4.6. Коммерсанты, кредит и российская банковская система
Немецкий кредит приобретал различные формы. Отвергнув возможность учредить германские банки в России, германский капитал сыграл тем не менее весьма важную роль в становлении российских коммерческих банков. Подобно западноевропейским банкам, российские коммерческие банки овладели большей частью отечественного делового мира, с которым ранее работали по преимуществу банкирские дома. Банки стремились также принять участие в финансировании внешней торговли493. Их экспансия могла, казалось бы, создать угрозу британскому доминированию в данной области, но то обстоятельство, что Россия нуждалась в западных кредитах, и прежде всего Великобритании, главного кредитора внешней торговли, способствовало сохранению за ней ведущих позиций в основных российских портах. Однако, хотя британский кредит, несомненно, облегчил расширение внешней торговли Российской империи, понятное опасение лондонских банкиров по поводу финансового положения их русских клиентов сдерживало инициативу многих русских предпринимателей, желавших принять участие во внешнеторговых операциях. Судя по клиентским книгам, данные которых приведены выше, наиболее активные на русском рынке британские торговые банки были весьма осторожны с подбором клиентуры. Их стремление минимизировать риск затрудняло русским по происхождению предпринимателям с ограниченным капиталом доступ в корпоративный круг международных торговцев, которым был всегда открыт кредит в Лондоне. На это могли рассчитывать только русские фирмы с адекватными ресурсами капитала. На первом месте среди их шли хлопчатобумажные фабриканты и чаеторговцы.
Здесь необходимо остановиться на вопросе, насколько российские банки могли облегчить включение отечественных предпринимателей в международную торговлю. Современная банковская система в России появилась поздно. Только в 1860 г. был учрежден Государственный банк. Одной из основных целей, поставленных перед ним, являлось «оживление торговли». Банк имел право учитывать векселя и другие срочные обязательства и выдавать ссуды на срок до 6 месяцев. Первоначально его конторы открылись в Петербурге, Москве, Одессе, Киеве, Риге, Екатеринбурге, Харькове и Ростове-на-Дону, а в 1890-х гг. количество филиалов Государственного банка превышало 100. Несмотря на то что конторы банка находились в главных внешнеторговых центрах страны, его основным объектом являлось развитие внутреннего, а не международного кредита. Предоставляя ссуды под залог транспортных документов, например, банк распространял кредитные отношения во внутренней хлеботорговле. Тем не менее в 1890-х гг. в составе Учетно-ссудного комитета Государственного банка были представлены совладельцы крупных торговых домов, специализировавшихся на внешней торговле, такие как А. Е. Владимиров (чаеторговая фирма «Алексея Губкина преемник А. Кузнецов и Ко»), О. М. Вогау и М. Ф. Марк (торговый дом «Вогау и Ко») и И. К. Прове (торговый дом «Л. Кноп»). Комитет не только определял размер предоставляемого кредита, но и давал разрешение на каждую ссуду494. По сравнению с методами кредитования, применяемыми лондонскими торговыми банками, эта система отличалась громоздкостью, и потому известные в международных торговых кругах фирмы по большей части предпочитали сохранить установившиеся контакты с лондонскими источниками внешнеторгового кредита. Этот дополнительный, хотя и ограниченный в масштабах, кредитный ресурс, по всей вероятности, охотно использовался коммерсантами — российскими подданными. Возможно, Государственный банк, наряду с московскими коммерческими банками, принимал участие в финансировании экспорта произведенных в России товаров, который активно развивался на рубеже XIX—XX вв. В финансировании вывоза зерна из России Госбанк, напротив, не играл заметной роли495.
Основные конторы Госбанка вели активные операции по покупке и продаже иностранных векселей, а зарубежные агентства банка скупали векселя в погашение кредита российским экспортерам, которые таким образом могли затем получить сумму векселя в рублях в любой российской конторе банка. Первоочередной целью при этом ставилось облегчить взаиморасчеты России с зарубежными странами496.
