Размещение в военно-морской музейной экспозиции 305-мм железнодорожной артустановки ТМ-III-12 стало особым событием в работе Центрального музея Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. И не только. Думаю, не ошибусь, если скажу, что это стало явлением и в летописи всех военных музеев России.
Уникальная артустановка завершила целую программу приобретения ЦМ ВОВ особо ценных образцов морской артиллерии.
Сначала музей стал обладателем корабельного ствола 305-мм калибра. Его ЦМ ВОВ «раскопал» в Сибири, в арсенале ВМФ под Новосибирском. Большую работу по его доставке в Москву провел заведующий музейным сектором военно-морского вооружения В. В. Алешин. Он выезжал в Сибирь, непосредственно на месте организовывал работы по погрузке и отправке ствола212.
20 сентября 1999 года, проехав полстраны, 60-тонный ствол прибыл на станцию Москва-Сортировочная и вскоре был размещен в экспозиции. Это оказалась весьма сложным инженерным предприятием. Дело в том, что масса ствола по его длине распределена неравномерно. У него особо тяжелая так называемая казенная часть и значительно более легкая — со стороны дульного среза. Да, к тому же, рельеф местности в том месте, где мы единственно имели возможность установить этот экспонат на железобетонные ложементы, был с большими перепадами высот.
Большому крану не заехать. Мы вынуждены были в силу этих обстоятельств использовать два крана, которые вместе дали нам необходимую грузоподъемность. Слава Богу, все обошлось.
24 октября 1999 года 305-мм ствол «улегся» в экспозиции.
К тому времени мы уже располагали информацией о том, что на Балтике, в ангаре форта «Красная Горка», с Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. пребывает морской артиллерийский железнодорожный транспортер TM-I-180. Захотелось посмотреть на него своими глазами... Выехали. Встретились с начальником арсенала ВМФ в Большой Ижоре капитаном 1 ранга Вячеславом Валентиновичем Хохловым. Осмотрели установку и... тоже загорелись желанием заполучить ее в экспозицию ЦМ ВОВ. От В. В. Хохлова получили полное понимание наших намерений и обещание поддержки. Но все последующие организационные вопросы нам предстояло решать в Главном Штабе Военно-Морского Флота России.
Основная надежда была на давнего друга нашего музея — заместителя Главкома ВМФ России по артиллерийско-ракетному вооружению вице-адмирала Михаила Константиновича Барскова. Этот человек был одним из непосредственных создателей экспозиции военно-морской техники на Поклонной Горе. Во время завершения строительства Мемориального комплекса, весной 1995 года, с утра до ночи месил он здесь глину в болотных сапогах.
М. К. Барсков — такой человек, про которого хочется сказать: побольше бы таких командиров нашей армии и флоту, нашему Отечеству — таких защитников, умных и дельных, горячих патриотов!
Нам очень легко было разговаривать с М. К. Барсковым по нуждам музея. Он хорошо понимал, что такое боевые традиции народа и армии и как нужно их воспитывать и укреплять. Отец его, Константин Михайлович Барсков, командир роты разведки, доброволец уральского десантного батальона, с 1941 года участвовал в Великой Отечественно войне, в 1943 году на Курской дуге был тяжело ранен. Его дед, Михаил Алексеевич Барсков, участник Первой мировой войны, в Гражданскую был командиром полка...
Барсков Михаил Константинович родился 5 августа 1945 г. в городе Глазове Удмуртской АССР. В 1962 г. после получения среднего образования он поступил в Ленинградское высшее военно-морское училище, которое окончил в 1968 г., получив диплом инженера-механика газотурбинных энергетических установок.
Службу проходил на Северном флоте в должностях командира ТМГ (турбо-моторной группы) сторожевых кораблей, командира БЧ-5, помощника флагманского инженера-механика бригады сторожевых кораблей, флагманского инженера-механика, заместителя командира бригады по ЭМЧ (электромеханической части). С сентября 1982 г. М. К. Барсков — слушатель Военно-морской академии им. Гречко, которую с отличием окончил в июне 1984 года. После этого возвратился на Северный флот, в Мурманск. Сначала он — заместитель начальника отдела технического управления, начальник отдела, а затем — заместитель начальника ТУ СФ. В марте 1989 г. М. К. Барсков переводится в Москву, на должность заместителя начальника Главного Управления кораблестроения ВМФ. С мая 1994 г. он — начальник этого управления. В апреле 1996 г. — начальник штаба — первый заместитель начальника кораблестроения, вооружения и эксплуатации ВМФ.
