В полдень 3 февраля 1943 года на командный пункт Северо-Западного фронта, расположенный в одной из небольших деревень южнее озера Ильмень, поступила шифрограмма. Маршал Тимошенко, вот уже почти четыре месяца возглавлявший его войска, срочно вызывался в Москву. Сборы были недолгими. Отдав необходимые указания начальнику штаба генералу В.Н. Злобину, Семен Константинович в сопровождении офицера для особых поручений выехал на фронтовой аэродром. Вскоре самолет командующего взял курс на юго-восток. Маршрут почти в шестьсот километров был знаком: Вышний Волочек, Калинин, Клин...
Поглядывая в иллюминатор, Тимошенко думал о том, какие огромные изменения произошли за это время на всех фронтах, за исключением относительно стабильного Северо-Западного. Только вчера прозвучал последний выстрел в Сталинграде. Выдающаяся победа! Значение ее трудно переоценить. Противник потерял три десятка дивизий. Еще примерно пятнадцать понесли большие потери. Враг лишился огромного количества боевой техники. Впервые за время войны окружена и полностью уничтожена крупная стратегическая группировка противника.
Что и говорить — наши военачальники многое постигли в науке побеждать, но далеко не все. Сейчас, когда операция завершилась, видно, что в ней не удалось достигнуть единства процесса окружения и расчленения противника на части, поэтому и уничтожение окруженных войск затянулось на столь длительный срок.
Со стороны, когда дело уже сделано, карты открыты, судить, конечно, легче. Ну а если бы он сам стоял во главе Донского фронта, у него получилось бы? Трудно сказать.
Да, знакомые еще со времен гражданской места... Почему-то вспомнились слова популярной довоенной песенки об обороне Царицына:
Вспоминает враг с тоскою Бой под Белой Калитвою, Бой под станцией Калач.,.О Калаче, надо думать, немцы будут вспоминать с еще большей тоскою, чем белое воинство.
Гонят фашистов и с Северного Кавказа. Ему известен замысел Ставки: отрезать пути отхода к Ростову основным силам группы армий "А", не дать противнику отойти на Таманский полуостров. Сложная задача и, судя по развитию событий, вряд ли ее удастся решить. Но в том, что северо-кавказская группировка гитлеровцев будет разгромлена, сомневаться не приходится.
А на Дону недавно закончилась Острогожско-Россошанская операция войск Воронежского фронта, началось наступление на Касторную. Несладко приходится гитлеровцам на юге...
Но с особым вниманием следил маршал за операцией соседнего Волховского и Ленинградского фронтов по прорыву блокады Ленинграда. Знал, что пришлось пережить ленинградцам и войскам, оборонявшим город в страшную зиму сорок первого — сорок второго, каких жертв стоила эта оборона и от души поздравил Мерецкова и Говорова, войска которых за семь дней ожесточенных боев успешно выполнили эту сложную задачу. И здесь, усмехнулся своим мыслям маршал, тоже "впервые" — впервые в этой войне прорвана сильно укрепленная оборона противника. 18 января войска двух фронтов соединились, разорвав кольцо блокады.
Итак, развернулось общее наступление Красной Армии от Ленинграда до предгорий Кавказа, стратегическая инициатива переходит в наши руки, и хотя Северо-Западный, конечно, не играет такой роли как ряд других фронтов, он тоже может внести существенный вклад в изгнание врага с родной земли. Особенно гадать о причине вызова не приходилось.
На Центральном аэродроме столицы, где в сумерках приземлился самолет, было необычно людно. Правда, еще ощущалась близость фронта — враг находился в 150 километрах от Москвы. Строго соблюдались правила светомаскировки. Стоявшие на взлетном поле самолеты были тщательно закумуфлированы. На зданиях, прилегавших к аэродрому, щетинились стволы зениток. Главное же — почти не видно было людей в штатском. В аэропорт входили военные, из него выходили и шли к самолетам тоже военные — летчики, танкисты, артиллеристы, моряки, в основном офицеры и генералы. Редко появлялись здесь солдаты и сержанты.
Маршал кивком головы поздоровался со встретившим его офицером Генерального штаба, и, быстро пройдя через здание аэропорта, сел в ожидавшую его машину. Почти моментально набрав скорость, она понеслась по Ленинградскому шоссе и вскоре выехала на улицу Горького. И хотя время приближалось к полуночи, центральная магистраль столицы, как показалось Семену Константиновичу, выглядела не столь сурово, как осенью и зимой 1941 года, чем-то почти неуловимым напоминала предвоенные годы.
— Ваш дом. Приехали, товарищ маршал, — каким-то непривычно "домашним" голосом сказал офицер.— Желаю счастливой встречи с семьей. В Кремле вас ожидают не позже часа ночи — так просил передать генерал Василевский.
...В приемной Сталина маршала встретил А.Н. Поскребышев. Поздоровавшись, сообщил:
— О вас Верховный уже спрашивал. Интересовался, как долетели. Ждет. Проходите, Семен Константинович.
Знакомый до мелочей просторный светлый кабинет. Стены обшиты мореным дубом. Портреты Маркса, Энгельса, Ленина, чуть в стороне — Суворова и Кутузова. В глубине комнаты — рабочий стол с разноцветными телефонами, книгами и документами. К нему примыкают маленький столик и два кресла, обтянутых темно-коричневой кожей. Рядом большого размера глобус. Вдоль стены, где укреплен продолговатый ящик с вытягивающимися, подобно шторам, картами, длинный стол, накрытый зеленым сукном.
Верховный в сером полувоенном кителе с отложным воротником, стоя у стола, слушал доклад командующего артиллерией Красной Армии Николая Николаевича Воронова, только что прибывшего из-под Сталинграда. Здесь же находился командующий Военно-воздушными силами Александр Александрович Новиков. Обернувшись к вошедшему Тимошенко, Сталин сделал несколько шагов навстречу, подал руку, поинтересовался самочувствием, показал на кресло:
— Присаживайтесь, товарищ Тимошенко. Наш "артиллерийский бог" рассказывает о пленении фельдмаршала Паулюса и последних днях Сталинградской битвы. Кстати, только что говорили о той роли, которую сыграла в ней артиллерия. Немало полезного в этом вопросе, думаю, и для вашего фронта... Пора завязывать Демянский мешок, — без какого-либо видимого перехода заключил Сталин.
