Булгаков М. Б. Судоходное торговое движение по реке Клязьме в 30-е годы XVII века
Целью настоящей статьи является изучение торгового судоходства по р. Клязьме, с которой связано возникновение и развитие великорусской народности. О торговой жизни района средневекового Покляземья известно очень мало. Этот пробел можно восполнить, анализируя две мытные книги Кляземского городка 30-х годов XVII в. - разновидностей таможенных книг, и по некоторым другим источникам.
Известно, что исток р. Клязьмы - левого притока р. Оки - начинается в болотах под селом Кочергино Солнечногорского района Московской области на северо-западе Подмосковья. Общая протяженность Клязьмы составляет почти 650 км, но даже в XVII в., когда река была более глубоководной, судоходное движение по ней среднего и крупного речного транспорта было возможным только от г. Владимира, а сверху по течению «по вешней воде» сплавлялся лишь плотовой лес. По верхнему течению реки в Вохонской волости Московского уезда - вотчине Троице-Сергиева монастыря стояли многочисленные монастырские и крестьянские мельницы, которые, по словам историка Ю. В .Готье, создавали там «значительное мукомольное производство»2. Из южных районов страны на эти мельницы для помола в большом количестве привозили зерно и солод.
Из многочисленных притоков реки лишь один левый - р. Теза - был судоходным на протяжении 90 км. от г. Шуи.
Кляземский городок (с 1954 г. - Клязьменский) располагался на высоком правом берегу реки в 13 км от Коврова вниз по течению. Он стоял на месте посада старинного города Стародуба-Ряполовского и после татарских разорений конца XVI в. и последующих событий Смутного времени был передан из вотчинного владения боярина князя Григория Григорьевича Ромодановского в 1626 г. «по государевой ввозной грамоте за приписью дьяка Бажена Степанова» в поместное владение князю Василию Богдановичу Бутурлину3.
По писцовой книге 1628 г. Суздальского уезда М. Трусова и дьяка Ф. Витовтова в Стародубо-Ряполовском стане в селе Кляземское городище находилась действующая церковь Николая чудотворца и насчитывалось 14 дворов крестьянских (17 чел. м.п.), 22 двора бобыльских (51 чел. м.п.) и 4 двора пустых, всего 36 дворов с населением в 68 чел. взрослых мужчин. Среди крестьян села отмечен горшечник и кузнец, а среди бобылей (категории жителей, положенных в льготный податный оклад) - также горшечник и еще токарь, сапожник, портной мастер, повар, винокур, рыболов, пастух, кормщик, перевозчик, извозчик и два скомороха. Всего отмечено 13 ремесленных и промысловых специальностей в 15 дворах (почти в 42% дворов), что позволяет считать это село не чисто земледельческим, а наличие в нем скоморохов свидетельствовало об оживленной торговой жизни села, где постоянно находился пришлый и приезжий народ из окрестных и отдаленных мест.
При селе находилось 50 четей помещичьей и крестьянской пашенной доброй земли и 25 четей земли, поросшей лесом, и переложной (всего 75 четей) и 50 копен сена. В угодья к селу были приписаны участки рыбных ловель по р. Клязьме и два острова посреди реки (Дубовец и Репейниковский) с лесом и сенными покосами, а также некоторые озера и езы (частоколы на мелких речках для ловли рыбы)4.
Спустя 18 лет в селе в поместном владении за тем же В. Б. Бутурлиным числилось уже 75 крестьянских дворов (148 чел. м.п.) и 7 бобыльских дворов (11 чел. м.п.), всего 82 двора с населением в 159 чел. м.п.5 Увеличение численности населения к 1646 г. более чем в два раза, а также сокращение числа бобыльских дворов и отсутствие пустых дворов свидетельствовали о заметном экономическом возрождении села после событий Смутного времени. Этому процессу несомненно способствовали такие факторы, как удачное расположение села на древней водной магистрали, занятия крестьян, кроме хлебопашества, торгами, промыслами и ремеслами и традиционное тяготение окрестных жителей к селу, как к бывшему знаменитому городу - центру духовной, культурной и экономической жизни региона.
Наш первый основной источник — беловая мытная книга Кляземского городка 7144 (1635/1636) г., где приведены записи с 4 сентября 1635 г. по конец августа 1636 г., т.е. за весь навигационный сезон, начавшийся с 4 мая и продолжавшийся до 28 октября, находится в составе таможенных и кабацких приходо-расходных книг Кляземского городка, у которых отсутствует начало и конец6. Поэтому этот источник в печатной описи фондов РГАДА (ЦГАДА) архивистами неправильно отнесен к другому географическому пункту — к Вязниковской слободе Владимирского уезда с ошибочной датировкой как 1645/1646 г.7
Действительно, в Вязниковской слободе - с 1609 г. вотчине боярина князя Федора Ивановича Мстиславского и его наследников: вдовы и сестры (до 1639 г., когда слобода перешла в Дворцовое ведомство) - существовала таможня8. Однако она не имела отношения к Устюжской четверти, где финансово ведались некоторые города и в том числе Кляземский городок, и отчетно-финансовые документы - таможенные книги слободы не могли попасть в состав документов этой четверти. По другим центральным приказам делопроизводство Вязниковской таможни вообще не выявлено. Возможно, это связано с тем, что доходы от своей таможни получал сам вотчинник, в отличие от кабацких доходов - монополии царской казны (в слободе существовал и кабак). Такую привилегию - сбор таможенных доходов лично на себя знаменитый боярин получил за свои заслуги перед отечеством - в «безгосударское» время он возглавлял «семибоярщину» (1611-1613 гг.), а при царе Михаиле Романове - Боярскую думу.
Кроме того, сличение формуляра указанной книги 1635/1636 г. с формуляром точно атрибутированной таможенной и кабацкой книги Кляземского городка 1637/1638 г. и ряд других наблюдений убедили автора, что исследуемая мытная книга также вышла из таможни Кляземского городка.