Основная область его военной специализации: безопасность ядерных реакторов, утилизация радиоактивных отходов, анализ вероятностных рисков...
В сентябре 1998 г. он назначается заместителем Главнокомандующего Военно-Морским Флотом России по вооружению — начальником кораблестроения, вооружения и эксплуатации ВМФ.
В августе 2000 года вся страна увидела вице-адмирала М. К. Барскова в трагических обстоятельствах расследования гибели атомного ракетоносца «Курск»...
Михаил Константинович Барсков — кандидат технических наук, заслуженный инженер России, заслуженный военный специалист, академик Российской Инженерной Санкт-Петербургской академии, академик Академии проблем безопасности, обороны и правопорядка, член-корреспондент Российской Академии ракетно-артиллерийских наук, лауреат Государственной премии России, лауреат премий Правительства России.
Сегодня, когда возле 180-мм железнодорожной артсистемы (транспортный вес 160 тонн), установленной в экспозиции ЦМ ВОВ, бесчисленные группы посетителей музея слушают экскурсоводов, никто не задумывается над тем, чего нам стоило заполучить это орудие.
При всем уважении к М. К. Барскову нужно сказать, что его кабинетом операция по доставке на Поклонную Гору транспортера TM-I-180 только началась. Предстояло еще пройти немало других кабинетов и коридоров в Главном Штабе ВМФ России, который находится в Большом Златоустьинском переулке Москвы. Там мы должны были «порешать» технические вопросы, оформить соответствующие документы, там нам предстояло выслушать язвительные реплики, колкости на пределе оскорблений... Мол, занимаетесь всякой ерундой, загружаете военных людей никому не нужной работой, отнимаете у нас устаревшую технику, которая служит флоту оборотным капиталом...
К тому моменту, как нам конфиденциально сообщили, несколько 180-мм транспортеров уже были разрезаны на металлолом, который продавали загранице по 40 долларов за тонну!.. «Нашу» установку ждала такая же участь. Об этом музею 2 марта 1999 г. сообщил в ответ на наше обращение сам Главнокомандующий Военно-Морским Флотом России В. И. Куроедов:
«Морская железнодорожная артиллерийская установка TM-I-180 в настоящее время находится на технической территории в/ч 69233 (форт Красная Горка), планируется к утилизации на месте, так как к транспортировке по железнодорожным путям непригодна по причине деформации (свыше 100мм) колес железнодорожных платформ.»
Сами по себе вокруг нас возникали громкие дискуссии, доходившие порой до нешуточного ожесточения. Молодые и даже отдельные офицеры старших возрастов и званий на первых порах, не боюсь сказать, весьма цинично реагировали на наши речи о патриотизме, о спасении для будущего России ее духовных и военных ценностей...
Заместитель М. К. Барскова, начальник УРАВ ВМФ Георгий Константинович Еремеев, за подписью которого уходили наряды на разрезку железнодорожных артустановок, сначала тоже встретил нас с откровенным недружелюбием:
— Конечно, Михаил Константинович на Вашей стороне... Понятно... Он приказал, и мы должны... Мы оформим Вам документы, но только у Вас все равно ничего не получится. Как Вы доставите орудие в Москву? Ни у вас, ни у нас денег для этого нет. Мы Вам ничем не сможем помочь.
Спустившись из начальственных кабинетов этажом ниже, мы были встречены еще более раздраженным и неприязненным монологом:
— Я прослужил всю жизнь на флоте. У меня семья, жена, дети, а я до сих пор не имею квартиры. Мне, взрослому человеку, стыдно перед женой и детьми, что я не сумел обеспечить их элементарными условиями жизни.
Я скоро заканчиваю службу, ухожу в запас и эта пушка для меня была последней надеждой. Я второй в очереди на получение жилья... Мы уже договорились продать ее за границу на металлолом и получить за нее доллары, чтобы как раз купить две квартиры. Одна из них должна была стать моей!.. Теперь Вы хотите увезти пушку на Поклонную Гору!.. Что прикажете делать мне? На что надеяться!?
Уважаемый читатель! Попробуйте сами найти слова, чтобы убедить в чем-то и заставить понять их человека, настроенного таким образом!
