Провинциальное дворянство России в XVII веке

Отставленным от службы увечным и старикам давались отставные памяти и отставные грамоты, в Разряде в городовых списках они записывались в особой статье. В 1630 г. в Твери, например, было 26 чел. отставных детей боярских, в Бежецком Верхе 25 чел., в Старице 4 чел., в Торжке 15 чел., в Галиче 29 чел., в Муроме 19 чел., в Суздале 16 чел., в Можайске 10 чел., а в таких больших «городах», как Ярославль и Кострома, отставных вообще не значилось¹. В 1632—1633 гг. во Владимире отставных детей боярских было 7 чел., в Суздале (вместе со служившими городовую службу) 42 чел., в Переяславле Залесском 3 чел., в Арзамасе (вместе со служившими городовую службу) 42 чел., на Туле тех же 114 чел., в Одоеве тех же 30 чел., в Можайске отставных 10 чел., в Козельске 9 чел., в Мценске 77 чел., в Карачеве 41 чел., на Черни 10 чел., в Путивле 11 чел., в Новгороде 110 чел., в Пскове служащих осадную службу 19 чел., в Твери отставных 26 чел., в Торжке 15 чел., в Старице 4 чел., в Бежецком Верхе 25 чел., в Торопце 21 чел. служивших осадную службу, в Ржеве Пустой 42 чел., в Галиче отставных детей боярских 29 чел., в Пошехонье 3 чел.² Всего по этим подсчетам отставных детей боярских, а также служащих городовую и осадную службу было 748 чел., приблизительно 1 /20 часть (5%) служилых «городов». В 1638 г. в Волоке Ламском было 2 чел. отставных детей боярских, в Муроме 4 чел.³ В 1641 г. во Владимире было уже только 3 чел. отставных⁴. Вместо отставленных от службы служили, как правило, их дети, иногда племянники и зятья. Такая замена ранее служившего сыном или другим родственником фиксировалась в смотренных списках⁵. Иногда отставные вновь писались на службу после гибели детей, что означало, по-видимому, их сравнительно неплохое физическое состояние. Так, Л. П. Одадуров был отставлен в 1645, однако в 1649 г. после смерти сына просил вновь позволить ему служить, так как у него есть поместье и вотчина, это было разрешено⁶. В 1658 г. галиченин Марк Петров сын Нелидов, отставленный от службы «за скорбью и за раны», просил вновь написать его в службу с «городом», что и было разрешено, при этом сын его, написанный за него в службу, продолжал служить с ним вместе⁷. В 1655 г. в Новгороде было 140 чел. отставных, «стары и больны, а иные слепы и от ран увечны»⁸, во Ржеве 11 чел. Отставные привлекались к службе в случае военной опасности или чрезвычайных надобностей, однако служба их не была военной, а носила вспомогательный характер. В 1660 г. отставные дети боярские в Вязьме должны были быть «у стругового дела»⁹, они же должны были собирать даточных людей в Новгороде и подведомственных ему уездах¹⁰. В кризисных ситуациях, когда в полках и на других должностях не хватало людей, как это было во время Смоленской войны и войны с Польшей, отставные дворяне и дети боярские вызывались в Москву на смотр. Таком смотр походил, например, в январе 1661 г., когда бояре смотрели «дворян и детей боярских розных городов отставных» по списку, всего 494 чел. Раненые осматривались в Аптекарском приказе, собирались документы об отставке, указы Разряда. Во время смотра получившие отставку давали сведения о себе, о службе своих детей, их «сказки» записывались. Из них 160 чел. по итогам смотра были оставлены на Москве «до указу великого государя»¹¹. Однако многие из них уехали из Москвы, не дождавшись указа. Отпуск отставных состоялся лишь 7 марта, но они получили распоряжение вернуться на службу в Москву к 17 апреля, к Радунице. Не имевшие возможности выехать в Москву отставные, получившие серьезные увечья и лишенные способности передвигаться, от вызова на смотр освобождались, им давались об этом специальные «грамоты с прочетом»¹². Вместе с тем возраст не служил препятствием для высылки на службу во время войны с Польшей: в феврале 1661 г., например, по приказу окольничего кн. Ф. Ф. Долгорукого в Пошехонье для «сыску недорослей и всяких служилых людей и для вольных» был послан отставной ярославец Александр Иванов сын Тихменев. Он раньше «ни у каких государевых дел не бывал, и в большой де он древности, умом своим мешается тому третий год, сказал себе без 2 лет 80». Ввиду старости и ослабления ума Тихменев не мог надлежащим образом составить отписку Долгорукому, хотя сам был грамотным и мог «приложить руку». В Разряде дворянина было указано освободить от обязанностей высыльщика¹³. Летом 1661 г. также стрельцы разыскивали по уездам отставных и недорослей, обращаясь к священникам приходов, которые должны были давать о них сказки. Тех, у кого не было отставных грамот, высылались в Москву в Разряд, и по ним давались поручные записи¹⁴. Отставные привлекались и к различным службам в городах. Отставной ярославец Т. Г. Третьяков, например, в апреле 1661 г. назначался. Разрядом в Ярославле и в слободах «для огневой выемки» (после того, как в городе случился большой пожар) с прикомандированием к нему дьячка и 2 стрельцов¹⁵. Отставные дворяне привлекались и для таких дел, как прием и «устроенье» оружия, купленного за границей¹⁶. В 1664 г. «отставного дворянина добраго, а не корыстовника» следовало послать в Сомерскую волость для розыска и высылки на службу драгун, а также нетчиков новгородцев¹⁷. Правительство тем самым указывало на наличие отставных, которые за взятки укрывали нетчиков от службы. Посылать отставных дворян и детей боярских, а с ними стрельцов для высылки нетчиков предписывалось и псковскому воеводе, который должен был приказывать таким высыльщикам «накрепко, с пристрастьем большим, чтоб высылали всех без поноровки, а буде учнут кому в высылке чинить поноровку, и тем быть за то в жестоком наказанье безо всякие пощады и в ссылке, и поместья их и вотчины отнимут на него, великаго государя...»¹⁸. Эта же практика отправки отставных для розыска нетчиков продолжалась и в 1680-е гг. Кандидатов в отставку предписывалось посылать и с челобитными из полков. Например, в сентябре 1687 г. с челобитной из полка М. Г. Ромодановского прибыл кашинец М. А. Ватолин, который тут же попросился отпустить его в деревню из-за старости и «скорби»¹⁹. Те, кто был не в состоянии выполнять поручения, просили об особых грамотах, освобождавших от посылок²⁰.

