Российская внешняя торговля XIX - начала XX в. Организация и финансирование

На рынках, подобных российскому, британские торговые банки были весьма осторожны при открытии кредита, если не могли получить информацию относительно деловых качеств потенциальных должников и их финансового положения. Желание узнать характер этих лиц являлось нечто большим, чем праздным любопытством. Определить состоятельность и кредитоспособность потенциального клиента в России для лондонских банкиров было делом нелегким. В этих условиях образ жизни клиента мог помочь составить представление о его отношении к бизнесу. Поэтому лондонские банкиры предпочитали иметь дело с клиентами трезвыми и осторожными в частной жизни, поскольку рассчитывали, что те сохранят эти качества и в деловой практике. В этом отношении лондонские финансисты следовали традиционному образцу предпринимательской этики, введенному их голландскими предшественниками.

Приемы оценки кредитоспособности клиента, применявшиеся банкирским домом в Амстердаме «Гопе и Ко» (Норе & Co), ярко отражают эту практику. В 1812 г. один из партнеров их дома, П. С. Лябуше (Р. С. Labouchere), находившийся с визитом в России, представил отчет о некоторых действующих в стране фирмах. В отчете не содержалось никаких количественных показателей их капитала, а скорее обобщалась ранее известная информация. Так, торговый дом «Крамер и Смит» (Cramer & Smith) оценивался как «активная фирма; [она] заключает крупные сделки с Америкой. Сам Крамер, пожалуй, чересчур оживлен и любит веселую кампанию». «Мейер и Брюкснер» (Meyer & Bruxner) является «блестящей фирмой. Мейер весьма раздражающая личность; Брюкснер богат, но несчастлив в браке». Блессиг был описан как, на первый взгляд, хитрый, но, «кажется, честный», а его фирма — как «хорошая компания»⁴⁸². Но такие субъективные отзывы были в то время неизбежны. Даже самые видные фирмы, занятые в российской международной торговле, имели столь слабое представление о бухгалтерии, что не обладали точными сведениями относительно даже собственного финансового положения. Когда в 1791 г. скончался Джеймс Роуэнд (Rowand), совладелец московского торгового дома «Томсон, Роуэнд и Ко» (Thomson, Rowand & Co), выяснилось, что счета им записывались с семилетним опозданием, и проверка платежеспособности фирмы оказалась поэтому фактически невозможной. И такие факты отнюдь не являлись исключением⁴⁸³.

Усиленное внимание, которое стали уделять бухгалтерскому учету лондонские торговые банки в XIX в., создало почву для более объективной оценки потенциальных клиентов. Но даже в этом случае интерес к характеру клиента оставался весьма выраженным. В 1849 г., например, видные одесские хлеботорговцы из фирмы «Эрнест Маас и Ко» (Ernest Mahs & Co) были представлены братьям Бэринг как имеющие «хороший бизнес», при этом отмечалось, что оба партнера «ведут весьма скромный образ жизни...»⁴⁸⁴. Отчет, составленный в 1896 г. фирмой «А. Клейнворт и Ко», содержал уже более точные показатели финансового положения клиентов, но сохранил интерес к манере их повседневного поведения и чертам характера. Рижская фирма «Братья Камарины», торговавшая колониальным товаром, оценивалась как имеющая, по общему мнению, капитал в 1 млн. руб., но сын одного из основателей, занимавший ответственный пост в фирме, изображался в мрачных тонах как, «по сути, искатель удовольствий», чья личная жизнь «окружена тайной». «[Ему] около 43—44 лет, имеет двоих детей, но разведен. Он не произвел... впечатление надежного делового человека, и, когда его мать умрет и он вступит в неограниченное обладание всем капиталом, для нас наступит весьма напряженный момент»⁴⁸⁵.

Очевидно, акцептный бизнес не был лишен сентиментальности. По крайней мере, она помогала в трудных случаях решиться на нелегкие коммерческие шаги. В июне 1908 г. бизнесмены из банкирского дома Шредера рекомендовали фирме братьев Бэринг воздержаться от открытия кредита слабой петербургской фирме Колли (H. W. Colley), добавив от себя, что все же «испытывают уважение к фирме, с которой вели дела на протяжении многих лет»⁴⁸⁶.

