26–27 июля гарнизон Ханко предпринял атаку на остров Бенгтшер, находившийся в руках финнов и который для обороняющихся на полуострове, был, как бельмо в глазу. На Бенгтшере, размеры которого около трехсот метров в длину и двести в ширину и который располагался в 23 километрах к юго-западу от Ханко, возвышался могучий, сложенный из гранитных брусков маяк 46 метровой высоты. Там находился финский пост наблюдения и корректировки артиллерийского огня по Ханко. Подводным кабелем Бенгтшер был связан с другим островом — Эре, где находилась финская двухорудийная 305-мм батарея.
После событий на острове Моргонланд 16 июля, когда наш десант захватил там наблюдательный пункт противника, финны усилили гарнизон Бенгтшера, довели его численность (по их данным) до 41 человека.
100 наших десантников во главе со старшим лейтенантом П. В. Куриловым высадились на Бенгтшере с катеров типа «морской охотник», но внезапности не достигли. Бомбовые атаки советских гидросамолетов на остров тоже ощутимого результата не дали. Финны организовали оборону, вели огонь с башни маяка, из окон казармы и в итоге отбили все атаки советской диверсионной группы, причинив ей большой урон, хотя и сами понесли немалые потери. Мы, по признанию С. И. Кабанова, потеряли «тридцать отборных десантников». Финские источники оценивают наши потери в 36 убитых и 28 пленных красноармейцев, из которых большинство были ранеными. Кроме того, финская канонерская лодка потопила один советский «морской охотник». Количество утонувших в море советских матросов и десантников финны не определяют. Свои потери они исчисляют в 32 убитых и 45 раненых.
Попытка наших десантников захватить Бенгтшер и взорвать его маяк окончилась неудачей. Но для нас важно то, что в этой операции участвовали 305-мм артустановки ТМ-III-12. С позиции в Тяктоме они выпустили по Бенгтшеру десять своих полутонных снарядов. Один из них попал в основание гранитной башни маяка...
27 июля, в день Военно-Морского флота СССР, на Ханко пришла поздравительная телеграмма, подписанная двумя членами Политбюро ЦК ВКП(б) К. Е. Ворошиловым и А. А. Ждановым.
Вот фрагмент из нее:
«Отдаленные от основных баз, оторванные от фронта, в тяжелых условиях и под непрекращающимся огнем противника, храбрые гангутцы не только смело и стойко держатся и обороняются, но и смело наступают, наносят белофинам ощутительные удары, захватывая острова, пленных, боевую технику, секретные документы. Передайте героическим защитникам базы от главного командования северо-западного направления нашу благодарность и искреннее восхищение их мужеством и героизмом.»
В тот же день, командир военно-морской базы С. И. Кабанов, «после ожесточенного налета финской артиллерии на город Ханко», приказал начальнику артиллерии гарнизона (на этой должности был майор С. С. Кобец) «в случае новых обстрелов бить из 305-мм орудий 9-й железнодорожной батареи по огневым точкам неприятеля в Таммисаари». И, так как финны продолжали вести обстрелы Ханко, 9-я батарея ударила в ответ. Ударила так, как приказал С. И. Кабанов: на один финский снаряд — два наших! В Таммисааре вспыхнули пожары, была разрушена станция, поражен и взорвался железнодорожный эшелон в составе паровоза и пяти вагонов. В центре города было разрушено много зданий, в том числе корпус суконной фабрики.
30 июля 305-мм и 180-мм железнодорожные артустановки продолжили бомбардировку Таммисаари. Батареи израсходовали 23 фугасных снаряда 305-мм калибра и 33 снаряда 180-мм калибра. Противнику снова был нанесен серьезный урон...
При обстрелах Таммисаари особо отличилась 305-мм артустановка 9-й батареи (транспортер № 3) под командованием лейтенанта С. Е. Соболевского (см. о нем на стр. 136). В составе боевого расчета этой артустановки «было немало молодых, год — полтора назад пришедших на флот краснофлотцев. Фамилии некоторых из них мы можем назвать: Дворников, Кузнецов, Ястребцов, командир отделения электриков Яковенко, бойцы Савченко, Копыл, Кузнецов...
За Таммисааре орудийный расчет лейтенанта Соболевского получил благодарность командира военно-морской базы Ханко С. И. Кабанова.
