В первой декаде сентября 1941 года резко обострилась обстановка под Киевом. В ночь на 11 сентября состоялся разговор Верховного Главнокомандующего с начальником Генерального штаба:
— Надо быстро латать дыру... Быстро!
— Меры уже приняты, — ответил тот. — Видимо, мы сможем восстановить 21-ю и 38-ю армии. Я распорядился выдвинуть из резерва Ставки пять стрелковых дивизий и три танковые бригады. Создаем новое командование Юго-Западного направления. Нужно ваше решение о руководстве.
— А кого вы предлагаете?
— Думаю, что в этой сложной обстановке там нужна твердая рука и опытная голова. Видимо, лучшей кандидатуры, чем Тимошенко не найти.
— Согласен.
— Членом Военного совета назначим Н.С. Хрущева, начальником штаба генерал-майора — А.П. Покровского.
— Пусть будет так...
Утром 11 сентября Семен Константинович получил назначение главнокомандующим войсками Юго-Западного направления. Сохранилась запись, сделанная в то время его адъютантом:
11 сентября. 3.45 — звонил тов. Сталин. В 8.45 на машине выехали в Москву. Прибыли в 12.00. В 17.00 маршала вызвали в ЦК (Ставку ВГК). На квартиру возвратился в 22.00. В 23.00 выехали поездом Москва — Полтава.
12 сентября. 19.10 — прибыли на станцию Полтава. Встретил тов. Буденный. 19.25 — на машинах в сопровождении охраны выехали на командный пункт Юго-Западного фронта. Прибыли в 23.40{1}.
В полночь началось первое под его председательством заседание Военного совета Юго-Западного направления. На нем присутствовали член Политбюро ЦК ВКП(б), секретарь ЦК КП(б) Украины, член Военного совета Н.С. Хрущев, маршал С.М. Буденный, ранее занимавший должность главкома, начальник штаба направления генерал А.П. Покровский. Семен Константинович кратко проинформировал присутствующих о положении на советско-германском фронте.
...Добившись решительных успехов в начальный период войны, имея значительное превосходство в силах и средствах, немцы, видимо, рассчитывали одновременно решить три крупные стратегические задачи: на севере овладеть Ленинградом, в центре — разгромить войска Западного фронта и создать условия для дальнейшего продвижения на Москву, а здесь — на юге, уничтожив советские войска на Правобережной Украине, создать предпосылки для последующего овладения всеми южными районами страны.
— С Ленинградом у Гитлера пока ничего не вышло, хотя положение там очень тяжелое. Что касается наступления противника на Москву, — продолжал Тимошенко, — то оно в значительной мере затормозилось в ходе сражения под Смоленском. В центре обстановка более или менее стабилизировалась, и вот теперь враг пытается добиться своих целей на Правобережье. Обстановку вы здесь знаете лучше меня.
Скажу прямо: мы потерпели ряд крупных поражений, потеряли огромную территорию. И тем не менее, эти успехи достались фашистам дорогой ценой, хотя мы пока платим гораздо дороже. Помимо превосходства в людях и особенно в технике, враг имеет богатый боевой опыт. У нас его еще нет. Обороняться приходится на широких участках фронта, а это не позволяет создавать ни достаточной глубины обороны, ни необходимой плотности сил и средств.
Новый командующий не старался смягчить формулировки, резко указывал на недостатки.
— Не думайте, что я предвзято подхожу в оценках к войскам Южного направления — положение повсюду примерно одинаковое. И тем не менее, несмотря на всю тяжесть положения, оно далеко не безнадежно, как это, возможно, кому-то кажется. Я не сомневаюсь в том, что противник начнет выдыхаться, и мы сможем, в конечном итоге, остановить его, а затем переломить ход войны. Хочу обратить ваше внимание на одно примечательное обстоятельство: темпы наступления немцев снижаются. По данным Генштаба на северо-западном направлении они раньше продвигались в сутки на двадцать пять — двадцать шесть километров, теперь — на два — три, на западном темп снизился с тридцати до двух—двух с половиной, здесь — с двадцати — до шести. Это результат упорства и массового героизма наших бойцов и командиров. Враг, по данным нашей разведки, уже не в состоянии как прежде восполнять потери. Но не будем обольщаться — проявляются пока лишь симптомы болезни. Чтобы она дала о себе знать в полной мере, нужно время. Это сейчас главное. Каждый отвоеванный у врага день — серьезный выигрыш для нас. Вот и давайте вместе подумаем над этим.
Познакомив присутствующих с замыслами Ставки на ближайшее будущее, задачами, возлагаемыми на войска направления, ответив на вопросы, он предоставил слово генералу Покровскому для доклада о состоянии войск Юго-Западного и Южного фронтов. Начальник штаба подчеркнул, что особенно неблагоприятно сложилась обстановка на правом крыле Юго-Западного фронта. 6-й немецкой армии удалось севернее Киева форсировать Днепр, прорваться к Десне и в районе Чернигова соединиться со 2-й немецкой армией.
Ожесточенно отбиваясь от наступающего врага, наши воины проявляли массовый героизм, высокое боевое мастерство, невиданную самоотверженность. Ярким примером тому служит коллективный подвиг команды бронепоезда под командованием капитана Петра Ищенко. Перед крепостью на колесах была поставлена задача переправиться по мосту через Днепр, занять там оборонительный рубеж и сдерживать противника, пока все наши части не отойдут на левый берег.
Постоянно находясь под бомбежкой, артиллерийско-минометным обстрелом, бронепоезд все время был на виду у немцев и, непрерывно маневрируя, вел уничтожающий огонь по врагу. Стволы орудий раскалились, в пулеметах закипала вода. Но команда продолжала бой.
На следующий день, когда немцам удалось повредить одну из опор моста, что отрезало бойцам путь к своим, а также разрушить железнодорожное полотно, из-за чего бронепоезд лишился маневренности, замкомфронта генерал-лейтенант Ф.Я. Костенко, зная об отчаянном положении, в котором находился гарнизон на колесах, все же распорядился, чтобы он продержался еще один день. И неподвижный уже, полуразбитый бронепоезд продолжал сражаться, пока не поступил приказ взорвать его остатки, орудия и прорваться к своим.
Подвиг отважных воинов был по достоинству оценен. Все без исключения бойцы и командиры были удостоены орденов и медалей. Приказ по войскам Юго-Западного фронта о награждении героев подписали его командующий маршал С.К. Тимошенко и член Военного совета Н.С. Хрущев.
Тем временем вал вражеского наступления продолжал катиться на восток. Ликвидировав разрыв между группами армий Юг и Центр, противник охватил 21, 5 и 37-ю армии в треугольнике Чернигов, Киев, Нежин. Сил, достаточных для создания надежной обороны на рубеже Десны, Юго-Западный фронт не имел. Одновременно нависла угроза и на его левом крыле, где находились главные силы 1-й танковой группы противника, сосредоточившиеся на кременчугском плацдарме.
— Сегодня, точнее вчера, — отметил начальник штаба, посмотрев на часы, — 1-я танковая группа перешла в наступление. Цель ее командующего Клейста предельно ясна — выйти на соединение со 2-й танковой группой.
Покровский охарактеризовал обстановку, сложившуюся на киевском плацдарме, тяжелое положение штаба Юго-Западного фронта и его армий, на фланги которых выходили 1-я и 2-я танковые группы противника.
— И тем не менее, Ставка требует не оставлять Киев. Но оперативное положение войск фронта, товарищ главком, с каждым часом ухудшается. Немцы в трех десятках километров от его штаба в районе Пирятина. Вот-вот может быть парализовано управление войсками, — заключил начальник штаба.
Тимошенко полностью разделял его оценку сложившейся обстановки. Поэтому он немедленно отдал распоряжение Кирпоносу на отвод войск. Сделал это Семен Константинович через начальника оперативного отдела штаба фронта генерала И.Х. Баграмяна.
— Попытаюсь переговорить с Москвой. Надеюсь убедить Ставку. А пока буду вести переговоры, Кирпонос и его штаб должны воспользоваться тем, что у противника еще нет сплошного фронта окружения.
"Маршал словно сбросил груз последних сомнений, — вспоминал впоследствии Баграмян. — Его выразительное лицо смягчилось, глубокие морщины на лбу разгладились. Чеканя слова, он продолжал:
— Доложите, товарищ Баграмян, генералу Кирпоносу, что в создавшейся обстановке Военный совет Юго-Западного направления единственно целесообразным решением для войск Юго-Западного фронта считает организованный отход. Передайте командующему фронтом мое устное приказание, оставив Киевский укрепленный район и, прикрывшись небольшими силами по Днепру, незамедлительно начать отвод главных сил на тыловой оборонительный рубеж. Основная их задача — при содействии резервов разгромить противника, вышедшего на тылы войск фронта, в последующем перейти к обороне по реке Псел. Пусть Кирпонос проявит максимум активности, решительнее наносит удары в направлениях на Ромны и Лубны, не ждет, пока мы его вытащим из кольца.
Дав указания о порядке отвода и организации управления войсками в условиях выхода из окружения, главком сказал на прощание:
— Спешите, товарищ Баграмян. И пусть Кирпонос не медлит!"{2}.
В связи с наметившейся угрозой прорыва противника на Полтаву, Семен Константинович принял решение переместить командный пункт направления. "16сентября в 23 часа, — записал его адъютант, — из Полтавы поездом выехали в Ахтырку, куда прибыли 17 сентября в 9 часов. На станции Люботин пересели в вагон тов. Хрущева, куда приезжали тов. Коротченко, Стаченко, Гречуха и другие. Уже в 11 часов были на командном пункте тыла Юго-Западного фронта..."{3}
Передовой командный пункт, где находилась основная часть штаба главкома, располагался в районе Решетиловки. Туда вскоре и выехал маршал.
Распоряжения, отданные Тимошенко командующему войсками Юго-Западного фронта, все же запоздали. В полдень 15 сентября враг замкнул кольцо окружения вокруг войск Юго-Западного фронта. Возможность вырваться из него еще оставалась, но время шло, а командующий войсками фронта потребовал подтверждения приказа на отвод войск v Верховного... Оно поступило лишь в ночь на 18 сентября{4}. Противник к этому времени рассек окруженные армии на отдельные очаги сопротивления. На следующий день после упорных боев была оставлена столица Украины.
Большая группировка советских войск сосредоточилась в районе Пирятина. Здесь кроме полевого управления фронта находились штабы 5-й и 21-й армий, различные тыловые части и учреждения. Как доложили Тимошенко, командующий войсками фронта, наконец, отдал приказ на выход их из окружения. Он поставил задачу командиру 289-й стрелковой дивизии полковнику Д.Ф. Макманову прорываться в направлении на Лохвицу, прикрыть отход штабов фронта и армий. Отходившим войскам предстояло переправиться через реку Удай около Пирятина. Через реку переправить, к сожалению, удалось лишь небольшую часть штаба фронта.
20 сентября в Городище перед рекой Многа эта группа была остановлена противником, раздроблена и почти вся уничтожена. В тот же день в бою в роще Шумейково, южнее Лохвицы, погибли командующий войсками фронта генерал-полковник М.П. Кирпонос, член Военного совета М.А. Бурмистенко, начальник штаба генерал-майор В.И. Тупиков.
Бои продолжались до 27 сентября. В окружении оказалось около 450 тысяч советских бойцов и командиров. Они имели почти четыре тысячи орудий и минометов, около шестидесяти танков, более двух тысяч автомашин. Лишь отдельные группы командиров и красноармейцев вышли из котла{5}.
Семен Константинович вместе со всеми тяжело переживал случившееся. Юго-Западный фронт практически рухнул. Но, несмотря на тяжелейшее положение главком проявил выдержку, собранность, целеустремленность. По его приказу на рубеже Белополье, Красноград занимали оборону вышедшие из окружения соединения 40, 21-й и 38-й армий, подходившие из резерва Ставки ВГК стрелковая дивизия и две танковые бригады. Формировались сводные отряды. Тогда же 2-й и 5-й кавалерийские корпуса нанесли удар по противнику восточнее Лохвицы. Была проведена частная наступательная операция с целью выбить гитлеровцев с острова Хортица — бывшей столицы Запорожской Сечи.
Принятые меры дали определенный результат. "Следует отдать должное Тимошенко, — отметит впоследствии Н.С. Хрущев. — Он отлично понимал обстановку, все видел и представлял... Правда, каких-либо средств, чтобы парализовать противника, не было"{6}. И все же его хотя бы на непродолжительное время удалось остановить. По мере стабилизации положения внимание главкома и его штаба переключилось на решение задач восстановления боеспособности оставшихся войск. "В штаб маршала Тимошенко были вызваны все вышедшие из окружения командиры соединений и объединений, — вспоминал С.К. Москаленко, в то время командир артиллерийской противотанковой бригады, ставший после войны Маршалом Советского Союза.
— Прибыв туда, мы узнали, что с каждым из нас будут беседовать отдельно. Сразу же подумалось: предстоит разнос. За неудачи, за поражение фронта... И вот, очутившись в кабинете главкома, я услышал спокойный твердый голос Семена Константиновича. Маршал говорил медленно, вероятно, чтобы скрыть волнение... Интересовался деталями боевых действий, тактикой противника, особенно его танковых соединений. Беседа с командующим ободрила меня. Куда девались усталость, чувство неопределенности! Хотелось поскорее начать действовать"{7}.
Объективности ради следует привести и несколько иную интерпретацию поведения Тимошенко в дни, предшествовавшие этому событию. Произошел неприятный эпизод с генералом Москаленко, — вспоминал Н.С. Хрущев. — Он был очень злобно настроен в отношении своих же украинцев, ругал их, что все они предатели, что всех их надо выслать в Сибирь... Неприятно было слушать, как он говорит несуразные вещи о народе, о целой нации в результате пережитого им потрясения. ...Тогда я первый раз увидел разъяренного Тимошенко. Он обрушился на Москаленко и довольно грубо обошелся с ним.
Характеризуя стиль работы главкома в эти дни, Александр Петрович Покровский уже после войны в беседе с К. Симоновым отмечал, что "Тимошенко — человек в военном отношении подготовленный, много работавший над собой, разбирающийся в вопросах тактики и оперативного искусства. В этом смысле нельзя его недооценивать. Но у него было очень своеобразное отношение к штабу. Он имел с собой так называемую группу Тимошенко... Она находилась при соответствующих отделах штаба... и докладывала ему свое мнение, свою точку зрения на события. Получались двойные донесения, двойная информация... Стремление знать в точности обстановку — стремление хорошее, но то, что это проводилось при помощи такого дублирования, создавало ненормальные условия"{9}.
1 октября 1941 года главком направления доложил Верховному Главнокомандующему о том, что фронт обороны восстановлен{10}. Вскоре, однако, он вновь оказался обнаженным — танковая группировка генерала Гудериана, перейдя в наступление, рассекла левое крыло Брянского фронта, в результате чего разрыв с его войсками достиг 60 — 75 километров. В воздухе господствовала вражеская авиация. Соединения Удет, Мельдерс, Зеленое сердце, ведомые первым ассом Германии генералом Рихтгофеном, наносили массированные удары по советским войскам. Ставка ВГК отдала приказ на отвод войск Юго-Западного фронта на восток{11}.
До начала отхода оставалось около полутора суток. За столь короткое время необходимо было организовать перегруппировку большой массы войск. Для полевого управления фронта с этого момента сутки перестали делиться на день и ночь. Работа требовала предельного напряжения сил. Семен Константинович старался вникать во все вопросы организации отхода. Поздно вечером 15 октября в здании штаба Харьковского военного, округа собрался расширенный Военный совет Юго-Западного фронта. Начальник штаба генерал Бодин зачитал директиву Ставки ВГК. Главком коротко и четко изложил свое решение. Он был подтянут, гладко выбрит, спокоен. Глядя на него, трудно было поверить, что человек не спал по крайней мере трое суток.
"Нам, операторам, — рассказывал впоследствии И.Х. Баграмян, — проект решения был известен, и думалось, что все в нем предусмотрено. Но, слушая маршала, мы убедились, что сделали немало упущений. Семен Константинович не только их заметил, но и восполнил упущенное... На Военном совете С.К. Тимошенко поражал всех своей бодростью духа. Когда же я вскоре после заседания вошел в его кабинет, где маршал был один, он выглядел мрачнее тучи и сказал мне, употребив не свойственное ему вообще-то обращение по имени и отчеству:
— Иван Христофорович, невыносимо тяжело знать, что мы... отдаем Донбасс, красавец Харьков — вторую столицу Украины, большую, довольно густо населенную территорию. Одно лишь меня успокаивает: не долго врагу властвовать над этими родными нам землями... доберемся и до Берлина"{12}.
С утра 24 октября начались бои на ближних подступах к Харькову. Две пехотные дивизии противника наступали с запада, а танковая группа обходила город с юга. Части 212-й, 216-й и 300-й стрелковых дивизий в течение двух суток вели ожесточенные бои, пытаясь как можно дольше задержать врага. Но в ночь на 26 октября были вынуждены оставить город. "Отход войск, — докладывал С.К. Тимошенко Верховному Главнокомандующему, — совершается в тяжелых дорожных условиях. Грязь на дорогах затрудняет отвод автотранспорта и артиллерии. Эвакуация Юга перегрузила железные дороги, в результате чего начались затруднения с подвозом горючего. Полное отсутствие в пределах фронта железнодорожного порожняка лишает нас возможностей маневрирования на железных дорогах и одновременно сокращает размеры эвакуации оставляемой территории"{13}.
