Источники
Классификации этих источников до сих пор нет, хотя определенные попытки составить ее уже предприняты. Принципов классификации может быть несколько: источники можно разделить на опубликованные и неопубликованные, можно расположить их по видам делопроизводственных документов отдельных приказов и органов местного управления, добавив к ним документы личного происхождения (как это довольно успешно сделал недавно В. Н. Козляков1),наконец, можно классифицировать источники строго по видам, независимо от того, опубликованы ли они, отложились ли в фонде приказа, рукописном сборнике или частной коллекции. При этом все три уровня классификации (опубликованность, ведомственная или частная принадлежность и вид) должны учитываться при анализе их текстов.
Прежде всего внимание привлекает огромное количество опубликованных, в основном до 1917 года, источников. Изучение одних только этих публикаций может дать материал для нескольких книг. Но поистине бесценны неопубликованные источники, хранящиеся в основном в Российском государственном архиве древних актов.
Источниковой основой исследования истории русского провинциального дворянства до сих пор были и остаются главные учетно-служебные документы этого социального слоя в указанное
столетие — десятни. К ним не раз обращались историки дворянства, многие десятни XVI—XVII вв. были опубликованы в конце XIX в. В. Н. Сторожевым. Если публикация десятен за XVI в. может быть признана относительно полной, то публикацию десятен за XVII в. В. Н. Сторожев успел лишь начать, уделив при этом внимание всего нескольким уездам и хронологически ограничившись в первую очередь разборными десятнями 1621/1622 г. Тем не менее ценность этого публикаторского почина Сторожева для раскрытия темы чрезвычайно велика. До сих пор не утратили своего значения примененные В. Н. Сторожевым археографические приемы. Это и сохранение при передаче текста особенностей XVII в., и выделение нестандартной для десятен информации курсивом, а также особенно предпринятое им сопоставление содержания записей, касающихся одних и тех же лиц, с содержанием записей в более поздних десятнях, данные в примечаниях. Все это позволяет исследователю, сопоставляя данные одних записей с другими, собрать достаточно полную информацию об экономическом положении провинциального дворянства и его эволюции, особенностях его службы как военной, так и гражданской в разные периоды, порядке восхождения по чиновной лестнице, изменениях в вооружении, внутренней структуре служилого «города», степени грамотности дворянства и т. п. Для рассматриваемой темы могут быть использованы и опубликованные Сторожевым в первом томе его «Материалов» десятни XVI в., так как публикатор и в этом случае проводит сопоставление с десятнями XVII в., фиксируя изменения численного состава «городов» и другие особенности учета служилых людей по сравнению с более ранними документами. То же самое можно сказать и относительно опубликованных Ю. В. Готье несколько позже десятен по Владимиру и Мещере 1590 и 1615 гг.2 Десятный список 1613 г. и десятня денежной раздачи 1615 г. по Арзамасу были опубликованы С. Б. Веселовским3. Исчерпывающий анализ содержания десятен XVII в. невозможен без сопоставления с десятнями XVI в., опубликованными Н. П. Лихачевым, Е. Д. Сташевским, М. В. Муравьевым и др.4 Однако следует учитывать и то, что текст этих десятен, сохранившихся в поздних списках, был подвергнут невольным, а иногда и сознательным искажениям, что, безусловно, затрудняет работу с ними. Изучение десятен, столь интенсивно публиковавшихся в конце XIX—начале XX вв., было затем прервано более чем на полвека. Исключением можно считать публикацию В. Мальцевым смоленской десятни 1606 г.5 В 70-е гг. XX в. эта традиция была продолжена А. Л. Станиславским6, однако кроме его работ, других отдельных публикаций десятен, к сожалению, вплоть до начала XXI в. не появилось. В вышедшем недавно сборнике «Народное движение в эпоху Смуты начала XVII века» опубликованы четыре т. н. «сыскные» десятни Бежецкой, Деревской, Водской и Шелонской пятин Новгородского уезда 1619 г.7 При комментировании этих документов издатели обратили внимание прежде всего на упоминания об участии указанных в них лиц в боях и походах 1606 и 1607 гг., однако они дают представление и об иных сторонах истории дворянства этого периода — экономическом положении, финансировании, порядке продвижения по службе, получения чинов, придачах к окладам и пр. Интерес к изучению и публикации десятен и дворянских списков продолжает нарастать, о чем свидетельствует, например, публикация А. П. Павловым «сыскного» списка дворян и детей боярских 1613 г. в «Русском дипломатарии»8. Помимо значения для исследования событий Смутного времени этот источник позволяет расширить представления об изменениях в составе городового дворянства в первой половине XVII в. (в сравнении с тверскими десятнями, опубликованными В. Н. Сторожевым) и источниках его пополнения, в том числе из казаков. К сожалению, весь состав «Книги сыскной дворян и детей боярских разных городов», хранящейся в РНБ и уже использованной в исследовании В. Н. Козлякова, пока не стал предметом научной публикации. В настоящее время актуальной задачей является не только ввод в научный оборот новых десятен (а в отдаленном будущем и полная их публикация), но изучение и теоретическое осмысление уже опубликованного материала, сопоставление данных десятен разного времени по одному городу, а также сопоставление данных разных десятен по отдельным вопросам и рубрикам, изучение обстоятельств их составления и наказов, данных при этом составлении. Вместе с тем встает и вопрос о дополнении информации десятен сведениями других учетных документов «городов», относящихся в первую очередь ко второй половине века.
