брал по найму только квалифицированных рабочих, т. е. 14-15% общего числа, в основном же там использовали солдат, оплачиваемых крайне низко18. Ввиду такой неоднородности состава рабочей силы на казенных предприятиях сведения о размере заработков, опубликованные в материалах переписи 1908 г., по сути, лишены смысла, так как в них с заработной платой вольнонаемных, видимо, сложено жалованье солдат или «казенных рабочих».
Те же свойства исходных показателей влияют на качество статистических данных о заработках рабочих в другое время и в другом ведомстве — горном. «Если в настоящем 1916г. удается еще производить заготовки лесных материалов», — отмечал специалист по лесному хозяйству горных заводов, — то прежде всего потому, что «многие дроворубы, углежоги и подрядчики [подводчики] заключали договора еще ранее объявления войны и являются по закону освобожденными от призывов. Не будь установлено этого порядка вещей, все уральские заводы остались бы без горючего»19.
Не менее условны сведения о стоимости продукции, выпущенной казенными предприятиями. Горное ведомство признавало, что при существовавшей в 1908 г. системе счетоводства «ни заводоуправления, ни центральные органы не имели даже приблизительного понятия о том, во что обходятся заводам отдельные категории изделий»20. Постановка учета даже в якобы «коммерчески» управляемых морских заводах принципиально отличалась от обычной бухгалтерии частных предприятий и не позволяла ориентироваться в действительных издержках. Все это разрушало необходимую для статистических сопоставлений однородность показателей по соответствующим отраслям и сказывалось на качестве материалов переписи в целом.
Попытку использовать перепись 1908 г. для косвенного определения размера имущества ведомственных военных предприятий на определенную дату — 1 января 1914 г. — сделал А.Л. Вайнштейн. Свои исчисления, основанные на сведениях о количестве рабочих на заводах военного ведомства в 1908 и 1913 гг., он производил с помощью особого коэффициента, выражающего отношение основного капитала предприятий в 1908 г. к количеству рабочих: «Численность рабочих военных заводов по обследованию 1908 г. умножалась на размер основного капитала на 1 рабочего (без земли) по металлообрабатывающей промышленности (1102 руб.), потом прибавлялась стоимость запасов и товаров. Вся стоимость 1908 г. была затем увеличена в соответствии с ростом числа занятых рабочих от 1908 к 1913 г. (на 40%)». Подсчет по этой пропорции дал стоимость имущества к 1914 г. в 140 млн рублей21.
Не говоря о том, что в произведенном подсчете не принята во внимание дюжина военных заводов, состоявших в ведении Горного департамента, невозможно безоговорочно принять и выведенный Вайнштейном коэффициент (1102 руб.). Во-первых, «конъюнктура» (если условно применить этот термин к нерыночному казенному хозяйству) 1913 г. слишком уж резко отличалась от той, какая сложилась в 1908 г., когда металлопромышленность, прежде всего частная, все еще переживала затяжную депрессию и даже ведомственные заводы уволили часть рабочих. Наоборот, к 1914 г. военные заводы действовали на пределе своих возможностей и еще расширялись. Соответственно должно было измениться отношение «основного капитала» к числу рабочих. Во-вторых, надо полагать, отсутствовал способ выразить в каких-либо определенных цифрах технические особенности военных заводов с их более точным (и потому более дорогим) механическим оборудованием. В-третьих, не все суммированные предприятия принадлежали к числу металлообрабатывающих. Промышленная статистика 1908 г. относила их производства к разным группам учета: помимо металлообработки, еще и обработка питательных веществ, химическое, полиграфическое, металлургическое и др.
Отсюда не следует, что надежны «более прямые» сведения о стоимости инвентаря и прочего имущества таких заводов, сообщаемые ведомственной отчетностью: в казенном хозяйстве применялись особые приемы учета, делавшие его результаты несопоставимыми с данными по частной промышленности22. Критическое отношение к подобным источникам предполагает осознание разноукладности частного и ведомственного хозяйства, скрытой за рядами цифр, и потому несопоставимости важнейших показателей; за внешним сходством изучаемых явлений обнаруживается их качественная неоднородность.
Не более достоверны отдельные экспертные оценки и расчеты, прижившиеся в литературе. Для того, чтобы эффектно показать рост мощи частной военной индустрии, сросшейся с банковскими монополиями, нередко используется саморекламное заявление Совета съездов представителей металлообрабатывающей промышленности (в его записке от 13 июня 1916 г. на имя председателя Совета министров и главам экономических ведомств): за время с начала войны стоимость оборудования «всех частных (очевидно, в металлопромышленности. — В. П.) заводов, изготовляющих предметы обороны», возросла, согласно этим данным, со 100 миллионов рублей до 1 миллиарда23. Современные английские исследователи, исправляя эту цифру с учетом инфляции, уменьшили ее примерно вдвое, но при подсчете допустили механическую ошибку, так что должно было получиться понижение пресловутого миллиарда не до 600 млн, а до 300 млн рублей24.
Ошибка заключается в следующем. В записке металлозаводчиков сказано, что «общая стоимость оборудования всех частных заводов, изготовляющих предметы обороны», до войны не превышала 100 млн рублей. Ссылаясь на эту записку, Дэвис и Гэтрел пишут, что «стоимость капитального оборудования» частной военной промышленности «увеличилась с 200 млн руб. в 1913 г. до 1000 млн в 1916 году». Записка использована этими авторами по цитате в статье Бовыкина и Тарновского. Там этой ошибки (200 вместо 100) нет. Правда, в том же абзаце статьи имеется вывод о росте с 200,2 млн в 1913 г. до 954,6 млн в 1916 г., но это сопоставление относится уже не к стоимости капитального оборудования, а к «продукции машиностроительной промышленности», причем взято оно Бовыкиным и Тарновским не из записки металлозаводчиков, а из статистического исследования Н.Я. Воробьева 1923 года.
Незамеченным при этом остается то обстоятельство, что наряду с миллиардом, взявшимся неизвестно откуда, имеется цифра 0,6 млрд рублей, полученная на основании анкетирования предприятий Центральным военно-промышленным комитетом. «Можно считать,— говорил в феврале 1916 г. на съездах военно-промышленных комитетов и металлозаводчиков проф. Н.Н. Саввин, заведующий механическим отделом ЦВПК, — что в мирное время реальный основной капитал частной промышленности, занятой изготовлением предметов обороны (подразумевается металлопромышленность. — В. Л.), не превышал 80 млн рублей. Ныне он возрос до 600 млн руб., т. е. увеличился в 7,5 раза»25. Однако А.Л. Сидоров, опираясь на приведенные Саввиным там же другие расчеты, писал не о 7,5-кратном увеличении, а об удвоении: «Стоимость оборудования частных заводов, занятых во время войны работой на оборону по металлу, удвоилась с 300 млн до 600 млн руб. И это еще в начале 1916 года»26.
В состав 300 млн, по Саввину, входила «примерная стоимость старого оборудования частных заводов, до войны работавших на мирные нужды и ныне занятых изготовлением военных припасов: а) крупные машиностроительные заводы — 80 млн руб., б) металлургические и железоделательные заводы — 120 млн руб., в) средние и мелкие промышленные заведения, а также ж.-д. мастерские частных ж. д. — 100 млн руб., [итого] 300 млн рублей»27. Несмотря на такую детализацию, у Саввина остается необъясненным противоречие: если 80 млн приходятся только на крупные машиностроительные предприятия, то эта цифра не должна бы сопоставляться с 600 млн, относящимися, по его словам, к «стоимости оборудования всех заводов и мастерских» частной металлообрабатывающей промышленности, обслуживающей фронт. Эта несообразность перешла вместе с рядом цифр, позаимствованных у Саввина, и в записку металлозаводчиков, где, правда, не указан их источник и сделано (явно на глаз) исправление: вместо 600 млн руб., названных Саввиным для начала 1916 г., читаем: «теперь (июнь 1916 г. — В. П.) приближается к 1 миллиарду». За видимым ростом стоимости скрывается, далее, качественное ухудшение станочного парка, особенно на частных предприятиях, поскольку приобретавшееся в условиях войны в массовом количестве оборудование предназначалось преимущественно не для собственно машиностроения, а для снарядного и военно-повозочного производства и состояло в основном из простейших станков28.
Новейшая оценка размера основных капиталов казенной военной промышленности к 1914 г., принадлежащая К.Ф. Шацилло29, приближается к 400 млн рублей, причем этот результат несопоставим с 80-100 млн руб. (Саввин), относящимися к частной промышленности 1914 г., так как в 400 млн входит, помимо построек и оборудования, еще и стоимость изделий (в том числе таких «полуфабрикатов», как строившиеся гигантские линкоры и крейсера), запасов материалов и т. п., к тому же не только в металлопромышленности; кроме того, сама методика оценки строений, оборудования и материалов в казенной промышленности отличалась значительным своеобразием.