Резко обострилась обстановка и на Южном фронте, где подвижным войскам Клейста, имевшим значительное превосходство в силах, к концу октября удалось потеснить соединения 9-й армии. С тяжелыми боями она отходила на восток. 20 октября был оставлен Таганрог. До Ростова оставалось менее 100 километров.
В руки нашей разведки попал очень важный документ противника. Его немедленно доложили Тимошенко. Семен Константинович быстро пробежал глазами небольшой листок убористой машинописи перевода, затем еще раз прочел основное: "Общее положение войны требует быстрого занятия Ростова: а) чтобы использовать политическое значение главного города данной области; б) чтобы отрезать центр путей сообщения и воздушную трассу; в) чтобы отторгнуть от Советов эту хозяйственную ветвь (Ростов является приемной и отправной гаванью); г) чтобы иметь здесь исходную позицию для дальнейшего продвижения вперед"{14}.
— Точная, истинно немецкая калькуляция, — хмуро усмехнулся главком. — Но это еще бабушка надвое сказала.
Связавшись с командующим Южным фронтом генерал-полковником Я.Т. Черевиченко, он приказал доложить, какие меры принимаются для усиления 9-й армии, в полосе обороны которой должны развернуться основные события.
— Передаем Харитонову 136-ю стрелковую дивизию, 4-ю и 132-ю танковые бригады. Завтра утром они будут на месте. Харитонов готовит в глубине своей обороны противотанковый район, перекрывающий дорогу на Ново-шахтинск. Он также, намерен создать два — три подвижных противотанковых резерва.
Тимошенко взглянул на оперативную карту.
— Харитонов не доносил, где он мыслит оборудовать противотанковый район?
— В Дьяково.
— Ну что же, выходит, наши мысли полностью совпадают. Постоянно докладывайте о состоянии дел у Харитонова.
Да, в прозорливости и точном расчете командарму-девять не откажешь: из четырех направлений, по которым мог наступать Клейст, Харитонов угадал наиболее вероятное: Дмитриевка, Дьяково, Новошахтинск, Шахты. Здесь стык 9-й и 18-й армий. Имеется много проселочных дорог, практически нет естественных противотанковых препятствий, значит благоприятная возможность использовать и танковые и моторизованные части. Прорвав нашу оборону, немцы выйдут на улучшенную дорогу Бирюково — Новошахтинск — Шахты — Новочеркасск — Ростов. Логично. Значит, максимум внимания — полосе 9-й армии. К сожалению, кроме того, что выделил на ее усиление Черевиченко, Тимошенко ничего добавить не мог. Но если Харитонов будет действовать столь же уверенно и находчиво как решал он задачи при отходе, то ему может быть, и удастся задержать продвижение Клейста.
Последующие события подтвердили сделанные выводы. Утром 5 ноября немцы нанесли мощный удар именно там, где и предполагалось командованием армии. По докладу, поступившему главкому из штаба Южного фронта, можно было понять и другое — натиск оказался намного более мощным, чем рассчитывалось. И все же прорвать оборону советских войск противнику с ходу не удалось, хотя положение 9-й армии с каждым часом становилось все более угрожающим.
Проанализировав обстановку, Семен Константинович пришел к выводу о необходимости немедленно поддержать действия соединений фронта.
— Чем мы можем помочь 9-й и 18-й армиям? — спросил он у начальника штаба направления.
— Передадим Харитонову кавкорпус под командованием Хоруна.
— Этого мало, — возразил главком. — Клейст бросил на 9-ю армию огромные танковые силы. Поэтому нужно сконцентрировать против них большую часть всей нашей бомбардировочной и штурмовой авиации{15}.
Оказанная помощь пришлась вовремя и весьма кстати. Сила удара Клейста начала ослабевать. Противнику удалось продвинуться лишь на 8 — 10 километров. Но и этот успех достался немцам дорогой ценой. Они потеряли более шестидесяти танков и бронемашин, почти сто пятьдесят автомашин{16}. Наступление врага на время застопорилось.
В те дни главком Юго-Западного направления много думал над перспективами действий своих войск. Организованный отход, проведенные контрудары, некоторое сокращение оборонительного рубежа, позволившее часть сил вывести в резерв, временная стабилизация положения наталкивали его на смелое решение — подготовить и провести контрнаступление на южном крыле советско-германского фронта, а главный удар нанести в тыл растянувшейся, группировки 1-й танковой армии противника. Это, по его мнению, позволяло достичь большого морального и политического выигрыша, ликвидировать угрозу Ростову, а следовательно, и Северному Кавказу.
— Нужно рисковать. Игра стоит свеч, — поделился он своими мыслями с членом Военного совета и начальником штаба. — Клейст притаился для очередного прыжка. Его следует упредить. Для этого нужна ударная группировка. Создадим ее за счет резервных соединений и частей, выведенных на переформирование. Их лучше всего объединить в новую армию. Кстати, у нас в резерве находится сейчас опытный, боевой генерал Антон Иванович Лопатин. Он только сегодня просил поскорее допустить его к делу. Ударим из полосы Южного фронта. Подумайте, товарищ Бодин, — обратился маршал к начальнику штаба, — посчитайте, посоветуйтесь с Баграмяном.
В итоге на имя Верховного Главнокомандующего была направлена телеграмма, подготовленная Тимошенко. "Противник, — сообщалось в ней, — выйдя в район Харьков, Таганрог приостановил наступление... Считаю армию Клейста основной опасностью. Нужно пойти на риск ослабления Юго-Западного фронта и усиления за счет него Южного фронта. Одновременно думаем приступить к формированию управления 37-й армии..."{17}. В тот же день началась интенсивная подготовка к предстоящим действиям. Семен Константинович вылетел в штаб Южного фронта.
Вечером 6 ноября Военный совет направления подписал обращение к войскам, поздравляя воинов с наступающим праздником, выражая убежденность в полном и неизбежном уничтожении фашизма. А утром следующего дня в Воронеже, старинном русском городе, первое упоминание о котором встречается в летописях 1177 года, а ныне ставшим прифронтовым, состоялся парад войск. В 11 часов — спустя час после начала исторического парада на Красной площади в Москве, на центральную площадь столицы Черноземья выехал заместитель наркома обороны, главнокомандующий войсками Юго-Западного направления Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко. Поздоровавшись с войсками, он поднялся на трибуну, где уже находились руководители областных партийных и советских организаций. Семен Константинович обратился к воинам с речью, завершив ее призывом:
— Дорогие товарищи! Враг коварен и силен. Но силы нашего народа, героизм наших славных бойцов велики и неисчерпаемы. Наш народ непобедим! Кличь Смерть за смерть, кровь за кровь — стал боевым призывом всех советских патриотов к полному и окончательному разгрому кровавого фашизма. Товарищи! Победа будет за нами! Порукой этому является героизм советского народа, правое дело, за которое мы боремся{18}.
Торжественный марш открыла стрелковая дивизия под командованием полковника И.М. Антюфеева. Красноармейцы шли в новеньких полушубках, подтянутые, рослые. Вслед за пехотой на площадь вступила артиллерия. Противотанковые орудия, полевые пушки и гаубицы, батарея за батареей проходили мимо трибун. Их сменили отряды мотоциклистов и броневых машин. Завершили парад танки. Затем началась демонстрация трудящихся, в которой приняло участие около ста тысяч жителей города, представителей всех районов области.
Военный парад и народная демонстрация, проведенные в непосредственной близости от фронта, имели большое морально-психологическое значение, вызвали у бойцов, командиров, местного населения подъем духа, патриотических чувств, укрепили веру в победу над врагом.
В тот же день расширенный военный совет рассмотрел вопрос о максимальной мобилизации к готовящемуся контрнаступлению всех материально-технических ресурсов. По предложению Тимошенко решением ЦК ВКП(б) Украины и правительства республики при военных советах фронтов и армий создавались оперативные группы из партийных и государственных деятелей. На них возлагалась задача организации дополнительного (местного) производства боеприпасов, ремонта техники и вооружения, заготовки продовольствия.
Семен Константинович потребовал от командования Южного фронта активизировать планирование и организацию намеченного наступления. Тяжесть этой работы легла на плечи генерала А.И. Антонова, возглавлявшего штаб фронта. Внимание разведки, которой руководил полковник А.Ф. Васильев, сосредоточивалось на изучении группировки Клейста. Одновременно штаб Юго-Западного направления завершил разработку плана контрнаступления. В его основу закладывались три принципиально важных положения, сформулированных Тимошенко. Во-первых, наступление должно стать для противника неожиданным как по месту, так и по времени. Во-вторых, основную задачу возложить на 37-ю армию (шесть стрелковых и кавалерийских дивизий, три танковые бригады, восемь артиллерийских полков). В-третьих, наступающие войска следует нацелить так, чтобы их можно было без особого труда повернуть на новое направление, если обстановка вдруг резко изменится{19}.
Вечером 12 ноября главком, вернувшись из станицы Гундоровская, где располагался штаб 37-й армии, сформулировал замысел, суть которого заключалась в том, чтобы упорной обороной войск 12-й и правофланговых соединений 18-й армий не допустить продвижение противника на ворошиловградском направлении, основными же силами Южного фронта нанести удар на юго-запад во фланг и тыл 1-й танковой армии Клейста и во взаимодействии с 56-й Отдельной армией, подчиненной непосредственно Ставке ВГК, уничтожить ее. Главный удар должна была нанести 37-я армия, вспомогательный — 9-я армия под командованием генерала Ф.И. Харитонова. Ударную группировку с запада обеспечивал отдельный кавалерийский корпус, которым командовал однополчанин Тимошенко по гражданской войне И.И. Хорун.
Спустя три дня маршал Тимошенко в сопровождении группы должностных лиц полевого управления Юго-Западного направления прибыл в Каменск-Шахтинский, в штаб Южного фронта{20}. Уточнив данные о противнике, он вместе с командующим его войсками генералом Я.Т. Черевиченко побывал в соединениях и частях, побеседовал с красноармейцами и командирами. Когда они направлялись к машинам, чтобы выехать в штаб 37-й армии, Черевиченко сказал:
— Насколько я понимаю, наступление будет иметь успех только в том случае, если удастся достичь его высоких темпов...
— Совершенно верно, — подтвердил маршал.
— Но как же этого добиться, не имея превосходства над противником ни в силах, ни в средствах?
— Вот и потягаемся на равных! — твердо сказал Тимошенко. — Да, сил, действительно, маловато. Но зато какие это войска! Закаленные в непрерывных боях, битые, но не сломленные. А за битого, как говаривал Суворов, двух небитых дают. — И еще он любил повторять — воюют не числом, а умением. Вот и давайте воевать таким образом...
Уже в сумерки добрались до штаба 37-й армии генерала А.И. Лопатина. Беседа с ним затянулась далеко за полночь. Прощаясь с командармом, главком еще раз напомнил:
— Следите, Антон Иванович, за артиллерией. Не дайте ей выбросить дорогие снаряды по пустому месту. Клейст опытен, расчетлив и хитер. Хладнокровный, рассудительный генерал — любимец Гитлера. Прошел Польшу, бил англичан под Дюнкерком. Его танки вошли в Белград и Афины. Да и на нашей земле немало он повоевал. Так что не исключай, командарм, варианта — почувствует Клейст опасность и отведет войска в глубину. Поэтому обязательно организуй на рассвете разведку боем и только тогда решай — проводить артподготовку или нет.
Лишь только начало светать, как передовые роты провели разведку боем. На основе выявленных ею данных была проведена артиллерийская подготовка, после которой войска ударной группировки перешли в наступление. Из низко нависших туч моросил мелкий дождь. Вокруг плыл густой туман. Авиация не смогла подняться в воздух, и это намного осложнило обстановку. Почти одновременно с советскими войсками противник атаковал соединения 56-й армии, нацеливаясь на Ростов. 37-я армия в первый день продвинулась на 15 — 18 километров, а в последующие двое суток — еще на 20 километров, затем, однако, остановилась. Медленно продвигались и соединения 9-й армии. Бои принимали затяжной характер.
Перелома в обстановке Семен Константинович решил достичь вводом в сражение кавалерийского корпуса генерала И.И. Хоруна, усиленного танковой бригадой. Затем он связался с генералом Харитоновым и потребовал немедленно направить 66-ю кавалерийскую дивизию и 142-ю танковую бригаду на Агафоновку для нанесения удара по противнику навстречу корпусу. Командарм пытался возразить, ссылаясь на сложность вывода этих соединений из боя в условиях нависшей угрозы танковой группировки противника над флангом армии. Но Тимошенко резко прервал его:
— Не занимайтесь подсчетом сил противника, товарищ Харитонов, а думайте о том, как их уничтожить. Выполняйте приказ.
Тут же главком вызвал по прямому проводу командующего 37-й армией, довел до него свое решение на ввод в сражение кавалерийского корпуса.
— Темноты не ждать, — распорядился маршал. — Густой туман скроет перегруппировку.
Дошла очередь и до 18-й армии, командующему которой Тимошенко поставил задачи по обеспечению действий ударных группировок.
Внезапное появление в районе Миллерово кавалеристов, сопровождаемых танками, вынудило немцев начать отход. Медленно продвигалась вперед и танко-кавалерийская группа 9-й армии. Тимошенко поднял в воздух всю имевшуюся в его распоряжении авиацию — она сделала более четырехсот самолето-вылетов. Тем временем осложнилась обстановка под Ростовом. 19 ноября соединения Клейста подошли к северной окраине города.
Два дня продолжались, не утихая ни на час, ожесточенные уличные бои. Соединения 56-й армии под давлением противника оставили Ростов и отошли за Дон. Осложнения начались и на правом крыле Юго-Западного фронта. Стремясь оказать помощь Клейсту, враг перешел здесь в наступление, захватив город Тим, устремился на Первомайск. Казалось, что все оборачивалось против войск Южного фронта. В столь сложной обстановке главкому потребовалось приложить немало сил и энергии, чтобы не прекращать операцию, убедить Ставку в ее перспективности, привлечь внимание командования фронта к достижению главной цели.
"Все-таки мы верили, что сможем освободить Ростов, — вспоминал Н.С. Хрущев. — Прошло еще какое-то время, и операция продолжалась. Мне очень нравилась распорядительность Тимошенко. Он, как говорится, блеснул при ее проведении толковым использованием войск, умением заставить людей выполнять приказы"{21}.
22 ноября ударная группировка Южного фронта вышла к реке Тузлов. Противник, оценивая реальную угрозу окружения, вынужден был сперва приостановить наступление восточнее Ростова, а затем начать отход из ростовского "мешка". Как стало известно позже, на следующий же день после захвата Ростова генерал Клейст запросил немедленную помощь, а генерал Ф. Гальдер записал в своем дневнике: "Тревога" в ставке фюрера. Там считают, что на фланге 1-й танковой армии создалось крайне тяжелое положение"{22}. "Маршал Тимошенко, — отметил уже после войны немецкий генерал Бутлар, — сумел захватить инициативу в свои руки. Русским удалось глубоко вклиниться в расположение германских войск"{23}.
Нелегко пришлось соединениям 56-й армии, которым главком поставил задачу освободить Ростов. Город стоит на крутом берегу и возвышается над равниной противоположного берега. Боевые порядки советских войск просматривались противником на всю глубину. Лед на Дону был еще тонким, что исключало возможность переправы по нему не только танков, но автомашин и артиллерии. Вся тяжесть атаки ложилась на пехоту. В этих условиях возрастала роль отдельных подразделений и штурмовых групп, особую важность приобретали инициатива и сметка каждого воина.
Бои за Ростов носили ожесточенный характер. Большую помощь войскам оказали ополченцы. 29 ноября части центральной группы 56-й армии вместе с новочеркасской группировкой 9-й армии полностью очистили город от немецко-фашистских захватчиков. Противник бежал, бросая тяжелую технику. В тот же день Верховный Главнокомандующий направил маршалу С. К. Тимошенко и главнокомандующему Южным фронтом генералу Я.Т. Черевиченко телеграмму: "Поздравляю вас с победой над врагом и освобождением Ростова от немецко-фашистских захватчиков. Приветствую доблестные войска 9-й и 56-й армий во главе с генералами Харитоновым и Ремизовым, водрузившие над Ростовом наше славное советское знамя"{24}. Это было первое в истории Великой Отечественной войны поздравительное приветствие.
В последующие дни соединения 9-й и 37-й армий преследовали противника на широком фронте. По приказу Тимошенко в 56-й армии была создана подвижная группа в составе двух кавалерийских дивизий и танковой бригады. Для их поддержки главком выделил до 80 процентов авиационного ресурса. Он поставил задачу подчиненной ему Азовской военной флотилии своим огнем уничтожать противника, отходящего по дороге Морской Чулек — Самбек. С отходом разбитых частей 1-й танковой армии на подготовленный в инженерном отношении рубеж по реке Миус контрнаступление завершилось{25}.