Приведем состав пошлинных записей отрывка таможенной книги Кляземского городка 1635/1636 г.:
А. Понедельные итоговые записи о сборе таможенных пошлин на местном торге. Эти записи начинаются с 16 марта. Следовательно, отсутствуют записи за сентябрь — первую половину марта 1635/1636 г. Например, «месяца марта в 16 день собрано пошлин по торгу со всяких поборных товаров и по ряду с торговых людей один рубль четыре алтына да померного хлеба на четыре алтына». В конце каждого месяца отдельной статьею фиксировалась сумма сбора. Так, в марте 1636 г. она составила 3 р. 4 алт. 2 ден. Приводилась также годовая сумма сборных пошлин: «Всего таможенного збору стало по таможенной книге 24 рубля 18 алтын 1 деньга да полозового мыту собрано рубль 16 алтын 4 деньги», следовательно, всего было собрано пошлин 26 р. 1 алт. 3 ден.
Б. «144 (1635) г. з сентября мытная книга проходных пошлин рекою Клязьмою». Эти записи сбора мытных пошлин представлены полностью и позволяют судить о состоянии торгового судоходства в навигационный период 1635/1636 г. (сентябрь-октябрь и май-август).
В состав записей о сборе мытных пошлин с «проходных» судов вошли также записи о плывущих «с низу» стругах «с государевои новой солью». С этих судов «по государеву указу и по отпускной грамоте из Нижнего Новгорода Пантелея Золотова (воеводы. - М.Б.) с товарыщи» мытных пошлин по маршруту ее провоза не брали. Целовальники, однако, записывали, сколько мытных пошлин «довелось» бы взять с этих стругов. «Новая соль» добычи 1634 г. (астраханская, зырянская, балахнинская) «по подрядам» перевозилась приказчиками торговых людей Ивана Горохова и Андрея Родионова и предназначалась для соляных «осадных запасов» и для вольной продажи из «государевых соляных дворов». Также отметим, что сразу после заголовка о мытных сборах помещена отметка об откупе перевоза: «отдан перевоз на речке на Клязьме в откуп городченину (жителю Кляземского городка. - М.Б.) Степану Селиванову В год с сентября с 1 числа, а откупу взято 4 рубля».
В. «Книга оброшных торговцев» того же года, без конца. В ней помещены записи о сборе оброка за право торговать различными товарами в Кляземском городке в течение года в основном с крестьян близлежащей округи. Величина годового оброка, очевидно, зависила от объема и интенсивности торговли и колебалась от 6 алт. 4 ден. до 3 р. 13 алт. Оброчники торговали москотильным товаром, «щепетом» (деревянной посудой и ложками), опойками, мерлушками, лаптями, рыбой, солью, мелочным всяким товаром («всячиною»), «походячим товаром» и выращивали на продажу солод. Среди оброчников упомянуты крестьяне Кляземского городка, Вязниковской слободы, Богоявленской слободы (Мстеры), сел Всегодичи и Осипова, разных деревень Осиповской волости и один посадский человек из г. Суздаля. Оброки взимались обычно в один определенный день, и в 1635 г. это было 20 сентября. В источнике приведены 16 записей, но их было несколько больше, т.к. текст записей обрывается.
По аналогии с полной приходо-расходной таможенной и кабацкой книгой 1637/1638 г. в книге 1635/1636 г. отсутствуют годовые записи о кабацкой прибыли от продажи кабацкого питья и записи о годовых расходах на нужды местного кабака и таможни.
В источнике, вернее, в его отрывке, нет данных о целовальниках и нет их рукоприкладства. Однако, известно, что в 20-40-е годы XVII в. в Кляземский городок для сбора таможенных и кабацких денег выбирались целовальники из посадских людей г. Суздаля и из «сошных людей» Суздальского уезда.
Наш второй основной источник — мытная книга Кляземского городка 1637/1638 г. - находится в составе полностью сохранившихся беловых таможенных и кабацких приходо-расходной книг городка9. Приведем перечень по заголовкам таможенных и кабацких записей этих книг:
А. «Книги таможенные городка Кляземского 146 (1637/1638) г.»10 В первой понедельной записи обозначен географический статус целовальников - «Лета 7146 года сентября в 7 день по государевой грамоте суздальцы выборные верные целовальники Онофрей Семенов сын Безделкин с товарыщи на городке на Кляземском на торгу собрали пошлин со всяких поборных товаров и по ряду с торговых людей 20 алтын да померного хлеба на 3 алтына». За каждый месяц приводилась сумма пошлинных сборов, например, «в сентябре стало таможенного збору рубль 19 алтын», а в конце книги - годовая сумма: «и всего таможенного збору стало во всем году 19 рублей 20 алтын».
Как видим, наблюдается почти полная идентичность сравниваемых таможенных записей книг, за исключением того, что в записях книги 1637/1638 г. отсутствовала отметка о сборе годовой суммы зимней Полозовой пошлины (с саней), которая, конечно, тогда взималась, но не выделялась особой записью.
Б. «Книги оброшные городка Кляземского 146 г.»11 В них приветствуют записи от 15 сентября 1637 г. о выплате годового оброка за право торговать в течение года в городке различными товарами. Всего зафиксировано 18 записей, размер годового оброка колебался от 6 алт. 4 ден. до 2 р. Всего оброчных денег «стало по выклатке 15 рублей 16 алтын 4 деньги».
В. «Книги мытные городка Кляземского 146 г.»12 Как и в предыдущих мытных записях, в них перед текстом записей расположена отметка об откупе перевоза: «сентября в 1 день отдан перевоз на реке на Клязьме в откуп городченом Степану Селиванову да Григорью Карелину, откупу взято на год 4 рубля». В этом году основной откупщик С. Селиванов взял себе в помощники крестьянина того же села, что, возможно, было связано с увеличением работы по перевозу людей и грузов через реку.
В конце записей приводится сумма годового мытного сбора: «и всего по мытным книгам пошлин стало по выклатке и с перевозом 115 рублей 14 алтын».