Демянский мешок. Этот термин впервые появился в газетах в феврале 1942 года. Тогда в районе Валдайской возвышенности советские войска окружили семь пехотных дивизий 16-й немецко-фашистской армии, почти сто тысяч вражеских солдат и офицеров. К этой операции Тимошенко имел прямое отношение. Еще в декабре 1941 года как член Ставки ВГК он поддержал замысел командующего войсками Северо-Западного фронта генерала П.А. Курочкина и начальника штаба генерала Н.Ф. Ватутина на наступление под Демянском. Это было первое за годы второй мировой войны окружение вражеских войск оперативного характера.
Весь февраль и март шли тяжелые бои, в ходе которых войска Северо-Западного фронта пытались ликвидировать окруженных. Сил, однако, да и опыта, пожалуй, оказалось тогда недостаточно. Войска измотались, понесли ощутимые потери, резервы иссякли. Противник же собрал пять свежих дивизий, две из которых прибыли из Франции, и, объединив их в группу под командованием генерала Зейдлица, нанес во второй половине апреля в районе Рамушева удар, в результате чего пробил коридор и деблокировал окруженных. Образовалась полоса шириной 6 — 8 километров и протяженностью до 40 километров, соединявшая находившихся в кольце с основными силами группы армий "Север".
С образованием рамушевского коридора отпадала основная задача, поставленная войсками Северо-Западного фронта зимой 1942 года — наступление в направлении Старая Русса и в качестве главной выдвигалась другая — уничтожение демянской группировки противника. Внимание Ставки весной и летом 1942 года, естественно, было приковано к южному крылу советско-германского фронта. Верховный Главнокомандующий считал, что Северо-Западный, занимая выгодное охватывающее положение по отношению к демянской группировке, в состоянии собственными силами окончательно окружить и уничтожить ее. Действительно, войска 1-й ударной армии на южной стороне рамушевского коридора и 11-й армии на его северной стороне, намертво зажали 16-ю немецкую армию. При передаче дел Тимошенко, вступившему в командование фронтом в конце октября 1942 года, бывший комфронта генерал П. А. Курочкин, показывая, на карте линию фронта, точно подметил, что она напоминает кувшин, придавленный с боков, а горлышко его — рамушевский коридор. Злополучная горловина, которую никак не удавалось затянуть.
Тимошенко отдавал себе отчет и в том, что, развернув наступление летом 1942 года на юге, гитлеровское командование стремилось жесткой обороной демянского плацдарма и особенно рамушевского коридора сковать войска Северо-Западного фронта, не допустить их переброски на юг. Не исключал он и того, что планы противника могли быть гораздо шире — например, проведение наступательной операции с демянского плацдарма и из района Ржева, чтобы встречными ударами 16-й и 9-й полевых армий окружить основные силы Калининского фронта и вновь создать угрозу Москве.
Определенная переоценка возможностей Северо-Западного фронта и недооценка сил противника привела к тому, что почти на целый год рамушевский коридор определял задачи и характер действий всего Северо-Западного фронта. Именно здесь шли наиболее ожесточенные бои. Поскольку цель всех предпринимаемых наступательных операций была одна — закрытие "коридора" с последующим уничтожением демянской группировки, то и замыслы их в принципе были одинаковы: встречные удары с севера и юга. И хотя положение противника, по его собственному признанию, нередко становилось критическим, катастрофы не наступало. Почему? Над этим не раз задумывался Тимошенко, тщательно анализируя происходившие здесь ранее события.
Уже первое наступление в мае 1942 года показало, что немцы основательно закрепили "стенки" коридора и создали прочную оборону. Сил одного фронта было явно недостаточно для ее преодоления. С учетом этого, были приняты меры по усилению ударных группировок перераспределением войск за счет внутрифронтовых перегруппировок. Однако и противник уплотнил боевые порядки в рамушевском коридоре. Наступление, предпринятое в июле, снова не дало результатов. Правда, фронт своими активными действиями сковывал значительные силы противника, не позволяя его командованию реализовывать план передачи части сил и средств на южный участок советско-германского фронта. Пытались и немцы, причем несколько раз, расширить рамушевский коридор. Но и они не достигали успеха. Советские войска стойко удерживали занимаемые оборонительные позиции.
Направляя осенью 1942 года Тимошенко на Северо-Западный фронт, Верховный Главнокомандующий потребовал от него в кратчайший срок разгромить демянскую группировку противника. И Семен Константинович со своим штабом занялся разработкой новой наступательной операции.
В принципе замысел предстоящей операции оставался прежним: встречными ударами прорвать оборону противника, замкнуть кольцо окружения, после чего приступить к ликвидации изолированной от основной массы войск группы армий "Север" группировки врага{1}. Новым в решении Тимошенко было два момента. Первый заключался в том, что частью сил наносился удар с востока на запад, почти вдоль рамушевского коридора. Это создавало возможность достичь внезапности в действиях советских войск. Новизна замысла заключалась и в том, что предусматривалось создание как внутреннего, так и внешнего фронтов окружения с удалением в 15 — 20 километров. Однако, пока готовили операцию, неприятный сюрприз преподнесла погода. Продолжительная оттепель вконец испортила дороги. На путях, выводящих в исходные районы для наступления, застряли сотни автомашин с боеприпасами и горючим. Темпы перегруппировки войск снизились в шесть — восемь раз. Плены срывались. Все отработанные графики нарушались. Рассчитывать, что действия советских войск станут неожиданными для врага, не приходилось.
Ставка же требовала начать наступление. Оно развернулось по всему фронту с 28 ноября, нося характер ряда частных операций. Ожесточенные бои продолжались почти две недели, не дав ощутимых результатов, и Тимошенко вынужден был приостановить свои войска, чтобы привести их в порядок, принять прибывшее пополнение и наиболее эффективно организовать взаимодействие.