Поражение немецко-фашистских войск под Ростовом вызвало замешательство в ставке Гитлера. Командующему группой армий "Юг" фельдмаршалу К. Рундштедту был отдан приказ о прекращении отхода. Однако соединения 1-й танковой армии все же откатывались на запад. Как доложил Тимошенко начальник разведки фронта полковник Виноградов, прибывший в Полтаву в сопровождении фельдмаршала Браухича Гитлер отстранил Карла фон Рундштедта от руководства войсками. Разгромленные 14-я и 16-я танковые, 60-я моторизованная дивизии, а также дивизия СС "Викинг" были выведены на переформирование. 4-я и 1-я горнострелковые дивизии, 13-я танковая дивизия СС "Адольф Гитлер" преобразовались в боевую группу. Группа армий "Юг" потеряла только убитыми и ранеными свыше тридцати тысяч солдат и офицеров. "Захвачено 154 танка, 337 орудий и минометов, 1455 автомашин, другая боевая техника, — доносил главком в Ставку ВГК. — Противник отброшен от Ростова на 80 — 100 километров"{27}.
"Переполох в стане гитлеровской банды, — так называлось сообщение, опубликованное Совинформбюро 30 ноября. В нем говорилось: "Вся германская печать в течение нескольких дней описывала завоевание Ростова" войсками генерала Клейста и якобы уничтожение советских войск на этом участке фронта. Теперь, когда фашисты вынуждены невразумительно сообщить немецкому народу и всему миру, что неоднократно "уничтоженные" советские войска взяли обратно Ростов, гитлеровские пустобрехи попали в весьма затруднительное положение"{27}.
Сообщение о разгроме противника на южном крыле советско-германского фронта оказало большое моральное воздействие на воинов Красной Армии. "В моей памяти навсегда сохранился эпизод, связанный с освобождением Ростова-на-Дону, — отметил К.В. Крайнюков, член Военного совета 9-й армии. — Сколько было радости, ликования! И не только на Южном фронте... Политорганы Западного, Калининского, Юго-Западного и других фронтов выпустили листовки, посвященные славной победе..." "Крепче удар, сильнее натиск на врага, и он побежит от Москвы так же, как бежал от Ростова", — говорилось в одной из них{28}.
Результаты контрнаступления имели большое международное значение. Это ощутил Тимошенко, знакомясь со статьей обозревателя "Ассошэйтед пресс" Г. Симисона. Он писал: "Отступление немцев из Ростова является, по-видимому, самым тяжелым поражением германских вооруженных сил за всю войну". Как стало известно позже, У. Черчилль, выступая 27 января в палате общин, заявил: "Три месяца назад мы были особенно озабочены тем, что бронетанковые части германской армии могли форсировать Дон, захватить Ростов, выйти к Кавказу... Такое продвижение не только предоставило бы немцам нефть. Оно .отразилось бы на положении Турции, поставило бы под серьезную угрозу Иран, Ирак, Сирию..." "Ростов, — отметит уже после войны генерал Г. Гудериан, — был началом наших бед: это был первый предостерегающий сигнал"{29}. "Ободряющие новости поступили с русского фронта, — отмечал У. Леги в то время посол США при правительстве Виши, позже — начальник штаба при президенте США. — Немцы выбиты из Ростова-на-Дону. Это первый реальный отпор, данный крупной немецкой группировке"{30}.
Победа под Ростовом стала результатом высокого воинского мастерства, массового героизма и мужества красноармейцев и командиров, большой организаторской деятельности штабов и политорганов. Особенность этой операции заключалась в том, что она готовилась в ходе тяжелых оборонительных боев, когда противник владел стратегической инициативой, а осуществлялась при отсутствии превосходства над ним в живой силе, остром недостатке танков. Успех обеспечили широкое применение маневра по обходу крупной вражеской группировки, настойчивость командования направления в достижении поставленной цели, твердое и умелое руководство войсками Юго-Западного направления, мужество и отвага личного состава. Впервые после долгих месяцев неудач, поражений, отступлений, по врагу был нанесен мощный удар, отбросивший его далеко на запад.
События тем временем продолжали стремительно развиваться. Еще в ходе контрнаступления под Ростовом Семен Константинович отдал указания штабу на разработку плана наступательной операции Юго-Западного фронта по разгрому елецкой группировки противника. 30 ноября он был одобрен Ставкой ВГК. Замысел ее предусматривал нанесение фланговых ударов по глубоко вклинившимся соединениям 2-й немецкой армии силами 13-й армии и оперативной группы войск в целях окружения и уничтожения 34-го армейского корпуса противника с последующим ударом в северо-западном направлении в тыл 2-й танковой армии{31}. Координацию действий привлекаемых к наступлению войск Тимошенко возложил на заместителя командующего войсками Юго-Западного фронта генерала Ф.Я. Костенко — хорошо подготовленного в профессиональном отношении военачальника, имевшего опыт первой мировой и гражданской войн, сражений и боев первых десяти месяцев Великой Отечественной войны.
— Операция на окружение, — указал Семен Константинович, — проводится в условиях, когда мы незначительно превосходим противника в личном составе и почти в два раза уступаем в артиллерии, еще более — в танках. Поэтому ее успеху может способствовать прежде всего внезапность ударов, организованность и стремительность их нанесения, широкий маневр на поле боя. Наступление начнет группа войск 13-й армии (стрелковая и кавалерийская дивизии, стрелковая и танковая бригады) на вспомогательном направлении в обход Ельца с северо-запада. Она скует противника и привлечет к себе все его внимание. Днем позже главный удар в полосе 50 — 60 километров южнее Ельца нанесет группа Костенко в составе двух стрелковых и трех кавалерийских дивизий, мотострелковой и танковой бригад. Кавалерию пустим в качестве рейдовых отрядов по тылам врага. Места здесь для нее весьма благоприятные — помню по гражданской войне.
Генералу Баграмяну маршал поручил возглавить штаб группы Костенко. Генерал Галаджев (начальник политуправления фронта. — Авт.) с группой политработников получил задачу оказать помощь Костенко в мобилизации войск на успешное выполнение боевых задач. К этой работе были привлечены приехавшие в те дни на фронт писатели Ванда Василевская, Александр Твардовский и другие. Костенко получил указание побывать у Руссиянова (командира 1-й гвардейской стрелковой дивизии. — Авт.) и у Крюченкина (командира 5-го кавалерийского корпуса. — Авт.)
Елецкая наступательная операция началась в рамках контрнаступления советских войск под Москвой. 6 декабря группировка 13-й армии атаковала противника и вскоре завязала бои за Елец. Воины 150-й танковой бригады с ходу ворвались на центральную площадь города.
Существенные коррективы в план операции генерал Костенко внес после того, как ознакомился с планом действий противника, оказавшимся у пленного офицера квартирмейстерского отдела 95-й пехотной дивизии. "Он сумел выгодно использовать полученные сведения для организации наступления, — отмечает военный исследователь ФРГ К. Рейнгардт. — Оперативная группа Костенко немедленно нанесла по дивизии удар, отбросив ее, части вместе с 45-й пехотной дивизией в северном направлении. Тогда же кавалерийские и танковые соединения двинулись на Ливны, чтобы рассечь силы 2-й армии"{32}. Попытка командующего 2-й полевой, армии генерала Т. Шмидта контрударами отрезать передовые части от главных сил не увенчалась успехом.
В ночь на 10 декабря в Касторное, где располагался штаб группы Костенко, прибыл главком направления. "Маршал, как обычно, прочно брал в свои руки бразды правления, — вспоминал И.Х. Баграмян. — А повлиять на людей он умел. Не прошло и двух часов как начали поступать донесения об освобождении одного населенного пункта за другим... Тогда же он потребовал от Костенко ввести в сражение 34-ю мотострелковую бригаду...
— Пусть она поскорее займет Ливны. Это будет лучшим обеспечением вашего левого фланга"{33}.
К 13 декабря ударные группировки Юго-Западного фронта окружили основные силы 45-й и 95-й пехотных дивизий противника и через два дня завершили их разгром. 15 декабря, как стало известно Тимошенко, застрелился командир 234-й дивизии генерал-лейтенант фон Кохенгаузен. Его дивизия также перестала существовать. Командир 34-го армейского корпуса генерал Метц, бросив войска на произвол судьбы, вылетел из окружения на последнем поднявшемся в воздух самолете.
Тем временем Семен Константинович, находясь на вспомогательном пункте управления фронта близ Ельца, поставил задачу группе генерала Костенко перейти в наступление в направлении на Мценск с целью перехвата пути отхода противника. Эта задача решалась в тесном взаимодействии с войсками 3-й и 13-й армий. Действия группы прикрывала фронтовая авиация. Завершив разгром окруженных фашистов, советские войска вышли на реку Кшень, продвинулись на 80 — 100 километров. За десять дней было уничтожено 12 тысяч солдат и офицеров, захвачено 250 пулеметов, свыше 700 автомашин, много другой техники противника{34}. Последовал приказ Гитлера о расформировании 34-го армейского корпуса и привлечении к ответственности ряда должностных лиц его управления. Действуя в трудных условиях зимнего бездорожья, войска Юго-Западного фронта освободили более пятисот населенных пунктов. Командование войск на участке между Тулой и Курском потерпело полное банкротство, — с горечью записал в дневнике начальник генерального штаба вермахта генерал Ф. Гальдер.
Победа Красной Армии в контрнаступлении под Москвой стала решающим событием первого года Великой Отечественной войны. Был окончательно развеян миф о непобедимости гитлеровской армии. Воины Юго-Западного фронта по праву могли гордиться своим непосредственным участием в этой большой победе. За боевой вклад в нее испытывал определенное удовлетворение и главком войск Юго-Западного направления.
Но долго предаваться этому чувству Тимошенко не мог. Его внимание по-прежнему притягивал южный участок направления. Уже в начале декабря стало ясно, что оборону немцев на Миусс не прорвать, стало быть и надеждам окончательно добить Клейста сбыться не суждено. Что же тогда предпринять? Анализ обстановки, кратко сформулированный начальником штаба направления генералом П. И. Бодиным в докладе на имя главкома, наводил на определенные мысли и выводы, высвечивал перспективы.
Бодин констатировал: "Разгром в ближайшее время таганрогской группировки противника... развяжет нам руки до Днепра. Там недалеко Днепропетровск и, пожалуй, Крым"{35}.
Но в лоб Клейста не взять — это ясно. Нанести удар севернее? Данные разведки, показания пленных, с которыми регулярно знакомился Тимошенко, свидетельствовали о том, что оснований опасаться удара противника на изюмском направлении нет. Из-под Харькова немцы перебрасывали войска в Донбасс и южнее, а здесь, видимо, демонстрируют активность, чтобы оттянуть наши силы с Миуса...
Следовательно, нужно перейти к активным действиям на харьковском направлении. С какой целью? Свои соображения об этом Тимошенко высказал в переговорах по прямому проводу с заместителем начальника Генштаба генерал-майором A.M. Василевским:
"Нами мыслится возможным... проводить активные операции на Южном фронте с тем, чтобы до подхода свежих резервов на этом направлении разгромить полностью силы противника, которыми он располагает, и очистить весь Донбасс с захватом города Сталине и на юге — Мариуполя"{36}.
Спустя многие годы Н.С. Хрущев вспоминал: "...У нас зародилась идея провести наступательные операции в районе Барвенкова. Когда операция была разработана, предстояло доложить ее Москве: Сталину и Генеральному штабу с тем, чтобы получить "благословение", а главное, получить нужное количество войск и боеприпасов. Мы с командующим были вызваны в Москву. В Москве Сталин нас выслушал. Сделали доклады маршал Тимошенко и начальник штаба Богин (ошибка П.И. Бодин. — Авт.). Мы получили "благословение" на наступление, но, к сожалению, обеспечение, которое просили, получили далеко не полностью... Для ведения операции оперативный штаб перенесли ближе к линии фронта, чтобы улучшить связь с войсками. Мы расположились в большом селе Сватово-Лучко"{37}.
Конечно же районом Барвенкова идея далеко не ограничивалась — на такую операцию частного характера согласия Верховного не требовалось. Но особенно пенять тут на Хрущева не приходится — зимняя наступательная операция была лишь эпизодом его биографии, да и диктовал он свои воспоминания по памяти, не имея возможности обратиться к архивным документам. А память, увы, подводит...
...В канун Нового, 1942 года в штабе Южного фронта, расположенного в Каменске, царило заметное оживление. Здесь собрались командующие армиями, командиры отдельных соединений. Гадать о причине столь представительного собрания особенно не приходилось: совсем недавно в командование войсками фронта вступил генерал-лейтенант Родион Яковлевич Малиновский. Очевидно, он решил обсудить какие-то важные дела, заодно поближе познакомиться с подчиненными военачальниками и командирами.
Для большинства из присутствующих это назначение не было неожиданностью. Командармам не раз приходилось ранее общаться с бывшим своим коллегой — командующим 6-й армией, действовавшей на правом крыле фронта. Что и говорить: кандидатура достойная. Сорок три года, за плечами — первая мировая и гражданская война, академия имени М.В. Фрунзе. В 1937 — 1938 годах он был военным советником в республиканской Испании. Летом сорок первого командовал 48-м стрелковым корпусом, в конце августа возглавил 6-ю армию, отличившуюся в боях на Днепре.
Под стать командующему — начальник штаба фронта Алексей Иннокентьевич Антонов, отличавшийся широким оперативным кругозором. Его тепло поздравили с присвоением очередного воинского звания генерал-лейтенанта, интересовались, когда прибудет новый член Военного совета Илларион Иванович Ларин — соратник Малиновского по 6-й армии.
— Ждем со дня на день. Кажется, все в сборе? Тогда доложу главкому.
Генералы переглянулись: выходит, вызвал их сюда вовсе не командующий войсками фронта, а сам маршал Тимошенко. Значит готовится что-то серьезное...
Через несколько минут заместитель начальника штаба фронта генерал-майор Я.С. Дашевский пригласил всех в кабинет командующего. Там их встретил главком, поздоровался и открыл совещание.
— Только что Левитан объявил по радио об освобождении Калуги, — сообщил маршал. — Это хороший новогодний подарок Родине от воинов Красной Армии. Войска Западного, Калининского и Юго-Западного фронтов наступают на широком оперативном просторе, преследуя противника. Сейчас пришло время и вам вновь решать активные наступательные задачи. Будем готовить операцию с целью разгрома донбасской группировки противника совместными усилиями Южного и Юго-Западного фронтов. — В первом эшелоне группы армий Юг, — продолжал Тимошенко, — действуют 6-я и 17-я полевые, а также 1-я танковая армии. Это более, чем миллионная группировка, имеющая свыше 9 тысяч орудий и минометов, около 250 танков. У нас — немногим более 850 тысяч личного состава, 3400 орудий и минометов, почти 200 танков. Кстати, в командование группой вместо Рунштедта недавно вступил генерал-фельдмаршал Рейхенау{1.11}, известный вам как командующий 6-й армией. У него большой опыт боев в Польше, во Франции и здесь — на Восточном фронте . Хорошо подготовлена вражеская оборона в инженерном и огневом отношении в населенных пунктах, особенно в Балаклее и Славянске. Наиболее плотно она занята на донбасском направлении. Слабым ее местом, по оценке наших разведчиков, является участок Балаклея, Артемьевск. Это стык полевых армий. Здесь и будем наносить наш главный удар» сосредоточим до 60 процентов стрелковых войск, всю конницу, более 85 процентов артиллерии и танков, большую часть авиации и создадим, таким образом, значительное превосходство над противником на участке прорыва. Но это на время прорыва. В дальнейшем враг будет стремиться ликвидировать наше преимущество. Сил у него для этого немало. Поэтому нам следует хорошо подумать над тем, чтобы создать крепкий оперативно-стратегический резерв, предусмотреть наличие вторых эшелонов в армиях, немедленно приступить к дополнительной мобилизации в армию местного населения, подчистить тыловые учреждения...
— Удар намечаю нанести смежными крыльями двух фронтов в направлении на Павлоград, Днепропетровск, — продолжал маршал. — В состав ударной группировки вашего фронта выделяются 57-я и 37-я армии, 1-й и 5-й кавалерийские корпуса. 12-я армия должна нанести вспомогательный удар на Дзержинск. 18-я и 56-я армии прикрывают ростовское направление. Из Юго-Западного фронта к операции привлекаются 6-я и 38-я армии, а также 6-й кавалерийский корпус. В резерве направления сосредоточивается 9-я армия в составе трех стрелковых и двух кавалерийских дивизий. Ее ввод предусматривается там, где будет достигнут наибольший успех.
После ответов на вопросы стали окончательно ясны конечные цели операции, ее размах. Итак, идея заключалась в том, чтобы, развивая наступление в общем направлении на Запорожье, выйти в тыл донбасско-таганрогской группировке противника, отрезать ей пути отхода на запад, прижать к Азовскому морю и уничтожить. В это же время часть сил левого крыла Юго-Западного фронта (6-я армия) должна была нанести удар на Красноград, обеспечивая операцию с севера, способствуя одновременно 38-й армии в освобождении Харькова.