В то время как главные лондонские банкирские фирмы, вероятнее всего, наиболее прибыльным для себя делом считали эмиссию российских государственных или гарантированных правительством займов, акцептный кредит тем не менее оставался бизнесом, обеспечивающим хлеб насущный. Бэринги содержали собственное представительство в России в 1860—1870-х гг. прежде всего для наблюдения за эмиссионным делом, но затем оно стало играть вторую важную роль — направляло в Лондон сообщения относительно потенциальных российских клиентов банка. Это было стандартной практикой и с самого начала характеризовало методы деятельности банка Бэрингов в России.

Его интерес к финансированию русской торговли пробудился намного раньше под влиянием лондонского коммерсанта Джошуа Бэйтса (Bates), который намеревался экспортировать в Британию шерсть из южного региона России. К 1825 г. Бэринги завязали контакт с фирмой «Л. Штиглиц и Ко» в Петербурге. Штиглиц при этом занимался не только отправкой товаров в Лондон, но сообщал Бэрингам конфиденциальные сведения о характере и кредитоспособности потенциальных клиентов, с которыми банк мог бы иметь дело. В конце XIX в. такого рода сообщения Бэринги получали от «Э. Маас и Ко» (Одесса и Гамбург) и «Вогау и Ко» (Москва и Петербург)⁴⁸⁷.

В случае с фирмой «А. Клейнворт и Ко» в конце XIX — начале XX в. лондонского патрона сведениями об образе жизни и кредитоспособности русских клиентов снабжали А. Лессинг (Lessing), Роберт Банг (Bang), Густав Болдерман (Bolderman), фирма «Т. Циммерман и Р. Уолш» (Th. Zimmerman and R. Walsh), которые вели операции в России. Лессинги являлись богатой немецкой семьей еврейского происхождения, занятой в зерноторговле и пивоварении как в Лондоне, так и в Петербурге. Издавна они вели также торговлю русским металлом. В этой области они вошли в контакт с важными персонами русского делового мира, что позволило их фирме стать информированным источником коммерческих сведений, сообщаемых Клейнвортам в Лондон⁴⁸⁸.

В таких областях бизнеса, как торговля лесом, где русские поставщики часто имели дело непосредственно с зарубежными агентами, минуя посредников в русских экспортных портах, кредитные рекомендации могли также выдаваться этими агентами, представляющими интересы русских торговцев на иностранных рынках. В Лондоне такими агентами выступали фирмы «Черчилль и Сим» (Churchill & Sim), «Прайс и Пирс» (Price & Pierce) и «Фой, Морган и Ко» (Foy, Morgan & Co)⁴⁸⁹.

На рубеже XIX—XX вв. донесения по русским делам, составленные на основе кредитных рекомендаций агентов, начали появляться в отчетах лондонских банков: от А. Шиммельпфеннига (A. Schimmelpfennig) — у банкирского дома «Клейнворт и Ко», от «Сэйд и Ко Лтд.» (Seyd & Co Ltd.) — у фирмы «Гут и Ко» (Huth & Co). Отзывы о частных русских фирмах, как и о находившихся под контролем национальных меньшинств, в этих отчетах давались весьма нелестные. Но их общий тон не содержал серьезных оснований для критики российской коммерческой этики.

---

⁴⁸² Другие оценки см.: Buist M.G. Op. cit. P. 511.
⁴⁸³ Ibid. P. 36.
⁴⁸⁴ BBGH. HC. 10.6.33., 20/1/1849. John Mollet & C° to Barings.
⁴⁸⁵ A. Kleinwort & C°, Credit Reference Book, Denmark, Norway and Sweden, Vol. 451, 1875—1906. P. 5, Albrecht & C°, Moscow, to Kleinworts, May, 1896.
⁴⁸⁶ BBBG. London Credit Registers. Vol. 1. Entry for 15/6/1908. Фирма прекратила платежи в октябре 1908 г.
⁴⁸⁷ BBGH. НС. 10.1.1. Stieglitz to Barings, 6/11/1825; BBBG. Character Ref. Book Europe 3, entry. 3950. Лондонские торговые банки также обменивались информацией относительно заграничных клиентов (BBBG. London Credit Registers, passim).
⁴⁸⁸ A. Kleinwort & Sons. Character Reference. Book, Guildhall Library. Vol. 446, 1905—1910. P. 40; Kettle M. The Allies and the Russian Collapse. Vol. 1. London, 1981. P. 137-139.
⁴⁸⁹ BBBG. London Credit Registers. Vol. 2. P. 52, 59.

<< Назад   Вперёд>>