3. Подсобные промыслы
Уже в XVIII в. существовала казенная продажа леса за границу в г. Онеге; а с конца XVIII в. русское правительство стало сдавать лесные участки («дачи») на откуп шведским и английским фирмам (в том числе по рр. Онеге, Мезени, Кеми др.), которые привлекали к лесорубочным работам местное население.
Во второй половине XIX в. Архангельская губерния занимала первое место в европейской части России по степени лесистости. Все леса здесь принадлежали казне.
В середине—второй половине XIX в. в Поморье, так же как и в других лесных районах Русского Севера, начались интенсивные лесозаготовки и стало бурно развиваться лесопиление — основа лесообрабатывающей промышленности того времени.
Основную рабочую силу на лесозаводах Поморья составляло пришлое население, но поморские жители разных берегов, особенно сел, расположенных вблизи заводов, так или иначе участвовали в различных видах работ, связанных с этой отраслью промышленности. Известный процент населения Онежского берега, как будет показано далее, был занят летом на лесопильных заводах в Онеге (в том числе женщины и девушки); в хозяйстве жителей Карельского берега значительную роль в зимнее время играл «извоз», выражавшийся в подвозе бревен и дров на заводы в Кемь или Ковду. В хозяйстве поморов Кандалакшского берега к концу XIX в. наблюдалось сезонное сочетание прибрежного рыбного (летом) и лесного (зимой) промыслов: население занималось вырубкой леса, рубкой и пилением бревен, вывозом их на заводы и, наконец, работой на лесопильных заводах Ковды и Умбы1.
В конце XIX—начале XX в. лесопильные заводы в Поморье уже были снабжены довольно высококачественным по тем временам техническим оборудованием, нередко выписанным из-за границы, но все заготовительные работы производились дедовскими кустарными способами, вручную, главным образом с помощью топора и позднее — пилы. Эти же орудия служили крестьянину для строительства дома, судна и производства различных предметов утвари и быта.
К 1900 г. в Поморье действовало 8 крупных акционерных обществ, составлявших половину всех лесопромышленных компаний Архангельской и Вологодской губ.: 1) Компания Онежского лесного торга (с 1855 г.), 2) Беломорская компания (Брандт, с 1858 г.), 3) Товарищество Петра Беляева наследники (Сорока, Умба, с 1892 г.), 4) Товарищество Беломорских лесных заводов под фирмой Н. Русанов и сын (с 1893 г.), 5) Товарищество Кемских лесопильных заводов (с 1891 г.), 6) Акционерное общество «Ковда» (с 1899 г.), 7) Мезенское лесопромышленное общество А. Ружникова (с 1900 г.), 8) Товарищество Архангельского лесопильного завода2.
Лесная и лесообрабатывающая промышленность стала той отраслью, которая в первые десятилетия XX в., успешно конкурируя с мурманским тресковым промыслом, отвлекая массу населения на лесопильные заводы, постепенно захватила первое место в хозяйстве поморского населения (по количеству занятых в промысле людей и доходу), отодвинув морские промыслы на второй план3.
К лесному промыслу примыкала и лесная охота. Несмотря на изобилие пушного зверя (куница, медведь, ондатра, бобер, песец и др.) и птицы (гагара), составлявших одну из важнейших статей вывоза во внутреннюю Россию и за границу, к XIX в. в поморских районах, как и повсюду на Русском Севере, главным и практически единственным промысловым зверем повсеместно была белка, а из птиц — рябчик. По официальным данным второй половины XIX в., ни на одном поморском берегу лесная охота не составляла главного занятия ни одного жителя; можно сказать, что охота, даже приносящая доход, носила везде любительский характер. Наибольшее количество охотников насчитывалось на Терском берегу, в Тетринской и Кузоменской волостях (173 человека). Однако в сравнении с общим количеством населения по всему берегу лесной охотой больше всего занимались поморы Онежского берега (142 человека). На Поморском и Зимнем берегах охотников было чрезвычайно мало, да и то среди жителей одной-двух волостей. Может быть, поэтому здесь наблюдались самые высокие цены: пара рябчиков стоила 25 коп. (самая низкая цена на Терском берегу — 7 коп.), белка — 10—12 коп. (самая низкая цена — 6 коп.). Число скупщиков на этих берегах было одинаковым — по 8 человек4.