Масштабы впечатляли, а расчеты не вызывали больших сомнений. Казалось тогда, что успех операции предрешен. Ведь противник отступает по всему фронту, он понес огромные потери, в значительной мере деморализован. Правда, дивизии 1-й танковой армии Эвальда фон Клейста крепко стоят за Миусом и все попытки преодолеть реку пока оказались тщетными. Но когда над этой группировкой нависнет угроза с севера, Клейсту ничего другого не останется, как поспешно отходить за Днепр. Иначе и впрямь окажется блокированным на побережье Азовского моря. Да и Манштейну в Крыму придется туго...
Главное же — в наших руках снова окажется Всесоюзная кочегарка — Донбасс, вторая столица Украины — Харьков с его крупнейшими промышленными предприятиями. Конечно, соотношение сил не назовешь благоприятным — пехоты и танков примерно столько же, сколько и у немцев, артиллерии больше у них, самолетов — у нас, но мессеры и юнкерсы лучше половины наших устаревших машин. По маневренности немецкие пехотные дивизии, хорошо оснащенные автотранспортом, значительно превосходят советские, где основное транспортное средство — лошадки. Но в такие морозы, что завернули в конце декабря, в метели, что заносят дороги, это преимущество у противника во многом теряется. К тому же, надо думать, Верховный кое-что подкинет на юг, особенно, если дела пойдут успешно.
Итак, добро Сталина было получено, машина завертелась. В конечном итоге ее работа воплотилась в директивах главкома командованию Юго-Западного и Южного фронтов.
Для последнего она гласила:
"В соответствии с указаниями Ставки Верховного Главнокомандования приказываю: Южному фронту приступить к подготовке операции, имеющей целью разгром 17-й армии противника, группы Шведлера{1.12} и остатков восстанавливаемой бронегруппы Клейста с последующим выходом на Средний Днепр.При подготовке к операции руководствоваться следующим:
а) замысел операции — ударом превосходящих сил с фронта Изюм, Нырково в общем направлении на Павлоград выиграть фланг и глубокий тыл войск противника, занимающих Донбасс и район Таганрога, отрезать им пути отхода на запад, прижав главную группировку противника к берегам Азовского моря, окружить и уничтожить ее во взаимодействии с остальными силами, наступающими с востока;
б) операцию провести в три этапа:
Первый этап — подготовительный. В период 1 —12 января закончить пополнение и довооружение войск, их перегруппировку, материальное обеспечение и организацию наступления.
Второй этап — переход в наступление, форсирование р.Северский Донец, разгром частей 17-й армии и группы Шведлера, выход на рубеж Лозовая, Софиевка, Артемовка, Александровка, Скотоватая, Кутейниково, Носове. Продолжительность этапа 7 — 8 дней.
Третий этап — окружение и разгром главной группировки противника к востоку от Днепра, захват переправ через реку у Запорожья и выход на фронт — Первое Мая, Сухачевка, Павловка, Б. Токмак. Продолжительность этапа — 15—16 дней..."{38}
На следующий день оперативная группа главкома вылетела на запасный командный пункт Юго-Западного фронта, которым командовал генерал-лейтенант Ф.Я. Костенко. Туда же заранее были вызваны командующие 38-й и 6-й армиями, а также командир 6-го кавалерийского корпуса. На совещании присутствовали также генералы М.А. Парсегов (начальник артиллерии направления), B.C. Тамручи (начальник бронетанковых войск) и Ф.Я. Фалалеев (командующий ВВС). Приглашенных ознакомили с директивой Главкома о предстоящих действиях. Она обязывала Военный совет Юго-Западного фронта подготовить операцию силами 38-й и 6-й армий, целью которой ставился разгром харьковской группировки противника и освобождение Харькова нанесением главного удара силами 6-й армии, войск левого крыла 38-й армии в обход Харькова с юга и вспомогательного удара частью сил 38-й армий в обход его с севера. Остальным силам Юго-Западного фронта предстояло продолжить наступление на курском направлении.
При подготовке операции командование обоих фронтов столкнулось с немалыми трудностями. В сжатые сроки было необходимо осуществить большие перегруппировки. С левого крыла Южного фронта на правое одновременно перебрасывались 37-я и 9-я армии. Условия же для железнодорожных перевозок сложились крайне неблагоприятные. В течение четырех суток свирепствовала вьюга, превратившаяся в настоящий ураган. Сила ветра достигла одиннадцати баллов. Пути были занесены снегом. На их расчистке по приказу главкома круглые сутки посменно работали созданные команды, а также местное население. Кончилась вьюга — начались систематические налеты вражеской авиации. В дневное время узловые станции и перегоны для пропуска и приема поездов вынуждены были закрывать. Не меньшие трудности пришлось преодолевать и войскам, совершавшим перемещение по грунтовым дорогам. Затянувшаяся перегруппировка стала одной из главных причин, вынудивших Тимошенко перенести начало операции с 12 на 18 января.
Основная роль в осуществлении замысла наступления отводилась армиям Южного фронта. Здесь и сосредоточил свое внимание главком. По его указанию штаб фронта разработал Инструкцию командирам соединений и частей по применению сил и средств с учетом особенностей вражеской обороны. В ней подчеркивалось, что пехота должна максимально использовать имевшиеся огневые средства, стремиться к рукопашной схватке, которую враг, как правило, не выдерживает. Рекомендовалось выбрасывать в глубину обороны противника танковые десанты, первым эшелонам полков и дивизий обходить опорные пункты противника и продвигаться вперед. Уничтожение противника в опорных пунктах возлагалось на вторые эшелоны и резервы. Отражение контратак и контрударов расценивалось как один из решающих моментов в наступлении дивизионного и армейского масштабов. Для этого на направлениях возможных ударов командиры соединений должны были иметь в своем распоряжении резервы, прежде всего противотанковые.
Танковые бригады, приданные на усиление армий, предлагалось использовать в качестве танков непосредственной поддержки пехоты, действия их прикрывать противотанковой артиллерией, обеспечивать поддержкой стрелковых и саперных подразделений.
Для создания на главных направлениях каждой армии возможно большей плотности огня командование фронта рекомендовало артиллерийские полки резерва ВГК применять в основном централизованно в масштабе дивизии.
Кавалерийским корпусам, усиленным танковыми бригадами, надлежало действовать самостоятельно, захватывать узлы сопротивления, выходить в тыл и на коммуникации противника, избегая фронтальных атак на крупные населенные пункты.
На основе отданных указаний в армиях Южного фронта командный состав соединений и частей провел тщательную рекогносцировку обороны противника, условий для атаки ее переднего края, увязал на местности вопросы организации наступления и взаимодействия пехоты с танками, артиллерией и авиацией.
Не менее напряженно, как убедился Тимошенко, шла подготовка в 6-й армии Юго-Западного фронта, которую после убытия из нее Р.Я. Малиновского временно возглавил его заместитель генерал К.С. Москаленко. Семен Константинович знал его еще по Первой Конной армии. Москаленко начал войну командиром 1-й противотанковой артиллерийской бригады, затем командовал стрелковым, кавалерийским корпусами, конно-механизированной группой.
Командарм доложил, что в полосе его наступления обороняются 44-я и 298-я пехотные дивизии, а также отдельные части 68-й пехотной дивизии противника, усиленные артиллерией и примерно тридцатью танками.
Немцы создали здесь весьма прочную оборону: на подступах к узлам сопротивления находились окопы полного профиля, проволочные заграждения, промежутки между узлами прикрывали минные поля. В глубине обороны было еще два рубежа. Один из них проходил по западному берегу Северского Донца, а другой — в четырех — пяти километрах от реки.
По оценке штаба фронта 6-я армия имела ощутимое превосходство над противником по численности личного состава, по артиллерии и танкам. Заслушивая решение Москаленко, Семен Константинович предупредил, что не исключена возможность быстрой переброски сюда вражеским командованием резервов из-под Харькова, Балаклеи и особенно со стороны донбасской группировки. Армии, по его мнению, предстояло разгромить не только противостоявшие войска, но и отразить удары оперативных резервов.
Соединения 6-й армии вели непрерывную разведку боем обороны противника, проводили частные операции за улучшение исходного положения войск для перехода в наступление. 11 января им удалось овладеть важными в тактическом отношении населенными пунктами. Спустя двое суток части 411-й стрелковой дивизии под командованием полковника М.А. Песочина скрытно переправились через Северский Донец и захватили плацдарм на его западном берегу. Учитывая его важное значение, Семен Константинович дал указание командующему армией о немедленном сооружении здесь переправ для танков и артиллерии. В тот же день он представил руководящему составу нового командующего генерала Авксентия Михайловича Городнянского. Сорокапятилетний командарм имел солидный боевой опыт. Он участвовал в 1-й мировой войне, в Красную Армию вступил в 1918 году, отличился в боях гражданской войны. В Великую Отечественную вступил, командуя 129-й стрелковой дивизией, которая активно участвовала в обороне Смоленска. Вскоре Городнянского назначили командующим 13-й армией и он умело руководил ею в Елецкой наступательной операции.
13 января Тимошенко, Хрущев и Баграмян прибыли в Старобельск на вспомогательный пункт управления Южного фронта. Заслушав информацию Малиновского о положении соединений на занимаемых ими рубежах, последних данных разведки о противнике, маршал ознакомил присутствующих с общей обстановкой на советско-германском фронте, ближайшими планами Ставки ВГК.
— Завершается контрнаступление советских войск под Москвой. Противник отброшен от столицы на 100 — 250 километров. Освобождено более одиннадцати тысяч населенных пунктов. Нанесено поражение тридцати восьми вражеским дивизиям. Ставка приняла решение о переходе в общее наступление под Ленинградом, на. западном и юго-западном направлениях. На нашего правого соседа возлагается задача по разгрому главных сил группы армий Центр. Для ее решения привлекаются войска Калининского, Западного и Брянского фронтов.
Затем главком определил ближайшие задачи по завершению подготовки: скрытная перегруппировка, тщательное оборудование исходного положения для наступления, мобилизация личного состава на инициативные, дерзкие, стремительные действия. Военным советом фронтов предлагалось установить тесную связь с партизанами...
На первом этапе наступательной операции важная роль отводилась 57-й армии. Ее соединения недавно прибыли с берегов Волги. По ходатайству Тимошенко командующим армией был назначен генерал Д.И. Рябышев. В свои сорок восемь лет он успел пройти рядовым первую мировую войну, в 1918 году вступил в Красную Армию. Начав гражданскую войну командиром взвода, закончил ее командиром бригады в 1-й Конной армии, затем командовал кавалерийскими дивизиями, закончил Военную академию имени М.В. Фрунзе. В конце июня 1941 года 8-й механизированный корпус под его командованием вел тяжелые бои с противником в Западной Украине, в июле Рябышев возглавил 38-ю армию, в августе — Южный фронт, а с октября 1941 года стал командующим 57-й армией. На ее КП и выехал главком.
Командарма Семен Константинович встретил, когда тот собирался выехать в подчиненные войска. Поехали вместе в правофланговую дивизию. По пути вспомнили гражданскую войну. Затем перешли к делам сегодняшним. Командарм охарактеризовал оборону противника (по данным разведки, в полосе армии оборонялись 275-я и 395-я немецкие дивизии).
— Большие опасения, товарищ маршал, — подчеркнул он, — у меня вызывают сведения о подходе еще одной дивизии противника, которая уже начала сосредоточение в 25 — 30 километрах от линии соприкосновения сторон. Это вынуждает меня иметь в резерве не менее стрелковой дивизии и танковой бригады.
Тимошенко согласился с этой частью решения генерала Рябышева, посоветовал в дивизиях ударной группировки, действующей на барвенковском направлении, иметь двухэшелонный боевой порядок, напомнил о задаче армии выйти на второй — третий день операции на рубеж Славянск, Лозовая, уточнил порядок использования танковых бригад. Он приказал также в течение ближайших двух суток сформировать не менее двух лыжных батальонов, усилив их пулеметами на волокушах.
— Их необходимо будет,— пояснил главком,— использовать для рейдовых действий с выходом к Славянску, а также иметь в качестве подвижного резерва в случае проведения противником контратак...
Оставшиеся до наступления дни маршал посвятил дальнейшей доработке плана операции, контролю за выполнением отданных распоряжений и оказанию помощи войскам. С группой офицеров он побывал почти во всех соединениях 6-й армии, уточнил вопросы выдвижения и ввода в сражение 9-й армии.
Конкретно решались вопросы тылового обеспечения. Хорошо развитая в этом районе Донбасса сеть железных дорог позволила выделить для каждой армии определенную железнодорожную станцию. Дивизии первого эшелона армий снабжались с помощью выдвинутых вперед так называемых железнодорожных "летучек". Расчистка и содержание грунтовых дорог в проезжем состоянии были не под силу одним саперам, поэтому Тимошенко приказал привлечь к этой работе личный состав стрелковых частей, а также местное население.
Для проведения операции по решению главкома отпускалось два боекомплекта боеприпасов и до десяти заправок горючего. Проверив их наличие в соединениях, он привлек внимание политорганов, штабов и командиров к вопросам медицинского обеспечения войск. В итоге были приняты меры против обмораживания личного состава. Красноармейцы и командиры получили полушубки и валенки. На основных маршрутах движения войск развертывались пункты обогрева и питания.
Главком направления потребовал активизировать партийно-политическую работу в войсках обоих фронтов.
На Южном фронте она проходила под руководством членов Военного совета дивизионных комиссаров Иллариона Ивановича Ларина, Леонида Романовича Корнийца и Михаила Ивановича Мамонова, начальника политуправления. На Юго-Западном фронте эту работу возглавляли член Военного совета дивизионный комиссар Кузьма Акимович Гуров, начальник политического управления Сергей Федорович Галаджев.
За сутки до перехода в наступление главком ознакомился с планом действий 1-го кавалерийского корпуса, которым командовал генерал Ф.А. Пархоменко. Он присутствовал на учении в одном из полков 37-й армии и на открытом партийном собрании управления 5-го кавалерийского корпуса. После собрания С.К. Тимошенко, А.А. Гречко и начальник штаба корпуса встретились за ужином. "Семен Константинович как-то незаметно перешел к деловому разговору, — вспоминал впоследствии Андрей Антонович. — Он выяснил общее состояние и степень готовности корпуса к выполнению возложенной задачи. Главком, вникая во все детали предстоящей операции, посоветовал, как лучше действовать кавалеристам по тылам противника, поделился опытом гражданской войны. Встреча эта принесла нам неоценимую пользу"{39}.
Вечером 17 января командующие объединениями получили приказ главнокомандующего войсками Юго-Западного направления о переходе в наступление.
На рассвете следующего дня после 30-минутной артиллерийской подготовки соединения ударной группировки двинулись вперед. Стояла ясная морозная погода. Наступление вопреки ожиданиям развивалось медленно. Враг ожесточенно сопротивлялся. С командного пункта 6-й армии Тимошенко наблюдал, как правофланговая, 253-я стрелковая дивизия, которой командовал генерал В.К. Урбанович, безуспешно пыталась продвинуться вперед, неся большие потери. Лишь вызов авиации помог частям овладеть Борщевым, опорным пунктом врага, подготовленным к круговой обороне. 337-я стрелковая дивизия под командованием полковника С.М. Бушуева энергичным ударом овладела Жуковкой, к исходу следующего дня с боем заняла Волобуевку и несколько других населенных пунктов. На правом фланге дивизия преодолела сильное огневое сопротивление и с ожесточенными боями ворвалась в Щуровку.
411-я стрелковая дивизия под командованием полковника М.А. Песочина, куда выехал Тимошенко, наступала при поддержке 7-й танковой бригады. Она расширила плацдарм на западном берегу Северского Донца и с утра 19 января продолжала продвижение в общем направлении на Чепель. Здесь оборона противника также была прорвана. Немцы поспешно отходили в юго-западном направлении. Успех этой дивизии умело использовали ее соседи. В результате четырехдневных боев на направлении главного удара соединения 6-й армии взломали оборонительную систему врага на всю глубину, разгромив 44-ю и 298-ю немецкие пехотные дивизии, а также полк из состава 68-й пехотной дивизии. Неплохих результатов добились и войска левого фланга армии — стрелковые дивизии 393-я под командованием полковника И.Д. Зиновьева и 270-я — командир полковник З.В. Кутлин. С выходом их частей на рубеж Протоповка, Грушеваха завершился разгром изюмской группировки противника.
Таким образом, констатировал Тимошенко, на первом этапе операции 6-я армия не только успешно выполнила поставленные перед ней задачи, но и прочно обеспечила правый фланг ударной группировки Южного фронта от ударов противника с северо-запада. Теперь создались условия для ввода в прорыв 6-го кавалерийского корпуса.
В целом планомерно, по мнению Семена Константиновича, развивалось наступление и в 57-й армии. Ее войскам удалось преодолеть тактическую оборону противника на всю ее глубину на направлении главного удара. Следовательно, и здесь надо держать наготове для ввода в прорыв подвижную группу фронта — 1-й и 5-й кавалерийские корпуса.
Хуже обстояли дела в полосе 37-й армии. Несмотря на частные успехи некоторых ее соединений, задачи, поставленные перед ней не были выполнены, хотя и удалось нанести серьезное поражение частям 295-й и 76-й немецких пехотных дивизий, сковать резервы противника в районе Краматорска. Это было очень важно для войск, действовавших на других направлениях.