В отличие от предыдущих записей, в этом году не зафиксировано льготных проходов стругов с «государевой» солью, что свидетельствовало об отсутствии нужды у казны в ежегодном привозе «новой соли» в определенные места ее потребления. В другие годы первой половины XVII в. мимо Кляземского городка так же «беспошлинно» провозили разный казенный груз. Например, в 1647 г., по записи целовальников, «не взято таможенных денег с струга, что шел с государевым подрядным вином гороховленина Ивана Белина мыту и причалу и посаженного и с людей годовщины 7 рублей».
Г. «Книги кабацкие городка Кляземского 146 г.»13, в которых помещены помесячные записи о производстве вина, пива и «ставки» меда в винокурне и пивоварне, где работали наемные ярыжные (2 человека), и о размере кабацкой прибыли от продажи казенного питья. Кабацкий целовальник Григорий Павлов контролировал работу ярыжных и продавал в кабаке «на поставе» кабацкое питье «питухам» в корцы и в ковши. Всего годовой кабацкой прибыли «стало по книгам и по выклатке 99 рублей 7 алтын 1 деньга да собрано на барде 7 алтын».
Д. «Книги расходные городка Кляземского 146 г.»14 В них приведены помесячные записи о расходах на нужды таможни и кабака: на «поставку» новой таможенной избы, ремонт кабацкой поварни и избы, приобретение кабацкого инвентаря, сальных свеч, бумаги, дров, на корм ярыжным и на жалованье наемному дьячку. Всего в расходе показано «30 рублей без 1 деньги».
На последнем листе расходных записей имеется отметка о том, что эти беловые книги Кляземского городка «писал дьячок Иван Григорьев» и запись-рукоприкладство: «К сим книгам Ивашка Анофреев вместо отца своего Анофрея по ево веленью руку приложил». Здесь обратим внимание на то, что хотя целовальник Анофрий Безделкин сам был грамотным человеком (в целовальники выбирались, как правило, только грамотные люди), он заставил «руку приложить» своего сына, который помогал ему в «государевой отъезжей службе». Это обстоятельство свидетельствовало о том, что выборные службы посадских людей в казенных доходообразующих заведениях выполнялись вместе с тяглецами и членами их семьи.
Интересно, что при таможне и кабаке Кляземского городка не было выборного головы - начальника над целовальниками. Последних же с их помощниками было не менее 4 человек - по 2 чел. на таможне и на кабаке. Старшим из них являлся, очевидно, таможенный, потому что сумма годовых мытных сборов превосходила сумму кабацкой прибыли и поэтому должность таможенного целовальника была более ответственной.
Также отметим, что в Кляземском городке «верная» система организации таможенной и кабацкой службы могла чередоваться с откупной системой. Известно, что в 1636/37 и в 1648/49 гг, таможня и кабак там отдавались на откуп и, как уже отмечалось, даже при «верных» выборных целовальниках некоторые таможенные сборы, например, перевозные, могли отдаваться на откуп.
О динамике роста общих таможенных и кабацких доходов Кляземского городка в первой половине XVII в. говорят следующие цифры. В 1622/23 г. этот доход составил ровно 210 р., в 1637/38 г. - уже около 250 р., в 1645/46 г. - 332 р., а в 1648/49 г. - уже более 363 р.15 Разумеется, что при общем увеличении доходности комплекса увеличивались и мытные сборы с водного транспорта, проходящего мимо городка. Например, в 1637/38 г. по сравнению с 1635/36 г. они увеличились почти в 1,7 раза, что свидетельствовало о возрастании интенсивности товарного судоходства по реке в районе Кляземского городка.
«Водяной мыт» в Кляземском городке, как и в большинстве таможенных пунктов при речных магистралях, до отмены мытных пошлин в 1653 г. состоял из четырех сборов: 1) мыта - грузовой товарной пошлины в зависимости от типа и грузоподъемности судна, 2) причальной (привальной) пошлины за причаливание судна к пристани, 3) посаженной пошлины в зависимости от размера судна в саженях, 4) годовщины — пошлины в зависимости от числа работных людей (ярыжных) при судне.
До 1653 г. виды и размеры водяных мытных пошлин определялись старинными уставными таможенными грамотами каждого пункта (город, село), где была таможенная служба. Такая уставная грамота была и для таможни Кляземского городка, о которой есть упоминание в делах Устюжской четверти от 1638 г., но она не сохранилась16. Поэтому о размерах некоторых мытных пошлин городка нам неизвестно.
Для каждого таможенного пункта размер отдельных мытных пошлин был неодинаков. Так, по гороховецкой уставной грамоте 1633 г. основная мытная пошлина взималась дифференцированно в зависимости от типа речного транспорта и его грузоподъемности. С одновесельной лодки брали 4 алт. 4 ден., «с одношестового струга» - 1 р. 3 алт. 4 ден., «с дощаника набойного, который придет с солью и с рыбой и с хлебом» - 1 р. 27 алт. 2 ден., «с судна с невеликого, которое придет с бочешною с просольною рыбою» — 17 алт.17 В Угличской таможенной грамоте 1614 г. перечислено 8 типов речных судов, с которых бралась разная судовая (грузовая) пошлина (от 4 алт. до 0,5 р.)18. Впрочем, как отметил С. А. Шумаков, очевидно, в силу каких-то местных обстоятельств в некоторых таможнях эта пошлина вообще не взималась19. Причальная пошлина с малых судов в Рязане, например, бралась по 2 ден., а с больших - по 4 ден. Посаженная пошлина бралась только со средних и больших судов, например, в той же Рязане по 4 алт. с каждой сажени. Головщина также взималась различно, например, в Духе и Кашире по 3 ден. с человека, в Ростове - по 1 ден., в Угличе - по 5 ден., но в большинстве таможен - по 6 ден. (1 алт.)20
Как отметили исследователи, процесс унификации таможенных пошлин приводил к объединению некоторых из них или к их упразднению21. Например, к моменту таможенной реформы 1653 г. уже не существовало таких мытных «проплавных» пошлин, как носовая, шестовая, побережная, привязная и др.