В 1860-е гг. государство с большой благосклонностью отнеслось к созданию акционерных коммерческих банков. Этот процесс не противоречил интересам международных торговых компаний, занятых торговлей с Россией. Они ясно представляли, что расширение торговых операций сдерживалось слабым развитием современного механизма взаиморасчетов с иностранными фирмами. Некоторые из тогдашних торговых домов в России стремились найти способ расширить масштабы биржевой торговли и тем самым укрепить общее основание внешней торговли.
Устав первого акционерного коммерческого банка в России — Петербургского Частного — был утвержден императором в 1864 г., но развитие этих кредитных институтов было подвержено резким колебаниям. Особенно это относится к Московскому региону. Развитие банков в Петербурге было заторможено резким биржевым кризисом 1873 г. и русско-турецкой войной 1877—1878 гг., в результате чего потерпели крах шесть недавно созданных банков. Вследствие этого правительство весьма осторожно разрешало создание новых банков.
Что касается характера российских банков, то петербургские представляли собой смешанный континентальный тип, они вели обычные депозитные операции, но с 1890-х гг. во все более заметном масштабе участвовали также в промышленных инвестициях. Главным исключением среди них являлся Волжско-Камский банк. Благодаря разветвленной сети отделений, особенно в Поволжье и на Урале, он придерживался стратегии кредитования хлебных грузов под залог транспортных документов. Коммерческие банки Москвы приближались к типу английских банков, предоставляющих только краткосрочный, строго коммерческий кредит для операций на внутреннем рынке. Слабая филиальная сеть отражала отсутствие у них интереса к финансированию международной торговли. Лишь Московско-Рязанский Торговый банк (с 1891 г. — Московский Международный Торговый банк) имел значительное число отделений, в том числе в основных внешнеторговых портах России497.
Российский банки, очевидно, обслуживали внешнюю торговлю России, как того и следовало ожидать, но, как подчеркнула О. Крисп, «среди русских экономистов заметна тенденция обвинять российские банки в отсталой коммерческой структуре и неспособности освободить русскую внешнюю торговлю, в особенности импортную, от засилья иностранных фирм, однако эта критика лишь отчасти справедлива. Банки действительно снижали уровень влияния на рынке крупных монополистических торговых фирм... Что касается внешней торговли, то банки, учитывая их опыт и получаемую от зарубежных отделений информацию, могли давать русским фирмам, действующим на внешнем рынке, рекомендации об источниках снабжения и т. п., но сама закупка и продажа товаров оставалась в руках этих торговцев. Представляется, что обвинения по адресу банков, по существу, относились к самому российскому торговому классу»498. Тем не менее О. Крисп далее пишет, что Е. Агад резко критиковал коммерческие банки за их пренебрежение к некоторым регионам, таким как Дальний Восток. Агад также утверждал, что отказ российских банков от финансирования импортной торговли открывал дорогу в эту сферу немецким коммерсантам, расширяющим свои кредитные операции499.
Основатели Петербургского Частного коммерческого банка, учрежденного в 1864 г., видели его назначение в содействии петербургской торговле в целом и особенно в развитии операции учета векселей с иностранными фирмами. Банк призван был «действовать в качестве банкира петербургских коммерсантов наподобие лондонской системы...», планировалось, что новый банк «предпримет также прочие банковские операции, прием вкладов, учет векселей и т. п.»500.
Разумеется, это не означало, что банк рассматривал финансирование внешней торговли в качестве важнейшей компоненты своей деятельности на международном финансовом рынке. Список основных акционеров банка отражает его интерес скорее к сфере бизнеса, которая считалась наиболее прибыльной в России, — к финансированию правительства и российских железнодорожных компаний. Агент Бэрингов в Петербурге, Джаггинг, сделал это наблюдение много лет спустя на основании изучения опыта деятельности банка501.
