Р. В. Кауркин. Влияние внешнеполитических планов князя Владимира на время введения христианства на Руси
А. Н. Сахаров отмечал в свое время, что детальное обращение к комплексу международных аспектов крещения позволяет не только существенно углубить наше понимание этого исторического явления в целом, но и прояснить некоторые спорные вопросы, касающиеся истории крещения Руси и места Древнерусского государства в системе тогдашних государств3. Иначе непонятно, ради чего необходимо было князю Владимиру насильственно проводить религиозную реформу и обострять отношения с подчиненными восточнославянскими племенами4. Ведь «уже крещение киевлян показало, с какими колоссальными трудностями предстоит столкнуться великому русскому князю при обращении в христианство населения страны. Как для большинства киевлян, так и для большинства жителей Руси поворот князя от язычества к христианству не был понятен. Практика показала, что заставить широкие народные массы креститься можно лишь под угрозой применения к ним репрессий»5. Яркий тому пример — крещение Болгарии при царе Борисе I, которое привело к широкому народному восстанию в 865 г. в десяти комитатах.
В ПВЛ внешняя политика князя Владимира отражена следующим образом: 978 г. — отправление послов в Константинополь к царю с предупреждением: «Идут к тебе варяги, не держи их в городе, иначе причинят тебе зло, как и здесь, но рассели их по разным местам, а к себе не пускай ни единого»6; 981 г. — «Пошел Владимир к полякам и занял города их: Премышлъ, Нервен и другие»7; 983 г. — «Пошел Владимир на ятвягов, и победил, и взял землю их»8; 985 г. — «Пошел Владимир на болгар... и победили болгар... И заключил мир Владимир с болгарами и клятву дали друг другу»9; 987 г. — направлены посольства к волжским болгарам, «к немцам» и в Византию с целью узнать, «у кого какая служба и кто как служит Богу»10; 988 г. — «Пошел Владимир с войском на Корсунь, город греческий...»11; 992 г. — «Пошел Владимир на хорватов»12.
События 978 г. говорят о том, что между Киевом и Константинополем существовали не просто дипломатические, а доверительные отношения, о чем не единожды писали историки.
Поход 981 г., вероятно, преследовал не просто возврат Червенских городов, а выход в верхнее течение Днестра, благо среднее и нижнее течение его и реки Прут было взято под контроль усилиями князей Олега и Игоря во время войн с угличами и тиверцами13.
После удачного похода на ятвягов в 983 г. почти весь Северный Буг оказался на территории Древнерусского государства.
По поводу болгарского похода 985 г. существуют две точки зрения: одна из них утверждает, что князь Владимир ходил на камско-волжских болгар, другая — на дунайских. Скорее всего, верна вторая14. Подтверждением тому является, в частности, факт, что в Сокращенном летописном своде 1495 г. написано: «Ходи на Болгары на Низовские»15. А именно так назывались в Древней Руси болгарские города в низовьях Дуная16. В Иоакимовской летописи, которой пользовался В. Н. Татищев, также названа Дунайская Болгария: «Владимир, собрав воинство великое... пошел на болгоры и сербы... Болгоры же... совокупившись со сербы, вооружились противо ему. И по жестоком сражении победил Владимир болгоров и сербов и поплени земли их, но по прозьбе их учинил мир с ними...»17 При этом летописец перепутал болгарские имена — комито-пул Самуил, фактический правитель страны в то время, назван Симеоном, который правил Первым Болгарским царством в 893—927 гг. Такая ошибка вполне вероятна для начала XVIII века18.
Общий схематичный подход в описании под 987 г. совета «бояр и старцев градских»19 и поездки посольства с целью узнать, «кто как служит Богу»20, нарушен при посещении Царьграда21, когда киевлян с почестями принимают императоры Василий и Константин, одарив их по-царски. Можно предположить, что за этим стояли какие-то удачные для обеих сторон переговоры, что подтверждается положительной реакцией князя и его совета «бояр и старцев», приведенной летописцем в конце повествования за этот год.