О том, что «водяной» мыт городка состоял из четырех пошлин, свидетельствует отписка кляземского целовальника Василия Иванова от 1648 г. в Устюжскую четверть, где он перечисляет эти пошлины: «по таможенным книгам не взято таможенных денег с струга, что шел с государевым подрядным вином гороховленина Ивана Белина мыту и причалу и посаженного и с людей годовщины 7 рублев»22.
Необходимо отметить, что строгих стандартных формуляров записей о сборах каждого вида мытных пошлин в таможне городка в 30-е годы XVII в. еще не было. Целовальники в своих записях фиксировали в основном суммарные итоги мытных пошлин с каждого судна. Например, в 1635/36 г. существовало 2 варианта записей о сборе мытных пошлин. В первом давалась запись только о суммарном итоге всех пошлин: «взято мыту 3 р. 16 алт. 4 ден.», а во втором - об итоге трех пошлин и дополнительная запись о сборе годовщины с указанием числа людей, находящихся при судне: «взято мыту 4 р. 7 алт. 2 деньги да годовщины с 26 человек 26 алтын», т.е. всех пошлин было взято ровно 5 р. Следовательно, годовщину брали по 1 алтыну, как и в большинстве городов.
В 1637/38 г. были такие же варианты записей, но во втором варианте упоминалось о сборе годовщины без указания числа людей и суммы этой пошлины: «взято мыту и с людей годовщины 3 рубля 19 алтын 4 деньги». Таким образом, оба варианта записей о сборе мытных пошлин в таможне Кляземского городка были краткими - суммарными и в них напрочь отсутствовала информация о размере трех пошлин: мыта, посаженной и причальной, взимаемых целовальниками.
Краткость записей и их вариативность (неустойчивость) были первой особенностью мытных книг городка. Отметим, что максимальная сумма всех пошлин с одного судна составляла в 1635/36 г. 5 р., а минимальная - 3 алт. 2 ден. В 1637/38 г. эти цифры соответственно составляли 6 р. 3 алт. 4 ден. и 16 алт. 4 ден., что определенно говорило о возрастании товарных грузов, перевозимых по р. Клязьме.
Второй особенностью этих книг было то, что целовальники почти не фиксировали направление движения транспорта по реке (вверх или вниз). В книгах 1635/36 г. об этом есть только одна запись: «сентября в 4 день греб вверх в лодке Владимирского (Рождественского. - М.Б.) монастыря слуга Иван Федоров»23, а в книгах 1637/38 г. три записи: две апрельские от 4 и 12 числа о движении стругов владимирцев Луки Неколотова и Дементия Иванова вниз и одна от 4 сентября о движении струга того же владимирца Дементия Иванова вверх по реке24. Такое невнимание целовальников к указанию направления следования речного транспорта при записях о сборе пошлин объясняется привычным традиционным сезонным ритмом хозяйственной жизни региона, известным всем местным жителям. Весной и летом (апрель-июль) речные суда «шли на низ», а в конце лета и осенью (август-ноябрь) - вверх по реке. Это становится понятным, если учесть постоянство экономических связей центра России и в том числе Покляземья со знаменитой
Макарьевской ярмаркой, ежегодно стягивающей к себе торговцев из центральной России, и с астраханским Поволжьем, изобиловавшим богатейшими рыбными и соляными запасами, куда на промыслы устремлялась и часть населения центральных областей России.
Косвенным подтверждением именно такого «графика» движения судов мимо Кляземского городка являются более подробные, но лишь некоторые записи мытной книги 1635/36 г., где приведены данные о сборе годовщины с каждого судна, по которым можно установить число судорабочих. Так, в весенне-летнее время, когда транспорт «шел» вниз по реке, число ярыжных доходило до 10 человек на струге или большой лодке, а в осеннее время, когда он «шел» вверх по течению, число рабочих на судне доходило до 26 человек.
Макарьевская ежегодная ярмарка, возникшая в начале 20-х годов XVII в. при Макарьевском Желтоводском монастыре при впадении в Волгу р. Унжи, благодаря своему выгодному географическому расположению, очень быстро приобрела всероссийское значение. Она проходила 25 июля, но уже с 30-х годов время ее функционирования растягивалось на несколько недель. По царскому указу от 1641 г. предписывалось чтобы она продолжалась всего две недели, но практически этот указ не выполнялся и ярмарочная торговля под стенами монастыря велась на протяжении всего месяца25. Ярмарка оказывала большое влияние на экономическую жизнь не только ближайшей округи, но и на жизнь более отдаленных районов, связанных с ней в первую очередь водными путями.
Исходя из такого представления можно определить число проплывших судов вверх или вниз по течению реки в районе Кляземского городка за два навигационных сезона (в 1635/36 г. и в 1637/38 г.). Эти данные представлены в табл. 1 Приложений.
Из таблицы видно, что вниз по реке весной-летом 1635/36 г. прошло 11 единиц транспорта (стругов и лодок), а в 1637/38 г. - 19 единиц транспорта. Вверх же по течению реки в конце лета и осенью 1635/36 г. прошло 29 судов, а в 1637/38 г. - 17 судов. Возможно, что от такого порядка движения в каждом из двух сезонов были незначительные отклонения, т.к. отдельные торговцы - владельцы водного транспорта могли при движении вниз по течению ограничиваться конечным посещением ближайших пунктов, возвратиться обратно, не доходя до Нижнего Новгорода и Макарьевской ярмарки.
Максимальное число судов, шедших вверх по реке в 1635 г., было зафиксировано в сентябре и в августе 1636 г. — по 12, а максимальное число судов, шедших вниз, - в июле 1636 г. - 8.