Членами правления банка были выбраны барон Людвиг Гауф (Hauf); Григорий Елисеев (торговый дом братьев Елисеевых); Фредерик Мори (Могу), совладелец торгового дома «Асмус, Симонсен и Ко» (Asmus, Simonsen & Co); Эдвард Казалет (Cazalet), представитель фирмы «Уильям Миллер и Ко» (William Miller & Co); Чарльз Джаттинг (Jutting), агент банкирского дома Бэрингов (Baring Bros.) в Петербурге, и Георг Брандт (Brandt), председатель Петербургского биржевого комитета. Основными иностранными акционерами банка являлись лондонский банкирский дом «Бр. Бэринг», банкирские дома «Гопе и Ко» (Норе & Co), Амстердам, «Мендельсон и Ко» (Mendelsohn & Co), Берлин, «Дюффэ и Ко» (Duffay & Co), Париж, и Ф.М. Магнус (Magnus), Берлин. Тем не менее главным акционером являлось российское правительство. Государство предоставило половину первоначального основного капитала банка, взяв на себя 40 тыс. акций на сумму 1 млн. руб., отказавшись при этом от дивиденда по акциям в случае, если он не превысит 5%502. Иностранное влияние в банке дополнительно усиливалось персональным назначением на ответственные посты. Первый главный кассир банка, Альберт Лиман (Liman), прежде служил в берлинском Кассовом союзе (Kasso Verein), а до того работал в фирмах Мендельсона и Магнуса в Берлине. Глава учетного отделения банка Симон (Simon) также приехал из Берлина по рекомендации «Мендельсона и Ко», а руководитель иностранного отделения Левин (Levin) был назначен по совету парижских Ротшильдов.
Даже присутствие среди учредителей банка Г. П. Елисеева, совладельца крупного русского торгового дома, объяснялось стремлением усилить позиции банка среди российских торговцев. Г. П. Елисеев прослужил в банке 18 лет, в том числе с 1875 г. по 1882 г. в должности председателя Совета. Его заменил сын А. Г. Елисеев, который в 1882—1884 гг. занимал в банке ту же должность. Главными клиентами банка в России были скорее промышленные, нежели торговые предприятия, но учет векселей, как видно из данных таблицы 5 Приложения 3, оставался важной составной частью банковского бизнеса. К сожалению, опубликованные материалы о кредитных операциях банка не различают учета внутренних и иностранных векселей, но последний вид операций в отношениях между Россией и Францией был, по всей очевидности, весьма важен. Банк также участвовал в других отраслях внешней торговли. В начале 1890-х гг. его руководство намеревалось создать новое комиссионное отделение. Ранее банк участвовал в комиссионной продаже, закупке и экспорте сахара, но по требованию своих клиентов расширил комиссионные операции на торговлю зерном и другими продуктами. С окончанием в 1894 г. «таможенной войны» с Германией банк сыграл весьма заметную, хотя и недолгую роль в экспортной торговле. В том году он стал крупнейшим экспортером в Петербурге, но угнетенное состояние хлебного рынка за границей предопределило то обстоятельство, что банк не получил от этой операции той прибыли, на которую рассчитывал. Он перенес хлеботорговую операцию в свое Ростовское отделение, открытое в августе 1894 г., но это не изменило общую неблагоприятную конъюнктуру503.
Успех в целом деятельности Петербургского Частного банка и осознание германскими банками того факта, что они не получат разрешения на открытие собственных отделений в России, побудил их последовать примеру ведущих банкирских домов Германии — Мендельсона и Магнуса. В 1869—1872 гг. шесть российских акционерных коммерческих банков были учреждены при участии германского капитала, в том числе Петербургский Международный банк, созданный в 1869 г. при поддержке берлинского банка «Учетное общество» (Disconto Gesellschaft), банкирских домов «Беренбург, Госслер и Ко» (Berenburg, Gossler & Co), «Братья Бетам» (Betham Gebruder) и «Эрлангер и сыновья» (Erlanger & Sohne). В том же году возник Петербургский Учетный и ссудный банк, в создании которого заметную роль сыграли то же «Учетное общество» и Немецкий банк (Deutsche Bank), а в 1872 г. открылся Русский банк для внешней торговли, также с участием Немецкого банка504. Но, как показывает таблица 7 Приложения 3, среди учредителей российских коммерческих банков, занятых в международной торговле, значились не только немецкие фирмы, но также британские и русские. До 1880-х гг. иностранный капитал, притекавший в российские банки, был в основном немецкого происхождения. Затем, в 1890—1900-е гг., доминирующие позиции в этой области начинает занимать французский капитал505.