В то же время Тимошенко отметил, что наступление 12-й армии, решавшей задачи на вспомогательном направлении и имевшей слабый боевой состав, существенных результатов не дало. Не получило ожидаемого развития и наступление войск 38-й армии Юго-Западного фронта на ее правом фланге в обход Харькова с северо-востока. Этим немедленно воспользовалось немецко-фашистское командование. По поступившим главкому данным, оно начало перегруппировку части войск из района Харькова к Балаклее.
У Семена Константиновича не оставалось сомнения в том, что 6-я армия, наступавшая на вспомогательном направлении, достигнув наибольших успехов, фактически превратилась в ударную, а направление, на котором она действовала, приобрело важнейшее оперативное значение. Результативными оказались и действия соединений 57-й армии. В ходе их успешного наступления немецко-фашистские войска, действовавшие в полосе этих армий, были разгромлены. Создались благоприятные условия для ввода в прорыв подвижных групп фронтов с целью развития успеха наступления.
Однако использовать эти условия Тимошенко не давало одно серьезное обстоятельство. Дело в том, что противнику, все же удалось на флангах прорванного участка обороны протяжением более 75 километров — справа в районе Балаклеи и слева в районе Славянска — отразить наступление наших войск и сохранить за собой эти своеобразные "полевые крепости". При дальнейшем глубоком продвижение советских войск они могли приобрести роль плацдармов для нанесения контрударов по флангам и тылу ударных группировок 6-й и 57-й армий. Требовалось как можно быстрее ликвидировать эти опасные очаги вражеской обороны.
Маршал Тимошенко приказал генералу Городнянскому совместными действиями двух правофланговых дивизий при поддержке фронтовой авиации овладеть Балаклеей, а трем другим дивизиям продолжать преследование противника, начавшего отход в западном направлении. Р.Я. Малиновский получил распоряжение — смежными флангами 57-й и 37-й армий решительно атаковать Славянский укрепленный район и захватить его, а главными силами 57-й армии и вводимыми в прорыв 5-м и 1-м кавалерийскими корпусами развивать успех в южном направлении во фланг и тыл донбасской группировки немецко-фашистских войск.
В последующие дни в полосе наступления советских войск развернулись напряженные бои. Особого накала они достигли в районе Балаклеи, которая оказалась почти полностью окруженной. "Насколько ожесточенные шли бои на этом участке фронта,— отметил впоследствии немецкий военный историк П. Карелл, — свидетельствует тот факт, что полковник Бойс (командир 134-го полка 44-й пехотной дивизии.— Авт.) лично и его штаб неоднократно отбивались в ближнем бою с пистолетами и ручными гранатами. В конце концов русский лыжный батальон достиг важной дороги Балаклея — Яковенков на южном фланге боевой группы и закрепился в огромных соломенных скирдах. Бойс атаковал его со своим последним резервом, чтобы избавить боевую группу от смертельной опасности окружения. Русские не сделали ни шагу назад. Они все еще отстреливались из подожженных пикировщиками скирд и бились до последнего"{40}.
Главком с минуты на минуту ждал сообщения о падении Балаклеи. Однако атаки не увенчались успехом. Враг снял до четырех пехотных дивизий из района Харькова и перебросил их к городу. Поступили данные и о подходе к этому опорному пункту частей противника из Донбасса. Не добились успеха и войска Южного фронта. Славянск продолжал оставаться в руках фашистов. Но зато правое крыло 57-й армии и подвижная группа начала стремительное наступление в южном направлении. 5-й кавалерийский корпус во взаимодействии со стрелковыми и танковыми частями к исходу 23 января овладел тыловой базой врага — городом Барвенково, что поставило противника в тяжелое положение. Это, как позже стало известно, сильно обеспокоило гитлеровское командование. Генерал Ф. Гальдер записал 24 января в своем дневнике:"... В 17-й армии творится безобразие. За три дня боев фронт прорван на двух участках... Оба эти прорыва соединились в одну громадную брешь. Противник поставил под угрозу железнодорожное сообщение между 1-й танковой и 17-й армиями... Предстоят весьма тяжелые дни, прежде чем удастся сдержать натиск противника..."{41}
По мере продвижения войск Южного фронта внимание его командующего, а в равной мере и Тимошенко, вновь привлек очаг сопротивления противника в районе Славянска. Находясь на стыке соединений 57-й и 37-й армий, он сдерживал перерастание тактического успеха в оперативный, создавал угрозу армейским коммуникациям. В итоге главком направления изменил ранее принятое решение. Утром 24 января 9-я армия была передана в подчинение командующему войсками Южного фронта с задачей ввести ее в сражение в стык 37-й и 57-й армий.
Славянск. Город возвышался на горе, склоны которой были покрыты лесом. В недавнем прошлом это был город-курорт, здравница донецких шахтеров. Сейчас он стал мощным узлом вражеской обороны, ожесточенные бои за который соединения 37-й армии вели вот уже шестые сутки.
Перед командующим 9-й армией стояла крайне сложная задача — прорвать вражескую оборону можно было только надежным огневым поражением противника в сочетании с мощным ударом войск. Но сил для этого не хватало. Следовательно, нужно было попытаться переиграть врага иным способом. И командарм поставил перед командиром 51-й стрелковой дивизии генералом Ф. Г. Филипповым задачу создать сводный отряд добровольцев и ночью по узкой лесной лощине, покрытой глубоким снегом, просочиться в город. С рассветом группа бойцов ворвалась на окраину Славянска и, сбив боевое охранение противника, заняла один из кварталов. Однако нарастить вовремя успех не удалось. Был утрачен фактор внезапности. Начинать пришлось все с начала.
Прорыв пошел тяжело. Сказывалось многое. Прежде всего, поспешная его организация, слабое огневое поражение противника. Оказывали негативное влияние и сложные погодные условия. Танки Т-60 с большим трудом преодолевали глубокий снежный покров, зачастую завязали в сугробах. Разбушевавшаяся метель сделала дороги труднопроходимыми. На них застревали машины с боеприпасами, горючим, продовольствием. Тимошенко пытался помочь армии, выделив часть авиации для поддержки стрелковых соединений. Однако ее применение существенно ограничивалось стойкой нелетной погодой. Бои приняли затяжной характер.
Ярким эпизодом последних дней операции стали действия воинов 270-й стрелковой дивизии под командованием полковника З.Ю. Куплина за Лозовую — крупный железнодорожный узел, через который вражеское командование питало и пополняло свои войска на этом участке фронта. Поэтому Лозовую и прилегавший к ней район гитлеровцы особенно тщательно подготовили к обороне. В основу предстоящей атаки Лозовой была заложена идея Тимошенко — нанесения ударов, с разных направлений.
В результате гарнизон Лозовой оказался в окружении. Гитлеровцы упорно сопротивлялись. Каждую улицу, каждый дом приходилось брать с боем. К 7 часам 27 января после ожесточенного сражения Лозовая и. ее окрестности были полностью очищены от врага. Немцы потеряли убитыми более шестисот человек.
31 января операция, получившая название Барвенково-Лозовской, закончилась. В первых числах февраля маршал подвел ее итоги. Он отметил, что войска Юго-Западного и Южного фронтов не только прорвали сильную оборонительную систему врага, но и разгромили три немецкие пехотные дивизии, нанесли поражение частям шести дивизий. Были захвачены знамена 457-го и 516-го пехотных полков. За время операции гитлеровцы потеряли свыше 36 тысяч солдат и офицеров убитыми, несколько сот пленными{42}.
Советские войска на 120-километровом фронте продвинулись на запад на 90 — 100 километров, освободили свыше четырехсот населенных пунктов, нарушили железнодорожное сообщение по линии Харьков-Донбасс через Лозовую. Они захватили около тысячи орудий и минометов, сорок танков и бронемашин, 843 пулемета, 513 мотоциклов, другую технику. В числе трофеев были 260 автомашин, 160 вагонов с военным имуществом{43}. Полковник 6-й немецкой армии Адам спустя годы писал: "Кое-кто из строевых офицеров был настроен мрачно. У многих солдат не осталось и следа от прежнего подъема, от веры в победу, воодушевлявшей их в первый год войны. Достоверно было одно: Гитлер и главное командование сухопутных сил сознательно или невольно лгали, когда бахвалились перед всем миром, что Красная Армия разбита. Разбитая армия не может без передышки атаковать в разных местах посреди зимы"{44}.
Наступление войск Юго-Западного направления связало оперативные резервы группы армий "Юг", не позволив перебросить их на московское направление, где немцы продолжали вести наступательные операции. И все же, отмечал главком, задачи, поставленные Ставкой, не были выполнены. Это объяснялось многими причинами. Основные из них сформулировал при разборе проведенной операции маршал Тимошенко:
— Первая причина — наши ограниченные по силе удары и маневренные возможности, в результате чего противник упреждал нас в наращивании усилий. Отсутствие оперативных резервов затруднило развитие успеха. Прорыв развивался медленно. Надо признать и то, что не были своевременно приняты меры по расширению его в стороны флангов, а это позволило противнику усилить свои группировки у основания прорыва и оказать нам сильное противодействие. Неудовлетворительно решались задачи огневого поражения. Артиллерия слабо маневрировала на поле боя. Не лучшим образом действовали и кавалеристы. Вторая причина — наш просчет с вводом в сражения 9-й, армии, который явно запоздал. Да и по численности личного состава и вооружению она не превышала немецкий корпус. Для такого крепкого узла сопротивления как Славянск сил и средств было, конечно же, маловато. Видимо, целесообразнее было бы использовать ее в полосе 57-й армии. Имелись недостатки и в организации взаимодействия между фронтами и армиями.
— Вместе с тем, хочу подчеркнуть, особо отметить,— заключил главком,— что командиры и красноармейцы воюют в основе своей грамотно, дерутся с врагом храбро.
Конечно же, Барвенково-Лозовская, да и Ростовская операции нельзя сравнивать по масштабам с московским контрнаступлением, с другими грандиозными сражениями Красной Армии. Но без объективных оценок первых будет непонятным, почему же в последующих битвах тот же противник потерпел сокрушительное поражение. Операции первого периода Великой Отечественной войны тем и примечательны, что они создали предпосылки для перелома ее хода и, в конечном счете, исхода, явились предтечей крупнейших в истории человечества битв, которые развернулись после Сталинградской эпопеи.
Требуя от подчиненных непрерывно учиться воевать, осмысливать и внедрять боевой опыт, Семен Константинович и сам глубоко анализировал практику проведенных боев, извлекал из них уроки, размышлял, взвешивал, прогнозировал перспективы на будущее. Вот и сейчас, тщательно обдумав создавшуюся обстановку, он пришел к выводу о необходимости подготовки и проведения новой крупной наступательной операции с решительными целями.
— Подкопим силы, подготовим войска, создадим две сильные группировки и ударим по войскам фон Бока со стороны Волчанска, и с юга, с барвенковского выступа, — высказал свою глубоко продуманную мысль Тимошенко вечером 18 февраля в кругу боевых друзей, собравшихся отметить его сорокасемилетие. Рождался замысел операции на окружение противника в районе Харькова...
К разработке ее плана Семен Константинович первоначально привлек начальника штаба генерала И.Х. Баграмяна, командующих военно-воздушными силами, бронетанковыми войсками и артиллерией. Ряд вопросов он обсудил с членом Военного совета направления Н.С. Хрущевым, командующим войсками Южного и Юго-Западного фронтов генералами Р.Я. Малиновским и Ф.Я. Костенко. В итоге в Ставку ВГК был направлен документ, содержащий выводы из оценки обстановки и предложения по использованию войск фронтов Юго-Западного направлений весной 1942 года.
"Задачи, поставленные на зимний период 1942 года, войсками Юго-Западного направления еще полностью не выполнены, — отмечалось в нем. — Они взяли в свои руки инициативу действий, нанесли противнику чувствительные потери, освободили от немецко-фашистских оккупантов значительную территорию. Особенно эффективными оказались действия на стыке Юго-Западного и Южного фронтов, где удалось прорвать укрепленную полосу противника, нанести ему значительные потери, лишить врага важнейшей железнодорожной магистрали Харьков — Донбасс, угрожать глубокому тылу его основной группировки, действующей в Донбассе и Таганрогском районе. Войска заняли весьма выгодное положение для развития наступления на Харьков"{45}.
Прогнозируя возможные намерения гитлеровского командования, Военный совет направления отмечал:
"По данным агентуры и показаниям пленных, противник сосредоточивает крупные резервы со значительным количеством танков восточнее Гомель и в районах Кременчуг, Кировоград, Днепропетровск, очевидно, с целью перехода весной к решительным действиям....Мы считаем, что враг, несмотря на крупную неудачу осеннего наступления на Москву, весной будет вновь стремиться к захвату столицы. Наиболее вероятно, что наряду с фронтальными ударами против Западного фронта противник предпримет крупными силами мотемехсоединений наступление из района Брянск и Орел в обход Москвы с юга и юго-востока...
На юге следует ожидать наступления крупных сил противника между течением рек Северский Донец и Таганрогским заливом с целью овладения нижним течением р. Дон и последующим устремлением на Кавказ к источникам нефти. Этот удар, вероятно, будет сопровождаться наступлением вспомогательной группировки войск на Сталинград и десантными операциями из Крыма на Кавказское побережье Черного моря. Для обеспечения действий основных ударных группировок на Москву и на Кавказ противник несомненно попытается нанести вспомогательный удар из района Курска на Воронеж"{46}.
Переходя к определению стратегической цели действий войск Юго-Западного направления в летней кампании, Военный совет пришел к выводу о том, что "хотя летняя кампания может ознаменоваться широкими наступательными действиями со стороны противника, войска Юго-Западного направления при существенном подкреплении их резервами Ставки ВГК должны стремиться к достижению основной стратегической цели — разгромить противостоящие силы противника, выйти на средний Днепр. В зависимости от конкретной обстановки и, прежде всего, реального соотношения сил, которое сложится к началу операций, эта основная стратегическая цель будет решаться на каждом фронте Юго-Западного направления различными путями. Чтобы с наступлением лета приступить к широким активным действиям, Военный совет просит Ставку ВГК выделить из ресурсов центра более тридцати стрелковых дивизий, двадцать восемь танковых бригад, более двадцати артиллерийских полков, около восьмисот боевых самолетов"{47}.
В представлении, адресованном Ставке ВГК, были определены основные задачи войск каждого фронта в предстоящей кампании.
Поскольку войска Брянского фронта тяготели к оперативному взаимодействию с Западным фронтом, Тимошенко предлагал поставить следующую задачу — после ликвидации болховской группировки противника, в тесном взаимодействии с Западным фронтом последовательно овладеть Орлом и Брянском и выйти на линию Гомель, Чернигов.
Юго-Западный фронт занимал, по оценке Семена Константиновича, в системе войск направления центральное положение, он прочно прикрывал важнейшие железнодорожные магистрали, связывающие Москву с Донбассом и Кавказом. Удержанием за собой района Лозовой обеспечивались активные действия правого крыла Южного фронта с нанесением удара во фланг и глубокий тыл группировки противника, находившейся в Донбассе. Тимошенко считал, что "до наступления весенней распутицы войска фронта должны своим левым крылом окружить и уничтожить группировку противника в треугольнике Чугуев, Лиман, Балаклея, занять выгодное положение для последующего наступления на Харьков с востока и юга". "Основная задача Юго-Западного фронта в весенне-летней кампании, по мнению Военного совета, должна состоять в овладении на левом крыле районами Харьков и Красноград, а на правом крыле и в центре — Курском и Белгородом. В дальнейшем, наступая в общем направлении на Киев, предусматривалась задача выйти на Днепр"{48}.
Южный фронт прикрывал путь противнику к нефтяным источникам Кавказа и к нижнему течению Волги. Учитывая, что войска фронта своим правым крылом глубоко выдвинулись на запад и нависали с севера над коммуникациями группировки противника, находившейся в Донбассе и в районе Таганрога, Тимошенко предлагал поставить фронту задачу "до наступления весенней распутицы и до вступления в операцию крупных резервов — занять Краматорск, Славянск, овладеть таганрогским плацдармом, а в ходе весенне-летней кампании — окружить и уничтожить Донбасскую и Таганрогскую группировки противника, выйти на Днепр"{49}.
Были ли какие-либо сомнения у Тимошенко по поводу сделанной оценки обстановки и по сути тех предложений, которые были, направлены в Ставку ВГК?
Конечно, были. Семен Константинович понимал, что данные о противнике ориентировочные, а выводы о целях его военного командования являются лишь предположением. Основной вопрос, который волновал главкома, это направление главного удара врага в летней кампании 1942 года. Он обсуждался на заседании Ставки ВГК в начале марта. Тогда мнения разделились, Сталин считал, что главный удар вермахт нанесет на Москву, вспомогательный — на юге, так как, по данным разведки, в составе группы армий "Центр" насчитывалось около 70 дивизий; более тысячи самолетов было в составе группы "Восток". Имелись и другие данные, вроде бы подтверждающие вывод Верховного. Учитывались также роль и место Москвы, внешнеполитические аспекты возможных связанных с ней событий.