При обстрелах Таммисааре огонь 9-й батареи впервые корректировался с воздуха. Командир четвертой эскадрильи Леонид Белоусов сам взлетал на своей «Чайке», наблюдал выстрел и место падения снаряда, быстро садился на аэродром, сообщал артиллеристам соответствующие координаты и взлетал снова. Может быть сегодня, читая о таком управлении огнем, кто-то иронично усмехнется, но тогда, в начале войны, с той техникой, которая была на вооружении гарнизона Ханко, это считалось большим достижением.
Сегодня для нас исключительно ценен каждый дополнительный штрих в ханковской биографии железнодорожных транспортеров. Распутывая «паутину» интернета, я наткнулся на воспоминания бывшего младшего сержанта батальона связи, прикрепленного на ВМБ Ханко к 9-й ОЖДАБ, С. В.Тиркельтауба. Ему не мог не запомниться эпизод с обстрелом Таммисааре:
«Стреляли они так: каждое орудие ходило по своей железнодорожной ветке — эти ветки были параллельно основной железной дороге на полуострове, и было множество (по-моему, по четыре, по пять) бетонированных площадок. Орудие стреляло с площадки, больше трех выстрелов оно не должно было делать, снималось, и переходило на другую площадку. Так что если засекли, то оно уже было на другой площадке к моменту обстрела. Орудия были очень совершенными, достаточно сказать, что одно из орудий обстреливало мост в Таммисаари — это 25 км, и с третьего выстрела разрушило мост. Правда, стреляли с самолетом-корректировщиком, но все равно — по тем временам на таком расстоянии с третьего выстрела разрушить мост — нужно было иметь очень хорошую систему наводки. Что в действительности и было на этих орудиях.»
Успехи защитников Ханко были оценены награждением в августе 1941 года командира военно-морской базы С. И. Кабанова орденом Ленина. Его поздравил Военный совет Краснознаменного Балтийского флота.
16 сентября С. И. Кабанову было присвоено звание генерал-лейтенанта береговой службы.
Приходят иные политические времена, меняются идеологические оценки, но уважение к подвигу защитников Отечества не должно подвергаться эрозии в зависимости от политической конъюнктуры. Ордена Красной Звезды был удостоен секретарь партийной организации военно-морской базы Ханко политрук И. В.Чернышев, как было указано в «Наградном листе», «за истинно большевистское руководство и четкую расстановку партийно-политических сил в батарее, что обеспечило выполнение всех огневых заданий командования только на «отлично».
Активная оборона «Красного Гангута» показала финнам, что без поддержки германских войск ликвидировать советскую базу на полуострове Ханко им не удастся. В противном случае придется понести такие потери, на которые финская армия пойти не могла. Германия, завязнув в непредвиденно тяжелых боях на московском направлении, тоже не имела желания отвлекать на помощь финнам свои войска от решения стратегических задач.
Противник, по всем признакам, решил отложить штурм базы до морозов, то есть до той поры, когда Финский залив покроется прочным льдом, по которому можно будет пустить танки и, окружив полуостров, одновременно атаковать его со всех сторон.
Коренное изменение обстановки произошло с начала сентября 1941 года, когда Таллин был оставлен советскими войсками. Военно-морская база Ханко осталась в глубоком тылу противника, по сути дела в оперативном окружении.
В одном из писем ветеранов-ханковцев (автор, к сожалению, неизвестен) я встретил такое воспоминание:
«Каждый день велась идеологическая обработка с финских островов по радио и листовками, в которых враг призывал сдаться в плен, давал пропуск и гарантировал жизнь. Листовками начинялись снаряды, мины, которыми обстреливались острова...»
В первых числах октября, как свидетельствует С. И.Кабанов, финская сторона передала по радио обращение Главнокомандующего финской армией К Г. Маннергейма «К доблестным и храбрым защитникам Ханко» с предложением капитулировать.
10 октября 1941 года защитники Ханко дали ответ Маннергейму в духе известного письма запорожцев турецкому султану, снабдили свое послание едкими рисунками.
По воспоминаниям дочери командира 9-й ОЖДАБ Л. М. Тудера Алисы Львовны, одним из основных авторов (если не единственным) «Ответа Маннергейму» был известный советский поэт Михаил Дудин, в то время служивший на Ханко132.
Такое сообщение подвигло нас на исследование этого сюжета. Обращения в Подольский и Гатчинский военные архивы дали подтвержденный документами положительный результат. Действительно М. А. Дудин — участник Советско-финляндской войны 1939–1940 гг., разведчик полковой артиллерийской батареи. В период Великой Отечественной войны, в 1941 году, младший сержант-литработник М. А. Дудин нес службу в редакции и типографии газеты «Красный Гангут» штаба военно-морской базы Ханко Балтийского флота133.