Несмотря на процессы, происходящие в российской банковской системе, позиции британского капитала в финансировании внешней торговли оставались доминирующими. Уже упоминаемый агент Бэрингов в Петербурге Джаттинг в 1864 г. свидетельствовал: «...счета можно открыть в Государственном банке, это верно, но процедура эта обставлена таким множеством формальностей, что торговцы не пользуются этой возможностью, и, будучи правительственным учреждением, банк, я полагаю, не сможет обойтись без этих формальностей»506. Джаттинг не ожидал серьезной конкуренции со стороны российских банков в деле торгового кредита, полагая, что «наши (т. е. британские, занятые во внешней торговле с Россией. — С. Т.) коммерсанты, которые, как правило, используют английский капитал и английский кредит, скоро убедятся, что их давно отлаженные кредитные связи с Лондоном имеют массу преимуществ, от которых коммерческий банк или должен будет отказаться, или представить их на утверждение правления, что в деловой сфере не всегда желательно»507.
Более существенной проблемой для российских банков до 1893 г. была нестабильность курса рубля. Их капитал в России, вложенный в неконвертируемую валюту, подвергался риску в случае понижательного давления на курс рубля на международном денежном рынке, а совершенные ими акцепты могли быть отвергнуты ведущими кредитными учреждениями, что ставило российские банки в весьма уязвимое положение.
Несмотря на эти препятствия, российские коммерческие банки уверяли публику, что внешняя торговля действительно является для них важной, приоритетной сферой. Московский Торговый банк, например, рассчитывал развить «обширную деятельность, включающую крупные поставки русским фабрикантам хлопка и индиго из Америки и Индии»508. Но самое откровенное стремление включиться в международный товарообмен проявил Русский для внешней торговли банк. В числе его учредителей (см. Приложение 3, таблицу 7) значились некоторые наиболее влиятельные внешнеторговые бизнесмены во главе с банкирским домом «Э. М. Мейер и Ко» (Е. М. Меуег & Co), С. В. Гвейером (Gwyer) и А. Гизико (Gisiko). Целью было провозглашено «поощрение и облегчение прямых сношений русских торговцев с Америкой, Индией и Китаем», для чего намечалось открыть отделение банка в Лондоне, действующее по инструкциям петербургского правления.
Джаттинг дал пессимистический отзыв относительно перспектив этого начинания, заметив, что «банк вряд ли ожидает длительный успех. Дела такого рода, как правило, гораздо лучше ведутся частными фирмами, и маловероятно, чтобы отделение банка в Лондоне, если оно учреждено не на английском уставе и не располагает крупным собственным капиталом (об этом сейчас нет и речи), сразу смогло бы занять высокое положение, которое единственно может принести успех в деле популяризации кредитных услуг банка»509. Однако же он признавал, что новый банк окажется в состоянии несколько потеснить с рынка банкирские дома «Дж. Г. Шредер и Ко» (J. H. Schroeder & Co) и «К. Гамбро и сын» (C. J. Hambro & Son) в Одессе, и, кроме того, замечал, что инициаторы создания банка оказались весьма проницательны, используя желание наиболее влиятельных коммерческих фирм приобрести акции банка по номиналу, за что им предлагалось взамен войти в состав попечителей Лондонского филиала510.