Было, однако, и над чем задуматься. Одна из мыслей, которая постоянно занимала Тимошенко с осени 1941 года, заключалась в оценке военно-экономического положения Германии с учетом того, что война приняла затяжной характер. Семен Константинович все чаще склонялся к выводу, что Гитлер, сохраняя в качестве главной политической цели захват Москвы, может пойти на временный отказ от ее достижения в интересах создания определенных экономических предпосылок для дальнейшей вооруженной борьбы за счет захвата Донбасса, Кубани и Кавказа. Не сбрасывал Тимошенко со счетов и того, что стратегическое положение группы армий "Центр" было сложным: ее фланги глубоко охватывались советскими войсками, а коммуникации подвергались ударам партизан и действовавшей в тылу группы генерала Белова. Моральное давление на противника оказывало и то, что на этом стратегическом направлении советские войска оказали ожесточенное сопротивление летом и осенью 1941 года, а зимой даже сумели перехватить инициативу, осуществив контрнаступление, а затем и общее наступление.
И все же сомнения уходили на задний план, когда Тимошенко возвращался к совещанию Ставки ВГК, проведенному в начале марта, на котором анализировалась обстановка на всем советско-германском фронте. Верховный Главнокомандующий сделал вывод о подготовке противником главного удара на московском направлении, указал на необходимость проведения наступательных операций под Ленинградом, на Западном и Юго-Западном направлениях, а также в Крыму.
И дело было не только в том, что Семен Константинович, как и все присутствовавшие, верил в безгрешность прогнозов Сталина. Активные действия советских войск, на которые он нацеливал, соответствовали устремлениям и самого Тимошенко, его характеру, склонности к решительным масштабным боевым операциям. Кроме того, вывод, сделанный Верховным, опирался и на те успехи, которые были достигнуты под его, Тимошенко, руководством войсками Юго-Западного направления в контрнаступлении под Ростовом, в Елецкой и Барвенково-Лозовской операциях.
В последней декаде марта главком, член Военного совета и начальник штаба Юго-Западного направления были вызваны в Ставку ВГК. Во время полета из Сватово, где располагался фронтовой аэродром, Семен Константинович еще раз продумал замысел предстоящей операции. С большим волнением осматривал он с высоты полета районы, недавно освобожденные от оккупантов. Сердце сжималось от боли при виде следов гигантских разрушений, которые оставила война на советской земле...
Вечером 27 марта С.К. Тимошенко, Н.С. Хрущев и И.Х. Баграмян прошли в кабинет Верховного Главнокомандующего. Там находился и начальник генерального штаба Б.М. Шапошников. План операции доложил генерал Баграмян. Затем началось его обсуждение, в ходе которого Сталин высказал мнение о сокращении масштаба наступательных действий, мотивируя это отсутствием в настоящее время в Ставке ВГК необходимых резервных формирований, потребных Юго-Западному направлению. "Весь следующий день, — вспоминал И.Х. Баграмян, — С.К. Тимошенко, Н.С. Хрущев и я посвятили разработке общего замысла Харьковской наступательной операции. Вечером И.В. Сталин, Б.М. Шапошников и Д.М. Василевский заслушали главкома.
Замысел разработанной операции, хотя он и не выходил за рамки района Харькова, снова требовал выделения большего, чем могла тогда дать Ставка ВГК, количества резервов. Нам опять указали, что принят будет лишь такой план наступления, который не требовал бы для своего осуществления выделения Ставкой ВГК крупных резервов".
Спустя сутки Верховному Главнокомандующему были представлены на утверждение два документа: карта-решение и план операции. Во втором из них говорилось, что "в соответствии с Вашими личными указаниями нами разработан план действий войск Юго-Западного направления на апрель-май 1942 года.
1. Основная цель действий войск Юго-Западного направления в указанный период — овладеть г. Харьковом, а затем произвести перегруппировку войск, ударом с северо-востока захватить Днепропетровск и Синельникове, лишить этим противника важнейшей переправы через р. Днепр и железнодорожного узла Синельниково. На остальном протяжении фронта войска Юго-Западного направления должны прочно оборонять ныне занимаемые рубежи.
2. Для овладения районом Харьков, по нашим расчетам, необходимо иметь: стрелковых дивизий — 27, кавалерийских дивизий — 9, одну стрелковую бригаду, мотострелковых бригад — 3, танковых бригад — 26, артиллерийских полков РГК — 25. Эти силы и средства, сведенные в три армии, будут развернуты на левом крыле Юго-Западного фронта...
3. Основной замысел операции заключается в том, чтобы, нанося главный удар в обход Харькова с юга и юго-запада и вспомогательный — в обход города с севера, окружить и уничтожить харьковскую группировку противника, овладеть г. Харьковым и выйти на рубеж Томаровка, Грайворон, Александровка, Криштоновка"{50}.
На совещании Ставки ВГК, на котором обсуждался представленный Тимошенко план, Б.М. Шапошников еще раз изложил мнение Генерального штаба о целесообразности перехода всей действующей армии к временной обороне, сосредоточении основных стратегических резервов на западном направлении и частично в районе Воронежа, где летом могут разыграться главные события. Оно обосновывалось численным превосходством сил противника, отсутствием второго фронта в Европе. Борис Михайлович не согласился с предложением Тимошенко о возможности проведения уже весной крупной наступательной операции силами Брянского, Юго-Западного и Южного фронтов{51}, мотивируя свое мнение трудностями организации подобной операции и опять же отсутствием необходимых резервов. Однако его доводы не были приняты во внимание. Совещание закончилось указанием Верховного Главнокомандующего подготовить и провести в ближайшее время наступательные операции в районе Харькова, в Крыму и на других участках советско-германского фронта.
10 апреля Тимошенко уточнил детали наступательной операции войск Юго-Западного направления. Прорыв обороны противника он решил осуществить на двух участках. На северном, протяженностью 55 километров, должны были действовать войска 28, 21-й и 38-й армий, на южном, в полосе 36 километров — 6-я армия и оперативная группа генерала Бобкина. Развить успех предполагалось вводом в сражение 3-го гвардейского кавалерийского корпуса (в полосе 28-й армии), 21-го и 23-го танковых корпусов (в полосе 6-й армии). На них возлагалась задача завершить окружение харьковской группировки противника. Обеспечить левый фланг 6-й армии должен был 6-й кавалерийский корпус. В резерв выделялись 2-й кавалерийский корпус и две стрелковые дивизии"{52}.
* * *
ндующий генерал В.Н. Гордов.С Василием Николаевичем главком был знаком давно, с середины 30-х годов. Участник 1-й мировой войны, старший унтер-офицер, он в декабре 1917 года вступил в Красную гвардию и одновременно — в партию большевиков. В гражданскую командовал ротой, батальоном, полком. После ее окончания учился на курсах "Выстрел", затем в Военной академии имени М.В. Фрунзе. Был начальником штаба, а затем командиром стрелковой дивизии, возглавлял Московскую пехотную школу, штабы Калининского и Приволжского военных округов, как упоминалось, был репрессирован, затем освобожден по ходатайству Тимошенко. С начала Великой Отечественной войны руководил штабом 21-й армии. В октябре 1941 года вступил в ее командование.
Заслушав доклады командующего армией, начальника штаба генерала А.И. Данилова и члена Военного совета бригадного комиссара Н.К. Попеля о состоянии армии, положении противника, их предложения по использованию сил и средств в предстоящем наступлении, Семен Константинович вместе с Гордовым выехал в соединения первого эшелона. Они присутствовали, в частности, на занятиях по тактической подготовке в частях 76-й стрелковой дивизии. Проводились они в целом целеустремленно: отрабатывались вопросы атаки переднего края вражеской обороны, штурма опорных пунктов противника. Однако не все шло гладко. Особое внимание главком привлек к отработке согласования огня артиллерии и действий пехоты. В перерыве он беседовал с красноармейцами и младшими командирами, стремясь вникнуть в их нужды и запросы.
На следующий день Тимошенко встретился с командующим 38-й армией, должностными лицами ее полевого управления, а также с некоторыми командирами дивизий. В их числе оказалось немало участников Смоленского сражения. Это и начальник штаба армии полковник С.П. Иванов, командиры соединений генерал А.В. Горбатов и полковник И.В. Хазов, несколько командиров полков. Узнав, что в армии находится командующий автобронетанковыми войсками фронта генерал B.C. Тамручи, Тимошенко выехал на командный пункт формируемого 22-го танкового корпуса, командиром которого был назначен полковник А.А. Шамшин. Здесь Тамручи проводил совещание с командирами бригад полковником Т.И. Танасчишиным, подполковниками Н.М. Бубновым и И.Т. Клименчуком. Маршал принял в нем участие, и из докладов командиров сделал вывод о неудовлетворительном состоянии соединений. Укомплектованность бригад танками не превышала 40 процентов, командным составом — достигала 45 — 50 процентов. Недоставало ремонтных средств. Средних танков насчитывалось всего 36, остальные были легкими с изношенной материальной частью. Особенно плохо обстояло дело со средствами связи — в корпусе насчитывалось всего два десятка исправных радиостанций. Все эти вопросы главком взял на особый контроль. Вызывал удовлетворение лишь боевой настрой танкистов, в чем убедился Тимошенко, беседуя позже с бойцами и командирами 36-й танковой бригады.
В середине апреля главком в сопровождении начальника штаба Юго-Западного фронта и командующего ВВС генерала Ф.Я. Фалалеева выехал в южную ударную группировку. В 6-й армии он побывал в частях 253-й и 41-й стрелковых дивизий, дал указание командующему артиллерией армии полковнику А. Г. Катасонову по планированию артиллерийского наступления. Особое внимание обратил маршал на проверку боеготовности войск, знания командирами боевых задач, умение стрелковых подразделений действовать совместно с танками и артиллерией при прорыве обороны противника. С командирами дивизий он провел занятия на картах, после чего сделал его детальный разбор.
Более двух суток работал Семен Константинович в частях и соединениях оперативной группы, возглавляемой генералом Л.В. Бобкиным. В Леониде Васильевиче Тимошенко высоко ценил профессионализм, волевые и организаторские качества. В 1922 году одним приказом РВС они были награждены орденом Красного Знамени, в тридцатые годы не раз встречались на совещаниях, проводимых С.М. Буденным. Бобкин, по праву считавшийся видным специалистом тактики конницы, возглавлял один из отделов аппарата инспектора кавалерии РККА. С первых дней Великой Отечественной войны он был заместителем командующего Юго-Западного фронта по кавалерии. Проверка готовности войск оперативной группы к наступлению еще раз убедила Семена Константиновича в высоких организаторских способностях этого генерала.
Стремясь максимально усилить ударные группировки Юго-Западного фронта, Тимошенко приказал передать им из армий Южного фронта несколько частей. 9-я армия направила в 6-ю три артполка РВГК, а Р.Я. Малиновский передал две стрелковые дивизии и четыре артиллерийских полка. Однако это в конечном итоге негативным образом сказалось на ходе и исходе боев 9-й армии и некоторых других соединений, которые не могли добиться успеха в сражениях главным образом из-за слабости артиллерийской поддержки.
Нельзя сказать, что готовясь к наступлению, главком направления не опасался контрмер или даже упреждающего удара со стороны противника, особенно со стороны Славянска, где располагались танковые и моторизованные дивизии группы Клейста. Да и поступающие из разных источников сведения свидетельствовали о том, что противник проявляет заметную активность в своем тылу перед правым крылом Южного фронта. Туда было направлено указание главкома, подписанное И.Х. Баграмяном: "Усилить действия войсковой разведки с тем, чтобы непрерывно иметь данные о частях противника, действующих на фронте. Добиться в каждые 2 — 3 дня захвата контрольных пленных на участке каждой стрелковой дивизии, особенно на важнейших направлениях: Лозовском, Красноармейском, Славянском, Ворошиловском, Куйбышевском, Ростовском..."{53}
16 апреля Военный совет направления уже прямо потребовал от разведки Южного фронта:
"Вскрыть подготовительные мероприятия противника к возможному переходу в наступление весной и установить начало и характер перегруппировки противника перед фронтом.
Следить за подходом свежих резервов из глубины к линии фронта, установить районы сосредоточения этих резервов и вскрыть подготавливаемое противником направление главного удара"{54}.
Неправильно было бы считать, что разведке удалось полностью решить поставленные задачи, однако полученные хотя и разноречивые сведения все же позволяли сделать вывод: вражеские войска тоже готовились к наступлению. Особенно это было заметно на стыке 9-й и 57-й армий, т.е. там, где его удара больше всего и следовало опасаться. Трудно объяснить, почему Тимошенко не придавал этим сообщениям должного значения. Если обратиться к свидетельствам участников тех событий, то можно сделать вывод, что он считал действия противника демонстративными с целью дезинформации советского командования, И это не было случайным. Успехи зимнего наступления советских войск породили у значительной части высшего командного и политического состава излишнюю самоуверенность. Широкое распространение получило мнение о том, что немцы, дескать, после тяжелых поражений уже не в состоянии проводить широкомасштабные наступательные операции и добиться того, что им удалось в сорок первом году. В какой-то мере, очевидно, такой настрой не минул и главкома. Немалую роль в этом вопросе сыграла также установка И.В. Сталина "о полном разгроме немецко-фашистских захватчиков в 1942 году". А Тимошенко глубоко верил в гений Сталина и искренне считал, что этого удастся добиться.
Разумеется, главком Юго-Западного направления не знал, да и не мог тогда знать, что еще 28 марта 1942 года (в тот день он вместе с Н.С. Хрущевым и И.Х. Баграмяном работал в Москве над уточнением плана Харьковской операции) в главной ставке Гитлера состоялось совещание руководителей вермахта, на котором обсуждался план летней кампании. После довольно продолжительных дебатов фюрер принял решение. Оно нашло отражение в директиве верховного командования № 41 от 5 апреля.
"Как только условия погоды и местности будут благоприятствовать,— говорилось в ней,— немецкое командование и войска вновь должны захватить в свои руки инициативу, навязать противнику свою волю. Цель состоит в том, чтобы окончательно уничтожить живую силу, оставшуюся еще в распоряжении советов, и захватить максимальное количество важнейших военно-экономических центров. Для этого будут привлечены все силы германских вооруженных сил и армии союзников... Первоначально необходимо объединить все имеющиеся силы для проведения главной операции на Южном участке фронта с целью уничтожить противника западнее Дона с тем, чтобы в последующем захватить нефтяные районы Кавказа и перевалы через Кавказский хребет".
Этой цели гитлеровское руководство намеревалось добиться проведением ряда последовательных наступательных операций. Началом реализации плана должно было стать наступление группы армий "Б" (2-я и 4-я танковые, 6-я немецкая и 2-я венгерская полевые армии) с нанесением ударов из районов северо-восточнее Курска и восточнее Харькова (операция "Блау"). 18 мая готовился переход в наступление и против войск Юго-Западного направления (операция "Фридерикус I"). Удар предполагалось нанести силами 1-й танковой и 17-й полевой армий в тесном взаимодействии с 6-й армией.
Они насчитывали тридцать пять дивизий, в том числе семь танковых и моторизованных. В итоге общее соотношение сил и средств на Юго-Западном направлении складывалось уже не в пользу советских войск. Противник превосходил их по личному составу и артиллерии в 1,2 раза, в авиации — в 1,6 раза, имел равенство в количестве танков{55}.
К концу первой декады мая подготовка операции "Фридерикус I" завершилась. Закончилась подготовка к переходу в наступление и ударной группировки Юго-Западного направления. И хотя не все вопросы были до конца решены, особенно по материальному обеспечению войск, главком считал, что переносить намеченные сроки наступления нецелесообразно.
Во второй половине дня 11 мая Тимошенко доложил Верховному Главнокомандующему о своем решении начать операцию. Получив одобрение, он отдал указания всем командующим объединениями и командирам отдельных соединений до 20 часов накормить ужином личный состав, обеспечить всем девятичасовой сон, до 7 часов утра раздать сытный завтрак. Ночью во главе оперативной группы штаба Семен Константинович вместе с членом Военного совета выехал на командный пункт, подготовленный в полосе 38-й армии. Туда же вскоре прибыли командующий ВВС, начальник артиллерии, другие генералы и командиры полевого управления.
Итак, вроде бы все предусмотрено, рассчитано, расставлено по своим местам. Невидимая для врага тугая пружина наступления взведена и будет спущена с первым залпом артиллерии.
Он был произведен в 6.30 12 мая. Артиллерийская подготовка продолжалась ровно час. За 20 минут до ее окончания авиация нанесла массированный бомбовой удар по районам огневых позиций артиллерии и узлам сопротивления врага в его главной полосе обороны. В 7 часов 30 минут в атаку устремилась пехота. Ее действия поддерживали танки. К исходу дня войска северной ударной группировки прорвали главную полосу обороны противника, продвинувшись на глубину от 6 до 10 км. Южная ударная группировка-, сломив сопротивление гитлеровцев на более чем сорокакилометровом фронте, вклинилась в глубину их обороны на 12 — 15 километров. Соединения 6-й армии и группы генерала Бобкина достигли второго оборонительного, рубежа противника, созданного на возвышенном западном берегу реки Орель. Бои здесь не прекращались и ночью.