23 декабря вновь развернулось упорное сражение. Теперь, наконец, появилась возможность организовать наступление намного большими силами, выделить в распоряжение фронта необходимое количество танков, авиации и боеприпасов. Да и обстановка на советско-германском фронте в результате разгрома гитлеровцев в районе Сталинграда, на Северном Кавказе, под Ленинградом и на верхнем Дону коренным образом изменилась. На очереди стояло уничтожение войск группы армий "Север", освобождение северо-западных районов страны. А начаться оно должно было с ликвидации демянского плацдарма противника.
Тимошенко проинформировали, что в его распоряжение выделяется группа войск под командованием генерала М.С. Хозина в составе 1-й танковой и 68-й армий, ряда частей обеспечения и обслуживания. 6-я воздушная армия получала дополнительно бомбардировочный и истребительный авиационные корпуса. Из резерва Ставки ВГК должны были поступать крупное пополнение живой силой, артиллерийскими соединениями и инженерными частями.
В январе 1943 года Верховный Главнокомандующий утвердил представленный Тимошенко план предстоящей наступательной операции. Его разработке предшествовали встречи с командующими войсками Ленинградского и Волховского фронтов генералами Л.А. Говоровым и К.А. Мерецковым, начальниками их штабов генералами Д.Н. Гусевым и Г.Д. Стельмахом, обмен мнениями с Г.К. Жуковым, которому 18 января было присвоено звание Маршала Советского Союза, о характере возможных действий войск северо-западного направления. Большую помощь Тимошенко оказал генерал М.Н. Шарохин, весьма ценимый Семеном Константиновичем за высокие профессиональные качества.
Этот план, получивший кодовое наименование "Полярная звезда", был интересным, смелым, преследовал решительные цели. На первом этапе наступления предусматривалось нанесение встречных ударов силами 27-й и 1-й ударной армий под командованием генералов Ф.П. Озерова и В.И. Кузнецова с задачей перерезать рамушевский коридор. Содержанием второго этапа должны были стать действия 11-й, 34-й и 53-й армий (командующие генералы П.А. Курочкин, А.И. Лопатин, Г.П. Коротков) по разгрому вражеской группировки на плацдарме. Ввод в сражение в полосе 1-й ударной армии группы войск под командованием генерала М.С. Хозина для развития наступления на Сольцы и Лугу, в тыл группы армий "Север" с задачей "отрезать коммуникации ленинградско-волховской группировки противника"{2} планировалось осуществить на третьем, заключительном этапе действий советских войск.
Семен Константинович твердо рассчитывал на успех операции. Благоприятно складывалась общая стратегическая обстановка на советско-германском фронте, умножились силы и средства, предоставленные фронту, командующие объединениями имели уже достаточный опыт в руководстве войсками. Действительно, все они воевали в гражданскую войну. Более того, генералы В.И. Кузнецов, Г.П. Коротков и М.С. Хозин участвовали и в первой мировой. Федор Петрович Озеров закончил не только Военную академия имени М.В. Фрунзе, но и Военную академию Генерального штаба. Он командовал стрелковой дивизией, возглавлял штаб корпуса, затем армии. Василий Иванович Кузнецов вступил в Великую Отечественную войну командующим 3-й армией, затем здесь же, на Западном направлении, возглавлял 21-ю и 58-ю армии. На этом же участке фронта командовал 238-й стрелковой дивизией, а затем 5-м гвардейским стрелковым корпусом Геннадий Петрович Коротков. Почти с первых дней фашистской агрессии сошлись фронтовые дороги Тимошенко с генералами П.А. Курочкиным и А.И. Лопатиным. Богатую боевую практику имел Михаил Семенович Хозин, будучи командующим 54-й, 33-й и 20-й армиями, начальником штаба и командующим войсками Ленинградского фронта. Горнило войны прошел и самый молодой командующий — генерал М.Е. Катуков. Михаил Ефимович с начала войны командовал танковой дивизией, затем бригадой, первой удостоенной звания гвардейской, затем танковым и механизированным корпусами.
Размышляя над планом, Семен Константинович всесторонне рассмотрел самые различные варианты действий противника и пришел к выводу о целесообразности выброски в районе станции Дно оперативного десанта. Десантники, как ему представлялось, должны были развернуть наступление на Псков. Здесь же намечалось ввести в бой отдельные танковые полки. Совместными усилиями, нанеся поражение противнику, эти войска должны были выйти к Псковскому и Чудскому озерам и закрепиться на побережье, образовывая Как бы заслон, обращенный фронтом на запад. Это, по замыслу маршала, лишало противника возможности подбрасывать подкрепления своей отрезанной ленинградской группировке.
В ходе беседы с Г. К. Жуковым, состоявшейся в первых числах января 1943 года, Тимошенко достаточно четко раскрыл смысл последующего этапа операции. Предполагалось, что сломив сопротивление гитлеровцев, 1-я танковая армия стремительно продвинется через Лугу к берегам Балтики, выйдя на морское побережье, резко повернет на восток и в тесном взаимодействии с 1-й ударной армией при поддержке фронтовой авиации обрушится на ленинградскую группировку войск противника. Разгромом основных сил группы армий "Север", полным снятием блокады Ленинграда планировалось завершить эту крупномасштабную операцию.
Были в замысле и уязвимые места. Прежде всего — это слабый учет характера местности, особенно с точки зрения использования больших масс танков. Надежды возлагались лишь на хорошие погодные условия. Немало было сложностей. Одна из них — необходимость проведения больших перегруппировок войск. Сделать это нужно было скрытно от противника и в предельно сжатые сроки. Операция требовала, кроме того, создания огромных запасов материальных средств — расчеты показывали, что одного горючего нужно было иметь не менее 15 заправок, что само по себе ставило под сомнение реальность замысла.