В целом же в отношении военной промышленности начала XX в. сохраняет силу общее соображение об имеющихся источниках, высказанное А. Каганом: они не дают возможности эмпирически проверить состоятельность некоторых важных оценок гипотетического свойства, касающихся исходных экономических соотношений, и это вынуждает прибегать к приемам описательной характеристики (имеющим, конечно, свои недостатки)30.
Наиболее определенное представление о размерах главного ядра военной промышленности дает число занятых в нем рабочих31. Варзар полагал, что среднее годовое число рабочих «является общим, объективным, видимым внешним признаком для всякого промышленного предприятия, не дающим места для недоразумений», и считал этот показатель «устойчивым признаком», «независимым от влияния условий пространства», «от колеблющихся ценностных условий производства»; «число рабочих, как постоянный признак, обусловливает размеры продукции, а не наоборот»32.
Исходя из данных, предоставленных статистикам ведомствами, исправляя замеченные неточности по другим источникам и дополняя их прочими сводными и отрывочными, частными данными, получим следующую картину роста казенной промышленности, наиболее специализированной на военном производстве.
Численность рабочих казенной военной промышленности.
Источники: См. Проблемы социально-экономической и политической истории России XIX-XX веков. СПб., 1999. С. 136.
Все приведенные в таблице показатели на конец 1916 и начало 1917 г. — минимальные. Исправлять их в сторону увеличения заставляют встречающиеся в делопроизводственных документах отдельные указания. Например, численность рабочих казенных горных заводов должна считаться большей, чем показывает таблица, учитывая, что к январю 1917 г. на заводах одного только Златоустовского округа, но сведениям уполномоченного Особого совещания по обороне по Уральскому району, состояло «до 40 тыс. рабочих»33. Между тем принятая в таблице за основу справка по заводам Уральского района, — она взята из дел Особого совещания по обороне и относится примерно к декабрю 1916 г.34 — указывает общее количество рабочих 58 800, причем по Златоустовскому округу — лишь 22 000. Существуют, однако, и другие показатели по всем уральским заводам: 108 000 — выведено И.К. Рафиковым по архивным материалам35, и 57 561 человек — согласно «Списку казенных заводов и мастерских» Министерства торговли и промышленности36.
Существенно преуменьшены показатели но ГАУ. На Ижевских оружейном и сталеделатсльном заводах насчитывалось на 8 ноября 1916 г. не менее 46 тыс. человек: ГАУ жаловалось, что ему приходится «питать рабочих заводов, всего в количестве 32 тыс. человек, и, кроме того, продовольствовать около 14 тыс. человек рабочих, работающих на принудительных работах в двух лесничествах заводов по рубке дров и заготовке строевого леса»37. Неясно, вошли ли в число 14 тыс. или 32 тыс. прикомандированные солдаты — свыше 7800 человек.
Так же и в данных о морских заводах видны несообразности: на Обуховском, по одним сведениям, числилось 10 531 рабочий к 1 января 1917 г.38 или 10 598 на 1 ноября 1916 г.39, а по полицейским сведениям на 31 января 1917 г. — 15 00040.
Помимо четырех главных, петроградских, среди морских заводов имелись и другие довольно крупные: Севастопольское адмиралтейство (св. 9 тыс. чел.), Кронштадтский пароходный, Дальзавод (по 3 тыс. чел.), новые толуоловый (921 чел.) и трубочный и электромеханический (498)41.
Таким образом, приведенные в таблице показатели даже в округленном виде имеют сугубо условный, ориентировочный характер и нуждаются в дальнейших уточнениях.
Приведенные, по определению Варзара, «независимые от условий пространства» данные могут все же дезориентировать при попытке провести на их основе сравнения. Необыкновенная (сверхамериканская) концентрация рабочей силы выражала в России лишь своеобразие хозяйственного уклада ее промышленности, обусловившее «более низкое строение капитала и, по существу, меньшую концентрацию производства»42. Сопоставление, например, по металлургии, произведенное Н.Н. Ванагом, показывает, что если в Германии в 1900 г. на один завод приходилось в среднем 415 рабочих, то в России — 1323, но зато в Германии на одного рабочего приходилось 2529 пудов выплавленного чугуна и 2278 пудов произведенного железа и стали, в России же — соответственно 541 и 411 пудов43. Исчисление концентрации производства и рабочей силы вне связи с качественными показателями «позволяет подводить под единое понятие явления разные по своей сути» и помогает создать впечатление, что русский рабочий класс был «наиболее подготовлен к социалистической революции»44.
Обзор имеющихся статистических расчетов и других количественных оценок развития военной промышленности говорит об отсутствии твердых исходных данных для сопоставлений и о зыбкости исчислений, предпринятых даже столь искушенными экспертами, как А.Л. Вайнштейн или Р. Дэвис. На каждом шагу заявляет о себе недооцениваемая источниковедением проблема сопоставимости количественных показателей: номинально, казалось бы, принадлежащие к одному и тому же ряду, но сложившиеся в различных хозяйственных укладах, они (например, размер капиталовложений в частной крупной промышленности45) могут иметь, в зависимости от конкретных условий, различный смысл и даже вовсе его не иметь.
Судя по влиянию состояния военного производства на общую обстановку в индустрии и по количеству занятой в военных предприятиях рабочей силы, на их долю приходилась ощутимая часть промышленного производства. На казенных военных предприятиях сосредоточивалась примерно десятая часть фабрично-заводских рабочих страны. Значит, в отношении таких отраслей, как металлопромышленность, химические и некоторые другие производства, нуждаются в уточнении те расчеты и компиляции, которые делались исследователями в убеждении, что наиболее полная перепись 1908 г. содержит все желательные исходные данные. Здесь не миновать совершенствовать методику исчислений и исправлять соответствующие ряды цифр, не упуская из виду качественную разнородность объектов изучения. Если же отвлечься от этой необходимой корректировки, то на нынешний день, по-видимому, уже исчерпаны возможности получить — путем очередного пересчета показателей в сводах переписей и справочниках — какие-либо существенные результаты, оправдывающие усилия исследователей. Некоторая пробуксовка («отсутствие неожиданных результатов») уже проявляется при изучении отраслевой концентрации производства, несмотря на применение методов многомерного статистического анализа, кластерного анализа, индекса Джини и пр., вопреки предполагаемому «огромному информационному потенциалу» сводных публикаций переписей46.
Для оценки состояния военной промышленности как особого сектора производства, интегрирующего экономический потенциал общества, целесообразным может оказаться некоторый сдвиг исследовательских усилий как раз в сторону сравнительного изучения качественных характеристик. Одну из таких возможностей открывает рассмотрение показаний источников о технологическом уровне внутреннего производства в сопоставлении с решениями по импорту как вооружения, так и материалов, оборудования для его изготовления. Несколько примеров могут пояснить эту линию анализа.
Балтийскому заводу, пожелавшему в 1907 г. заказать за границей машинные части, машины и чертежи 200-тонного плавучего крана, возразило Министерство торговли и промышленности: «Плавучий кран представляет собою такого рода механизм, состоящий из простых и тяжелых частей, выполнение которого в России никакого затруднения представить не может»47. Но с более сложными устройствами вопрос решался иначе.
Киевский арсенал после неудачного опыта с заказом 3-тонного парового молота в России заводу «Герлях и Пульст» в 1903-1905 гг., возвратив заводу его изделие, добивался взыскания неустойки и, стремясь получить разрешение на заграничный заказ, обращал внимание ведомства на то, что «заводов русских, изготовляющих специально паровые молота, арсенал не знает». Заказывая такой молот вновь (теперь уже за границей), арсенал желал «получить молот с бабами, гарантирующими как продолжительность их службы, так и безопасность». Изделия же отечественных фирм, «по многолетнему опыту Киевского арсенала, отличаются непродолжительностью исправного их действия», «так как стальные отливки русских заводов имеют самые разнообразные качества и иногда уступают в качествах чугунным». А, скажем, «Герлях и Пульст» не только запоздал с исполнением поставки, но и многочисленные недостатки исправлял небрежно и вовсе не обещал определенного улучшения стальной бабы48. Естественно, что ив 1915 г., когда Петербургскому арсеналу потребовался такой же 4-тонный молот, Военный совет разрешил заказать его за границей, у известной своими изделиями фирмы Массей49.