И вдруг в следующем — 988 г. — князь Владимир идет походом на Корсунь. Почему? Летопись не сообщает. Как замечает А. Г. Кузьмин, к задачам выбора веры или места крещения поход не мог иметь никакого отношения22. Если это так, то напрашивается единственный вывод: византийская сторона не выполнила условий договора или соглашения, обозначенного в ПВЛ под 987 г.
После походов 981 и 983 гг. вполне логичным представляется и поход на хорватов в 992 г. с целью усиления позиций Руси на торговых путях рек Прута и Серета. Таким образом, под контролем Древнерусского государства оказались торговые пути по рекам Северный Буг, Южный Буг, Днестр, Прут, Серет, а часть юго-западной границы подходила к Дунаю.
Какая же связь между этими — западными — походами князя Владимира и возведением христианства на Руси в ранг государственной религии? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо предварительно выяснить время крещения самого князя, а также церковно догматическую ориентацию киевской Десятинной церкви. Митрополит Иларион и Иаков Мних в своих произведениях отрицают роль греков в решении князя Владимира переменить веру23, что явно противоречит провизантийской линии ПВЛ. Более того, по «свидетельству монаха Иакова и преподобного Нестора Печерского, Владимир крестился в 987 г.; именно первый из них говорит, что Владимир, умерший в 1015 г., прожил после крещения 28 лет, а второй прямо указывает, что оно было в лето 6495 от сотворения мира»24, т. е. до похода на Корсунь.
Что же касается проблемы ориентации Десятинной церкви, то из всего многообразия мнений предпочтительнее, на наш взгляд, «охридская версия». При этом более точна позиция А. В. Карташева о канонической зависимости русской церкви от «Охридской архиепископии»25, нежели точка зрения М. Д. Приселкова о прямой подчиненности восточно-славянского христианства болгарской кафедре26. Не мог князь Владимир, с одной стороны, создавать условия, при которых Русь ограждалась от вассальной зависимости от Константинополя27, которая следовала из тогдашних богословско-юридических воззрений византийцев при принятии христианства от них, а с другой — согласиться на подчинение болгарскому патриарху.
Из всего вышесказанного можно сделать предположение, что князь Владимир, продолжая внешнюю политику князей Олега и Игоря и закрепляя влияние Руси в междуречье, от Северного и Южного Буга до Прута и Серета, готовил себе позицию для повторной попытки реализации идеи князя Святослава — продвинуться в Подунавье с целью установить контроль Руси на пути «из варяг в греки» от Днепра до Дуная. На «возобновление дунайской политики Святослава» князем Владимиром в это время достаточно аргументировано указывает и А. Н. Сахаров28.
Этому способствовала политическая ситуация в регионе. После того, как князь Святослав в 971 г. ушел из Болгарии, император Цимисхий, поставив своих наместников в северо-восточной и южной части страны, переименовав часть городов на греческий манер, захватив всю болгарскую казну и царскую семью, с триумфом возвратился в Византию. «На едущую впереди колесницу были возложены болгарские символы царской власти: багряные одеяния, венцы, а также священная для болгар икона Богородицы. Сам Цимисхий верхом на коне в сопровождении блестящего эскорта следовал за колесницей. Корона болгарских царей была отдана им в храм Св. Софии, а затем в императорском дворце Борис сложил с себя царские знаки отличия... ему было присвоено звание магистра. Так империя отпраздновала победу над Болгарией»29. Первое Болгарское царство потеряло свою независимость. В 976 г. из восставшей Западной Болгарии против иноземного владычества византийцев выступили объединенные войска сыновей комита Николы: Давида, Моисея, Аарона и Самуила. Развернулось широкое антигреческое движение. Несмотря на гибель трех братьев — комитопулов, оставшемуся в живых Самуилу удалось к 989 г. освободить большую часть страны от войск императора — вплоть до городов Вирея и Сервия. Он перенес столицу из разрушенного греками Преслава в Охрид. Туда же переехал и болгарский патриарх. На царский трон был возведен брат убитого болгарского царя Бориса — Роман, оскопленный по приказу императора во время греческого плена. Несмотря на явные успехи Самуила в борьбе с империей, ему не удалось к этому времени восстановить государство в прежних его границах.