В 1670 г. в Старице, как и в 1630 г., было 4 чел. отставных дворян²¹. Подробные сведения об отставных содержатся в разборных книгах второй половины XVII в. В разборной книге по Рязани в 1675/6 г. записано 20 чел. отставных выборных, что составляет примерно половину общего числа выборных, находящихся в это время в службе (44 чел.). Основная часть выборных получила отставку после 30, 40 и 50 лет службы, вместо них с их поместий и вотчин служили сыновья и при их отсутствии даточные люди²². Однако были и вышедшие в отставку после 20 с небольшим лет службы. Иван Дементьев сын Карамышев начал службу, по его сказке, в 1654 г. и был отставлен в 1676 г., вместо него в службу был написан сын Савва, достигший всего 15 лет, но уже женатый²³. Один из выборных, Иван Иванов сын Мельгунов, постригся, отдав поместье племяннику²⁴. В Окологородном стане было отставлено 7 чел. дворовых и 24 чел. городовых. Большинство из них служили также еще с 1630-х и даже 1620-х гг. и получили отставку по старости. Некоторые были отставлены по болезни, или по причине слепоты, глухоты и «малоумства».

С тех, кто не мог выехать на службу, но имел поместье, до 1680-х гг. взимались даточные люди. В «городах» даточных поставляли главным образом отставленные от службы, вдовы и недоросли. Вместо даточных могли приниматься и «поворотные» деньги. В 1646 за опоздание одного даточного человека на службу указывалось взыскивать с его господина по 20 руб.²⁵

Временное освобождение от службы получали также но случаю пожара. Taк, в 1645 г. выгорело Чертолье, поэтому дворяне и дети боярские, у которых «служба» находилась в этом районе и «погорела», от службы отставлялись. По этому случаю в Разряде была составлена роспись²⁶. В 1650 г. К. Чириков просил отставить его от службы и взять даточных в связи с длившейся тяжбой с боярином кн. Б. А. Репниным: «...в Белгороде... людишка за меня были на твоей государевой службе и вал земляной делали»²⁷. Отпуск получали также владельцы сбежавших крестьян, вынужденные ехать их разыскивать. При этом в качестве свидетелей привлекались члены городовой корпорации, происходил «сыск всем городом» про бегство крестьян. В сентябре 1660 г., например, отпуск до весны получил арзамасец Е. Чичерин для розыска сбежавших крестьян и в связи с тем, что его «разбойники разбили». В 1661 г. отпуск со службы получил суздалец А. Ф. Ошанин, указавший в челобитной, что крестьяне бежали от него в 1657 ив 1661 гг., «разорив... без остатку в понизовые городы, заваляв женщину мою и детишек в избе...». Ошанин просил отпустить его в Нижний Новгород для розыска. Во время «сыска» суздальцы, служившие и полку боярина кн. Г. С. Куракина в Белеве, подтвердили слова Ошанина, сказав, что в суздальское его деревне никого не осталось, крестьяне «выбежали» все, поэтому он не может служить. Под этим допросом подписались 29 суздальских помещиков. Ошанин получил разрешение на отпуск с условием вернуться сразу же после завершения розыска на службу, о чем в Суздаль была послана грамота²⁸. Отпуск давался именно для поддержания возможности дворянина и впредь служить, используя для этого экономический потенциал своего поместья или вотчины.