В наградном листе к приказу Ленинградского фронта № 0232/н от 24.02.1945 г. о награждении писателя газеты «На страже Родины» гвардии старшего лейтенанта Дудина Михаила Александровича орденом Отечественной войны 2 степени записано:
Гвардии старший лейтенант Дудин М. А. — талантливый поэт-фронтовик, выросший за годы войны на ленинградском фронте и имеющий теперь известность по всей стране. В Красной Армии служит с 1939 г., сначала в качестве красноармейца, а затем — сотрудником дивизионной, армейской и фронтовой газет. Во время героической обороны Ханко тов. Дудин работал в дивизионной газете, непосредственно участвовал в боях, выпустил два сборника стихотворений и 14 стихотворных листовок, составил известное письмо ленинградцев к Маннергейму134. Всего за время войны тов. Дудин выпустил восемь книг своих произведений. В частях и госпиталях выступал более 100 раз, участвовал в составлении ряда альманахов и сборников, посвященных боям на Ленинградском фронте.
Тов. Дудин неоднократно проявлял личную храбрость и мужество, часто находясь в ротах и батальонах 64 гвардейской дивизии во время боев по прорыву блокады, под Синявино, под Пулково и Нарвой135.
Как говорится, о вкусах не спорят. Слишком суровое было время. Одно слово — война, кровавая и жестокая. И не до сантиментов было, и, к тому же, наверное, действительно «мы народ не из нежных», как о себе писали ханковцы. Да и не стояло за спиной у запорожцев НКВД, перед которым нужно было отчитаться политработникам Ханко по возвращению на Большую Землю за работу по укреплению боевого духа его защитников. Поэтому понятна тональность обращения к адресату. Тогда понималось, что чем злее слова, тем правильнее.
Еще один ханковец, впоследствии ставший знаменитым советским художником, Борис Пророков, сопроводил «Письмо» едкой карикатурой на Маннергейма.
Мы приводим без купюр «Ответ Маннергейму» по тексту, содержащемуся в мемуарах генерала И. И. Федюнинского:
«Его высочеству прихвостню хвоста ее светлости кобылы императора Николая, сиятельному палачу финского народа, светлейшей обер-шлюхе берлинского двора, кавалеру бриллиантового, железного, и соснового креста барону фон Маннергейму.
Тебе шлем мы ответное слово!
Намедни соизволил ты удостоить нас великой чести, пригласив к себе в плен. В своем обращении вместо обычной брани ты даже льстиво назвал нас доблестными и героическими защитниками Ханко.
Хитро загнул, старче!
Всю темную холуйскую жизнь ты драил господские зады, не щадя языка своего...
Но мы народ не из нежных, и этим нас не возьмешь. Зря язык утруждал. Ну, хоть потешил нас, и на этом спасибо тебе, шут гороховый.
Всю жизнь свою проторговав своим телом и совестью, ты... торгуешь молодыми жизнями финского народа, бросив их под вонючий сапог Гитлера.
Прекрасную страну озер ты залил озерами крови.
Так как же ты, грязная сволочь, посмел обращаться к нам, смердить наш чистый воздух?
Не в предчувствии ли голодной зимы, не в предчувствии ли взрыва народного гнева, не в предчувствии ли окончательного разгрома фашистских полчищ ты жалобно запищал, как загнанная крыса?
Короток наш разговор.
Сунешься с моря — ответим морем свинца!
Сунешься с земли — взлетишь на воздух!
Сунешься с воздуха — вгоним в землю!
Красная Армия бьет вас с востока, Англия и Америка — с севера, и не пеняй, смрадный иуда, когда на твое приглашение мы — героические защитники Ханко — двинем с юга!
Мы придем мстить. И месть эта будут беспощадна!
До встречи, барон!
Гарнизон Советского Ханко. Месяц октябрь, число 10, год 1941.»
После прочтения «Ответа» у меня возникло желание непосредственно ознакомиться с текстом «Обращения Маннергейма». Я неоднократно просил своих финских коллег найти мне этот документ.
В ноябре 2002 года они прислали мне листовку, подписанную Маннергеймом и обращенную к карельскому населению, проживавшему на советской территории. А вот каких-либо следов искомого мною документа им, несмотря на большие старания, найти не удалось.