Характерной особенностью Поморья во второй половине-конце XIX в. по сравнению с другими севернорусскими районами была незначительная роль отходничества, которое ограничивалось к тому же главным образом Поморьем, так как было связано с работой в лесопильной промышленности. По сведениям того времени, дальнего отхожего промысла как массового явления не существовало на Летнем, Поморском, Карельском, Кандалакшском и Терском берегах. На четырех из них (кроме Летнего) находились лесопильные заводы, что давало возможнсть местному населению работать только в определенный сезон, сочетая этот промысел с основными занятиями. Более высокий процент отходников был на Онежском берегу, в Кяндской и Пурнемской волостях, — до 8.1% от общего количества населения (они уходили на лесопильные заводы в Онегу)5 и на Зимнем берегу, где жители работали на мезенских заводах Ружниковых. В то же время Поморье являлось одним из немногих северных районов, которое притягивало отходников, в первую очередь из Архангельской губ. На заработки на поморские лесопильные заводы шло население нз Шенкурского, Важского, Холмогорского уездов6. В начале XX в. сюда приезжали жители центральных и даже южных областей России. В центрах поморской лесопильной промышленности скапливалось пестрое по этническому составу рабочее население.
К числу древних и своеобразных промыслов на побережье Белого моря относятся солеварение и добыча жемчуга. К ceредине XIX в. оба они практически сошли на нет, сыграв свою роль в историко-экономическом развитии отдельных поморских районов.
По письменным источникам XV—XVI вв. известно, что во многих реках, впадающих в Белое море на Поморском, Карельском, Терском берегах, добывались жемчужные раковины различных видов. Пришельцы и местные жители занимались их вылавливанием, отдавая «десятое зерно» монастырю или государству. В начале XVIII в. был установлен надзор за ловом жемчуга, через 30 лет он был отменен, но добыча жемчуга не получила в Поморье значения промысла — им занимались одиночки.
В XIX—начале XX в. кустарная добыча жемчуга в Онежском и Кемском уездах находилась в руках карел и пришлых финнов. Только отдельные жители из поморов нерегулярно занимались этим промыслом «наудачу». На более высоком уровне находился промысел жемчуга в Кемском уезде, где им занимались исключительно карелы (Келеваевы, Кондратьевы и др.). Самым удачным временем добычи жемчужных раковин считались летние месяцы (июль—первая половина августа), когда обсыхало дно реки. Способы лова были примитивны: ловец бродил по реке, ощупывая ногой дно; наткнувшись на раковину, он нырял и либо выкидывал ее на берег, либо клал в мешок, подвешенный у пояса. Этот простейший способ лова позволял заниматься им подросткам, чаще всего девочкам. Более усовершенствованный способ добычи производился орудиями — деревянными щипцами (палка с раструбом на конце) для захвата раковин и берестяной трубкой для осмотра дна. Самое сложное орудие жемчужного лова, известное в Поморье, являлось изобретением карела Н. Келеваева и получило название «келеваевский сак». Устройство этого орудия явно заимствовано из рыболовных тягловых сетей типа бредня или невода. Им управляло три человека: один шел по берегу и тянул сак за веревку, другой брел по воде и прижимал его шестом ко дну, чтобы он захватывал раковины, третий ехал в лодке и держал сак за шест в равновесии7.
Просверливанием жемчужин и производством мелких кустарных украшений занимались мастера из местных крестьян; обработка жемчужин на месте стоила очень дешево. Во второй половине XIX в. ловцы сбывали необработанный жемчуг русским скупщикам, которые отвозили его на Шунгскую ярмарку либо скупщикам-коробейникам из Финляндии. В конце XIX в. хорошие жемчужины на рынках продавались от 6 до 15 руб. серебром за штуку; жемчужные серьги стоили от 30 до 100 руб. серебром, но население, не зная этих цен, продавало их скупщикам по дешевке. Жемчуг был непременным материалом для отделки поморской народной одежды, головных уборов, из него изготовлялись серьги, ожерелья, пуговицы и другие украшения. Особенно богато украшалась жемчугом одежда женского населения Поморского берега, это отразилось даже в названии одной из частей Сумского Посада — Жемчужный ряд8. К концу XIX в. жемчуг стал повсеместно заменяться бисером или стеклом.