Когда через год отделение банка в Лондоне начало свои операции, в составе его руководства оказались известные в торговых кругах бизнесмены: Б. В. Курри (Currie) из фирмы «Глине» (Glyns), А. Эден из торгового дома «Томсон, Бонар и Ко» (Thomson, Bonar & Co), Мэгуир (Maguire) от «Мэтсон и Ко» (Matheson & Co), а также совладелец торгового дома «Робертс, Луббок и Ко» (Roberts, Lubbock & Co)511. Учредители банка смогли также привлечь влиятельных персон к управлению открытым в 1873 г. филиалом в Берлине, в составе администрации которого значились Эрнст Мендельсон-Бартольди (Mendelsohn-Bartholdy), совладелец банкирского дома «Мендельсон и Ко» в Берлине, и барон Эдвард фон дер Хейдт (von der Heydt), сын бывшего министра торговли и финансов Пруссии и совладелец банкирской конторы «Э. фон дер Хейдт» также в Берлине512. Два зарубежных филиала банка, каждый с 2 млн. руб. оборотного капитала, ждала различная судьба. К 1875 г. из-за потерь на торговых кредитах капитал Берлинского отделения был снижен до 1,5 млн. руб., тогда как капитал Лондонского увеличен до 2,5 млн. руб. С 1877 г. годовые отчеты банка не содержат упоминания о Берлинском отделении. Филиал в Лондоне действовал вплоть до революции 1917 г., сеть зарубежных отделений банка пополнилась агентствами в Париже и Генуе, открытыми в 1895 г., а также в Константинополе накануне Первой мировой войны513.
На избранном для себя поприще Русский банк для внешней торговли действовал достаточно успешно. Несмотря на затруднения, с которыми ему пришлось столкнуться в первые 20 лет своего существования, акцептные счета банка к 1900 г. достигли почти 2,7 млн. ф. ст., а к 1913 г. выросли до 3,7 млн ф. ст. (см. Приложение 3, таблицу 6). Не вполне ясно, какова была в них доля международных торговых операций, хотя очевидно, что большая часть этих операций касается внутренней торговли. К сожалению, после 1896 г. в делопроизводстве банка перестали различаться внутренние и иностранные векселя, однако, хотя введение в 1897 г. золотого стандарта способствовало активизации банка на зарубежном рынке векселей, вряд ли этим была нарушена гегемония операций с внутренними векселями.
Другими российскими коммерческими банками, игравшими заметную роль в финансировании внешней торговли, являлись Русско-Китайский банк и Учетно-ссудный банк Персии.
Русско-Китайский банк, начавший действия в 1896 г., был учрежден для содействия русской торговле со странами Восточной Азии. В своей деятельности на Дальнем Востоке он пользовался поддержкой французского банка «Национальная Учетная контора» (Comptoir National d’Escompte), которая передала ему свои отделения в Шанхае514. Серьезный удар по деятельности банка нанесла русско-японская война 1904—1905 гг., из-за которой он фактически прекратил кредитные операции в регионе. К 1914 г. из более чем 100 филиалов банка 3/4 находились в России, остальные — по большей части в Китае и Японии, но у банка были также отделения в Париже, Бомбее и Калькутте515. После слияния в 1910 г. с Северным банком, который был учрежден в 1901 г. по инициативе французского банка «Генеральное общество» (Sosiete General), он стал называться Русско-Азиатским и совместно с Сибирским Торговым и Волжско-Камским банками снова начал кредитование русских торговцев, занятых во внешнеторговых операциях по азиатской сухопутной границе. В этой отсталой части Российской империи банковские услуги были почти не развиты, кредит русским торговцам предоставляли не только банки, но и московские и лодзинские текстильные фабриканты, изделия которых экспортировались в данный регион. Из-за длительности доставки сюда грузов кредит обычно предоставлялся на срок до 1 года для текстильных товаров и не менее чем на 6 месяцев для всех остальных. В провинции Синьцзян (Внешняя Монголия) отделения Русско-Азиатского банка в Кульдже, Чугучаке и Кашгаре выдавали ссуды на срок от 6 до 9 месяцев со ставкой 10% годовых. С учетом всех прочих начислений (расходы на инкассо векселей, комиссионные и др.) кредит обходился в 12% годовых в сравнении с 7—8%, взимаемыми банками обычно внутри России, или почти вдвое дороже, чем в торговле через европейскую границу России, финансируемой лондонским Сити. Мелкие торговцы обычно пользовались кредитом у более крупных и даже из более высокого процента, поскольку банки не предоставляли им кредитных услуг.