Наконец, третьей особенностью мытных книг городка было то, что целовальники также не отмечали ассортимент перевозимых на суднах товаров. Этот ассортимент был традиционным, в силу сложившихся хозяйственных контактов центра страны с регионами Нижнего Поволжья, отражающих их товарную специализацию. «С низу» по Оке реке с Макарьевской ярмарки везли в основном свежую и просольную рыбу (осетрину, севрюгу, белугу и др.), икру, соль, хлеб, мед, воск, шелк, сырые кожи и т.д. «Сверху» по Оке и ее судоходным притокам везли в основном промышленные товары: выделанные кожи, металлические изделия, деревянную и глиняную посуду, москательный товар, мыло и т.д. Косвенные сведения о таком «низовом» товаре (соль, мед, шелк, кожи) содержатся, например, в «явке» шуян - судовладельцев Якова Федорова и Луки Андреева, которые на своем струге (они владели им совместно) в 1672 г. под Дудиным монастырем (на нижней Оке) были ограблены разбойниками, когда они возвращались с Макарьевской ярмарки26.
О типах речного транспорта, проходивших мимо Кляземского городка, мытные книги сообщают довольно скудно. В них отмечены лишь струги (26 - в 1635/36 г. и 33 - в 1637/38 г.), лодки (13 — в 1635/36 г. и 3 — в 1637/38 г.) и один острожник в 1636 г. (16 августа). Резкое уменьшение числа малогабаритного транспорта в сезоне 1637/38 г. по сравнению с предыдущим сезоном косвенно может свидетельствовать о тенденции возрастания грузовых товарных масс, провозимых по реке мимо городка.
В основном по р. Клязьме торговцы перевозили товарные грузы на стругах - плоскодонных гребно-парусных суднах разных размеров и модификаций (коломенки, тезянки, каюки, ботники и др.)27. На более мелком речном транспорте - лодках и острожниках - перевозились грузы на небольшое растояние (до 150 верст). Против течения реки струги двигались на «бечевом ходу» силой ярыжных (бурлаков), а при попутном ветре - под парусом. Лодки по своим размерам разделялись на малые (до 4 гребцов), средние (до 8 гребцов) и большие (до 16 гребцов). Средние и большие лодки при попутном ветре могли ходить под прямым парусом. По грузоподъемности большая лодка не уступала малому стругу и доходила до 500 пудов.
О географической принадлежности торговцев-судовладельцев и числе их «проходов» мимо городка в 30-е годы XVII в. можно судить по данным табл. 2 Приложений.
Из таблицы видно, что самыми активными и постоянными участниками судоходного движения были владимирцы. В 1635/36 г. они в числе 6 судовладельцев совершили 11 проходов на 12 стругах (один из них - Дементий Иванов 1 августа 1635 г. «прошел» мимо городка на 2 стругах), а в 1637/38 г. 7 судовладельцев совершили 13 проходов на 13 стругах.
Самым активным по числу проходов был судовладелец владимирец Дементий Иванов, который (очень редкий случай) выступал приказчиком сразу двух хозяев: торгового человека гостиной сотни Андрея Денисова сына Родионова и торгового посадского человека владимирца Василия Обросимова. (Приказчиков торговых людей мы условно считаем судовладельцами, хотя эти струги принадлежали их хозяевам). Про приказчика Василия Обросимова владимирская писцовая книга 1625 г. ничего не сообщает, возможно, он был тогда «в малых летах» или появился в городе позже, но про других торговцев, посадских людей, там есть интересная информация.
Отмеченный мытной книгой 1 ноября 1637 г. судовладелец Яков Бобрилов с товарищами-«ватащиками» (они «шли» снизу во Владимир) в писцовой книге назван «лутчим» тяглым посадским человеком. Он жил со своим братом Карпом, и они были в совместном податном окладе «в двух деньгах» (высший оклад во Владимире был «в четыре деньги», а самый низший - «в двадцатой доле деньги»). Про их промысел книга сообщает, что они «ходят на ватагу рыбу ловить»28 Про Якова Федорова сына Бобрилова известно, что этим промыслом он занимался давно. Так, в 1618 г. в первое воскресенье Великого поста он одолжил «на ватаский ход» 25 р. у служки Владимирского Рождественского монастыря Мансура Лушихина. Срок возврата денег приходился на тот же день 1619 г., но они не были тогда выплачены и по иску заимодавца дело дошло до суда29.
Вполне возможно, что все владимирцы-судовладельцы, кроме приказчиков торговых людей, упомянутые в мытных книгах Кляземского городка, также были «ватащиками». Писцовая книга г. Владимира 1625 г. сообщает, что около десяти семейств из числа «лутчих и середних» людей «ходят на низ на ватагу рыбу ловить». К этому предприятию они готовились заранее: покупали или нанимали струг, нанимали ярыжных, приобретали рыболовный инвентарь, продукты и порой для этого занимали деньги у состоятельных людей. Так, на рыбную ловлю «на низу» в 1615 г. владимирская «ватага» (артель) в составе 13 человек заняла в кабалу 50 р. у тяглеца Ивана Степанова сына Гридина, но не выплатила в срок всю сумму сразу, а только ее часть - 17 р., за что привлекалась к суду. Среди этих «ватащиков» были посадские люди разных специальностей и, конечно, разного имущественного положения: два мясника, красильних, котельник, кузнец, ножевник, а о специальностях двоих артельщиках могут сказать их фамилии - Дехтярев и Гробовщиков30.
Таким образом, посадские тяглецы разных специальностей подрабатывали сезонной рыбной ловлей на Нижней Волге, где они сами ловили рыбу, заплатив определенный оброк, и везли ее на продажу в свой родной город. Известно, что кроме владимирцев в первой половине XVII в. сезонным (летним) ватажным рыболовным промыслом в низовьях Волги занимались посадские люди Суздаля, Москвы, Балахны и Нижнего Новгорода31.