К сожалению, комплекса десятен второй половины XVII в. в фонде Разрядного приказа не сохранилось, имеются лишь отдельные десятни и отрывки документов. Отсутствие этих документов в составе фонда Разряда можно объяснить их востребованностью в ходе составления родословных росписей, а возможно, и использованием в конце XVIII в. для получения дворянских грамот и дипломов. Многие документы Разряда погибли во время пожара 1812 г. Вместе с тем десятни сохранились и должны храниться на местах, в областных и городских архивах.
Опубликованные В. Н. Сторожевым и другими исследователями десятни относятся к XVI и к первой половине XVII в. Десятни за вторую половину века остались практически неопубликованными. Тем более ценными становятся сведения десятен Пензенского края, опубликованных А. Барсуковым9. Десятни были обнаружены им в архиве Пензенского дворянского депутатского собрания в списках конца XVIII в. Из семи опубликованных десятен только две имеют это название, а остальные названы «именными списками смотру». Опубликованы 3 пензенские, 2 атемарские, верхнеломовская и керенская десятни. Сведения этих десятен ценны прежде всего свидетельствами об изменении характера службы «города»
в южной России во второй половине века. Внутри списка городовые дети боярские разделены уже на служащих солдатскую и рейтарскую службу, причем по чинам, также на «новокрещенов», мурз и татар и др. Вместе с тем остаются сведения о размерах денежного и поместного окладов (в соответствии с ними происходит градация в отдельных частях списков), поверстании окладами, придачах к ним, написании по выбору, в «дворовые», в «житье» и пр. Данные этих десятен позволяют проследить процесс поверстания в дети боярские представителей низших сословий. Они же дают представление о верстании и службе солдат Московского выборного полка А. А. Шепелева, дворян и детей боярских разных национальностей. В целом опубликованные А. Барсуковым десятни (или списки) предоставляют очень важную информацию об особенностях службы беднейших слоев русского дворянства, «однодворческого» населения южных уездов, среди которых было много выходцев из казаков
и стрельцов. К этому же виду источников близко примыкают опубликованные Н. В. Калачовым в 1884 г. «Список верстальный боярским детям в Короченском уезде» 1650—1663 гг. и «Разбор мецнян на службу» 1675 г.10 Оба эти источника происходят из архивов местных учреждений — уездных судов — и по своему характеру могут быть отнесены к десятням, однако в публикации они помещены среди других «актов», где их специфика затерялась и обнаружить их исследователю довольно непросто.
Близки с точки зрения формы составления к десятням и такие документы, как тетради (или «книги») раздачи жалованья дворянам и детям боярским за смоленскую службу 1614—1615 гг. и 1617 г.11, составленные в Рязряде и опубликованные С. Б. Веселовским. Здесь имеются сведения не только о службе и экономическом положении бывших под Смоленском дворян, но также о «сыске» их окладов «при царе Василье» в городах и о придачах к ним, в том числе «при боярах», сведения о поручителях и рукоприкладствах. В этом же томе опубликована расходная книга Устюжской четверти 1618/1619 г. с информацией о принадлежности к тому или иному «городу» получающих жалованье из этой четверти, о придачах к их окладам, отставке от службы, «справке» окладов за детьми, убавлении окладов за побег со службы, «справке» старых окладов по «сыскным спискам», присланным из городов и т. п.12
Во второй половине XVII в. в фонде Разряда десятни уступают место таким видам источников, как списки дворян и детей боярских и разборные книги. Списки, как и десятни, составлялись по «городам», их структура почти идентична структуре десятен, с рубриками выбора, дворовых и городовых, указанием их поместных и денежных окладов. Вместе с тем в списках, в отличие от десятен, имеются добавления и приписки, сделанные позднее, с указанием на изменения в службе того или иного лица, верстании, придачах к окладам за участие в службах и походах, отставке, смерти. Иногда в списках указывалось и количество крестьянских дворов за помещиками. Списки составлялись вплоть до начала XVIII в., имеются в них свидетельства и о разборе 1703, 1706 и 1709 гг.13 Однако они, как и десятни, не охватывают всю совокупность «городов». Документы позволяют установить, что составлению десятни предшествовало составление разборного списка на основании поданных дворянами и детьми боярскими «сказок», заверенных подписями. Поэтому копии десятен, составленных по разборным спискам, содержат упоминания о «прикладывании рук» разбираемых14. Таким образом, можно утверждать, что составление десятен проходило несколько этапов и сопровождалось значительной унификацией и отбором информации.