В самый разгар болгаро-византийской войны князь Владимир оказывает помощь Самуилу в битве при Сердике в 986 г.30, а позднее помогает уже Василию II удержаться на троне и подавить восстание Варды Фоки в Малой Азии. Благодаря русскому отряду император громит восставших в 988 г. при Хри-сополе и в 989 г. под Абидосом31. К этому же времени относится и подписание русско-болгарского (985) и русско-византийского (987) договоров32. «В балкано причерноморском регионе создалась совершенно новая ситуация»33.
Летописец следующим образом характеризует русско-болгарские отношения: «И заключил мир Владимир с болгарами и клятву дали друг другу...»34 В существовании русско-византийских переговоров тоже не приходится сомневаться. Более того, по мнению А. Н. Сахарова, в результате этих переговоров был заключен принципиально новый в русско-византийских отношениях договор: «Русь и Византия заключили договор, который большинство ученых относят к 987 г.», и далее, — «Владимир в ходе развития событий заключает с Византий договор о "свойстве", но не о крещении»35.
А исходя из практики брачных союзов того времени, можно сделать вполне логичное заключение, что князь Владимир что-то потребовал в качестве приданого за царевной Анной. Не мог же он не воспользоваться столь выгодной для него ситуацией36. Ведь предъявлял же Оттон I претензии на византийскую Южную Италию «в качестве приданого за одной из порфирородных представительниц правящего византийского дома, которую он в 968 г. просил в жены своему сыну — будущему императору Оттону II»37. Аннексированный Цимисхием в 971 г. Паристрион38, или часть его, вполне мог стать разменной монетой в русско-византийских и русско-болгарских отношениях того времени.
Василию II выгоднее было уступить в качестве приданого за свою сестру не какую-то хорошо освоенную империей территорию на русско-византийском пограничье, а уже вышедший из-под контроля мятежный Паристрион, или же дать согласие на невмешательство Константинополя в устремления Руси. В пользу возможной договоренности между князем Владимиром и Самуилом говорит, во-первых, то, что комитопул активно поддерживал князя Святослава во время его пребывания в Болгарии39, а во-вторых, военные операции болгарских войск были ориентированы в основном на южное и северо-западное направления40. И, видимо, не случайно после крещения киевский князь принимает имя Василий — «базилевс», что было созвучно, по крайней мере в осмыслении современников, с его собственным именем — «владеющий миром». Подчеркнутая равнозначность могла быть сделана и по дружбе, и по вражде, и в качестве вызова41. Приобретение же титула, равного византийскому императору42, благодаря женитьбе на царевне Анне, помимо оправдания претензий киевского князя на подвластные когда-то Византии земли, не нарушало уже ставшую привычной для дунайских славян традицию цареподчинения в случае утверждения там новой власти.
Готовясь закрепиться в Подунавье, князь Владимир хорошо усвоил печальный опыт дунайского похода своего отца-язычника, когда миссия Никифора Эротика и епископа Феофила Евхаитского сыграла большую роль в нормализации греко-болгарских отношений в 968 г.43 Поэтому он и возводит христианскую религию на Руси в ранг государственной, ориентируясь не на греческую церковь, а на болгарскую.
Как отмечает Д. С. Лихачев, князь Владимир, перед тем как женился на Анне, принял решение креститься под влиянием самой умной из своих жен и единственной, которая была ему родственной по языку — болгарыне44.