Однако перед защитниками базы все острее вставала дилемма: что делать дальше? Надо ли сохранять базу? Надо ли до последнего солдата держаться за полуостров Ханко в тот момент, когда подразделения гарнизона могут непосредственно принять участие в обороне Ленинграда? Все более ясно вызревала задача — успеть провести эвакуацию гарнизона в Кронштадт или Ленинград до того, как станет лед в Финском заливе...
Железнодорожные батареи в этот период активно вели перестрелку с противником. Они своим мощным огнем мешали финнам разрушать взлетную полосу ханковского аэродрома, прикрывали порт.
Нередко боевые расчеты тяжелых артиллерийских установок добивались поразительных результатов. Например, 17-я 180-мм батарея во время дежурства командира взвода управления лейтенанта Михаила Тимофеевича Самойлова вторым залпом накрыла морскую цель: две баржи и буксир — с расстояния 34,5 километра! Одна баржа взорвалась, другая затонула. Только буксир успел спрятаться в шхерах. Цель на предельной видимости обнаружили дальномерщики: младший сержант Сакун и старший краснофлотец Голунов. Особо отличились в этой стрельбе, за которую командир базы объявил батарее благодарность, расчеты транспортеров, которыми командовали лейтенанты В. Д. Исаков и Н. Н. Петров, а также личный состав центрального поста батареи под командой А. Ф. Родина.
Ханко продолжал обороняться, находясь под непрерывным огнем. К концу октября все советские батареи на островах Сааремаа, Муху, Сырве, Хийумаа (Даго), которые уже невозможно стало удерживать, были взорваны. В устье Финского залива продолжали держаться только гарнизоны полуострова Ханко и небольшого, но тесно связанного с ним острова Осмуссаар.
Это было время, когда Красная Армия откатывалась от границы к Москве. Это были недели и месяцы, когда вся страна, глотая слезы и стискивая зубы от горечи за поражения своего войска, ждала от него, хоть самой маленькой, но победы. Других примеров однозначно успешных действий в борьбе с противником, которые демонстрировал перед всем миром Ханко, тогда еще не было. Они в изобилии появятся позже. Гарнизон Ханко силой своего сопротивления, упорством стал, пожалуй, единственной отрадой для исстрадавшегося народа. Он давал надежду всему Советскому Союзу: врагу можно противостоять, с ним можно сражаться на равных, его можно побеждать. Роль и пример Ханко для воспитания веры в общую победу над врагом были бесценны.
В эти драматические дни с осажденной базы ушло письмо в поддержку защитников Москвы, которая, истекая кровью, из последних сил отбивалась от врага. Гангутцы писали:
«Дорогие москвичи! С передовых позиций полуострова Ханко Вам — героическим защитникам советской столицы — шлем мы пламенный привет! С болью в душе узнали мы об опасности, нависшей над Москвой. Враг рвется к сердцу нашей Родины. Мы восхищены мужеством и упорством воинов Красной Армии, жестоко бьющих фашистов на подступах к Москве. Мы уверены, что у ее стен фашистские орды найдут себе могилу. Ваша борьба еще больше укрепляет наш дух, заставляет нас крепче держать оборону Красного Гангута.
На суровом скалистом полуострове в устье Финского залива стоит несокрушимая крепость Балтики — Красный Гангут. Пятый месяц мы защищаем ее от фашистских орд, не отступая ни на шаг.
Враг штурмовал нас с моря — на подступах к нашей крепости он потерял два миноносца, сторожевой корабль, подводные лодки, торпедные катера и десятки катеров шюцкоровцев, истребителей, мотоботов, барказов, шлюпок и лайб, устилая дно залива трупами своих солдат.
Враг яростно атаковал нас с суши, но и тут потерпел жестокое поражение. Тысячи солдат и офицеров погибли под ударами гангутских пулеметчиков, стрелков и комендоров. Мы отразили все бешеные атаки отборных немецко-фашистских банд. В кровопролитном бою мы заняли еще 17 новых важных финских островов.
Мы научились презирать опасность и смерть. Каждый из нас твердо решил: «Я должен или победить, или умереть. Нет мне жизни без победы, без свободной советской земли, без родной Москвы!»
Победа или смерть! — таков наш лозунг.
И мы твердо знаем: конечная победа будет за нами!»
Все гангутцы, командиры и рядовые, десантники и пехотинцы, летчики и пограничники, катерники и боевые расчеты тяжелых железнодорожных батарей поставили под этим письмом свои подписи.