При оборудовании в 1905-1906 гг. Петербургского орудийного завода для производства полевых скорострельных пушек потребовались новые станки. ГАУ докладывало по инстанциям, что «опыт... по заготовлению от русских заводов различных станков для точных работ показал, что для таких работ станки русских заводов в большинстве случаев непригодны по своей конструкции, уступают образцам иностранных заводов и не гарантируют требуемую точность». Даже если удастся изготовить подходящие станки по иностранным образцам, то «ввиду незначительного количества требующихся станков каждого отдельного типа стоимость специальных станков русских заводов выйдет больше заграничных и, несомненно, придется значительно увеличить сроки поставки», а ввиду неустойчивой политической обстановки в России своевременность поставки вообще «не может быть гарантирована»50. Планом на 1913 г. предусматривалось заказать для Петербургского орудийного завода и арсеналов станки на 45 тыс. рублей. Русские заводы, говорится в объяснении к плану, могли бы дать удовлетворительные станки «лишь при заказах значительного числа станков одного типа и размера, и то лишь при условии сильного повышения цен», почему и «отдается предпочтение иностранным станкам, значительно более разработанным в конструктивном отношении и более дешевым»51.
Состояние машиностроения создавало особенно тяжелые проблемы со станками для точных производств. В 1907-1908 гг. заказ заграничного токарно-винторезного станка Киевский арсенал мотивировал тем, что он нужен «для изготовления поверочного инструмента». Опыт уже показал, что «достигнуть той точности в работе, которая требуется от этого станка, наши заводы абсолютно не могут», так как не имеют достаточно опытных и знающих рабочих, а главное, «на наших заводах вообще нет станков, на которых можно было бы образовать части этого механизма с достаточной точностью»52. «Русские заводы для изготовления специальных станков совершенно не приспособлены, — сделала заключение особая комиссия ГАУ по вопросу о заграничных заказах станков и механизмов в 1907 г., — и если берутся изготовлять станки каких-либо особых типов, то в большинстве случаев выписывают все существенные части из-за границы, а сами производят только отливку станин и сборку». То же наблюдение касалось и филиальных отделений заграничных фирм в России. Полковник A.B. Ростовщиков, специалист СПб. патронного завода, вы сказывался за предоставление заказа прокатного стана заводу Круппа, потому что российские отделения иностранных фирм, если иметь дело с ними, «в этих случаях обыкновенно практикуют выписку большинства частей из своего заграничного завода, у себя же делают только некоторые наиболее тяжелые и грубые части (от веса ввозимых предметов зависел размер пошлины. — В. Я.), а в довершение всего при сборке оказывается, что части, изготовленные в разных местах, дурно приходятся одна к другой»53. Одним из покровительствуемых отечественных поставщиков точных станков в России являлось товарищество Воссидло и Ко. В 1911 г. оно исполнило заказ на 172 станка для нового трубочного завода54, а в 1911-1912 гг. подрядилось изготовить для Тульского завода 28 станков для производства взрывателей, на 84 тыс. руб. Неожиданно выяснилось, что под видом собственной продукции товарищество торгует станками известных зарубежных фирм55, мошеннически сбивая с оборудования, по доставке в Россию, заводские марки.
Часть доставленных станков была по этой причине арестована. «Постановка всех заарестованных станков дала бы возможность изготовлять по 5000 взрывателей в месяц, то есть к концу этого года дала бы 50 000 взрывателей», — подсчитывали в Мобилизационном отделе ГУГШ, а без этого ускорить производство взрывателей нельзя, и в настоящее время— в феврале 1912 г.— «имеется всего лишь 40 000 взрывателей к 3-дм гранатам». В ожидании скорого начала войны ГУГШ добивалось отмены ареста, тем более что «в частные руки изготовление взрывателей передавать нежелательно, так как они являются секретными»56. Требование заказывать станки непременно русским заводам, заявлял военный министр правительству, «наносит серьезный ущерб интересам нашей государственной обороны», поскольку мешает доведению казенных военных заводов «до высоты современных требований ввиду несовершенства станков русского производства и допускаемых отечественными заводами замедлений в их изготовлении». Между тем вопросы боевой готовности армии, писал Сухомлинов, должны иметь первенствующее значение «по сравнению с поощрением русской промышленности». 19 апреля 1912 г., обсудив этот доклад военного ведомства, Совет министров решил «допустить на льготных основаниях выписку из-за границы станков» для военного ведомства57.
Согласно статистике, «по основным абсолютным показателям развития промышленности... Россия была близка к Франции, по некоторым из этих показателей отставая от нее, а по другим — превосходя», хотя картина меняется при расчетах продукции на душу населения; лидировала по темпам роста58. Осмотрев в 1916г. военные заводы во Франции, помощник военного министра ген. М.А. Беляев обратил внимание на другую сторону дела. Он «был поражен тем фактом, как во Франции легко создавать новые фабрики по сравнению с созданием таковых в России. Во Франции можно получить новые машины — прессы, например, — в течение двух месяцев. В России на это потребуется шесть месяцев. Все идет из-за границы»59. А.Н. Крылову бросилось в глаза различие в постановке судостроительной техники: «Изготовление тюрбинного ротора для больших тюрбин при проковке их имеющимися на наших заводах средствами требует от 6 до 8 месяцев. На заводе Дж. Брауна в Англии... установлены специальные прокатные станы, на которых ротор прокатывается с одного нагрева в 12 минут»60.
Без ввоза нельзя было обойтись, перевооружая казачью конницу пиками образца 1910 г. — со стальной трубой вместо древка. Такие пики изготовлялись из труб иностранного производства, весь имевшийся запас которых был израсходован к марту 1915 г. Перед войной более трех лет ГАУ делало попытки найти поставщика в пределах империи, «заказы предлагались и давались как частным заводам, так и казенному Ижорскому заводу», оправдывался бывший начальник ГАУ61, однако цель не была достигнута и «пики до последнего времени изготовлялись исключительно из заграничных (германских, шведских и английских) труб». В условиях же войны попытка дать заказ в нейтральную Швецию не удалась62, и возобновилось изготовление деревянных пик. Правда, уже в апреле-августе 1915 г. заказ на цельнотянутые стальные трубы германского образца приняла американская фирма63, а отечественные Круппы и Виккерсы занялись изготовлением «вполне посильных для них отдельных частей пик». В частности, Златоустовский завод справлялся с изготовлением копий (верхняя, колющая часть пики) и наконечников (нижняя часть)64.
В «Кратком курсе» сказано, что в царской России не было автомобильной промышленности. Позднее это мнение подверглось критике и пересмотру. Историография даже отмечает, что во время мировой войны наблюдались «впечатляющие успехи» русской автомобильной промышленности65. Автор учебного пособия идет дальше и утверждает, что «уже в начале XX в. в России появились достаточно крупные автозаводы, а также множество фабрик и мастерских, выпускавших автомобили», поэтому неправы те, кто считал, что «до 1917 г. в России автомобильной промышленности не было». По сведениям автора «Тайн русских масонов», к 1917 г. появились «десятки» авиационных, автомобильных и т. п. заводов. Еще один, представившийся как «православный, офицер, казак, монархист по убеждениям и представитель интеллигенции по роду занятий» (и, добавим, масоновед), сообщает, что к 1917 г. «российская промышленность изготовляла... 20 тыс. грузовых машин» в год66.
Однако по мнению С.В. Воронковой, «Россия вступила в первую мировую войну, совершенно не имея автомобильной промышленности»67. Дж. Купер и Р. Льюис оспаривают ее утверждение и приводят сведения о выпуске машин заводами Г.А. Лесснера («наиболее важный» автомобильный завод между 1906 и 1909 гг.), Русско-Балтийским и заводом И.П. Пузырева: «В период непосредственно перед войной существовали три фирмы, строившие автомобили на регулярной основе»68. Их уточнение неубедительно, поскольку они не упоминают, что Лесснер прекратил эту деятельность в 1909 г. и более не существовал в качестве автомобильного69, а Пузырев — фактически в 1913 г. «Русский автомобильный завод И.П. Пузырева» упомянут в исследованиях по истории русского автомобилестроения как изготовитель «десятков машин» в год. Но при конкретизации оказалось, что за время действия на этом поприще (1911-1913 гг.) он выпустил 38 экземпляров, то есть по 13 машин в год, что, впрочем, расценивается как выпуск машин «промышленными партиями». 8 января 1914 г. завод Пузырева сгорел («пострадал от огня», по выражению Купера-Льюиса), а вскоре умер и его хозяин70. Таким образом, за существование целой отрасли принимается в данном случае выпуск автомобилей Русско-Балтийским заводом (до его эвакуации в 1915 г.; к 1914 г. в автомобильном отделе этого завода после локаута в ноябре 1913 г. числилось 85 рабочих71).
До 1916 г. единственным в России заводом, выпускавшим «самодвижущиеся повозки», то есть автомобили, оставался Русско-Балтийский вагонный завод, «производительность которого весьма незначительна и который занимается постройкой исключительно пассажирских автомобилей»72. (В США в начале войны насчитывалось около 300 автомобильных заводов, в их числе были изготовлявшие в год многие тысячи машин.) Активисты Российского автомобильного общества с сожалением отметили, что «в мирное время со стороны военного ведомства не было сделано ничего для создания отечественной автомобильной промышленности»73. Ссылаясь на заключение Верховной следственной комиссии, Л.М. Шугуров также утверждает, что Сухомлинов и начальник Генерального штаба Я.Г. Жилинский проглядели проблему автомобилизации армии внутренними средствами страны. Сухомлинов «избрал самый легкий путь — размещение заказов на автомобили за рубежом», покровительствуя тем иностранным фирмам, с которыми имел «личные деловые связи»; «военный министр благоволил к иностранным фирмам»74. Обвинение не вполне справедливое. Пытаясь насадить производство автомобилей, военное ведомство перед войной вступило в переговоры с рядом фирм, и «выяснилось, что без гарантии новым заводам определенных крупных казенных заказов на несколько лет вперед» либо устранения заграничной конкуренции введением запретительных пошлин «отечественная промышленность народиться и окрепнуть не может». Ввиду таких обстоятельств в феврале 1915 г. решено было взять у Русско-Балтийского завода все, что он сможет дать, а остальное заказать за границей; учитывалось, что цены, запрошенные этим заводом, «по сравнению с ценами английского и американского рынков непомерно высоки, и если могут быть признаны приемлемыми, то лишь в целях поддержания производительности единственного русского автомобильного завода при настоящих трудных для него условиях»75. По оценке Шугурова, из 600 автомобилей этого завода «львиную долю», две трети, составляли заказанные Военным министерством; оно заказывало «из года в год» «крупные партии» машин76. Но вплоть до 1910 г. эти заказы не могли получить развития из-за отсутствия обеспеченной финансовой базы: «Финансовые затруднения... заставляют временно отказаться от сформирования теперь же специальных автомобильных воинских частей», — докладывало Военному совету Управление военных сообщений 9 февраля 1909 г. Приходится «в виде временной меры, в целях подготовки кадра шоферов и монтеров, организовать хотя бы небольшие команды при железнодорожных батальонах Европейской России»77.
Опираясь на сообщение журнала «Автомобилист» 1913 г., Н.П. Ионичев указывает, что автомобильный отдел Русско-Балтийского завода выпускал «до 200 автомобилей в год» — «грузовые и легковые автомобили», якобы «целиком из узлов своего производства»78. По данным Воронковой79, завод был рассчитан на годовой выпуск даже 250 машин80, но «не смог достичь расчетной производительности... встретившись с непреодолимыми трудностями»: обложенный высокими пошлинами, ввоз недостающих материалов и частей обходился слишком дорого, приходилось все делать у себя. Всего Русско-Балтийский завод выпустил, по одним сведениям, 451 машину за 1910-1915 гг., то есть, если снова обратиться к количественным методам, в среднем выпускал не по 200-250, а по 75 в год. По другим, более полным и надежным сведениям, выпуск достиг 623 экз. за 1909-1918 гг., то есть в среднем свыше 60 машин в год81. И в 1916 г. Русско-Балтийский завод не делал все у себя, а получал из-за границы (через Стокгольм) необходимые для производства автомобилей сталь, шарикоподшипники, свечи, насосы, покрышки и камеры, карбюраторы, магнето, колеса, масленки, приборы, валы, шурупы, винты, болты, тросы, различные материалы, в частности для моторов, и мн. др.82 С конца 1914 г. завод овладел искусством изготовления радиаторов, а затем и конических шестерен. Это и есть та автомобильная промышленность, которой реально располагала Россия в 19141917 гг.: по оценке Шугурова, «единственный, пусть небольшой, автомобильный завод»83.
В Реутове под Москвой с марта 1914 г. начало постройку своего автомобильного завода на купленной для этой цели земле «Русское а. о. Делагэ» (Delahaye), которому помощник военного министра Вернандер за полгода до того пообещал (в условной форме) заказ на военные грузовики — в случае согласия законодательных инстанций, ожидавшегося «не позже апреля 1914 года». Такое обещание имело решающее значение для учредителей «Русского а. о. Делагэ». Как и прочими соискателями концессии, этой компанией «вопрос о постройке завода ставился в зависимость от получения казенных заказов». Только когда Вернандер уведомил их, что цены и другие условия, выставленные парижским автомобильным обществом Делагэ, «являются, по моему мнению, приемлемыми», обрадованные французы, не дожидаясь ассигнования законодательными учреждениями денег на заказ автомобилей (игнорировалась оговорка в письме Вернандера, ставившего все начинание в зависимость от казенного ассигнования «в установленном законом порядке»), основали «Русское а. о. автомобилей Делагэ» и, собрав капитал в миллион рублей, заключили контракты со строительными подрядчиками, поставщиками оборудования и нанимаемыми служащими.
Однако, помимо общества Делагэ и «Рено», «предполагали приступить» к организации автомобильных заводов в России еще и другие заграничные фирмы, в том числе «Фиат», американская General Motors Truck & С°, английское общество «Бекос» (British Engineering С° of Siberia), французская Шнейдер и К°. Одновременно ГВТУ с помощью Министерства торговли и промышленности воззвало к русским заводчикам. Подготовительную комиссию Особого совещания по обороне привлекала низкая цена, назначенная обществом Делагэ, но еще ниже назначило цену общество «Бекос»; по соображениям же таможенной политики комиссия была вынуждена рекомендовать (наряду с пятью русскими компаниями) фирму «Русский Рено»84.
К концу 1915 г. отмечалась активность шести фирм в России, рассчитывавших получить казенные заказы на автомобили. Из них «уже строил автомобили» один только Русско-Балтийский вагонный завод, при этом количество деталей, импортируемых РБВЗ, к 1914 г. «свелось к минимуму (магнето, карбюраторы, обода колес и некоторые другие)»85. Эвакуированный из Риги в Фили (на окраине Москвы), завод «приступил к налажению этого дела» на новом месте. Среди остальных пяти фирм о некоторой причастности к автомобильному делу имели основание заявлять ремонтные мастерские в Москве компании «П. Ильин», за которыми числился «большой опыт в ремонте и постройке кузовов», и мастерские в Петрограде фирмы «Русский Рено» — «весьма солидного предприятия» с «большим техническим опытом».
Прочие же три фирмы лишь проявили готовность приспособиться к постройке автомобилей. Это были «А. о. воздухоплавания В.А. Лебедев» с заводом аэропланов в Петрограде, устраивавшее также завод в Ярославле; механический завод в Нахичевани а. о. «Аксай» — «одно из крупных и прекрасно оборудованных предприятий Юга России»; для общества «А. Кузнецов и С. Рябушинский» проект автомобильного завода готовили в США86.
Тут же выяснились ожидаемые затруднения на пути утверждения в России собственного автомобилестроения. Одно из них заключалось в том. что потребуются «высокие сорта стали, отливок и поковок», подшипники и резиновые шины с ободами. Между тем «высокие специальные сорта стали» «пока в России не выделываются», лишь в будущем «имеется в виду... поднять вопрос о расширении, с правительственной поддержкой, Невского судостроительного и механического завода» специально для выпуска подходящей стали, поковок, отливок, подшипников и т. п.87. Условия правительственной поддержки возникавшим отечественным автомобильным предприятиям включали временное разрешение ввоза 30% материалов из-за границы. Докладчик РАО В.Ф. Давыдов полагал, что «по окончании войны эта льгота пойдет в ущерб развитию отечественной промышленности... Если оборудовать заводы и приступить к производству, получив 30% заграничных материалов, поручить руководство делом иностранцам и оперировать еще на иностранные капиталы, то можно ли при таких условиях нарождающуюся промышленность назвать русскою»88.
Между тем обнаружилось, что создаваемая с гигантским напряжением тяжелая артиллерия особого назначения оказалась хрупким образованием: ей грозила «полная потеря боеспособности» из-за скверной постановки ремонта тракторов и автомобилей. Остро недоставало ремонтных мастерских и отсутствовала возможность их быстро завести. Это «сейчас невозможно, — писал начальнику ГАУ В.А. Леховичу начальник Упарта Е.З. Барсуков 25 августа 1917 г., — за отсутствием на русском рынке машин, а также трудности собрать необходимый технический персонал». Требовалось срочно организовать «где-либо в тылу» большую мастерскую, использовав (переместив туда) технические средства Петроградского орудийного завода89, использовать также заводы Гельферих Саде в Харькове и Рябушинского в Москве, поскольку они не сумели наладить у себя производство автомобилей «и теперь их оборудование можно обратить на ремонт машин в широком масштабе»90.