Формуляр разборных книг, получивших распространение во второй половине XVII в., близок к формуляру десятен, он содержит рубрики выбора, дворовых, городовых и новиков, с указанием окладов поместного и денежного. При составлении разборных книг также присутствовали окладчики, которые и «прикладывали руки» к этим книгам, а сами разбираемые приносили свои «сказки». Эти сказки откладывались в «разборных столпах», с подписями («за руками»)
разбираемых, а если они были неграмотны, «за руками» окладчиков и других лиц. Разборные книги (иногда они назывались и «разборными списками») гораздо содержательнее десятен, они показывают усложнение и совершенствование делопроизводства Разряда и по характеру приближаются уже к формулярным спискам XVIII в. В сказках приводились сведения о том, с какого года служит дворянин или сын боярский, каков был его новичный оклад, какие придачи он получил за какие службы, каков его полный оклад ко времени разбора, учитывая все придачи, в каком году и за что он пожалован в выбор или дворовые, какие земельные владения он имеет в каком уезде, сколько крестьянских и бобыльских дворов и четвертей земли, какие сенные покосы, леса, мельницы, рыбные ловли и другие угодья есть в его поместье или вотчине, сколько у него детей и какого возраста, служат ли они, какое количество задворных и деловых людей у него работает, в каком вооружении он выезжает на службу, каких людей и в каком вооружении приводит с собой, как несет службу, в какие сроки приезжает и уезжает с нее, может ли служить с данного поместья или вотчины без денежного жалованья15. Формуляр разборных книг, однако, мог варьироваться в зависимости от региона и тех лиц (в том числе приказных людей), которые осуществляли разбор.
Учетные материалы, хранящиеся в составе фонда Разрядного приказа в РГАДА, могут быть дополнены другими документами того же приказа, сохранившимися в его фонде в виде книг и столбцов. Описание их было выполнено на высоком для своего времени уровне тем же В. Н. Сторожевым и под его руководством. Ценный материал для характеристики службы провинциального дворянства дают смотренные списки Разряда, до сих пор еще плохо изученные и неопубликованные (оп. 5, 88 единиц хранения). В них можно обнаружить не только сведения о «нетстве» «городов», но и об организации их службы в тот или иной период, а также о вооружении, с которым они приезжали в полки. Под данным некоторых смотренных списков можно реконструировать содержание десятен по тому или иному «городу», так как записи в списках производились с учетом традиционной структуры «городов» (выбор, дворовые, городовые) и с указанием поместных и денежных окладов. Таким образом, можно выявить и социальное положение нетчиков внутри «городов», и произвести общий подсчет численности тех или иных «городов» во второй половине XVII в.
Среди опубликованных источников материалы десятен в значительной степени дополняют сведения разрядных книг первой половины XVII в.16 Здесь содержатся наказы воеводам о мерах для сбора дворян и детей боярских на службу в том или ином городе, характере службы, наказаниях за уклонение от нее, составлении и содержании учетных документов, количестве дворян и детей боярских того или иного «города» в полках, местах их службы и др. К сожалению, книги сохранились в фонде не полностью, основная масса их за вторую половину века утрачена. Для получения информации о службе «городов» во второй половине XVII в. могут быть привлечены т. н. книги «нарядов» на службу, например, книги нарядов в Крымские походы. В них можно найти сведения о количестве дворян и детей боярских из «городов» в разрядах и полках, о порядке организации службы и выездов на нее, о численном составе всего войска и уклонившихся от службы. Весьма ценную информацию о дворянах и детях боярских полковой службы, отставных из «городов», а также служивших копейную и рейтарскую службу дает перечневая роспись разрядов и полков, составленная в ходе военной реформы в 1681 г.17 Данные указанных книг дополняются сведениями записных книг Московского стола, где представлена информация как о дворцовом церемониале и различных «походах» и приемах царского двора, так и о выездах на службу, согласно указам, московского и провинциального дворянства, награждениях и наказаниях, отчеты о состоянии полков и различного рода отписки воевод, а также некоторые челобитные самих представителей провинциального дворянства. В этих книгах можно также найти сведения о численности дворян и детей боярских в городах, отставных и служивших гражданские службы. Количество записных книг невелико, всего 27, и большая их часть уже была опубликована в «Русской исторической библиотеке» в XIX в.18 Подробный источниковедческий анализ этого источника был сделан О. В. Новохатко19. Весьма ценны и книги Иноземского приказа (также в составе Московского стола Разряда), которые пока еще плохо изучены и дают интересный материал о процессе проникновения «иноземческого» элемента в состав русского дворянства. Виды «столбцовых» документов достаточно разнообразны, но в основном преобладают такие, как челобитные, памяти, отписки воевод. Большинство столбцов Московского стола были в свое время опубликованы в трех томах «Актов Московского государства», подготовленных к печати тоже В. Н. Сторожевым (далее — АМГ). Большое разнообразие публикуемых здесь документов позволяет использовать АМГ для изучения всех аспектов положения городового дворянства, особенно его службы и становления самосознания. Однако эта публикация, при всей ее ценности, не может быть в настоящее время признана научной: археографическое оформление документов в ней оставляет желать лучшего, заголовки иногда не отражают содержания того или иного «акта», имеются и значительные пропуски, особенно в формулярах, хотя и традиционных, но зачастую несущих важную информацию. Столбцы же других столов подверглись лишь выборочной публикации отдельными исследователями в отдельных изданиях, и ввиду их большого объема не могут быть тотально изучены одним исследователем. К счастью, наличие подробного научного описания облегчает работу по проведению внутри этого объема разных «точечных» исследований и «срезов», касающихся определенной тематики. Репрезентативность этих документов также весьма высока, однако и здесь невозможно не сознавать отрывочность используемых материалов, восполнить которую могло бы лишь тщательное изучение архивов местных учреждений. Кроме того, именно в столбцах Разрядного приказа исследователями как XIX, так и XX вв. были обнаружены сметы военных сил Русского государства 1632 и 1651 гг., в настоящее время опубликованные и хорошо изученные20. Данные этих сметных списков содержат и указания количества дворян и детей боярских в служилых «городах», а следовательно, могут быть использованы для подсчета общей численности провинциального дворянства в указанные годы.