Менее активными, чем владимирцы, были городчане (крестьяне Кляземского городка) и нижегородцы - посадские люди. В 1635/36 г. 3 городчанина совершили 6 проходов на 7 стругах, причем один из них, Тарас Кузьмин, совершил 4 прохода на 5 стругах - в августе (16 числа на двух стругах и 25 числа с «государевой новой солью», когда для ее перевозки он со своим стругом был нанят торговым человеком гостиной сотни Иваном Григорьевым сыном Гороховым), 15 сентября и 21 октября. В 1637/38 г. 5 судовладельцев совершили 6 проходов на 7 стругах, причем один из них, Афанасий Андреев, зафиксирован дважды: 19 июня и 5 августа 1637 г. Уже известный нам Тарас Кузьмин 23 сентября 1638 г. вместе со своим односельчанином Иваном Васильевым зафиксированы как владельцы двух судов, направлявшихся вверх по течению. Отсюда можно заключить, что в совместном владении у двух торговцев могло находится по несколько судов. Интересно, что писцовая книга 1628 г. Кляземского городища называет Тараса Кузьмина бобылем и называет его профессию - кормщик32. Видно, что по истечению нескольких лет он стал уже самостоятельным торговцем-судовладельцем. Оброчная книга городка 1635/36 г. отмечает, что он со своим братом Иваном оброчился торговать там «всячиною» т.е. разнообразным товаром, а аналогичная книга 1637/38 г. сообщает, что он со своим новым партнером - Иваном Васильевым «оброчились солью и рыбой торговать» за годовой оброк в 1 р. 6 алт. 4 ден.33 Относительно Тараса Кузьмина можно предположить, что он, как и другие городчане-судовладельцы, которые своими стругами «шли вверх» мимо Кляземского городка, торговал также и во Владимире и его округе.
Нижегородцы-судовладельцы в 1635/36 г. в числе 7 человек сделали 7 проходов на 5 стругах и 3 лодках (в одном проходе у торговца было 2 лодки). Все они, за исключением слуги Нижегородского Печерского монастыря Михайла Петрова, были посадскими тяглецами, и ни один из них не отмечен за сезон более одного раза. Интересно, что из всех 4 проходов нижегородцев вверх по течению 3 были сделаны на лодках.
В 1637/38 г. 5 судовладельцев совершили 5 проходов на 4 стругах и одной лодке и один случай движения вверх по течению зафиксирован именно на этой лодке. Из 5 судовладельцев один был приказчиком гостя Григория Никитникова, а остальные - посадские люди. Два судовладельца Григорий Иванов сын Пастухов и Мирон Григорьев отмечены мытными книгами 1635 г. и 1637 г. (весна-лето) как плывущие в своих стругах вниз по течению. Такое положение свидетельствовало о постоянных, но не очень оживленных торговых связях нижегородцев с городом Владимиром.
Обращает на себя внимание факт использования средних и больших лодок нижегородскими торговцами при перевозке грузов по рекам Оке и Клязьме, т.е. более чем на 150-ти-верстное расстояние. Это свидетельствовало о том, что нижегородцы распространяли свое торгово-промысловое влияние на большую округу и даже на Владимирский край.
Остальные участники судоходного движения, как видно из табл. 2, были менее заметны, чем владимирцы, городчане и нижегородцы. Так, в 1635/36 г. 3 суздальца-судовладельца совершили 3 прохода на 2 стругах и 2 лодках, причем один из них посадский человек, Иосиф Шишляков, был нанят со своим стругом торговым человеком гостиной сотни Иваном Григорьевым сыном Гороховым для перевозки «государевой новой соли» (проплыл вверх мимо городка 20 августа 1635 г.). Два других суздальца были из Спасо-Ефимовского монастыря: один «неводчик» без указания имени - он «греб в двух лодках» 24 июля вниз, а другой - старец Иона, который 4 сентября «шел стругом с монастырской рыбой» вверх по течению.
В 1637 г. 20 июня мытная книга зафиксировала только одного суздальца - Пятого Осипова, посадского человека, который «шел лодкою» вниз мимо городка.
Судовладельцы-крестьяне из слободы Холуй - вотчины князя Дмитрия Михайловича Пожарского - в 1635/36 г. были представлены тремя предпринимателями. Они совершили 3 прохода на 2 стругах, лодке и острожнике - малой лодке, причем один из них, Потеха Иванов сын Новоселов, отмечен дважды: 2 августа он «греб в лодке», очевидно, «шел» вниз мимо городка и 20 сентября «шел стругом» вверх р. Клязьмой. Этот же Потеха Новоселов 5 ноября 1638 г. проплыл вверх на своем струге. Еще один холуянин Мокей Ветяхин также вверх проплыл мимо городка на своем струге 3 октября того же года.
Москвичи в 1636 г. были представлены двумя посадскими людьми, которые в своих лодках в июне (Трофим Алексеев) и в июле (Федор Григорьев) проплывали вниз по течению, а в 1637/38 г. также двумя посадскими тяглецами, один из которых, Филипп Иванов, дважды отмечен мытной книгой: 11 сентября 1637 г. (проплыл стругом вверх) и 8 июля 1638 г. (проплыл стругом вниз). Другой москвитин Василий Андреев 21 сентября 1637 г. своим стругом поднимался вверх по течению реки. Кроме того, к москвичам мы причислили и торгового человека гостиной сотни Семого Григорьева сына Онопина, бывшего владимирца, взятого в элитное столичное купечество. 23 апреля 1638 г. он «шел» вниз на своем струке, скорее всего, из Владимира. В последнем случае обращает на себя внимание факт «привязанности» торговца к маршрутам его прежней торгово-промысловой деятельности даже после «взятия» его в элитное столичное купечество и факт его непосредственного участия в судоходном движении по р. Клязьме, минуя своих приказчиков.
Также мало было представлено судовладельцев из г. Гороховца за эти годы: в 1636 г. - один посадский человек Григорий Зуев 16 июня «шел стругом» вниз, а другой - Михайло Ерш также вниз «греб в лодке» 13 июля. В другой навигационный сезон только один гороховлянин — посадский человек Афонасий Андреев 8 июня 1638 г. на своем струге проплыл вниз мимо городка.
В октябре 28 числа 1635 г. зафиксирован проход мимо городка вверх рекою на лодке старца Тараса из Николаевского Амвросиевского Дудина монастыря (приписной монастырь к Троице-Сергиевой лавре), расположенного на Оке, а в 1638 г. отмечены следующие проходы крестьян вниз по течению: в апреле 1 числа на лодке из Вязниковской слободы Ивана Иванова сына Чидинова, 13 июля на струге из села Павлова (на р. Оке) Моисея Иванова и 16 августа на струге из дворцового села Всегодичи Авдея Суслова.