В литературе распространено представление, будто автомобильный завод Рябушинского к 1917 г. уже действовал91. Но, построив производственные корпуса, Рябушинские смогли добыть лишь 15% требовавшихся станков; в августе 1917 г. был заключен договор с военным ведомством «о чистке, сборке и регулировании получаемых из-за границы авто различных марок», выпускать же свои автомобили завод не мог92. Часть станков, предназначенных для АМО, погибла: 30 сентября и 26 октября 1916 г. нагруженные ими суда были потоплены германскими подводными лодками93. Таким образом, в 1917 г. завод АМО лишь начал сборку грузовиков «фиат»94.
Но что говорить об автомобилях или авиации, даже о цельнотянутых трубах, когда те же затруднения наблюдались при изготовлении и не столь сложных изделий — таких, как гайки, болты95, колуны или колючая проволока. Перед войной достаточным считался запас в 732 тыс. пудов проволоки, а оказалось, что требуется свыше 2 млн пудов в месяц. С русских же заводов «первоначально, по количеству имеющихся на них станков, можно было получать в общем до 60 тыс. пудов проволоки в месяц». До войны производство проволоки сосредоточивалось в приграничных с Германией районах, «на развитие же этого рода промышленности внутри России не было обращено внимания, вследствие чего с объявлением войны... дело снабжения проволокой почти целиком стало в зависимость от американских заводов» — с соответствующими трудностями доставки. Всего с начала войны американским заводам было заказано свыше 25 млн пудов проволоки (получено до 1916 г. 10,6 млн пудов, и на протяжении 1916 г. колючая и всякая иная проволока продолжала поступать из США), но с 1916 г. Англия отказала в кредитах на дальнейшие заказы, ссылаясь на недостаточность тоннажа для доставки в Россию этого средства ведения прежде всего позиционной войны96.
Внутреннее производство, помимо общих нехваток металла, топлива, транспорта, стеснялось еще недостатком приспособлений для протяжки проволоки. «Производство это крайне трудное, — признала следственная комиссия, — требующее опытных рабочих и хороших волочильных досок, у нас не выделываемых»97. Действительно, Выксунские, например, заводы в 1914 г. заказали за границей 700 стальных досок, но получили только 50, а сами изготовить их не могли, так как хотя и делают пригодную для этого сталь, но «не имеют специальных станков для быстрой сверловки дыр и нигде не могут их получить», поэтому обходились в основном чугунными досками (меньшей производительности). Другим непреодолимым препятствием служила нехватка обученных рабочих-тянульщиков98. Что же касается проволоки тоньше 0,23 мм, для кабелей, то установить ее изготовление не брался «ни один завод», и «приходилось довольствоваться только выписываемой из-за границы»99.
Намечая обзавестись собственным проволочным производством, ведомство заранее предполагало завладеть каким-либо из уже существующих заводов: если строить новый, то для него «все оборудование придется выписывать из-за границы, что, помимо затруднений, займет много времени»100.
Подобные данные, весьма объективные, хотя и не всегда поддающиеся количественному выражению, конечно, не исчерпываются приведенными примерами101.
Принимать их во внимание необходимо, если стремиться составить представление о реальных экономических соотношениях, скрытых за «оптимистическими» рядами и колонками цифр102. Ставя целью «продвинуться в создании фундамента из прочных и представительных фактов»103, нет смысла слишком уж замыкаться в кругу зыбких статистических данных, содержащихся в нескольких, хотя бы и очень важных, публикациях. Едва ли верно видеть в освоении этого круга источников — пусть кажущемся «очень трудоемким» — «единственный возможный путь исследования»104. Многие количественные показатели оценить по достоинству невозможно, отвлекаясь от качественных характеристик экономических явлений, в которых отражается многообразие хозяйственных укладов, столь свойственное действительности начала XX в.
Проблемы социально-экономической и политической истории России XIX XX веков. Сб. ст. памяти Валентина Семеновича Дякина и Юрия Борисовича Соловьева (СПб., 1999).
1 ДЯКИН В.С. Из истории экономической политики царизма. С. 25-26; ЕГО ЖЕ. Деньги для сельского хозяйства // История СССР. 1991. № 3. С. 64-65; ЕГО ЖЕ. Германские капиталы в России. Л., 1971. С. 5.
2 ВАЙНШТЕЙН А.Л. Народное богатство и народнохозяйственное накопление предреволюционной России. М., 1960. С. 113.
3 ШЕПЕЛЕВ Л.Е. Царизм и буржуазия в 1904-1914 гг. Л., 1987. С. 13. См. также: ДЯКИН В.С. Германские капиталы в России. С. 7; ШАЦИЛЛО К.Ф. Государство и монополии. С. 26; КАФЕНГАУЗ Л.Е. Эволюция промышленного производства России. М., 1994. С. 138139,287. Имеющаяся статистика дореволюционной промышленности, по заключению Б.Н. Васильева, не позволяет «говорить о действительной численности фабрично-заводских рабочих, о концентрации пролетариата в крупном промышленном производстве»: нет «проверенных исходных данных» (ВАСИЛЬЕВ Б.Н. Численность, состав и территориальное размещение фабрично-заводского пролетариата Европейской России в конце XIX — начале XX в. // История СССР. 1976. № 1. С. 87). См. также: БОКАРЕВ Ю.П. Темпы роста промышленного производства в России в конце XIX — начале XX в. // Экономический журнал. 2006. № 11. С. 170.
4 БОВЫКИН В.И. Формирование финансового капитала. С. 20-21.
5 Динамика российской и советской промышленности в связи с развитием народного хозяйства за сорок лет (1887-1926 гг.). М.; Л., 1929. Т. 1. Ч. 1. С. 24.
6 ВОРОНКОВА С.В. Статистика промышленного производства // Массовые источники по социально-экономической истории России периода капитализма. М., 1979. С. 48; БОВЫКИН В.И. Концентрация промышленного производства в России в конце XIX — начале XX в. // Исторические записки. М., 1984. Т. 110. С. 173. См. также: БРЕЙТЕРМАН А.Д. Медная промышленность СССР и мировой рынок. Л., 1930. Ч. 3. С. 15; РОЗОВСКИЙ Л. Переписи русской промышленности 1900 и 1908 гг. // Очерки по истории статистики СССР. М., 1960. Сб. 3. С. 82; ВОРОБЬЕВ Н.Я. Очерки по истории промышленной статистики в дореволюционной России и в СССР. М., 1961. С. 38, 43; УГАРОВ И.Ф. Численность и отраслевой состав пролетариата России в 1900 и 1908 гг. // Вопросы источниковедения истории первой русской революции. М., 1977. С. 180-181.
7[ВАРЗАР В.Е.] Статистические сведения по обрабатывающей фабрично-заводской промышленности Российской империи за 1908 год. СПб., 1912. С. 1 (Предисловие).
8 Там же. С. 3. Варзар так и поступил, составив таблицу № 3, где суммарные сведения о «технических заведениях» военного ведомства присовокуплены к итогам подсчетов по заведениям, «вошедшим в регистрацию».
9 РГВИА. Ф. 1. Oп. I. Д. 72955. Л. 27 и об., 60.
10 Там же. Л. 69, 75, 82. Доклад Канцелярии Военного министерства Сухомлинову, 14.VI.1910; л. 83 и об. Сухомлинов — С.И. Тимашеву, 15.VI.1910.
11 Там же. Л. 84. Тимашев — Сухомлинову, 3.VII.1910; л. 204. Сведения о числе рабочих, общей сумме их заработка, примерной стоимости топлива, а также произведенных изделий в технических заведениях военного ведомства за 1908 год.
12 См.: [ВАРЗАР В.Е.] Статистические сведения... за 1908 год. СПб., 1912. С. 3.
13 ВАРЗАР В.Е. Очерки основ промышленной статистики. М.; Л., 1925. Ч. 1. С. 89-90.
14 См.: ШАЦИЛЛО К.Ф. Государство и монополии. С. 26. 28.