2 ноября 1941 года газета «Правда» напечатала письмо гангутцев, а на следующий день поместила передовую статью о подвиге защитников Ханко:
«Мужественные защитники Ханко дерутся с таким героизмом, потому что они знают: с ними весь народ, с ними Родина, она в их сердцах, и сквозь туманы и штормы Балтики к ним идут, как электрические искры огромного напряжения, слова восхищения и привета.
Этот доблестный героический подвиг защитников полуострова Ханко в грандиозных масштабах должна повторить Москва!»
29 октября 1941 года начальник штаба ВМБ Ханко П. Г. Максимов и начальник оперативного отделения капитан-лейтенант Н. И. Теулин на тихоходном МБР-2, что было исключительно опасно в тех условиях, когда оба берега Финского залива были заняты врагом, вылетели в Ленинград на встречу с командованием КБФ и Ленинградского фронта. 30 октября они привезли на Ханко приказ: «Провести эвакуацию гарнизона полуострова Ханко, пять с половиной месяцев, боровшегося с фашистской нечистью».
После команды на эвакуацию экономить боезапас необходимости больше не было, и артиллеристы, что называется, настрелялись от души, во всю мощь своих орудий обрушили огонь на позиции врага.
С. И. Кабанов вспоминал:
«Комендант сектора береговой обороны генерал-майор И. Н. Дмитриев, начальник артиллерии майор С. С. Кобец, командиры дивизионов Гранин, Кудряшов, командиры железнодорожных батарей Н. Э. Волновский, П. М. Жилин, Шпилев справились с такой очень сложной и трудной задачей. Противник пытался бить по нашим кораблям, как только обнаруживал их в зоне досягаемости. Но наши батареи наваливались на вражескую артиллерию всей своей мощью и принуждали прекращать обстрел.»
16 ноября 2 торпедных катера финнов пытались прорваться в порт Ханко и торпедировать стоящие там корабли. И эту атаку отразили береговые батареи.
Чтобы сбить противника с толку, внушить ему, что корабли Балтфлота не только не увозят ничего с полуострова, но, наоборот, интенсивно доставляют на Ханко пополнение, продовольствие и боезапас, командование базы активизировало боевые действия. На 6–7 тысяч финских снарядов и мин теперь отвечали не сотней-двумя, как было раньше, а тремя-четырьмя тысячами.
С особым тщанием финны старались поразить железнодорожные артиллерийские батареи, 180-мм и 305-мм транспортеры. За ними велась настоящая охота. Это было естественно, потому что именно от них противник получал самые большие неприятности. Весь период обороны полуострова, но особенно в ноябре — декабре 1941 года, они, по существу, не выходили из-под интенсивного обстрела. Неоднократно выводилась из строя материальная часть, электрооборудование, приборы, средства связи. В районе батарей и непосредственно на орудиях возникали пожары. Боевые расчеты могучих транспортеров оперативно устраняли повреждения. Иногда это приходилось делать под одновременным огнем 5–8 финских батарей.
В этих условиях боевые расчеты действовали геройски.
12 июля 1941 года связист младший сержант Ф. И. Лебедев при пожаре, под разрывами вражеских снарядов, действуя в противогазе, исправил линию связи.
15 июля 1941 года от обстрела финской артиллерии загорелся склад. Пожар угрожал вагонам с боезапасом и продовольствием. Загорелись вагон-мастерская и платформа. Место пожара обстреливалось шрапнелью. Машинист паровоза старшина Б. П. Кротов, рискуя жизнью, под огнем неприятеля и огнем пожара голыми руками соединил раскаленные стяжки и вывел состав в безопасное место, спас боевое имущество.
29 сентября 1941 года во время пожара в системе управления стрельбой, возникшего в результате прямого попадания вражеского снаряда, пример бесстрашия показал младший сержант С. Д. Фатеев. Не щадя своей жизни, он боролся с огнем и во время тушения пожара получил три ранения.
Тогда же отличился и старший краснофлотец Я. М. Кругляк. Рискуя жизнью, он первым бросился к огню, был тяжело ранен.
В подобных обстоятельствах самым достойным образом проявили себя старший краснофлотец В. П. Олюшин, наводчики орудия старшие краснофлотцы М. А. Титов и А. П. Царицын, сержант А. Ф. Родин, старший краснофлотец В. В. Жуков, младший сержант К. А. Лазарев. Все они были награждены боевыми медалями.