Если более внимательно присмотреться к ПВЛ, то оказывается, что она далеко отстоит от ортодоксального христианства в его византийском толковании. Скорее всего, как отмечают исследователи, это влияние антиохийской школы, которое особенно заметным было на Балканах и в Подунавье45. Изучение «речи философа» ПВЛ (а именно она несет основную смысловую нагрузку в «выборе вер») показало, что на славянском языке это сочинение попало на Русь в его восточно-болгарской редакции и что область бытования «речи» совпадает с территорией, которую князь Святослав мыслил в своей воображаемой империи46. Более того, отклонения от никеоцарегородского символа веры в конце «Сказания о крещении Владимира» также совпадают с западнославянской традицией47.
Учитывая это, вполне убедительным представляется вывод А. Г. Кузьмина о том, что, «ратуя за полную самостоятельность русской церкви и непосредственную связь русского христианства с учением святых отцов, клирики Десятинной церкви в то же время постоянно питались сочинениями и идеями, приходившими из славянских стран, прежде всего тех областей, где более и долее всего сохранялось влияние кирилло-мефодиевской традиции»48. Именно такая — а не византийская — трактовка христианства была характерна для подунайских славян. И совершенно прав А. Н. Сахаров, который утверждает, что принятие Русью христианства было обусловлено, наряду с другими причинами, дунайской политикой Руси и династическими претензиями Владимира Святославовича49.
Косвенное подтверждение того, что князь Владимир готовился к долгому походу, мы находим в летописи под 988 г.: «И посадил Вышеслава в Новгороде, Изяслава в Полоцке, Святополка в Турове, а Ярослава в Ростове...»50 Ведь именно так же поступил и кн. Святослав в 970 г. перед походом в Болгарию. Но, в отличие от своего отца, князь Владимир оставляет киевский стол за собой. Возможно, это специальная демонстрация системы управления, при которой резиденцией князя остается Киев, а подвластные ему земли управляются с определенной долей самостоятельности его «наместниками», что должно было быть более приемлемо для западных славян, нежели претензии князя Святослава на перенос столицы на Дунай.
Таким образом, князь Владимир более основательно подготовился к походу, нежели его отец. Во-первых, став императорским зятем, он мог претендовать на всю империю, что, несомненно, вызывало прямые аналогии с болгарским царем Симеоном, который, став тестем Константина Багрянородного, провозгласил себя «царем и самодержцем» не только болгар, но и византийцев51; во-вторых, ориентация русской церкви на Охрид не просто повышала авторитет Руси на Балканах, а усиливала значимость Болгарской патриархии в противовес неприятия ее Византией, что несомненно ассоциировалось у современников с событиями начала столетия — временем расцвета Первого Болгарского царства52; в-третьих, утверждая новую систему государственного управления, князь Владимир намечал отличную от князя Святослава линию взаимоотношений между Киевом и периферийными землями, что, вне сомнения, должно было более импонировать подунайским славянам.
Ни Самуил, ни Василий II не могли противостоять Владимиру Святославовичу в то время, так как объединись последний с одним из них против третьего, и того ждало не просто военное поражение, а верная гибель.
В 991 г. Василий II посылает в Болгарию войска под руководством стратига Григория Таронита с целью подавить выступление Самуила и, возможно, опередить князя Владимира. Но сын кметя Николы разгромил византийскую армию и вторгся в северные районы империи53.
В 992 г. киевский князь идет походом на хорватов. Ни русские летописи, ни другие источники ничего не говорят о реакции византийцев на продвижение границ Киевской Руси на запад. Но бросается в глаза тот факт, что набеги печенегов на Русь при князе Владимире начинаются в 988 г. (год, когда Василию II становятся известны планы киевского князя) и продолжаются затем в 992,996, 997 и 1015 гг. Можно предположить, что не хорваты были конечной целью этого похода русских дружин, а Подунавье. Причиной же возвращения князя Владимира в Киев явился крупномасштабный набег печенегов, о котором говорит ПВЛ в рассказе о Кожемке. Ведь неспроста же после изгнания кочевников киевский князь «заложил город... и назвал его Переяславлем»54 — именем, очень созвучным с дунайским Переяславцем, бывшим одно время столицей князя Святослава55.