Помимо Разрядного приказа документы о службе дворян (прежде всего их верхушки — «выбора» и дворовых) сохранились в фонде 141 «Приказные дела старых лет», являющемся частью архива Посольского приказа, а также четвертей. Здесь сосредоточены в основном документы о посольской службе дворянства.
К наиболее важным документам, отражающим т. н. «указкой» материал по истории провинциального дворянства, относятся опубликованные А. Н. Зерцаловым наказы «О верстании новиков всех городов 7136 г.». Этот документ Разрядного приказа (выписка), хранившийся в МАМЮ и случайно оказавшийся в отделе документов Сибирского приказа, был сообщен Зерцалову Н. Н. Оглоблиным. Публикатор отметил его большое значение в связи с тем, что сама верстальная десятня 136 (1627) г. и упоминаемый здесь же наказ о верстании 1604 г. не сохранились. Наказы освещают особенности верстания новиков в Москве и на местах и изменения в характере этого верстания по сравнению с предшествующим периодом, а также политику правительства по отношению к проникновению выходцев из низших социальных слоев в число детей боярских. Здесь же находим упоминания о царских указах, касающихся верстания новиков, грамотах, посланных по этому поводу в города, и челобитных детей боярских южных «городов».
Наказы о верстании городовых дворян и детей боярских или, как их еще иногда называют, введения и преамбулы к десятням, частично опубликованы также в АМГ. В первом томе имеются наказы 1599, 1601 и 1606 гг.21 Этот вид источников должен быть проанализирован не только в контексте того времени, когда они появились, экономических и политических условий, но и в контексте истории сословия как такового, принимая во внимание как сохранение традиционного содержания наказов, так и их постепенную эволюцию в сторону расширения сословных рамок заключавшихся в них понятий. Источники о верстании новиков первой половины XVII в. подробно исследовал В. Н. Козляков, указавший на большое количество неопубликованных верстальных десятен22. Грамоты воеводам с наказами о верстании, относящимися ко второй половине века, находятся в Полном собрании законов Российской империи (далее — ПСЗ)23. Эти наказы часто рассматриваются исследователями как юридические документы, содержащие правовые нормы, касающиеся положения дворянского сословия в целом, разрешающие или запрещающие те или иные действия по включению отдельных лиц и целых групп в состав сословия, регламентирующие порядок его существования и действия. Однако характер этих наказов не может быть назван законодательным или правовым в полном смысле слова, существующие внутри них нормы могут рассматриваться лишь как элементы зарождения правовой регламентации существовавших в обществе представлений о роли и функциях сословий. Наказы составлялись для разбора и верстания в определенных «городах», полках и разрядах; положение, например, замосковных «городов» и разбор в них отличались от разбора и верстания в «городах» южных («польских»), поэтому считать наказы о верстании владимирцев, суздапьцев, юрьвецев и др. универсальными законами о положении сословия во всем государстве, на мой взгляд, неправомерно.
В целом законодательные акты и указы, касающиеся положения дворянства, опубликованные в первом, втором и третьем томах ПСЗ и «Законодательных актах Русского государства», в том числе и само Уложение 1649 г., являются не только важным источником для уяснения этого положения, но могут служить и собственно предметом источниковедческого и исторического анализа, отражая степень участия данного сословия в принятии того или иного акта, его редактировании и проведении в жизнь. Достаточно подробный анализ ПСЗ как источника недавно сделан А. Г. Маньковым24. Автор отметил как положительные стороны (в том числе полноту отражения законодательных норм в первых трех томах), так и недостатки данной публикации и сузил понятие «законодательный акт» применительно к опубликованным здесь источникам. Его внимание привлекло также несовершенство «номенклатуры» публикуемых актов, то есть обозначение видов или типов законодательных актов в заголовках. А. Г. Маньков остановился также на вопросе о роли прецедента или частного случая в выработке последующих норм законодательства в России этого времени. Следует также сказать, что сами заголовки с изложением краткого содержания актов часто не вполне соответствуют реальному значению документа, и в этих случаях также имеет место возведение частностей в ранг общих норм, сделанное уже публикаторами XIX в. Привлечение законодательных актов в качестве источника необходимо должно носить комплексный характер. Сопоставление этих источников с данными записей грамот в Печатном приказе позволит проследить картину воплощения в жизнь той или иной юридической нормы, понять, была ли она применима и востребована в практике, как и в каком объеме на самом деле «работал» тот или иной закон. Эти документы необходимо рассматривать и в контексте имеющихся в распоряжении исследователей коллективных челобитных провинциального дворянства, игравшими зачастую роль законодательной инициативы, сильно влиявшей на решения правительства, что уже отмечалось историками.