В Синьцзяне Русско-Азиатский банк, по всей видимости, действовал в интересах крупных русских торговцев. При каждом отделении здесь существовал особый учетный комитет в составе наиболее авторитетных местных торговцев. Комитет снабжал банк сведениями о кредитоспособности заявителей, и по его решению устанавливался кредитный лимит для новых клиентов. К сожалению, хотя известно, что за 1904—1913 гг. счет «полученных векселей» в Русско-Азиатском банке вырос с 42,7 млн. руб. до 141,3 млн., остается неясным, какая часть из них предназначалась для обслуживания внешнеторговых операций516.
В открытых морских портах Китая, где Русско-Китайский банк появился довольно поздно, русские компании, ведущие здесь торговые операции, вынуждены были искать кредит на стороне, и лишь изредка российские подданные прибегали к помощи китайских банков. Торговый дом «Вдова Катуар с сыном и Ко» (Widow Catoire, Son & Co) использовал в своей дальневосточной торговле кредит японского банка Мацуда (Matsuda Bank)517. В этой области кредит из Лондона для большинства солидных российских фирм оказывался весьма кстати. В случае с «Бр. Бэринг» важным контактом являлась связь их партнера, уроженца Америки Джошуа Бэйтса (Bates), с американским торговым домом «Рассел и Ко» (Russell & Co)518. В 1869 г. Бэринги принимали участие в финансировании фирмой Рассела экспорта чая в Россию за счет московского торгового дома «Ахенбах и Колли» (Achenbach & Colley)519. Три года спустя представитель Бэрингов в России Чарльз Джаттинг (Jutting) подыскивал для Рассела дополнительный бизнес в Москве, заручившись на то согласием фирмы «Ценкер и Ко» (Zenker & Co) при условии кредитования ее Бэрингами. Он писал, что намечает посетить также богатых чаеторговцев Трапезникова, Боткина и Шапошникова, и если другие ведущие импортеры, Вогау и Катуар, выразят согласие сотрудничать, то он предложит им открыть кредит у Бэрингов «на обычных условиях», с отправкой транспортных документов по их приказу и страховкой в Лондоне520.
Справочная книга клиентов банкирского дома «А. Клейнворт и Ко» (A. Kleinwort & Co) содержит сведения, что в 1880-х гг. эта фирма кредитовала в значительном масштабе основных экспортеров китайского чая в Россию — торговые дома «Токмаков, Молотков и Ко» и «Пятаков, Молчанов и Ко». Циркуляры фирмы «У. Брандт и сыновья» и счета банкирского дома Н. М. Ротшильда подтверждают, что они также являлись кредиторами названных фирм521. Клейнворт снабжал крупными кредитами также отделение фирмы «В. Высоцкий и Ко» в Калькутте, открытое в 1904 г.522 Можно констатировать, что в финансировании импорта китайского чая в Россию принимала участие и Банковская корпорация Гонконга и Шанхая (Hong Kong and Shanghai Banking Corporation), равно как и фирма «Ф. Гут и Ко» (F. Huth & Co)523. Аналогичные цели преследовал российский Учетно-ссудный банк Персии. Отделение банка в Тегеране целенаправленно поддерживало русскую торговлю, и его деятельность создавала острую конкуренцию британским и индийским коммерсантам524.
Единственным иностранным банком, которому было разрешено открыть собственные филиалы в России, на всем протяжении XIX в. оставался французский банк «Лионский кредит» (Credit Lyonnais), чьи отделения действовали в Петербурге, Москве и Одессе. Вполне логично предположить, что он сыграл некую роль в финансировании российской внешней торговли, помимо участия в инвестировании промышленности и поддержке биржевого курса российских ценных бумаг525.