...Сегодняшний вызов маршала Тимошенко в Ставку ВГК и был связан с окончательным уточнением всего того, что намечалось "Полярной звездой", а также с установлением времени перехода советских войск в наступление.
— Какие трудности, товарищ Тимошенко, вы испытываете в подготовке операции? — спросил Верховный Главнокомандующий после того, как были обсуждены основные положения плана операции.
— Главная из них, товарищ Сталин, в том, что теряется дорогое время. Войска из глубины страны подходят очень медленно. Затягивается формирование соединений группы Хозина. Плохо со снабжением, особенно с боеприпасами. Весна на носу, а с нею — распутица, разлив рек и практически полное бездорожье.
Верховный на мгновение задумался, затем сказал:
— Подход резервов ускорим. Боеприпасы постараемся подать в ближайшие дни. Пошлем к вам Воронова и Новикова. Они на месте окажут помощь в подготовке войск. Трудности, товарищ Тимошенко, понимаю. Ими озабочен и Генеральный штаб — только вчера у меня с Василевским и Антоновым шел разговор о вашем фронте. Операцию начнем не позже 15 февраля, — заключил И.В. Сталин.
...Уточнив все необходимые вопросы в управлениях наркомата обороны, повидавшись с семьей, маршал возвращался на фронт. В пути он мысленно продолжал разговор с Верховным, заново анализировал факторы, которые затрудняли проведение операции со столь решительными целями и с таким большим размахом. Семена Константиновича тревожил неблагоприятный характер местности, изобиловавшей болотами, что очень осложняло применение тяжелой боевой техники, особенно танков. Там, где болот не было, проступали грунтовые воды. Даже в его землянке на фронтовом командном пункте, из-под деревянного пола красноармейцам ежедневно приходилось вычерпывать десятки ведер воды. Тяжелым было положение и артиллеристов — для огневых позиций они вынуждены были оборудовать настилы, что отрицательно сказывалось на меткости стрельбы. Автомобилисты испытывали постоянную потребность в горючем — его расход превышал норму в четыре раза.
Решение многих задач усложнялось из-за снегопадов и метелей, сильных морозов и внезапно возникавших оттепелей. На память Тимошенко пришел эпизод недельной давности. Тогда он отдал приказ в трехдневный срок подготовить для истребителей давно заброшенный аэродром. Летное поле и подъезды к нему покрывал метровый слой плотно смерзшегося снега. Чтобы добраться до летного поля, требовалось расчистить 30-километровый участок дороги, соединявший аэродром с магистральным шоссе. Двое суток личный состав одного из батальонов обслуживания прокладывал путь себе и машинам. По обочинам дороги вырастали снежные стены. Люди буквально отвоевывали каждый метр дороги, но пурга тут же заносила ее. Все силы были направлены на выполнение поставленной задачи. За лопаты взялись и командиры, политработники, вольнонаемные. Здесь работал заместитель начальника тыла воздушной армии по политической части подполковник В.И. Ветлужников, а также начальник 60-го района авиабазирования подполковник Н.О. Гутников.
Ценой огромных усилий удалось-таки пробить дорогу к аэродрому. Но не менее сложно было подготовить его к приему самолетов. Не дав себе ни часу отдыха, красноармейцы и командиры энергично принялись за дело... Задача, поставленная маршалом, была выполнена ценой поистине чрезвычайных усилий.
Семена Константиновича тревожило и то, что оборона противника была хорошо подготовлена в инженерном отношении. Разведчики докладывали, что траншеи полного профиля опоясывают весь плацдарм и особенно рамушевский коридор. Плотность минирования достигла 1200 — 1500 мин на километр. Через каждые 300 — 350 метров располагались доты и дзоты{3}. Умело использовали немцы и естественные укрытия. Артиллерийские позиции маскировались настолько искусно, что даже выдвижение передовых артиллерийских наблюдательных постов на предельно близкое расстояние, оборудование их на деревьях и вышках не всегда давали возможность точно установить местонахождение вражеских целей. Наступающим советским войскам противостояли сколоченные, имевшие немалый боевой опыт немецкие части и соединения, которые, судя по всему, тщательно готовились к предстоящим боям, сознавая, какай опасность над ними нависает.
Командование над группой армий "Север" сравнительно недавно принял генерал артиллерии фон Кюхлер, сменив фельдмаршала Риттера фон Лееба, который в первой половине января обратился к Гитлеру с просьбой разрешить отвод войск с демянского плацдарма на рубеж Старая Русса, Холм. Фюрер ответил решительным отказом, потребовав "всеми силами удерживать фронт на Валдайской возвышенности". Затем последовали и "оргвыводы". Шестидесятилетний генерал Кюхлер ранее возглавлял 18-ю армию, считался одним из опытнейших военачальников вермахта, отличался жестокостью, пунктуальностью в выполнении приказов нацистского руководства, беспощадностью по отношению к местному населению, которое насильственно привлекалось к работам по оборудованию оборонительных сооружений гитлеровских войск.
Во главе 16-й армии стоял пятидесятисемилетний генерал пехоты Эрнст Буш. В разведывательном отделе штаба фронта о нем имелись довольно подробные данные. Выходец из Пруссии, он с 1910 года занимал различные командные и штабные должности в рейхсвере, командовал пехотной дивизией и армейским корпусом в вермахте. С 1939 года командовал армией. Активно участвовал в военных действиях против Польши, Франции, Бельгии. В 1940 году был отмечен высшей германской наградой — Рыцарским крестом.
Энергичным и решительным командиром с большим боевым опытом, воплощавшим в себе "лучшие традиции прусского и германского офицерства"{4} считался в немецко-фашистской армии генерал В. Зейдлиц-Курсбах. С лета 1942 года ему были подчинены все войска в районе Демянска.
Что и говорить, противник был очень силен во всех отношениях.
Особое беспокойство Тимошенко вызывала недостаточная выучка личного состава подчиненных ему войск. Значительная часть маршевого пополнения вообще не имела боевого опыта. В полосе фронта к тому же давно не проводилось крупных наступательных операций, что отрицательно сказывалось на готовности командиров штабов и других органов управления, их психологической решимости к ведению крупной наступательной операции. Все соединения группы Хозина, на которую в соответствии с замыслом Тимошенко было возложено выполнение главных задач на завершающем этапе сражения находились в стадии формирования, обучения и сколачивания.