15 В справочнике, изданном Советом съездов представителей промышленности и торговли под ред. Л.К. Езиоранского. Ижевские оружейный и сталеделательный заводы также показаны вместе, с тем же общим числом рабочих (Фабрично-заводские предприятия Российской империи. СПб., 1909. Ст. 174), что совпадает с данными, представленными Казанским военным округом (РГВИА. Ф. 1. Oп. 1. Д. 72955. Л. 194). Но в них не учтены рабочие лесничеств: углежоги, возчики, лесорубы и пр. Заводская администрация насчитывала в 1908 г. максимально 6646 человек (ВПР Т. 1. С. 479).
16 Та же цифра — в справочнике Езиоранского (ст. 557).
17 РГВИА. Ф. 1. Oп. 1. Д. 72955. Л. 112об., 115об. Ведомость о производительности технических заведений и мастерских интендантского ведомства в 1908 г.
18 См.: МУРЗИНЦЕВА С.В. Рабочие петербургских заводов военного и морского ведомств в годы реакции и нового революционного подъема (1907-1914 гг.). Автореферат. Л., 1968. С. 7: Амурские арсенальцы. Хабаровск, 1974. С. 13, 16-17; ГАЛЛЯМОВА Л.И. Дальневосточные рабочие России во второй половине — начале XX в. Владивосток. 2000. С. 127.
19 ЯБЛОНСКИЙ И. К проекту устройства центрального углежжения в Гороблагодатском округе // Лес и его разработка, Екатеринбург. 1916. № 3 (июль). С. 24.
20 ОЗГД на 1911 год. СПб., 1910. С. 31.
21 ВАЙНШТЕЙН А.Л. Указ. соч. С. 293, 312.
22 Это упущено мною в ранее опубликованной статье (см.: Исторические записки. М., 1979. Т. 104. С. 151, 165).
23 РГИА. Ф. 1276. Оп. 15. Д. 28. Л. 72-75. Подлинник записки. См. также: Отчет о трудах III съезда [представителей акционерных коммерческих банков], происходившего 9, 10 и 11 июля 1916 года. Пг., 1916. С. 39; Обзор деятельности съездов представителей акционерных коммерческих банков и их органов. 1 июня 1916 — 1 января 1918 г. Пг., 1918. С. 53; БОВЫКИН В.И., ТАРНОВСКИЙ К.Н. Концентрация производства и развитие монополий в металлообрабатывающей промышленности России // Вопросы истории. 1957. №2. С. 21; ЛАВЕРЫЧЕВ В.Я. Влияние войны на численность, состав и положение рабочего класса // Рабочий класс России. 1907 — февраль 1917 г. М., 1982. С. 236.
24 GATRELL Р., DAVIES R.W. The Industrial Economy // DAVIES R.W. (ed.). From Tsarism to the New Economic Policy. London, 1990. P. 363. Fn. 7.
25 Труды 1 -го съезда представителей металлообрабатывающей промышленности 29 февраля — 1 марта 1916 г. Пг., 1916. С. 69, 72; Труды Второго съезда представителей военно-промышленных комитетов 26-29 февраля 1916 г. Пг., 1916. Вып. 2. С. 436.
26 СИДОРОВ А.Л. Экономическое положение... С. 367. См. также: БАСИЛАЯ Ш.И. К вопросу о военной промышленности Закавказья в годы первой мировой войны // Труды Сухумского государственного педагогического института. 1964. Т. 17. Об удвоении писали Н.Ф. Чарновский. но абсолютные цифры предлагал иные: с 400 до 750 млн, частично с включением стоимости оборудования металлургических производств (Народное хозяйство в 1916 г. Пг., 1920. Вып. 4. С. 49-50. См. также: РОЗЕНФЕЛЬД Я.С.. КЛИМЕНКО К.И. История машиностроения СССР. М., 1961. С. 125).
27 Труды 1-го съезда представителей металлообрабатывающей промышленности. С. 71 — 72; Труды Второго съезда представителей военно-промышленных комитетов. Вып. 2. С. 436.
28 РОЗЕНФЕЛЬД Я.С., КЛИМЕНКО К.И. Указ. соч. С. 125.
29 См.: ШАЦИЛЛО К.Ф. Государство и монополии. С. 139.
30 KAHAN A. Capital Formation during the Period of Early Industrialization in Russia, 1890-1913 // The Cambridge Economic History of Europe. London, 1978. Vol. 7. Pt. 2. P. 265.
31 ШАЦИЛЛО К.Ф. Государство и монополии. С. 26.
32 ВАРЗАР В.Е. Очерки основ промышленной статистики. Ч. 1. С. 136.
33 ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 5. Д. 54. Л. 11.
34 РГВИА. Ф. 369. Оп. 12. Д. 10. Л. 17.
35 РАФИКОВ И.К. Мероприятия по сохранению рядов рабочего класса Урала И Формирование и становление советского рабочего класса на Урале. Свердловск, 1989. С. 23.
36 ГАПОНЕНКО Л.С. Рабочий класс России в 1917 году. М., 1970. С. 54 (сведения на июнь 1917 г.).
37 РГВИА. Ф. 29. Оп. 3. Д. 980. Л. 48. ГАУ 8.ХI.1916/ВС 3.XII.1916.
38 ГОРДОН М. Рабочие на Обуховском сталелитейном заводе И Архив истории труда в России. 1923. №9. С. 55.
39 Исторический архив. 1961. № 5. С. 164.
40 ГАРФ. Ф. 97. Oп. 1 а. Д. 37. Л. 52.
41 Севастопольский морской. Симферополь, 1976. С. 16, 17; ГАЛЛЯМОВА Л.И. Дальневосточные рабочие России. Владивосток, 2000. С. 118; Исторический архив. 1961. № 5. С. 163-165.
42 ВАНАГ Н. Финансовый капитал в России накануне мировой войны. [Харьков,] 1930. С. 12-16.
43 В таблице на с. 15 у Ваната опечатка: в первой колонке следует поменять местами показатели по Германии (надо: 476 предприятий) и по России (надо: 247).
44 См.: ИВАНОВА Н.А. Вопросы стачечной борьбы пролетариата России в советской историографии И Исторические записки. М., 1970. Т. 85. С. 313; ЕЕ ЖЕ. Промышленный Центр России. С. 190, 278; ПОКРОВСКИЙ М.Н. Очерки русского революционного движения XIX-XX вв. М., 1924. С. 99-100.
45 В состав «миллиарда» рублей, якобы вложенного (на середину 1916 г.) в оборудование предприятий частной металлопромышленности, фактически зачислены не столько средства, затраченные владельцами на развитие военного производства, сколько использованные ими субвенции, полученные от правительства специально на приобретение оборудования и возведение новых зданий. В цены на снаряды и пр., указанные в их контрактах с ведомствами, вводилась по соглашению с правительственными органами особая надбавка (дотация, по выражению Сидорова) на оборудование и расширение (СИДОРОВ А.Л. Экономическое положение. С. 29). Без нее даже крупные и известные частные фирмы, как правило, не соглашались принимать заказы, предвидя, что по окончании войны приобретенные специальные технические средства останутся без применения. Там, где сталкивались государственный интерес и частный риск, эти фирмы предпочитали некоммерческими способами гарантировать себя от убытков. Свободной игре независимых рыночных сил в подобном взаимодействии укладов не было места.
46 См.: ВОРОНКОВА С.В. Российская промышленность начала XX века: Источники и методы изучения. М., 1996. С. 154-171. Сделанное одним из историков замечание по аналогичному поводу — о том. что клиометрические методы не дали новых «весомых результатов», К.В. Хвостова отводит указанием на то, что этому историку недостает понимания «сути используемых в критикуемых им работах методик» (ХВОСТОВА К.В. Гносеологические предпосылки современной количественной истории И Россия и США на рубеже ХIХ-ХХ вв. Математические методы в исторических исследованиях. М., 1992. С. 5-6). Относительно же существа дела — весомости результатов — К.В. Хвостова не высказывается.
47 ВПР.Т. ЕС. 312.
48 РГВИА. Ф. 1. On. 1. Д. 70295. Л. 64-71. ГАУ 16.IV.1907/ ВС 3.V.1907. Заказывая в 1905 г. зарубежной фирме малый долбежный станок, необходимый для изготовления лафетов к пушкам обр. 1902 г.. Киевский арсенал ссылался на желание иметь дело с «заводами, вполне гарантирующими прочность и тщательность изготовления станков, их совершенную конструкцию и точность выполнения ими работ, а также большую уверенность в исправной срочной их доставке... Станки изготовления русских заводов такой гарантии, как показал опыт приобретения станков с торгов по плану расширения арсенала, не дают» (там же. Д. 67041. Л. 28об.-29. Ведомость станкам и механизмам).