Но постепенно обструкция по отношению к нам ослабевала. Мы тоже страстно спорили, горячо и напористо отстаивали свою позицию. Разумеется, наши собеседники все понимали и без нас. Они не меньше нас любили Россию, ее защита была их специальностью... В конце концов мы сделались единомышленниками, даже союзниками и все пошло, как надо...
Вообще-то мы вполне могли понять этих людей. Пребывая в страшных тисках безденежья, жесточайшей армейской бедности, когда, как нам говорили, почти нерешаемой проблемой были оплата за питание и обувь флотских экипажей, находясь в обшарпанных, кажется, сто лет не ремонтировавшихся кабинетах с грязными полами, донельзя изношенным, пропыленным паркетом, в атмосфере неопрятности всего интерьера Главного Штаба, свидетельствовавшей и о крайней запущенности состояния дел на всем флоте, во всей армии, они поначалу воспринимали нас, по меньшей мере, как людей академически воспринимающих действительность, донельзя наивных и не отдающих себе отчета в том, за что хотят взяться...
Капитану 1 ранга, который припер меня к стенке своими жилищными страданиями, я предложил:
— Давайте я как директор музея напишу письмо Министру обороны маршалу Сергееву и попрошу помочь Вам в получении квартиры.
Мой визави не согласился на такой вариант.
Контр-адмирал Г. К. Еремеев тоже довольно долго к нам приглядывался, но в конце-концов и он стал добрым помощником музею:
— Все сделаем, поддержим, — стали мы слышать от него.
Но возвратимся непосредственно к 180-мм артустановке. На том этапе ни я, ни мои коллеги по музею мало что знали об истории создания и тактико-технических характеристиках этих орудий, их боевых биографиях, но, тем не менее, мы поняли, что обрели нечто уникальное, пусть пока для нас и малоизвестное!.. Очевидная и доказанная ценность была в том, что такие артсистемы участвовали в Великой Отечественной войне!..
После документального оформления передачи Министерством Обороны России транспортера TM-I-180 в собственность ЦМ ВОВ перед нами встали еще более сложные заботы — по перевозке артустановки в Москву. В неразобранном виде перевозить ее железнодорожники не решились, хотя подвижной состав дяя этого на безвозмездной основе пообещали... Но кто, где и на каких условиях возьмется за работу по расчленению транспортера?
На «Красной Горке» нам сказали:
— Звоните в Кронштадт, в ООО «Мираж». Кроме Александра Ивановича Ткачева никто другой не справится!
Мы последовали этому совету и вскоре воочию убедились, сколь много значит талант инженера-организатора. Бригада специалистов во главе с А. И. Ткачевым обеспечила главное — успешно произвела разборку артустановки и тем самым подготовила ее для перевозки, а затем снова соединила многотонные конструкции в единое орудийное целое...
Ткачев Александр Иванович родился в 1951 году в городе Гатчина Ленинградской области. Его отец Иван Дмитриевич, летчик — истребитель, и мать Татьяна Антоновна, радистка — участники Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. С 1955 года семья Ткачевых жила в Кронштадте, где Александр Иванович закончил среднюю школу № 422, а затем, работая монтером телефонной станции, заочно — Северо-Западный политехнический институт. Во время срочной армейской службы, после изучения в учебном отряде баллистических ракетных комплексов атомных подводных лодок 667-го проекта, он, один из группы матросов, был отправлен на Байконур, в 31-й отдельный инженерно-испытательный полк, участвовал в запуске спутников-разведчиков для ВМФ.
После демобилизации работал электромонтажником на Кронштадтском морском заводе, занимался ремонтом артиллерийских и ракетных корабельных установок. С 1975 года — старший инженер отдела вооружения Ленинградской ВМБ. К этому периоду относится участие А. И. Ткачева в работах по ремонту артиллерийских орудий системы «Канэ» и бакового орудия на крейсере «Аврора». Тогда же он впервые встретился со 180-мм и 305-мм артиллерийскими установками на железнодорожных платформах, участвовал в их ремонте и консервации на форте «Красная Горка».
В конце 70-х годов А. И. Ткачеву было поручено решить сложнейшую техническую задачу — почти без всяких вспомогательных механизмов демонтировать и транспортировать на берег трех-орудийные башни подготовленного к списанию в металлолом крейсера «Киров». Инженер А. И. Ткачев блестяще справился с этой задачей, и во многом благодаря ему, две башни крейсера были навечно установлены на Морской набережной Санкт-Петербурга.