Подводя итоги первого дня наступления, Тимошенко отметил наиболее успешные действия соединений 21-й и 38-й армий, а также просчеты штаба 28-й армии в оценке немецкой обороны. Он приказал ускорить выдвижение второго эшелона 6-й армии, воздушной разведке установить состав и характер действий резервов противника в районах Харькова и Запорожья. Предвидя возможность вражеского контрудара противника на левом фланге северной ударной группировки, Семен Константинович отдал приказ на вывод из боя бригад 22-го танкового корпуса и сосредоточение их к рассвету 13 мая за левофланговыми соединениями 38-й армии.
На второй день войска северной группировки при активной поддержке авиации продолжили атаки на прежних направлениях, и хотя медленно, но продвигались вперед.
В полосе наступления 21-й армии на западном берегу Северского Донца был захвачен плацдарм, достаточный для накапливания сил и средств, способных прорываться в глубину вражеской обороны.
Главком дал указание генералу В.Н. Гордову ускорить наступление на запад. Однако организация была далеко не совершенной, и нашим войскам не удалось преодолеть упорного сопротивления врага.
На направлении главного удара соединения 28-й армии утром ликвидировали упорно оборонявшийся гарнизон в Варваровке, но выбить гитлеровцев из Терновой не сумели.
Командарм по указанию главкома решил ускорить наступление левофланговых соединений в юго-западном направлении, учитывая успех 226-й и 124-й дивизий 38-й армии. Генерал Рябышев стремился овладеть опорным пунктом врага в селе Покровское. С наступлением сумерек командующий армией доложил Тимошенко о том, что передовые части ударной группировки вышли на подступы к Харькову на рубеж высот, обступавших город с востока. Казалось, наступил момент, когда наметился крупный успех. Этого не отрицали и участники сражения со стороны противника. Один из них, Вильгельм Адам, впоследствии признал: "Для нас создалось угрожающее положение. Советские танки стояли в двадцати километрах от Харькова... 6-я армия понесла весьма ощутимый урон, потеряв двадцать тысяч убитыми и ранеными"{56}.
Поздно ночью тревожное сообщение поступило от Москаленко. Он доложил, что противник сосредоточил крупные силы для нанесения контрудара. Эти данные подтвердил начальник разведки Юго-Западного фронта. Из его сообщения следовало, что немцы, подведя резервы, создали в полосе армии две подвижные группировки, каждая из которых насчитывала по 150 — 200 танков. Удар ожидался на рассвете. Хорошо осознавая опасность флангового удара противника под основание выдвинувшейся вперед северной группировки войск, главком приказал передать в распоряжение Москаленко 162-ю стрелковую дивизию и 6-ю гвардейскую танковую бригаду — резерв 28-й армии. Тогда же маршал уточнил командующему 38-й армией боевую задачу, приказав подготовить тыловой оборонительный рубеж по реке Большая Бабка.
Тем временем довольно успешно наступали соединения южной ударной группировки. К исходу вторых суток они прорвали тактическую зону обороны противника. Встал вопрос о вводе в сражение, как это предусматривалось планом, фронтовой подвижной группы — 21-го и 23-го танковых корпусов. Однако, оценив обстановку, Тимошенко решил отложить ввод до выхода соединений 6-й армии к реке Берестовая. Как показали дальнейшие события, относительно благоприятный момент был упущен, и это оказало отрицательное влияние на дальнейший ход операции.
В течение последующих двух суток внимание главкома было приковано к обстановке, создавшейся в результате контрудара немецких танковых дивизий на стыке 28-й и 38-й армий. Тимошенко перенацелил сюда практически всю авиацию Юго-Западного фронта, ввел в сражение 3-й гвардейский кавалерийский корпус. В результате противник был остановлен, соединения 21-й армии продолжали развивать успех в глубине вражеской обороны. Серьезно беспокоило маршала и снижение темпов наступления южной ударной группировки. Противник усилил здесь оборону подошедшими из резерва двумя пехотными дивизиями, его авиация господствовала в воздухе. Тимошенко поставил задачу генералу Малиновскому активизировать действия своих воздушных сил, организовать переход в наступление нескольких соединений 57-й армии. Одновременно он передал из резерва генералу Бобкину 343-ю стрелковую дивизию.
Наступило утро 16 мая. Соединения северной ударной группировки в течение прошедшей ночи продвинулись всего на 2 — 3 километра, отражая многочисленные контратаки противника. Более успешно действовали войска оперативной группы генерала Бобкина. Части 6-го кавалерийского корпуса захватили несколько переправ через реку Берестовая. В полдень перешла в наступление 150-я стрелковая дивизия 57-й армии. Она прорвала оборону противника на глубину 7 — 10 километров. По мнению Тимошенко, наступило, наконец, время ввода в сражение фронтовой подвижной группы. На рассвете следующего дня он, находясь на фронтовом КП, уточнил задачу командирам 21-го и 23-го танковых корпусов, определив цель их действий — нанесение стремительного удара на Харьков с юга. Поступившие спустя два — три часа донесения от генералов Кузьмина и Пушкина обнадеживали — подвижная группа, прорвав промежуточный оборонительный рубеж противника, продвинулась на север на 10 — 12 километров. Однако главные события этого дня произошли не здесь, а в полосе 9-й армии, о чем главком узнал лишь поздним вечером.
...Утро 17 мая командующему 9-й армии генералу Харитонову стало, пожалуй, самым памятным в его боевой жизни. Ночью он прибыл на вспомогательный пункт управления, развернувшийся в селе Долгенькое. В 5 часов 45 минут на оборонительные позиции армии, места расположения штабов соединений, районы сосредоточения войск обрушились тысячи снарядов и мин. Вслед за мощным ударом вражеской артиллерии в атаку устремились .танки и мотопехота. Харитонов услышал нарастающий гул самолетов. Раздались взрывы авиабомб. Загорелись здания. Из штаба и узла связи выскакивали бойцы и командиры. К командующему подбежал радист. Вызывал генерал Егоров — командир 150-й стрелковой дивизии.
— Веду тяжелые бои! В полосе дивизии до ста вражеских танков. Понес большие потери. Боевые порядки бомбит авиация,— доносил комдив.
Ответить ему Харитонов не успел. Связь прервалась. Командующий приказал соединить себя с командирами других дивизий. Переговорил по радио с Дмитриевым и Лященко. Вскоре прибыл офицер из дивизии Егорова. Обстановка постепенно прояснялась.
После двухчасовой авиационной и артиллерийской подготовки в контрнаступление перешла группировка, возглавляемая Клейстом, в составе одиннадцати дивизий. Она, как стало известно позже, насчитывала около 360 танков. Удар был нанесен в полосе сорок километров, преследуя цель рассечь оборону 9-й армии, окружить и уничтожить ее соединения восточнее Барвенково, выйти на реку Северский Донец, форсировать ее и нанести удар на Балаклею.
Там наступавшие должны были соединиться с войсками 6-й армии Паулюса, оборонявшими чугуевский плацдарм, завершить окружение группировки советских войск внутри барвенковского выступа.
Командующий войсками Южного фронта узнал о наступлении противника только во второй половине дня, когда враг уже завершал прорыв тактической зоны обороны. Обстановка резко обострилась. На стокилометровом фронте 9-й армии противник превосходил советские войска по пехоте в 1,4 раза, по количеству орудий — вдвое, а танков — в 5,5 раза. Еще большим превосходством он обладал на участке прорыва. Особую опасность представляли вражеские танки. Обороняясь в столь широкой полосе, 9-я армия не имела второго эшелона. Ее оборона носила очаговый характер. Отсутствовали вторые эшелоны и в дивизиях. Общая плотность артиллерии составляла пять — шесть орудий и минометов на километр фронта, противотанковых орудий — в три раза меньше. Не было артиллерийских противотанковых резервов, чрезвычайно слабым оказалось и зенитное прикрытие.
К исходу дня гитлеровцы прорвались в оперативную глубину. Главком, все еще не располагая полной и достоверной информацией об обстановке, интуитивно ощущал возникшую опасность. Он возложил задачу разгрома прорвавшейся в районе Барвенково группировки противника на 2-й и 5-й кавалерийские корпуса (резерв Юго-Западного и Южного фронтов), которые вводились в сражение в полосе 14-й гвардейской стрелковой дивизии 57-й армии. Общее руководство их действиями Тимошенко поручил генералу Тамручи. Обсудив сложившееся положение с Баграмяном, в 17.30 17 мая главком доложил Сталину:
"С рассветом 17 мая противник перешел в наступление против обоих флангов 9-й армии Южного фронта. Вероятная цель действия противника — овладеть районом Барвенково, Изюм и попытаться сорвать наше наступление на Харьков с юга...
Учитывая исключительную важность сохранения прочного положения войск правого крыла Южного фронта для обеспечения нашего наступления на Харьков, мы просим Вас выделить для усиления правого крыла Южного фронта две стрелковые дивизии, две танковые бригады, одну авиадивизию в составе иап и двух полков Ил-2, направить их теперь же в район Изюм"{57}.
Таким образом, операция противника была расценена всего лишь как попытка срыва наступления на Харьков, которое маршал и не намерен был прекращать, что явилось следствием очень серьезного просчета в оценке обстановки.
Докладывая в полночь И. В. Сталину о положении дел на Южном фронте, генерал-полковник A.M. Василевский указал на критическое положение в полосах обороны 9-й и 57-й армий. Он предложил прекратить наступление Юго-Западного фронта, а часть сил из состава его ударной группировки использовать для ликвидации угрозы со стороны Краматорска. В тех условиях иного способа спасти положение, по его мнению, не было, так как фронт в этом районе резервами не располагал. Однако Верховный, предварительно переговорив еще раз с С. К. Тимошенко, счел, что мер, принимаемых командованием Юго-Западного направления, вполне достаточно, чтобы отразить удар врага против Южного фронта{58}.
Становилось очевидным, что они могли оказаться и в более угрожаемом положении, если Паулюсу удастся в ближайшие дни повернуть две танковые дивизии с волчанского направления на южное, навстречу удару Клейста.
Возможностей для принятия действенных контрмер у Тимошенко и командующих фронтами было явно недостаточно. Требовалось срочно прекратить дальнейшее наступление южной ударной группировки на Харьков, привлечь основные ее силы для ликвидации (совместно с Южным фронтом и резервами главкома) вражеских войск, прорвавшихся в район Барвенково. Однако маршал ограничился тем, что приказал перегруппировать на опасный участок из полосы 6-й армии дополнительно 21-й танковый корпус, а вслед за ним — 248-ю стрелковую дивизию, считая, что этих сил будет достаточно для восстановления положения в полосе обороны 9-й армии. Тогда же он подтвердил свой первоначальный приказ войскам Юго-Западного фронта о продолжении на следующий день наступления на Харьков.
Почему же такой опытный военачальник своевременно не оценил всей глубины опасности, нависшей над войсками обоих фронтов? Почему сразу не принял радикальных мер к ликвидации прорыва противника?
Видимо, здесь следует обратиться к событиям ноября 1941 года. Тогда тот же самый Клейст начал наступление на Ростов, а Тимошенко, осознавая реальную опасность захвата противником города и последующего прорыва врага на Северный Кавказ, тем не менее, основными силами Южного фронта нанес удар на юго-запад — во фланг и тыл 1-й немецкой танковой армии. Он упорно продолжал наступление, несмотря на то, что 21 ноября Клейст захватил-таки Ростов. В итоге ударная группировка группы армий "Юг" потерпела серьезнейшее поражение. Противник был выбит из Ростова и отброшен за реку Миус.
Не на подобное ли развитие событий уповал главком, продолжая наступление? И в самом деле — своевременный ввод в сражение танковых корпусов коренным образом изменил бы обстановку, группировка Клейста сама оказалась бы под угрозой удара во фланг и тыл. Однако промедление оказалось роковым, а спешно принимаемые меры — запоздалыми. Да и сама обстановка, тем более силы противника были здесь далеко не теми, что в конце ноября 1941 года...
На следующий день положение войск 9-й армии еще более ухудшилось.
Приказ главкома — разгромить совместными усилиями 2-го и 5-го кавалерийских корпусов, 14-й гвардейской стрелковой дивизии прорвавшуюся в район Барвенково группировку противника — не мог быть выполнен. Ко времени его получения 5-й кавалерийский корпус уже втянулся в оборонительные бои с превосходящими силами противника на широком фронте и не имел возможности сосредоточить главные силы для удара на одном направлении.
С утра 18 мая гитлеровцы нарастили удар из Барвенково, Используя большой перевес в вооружении и боевой технике, немцы сломили сопротивление 5-го кавкорпуса и 51-й стрелковой дивизии. К 10 часам они овладели южной частью Изюма. Обескровленные в тяжелых боях части 9-й армии отходили на рубеж Северского Донца.
Убедившись, наконец, что сил, направленных для разгрома барвенковской группировки противника, недостаточно и что назревает явная угроза окружения войск 6-й, 57-й армий и группы генерала Л.В. Бобкина, Тимошенко во второй половине 9 мая принял решение приостановить наступление, закрепиться частью сил на достигнутых рубежах, вывести основную группировку войск из боя и концентрическим ударом 6-й, 57-й, 9-й армий разгромить прорвавшегося в их тылы противника. Этому решению предшествовали переговоры по прямому проводу Тимошенко и Хрущева с Василевским. Вот их запись:
"У аппарата Тимошенко, Хрущев. Здравствуйте.У аппарата Василевский. Здравствуйте. Слушаю.
На утро 19 мая ввиду резкого ухудшения положения на фронте 9-й армии Южного фронта и быстрого продвижения (распространения) противника в общем направлении на Изюм, с наличием группировки резервов в районе Сталино, Крамоторская мы решили, не оттягивая времени, сосредоточить для удара с целью разгрома группировки противника, выходящей на Изюм, все, что только возможно...
Первое. На фронте действий войск Змиев, Староверовка нами решено оставить три стрелковые дивизии, две танковые бригады и четыре артиллерийских полка усиления. Группу Бобкина оставить в полном составе в занимаемых границах, имея в виду по занятию Краснограда главные силы кавалерийского корпуса, танковой бригады вывести в резерв в стыке группы Бобкина и оставленных на фронте Городнянского три стрелковые дивизии.
Второе. Управление этими войсками возложить на генерал-лейтенанта тов. Костенко, подчинив ему для этого управление Бобкина.
Третье. Управление 6-й армией во главе с Городнянским взять и подчинить ему хозяйства Пушкина и Кузьмина... и там же подчинить выводимые из состава 6-й армии три стрелковые дивизии, две танковые бригады, 5-й кавкорпус, оставшийся в районе Городнянского и 106-ю стрелковую дивизию 9-й армии. Тов. Подласу подчинить 2-й кавкорпус, находившийся в нашем резерве, одну танковую бригаду из состава 6-й армии и 341-ю стрелковую дивизию 6-й армии, отошедшую на левый фланг Подласа. Создать группировку на левом фланге Подласа для вспомогательного удара правее Городнянского.
Четвертое. В составе 9-й армии собирается шесть стрелковых дивизий, четыре танковые бригады и 30-я кавалерийская дивизия из состава 5-го кавкорпуса. Эта группа, действуя левее Городнянского, будет наносить вспомогательный удар.
Пятое. Товарища Подласа мы решили подчинить себе, так как управление и, главным образом, материальное обеспечение его Малиновскому не представляется возможным, поскольку все это будет идти по путям Городнянского.
Шестое. Прибывающие ваши две стрелковые дивизии и две танковые бригады сосредоточить на направлении Волхов-Яр, Балаклея, где уже нами сосредоточена одна танковая бригада. Эта группа намечается для удара на запад, во взаимодействии с давлением на противника 38-й (армии. — Авт.) на Рубежная — Чугуев и группы Костенко со стороны Змиева на переправы на реке Северский Донец. На участке Рябышева и Москаленко продолжать выполнение ранее поставленной задачи. Группе Костенко обороняться на достигнутом к исходу сегодняшнего дня рубеже. Всеми силами и средствами обрушиться на южную группировку противника и разгромить ее. Ударом со стороны Купянска... вывести левое крыло 38-й армии на линию реки Северский Донец, примкнув флангом к группе Костенко в районе Змиева. Этим самым освободить до пяти стрелковых дивизии и три танковые бригады для группы Костенко.
Василевский: Как планируете выполнение этого решения по времени?
Тимошенко: Сейчас сказать очень трудно потому, что многое зависит от действий противника, который, возможно, навяжет бои Пушкину и Кузьмину сегодня, но ориентировочно, если нам будет позволено обстановкой, то начало к исходу 21 или утро 22 мая. Все"{59}.
Василевский: Когда мыслите начать вывод Городнянского?
Тимошенко: От вашего решения зависит все. Обстановка требует вывода немедленно.
Василевский: Хорошо. Сейчас иду докладывать. Кстати, поставленный вами вопрос сегодня утром уже обсуждался в ставке. Провод оставлю за собой и по нему дам ответ после доклада. Все" .