В 1903 г. возник план создания крупного Англо-Русского банка, который должен был действовать в континентальном стиле, т. е. как промышленный инвестиционный банк, но русско-японская война заставила повременить с этим начинанием. Наконец, в 1909 г. оформился Англо-Русский трест с Англо-Русским банком как его подразделением. Через три года он сменил название на Британский банк для внешней торговли (British Bank for Foreign Trade)526. По инициативе Чарльза Криспа (Crisp), председателя правления банка и его фактического создателя, банк в 1910 г. приобрел 30% акций Русского Торгово-промышленного банка, действовавшего с 1890 г. в Петербурге и имевшего более 100 отделений. Официальными целями Британского банка для внешней торговли являлись инвестиции в российскую промышленность и предоставление долгосрочных кредитов для британских импортеров с тем, чтобы поощрить британские фирмы к выполнению обильных русских заказов.
В этой области доминировали германские фирмы. На взгляд Ч. Криспа, такая ситуация объяснялась тем, что в России не было «банков, сочувствующих торговле с Англией». Филиал Русского Торгово-промышленного банка был открыт в Лондоне, покровительство ему оказывали английские торговцы, связанные с Россией давними торговыми интересами. В 1911г. Ч. Крисп весьма оптимистично оценивал перспективы начинания: «Я полагаю, что этот банк сделает кое-что, чтобы помочь торговцам в деле развития России. Мы готовы приветствовать в качестве клиента любого, кто захочет установить отношения с Россией. Сегодня мы сотрудничаем с некоторыми крупнейшими промышленниками страны, но любому производителю, мелкому или крупному, кто обратится в банк, гарантировано всяческое содействие, которое окажется в наших силах. Через наши агентства они смогут установить размер кредита любому импортеру в Россию. Мы с удовольствием профинансируем их сделки, и я верю, что, если этот банк в будущем станет приносить существенную прибыль, это дополнительно принесет английским торговцам много выгод»527.
Коммерческая стратегия банка была весьма проста. В 1911 г. правление доложило о росте прибыли и «весьма удовлетворительных результатах» деятельности Лондонского и Парижского отделений528. Сумма учтенных векселей выросла с 7315,2 тыс. ф. ст. в 1910 г. до 12958,5 тыс. ф. ст. в 1913 г., но отчет банка за 1913 г., в котором счет «иностранной монеты, векселей и т. п.» составлял всего 366,9 тыс. ф. ст., свидетельствует, что операция предназначалась в основном для обслуживания внутренней торговли. Британский банк для внешней торговли тем временем за тот же 1913 г. (по данным на 30 апреля 1914 г.) предоставил акцептный кредит на сумму 360,3 тыс. ф. ст. Учитывая сферу интересов банка, можно предположить, что большая часть этих кредитов, очевидно, предназначалась для обслуживания русско-английской торговли529.
Капиталы российских банков в целом увеличились со 114,6 млн. руб. в 1894 г. до 188,4 млн. руб. в 1900 г. 7 млн. руб. приходилось на четыре новых банка, основанных в эти годы, остальной же прирост произошел за счет увеличения капиталов существующих банков. Эта динамика по большей части была обеспечена внутренними накоплениями, что несколько уменьшило долю иностранного капитала в банковской системе России, хотя в абсолютных цифрах его рост продолжался. К 1914 г. ресурсы акционерных коммерческих банков России составляли 6900 млн. руб., но «медленный товарооборот, более долгие сроки векселя и слабо развитая система безвалютных взаимозачетов (клиринг)» снижали значение этих ресурсов530.
490 См. подробнее главу 7, раздел 7.2.
491 Акцептный кредит, предоставленный фирмам в других странах, должен был аналогичным образом включить некоторое финансирование их торговли с Россией.
492 Chapman S.D. Op. cit. P. 123.
493 Claus R. Das Russische Bankwesen. Staats und Sozialwissenschaft-liche Forschungen. Vol. 131. Leipzig, 1908. S. 126.
494 История Москвы. Т. IV. М., 1954. С. 217; Глубев А.К. Русские банки. СПб., 1899. С. 2.