49 Там же. Ф. 29. Оп. 3. Д. 921. Л. 112. ГАУ 1.Х.1915 / ВС 24.Х.1915.
50 Там же. Ф. 1. Oп. 1. Д. 67059. Л. 214об.-215. ГАУ 15.XII.1905 / ВС 7.1.1906.
51 Там же. Д. 76853. Л. 46об.-47. Это объяснение превратилось в стандартную, дословно повторявшуюся в 1908-1916 гг. формулу (там же. Д. 70441. Л. 162об.; ф. 29. Оп. 3. Д. 863. Л. 175). По заключению Э. Хейвуда, и в паровозостроении желание МПС делать заказы за границей объяснялось не только стремлением получить современный подвижной состав и пониманием технической отсталости русской промышленности, но и экономическим поведением прижимистых заводчиков. Судя по суждениям в протоколах Продпаровоза, они в большинстве предпочитали «производить машины устаревших типов, дабы избежать серьезного переоснащения заводов» (ХЕЙВУД Э.Д. Зарубежная заготовительная деятельность царского правительства в первую мировую войну. Импорт железнодорожного оборудования // Русский сборник. М., 2006. Т. 2. С. 273). Генерал Л.К. Васюхнов, заведовавший в 1905 г. приемкой в Вене, доносил ГАУ: «Беперовский завод в Капфенберге достиг такого успеха в приготовлении шрапнелей, что директора Путиловского завода приезжают сюда смотреть. А между тем на этом заводе установлен совершенно такой же порядок приготовления шрапнелей, как и на Путиловском заводе, только не скупились на механические средства и этим достигли желаемого результата» (РГВИА. Ф. 504. Оп. 8. Д. 809. Л. 58об.).
52 РГВИА. Ф. I. Oп. 1. Д. 70441. Л. 174.
53 ВПР.Т. 1.С. 320,314,317.
54 См.: ШАЦИЛЛО К.Ф. Государство и монополии. С. 132.
55 Т-во Воссидло являлось представителем Круппа и др. германских компаний (РГВИА. Ф. 962. Оп. 2. Д. 33. Л. 308). Подобным же образом действовал и другой поставщик Тульского завода — фирма Польте, филиал одноименного германского предприятия (там же. Ф. 970. Оп. 3. Д. 1621. Л. 39об.). В ведомости заграничных заказов 1905-1906 гг. Шостенский пороховой завод объяснял, почему адресуется к иностранным производителям по поводу глиняных труб, вырубного станка для латунных гильз, вытяжных станков для наружных гильз и машин для сшивания картонных коробок и мн. др.: «Заказы давались русским фирмам, а из переписки обнаружено, что предметы фирмами высылались из-за границы» (там же. Д. 70440. Л. 189об.-190).
56 Там же. Ф. 962. Оп. 2. Д. 87. Л. 220-221. Журнал заседания в Мобилизационном отделе ГУГШ, 11.11.1912.
57 ШАЦИЛЛО К.Ф. Государство и монополии. С. 122; РГВИА. Ф. 1. Oп. 1. Д. 76742. Л. 43-44 (ОЖСМ); Л. Спор В.А. Сухомлинова с С.И. Тимашевым // Речь. 16.V.1912.
58 БОВЫКИН В.И. Россия накануне великих свершений. С. 125. В подобных сопоставлениях не всегда учитывается сложность вопроса. Как указывает В.А. Мельянцев, «для окончательных выводов по этой сложнейшей проблеме» (речь идет о динамике роста в конце XIX — начале XX в.) имеющиеся практические измерения «не дают оснований»; по его мнению, «к 1913 г. Россия по размерам подушевого ВВП существенно опередила Китай, Индию и Бразилию. но еще больше отстала от стран Запада» (МЕЛЬЯНЦЕВ В.А. Восток и Запад во втором тысячелетии: экономика, история и современность. М., 1996. С. 228; ЕГО ЖЕ. Экономический рост России в сравнительно-ретроспективном ракурсе (XVIII — начало XX в.) И Вопросы истории экономических и политических отношений России (XVIII— начало XX в.). М., 1996. С. 11-19; ЕГО ЖЕ. Восток, Запад, Россия в XVII-XX вв.: уровни, темпы и факторы экономического развития // Экономическая история. Обозрение. 1998. № 2. С. 82).
59 ГАРФ. Ф. 1467. Oп. 1. Д. 608. Л. 133.
60 КРЫЛОВ А.Н. Воспоминания и очерки. М., 1956. С. 573.
61 Объяснения Кузьмина-Караваева не показались убедительными следственной комиссии, на нее подобные технологические пустяки не произвели впечатления: по ее заключению, «неудача в привлечении частной промышленности... обязывала военное ведомство к властному установлению на казенном заводе этого производства».
62 «Единственный шведский завод, поставлявший нам эти трубы, сгорел», — упоминалось во всеподданнейшем докладе за 1915 год (РГВИА. Ф. 1.Оп.2. Д. 178. Л. 31). Такие трубы требовались и для постройки аэропланов.
63 25 октября 1915 г. А.В. Сапожников доносил в ГАУ, что «пики изготовлялись заводом Snead С° (в других телеграммах фирма иногда именуется «Snid» или «Снигди») по контракту его с британским правительством, причем за образец... принята германская пика. Почти все пики уже приняты». Приемка пик продолжалась и в декабре (там же. Ф. 2000. Oп. 1. Д. 5577. Л. 81; д. 5578. Л. 33. Дешифранты телеграмм из Нью-Йорка).
64 Там же. Ф. 962. Оп. 2. Д. 128. Л. 25-28об.; ф. 2000. Oп. 1. Д. 5574. Л. 40 б. 70.
65 STONE N. Organising an Economy for War: The Russian Shell Shortage, 1914-1917 // War, Economy and Military Mind. Totowa (N. J.), 1976. P. 112-117. К.Ф. Шацилло: «Была и автомобильная промышленность, которая строила автомобили, пусть не в достаточном количестве, но строила» (Россия. 1917 год. Выбор исторического пути. С. 130).
66 РУБЕЦ А.Д. История автомобильного транспорта России. М., 2003. С. 3, 83; Вопросы истории. 1997. № 11. С. 165; ШАМБАРОВ В. Оккультные корни Октябрьской революции. М., 2006. С. 142.464.
67 ВОРОНКОВА С.В. Строительство автомобильных заводов в России в годы первой мировой войны // Исторические записки. М., 1965. Т. 75. С. 147. Крестовников в июне 1915 г. утверждал: «Производства таких крупных отраслей, как... автомобилей, у нас совсем нет» (ВПР. Т. 1.С. 507).
68 DAVIES R..W. (ed.). From Tsarism to the New Economic Policy. P. 193-194. О трех автомобильных заводах, не называя их конкретно, пишет также С.И. Сметанин (СМЕТАНИН С.И. Второй этап индустриализации России // Экономическая история России ХIХ-ХХ вв. Современный взгляд. М., 2001. С. 280).
69 А.о. Г.А. Лесснер, осваивавшее производство автомобилей с 1901 г. по лицензии от германской фирмы Даймлер, как считается, «действительно наладило автомобильное производство, а не являлось лишь сборочным цехом». Но за шесть лет этот завод выпустил около сотни машин, то есть до 17 экземпляров в год. Затем — «в условиях рынка и свободной конкуренции» — это производство «оказалось недостаточно рентабельным». В 1909 г. Г.А. Лесснер расторг контракт с Даймлером и, «оставив автомобили, обратился к более выгодным поставкам торпед и оборудования для военных кораблей», то есть выпуск автомобилей «был прекращен» (ШУГУРОВ Л.М. Автомобили России и СССР. М., 1993. Ч. 1. С. 28; ШЛЯХТИНСКИЙ К.В. Автомобиль в России. М., 1993. С. 83; История автомобильного транспорта России до 1917 [года]. М., 1994. С. 39-40).
70 ШУГУРОВ Л.М., ШИРШОВ В.П. Автомобили страны Советов. М., 1983. С. 17-18; ШУГУРОВ Л.М. Автомобили России и СССР. Ч. 1. С. 45-46.
71 ГАРФ. Ф. ДП ОО. 1914 г. Д. 341. Л. боб., 25об.
72 РГВИА. Ф. 962. Оп. 2. Д. 128. Л. 53об. Свод сведений о самодвижущихся повозках.
73 Там же. Ф. 369. Оп. 16. Д. 97. Л. 247. Журнал соединенного заседания Комитета, Технической комиссии и особо приглашенных гг. членов Имп. РАО, 16.XI.1915.
74 ШУГУРОВ Л.М. Погоня за Руссо-Балтом. М., 2004. С. 164, 168.