В 1982 году А. И. Ткачев окончил Ленинградский инженерно-экономический институт имени Пальмиро Тольятти по специальности «Организация промышленного производства». В 1983 году он вновь на Кронштадтском морском заводе. Занимается организацией работ, связанных с вооружением кораблей. В 1984году — заместитель начальника артиллерийского цеха. И снова работа по ремонту крейсера «Аврора» и воссозданию его вооружения, утраченного и замененного после 1917 года и Великой Отечественной войны.
Два года А. И. Ткачев работал как инженер-исследователь в архивах, Музее ракетных войск и артиллерии, в Центральном военно-морском музее. В итоге были найдены два подлинных 75-мм зенитных орудия русского инженера Лендера, которые после восстановления до рабочего состояния были установлены на крейсере. Первозданный вид обрели 16 орудий системы «Канэ», в состояние боевого использования приведено баковое орудие...
Много позже, когда мы встретились с Александром Ивановичем в Санкт-Петербурге, он признался:
«Первым моим впечатлением после осмотра 180-мм железнодорожного транспортера было то, что расчленить установку просто невозможно, она фактически неразборна!.. Дело в том, что орудийная башня артустановки вращается на массивном трехтонном стальном штыре, так называемом вертлюге, который впрессован в станок, или, говоря менее специальными словами, в основание башни. Так, вот, этот самый вертлюг впрессован в станок в заводских условиях, что называется намертво, «на горячую», т. е. при сильном разогреве и, следовательно, расширении посадочного отверстия станка. После охлаждения посадочное отверстие так обжало вертлюг, что, по существу, превратило эти два узла в единое целое. Да, прибавьте сюда еще и возраст этого соединения... Более 60 лет!.. Задача казалась неразрешимой. Но потом пришла мысль использовать для выпрессовки основной вес самой артустановки. Идея оказалась продуктивной. И постепенно, миллиметр за миллиметром, в конце концов удалось рассоединить уже диффузионно сросшиеся элементы, выдавить этот, доставивший нам массу хлопот, вертлюг!
Весьма непростой была и операция сборки транспортера уже на Поклонной Горе. Потребовалась исключительно точная и слаженная работа крана и монтажной бригады... Мои ребята сработали по-ювелирному!.. Они сумели «поймать» даже не миллиметры, а микроны и теперь уже навсегда насадить башню на вертлюг!»
В ноябре 1999 года 180-мм железнодорожная артиллерийская установка TM-I-180 была доставлена с форта «Красная Горка» в Москву, а вскоре, 11 декабря 1999 года, она была собрана в музейной экспозиции на Поклонной Горе. Транспортер естественно вписался в ту часть экспозиции тяжелой боевой техники Центрального музея Великой Отечественной войны 1941–1945 гг., где сосредоточены орудия главного калибра....
На высоте оказались и мои коллеги-музейщики, сотрудники отдела боевой техники, который в то время возглавлял В. В. Павлишин.
Павлишин Виктор Васильевич. 1943 года рождения. В 1964 году окончил Житомирское зенитно-ракетное военное училище ПВО. В 1974 году — Военно-политическую академию. С 1961 по 1992 гг. — служба в Вооруженных силах России. Генерал-майор. Уволился в запас с должности начальника политотдела корпуса ПВО в г. Североморске в 1992 году. В музее с 1992 года. С 1995 года — заведующий экспозиционно-выставочным отделом боевой техники и инженерных сооружений ЦМ ВОВ.
Немолодые, в общем-то люди, все военные пенсионеры, бывалый, грамотный, прошедший добротную армейскую выучку и закалку народ!.. Они брались за любое дело, чтобы только быстрее решить задачу по доставке в экспозицию ценнейшего экспоната.
Платформы с элементами 180-мм артустановки маневровый локомотив загнал под разгрузку на такой путь, куда отказывались двигаться железнодорожные краны... Рабочих-путейцев нам не дали. Сотрудники отдела боевой техники: В. А. Древов, В. В. Алешин, О. И. Прокопов и другие без колебаний взялись за расчистку путей от всевозможного хлама, накопившегося за десятилетия. Нам привезли две платформы щебня, чтобы сформировать основания для установки кранов, а рабочих-путейцев не дали. Музейщики без лишних слов трудились буквально до ночи, чтобы устранить помехи дальнейшему ходу работ...