495 Труды Императорского Вольного экономического общества. Т. 5. СПб., 1889.
496 Banking in the Early Stages of Industrialization. P. 236. Эта политика напоминает практику российского правительства в XVIII в. (см.: Price J.М. Op. cit. Р. 260—261).
497 Голубев А.К. Указ. соч.; Brandt Circulars. 1872—1874. P. 252; 1891-1892. P. 277, 295.
498 Crisp О. Studies in the Russian Economy before 1914. P. 219.
499 Agahd E. Op. cit. P. 223.
500 Очерки истории Ленинграда. Т. II. М.; Л., 1957. С. 159; BBGH. НС 10.28. Part 2. 30/4/1864. Jutting to Baring Bros.
501 BBGH. HC. 10.28.6. 6/5/1871.
502 Цит. no: Banking in the Early Stages of Industrialization. P. 199; Очерки истории Ленинграда. Т. II. С. 159.
503 Петроградский Частный коммерческий банк за 50-летие его существования, 1864—1914. Пг., 1914. С. 67—71.
504 Shoemaker М. Op. cit. S. 23; Очерки истории Ленинграда. Т. II. С. 161.
505 См.: Бовыкин В.И. Французские банки в России. Конец XIX — начало XX в. М., 1999.
506 BBGH. НС. 10.28. Part 2. 30/4/1864.
507 Ibid. 10.28.6. Jutting to Baring Bros., 6/5/1871.
508 Ibid. 10.28.6. 24/1/1872.
509 Ibid. Jutting to Baring Bros., 14/4/1871.
510 Ibid. Jutting to Baring Bros., 6/5/1871.
511 Ibid. Jutting to Baring Bros., 9/5/1871.
512 Brandt Circulars, 1872-1874. P. 395.
513 Skinner T. London Banks, 1914—1915. London, 1916. P. 174.
514 Левин И. Германские капиталы в России. СПб., 1914. С. 23. См. также: Crisp О. The Russo-Chinese Bank: An Episode in Franco-Russian Relations//SEER. 1974. No. 127. P. 197-212.
515 Skinner T. Op. cit. P. 175—176. О сокращении кредитных операций Русско-Китайского банка после русско-японской войны см.: Романова Г.Н. Экономические отношения России и Китая на Дальнем Востоке, XIX - начало XX в. М., 1987. С. 107.
516 Кротков Н.Н. Русская мануфактура и ее конкуренты на китайском рынке. М.; СПб., 1914. С. 99—100; Skinner Т. Op. cit. Р. 176.
517 UCL Huth Papers, Box 5. М. Catoire, Paris, to Sir Harry Goschen 14/2/1924.
518 Chapman S.D. Op. cit. P. 26-27, 32, 112.
519 BBGH. HC. 10.28.5. 12/5/1869.
520 Ibid. 10.28.6. 12 /6/1872.
521 A. Kleinwort & C°. Character Reference Books. Vol. 443, 1885—1887. P. 66, 71, 445; 1889-1892. P. 148.
522 Ibid. Vol. 458, 1891-1910.
523 UCL Huth papers. File No. 426.
524 Claus R. Op. cit. S. 110-111.
525 Левин И. Указ. соч. С. 23; Skinner Т. Op. cit. P. 443.
526 The Times. 21 Oct. 1912. См. также: Dictionary of Business Biography. London, 1984. Vol. 1. P. 822—827; Skinner T. Op. cit.
527 The Economist. 29th April. 1911. P. 898—899.
528 Ibid. 18 May. 1912. P. 1164—1165 (данные о банковских прибылях за 1890 и 1908—1911 гг.). О прибылях за 1894—1898 гг. см.: Голубев А.К. Указ. соч. С. 34.
529 Skinner Т. Op. cit. Р. 45.
530 Ронин С. Иностранный капитал и русские банки. М., 1926. С. 27.
<< Назад Вперёд>>