Коллективные челобитные дворянства как отдельный вид исторических источников давно уже вошли в научный оборот и ценность их не вызывает сомнений. Интерес к ним историков в последнее время возрастает. Однако их публикации относятся в основном к началу XX века25, ряд челобитных второй половины XVII в. был подготовлен к публикации А. А. Новосельским26. Новых публикаций в последнее время не появилось, историки в основном пользуются уже имеющимся материалом. Между тем в архивах сохранилось огромное число подобных челобитных, и хотя они не столь интересны и значительны для судеб всего сословия, как вышеупомянутые, более корпоративны и нередко представляют мнения лишь отдельных региональных групп, все же их комплексное выявление и изучение является насущной необходимостью, так как лишь оно позволит с достаточным правом сделать возможно не столь яркие, но зато основательные выводы о роли этого способа участия сословия в общественной жизни и защиты своих интересов. Первым шагом по этому пути может стать исследование записей коллективных челобитных в Печатном приказе. Выборочный подсчет общего количества грамот, отправленных по коллективным челобитным по отдельным десятилетиям XVII в. и анализ их тематики позволит сделать выводы о роли коллективных челобитных в жизни дворянства, особенно во второй половине XVII в. При этом первостепенная роль в исследовании вопроса, конечно, будет принадлежать изучению подлинников коллективных челобитных «за руками», сохранившимся в первую очередь в фонде Разряда, и посвященных самым актуальным вопросам жизни провинциального дворянства. В книге использованы главным образом коллективные челобитные, отложившееся в столбцах Новгородского, Московского и Владимирского столов Разряда.
Для оценки экономического и других аспектов положения городового дворянства большое значение имеют документы, отложившиеся в фонде Поместного приказа (РГАДА. Ф. 1209). Осложняют работу с ними их огромное количество и незначительное введение в научный оборот. Если писцовые и переписные книги в значительной степени опубликованы и в настоящее время их публикация продолжается, то столбцовый материал, особенно XVII столетия, до сих пор остается нетронутой целиной, где исследователя могут поджидать интересные и неожиданные находки. Публикация столбцов Поместного приказа была начата в первое десятилетие XX в. С. А. Шумаковым27. Им были опубликованы столбцы Рязанского стола Поместного приказа по Алексину, а также «остатки» «допожарного» делопроизводства — серпуховские грамоты и выписи 1616—1626 гг. Виды опубликованных документов достаточно разнообразны — это челобитные, приговоры по делам, указной материал, преобладают же купчие и отказные грамоты. Однако ценность этих публикаций снижается тем, что документы публикуются выборочно, дается лишь изложение содержания всего сопровождающего их делопроизводственного комплекса; кроме того, при отборе документов публикатор отдает предпочтение поместным актам, касающимся московских чинов и высших слоев приказного дьячества, провинциальному же дворянству уделяется значительно меньшее внимание. Вместе с тем в заголовках публикуемых документов принадлежность упоминаемых в них лиц к той или иной социальной группе не указана, поэтому выделить акты, относящиеся именно к провинциальному, а не столичному дворянству, затруднительно. Кроме того, автор предпринял также разделение всех публикуемых им актов на «официальные» (в рамках отдельного «дела» Поместного приказа) и «частные» (купчие, поступные, закладные, меновные и др. грамоты), указав при этом, что частные акты по Алексину опубликованы им «все»28. Однако подобное деление достаточно искусственно, так как в делопроизводственных комплексах Поместного приказа отложились как те, так и другие акты и полностью дать представление о сути и ходе дела может лишь его полная (за исключением явных повторов) публикация. Эти археографические недостатки — неполнота и отсутствие четких критериев отбора — характерны почти для всех публикаций того времени. Вслед за С. А. Шумаковым материалы делопроизводства Поместного приказа, но уже по Вологодскому уезду, опубликовал В. Н. Сторожев29. В предисловии он заметил, что до недавнего времени историки не привлекали эти материалы, опираясь исключительно на законодательные акты и не интересуясь тем, как проходило претворение в жизнь норм того или иного указа. «Неполноту» такого подхода призвано преодолеть привлечение столбцов Поместного приказа, которых насчитывается для XVII в. «до трех десятков тысяч». Но для правильного построения публикации ввиду такого большого объема материала необходима выработка «технических» или археографических приемов. Для данной публикации Сторожев выбрал 39 дел столбцов Поместного приказа, начиная с 1625 и кончая 1633 гг. (однако внутри дел имеются документы и более раннего времени — 1615 г. и др.). Критерием отбора для Сторожева послужила содержательная сторона дел с точки зрения разбираемых в них «казусов» — прежде всего это статьи Уложения, применявшиеся при решении того или иного дела, тяжущиеся стороны и др. Все дела по Вологодскому уезду были разделены на подобные «казусы» и первое дело такого «казуса» публиковалось полностью, остальные же дела — с пропусками и в извлечениях. Сторожевым же был поставлен вопрос о сопоставлении материалов столбцов Поместного приказа не только с писцовыми и переписными книгами, но и с десятнями30, что до сих пор остается актуальным. Верный своей методике сравнения отдельных видов документов, Сторожев во втором выпуске «Материалов», изданном в 1918 г., опубликовал данные писцовых описаний по Заозерской половине Вологодского уезда в 1627—1630 гг. с выделением отдельных описаний поместий и вотчин и подведением общих итогов по поместному и вотчинному землевладению. Вместе с тем подход Сторожева к публикации данных столбцов также не является бесспорным. Обстоятельному критическому разбору первый выпуск публикации В. Н. Сторожева подверг С. А. Шумаков, указавший на отсутствие четких критериев отбора, погрешности в передаче текста, противоречивость и лаконичность примечаний, а иногда отсутствие их, незнакомство с литературой вопроса и др.31 С. А. Шумаков писал также о неполноте такого подхода, указывая на пропуски в публикации «частных актов». Вместе с тем те же недостатки были во многом присущи и его собственным публикациям столбцов приказа — в том числе неполнота и выборочность публикуемого материала, пересказ содержания отдельных документов и т. п. Представляется, что оба эти подхода или приема — Шумакова и Сторожева — с точки зрения актовой или частноправовой и с точки зрения законодательно-делопроизводственной — являются как по-своему верными, так и ограниченными своими же рамками. Несколько позже, чем Сторожев и Шумаков, достаточно масштабную публикацию книг и столбцов Поместного приказа предпринял С. Б. Веселовский32. Им было опубликовано свыше 450 актов из книг и столбцов по Арзамасу и Нижнему Новгороду. В публикации преобладали выписки из отказных и межевых книг, публиковались также грамоты, отписки воевод, наказы и памяти, несколько челобитных. Археографическое оформление этой публикации было более совершенным, однако и она не избежала таких недостатков, как произвольные пропуски и сокращения. Кроме того, основной целью публикатора было представить документы по истории Смутного времени, поэтому полностью были опубликованы лишь акты до воцарения Михаила Федоровича, остальные же акты до 1618 г. публиковались выборочно, отбирались документы, содержащие «интересные отзвуки Смуты» или имевшие отношение к более ранним. Хронологическая ограниченность не позволяет на основе этих документов сделать обоснованные выводы относительно общих процессов и тенденций на протяжении хотя бы первой половины XVII в., однако в них содержится множество интересных фактов не только по истории землевладения в данном регионе, но и по истории сословной организации, участия в политических событиях, службы и быта дворянства. Делом же будущего (возможно, весьма отдаленного) является полная публикация столбцов по тому или иному уезду (при достаточно обоснованных во избежание повторов пропусках), что позволит рассматривать подобный источник как с точки зрения делопроизводства и законодательства, так и с точки зрения выявления всех имеющихся частных актов. Все это даст возможность при сопоставлении таких публикаций с десятнями по городам данного уезда, а также с писцовыми и переписными книгами получить более или менее полное представление о составе и положении провинциального дворянства и других аспектах экономического или социального положения населения. Предпринятое в последние годы А. В. Антоновым издание «Актов служилых землевладельцев»33, к сожалению, ограничено хронологически и не позволяет проследить процессы, происходившие в служилом землевладении на протяжении XVII в., кроме того, принципы отбора документов в этом издании весьма близки к методике отбора документов С. А. Шумакова — внимание уделяется прежде всего «частным актам» — хотя в данном издании это сделано по совершенно другим причинам и вполне обосновано методологически.
Материалы Разрядного и Поместного приказов до сих пор привлекались исследователями данной темы лишь фрагментарно и выборочно. Обширность этих фондов, недостаток тематических публикаций на их основе и отсутствие до сих пор научного описания столбцов Поместного приказа затрудняют их комплексное применение для исследования темы. Вместе с тем возможность такого применения источников во всей их полноте предоставляют сохранившиеся в РГАДА книги Печатного приказа. На важность содержащейся в них информации обратил внимание еще С. Б. Веселовский34. Он начал работать с ними в 1911 г., но изученные им книги были опубликованы лишь в 1990-е гг. О большой информационной ценности книг Печатного приказа писал и А. Л. Станиславский, замечавший, что фонд приказа содержит «гигантские реестры документов, систематически освещающие едва ли не все стороны жизни Русского государства и имеющие первостепенное значение как для изучения истории феодального землевладения, так и классовой борьбы в XVII столетии»35. Книги содержат записи о всех заключенных в разных учреждениях частно-правовых сделках, решениях по поданным челобитным, судебным искам и др. Первоначальный формуляр записей, опубликованных Веселовским, был достаточно краток и включал в себя сведения о месте, куда направлялась грамота, лице, которому она была выдана, ее содержании, размерах земельных владений и суммах взимаемых пошлин. В дальнейшем, уже в 1620-е гг., сведения о запечатываемых грамотах были значительно расширены: появились упоминания о воеводах и дьяках или других должностных лицах, которым была адресована грамота, «приписавших» и «справивших» ее дьяках и подьячих (что позволяет определить учреждение, где грамота составлялась), а также более пространными стали сведения о содержании документов, с упоминанием о точной сумме исков, полных имен всех участвовавших в сделке лиц, причинах совершения сделки и др. Значительно разнообразнее стали и виды фиксировавшихся в приказе документов. Все резолюции по делам, возбужденным в центральных учреждениях частными лицами, оформлялись в виде грамот, направляемых на места. Поэтому подобный источник заключает в себе поистине бесценную информацию, касающуюся биографических данных, социального статуса того или иного лица, повышении в чинах, служебных назначениях, родственных связях, земельных пожалованиях и земельных сделках, движимом и недвижимом имуществе и т. п. Информация, которую дает изучение книг Печатного приказа не ограничивается, безусловно, частно-генеалогическими вопросами. Ее сжатость, содержательность и репрезентативность позволяет легко сменить аспект и срез исследования и изучать почти с максимально возможной полнотой ту или иную сторону социальной и общественной жизни России XVII в. Это могут быть коллективные челобитные разных социальных групп или сословий, жалованные грамоты той или иной категории населения, земельные пожалования, земельная политика, организация судопроизводства, вопросы организации службы того или иного сословия, административное управление на местах, организация торговли и др. Записи Печатного приказа дают возможность не только наметить основные вехи и тенденции возникновения исторически значимых явлений, но и проследить на протяжении десятилетий их эволюцию. Все это позволяет говорить об очень большой степени репрезентативности данного источника. При работе с данным типом источников могут быть использованы количественные методы, дающие исследователю наиболее адекватную информацию. Вместе с тем информация, предоставляемая записями грамот в Печатном приказе, при всей ее репрезентативности, уже ввиду своей лаконичности не может служить единственным критерием отражения изучаемой действительности и нуждается в дополнении и расширении за счет других источников.