Под 997 г. в ПВЛ отмечается, что «против печенегов... шла беспрестанная великая война»56. И, хотя летописец останавливается подробно лишь на событиях 996 г. (битва под Василевом) и 997 г. (осада печенегами Белгорода), эпитет «беспрестанная» позволяет сделать проекцию и на «пустые» 993, 994, 995 гг. В связи с этим уместно задать вопрос: а почему после 997 г. вплоть до 1015 г. печенеги не нападали на Русь? Ответ мы находим у Яхьи Антиохийского, когда он описывает события этого года: «Столкнулся он (Никифор Уран. — Р. К.) с Комитопулом, вождем их (болгар. — Р. К.), и победили их... И написал Комито-пул царю Василию, унижаясь перед ним и обещая ему покорность и прося его, чтобы он оказал ему милость. И намеревался было царь согласиться на это, но случилось, что царь болгар, который находился в заключении у царя в Константинополе, умер. И дошла смерть его до его раба Комитопула, вождя болгар. И провозгласил он тогда себя царем»57.
Таким образом, пока на болгарском престоле был оскопленный царь Роман, не проявивший склонности ни к гражданскому управлению, ни к роли полководца58, князь Владимир имел шанс закрепиться в Болгарии. После же коронации Самуила и ухудшения русско-болгарских отношений киевский князь оставляет идею объединения подунайских славян с восточными, а Византия перестает на время разыгрывать традиционную «печенежскую карту» в политической борьбе против Руси.
О нормализации русско-византийских отношений говорит и образование киевской митрополичьей кафедры в то время59, и треть пленных, которых Василий II отправил на Русь после разгрома болгар в 1016 г.60 Вероятно, это была компенсация князю Владимиру со стороны Константинополя за отказ от подунайских претензий.
Таким образом, тесные, постоянные связи восточных славян с Подунавьем, которые не прерывались в течение нескольких веков — вплоть до описываемых событий, нарушились. И, если бы болгарские цари Борис II и Самуил проводили более дальновидную политику и не убоялись закрепления на Дунае князя Святослава или князя Владимира, мы бы имели в средневековой Европе несокрушимый этно-политический союз Болгарии и Руси. Прав был В. Водов, когда писал, что принадлежность славянскому миру в то время была более ощутимой реальностью, чем «христианство — концепция политическая и культурная»61. Об этом, в частности, говорит успешная, хотя и на короткое время, попытка объединения Болеславом Храбрым в начале XI в. западных славян с целью противопоставления славянской державы германской империи62.
Если для судеб Киевской Руси несостоявшийся союз не имел каких-либо отрицательных политических последствий, то для Первого Болгарского царства это событие оказалось роковым.
Из всего вышеизложенного можно сделать вывод о том, что лишь с учетом дунайской политики русских князей Святослава и Владимира акт крещения Руси из «исторически немотивированного»63 приобретает логически выверенный политический шаг.
1 Кузьмин А. Г. Падение Перуна. М., 1988. С. 14.
2 Карташев А. В. Очерки по истории Русской церкви. Т. 1. М., 1993. С. 107.
3 Сахаров А. Н. Россия: Народ. Правители. Цивилизация. М., 2004. С. 64.
4 Фроянов И. Я. Древняя Русь. Опыт исследования истории социальной и политической борьбы. М.; СПб., 1995. С. 90.
5 Рапов О. М. Русская церковь в IX — пер. трети XII в. Принятие христианства. M., 1988. С. 250.
6 Се Повести временных лет (Лаврентьевская летопись) / Сост., авторы примечаний и указателей А. Г. Кузьмин, В. В. Фомин; вступ. статья и перевод А. Г. Кузьмина. Арзамас, 1993. С. 77.
7 Там же. С. 79.
8 Там же.
9 Там же. С. 80.
10 Там же. С. 94.
11 Там же. С. 97.
12 Там же. С. 104.
13 Греков Б. Д. Киевская Русь. М., 1953. С. 454, 456.