С начала 1680-х гг. отставные не выставляли даточных, а платили, как и остальные категории населения, «полтинные» или «рублевые» деньги с крестьянских дворов. Отставка в равной мере давалсь и служившим в полках нового строя, причем в 1688 г. «высыльщикам» указывалось старым и дряхлым гусарам, копийщикам и рейтарам денежного жалованья не давать, а отправлять их для освидетельствования в Разряд. Тех, кто обманет, станет просить об отставке, а служить ему «мочно», предписывалось писать в солдаты²⁹.

Количество запечатанных грамот об отставке возрастало перед походами, крупными военными акциями. Если в апреле 1655, 1665, 1675 гг. таких грамот было две-три, то в апреле 1695 г., накануне первого Азовского похода, запечатано было 40 грамот, из них 14 об отставке дворян и детей боярских из «городов», остальные касались московских чинов³⁰. В 1687 г., накануне первого Крымского похода, от службы было отставлено примерно такое же количество дворян и детей боярских из «городов» — 17, в то время как московских чинов несколько сотен. Это объяснялось прежде всего сравнительно небольшим количеством «наряженных» на службу провинциальных дворян. Из них вместо 7 чел. служили дети, трое получили временную отставку, один за «полонное терпение», 5 чел. платили деньги за крестьянские дворы. 2 чел. не имели крестьян, поэтому денег не платили³¹. К середине 1690-х гг. количество отставных в «городах» возросло. В Дмитрове, согласно данным списка этого времени, отставных было 4 чел., в Кашине 25 чел., в Угличе 21 чел. и 2 чел. рейтар, в Бежецком Верхе 18 чел., в Пошехонье 17 чел., в Вологде 20 чел.³² Отметки об отставке многочисленны и при записях о разборе 1696, 1698 и 1703 гг. Увеличение количества отставных связано прежде всего с понижением военного значения полковой сотенной службы, а также, как можно предположить, и снижением возрастного порога отставки. Количество новиков и недорослей, однако, превышало количество отставных по списку, что свидетельствовало о жизнеспособности «городов». В Кашине, например, новиков полковой службы в то же время было 16 чел., рейтарских детей 18 чел., а недорослей до 15 лет 8 чел.; в Угличе новиков полковой службы 6 чел., рейтарских новиков 44 чел., недорослей 8 чел.; в Пошехонье новиков полковой службы по списку было 11 чел. и 8 чел. недорослей, новиков рейтарской службы 32 чел., в Вологде новиков было 24 чел., недорослей 71 чел.³³

---

¹ Книги разрядные. Т. 2. С. 265, 270, 282, 285.
² Там же. С. 661-686, 720—740.
³ Записные книги Московского стола//РИБ. Т. 10. С. 131, 134.
⁴ Там же. С. 235.
⁵ РГАДА. Ф. 210. Смотренные списки. № 1. Л. 112об., 137 и др.
⁶ АМГ. Т. 2. № 366. С. 236.
⁷ РГАДА. Ф. 210. Oп. 11. Столбцы Новгородского стола. № 170. Л. 26—26об.
⁸ АМГ. Т. 2. № 776. С. 471-472.
⁹ АМГ. Т. 3 .№ 31. С. 36.
¹⁰ Там же. № 236. С. 237.
¹¹ Там же. № 279. С. 279.
¹² См., например, упоминание о грамоте К. Д. Рагозину, ослепшему под Конотопом, в Юрьев Польской «к Москве с отставными не высылать». Там же. С. 280.
¹³ Там же. № 387. С. 353—354.
¹⁴ Там же. №483. С. 417.
¹⁵ Там же. №418. С. 376.
¹⁶ Там же. № 432. С. 383.
¹⁷ Там же. № 687. С. 568.
¹⁸ Там же. № 692. С. 572.
¹⁹ РГАДА. Ф. 210. Оп. 6а. Записные книги Московского стола. Кн. 24. Л. 502.
²⁰ Там же. Ф. 233. Кн. 126. Л. 274об.
²¹ РГАДА. Ф. 210. Оп. 4. №281. Л. 7.
²² Там же. Ф. 210. Оп. 66. Книги Владимирского стола. № 14. Л. 251—268об.
²³ Там же. Л. 262—263.
²⁴ Там же. Л. 268об.
²⁵ АМГ. Т. 2. №267. С. 169.
²⁶ Там же. № 232—234. С. 146—147.
²⁷ Там же. № 430. С. 267.
²⁸ АМГ. Т. 3. №427. С. 380—381.
²⁹ ПСЗ. Т. 1 .№ 1327. С. 974.
³⁰ РГАДА. Ф. 233. Oп. 1. Кн. 74. Л. 7; Кн. 126. Л. 255об., 323, 340об.; Кн. 245. Л. 99об., 146 46об., 173об.; Кн. 351. Л. 3, 14, 15, 25об., 38об., 47, 49, 52, 60об., 62об., 81, 97, 109об., 130 и др.
³¹ Там же. Ф. 210. Оп. 6. Книги Московского стола. № 134. Л. 95—96об.
³² Там же. Кн. 120. Л. 48, 60—60об., 89-90, 123—123об., 144об.—145, 178—180об.
³³ Там же. Л. 53—56, 79, 115—117об., 159-160об., 207—210об., 174—175об.

<< Назад   Вперёд>>