Я уже тогда крепко сдружился с этими людьми, приобрел к ним высочайшее уважение. Нередко работники других отделов и служб музея с ревностью говорили мне, что отдел экспозиции тяжелой боевой техники ходит у меня в любимчиках, но я этого и не отрицал, а только призывал всех остальных так же относиться к своему музейному делу, как это было поставлено на «Юго-Западном» (так в музее называют стоящее в отдалении от основного административного корпуса небольшое здание, в котором размещается отдел боевой техники).
Не успокоились мы в своих «аппетитах» и после обретения 180-мм железнодорожной артустановки. Загорелись следующей, еще более значимой целью — заполучить на Поклонную Гору и 305-мм железнодорожный транспортер TM-III-12. Сначала эта идея показалась почти всем моим коллегам совершенно запредельной!.. Никто из них не мог поверить в то, что мы способны реализовать такой проект. Помню, В. В. Вощинский так и сказал:
— Никогда не бывать тому, чтобы транспортер ТМ-III-12 оказался в экспозиции на Поклонной Горе! Это просто невозможно!
Но, тем не менее, я взял его с собой в очередную командировку в форт «Красная Горка», чтобы снова встретиться с В. В. Хохловым, изучить ситуацию на месте и оценить наши силы — сможем или не сможем.
2 декабря 1999 года мы вновь были в Ижорском арсенале Санкт-Петербургской военно-морской базы, в форте «Красная Горка».
Еще из школьного курса истории СССР мы много раз слышали это название: «Красная Горка»! Слышали имена и других фортов: «Серая Лошадь», «Обручев», «Тотлебен», «Ино», «Риф», «Константин»... Яркие, романтические и в чем-то даже странные имена оборонительных сооружений!
И вот мы непосредственно у этих бастионов! Даже сегодня, когда, кажется, все открыто, все секреты развеяны по всему свету, на этой территории много закрытых зон. У самого южного берега Финского залива среди высоких сосен из земли и камня выступают замшелые, потемневшие и позеленевшие от ветра и морской сырости могучие бетонные бока непрошибаемых никакими снарядами и бомбами прошлых войн артиллерийских капониров, уходящие в глубину арсеналы, другие крепостные сооружения, наблюдательные посты... Неподалеку город Ораниенбаум, бывший Ломоносов... Поблизости и всемирно известный Петергоф...
Если обернуться к морю, то впереди, в пределах зрительной видимости (в восьми километрах) остров Котлин с не менее знаменитой крепостью Кронштадт.
Когда-то в этих местах были деревни Старая и Новая Красные Горки, которые дали имя Красногорскому сражению 23–24 мая 1790 года. Тогда русская эскадра одержала верх над шведскими кораблями и принудила их отступить в Выборгский залив. Береговые батареи были впервые установлены здесь в начале 50-х годов XIX века для обороны Петербурга от британско-французской эскадры.
Могучие форты на «Красной Горке» и мысе «Серая Лошадь» были сооружены в канун Первой Мировой войны. Форт «Красная Горка» (первоначально он назывался «Алексеевский», по имени наследника престола, переименован был в период Временного правительства А. Ф. Керенского) введен в действие в середине 1913 года.
Главную мощь форта составляли восемь 305-мм орудий. Четыре из них были установлены в двухорудийных башнях, а остальные — в открытых капонирах. Кроме того, в состав артиллерии форта входили четыре 254-мм орудия и семь 152-мм.
Названные форты совместно с артиллерией Кронштадта закрыли неприятельским судам подходы к Петербургу и во время Первой Мировой войны. Немцы не решились пойти на преодоление русской минно-артиллерийской позиции на входе в Финский залив.
После октября 1917 года форт «Красная Горка» не раз становился центром драматических событий Гражданской войны.
14 мая 1918 года с «Красной Горки» путем использования телеграфного кабеля был взорван форт «Ино», находившийся на противоположном берегу Финского залива и оказавшийся в то время в руках противников установления советской власти в Финляндии.
В июне 1918 года «Красная Горка» вместе с фортами «Серая Лошадь» и «Обручев» восстали против большевистской власти. После подавления восстания форт был переименован, стал называться «Краснофлотским».
В марте 1921 года, снова находясь в руках большевиков, форт стал базой подавления восстания моряков Кронштадта. Видные эмиссары В. И. Ленина: «Красный Бонапарт» Л. Д. Троцкий, «Красный маршал» К. Е. Ворошилов, один из первых советских маршалов М. Н. Тухачевский и в пристяжке с ними опереточный «Всесоюзный староста» М. И. Калинин — направляли отсюда по последнему льду красноармейцев на штурм мятежного Кронштадта...
В годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. форт «Красная Горка» стал главным опорным пунктом так называемого «Ораниенбаумского плацдарма» — окруженного, прижатого к берегу Финского залива участка земли, не давшего захватить себя врагу на протяжении всей почти 29 месячной блокады Ленинграда. Немцы были здесь остановлены на расстоянии выстрела 305-мм орудий форта, кстати говоря, точно таких же, какие были установлены и на железнодорожных артиллерийских транспортерах TM-III-12.
В форте «Красная Горка» прошли боевую выучку будущие ханковские командиры: С. И. Кабанов, А. Б. Елисеев, И. Н. Дмитриев... С. И. Кабанов в течение двух лет командовал его гарнизоном.
Всего несколько десятилетий тому назад все здесь свидетельствовало о силе и могуществе России, Советского Союза как великой морской державы... Тысячи и тысячи военных моряков — гордость страны — проходили здесь службу, учебу, делали неприступной для неприятеля морскую дорогу к Санкт-Петербургу — Ленинграду...
Сегодня тут все признаки запустения. Относительный порядок и дисциплина поддерживаются, кажется, из последних сил.
Помпезные (типичная советская классика) здания матросских и офицерских клубов, просторных, на сотни посадочных мест, столовых, различных штабов разорены, рамы и двери вырваны... От этого высокоторжественная лепнина смотрится особенно грустно...
В. В. Хохлов привез нас на охраняемую, однако, площадку, чтобы показать две 305-мм железнодорожных артустановки TM-III-12.
На заросших высоченной травой и проржавевших рельсах тупиковой ветки высились два огромных ангара из серых состарившихся досок.
— Они там!
Нам открыли небольшую калитку одного ангара...
Я, конечно, ожидал увидеть нечто грандиозное. Орудийный линкоровский ствол, который мы неделю назад установили в военно-морской экспозиции музея, уже в полной мере поразил нас своими размерами и весом. Но здесь перед нами предстал точно такой же ствол, но уже в единстве со всей остальной орудийной и транспортной системой. Предвосхищения наши более чем оправдались!.. Мы увидели совершеннейшее чудище!...
Упрятанная в тесную клетку ангара, словно плененная богатырша, артустановка представлялась особенно циклопической... Казалось, что из нее можно лупить не только по кораблям или крепостным сооружениям.
Впечатление было такое, что в огромной дощатой клетке дремлет одушевленное железное страшилище, которое было создано раньше предназначенного ему времени. Оно не для прошедших войн, оно для них чрезмерно, а больше подходит для баталий между планетами...
Нельзя было не восхититься мастерством русских инженеров и мастеровых людей, оказавшихся способными создать эту исполинскую пушку — настоящее оружейное чудо XX века!
Я снизу доверху облазил стального монстра, обошел его понизу, добрался до той части ствола, где в металле выбита надпись:
М. А. № 127. Обухов. сталелит. заводъ 1915 г. Вес ор. безъ зам. 3043 п. № 127.12 д. 52 к.
Проведем расшифровку этой надписи прежде всего для юного читателя. Буквы «М. А.» означают — «морская артиллерия». № 127 — такой номер был присвоен стволу после его выпуска на Обуховском сталелитейном заводе в 1915 году. Вес орудия (ствола) без замка указан в пудах (3043 п.). В переводе на килограммы он составит — 48 688. Калибр ствола указан в дюймах (12 д.) В миллиметрах эта величина будет равна 304,8. Длина ствола обозначена в калибрах (52 к). В метрах она составляет — 15,9.
Все в долговечной смазке, все надежно, добротно укрыто, законсервировано. Все системы исправны. Вывози орудие на свежий морской воздух, расчехляй, заряжай — и можно открывать огонь!
Между тем командир войсковой части В. В. Хохлов весьма иронично наблюдал за нами. Весь его вид говорил примерно следующее:
— Конечно!.. Очень даже интересно осматривать эту диковину!.. Где еще такое увидишь? Кроме, как у нас — нигде! Но что касается намерений увезти орудие отсюда, да еще в Москву... Тут, брат, шутить изволите! Вряд ли такое у Вас получится!