В то же время многие умело управляли войсками в сложной боевой обстановке, проявляли дерзость, находчивость и твердость в достижении поставленных задач. Одному из них — майору Ф.М. Зинченко, командиру 350-го стрелкового полка 241-й стрелковой дивизии, маршал Тимошенко 21 февраля вручил в освобожденном Демянске орден Красного Знамени. Спустя два года полковник Зинченко за искусные действия и отвагу при штурме рейхстага в Берлине будет удостоен звания Героя Советского Союза...
Семен Константинович бросил взгляд в иллюминатор — под крылом самолета все те же торфяные озера, речки и речушки, желтоватые проплешины болот, леса и перелески. Долгосрочный метеопрогноз сулил облачность, сильный ветер, мокрый снег, туман, не исключал и метели. Как это Сталин сказал? "Трудности понимаем, но ведь на войне без них не бывает". Понимать, конечно, проще, а вот найти пути их преодоления значительно сложнее.
...Самолет приземлился в Выползово, на фронтовом аэродроме. Командующего встречал член Военного совета генерал В.Н. Богаткин, начальник оперативного управления штаба генерал П. И. Иголкин, начальник политического управления генерал А.Д. Окороков и группа офицеров. Поздоровавшись с ними, маршал объявил, что в 20.00 состоится расширенное заседание Военного совета. На него были вызваны командующие армиями генералы П.А. Курочкин, С. Г. Трофименко (он недавно вступил в командование 27-й армией), Е.Н. Журавлев, А.И. Лопатин, Г.П. Коротков, М.Е. Катуков, Ф.П. Полынин, члены военных советов, начальники штабов и политорганов армейских объединений, командующие родами войск фронта, начальник тыла.
Общий замысел операции и задачи армий довел до генералов и офицеров начальник штаба генерал В.М. Злобин. Затем командармы кратко изложили свои планы работы по подготовке наступления, высказали просьбы к Военному совету. В заключение выступил маршал Тимошенко.
— В ходе обсуждения,— отметил он,— ясно наметился круг первоочередных задач, требующих своего разрешения. Главная из них — всесторонне подготовить войска к грамотным, согласованным и инициативным действиям на поле боя с глубоким сознанием ответственности за решение боевых задач. Побольше изобретательности, смекалки, хитрости, дерзости. Военные советы армии должны обеспечить войска всем необходимым для ведения боевых действий. Организацию боя продумать до мелочей, особенно с точки зрения огневого поражения противника, действий штурмовых групп и передовых отрядов.
Командующим армиями, — продолжал маршал, — быть в готовности доложить свои решения на наступление к утру 7 февраля. До командиров дивизий конкретные боевые задачи довести за сутки, до командиров частей — за 6 — 8 часов до перехода в наступление. Календарные планы работы представить мне на утверждение через начальника штаба завтра к 12 часам. К ним приложить график проведения учений, боевых стрельб и организации взаимодействия на местности...{5}
Вечером Тимошенко вместе с членами военного совета 1-й танковой армии вылетел на ее командный пункт, развернувшийся в глухой, утопавшей в снегах деревушке Зайцево. Командующий фронтом знал, что в армию входили 3-й механизированный и 6-й танковый корпуса, 100-я отдельная танковая бригада, четыре отдельных танковых полка, шесть лыжно-стрелковых бригад, две воздушно-десантные дивизии, авиационный и восемь артиллерийских полков, инженерная бригада, зенитная артиллерийская дивизия, части обеспечения и обслуживания.
— По сути дела, ваша армия — ударная, по нашим предвоенным взглядам, — констатировал Тимошенко. — Она способна и прорывать оборону противника, и развивать успех в оперативной глубине, и рейдировать во вражеском тылу, вести, если потребуется, устойчивую оборону. Организм крепкий, однако довольно громоздкий и трудноуправляемый. Нужны надежные средства связи, прежде всего радио, и подвижные, в первую очередь — авиация связи, как минимум эскадрилья По-2. Хорошо должны знать общий замысел и частные задачи командиры соединений, иначе они не смогут действовать инициативно и разумно. Трудно придется штабу, но его начальник генерал М.А. Шалин, судя по всему, дело свое знает.
Уточнив состояние каждого из соединений армии, маршал приказал доложить, как обстоят дела с их материально-техническим обеспечением. Картина вырисовывалась отнюдь не радужная. Сложно решались задачи подвоза боеприпасов, ГСМ, продовольствия. Как всегда давала о себе знать застарелая болезнь в снабжении танкистов запасными частями.
Легче стало на душе Тимошенко после знакомства с танкистами. Порадовал маршала их боевой настрой, особенно командиров. В основном это были молодые по возрасту офицеры. А их начальниками были опытные, решительные, закаленные в боях генералы. С теплым чувством встретил он, например, своего сослуживца по Киевскому округу генерала К.В. Барановича — заместителя командующего армией. Вот уж кого и время не берет! Ефим Викентьевич участвовал в русско-японской, первой мировой и гражданской войнах. На него можно смело положиться в любом деле, в самой сложной обстановке.
Под стать ему были командиры корпусов генералы С.М. Кривошеин и А.Л. Гетман, впоследствии генерал армии, командиры большинства бригад и отдельных частей. Трехдневное пребывание у танкистов Тимошенко завершил постановкой Катукову задачи: не позже 15 февраля завершить подготовку соединений и быть в готовности к выходу в исходный район.
По указанию маршала активизировалась работа по освоению боевого опыта. Начальник политуправления фронта генерал А.Д. Окороков, вспоминая об этом, писал:
"...Командующий выслушал мой доклад. Суть дела заключалась в следующем.