Однако в обстановке постоянного огневого давления нельзя было избежать и потерь в боевых расчетах железнодорожных артустановок. 18 ноября 1941 года погиб командир 305-мм транспортера — С. М. Литвиненко...
Но и противник в полной мере тоже получал, как говорят в России, «на орехи»! Батарея капитана Николая Волновского на последнем этапе боев за полуостров подавила 5 батарей неприятеля, уничтожив при этом три орудия, разрушила три дзота и несколько огневых точек на островах Стурхольм, Порсэ, Престэн и Эльгэ.
За участие в этих артиллерийских сражениях на Ханко приказом от 20 декабря 1941 года, командир 9-й 305-мм железнодорожной батареи Н. 3. Волновский был представлен к награждению орденом Красной Звезды. Награда командира венчала тяжелейший полугодовой ратный подвиг всего личного состава батареи, которая за этот период провела 114 стрельб, выпустив по врагу 625 снарядов.
Ордена Боевого Красного Знамени был удостоен командир 17-й батареи 180-мм железнодорожных арттранспортеров П. М. Жилин. За период военных действий на Ханко на счету батареи капитана П. М. Жилина 286 стрельб с общим числом 2390 выстрелов. В результате было уничтожено две батареи противника в районе Вестервик и Сюдланд. Неоднократно подавлялся огонь батарей противника и выводились из строя отдельные орудия. Взорван склад с боеприпасами, сожжена казарма, уничтожен трактор с орудиями в районе Сюдланд. Прямым попаданием потоплена баржа с боеприпасами в районе острова Стуркруккэн. Батарея П. М. Жилина участвовала в артподготовке при проведении всех десантных операций, действовала и по отдельным заданиям командования, уничтожая катера и живую силу противника.
17-я батарея, ее командный пункт, находились под непрерывным артобстрелом противника. По несколько раз в сутки выходила из строя связь, повреждалась материальная часть, возникали пожары, но батарея всегда действовала надежно. Повреждения устранялись своими силами и в большинстве случаев под сильным огнем противника. Четко отработанная организация и крепко сколоченный коллектив обеспечивали живучесть батареи и ее бесперебойную боевую работу.
По морским целям тяжелые железнодорожные транспортеры открывали огонь 6 раз, в том числе 9-я 305-мм батарея — 2 раза.
Финские источники называют близкие к этим данные, но в некоторых случаях расходятся с нашими цифрами.
Например, автор исследования: «Береговые орудия независимой Финляндии (1918–1998)» Ове Энквист указывает, что 17-я батарея 180-мм железнодорожных транспортеров активно использовалась в начале «Войны продолжения». За время пребывания батареи на Ханко ею было произведено 393 обстрела и выпущено 2265 снарядов (гранат). Чаще всего 180-мм железнодорожная батарея обстреливала северную и восточную части шхер Ханко, перешеек у Лаппохья, а также район к западу от Ханко.
Говоря о 9-й 305-мм батарее, Ове Энквист утверждает, что от начала «Войны продолжения» до декабря 1941 года она произвела 105 обстрелов, выпустила 591 снаряд. Зоны обстрела для этих артустановок в основном были к северу от полуострова Ханко и к западу от шхер. По морским целям батарея огня не вела.
В полных составах указанные батареи на полуострове Ханко одновременно не действовали. Как правило, они вели огонь в двухорудийном составе, а в ряде случаев — каждым орудием отдельно.
Нужно особо отметить, что во всех случаях боевых действий материальная часть тяжелой железнодорожной артиллерии показала свою полную надежность. Не было ни одного случая невыполнения поставленной задачи по ее вине.
13 ноября 1941 года газета «Правда» писала:
«Пройдут десятилетия, пройдут столетия, но человечество не забудет, как небольшая группа смелых патриотов советской земли не отступила ни на шаг, презирая смерть, во имя светлого будущего, показав пример невиданной отваги и героизма. Большая честь и бессмертная слава Вам — героям Ханко.»
132 А. Л. Тудер не вполне уверенно, но, тем не менее, высказывалась о том, что М. А. Дудин как артиллерист был даже в подчинении ее отца, т. е. какое-то время служил на 9-й железнодорожной батарее, однако нам документально подтвердить это не удалось.
133 ЦВМА, ф. 3572, оп. 12, д. 54, л. 500
134 выделено мной — В. Б.
135 ЦАМО, ф. ЗЗ, оп. 690306, д. 3043, л. 176, 177.
<< Назад Вперёд>>