В XIV—XV вв. поморские волости были в числе тех немногих районов Руси, где добывалась соль. С XVI в. соль из поморских посадов Летнего берега (Неноксы, Уны, Луды) под названием «поморянка» неизменно фигурирует во многих таможенных грамотах. Потребность Русского государства в соли была столь велика, что с приезжих в Двинскую землю торговых людей брали пошлину солью и белками.
В XVI—XVIII вв. соль вываркой ее из морской воды добывали почти повсеместно — на Зимнем, Онежском, Поморском, Карельском, Терском берегах. Только на Карельском берегу в середине XVI в. было 44 «живых» варницы и 23 «впусте»9. Центром солеварения была посадская часть Летнего берега: здесь действовало до 100 варниц, принадлежавших крестьянам и монастырям. Чаще всего соляные варницы в Поморье устраивались силами «сябров» — складников, селившихся вместе неподалеку от варницы10. В XVI—XVII вв. необходимые постройки и инвентарь для варницы составляли: 1) колодец («сугреб»), из которого добывался естественный соляной рассол для выварки; 2) «црены» - сковороды четырехугольной или круглой формы с подставками-треножниками («жаравцами»), в которых вываривалась соль; 3) соляная избушка с ямой, где производился сам процесс солеварения, и «выливная» избушка с ямой, куда выливались отходы от выварки. Поскольку выварка производилась с помощью огня, то варщики нуждались в большом количестве дров — «кострищ», заготовку которых складники тоже распределяли между собой11.
В XIX в. выварка соли в Поморье производилась в большой мере традиционным способом и устройство варниц почти не совершенствовалось; в результате соль получалась крупная, низкого качества, как в старину, но теперь она не пользовалась спросом ни на внешнем, ни на внутреннем рынке. Даже местные поморы-промышленники предпочитали покупать в Архангельске или в Норвегии соль высшего сорта, а «поморянку» использовали для посола мурманской трески (так как слишком дорого при массовом улове обходилась покупная соль) или для посола скоропортящейся сельди. Соляной промысел сыграл большую роль и в заселении Поморья, и в развитии его экономики, но к концу XIX в. значение поморского солеварения ограничивалось сугубо местными нуждами. Наибольшую роль солеварение все же играло на Летнем берегу, где значительная часть населения составляла «Общество солепромышленников Ненокского посада Архангельской губернии», владевшее варницами по душевым и наследственным паям. Солепромышленники были освобождены от уплаты пошлин за вырубаемый на дрова лес и вываривали ежегодно до 60—90 пудов соли12. На Поморском и Карельском берегах действовало не более 15 варниц, владельцы вываривали соль для себя или вывозили на Шунгскую ярмарку, где продавали скупщикам из Олонецкой и Вологодской губ.13
1 АГО, р. 1, оп. 1, д. 91, разные листы.
2 Трофимов П. Очерки экономического развития Европейского Севера России. М., 1961, с. 131—132.
3 Ерофейчев И. Промыслы Архангельской губ. — В кн.: Северное хозяйство. Архангельск, 1925, с. 5—7, 33.
4 Статистическое описание, с. 141, 142—144.
5 Там же, с. 70, 71.
6 Якобсон Р. П. Отчет по обследованию бассейна Сев. Двины, с. 15-17, 19.
7 Хребтов А. К. Положение жемчужной промышленности в России. СПб., 1897.
8 Ефименко П. С. Материалы по этнографии русского населения Архангельской губ. Вып. I. М., 1877, с. 11—12.
9 СГКЭ, т. 2, № 137, с. 442-451 (1563 г.).
10 Там же, № 23, с. 55-56 (1660 г.); № 62, с. 120-123 (1680 г.); т. I, № 155, 158 и др.
11 Там же, т. 1, № 390, с. 384 (1603 г.) и др.
12 Островский Д. Н. Путеводитель по северу России, с. 49.
13 Материалы для географии и статистики России, с. 185.
<< Назад Вперёд>>