В одной из поездок в 11-ю армию работники политуправления фронта подметили, что враг применяет не совсем обычный прием инженерного оборудования обороны. Фашисты обливали амбразуры дзотов водой так, что получатся толстый слой наледи, строили снежные валы и тоже поливали их водой. Лед сверкал на солнце, поэтому днем очень трудно было засечь огневую точку. А пытаясь овладеть "ледовым" дзотом, бойцы скользили, падали, небольшой подъем становился неприступным, словно горная вершина, прифронтовая газета "За родину!" напечатала сообщение о ледяных амбразурах противника: доску с отверстием для ствола пулемета фашисты обкладывали льдом и заливали водой, а также о том, что толщина панциря может достичь метра. Здесь же помещались рекомендации по борьбе с такими сооружениями.
Об этой новинке у противника и доложили маршалу Тимошенко. Он отнесся к ней очень серьезно, приказал подготовить и снежный вал, и ледяные амбразуры, чтобы тренировать на них готовящиеся к штурму батальоны. Многим бойцам выданы были даже специальные альпинистские ботинки. По приказу С.К. Тимошенко войска всего фронта стали подобным образом готовить и свои огневые точки"{6}.
О другом случае, свидетельствующем о внимании маршал к людям, его умении разбираться в сложных обстоятельствах, принимать по ним справедливые решения, рассказал бывший командир 182-й стрелковой дивизии Василий Митрофанович Шатилов. "...Дивизия находилась на марше. Неожиданно к штабной колонне подъехала легковая машина. Из нее выскочил молодцеватый полковник в кожаном пальто. Подойдя ко мне, отчеканил:
— Вас приглашает командующий войсками фронта! В назначенное время я прибыл в штаб.
— Раздевайтесь, пожалуйста,— приветствовал порученец. — Сейчас же доложу маршалу.
Оставшись один, невольно вспомнил годы перед войной, приказ Наркома обороны, вышедший в 1940 году, об укреплении воинской дисциплины и порядка в Красной Армии. Он был подписан маршалом Тимошенко. С того времени от многих товарищей я слышал, что маршал сильный, волевой человек, требовательный и суровый, умеющий приказать и добиться безоговорочного выполнения приказа. Тогда за короткий срок он сумел сделать многое в перестройке системы боевой подготовки, в переоснащении армии новейшими видами вооружения...
Вошел порученец, полковник:
— Заходите!
Я открыл дверь, спустился по ступенькам, вошел в блиндаж. За письменным столом сидел маршал. Сразу бросилась в глаза его гладко выбритая голова, сдвинутые брови, пасмурный взгляд.
— Садитесь! — спокойно предложил Тимошенко, протянув открытую пачку папирос "Казбек".— Курите! — Лицо маршала было сосредоточенно-сумрачным.
— Я не курю, товарищ маршал. Тимошенко устало посмотрел на меня:
— Вы не выполнили приказа...
— Так точно! — В горле у меня сразу пересохло.
Теперь я понял, зачем меня вызвали к командующему: от дивизии потребовали для формирования механизированного полка 48 автомашин, но я их не отправил.
— Почему?— голос маршала был строг.
— Товарищ маршал! В дивизии сэкономлено около трех боекомплектов. Мне не хватает машин перебросить их на новую позицию. Как только боеприпасы вывезем, машины немедленно будут отправлены,— на одном дыхании выпалил я.
Тимошенко внимательно выслушал, подумал и вдруг очень просто сказал:
— С колокольни комдива ты прав.— Он встал, подошел к разложенной на столе карте. — Тем более, что готовится наступление.
У меня отлегло от души. Даже захотелось взять душистую папироску и блаженно затянуться, тем более, что в то время я довольно часто курил, а здесь отказался от этого потому, что было неловко дымить перед маршалом.
— Вот что, Шатилов. Машины пока не отправляйте, до особого распоряжения, — приказал маршал Тимошенко...{7}
На рассвете 13 февраля в штаб фронта прибыл Г.К. Жуков. Тимошенко впервые видел Георгия Константиновича в звании Маршала Советского Союза и сердечно поздравил его. Затем Семен Константинович доложил о ходе подготовки операции. Сделав ряд замечаний, заместитель Верховного Главнокомандующего (на этот пост Г.К. Жуков был назначен в августе 1942г.) проинформировал о начавшемся наступлении на мгинском направлении войск Ленинградского и Волховского фронтов, откуда он только что прибыл, о действиях войск Брянского, Воронежского и Юго-Западного фронтов. Затем обсудили вопросы перегруппировки части сил 1-й ударной армии с целью переноса ее усилий несколько южнее, а также варианты ввода в сражение группы войск генерала Хозина{8}.
В полдень выехали на КП 6-й воздушной армии.
Ее командующий генерал Ф.П. Полынин доложил маршалам о порядке управления авиацией. Из доклада следовало, что самолеты, уходя на задание и при возвращении с него, должны были связаться по радио с командным пунктом Полынина, размещавшимся в каменном доме в деревне Сельцо. В доме с чердака на крышу вырубили проем, в котором соорудили деревянную вышку с маленькой площадкой на три — четыре человека. Сюда вынесли микрофоны и динамики от радиостанций, укрытых в 300 — 500 метрах в капонирах. На вышке во время действий авиации находились командующий воздушной армией, его заместитель, помощник начальника связи по радио. Иногда вызывался метеоролог. Когда самолеты пролетали КП и приближались к линии фронта, с ними вступали в радиосвязь авиационные представители соединений. Они сообщали наземную и воздушную обстановку, по возможности наводили самолеты на цели.
Тимошенко и Жуков с командармом поднялись на вышку, и как раз в это время в небе появилась группа Ю-87. По радио последовал приказ истребителям на перехват цели. Четверка "ястребков" стремительно атаковала "юнкерсов". Два самолета загорелись, третий потянул за собой шлейф дыма, а остальные бросились врассыпную, беспорядочно сбрасывая бомбы на расположение своих войск. Впечатление было настолько сильным и ярким, удар истребителей так молниеносен и красив, что маршалы испытали глубокое удовлетворение, и Тимошенко тут же приказал представить всю четверку воздушных бойцов к награждению орденом Красного Знамени{9}.