14 Мавродин В. В. Образование древнерусского государства. Л., 1945. С. 302.
15 ПСРЛ. Т. 27. М.; Л., 1962. С. 313.
16 Сахаров А. Н. Дипломатия Святослава. Изд. 2-е: М., 1991. С. 101.
17 Татищев В. Н. История Российская. Т. 2. М.; Л., 1963. С. 57—58.
18 Кузьмин А. Г. Указ. соч. С. 192.
19 ПВЛ. С. 94.
20 Там же.
21 Кузьмин А. Г. Указ. соч. С. 30.
22 Там же. С. 31.
23 Митрополит Иларион. Слово о законе и благодати // Альманах библиофила. Вып. 26. М., 1989. С. 181.
24 Голубинский Е. Е. История русской церкви. Т. 1. Ч. 1. М., 1901. С. 130.
25 Карташев А. В. Указ. соч. С. 120.
26 Приселков М. Д. Очерки по церковно-нолитической истории Киевской Руси X—XII вв. СПб., 1913. С. 23, 36.
27 Рыбаков Б. А. Начальные века русской истории // Христианство и Русь. М., 1988. С. 27.
28 Сахаров А. Н. Россия: Народ. Правители. Цивилизация. М., 2004. С. 73—75.
29 Сахаров А. Н. Дипломатия Святослава. М., 1982. С. 177.
30 Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1969. С. 73.
31 Левченко М. В. Очерки по истории русско-византийских отношений. М., 1956. С. 355—357.
32 Введение христианства на Руси. М., 1987. С. 105—106.
33 Сахаров А. Н. Россия... С. 77.
34 ПВЛ. С. 80.
35 Сахаров А. Н. Россия... С. 74—75.
36 Греков Б. Д. Указ. соч. С. 475.
37 История Византии. Т. 2. М., 1967. С. 215.
38 Там же.
39 Краткая история Болгарии. М., 1987. С. 91.
40 История Византии. Т. 2. С. 222.
41 Кузьмин А. Г. Указ. соч. С. 189.
42 Левченко М. В. Указ. соч. С. 354.
43 Сахаров А. Н. Дипломатия Святослава. Изд. 2-е. С. 101.
44 Лихачев Д. С. Крещение Руси и государство Русь // Новый мир. 1988. № 6. См. также: Филист Г. М. Введение христианства на Руси: предпосылки, обстоятельства, последствия. Минск. 1988. С. 124.
45 Кузьмин А. Г. Указ. соч. С. 29.
46 Там же.
47 Там же. С. 119.
48 Там же. С. 65.
49 Сахаров А. Н. Россия... С. 73.
50 ПВЛ. С. 104.
51 Рапов О, М. Указ. соч. С. 217.
52 История Болгарии. М., 1954. Т. 1. С. 74.
53 История Болгарии. С. 95—96.
54 ПВЛ. С. 105
55 Там же. Комментарии. С. 325
56 Там же. С. 107.
57 Цит. по: Приселков М. Д. О болгарских истоках христианства на Руси // «Крещение Руси» в трудах русских и советских историков. M., 1988. С. 141.
58 Краткая история Болгарии. С. 96.
59 Русское православие: вехи истории. М., 1988. С. 19; Щапов Я. Н. Формирование и развитие церковной организации на Руси в конце X—XII вв. // Древнейшие государства на территории СССР. М., 1986. С. 59.
60 Введение христианства на Руси. М., 1987. С. 86.
61 Водов В. Рождение русского христианства: обращение киевского князя Владимира и его последствия (XI—XIII вв.) // Русь между Востоком и Западом: культура и общество X XVII вв. 4. 2. М., 1991. С.136. См. также: Королюк В. Д. Славяне и восточные романцы в эпоху раннего средневековья. М., 1985. С. 214—215.
62 Королюк В. Д. Западные славяне и Киевская Русь в X—XI вв. М., 1964. С. 184-186.
63 Сахаров А. Н. Россия... С. 75.
<< Назад Вперёд>>