Таким образом, в судоходном движении по р. Клязьме в районе Кляземского городка в 30-е годы XVII в. участвовали судовладельцы, представляющие различные сословные группы населения: элитное столичное купечество, рядовые торговцы из Владимира, Суздаля, Москвы, Гороховца и Нижнего Новгорода, крестьяне Кляземского городка, слободы Холуй, других близлежащих и отдаленных сел, служки близлежащих и более отдаленных монастырей. Преобладали судовладельцы из числа посадских людей (с учетом приказчиков торговых людей) — до 65% в 1635/36 г. и до 60% в 1637/38 г.
Состояние судоходного движения по р. Клязьме отражало далеко не оживленную, но и не захолустную картину провинциальной хозяйственной жизни региона того времени. В навигационный сезон мимо городка в разном направлении проходило до 40 единиц грузового транспорта, что было в 16,5 раз меньше, чем транспорта на Оке и на Москве-реке в середине XVII в. в районе г. Коломны, где было зафиксировано 661 судно (стругов, паузков и лодок)34.
Выявить точное число судорабочих, занятых обслуживанием водного транспорта в районе Кляземского городка, из-за специфики ведения его мытных книг, когда в записях почти не приводились сведения о сборе головщины с каждого судна, не представляется возможным. Приблизительное число ярыжных, по данным некоторых записей книги 1635/36 г., где есть отметки о сборе головщины, и по данным сезонного «графика» о направлении движения судов - вверх или вниз по течению на основе табл. 1, считая в среднем по 6 ярыжных на судне при его движении вниз и по 14 ярыжных при движении судна вверх вырисовывается так.
В 1635/36 г. вниз по течению мимо городка прошло 11 единиц водного транспорта (стругов и лодок) с 66 судорабочими, а вверх — 29 единиц с 406 рабочими, т.е. всего на транспорте в этот сезон было занято 472 ярыжных. В 1637/38 г. прошло вниз 19 единиц транспорта со 114 рабочими, а вверх - 17 судов с 238 ярыжными, и в этот сезон на транспорте было занято всего 352 человек.
Конечно, число наемных транспортных рабочих, занятых обслуживанием судоходства по р. Клязьме, заметно уступало числу рабочих, задействованных на крупнейших водных магистралях страны. Так, на Сухоно-Двинской речной системе в районе г. Тотьмы в 1626/27 г. было занято до 7 тыс, чел.35, на Верхней Волге в районе г. Романова в середине XVII в. -1300 чел.36, а на Окско-Московской водной системе в районе г. Коломны в то же время - 5237 чел., причем 1222 чел. из них обслуживало суда, направлявшиеся в Москву37.
Наемные рабочие для обслуживания судоходного движения по р. Клязьме вербовались предпринимателями-судовладельцами из числа посадских людей, крестьян и «гулящих» людей, временно не определившихся ни в одно сословие из близлежащих городов и селений. Так, писцовая книга г. Владимира 1625 г. называет около 50 дворовладельцев - посадских бобылей - беднейшую категорию населения и отмечает, что они «кормятся работою своею, а иные ходят на низ на судех в ярыжных...»38. Ю. В. Готье упоминает, что в 20-х годах пашенные бобыли села Красного Гороховецкого уезда - вотчины князя Буйносова-Ростовского - «на князя пашню пашут и на суда наимуются»39.
Конечно, по двум мытным книгам городка, принимая во внимание особенности их составления, максимально полной и точной картины состояния торгового судоходства по р. Клязьме в 30-е годы XVII в. получить трудно, но имеющиеся сведения источников все же позволяют сделать следующие основные выводы:
1. Река Клязьма была связующим звеном населения обширного региона с областями Нижней Оки и Нижнего Поволжья, причем в этих связях были задействованы не только профессиональные торговцы городов и сел Покляземья, но и сезонные промысловики - рыболовы («ватащики») на примере г. Владимира.
2. Эти торгово-промысловые межрегиональные связи и прежде всего с Макарьевской ярмаркой задавали ритм хозяйственного сезонного судоходного движения по реке: весна-лето - вниз по течению, осень - вверх по течению реки. Эти же связи определяли и ассортимент грузопотоков, исходя из экономической специализации районов страны и их участия в общественном разделении труда. Сравнительные данные двух мытных книг по динамике увеличения основного параметра — годовой сумме проплавных пошлин — свидетельствовали о возростании товарных грузопотоков, провозимых по р. Клязьме в 30-е годы XVII в.
3. В торговом судоходстве по реке принимали участие не только судовладельцы-«дальнебойщики», но и владельцы небольших лодок (а также и стругов), задействованных в торговле с ближними от городка населенными пунктами в радиусе до 50 верст. Тенденция к применению большегрузных судов в кляземском судоходстве заметна в 1637/38 г., когда число лодок сократилось до 11% (в предыдущем сезоне оно доходило до 33%).
4. Постоянное судоходное грузовое движение по реке способствовало развитию наемных и арендных отношений. К судовладельцам нанимались в ярыжные, особенно при движении стругов и лодок вверх по течению, посадские люди и крестьяне покляземского и других регионов, а у некоторых судовладельцев торговцы брали в аренду струги на один-два сезона. Конечно, интенсивность кляземского судоходного движения заметно уступала движению по крупнейшим водным магистралям страны, но наличие основного критерия его стабильности - постоянного участия в нем торговцев различных сословных групп из Владимира, Суздаля, Москвы, Гороховца, Нижнего Новгорода, Кляземского городка и слободы Холуй благоприятно сказывалось на развитие хозяйственной жизни этого региона.
Приложения
Таблица 1
Судоходное движение мимо Кляземского городка по месяцам
Источники: РГАДА. Ф. 141. Оп. 2. 1637/38 г. № 36; Оп. 2. Тотьма. Кн. 60. Л. 552-567.