Поздним вечером 14 февраля ночная авиация фронта, несмотря на снегопад и низкую облачность, произвела около шестисот боевых самолето-вылетов. На фашистов и их укрепления было сброшено более тысячи бомб. И когда зимний рассвет сквозь серую мглу снегопада приоткрыл землю, то были отчетливо видны результаты бомбежки. Как доложили Тимошенко, на своих крошечных самолетах По-2 летчики производили до десяти вылетов за ночь. Некоторые машины возвращались буквально изрешеченными пробоинами пуль и осколков зенитных снарядов, но на них летали, пока работали моторы.
Утром 15 февраля соединения 11-й и 53-й армий перешли в наступление. Фашисты яростно сопротивлялись. Упорными были бои в районе рамушевского коридора. Здесь каждый шаг продвижения был связан с огромными трудностями. Пришлось преодолевать болота, густые кустарники, леса, минные поля под интенсивным огнем противника, ведущимся из дотов и дзотов. Положение осложнялось еще и тем, что авиация не могла оказывать поддержку наступающим из-за низких свинцовых туч и сильного снегопада. Лишь на следующий день видимость с воздуха несколько улучшилась, появились небольшие разрывы в облаках. Значительная часть авиации немедленно была поднята в воздух, и это сразу же сказалось на результате действий стрелковых соединений.
Насторожило Тимошенко донесение, поступившее от Катукова. Он доложил, что армия утром 17 февраля вышла в исходный район, однако началось бурное снеготаяние, по полям и оврагам начался разлив воды. Некоторые машины, пущенные для пробы по грунтовой дороге, пройдя сотню — другую метров, погрязли в талом снегу почти по самую башню.
— Надеемся на морозы, — завершил доклад командующий танковой армией.
Вместе с тем, начальник разведки фронта поздним вечером 19 февраля доложил командующему, что противник начал отвод своих войск из демянского мешка{10}.
— Соедините меня с 11-й армией, — потребовал Тимошенко.
— Антон Иванович, — обратился он к Лопатину, — переходите в преследование. Я подчеркиваю, в преследование, и немедленно! Арьергарды противника обходить, в бой с ними не ввязываться. Вперед пустите передовые отряды и рейдовые группы. Свяжитесь с Полыниным. Вам выделяется авиационная штурмовая дивизия, поставьте ей задачи на поддержку действий передовых отрядов и разгром резервов противника...
Я выезжаю на КП Курочкина, затем проеду к Журавлеву, — сказал маршал начальнику оперативного отдела генералу Иголкину. Доложите об этом Злобину. Ваша главная задача — с помощью офицеров штаба проверить организацию в войсках преследования противника. Необходимо добиться, чтобы оно осуществлялось непрерывно, днем и ночью, с максимальным привлечением сил и средств. Передайте Полынину мой приказ поднять в воздух всю ночную авиацию.
Прошло два — три часа и поступила телефонограмма из Ставки ВГК.
Тов. Константинову (условная фамилия Тимошенко. — Авт.) Лично. Срочно.Противник начал поспешно отводить войска на запад. Есть опасность, что ему удастся отойти за реку Ловать. Намеченная операция "Полярная звезда" может быть поставлена под угрозу срыва.
Васильев (условная фамилия Сталина. — Авт.{11}).
С этим документом Тимошенко ознакомился на командном пункте 34-й армии, где он тогда находился. Он и сам ясно представлял себе главную задачу — организовать эффективное преследование врага в условиях ожесточенности его сопротивления на промежуточных заранее подготовленных рубежах. По указанию маршала в стрелковых дивизиях создавались подвижные передовые и обходящие отряды. Часть из них передвигалась на автомашинах, часть — на лыжах. Резко активизировались ночные акции. Усилия 1-й ударной армии были перенесены на прорыв обороны противника в районе рамушевского коридора.
Особенно тяжелые бои развернулись за населенный пункт Пенна, расположенный на пересечении дорог и хорошо подготовленный противником в инженерном отношении для ведения обороны. Здесь наступали части 182-й стрелковой дивизии. Сюда и выехал командующий фронтом.
Он встретился с командиром дивизии генералом В.М. Шатиловым на командном пункте командира 232-го стрелкового полка подполковника И. Г. Моденова. С комдивом находился и командующий артиллерией дивизии полковник И.П. Добылев. На участке перешедшего к обороне полка противник непрерывно контратаковал. Вражеские танки местами приближались к позициям метров на пятьдесят — шестьдесят, но, настигнутые бронебойными снарядами, батареи под командованием старшего лейтенанта А. И. Скворцова, останавливались. Противник цеплялся за каждый бугорок. Он предпринял уже до двадцати атак, но все они захлебнулись. Потери у немцев были огромные. Один из пленных рассказывал: "В 9-й роте 30-го пехотного полка было сто сорок пять человек, а к вечеру уцелело только двадцать пять. В 7-й роте осталось двенадцать человек".
...Заслушав доклад командира дивизии, маршал приказал выслать обходящий отряд десантом на танках с задачей выйти в тыл противника.
— Немедленно формируйте отряд. Его действия прикроет авиация, — сказал он и отдал необходимые распоряжения сопровождавшему его начальнику оперативного отдела.
К вечеру населенный пункт был освобожден. При взятии Пенны дивизия захватила склады с боеприпасами и продовольствием, мотоциклы, орудия, станковые пулеметы, автомашины. Немцы не предполагали, что гарнизон Пенны вместе со штабом батальона так быстро может оказаться в руках советских воинов. Село Пенна и дорогу Старая Русса — Рамушево они особенно укрепили, командиром батальона поставили эсэсовца. Он пользовался особым доверием у командующего 16-й армией, слыл требовательным к подчиненным офицерам.
Гарнизон дрался, подобно смертникам, — до последнего вздоха.
Пленный унтер-офицер Никкель рассказал на допросе, что офицеры внушили солдатам, будто русские всех военнопленных сначала мучают, а затем убивают.