Что касается документов из местных и личных архивов, важность изучения которых была отмечена В. Н. Козляковым36, то ихпривлечение для исследований пока было весьма ограниченным. Привлекались в основном опубликованные документы личных и семейных архивов, публикация и изучение которых иногда становились предметом отдельного исследования, сочетающего в себе аспекты публикаторский и исследовательский — так, например, в книге Е. Н. Щепкиной «Старинные помещики на службе и дома» изучение документов архива Болотовых было предпринято для составления не только истории рода, но и описания жизни и быта дворян XVI—XVIII вв. Вместе с тем опубликованные или пересказанные Щепкиной документы являются вполне репрезентативными для создания представления об эволюции социально-экономического и юридического положения провинциального дворянства в XVII в. и политики правительства по отношению к нему. Полное же выявление и публикация документов из частных архивов являются делом весьма отдаленного будущего, хотя эта работа уже началась. Виды же документов, хранящихся в этих архивах, не слишком сильно отличаются от видов документов, находящихся в архивах центральных, прежде всего РГАДА. Изменено лишь соотношение этих видов — так, от личных архивов мы можем ожидать выявления достаточно представительного количества «частных актов», например, духовных грамот, или документов, характеризующих взаимоотношения дворянства и крестьянства, дворянства и холопов — таких как «записи кабальные», «рядные», и т. п.
Многие аспекты и виды источников по истории провинциального дворянства в XVII в. до сих пор недостаточно изучены, прежде всего это относится к учетной документации и ее эволюции
на протяжении века. Однако направления изучения уже намечены и в ближайшие годы следует ожидать существенного продвижения как в изучении источников, так и самого предмета исследования.
1 Козляков В.Н. Служилый «город» Московского государства ХVII века (от Смуты до Соборного Уложения). Ярославль, 2000. с. 13-23. Автор полагает, что «лучше всего понять перспективу поиска документов по истории «служилого» города можно, воссоздав некогда существовавшую систему делопроизводственного документирования служебной и другой деятельности дворян и детей боярских»(С. 13). Вместе с тем автор несколько раз упоминает об «основных источниках», «основных документальных материалах», видя их то в десятнях, то в документах Разрядного приказа, с чем можно согласиться, однако выделение десятен может относиться только к первой половине ХVII века. Само же по себе выделение десятен как особого вида документов несколько нарушает «делопроизводственный» характер классификации.
2 Готье Ю.В. Десятни по Владимиру и Мещере 1590 и 1615 гг. М., 1910.
3 Арзамасские поместные акты (1578-1618)/ собр. и ред. С.Б. Веселовский. М., 1915.
4 Лихачев Н.П. Сводная десятня новиков Московского государства, поверстанных в 1596 г. // Изв. Рус. генеалогичсекого общ-ва. СПб, 1909. Вып. 3; Сташевский Е. Десятни Московского уезда 7086 и 7094 гг.//ЧОИДР. 1911. Кн. 1; Муравьев М.В. Разборная десятня 1574 по Смоленску//Летопись историко-родословного об-ва. 1913. Вып. 1-2.
5 Мальцев В.П. Борьба за Смоленск. Смоленск, 1940. Приложение 2. С. 364-393.
6 Роспись детей боярских Мещовска, Опакова и Брянска 1584 г./Публ. А.Л. Станиславского//Археографический ежегодник за 1972 г. М., 1974. Станиславский А.Л. Десятня по Арзамасу 1597.//Советские архивы. 1976. 3.
7 Народное движение в России в эпоху Смуты начала XVII в.: 1601-1608. Сб. документов М., 2003. 134-137. С. 242-289.
8 РД. Вып. 10. М., 2004. С. 203-222.