* В 1635/36 г. учтены проходы мимо городка стругов с «новой государевой солью», с которых мытные про плавные пошлины не взимались;
** В 1635/36 г. нс было зафиксировано проходов водного транспорта в ноябре и апреле месяцах.
Таблица 2
География и численность судовладельцев* и количество их судов
Источники: Там же.
* Судовладельцами считались приказчики торговых людей гостиной сотни и рядовых торговых людей (всего 2 приказчика из Владимира в 1635/36 г. и 2 приказчика из Владимира и один из Нижнего Новгорода в 1637/38 г.). Судовладельцами являлись посадские люди, владельческие и дворцовые крестьяне и монастырские служки.
1 Малышев И. И. Очерк истории судоходства по реке Дону до Петра Великого // Памятная книжка Воронежской губернии на 1856 г. Воронеж, 1856; Попов АД. Северо-Двинское судоходство. Архангельск, 1923. Вып. 1; Колесников П.А. Социально-экономические отношения на Тотемском посаде в XVII в. // История СССР. 1958. № 2; Булгаков М.Б. Рынок г. Романова (на Волге) в первой половине XVII в. // Вестник МГУ. История. 1971. № 2; Он же. Торговое движение по Окско-Московской речной системе в середине XVII в. // Промышленность и торговля в России XVII-XVIII вв. М., 1983.
2 Готье Ю.В. Замосковный край XVII в.: Опыт исследования по истории экономического быта Московской Руси. М., 1937. С. 530, 537.
3 Иванов А.И Кляземский городок - бывший удельный город Стародуб. Владимир, 1926; Фролов Н.В., Фролова Э.В. Стародуб-«городок над Клязьмой» // Летопись Ковровского уезда. Вып. 4. Ковров, 1997. С. 33-61.
4 РГАДА. Ф. 1209. Поместный приказ. Кн. 11320. Л. 860-886 об.
5 Там же. Кн. 11323. Л. 40-45.
6 Там же. Ф. 137. Боярские и городовые книги. Оп. 1. Тотьма. Кн. 60. Л. 552-567. (Мытная книга. Л. 557-565).
7 Книги Московских приказов в фондах ЦТАДА. Опись 14951718 гг. М., 1972. С. 22.
8 Тельчаров А.Д. Вязники. Владимир, 1999. С. 7-9.
9 РГАДА. Ф. 141. Приказные дела старых лет. Оп. 2. 1637-1638 гг. №36. Л. 1-103 об.
10 Там же. Л. 1-15.
11 Там же. Л. 15-18.
12 Там же. Л. 18 об.-26 об.
13 Там же. Л. 26 об.-99 об.
14 Там же. Л. 99 об.-ЮЗ об.
15 Там же. Оп. 1. 1623 г. № 29. Л. 38; Ф. 137. Оп. 2. № 36. Л. 1-99 об(подсчет автора); Оп. 1. Устюг Великий. Кн. 86. Л. 117* Ф 141 Оп. 2. 1648 г. №8. Л. 160. ’ ‘ ‘
16 Там же. Ф. 141. Оп. 1. 1638 г. № 10. Л. 367.
17 ААЭ. Т. III. СПб., 1836. № 241. С. 563-564.
18 Ярославский литературный сборник. Ярославль, 1850. С. 93-108. Об этой грамоте см.: Булгаков М.Б. Угличская уставная таможенная грамота // Исследования по источниковедению истории СССР дооктябрьского периода. М., 1991. С. 36-44.
19 Шумаков С.А. Древнерусские косвенные налоги // Сборник правоведения и общественных знаний. М., 1897. С. 251. (Труды юридического общества при Московском университете; Т. 7).
20 РГАДА. Ф. 396. Книги Оружейной палаты. Оп. 2. Кн. 1206. Л. 144158; Ф. 396. Столбцы Оружейной палаты. № 39873. Л. 53-54; Ф. 856. Ростовская приказная изба. Оп. 1. № 1. Л. 4.
21 Николаева А. Т. Отражение в уставных таможенных грамотах Московского государства ХVI-ХVII вв. процесса образования всероссийского рынка // Исторические записки. М., 1950. Т. 31. С. 246, 262; Тихонов Ю.А. Таможенная политика Русского государства с середины XV в. до 60-х годов XVII в. // Там же. М., 1955. Т. 53. С. 262, 268-270,274-275.
22 РГАДА. Ф. 137. Оп. 1. Устюг Великий. Кн. 86. Л. 118 об.
23 Там же. Тотьма. Кн. 60. Л. 557 об.
24 Там же. Ф. 141. Оп. 1. 1637-1638 гг. № 36. Л. 18-22 об.
25 Нижегородский край в словаре Брокгауза и Ефрона / Сост. и науч. рук. В.В. Ниякий. Н.Новгород, 2000. С. 344.
26 Борисов В.А. Описание города Шуи и его окрестностей. М., 1851. С. 343-344. Приложение. № 49.
27 Кузнецов В.П. Речные деревянные суда. Л., 1956. С. 26.
28 РГАДА. Ф. 1209. Кн. 71. Л. 94.
29 Там же. Ф. 396. Столбцы Оружейной палаты. № 39644. Л. 1.
30 Там же. Л. 19.
31 Степанов И.В. Отход населения на заработки в Поволжье в XVII в. // Ученые записки / ЛГУ. Т. 112. Серия исторических наук. Вып. 14. Л., 1947. С. 147-150.
32 РГАДА. Ф. 1209. Кн. 11320. Л. 862.
33 Там же. Ф. 137. Оп. 1. Тотьма. Кн. 60. Л. 596; Ф. 141 Оп. 2. 16371638 гг. №36. Л. 16.
34 Булгаков М.Б. Торговое движение по Окско-Московской речной системе... С. 208.
35 Колесников П.А. Социально-экономические отношения на Тотемском посаде... С. 132.
36 Булгаков М. Б. Рынок г. Романова (на Волге)... С. 78.
37 Он же Торговое движение по Окско-Московской речной системе... С. 208.
38 РГЛДА. Ф. 1209. Кн. 71. Л. 110-116 об.
39 Готье Ю.В. Указ. соч. С. 358.
<< Назад Вперёд>>