75 РГВИА. Ф. 962. Оп. 2. Д. 128. Л. 54, 62. Свод сведений о самодвижущихся повозках.
76 ШУГУРОВ Л.М. Погоня за Руссо-Балтом. С. 41,43,72,177.
77 РГВИА. Ф. l.Oп. 1. Д. 71658. Л. 185; ф. 2000. Oп. 1. Д. 1571. Л. 13. Поливанов (за министра) — в Государственную думу, 29.X. 1909.
78 ИОНИЧЕВ Н.П. Внешние экономические связи России. М., 2000. С. 246-247; ЕГО ЖЕ. Иностранный капитал в экономике России. М., 2002. С. 171. В США в 1914 г. производилось 569 тыс., в Англии (в 1913 г.) 34 тыс., в Германии — 20 тыс., во Франции — 45 тыс. (РОЗЕНФЕЛЬД Я.С., КЛИМЕНКО К.И. Указ. соч. С. 102).
79 ВОРОНКОВА С.В. Строительство автомобильных заводов. С. 148.
80 Испытывая в 1912 г. острую нехватку заказов, завод сделал отчаянное заявление военному ведомству о готовности за четыре месяца, к марту 1913 г., поставить армии 288 автомобилей (ШУГУРОВ Л.М. Погоня за Руссо-Балтом. С. 170-171).
81 Там же. С. 11,41, 43, 72, 177. К.В. Шляхтинский повышает итог до 1000-1100 («неизмеримо больший»), добавляя те автомобили, которые на Русско-Балтийском заводе прошли капитальный ремонт (ШЛЯХТИНСКИЙ К.В. Указ. соч. С. 91-92).
82 РГВИА. Ф. 2000. Oп. 1. Д. 8397. Л. 57об. Телеграмма ГВТУ военному агенту в Стокгольме, 18.11.1916.
83 ШУГУРОВ Л.М. Погоня за Руссо-Балтом. С. 40, 179.
84 РГИА. Ф. 1276. Оп. 12. Д. 208. Л. 67 и об. Е.А. Данилов — Поливанову, 10.XII.1915; 69. Вернандер — Данилову, 16.III.1913; 72-82; ВПР. Т. 1. С. 536-538, 555-559.
85 История автомобильного транспорта России до 1917 [года]. М., 1994. С. 40. В конце 1915г. начальник ГВТУ сообщал, что «установлено производство в России магнето, до войны поставлявшихся всему миру почти исключительно Германией», а также «производство авиационных моторов автомобильного типа» (на каких заводах — не указано) (РГВИА. Ф. 962. Оп. 2. Д. 82. Л. 8. Разъяснения о состоянии снабжения армии).
86 РГИА. Ф. 1276. Оп. 12. Д. 208. Л. 52. Сводка данных, полученная ГАУ 27.XII.1915.
87 Там же. Л. 59об., 39. В 1905 г., заказывая инструментальную сталь за границей, Луганский патронный завод сообщал в Петербург, что ему нужна «сталь высшего качества, каковому требованию не всегда удовлетворяет сталь русского производства». В ведомостях заграничных заказов для казенных заводов указаны сотни различных типов стали, а также стальной проволоки для изготовления пружин и сверл, пилы высокого качества для тонких работ (РГВИА. Ф. 1.0п. 1.Д. 70440. Л. 135об.-136, 156об., 157 и др.).
88 Там же. Ф. 369. Оп. 16. Д. 97. Л. 253.
89 Там же. Ф. 509. Oп. 1. Д. 1. Л. 50-51; д. 8. Л. 224. К тому времени при Орудийном заводе существовала автомобильная мастерская — «завод бывш. Брейтигама», как назвал ее Лехович 8 июня 1917 г. (там же. Д. 8. Л. 246). «Иван Брейтигам» к 1913 г. был крупнейшей в Петербурге кузовной фирмой, на ее заводе было занято 400 рабочих; в 1915 г.— 180 (ШУГУРОВ Л.М. Автомобили России и СССР. Ч. 1. С. 20; ВПР. Т. 1. С. 541).
90 РГВИА. Ф. 509. Oп. 1. Д. 1. Л. 51 об.
91 КОНОТОПОВ М.В., СМЕТАНИН С.И. Очерки истории экономики. М., 1993. С. 220; КУВШИНОВ В.А. П.П. Рябушинский — предприниматель, финансист, политик // Клио. 1997. № 3. С. 202; СМИРНОВА Ю.Б. Предпринимательство и монополистический капитализм в России в конце XIX — начале XX в. Ярославль, 1999. С. 42.
92 ПЕТРОВ Ю.А. Династия Рябушинских. М., 1997. С. 64-65. Невозможность оборудовать завод Ю.А. Петров объясняет тем, что сорвались заграничные заказы на станки, а изготовить их в России не было возможности, «так как все машиностроительные компании были перегружены работой на оборону». Но снабжать ТАОН — это ли не работа на оборону?
93 История автомобильного транспорта. С. 43.
94 ШУГУРОВ Л.М. Автомобили России и СССР. Ч. 1. С. 47; РГВИА. Ф. 509. Oп. 1. Д. 1. Л. 51. В 1932 г. заводская многотиражка «Догнать и перегнать» (№ 45) напечатала архивные материалы, «разоблачавшие утверждения... Рябушинского, что завод якобы был полностью построен, оборудован и пущен им до 1917 г.» (ЖУРАВЛЕВ С.В. Феномен «Истории фабрик и заводов». М., 1977. С. 121).
95 РГВИА. Ф. 2000. Oп. 1. Д. 5584. Л. 126; д. 5604. Л. 39; д. 5582. Л. 119, 224. В августе 1916 г. один из пароходов был отправлен из США с 868 ящиками подковных гвоздей, гаек и болтов (там же. Д. 5574. Л. 93-94).
96 Там же. Ф. 962. Оп. 2. Д. 128. Л. 301, 303 и об., 304об., 305. Свод сведений о снабжении армии проволокой для искусственных препятствий; ф. 2000. Oп. 1. Д. 5572. Л. 11-13, 59; д. 5574. Л. 35; и др. За первый год войны за границей удалось заказать около 24 млн пудов проволоки, а в России — около 4 млн пудов (там же. Ф. 962. Он. 2. Д. 82. Л. Зоб. Разъяснения, данные начальником ГВТУ, о состоянии снабжения армии).
97 Там же. Д. 128. Л. 304.
98 Там же. Ф. 369. Оп. 14. Д. 6. Л. 9. Журнал заводского совещания Нижегородского района № 16,8.111.1916.
99 Там же. Оп. 16. Д.41.Л. 18об.
100 Там же. Л. 19.
101 Маниковский. опираясь на свидетельство председателя Русского заготовительного комитета в США ген. А.В. Сапожникова, утверждал, к вящей славе своего ведомства, что массовое изготовление русской винтовки, привычное для русских заводов, оказалось не по силам заводам американским, якобы не приученным к столь высокоточной работе. Дело пошло на лад, по его словам, лишь благодаря прибытию из России инженеров-артиллеристов, подучивших американцев. Исправляя в объяснениях Сапожникова-Маниковского оптимистический в отношении промышленности ГАУ перекос, специалист-оружейник ген. А.П. Залюбовский (принявший Комитет от не справившегося с задачей Сапожникова) счел своим долгом восстановить справедливость. Ознакомившись с технологической постановкой высокоточного производства на заводах Вестингауза и Ремингтона, он нашел ее безупречной, а затруднения и опоздания в выполнении русских заказов как раз были вызваны, по его мнению, отсутствием компетентного сотрудничества со стороны Заготовительного комитета. Залюбовский напомнил, что и самой постановкой машинного ружейного производства на своих заводах в конце XIX в. ГАУ было обязано именно руководству американских оружейных фирм (прежде всего Кольта). См.: ЗАЛЮБОВСКИЙ А.П. Снабжение русской армии в великую войну винтовками, пулеметами, револьверами и патронами к ним. Белград, 1936. С. 7-12. Из переписки же Заготовительного комитета с ГАУ в 1915-1916 гг. видно, что кроме затруднений, указанных Залюбовеким, немало осложнений создало ГАУ, направив на заводы в США в качестве образцовых экземпляров изношенные винтовки, а также волокитой с доставкой недостающих лекал.
102 См. АДАМОВ В.В. Об оригинальном строе и некоторых особенностях развития горнозаводской промышленности Урала // Вопросы истории капиталистической России. С. 234, 226.
103 ВОРОНКОВА С.В. Российская промышленность начала XX века. С. 179.
104 БОВЫКИН В.И. Концентрация промышленного производства. С. 173.
<< Назад Вперёд>>