9 Десятни Пензенского края (1669-1696)/Изд. Археографич. Комиссии под ред. А. Барсукова. СПб, 1897 ( РИБ. Т. 17).
10 Акты, относящиеся до юридического быта древней России / Изд. под ред. Н.В. Калачова. Т. 3. СПб 1884. С. 89, 377-379.
11 Приходо-расходные книги московских приказов. Кн. 1. М., 1912. (РИБ. Т. 28). С. 597—606, 619—650.
12 Там же. С. 705—721.
13 См.: РГАДА. Ф. 210. Разрядный приказ. Оп. 6. Книги Московского стола. № 120. Л. 1—226.
14 Сторожев В. Н. Тверское дворянство XVII века. Вып. 1. Тверь, 1891. С. 35; Вып. 3. Тверь, 1893. С. 5.
15 См., например, разборную книгу по Нижнему Новгороду 1675 г.: РГАДА. Ф. 210. Разрядный приказ. Оп. 66. Книги Владимирского стола. № 3.
16 См., например: Разрядная книга 125 года // Временник МОИДР. 1849. Кн. 3.
Материалы. С. 1—140; Книги разрядные. Т. 1—2. М., 1853—1855; Разрядная книга 1637—38 года / Ред. В. И. Буганов. М., 1983.
17 РГАДА. Ф. 210. Разрядный приказ. Оп. 6. Книги Московского стола. Кн. 124. Л. 1—220.
18 Записные книги Московского стола // РИБ. Т. 9—11. СПб., 1884—1889.
19 Новохатко О. В. Записные книги Московского стола Разрядного приказа XVII века. М., 2001.
20 Сметный список 139 году // Временник МОИДР. 1849. Кн. 4. С. 18—51; Смета военных сил 1651 г. // Дворянство России и его крепостные крестьяне: XVII — первая половина XVIII в. М., 1989. С. 8—33; Козляков В. Н. Служилый «город»... С. 95—108, 115.
21 АМГ. Т. 1. СПб., 1890. № 39, 40, 43, 44. С. 63—65, 77—78.
22 Козляков В. Н. Источники о новичном верстании в первой половине XVII века // Исследования по источниковедению истории СССР дооктябрьского периода. Сборник статей. М., 1991. С. 89—101.
23 ПСЗ. Т. 1. СПб., 1830. № 615. С. 1021—1027; Т. 2. № 635. С. 31; № 744. С. 186—195; № 1148. С. 708—717.
24 Маньков А. Г. Законодательство и право России второй половины XVII в. СПб., 1998. С. 12—17.
25 Смирнов П. Челобитные дворян и детей боярских всех городов в первой половине XVII века. М., 1915; Сташевский Е. Д. К истории дворянских челобитных. М., 1915. Целый ряд коллективных челобитных дворян и детей боярских разных городов опубликован и в АМГ, однако, часто они публикуются не полностью, в изложении, без рукоприкладств-подписей, что мешает побитных опубликованы С. Б. Веселовским в «Актах писцового дела». Т. 2. Вып. 1. М., 1917.
26 Новосельский А. А. Коллективные дворянские челобитные о сыске беглых крестьян и холопов во второй половине XVII в. // Дворянство и крепостной строй России XVI—XVIII веков. М., 1975.
27 Шумаков С. Сотницы (1554—1572 гг.), грамоты и записи (1628—1701 гг.). Вып. 3. М., 1904; Сотницы, грамоты и записи. Вып. 4. М., 1909; Вып. 5. М., 1909; Вып. 6. М., 1911; Вып. 7. М, 1913; Он же. Экскурсы по истории Поместного приказа. М., 1910. Тексты столбцов по Алексину публиковались им и в ЖМНП.
28 Шумаков С. А. Сотницы... Вып. 4. С. V. Вероятно, имеются в виду частные акты в указанных столбцах № 31069—31130 по Алексину.
29 Сторожев В. Н. Материалы для истории делопроизводства Поместнего приказа по Вологодскому уезду в XVII веке. Вып. 1. СПб., 1906.
30 Сторожев В. Н. Материалы... С. VIII.
31 Шумаков С. А. Столбцы Поместного приказа // ЖМНП. 1908. № 4. С. 333—350.
32 Веселовский С. Б. Арзамасские поместные акты (1578— 1618 гг.) М., 1915.
33 Акты служилых землевладельцев XV—начала XVII века: Сб. докум. / Сост. А. В. Антонов, К. В. Баранов Т. 1. М., 1997; Т. 2 / Сост. А. В. Антонов. М., 1998; Т. 3 / Сост. А. В. Антонов. М., 2002; Т. 4 / Сост. А. В. Антонов. М., 2007.
34 Документы Печатного приказа (1613—1615 гг.) / Сост. акад. С. Б. Веселовский. М., 1994.
35 Там же. С. 6. В последнее время документы Печатного приказа начинают привлекать все большее внимание исследователей. См.: Иванова Е. В. Книги Печатного приказа 1613—1649 гг. как исторический источник. Автореферат дисс.... канд ист. наук. М., 2004 и содержащуюся там библиографию.
36 Козляков В. Н. Указ. соч. С. 19—21.
<< Назад Вперёд>>