Однако положение на других участках фронта было гораздо сложнее. Тимошенко докладывали, что переход 1-й ударной армии в наступление затягивается. Внезапная оттепель вывела из строя обе ее коммуникации из района Осташкова к линии фронта. Колонны направлявшихся туда дивизий растянулись на десятки километров, большая часть артиллерии и автомашин застряли в грязи. Тимошенко передал из 1-й танковой армии в ударную армию инженерно-минную бригаду. По его просьбе Г.К. Жуков направил с Калининского фронта инженерно-саперную бригаду. Еще одна такая же бригада прибыла из группы Хозина. Но это не спасало положение. В район сосредоточения части стрелковых дивизий прибывали измотанными до предела. Ни 1-я ударная, ни 27-я армии, ни группа Хозина в наступление перейти не могли — первая до 26, вторая — до 23 февраля.
Тем временем преследуемые 34-й и 53-й армиями части демянской группировки противника по заранее подготовленным дорогам к исходу 28 февраля отошли за реку Ловать. Так закончил свое существование и "демянский мешок", и рамушевский коридор.
Однако полностью уничтожить находившегося там противника, как намечалось планом операции, так и не удалось. Тем не менее, за восемь суток наступления была очищена от врага огромная территория.
1 марта 1943 года Совинформбюро опубликовало в разделе "В последний час" сообщение под названием "Ликвидация укрепленного плацдарма противника в районе Демянска".
"В сентябре 1941 года, — говорилось в нем, — немецко-фашистским войскам удалось прорваться юго-восточнее озера Ильмень и занять район Залучье — Дычково — Демянск, далее на восток до берегов озер Велье и Селигер. В течение последующих 17 месяцев противник упорно и настойчиво стремился удержать за собой захваченный плацдарм, превратил его в мощный укрепленный район, назвав его "Демянской крепостью"... На днях войска Северо-Западного фронта под командованием маршала Тимошенко перешли в наступление против 16-й немецкой армии. В ходе боев наши войска, прорвав на ряде участков сильно укрепленную полосу противника, создали реальную угрозу двойного окружения немецко-фашистских войск. Противник, почувствовав опасность окружения, начал поспешное отступление на запад.
За восемь дней боев войска, неотступно преследуя противника, освободили 302 населенных пункта, в том числе город Демянск и районные центры Лычково, Залучье. Очищена от противника территория площадью 2350 квадратных километров. Советские войска захватили в плен 3000 немецких солдат и офицеров. Взяты следующие трофеи: самолетов — 78, танков — 97, орудий разного калибра — 289, пулеметов — 711, а также большое количество боеприпасов и много другого военного имущества. Противник оставил на поле боя более 8000 трупов".
Дорого обошелся Гитлеру демянский плацдарм, названный гитлеровцами пистолетом, направленный в сердце России. Он превратился в кладбище с бесчисленными могилами. На дорогах, по которым проезжал Семен Константинович, громоздились остовы разбитых машин. Сгоревшие танки, искалеченные пушки, искореженные пулеметы на полях и холмах, густо испещренных воронками от разрывов снарядов, мин и авиабомб, дополняли картину прошедших боев. И тем не менее, Тимошенко отдавал себе отчет в том, что дальнейшие перспективы операции малообнадеживающи.
Не радовали и изменения, которые произошли за эти дни на других участках советско-германского фронта. Безуспешно для войск Ленинградского и Волховского фронтов закончилось наступление на мгинском направлении. Приостановилось продвижение войск Брянского фронта. Противник перешел в контрнаступление против войск Юго-Западного и Воронежского фронтов. Его возглавил один из опытнейших фашистских военачальников командующий группой армий "Юг" фельдмаршал Э. Манштейн. Наступившая оттепель исключила возможность применения большой массы танков, а ведь основу задуманной операции составлял именно мощный танковый удар. В итоге напрашивалось решение отказаться от дальнейшего развития наступления на северо-западном направлении.
Как и предполагал Семен Константинович, вскоре последовала директива Ставки ВГК, потребовавшая от войск фронта закрепиться на достигнутых рубежах. Группа генерала Хозина расформировалась. Входившие в ее состав объединения, соединения и части выводились в резерв Ставки, Утром 13 марта маршал Тимошенко получил приказ передать дела прибывшему ему на смену генералу И.С. Коневу и немедленно вылететь в район Харькова в качестве представителя Ставки ВГК. На него возлагалась задача "оказать помощь командованию группы фронтов южного направления в отражении начавшегося контрнаступления противника"{12}.
Семен Константинович не располагал полной информацией о сложившейся на юге страны обстановке. Из короткого же разговора по ВЧ с заместителем начальника Генерального штаба ему стало ясно одно — противник нанес на запорожском и харьковском направлениях столь мощный танковый удар, что советским войскам пришлось весьма туго. Они с боями оставляли районы Левобережной Украины, отходили к Северскому Донцу и многострадальному Харькову, совсем недавно освобожденному войсками Воронежского фронта.
"Опять Харьков",— с грустью подумал Тимошенко, садясь в самолет. Невольно вспомнилась гражданская война, осень 1941 — весна 1942 годов...
1ЦАМО, ф.221, оп.1394, д.93, л.4-13.
2ЦАМО, ф.132, оп.2642, д.41, л.253.
3ЦАМО, ф.221, оп.1351, д.352, л.48.
4Видер И. Катастрофа на Волге. Пер. с нем. М., 1965. С.278.
5ЦАМО, ф.221, оп.1366, д.251, л.301.
6Окороков А.Д. Слово, ведущее в бой. М., 1980. С.113-114.
7Шатилов В.М. В боях рожденное знамя М., 1985. С.203.
8ЦАМО, ф.301, оп.6782, д.529, л.1.
9На Северо-Западном фронте. 1941-1943. М., 1969 С.325.
10ЦАМО, ф.1324, оп.2642, д.17, л.141.
11ЦАМО, ф.1324, оп.2642, д.34, л.45.
12ЦАМО, ф-132А, оп.6242, д.39, л.50.
<< Назад Вперёд>>