Переговор закончился в 15.36. Из него можно сделать вывод о том, что Василевский сразу же обратил внимание на недостаток времени для выполнения намеченного плана и на то, что Ставка (т.е. Сталин) тоже пришла к выводу о срочной необходимости вывести 6-ю армию из "мешка". В 18.05 последовал ответ Ставки ВГК об утверждении принятого Тимошенко решения.
Тем временем главком направления отдал указания новому командующему 9-й армией по стабилизации обстановки. Генерал Р.Я. Малиновский отстранил от должности командарма Харитонова и предал его суду военного трибунала. Решение командующего войсками Южного фронта Тимошенко утвердил, оформив этот акт грозным, но не вполне справедливым приказом.
"Вместо того, чтобы использовать имевшиеся резервы, — отмечалось в нем,— не допустить распространения танков противника к переправам на р. Северский Донец и организовать взаимодействие дивизий первого эшелона для ликвидации прорыва, командующий 9-й армией генерал-майор Харитонов бросил на произвол судьбы свои войска и трусливо сбежал в Изюм. Благодаря этому уже к полудню 18 мая противник... вышел на южный берег реки Северский Донец... Командующий Южным фронтом генерал-лейтенант Малиновский и его штаб не проявили достаточной энергии и решительности для быстрого восстановления утерянного управления и до сего времени руководство боевыми действиями доверяется обанкротившемуся в бою генерал-майору Харитонову.Приказываю
За потерю управления войсками и трусливое поведение в бою отстранить генерал-майора Харитонова от командования армией и предать его суду военного трибунала..."{60}.
Далее в приказе следовали задачи войск по восстановлению положения в районе Барвенково, Изюм.
В командование армией вступил генерал П.М. Козлов.
Харитонова вызвали в Москву, велось следствие, однако передавать дело в трибунал, вопреки уже сложившемуся правилу, не торопились. Вот что впоследствии писал об этом A.M. Василевский: "После неудачной Харьковрсо-Барвенковской операции, проводившейся войсками Юго-Западного и Южного фронтов в мае 1942 года, генерал-майор Харитонов, командовавший тогда 9-й армией Южного фронта, был отстранен от обязанностей и по настоянию командования Юго-Западного направления привлечен к судебной ответственности. Подробно зная всю историю этой операции и истинные причины ее неудач, я доложил Сталину, что вина Харитонова в данном случае является относительной, и просил не только не отдавать его под суд, а как хорошего военачальника назначить командующим войсками армии"{61}.
И надо признать, что начальник Генерального штаба оказался прозорливее Тимошенко: возглавив 6-ю армию нового формирования, Харитонов успешно командовал ею, был награжден орденом Кутузова I степени, получил звание генерал-лейтенанта, но тяжело заболел и умер 28 мая 1943 года.
22 мая 1942 года боевые действия на харьковском направлении достигли кульминации. Группа Клейста, сломив сопротивление танковых и кавалерийских корпусов, сделала еще один рывок на север. Она форсировала Северский Донец. С Чугуевского выступа командующий 6-й немецкой армией генерал Паулюс направил свои танковые дивизии на юг. К исходу дня врагу удалось перерезать основные коммуникации, связывающие войска 6-й и 57-й армий, части сил группы генерала Бобкина и 6-го кавалерийского корпуса с главными силами Юго-Западного фронта.
Окружение стало реальностью. В тот же день Тимошенко отдал приказ командующему 38-й армией генералу С.К. Москаленко силами оперативной группы войск под командованием генерала Г.И. Шерстюка (заместителя командарма) восстановить коммуникации. Группа действовала в составе 242-й стрелковой дивизии, 114-й танковой бригады, частей усиления и обеспечения. Ее задача заключалась в том, чтобы переправиться через Северский Донец в районе села Савинцы (15 километров юго-восточнее Балаклеи), во взаимодействии с фронтовым резервом (3-я и 15-я танковые бригады) разгромить противника в районе Чепеля.
В полдень генерал Г.И. Шерстюк приступил к выполнению поставленной задачи. Переправившись через Северский Донец, группа совместно с присоединившимися частями 23-го танкового корпуса стремительной атакой овладела Чепелем. Однако развить успех не удалось. Одной из причин этого явился запоздалый выход в назначенный район фронтовых резервов. К исходу 25 мая противник отрезал последние пути отхода на восток войскам 6-й и 57-й армий{62}. В окружении оказались пятнадцать стрелковых и шесть кавалерийских дивизий, тринадцать танковых и мотострелковых бригад.
Тимошенко все еще не терял надежды предотвратить приближающуюся катастрофу. Он приказал объединить части, ведущие бои в окружении, в Южную оперативную группу под командованием Ф.Я. Костенко, начальником штаба группы назначил генерала А. Г. Батюню. По распоряжению главкома войска приступили к сосредоточению для прорыва. Оперативная группа 38-й армии, усиленная сводным танковым корпусом, вновь получила задачу наступать навстречу частям, выходившим из окружения. На ее командный пункт, расположенный в районе Савинцы у моста через Северский Донец, Тимошенко выехал с рассвета 25 мая. Попав под бомбежку, он, однако, не сумел встретиться с генералом Шерстюком, и вынужден был уточнить задачу письменным приказом.
Последующие три дня шли ожесточенные бои. В качестве ударной группы генерал Костенко использовал три стрелковые дивизии, сводный танковый отряд из уцелевших боевых машин 23-го танкового корпуса. Кольцо окружения на короткое время разомкнулось. Утром 27 мая в район западнее Лозовеньки вышла почти в полном составе 226-я стрелковая дивизия во главе с полковником А. Г. Таванцевым.
В течение дня на участке 9-й армии из кольца окружения вырвалось около 14 тысяч, на следующий день — около пяти тысяч советских воинов. В ночь на 29 мая в результате встречных ударов окруженных и группы генерала Шерстюка в полосу 38-й армии вышло еще около 22 тысяч красноармейцев, командиров и политработников, в том числе член Военного совета Юго-Западного фронта дивизионный комиссар К.А. Гуров, заместитель командующего 6-й армии генерал А. Г. Батюня.
На рассвете 30 мая Тимошенко собрал Военный совет Юго-Западного направления. Присутствовали командующие 28-й, 38-й, 9-й, 37-й и 57-й армиями генералы Рябышев, Москаленко, Козлов, Лопатин и Батюня. Главком уточнил задачи объединений, отдал указания по переформированию вышедших из окружения соединений и частей. Генерал Баграмян доложил предварительные результаты понесенных в Харьковском сражении потерь: 6-я армия и группы генерала Бобкина — более 140 тысяч личного состава убитыми, ранеными и попавшими в плен, почти 500 танков, около 2500 орудий и минометов, 9-я армия — более 33 тысяч красноармейцев и командиров, около 750 орудий и минометов{63}. Погибли заместитель командующего войсками Юго-Западного фронта генерал Ф.Я. Костенко, командующие 6-й и 57-й армиями генералы A.M. Городнянский и К.П. Подлас, командующий оперативной группой генерал Л.В. Бобкин, начальник штаба 57-й армии генерал А.Ф. Анисов, командиры 21-го танкового корпуса, 220-й стрелковой дивизии генералы Г.И. Кузьмин и З.Ю. Кутлин...
В результате тяжелого поражения, названного позднее харьковской катастрофой, враг захватил относительно небольшую, но очень важную в оперативном отношении территорию и завладел инициативой. Тимошенко тяжело переживал случившееся, особенно те потери, которые понесли войска Юго-Западного стратегического направления{1.13}.
Анализируя происшедшее, он довольно самокритично оценивал допущенные ошибки и просчеты как при подготовке, так и в ходе операции. На одном из заседаний Военного совета в начале июня 1942 года в качестве главных из них он выделил следующие: недооценка возможностей противника, плохая согласованность действий войск Юго-Западного и Южного фронтов, затягивание ввода в сражение фронтовой подвижной группы, запоздалое решение на прекращение наступательных действий и переход войск к обороне, слабый контроль за выполнением отданных распоряжений и приказов.
Были, конечно, и объективные факторы, обусловившие поражение советских войск. Наступление было слабо поддержано действиями соседних фронтов. Противник господствовал в воздухе. Отрицательно сказались на исходе операции недостаточная сколоченность многих соединений, особенно бронетанковых, нехватка техники, отсутствие боевого опыта у значительной части командного состава.
Ранним утром 10 июня противник нанес удар по войскам 28-й армии в районе Волчанска и по правому флангу 38-й армии из-под Чугуева. Обе советские армии начали отход на восток. Лишь к 14 июня удалось остановить вражеское наступление. Спустя неделю командование Юго-Западного направления было расформировано. Маршал С. К. Тимошенко остался командующим Юго-Западным фронтом, Н.С. Хрущев стал членом его Военного совета, И.Х. Баграмян — начальником штаба.
21 июня гитлеровцы начали следующую наступательную операцию "Фредерикус-2", нанося главный удар от Чугуева на Купянск и вспомогательный — из района Балаклеи на Изюм. Войска 9-й и 38-й армий отошли за реку Оскол, закрепились там и 26 июня остановили продвижение противника, который, однако, уже достиг своих целей и смог перебросить затем 1-ю танковую армию в Донбасс для последующего наступления на Ростов. Неудачно сложилась обстановка и в Крыму. Разгромив еще в начале мая войска Крымского фронта на Керченском полуострове, немцы приступили к решающему штурму Севастополя.
Таковы были ближайшие последствия поражения советских войск под Харьковым. Естественно, встал вопрос: кто же будет за это отвечать? Прямые и косвенные виновники были на виду: главком направления (он же командующий Юго-Западным фронтом), член Военного совета и начальник штаба направления, те же лица из командования Южного фронта, командующий 9-й армией... Последний и оказался на какое-то время в роли пресловутого "стрелочника".
По первое число досталось и Баграмяну. Распоряжением Ставки он был снят с занимаемого поста как не справившийся со своими обязанностями и "неудовлетворяющий Ставку даже как простой информатор". "Более того,— отмечал Сталин, — т. Баграмян оказался неспособным извлечь урок из той катастрофы, которая разразилась на Юго-Западном фронте. В течение каких-либо трех недель Юго-Западный фронт благодаря своему легкомыслию не только проиграл наполовину выигранную Харьковскую операцию, но успел еще отдать противнику 18 — 20 дивизий". Проинформировав о том, что Баграмян назначается начальником штаба 28-й армии и ему дается шанс оправдать себя на деле, Верховный Главнокомандующий жестко подчеркнул: "Понятно, что дело здесь не только в тов. Баграмяне. Речь идет также об ошибках всех членов Военного совета и прежде всего тов. Тимошенко и тов. Хрущева. Если бы мы сообщили стране во всей полноте о той катастрофе — с потерей 18 — 20 дивизий, которую пережил фронт и продолжает еще переживать, то боюсь, что с вами поступили бы очень круто. Поэтому вы должны учесть допущенные вами ошибки и принять все меры к тому, чтобы впредь они не имели места .{64}"
О собственной вине и ошибках Верховный Главнокомандующий, разумеется, ничего не сказал...
Вскоре враг нанес мощный удар на воронежском направлении. Перехватив стратегическую инициативу, с таким трудом завоеванную Красной Армией в контрнаступлении под Москвой, гитлеровцы нацелились на Сталинград и Кавказ. Войска Юго-Западного фронта вынуждены были начать отход. 12 июля на базе его полевого управления создается Сталинградский фронт. Тимошенко командовал им всего 12 дней. 23 июля он был отозван в Москву, и до назначения в октябре 1942 года командующим Северо-Западным фронтом практически оставался не у дел, выполняя иногда отдельные поручения Верховного.
...Завершался важный этап военной биографии С.К. Тимошенко, характеризующийся как достижением крупных стратегических успехов, так и немалыми неудачами, более того — поражением. При всем этом в тяжелое для страны время со всей очевидностью ярко проявились такие определяющие качества этого военачальника, как стремление к всестороннему охвату событий во всей их сложности и взаимосвязи, к высокой активности ведения боевых действий, основываясь на основополагающих принципах советского военного искусства, сильная воля, целеустремленность, умение смело брать на себя ответственность за принципиально новые решения, суровая каждодневная требовательность, оптимизм, глубокая идейная убежденность в правоте дела, за которое вел борьбу советский народ.
Подводя итоги этому этапу военной биографии Тимошенко, можно согласиться с оценкой его деятельности, сделанной академиком A.M. Самсоновым, который, отвечая на вопрос о личности маршала американского профессора X. Дейча на Международном симпозиуме, проходившем 17 — 19 сентября 1981 года в Штутгарде, сказал:
— Он был, несомненно, крупным военным деятелем, волевым и опытным полководцем. В годы Отечественной войны играл заметную роль в руководстве вооруженной борьбой ряда советских фронтов. Ответственность за неудачу Харьковской операции (12—29 мая 1942 г.) падает и на С.К. Тимошенко, который являлся тогда главкомом Юго-Западного направления и одновременно командующим Юго-Западным фронтом. Но просчеты были допущены не только им. В целом деятельность С.К. Тимошенко связана с выдающимися победами Красной Армии{65}.
1ЦАМО, ф.251, оп. 512, д.16, л.7.
2Баграмян И.Х. Так начиналась война. М., 1971. С.335.
3ЦАМО, ф.251, д.16, л.9.
4ЦАМО, ф.25, оп.646, д.483, л.330.
5История СССР. 1991, №2. С.17.
6Вопросы истории. 1990, №10. С.88.
7Москаленко К.С. На Юго-Западном направлении. М., 1969. С.94-95.
8Вопросы истории. 1990, №10. С.90.
9Октябрь. 1990, № 5. С. 119.
10ЦАМО, ф.251, оп.646, д.484, л.208.
11Там же, ф.229, оп.164, д.51, л.21.
12Баграмян И.Х. Великого народа сыновья. М., 1984. С.226.
13ЦАМО, ф.229, оп.161, д.119, п.375.
14 ЦАМО, ф.228, оп.701, д.251, п.53.
15Баграмян И.Х. Великого народа сыновья. М., 1984. С.236.
16ЦАМО, ф.5871, оп.7161, д.3, л.88.
17ЦАМО, ф.229, оп.161, д.15, л.36-37.
18Тимошенко С.К. Речь на параде Красной Армии 7 ноября 1941 года в Воронеже. Ташкент, 1941. С.3.
19ЦАМО, ф.229, оп.164, д.51, л.71а.
20ЦАМО, ф.251, оп.646, д.487, л.4.
21Вопросы истории. 1090, №10. С.96-97.
22Мировая война 1939-1945. Сборник статей. Пер.с нем. М., 1957. С. 176.
23 ЦАМО, ф.412, оп.10295, д.15, л. 17.
24Правда. 1941, 30 ноября.
25ЦАМО, ф.229, оп.161, д.799
26ЦАМО, ф.228, оп709, д.475, л.70.
27Собщение советского информбюро. М., 1944. Кн.1 С.378.
28Крайнюков К.В. От Днепра до Вислы М., 1971.С.281.
29ЦАМО, ф.251, оп.646, д.60, л. 13-20.
30Вторая мировая война в воспоминаниях. М, 1990. С.404.
31ЦАМО, ф.251, оп.646, д.60. л.13-20.
32Рейнгардт К. Поворот под Москвой. Пер.с нем. М., 1980. С.252.
33 ЦАМО, ф.639, оп.4559, Д.3, л.337.
34ЦАМО, ф.639, оп.4559, Д.18, л.43.
35ЦАМО, ф.228, оп.701, Д.59, л.91.
36ЦАМО, ф.251, оп.646, Д.60, л.13-14.
37Хрущев Н.С. Воспоминания. Огонек, 1988, №31. С. 19.
38ЦАМО, ф.251, оп.646, д.147, л.1-4.
39Гречко А.А. Годы войны. М. 1980. С.91.
40*
41Гальдер Ф. Военный дневник. Пер. с нем. М., 1970. Т.3.Кн.-2 С. 180.
42ЦАМО, ф.43, оп.11536, д.646, л.226
43Советская военная энциклопедия. М. T.I. C.395.
44Адам В. Трудное решение. Пер. с нем. М., 1967. С.25.
45АМО, ф.251, оп.646, д. 145, л.34-35.
46Там же, л.36.
47Там же, л.41.
48Там же, л.49
49Там же, л.54.
50ЦАМО, ф.228, оп.754, д.83 л.278-283.
51Военно-исторический журнал №1965, 8. С.4.
52ЦАМО, ф.229. оп.161, д. 799, л.254.
53ЦАМО, ф.229,
54Там же, л. 134.
55ЦАМО, ф.15, оп.11600, д.1105, л.6.
56Адам В. Трудное решение. Пер. с нем. М., 1967. С.40.
57ЦАМО, ф.228, оп.754, д.83, л.331, 385.
58Военно-исторический журнал. 1987, №10. С.50
59ЦАМО, ф.229, оп.161, д.809а, л.528-530.
60ЦАМО, ф.251, оп.646, д.189, л.33-34.
61Василевский A.M. Дело всей жизни. М., 1975. С.256.
62ЦАМО, ф.251, оп.646, д.188, л.104.
63ЦАМО, ф.229, оп.5091, д.97, л.13 и оп.3808, д.31, л,169.
64ЦАМО, ф.3, оп.11556, д.8, л.214.
65Самсонов A.M. Память минувшего. М., 1988. С.356.
<< Назад Вперёд>>