Сказать откровенно, у меня вместе с восторгом от увиденного, возникла и немалая тревога: сумею ли поднять этот проект, по силам ли одолеть все очевидные и еще неосознаваемые организационные и технические трудности, которые несомненно встретятся в таком деле? Удастся ли убедить высших военно-морских руководителей втянуться в еще одно предприятие, гораздо более ответственное и хлопотное, чем перебазирование 180-мм артустановки? Найду ли поддержку в других инстанциях?
Но все сомнения и страхи отступали перед становящимся все более неодолимым желанием, переходящим в нетерпение, — скорей ввязаться в эту драку!.. Я должен спасти это творение русских оружейников, не дать уничтожить его в плавильных печах, и наоборот, дать возможность будущим поколениям русских людей, особенно российских мальчишек, оказаться в океане удивления от умений и ратных подвигов своих предков!.. Великая решимость уже овладела всей моей натурой!..
— Будем хлопотать перед военно-морским начальством, чтобы передали установку музею и будем думать, как ее доставить на Поклонную гору, — сказал я Хохлову.
— А Вы представляете, какие технические трудности Вас ожидают? Каких денег это Вам будет стоить? Где Вы их возьмете?
— Пока не знаю. Но не губить же такое сокровище! Будем пушку спасать! Мир не без добрых людей.
— Чем могу — помогу! — заверил Хохлов. — Но Вам будут нужны более сильные помощники!
Несколько забегая вперед, могу сказать, что при нашей следующей встрече Вячеслав Валентинович признался:
— К тому времени, когда Вы начали заниматься железнодорожными артустановками, три 180-мм транспортера уже были разрезаны. От Еремеева поступил наряд и на разрезку ТМ-III-12... Вячеслав Иванович! Это Вы поломали все планы разрезчиков и спасли 9-ю батарею от уничтожения!
Не скрою, слышать такое было весьма приятно213.
До отправления поезда на Москву у меня в резерве было несколько часов времени и я исполнил свое давнее желание, посетил Иоанновский монастырь, приложился к раке с мощами великого заступника за православный народ Иоанна Кронштадтского, с молитвой попросил помощи у Святого старца! И, как показала жизнь, я получил ее!
Нужно сказать, что не все в городе на Неве были настроены благожелательно к тому, чтобы артустановка ТМ-III-12 уехала из Питера в Москву. В свою очередь, и финны считали, что для них «наступило благоприятное время, чтобы получить такую пушку для военного музея Финляндии»...
Уже 17 декабря 1999 года обстоятельства сложились столь благоприятно, что М. К. Барсков приехал на Поклонную Гору и, узнав о нашей поездке на «Красную Горку», а также о дерзостных намерениях доставить 305-мм артустановку на Поклонную Гору, тут же дал «добро» и заверил, что поможет получить на нашем обращении нужную визу у Главкома ВМФ В. И. Куроедова...
И, как говорится, пошло-поехало! С той поры на протяжении почти двух лет не было у меня ни одной минуты, чтобы я не был загружен заботами, связанными с моей красавицей — 305-мм железнодорожной пушкой.
Как только в феврале 2000 года было получено решение Главкома ВМФ адмирала флота В. И. Куроедова о безвозмездной передаче Центральному музею Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. 305-мм транспортера перед нами, как говорится, во весь рост встал вопрос: «А что же теперь? Пушка передана музею, она в его собственности, наряд на перевозку оформлен, но ведь установка почти за тысячу километров от музея и где найти силы и средства для того, чтобы переместить ее в столицу?»
Нужно признаться, что поначалу задача казалась мне, хоть и с большими трудностями, но логично и последовательно вполне решаемой. Ну, чего там мудреного! Подойдет тепловоз, возьмет орудие на сцепку и то ли медленно, то ли на скорости дотянет его до Москвы, а там-то уж как-нибудь разберемся! Найдем большой трейлер, кран нужной грузоподъемности... Ведь перевозят же огромные трансформаторы или ректификационные колонны! Только бы притащить пушку в Москву! Там она будет уже в полном смысле — наша! Музею все помогут!
21 февраля я отправил письмо министру путей сообщения Российской Федерации Н. Е. Аксененко с просьбой безвозмездно перегнать 305-мм артустановку из Санкт-Петербурга в Москву. 10 марта, откровенно говоря, сомневаясь в положительном исходе дела, но испытывая острое нетерпение от неизвестности, вновь обратился к нему с просьбой «ускорить транспортировку 305-мм артсистемы...» После этого мы с радостью узнали, что министр проявил государственный подход и распорядился поддержать ходатайство музея.
Но, как говорят на моей родной тверской земле, «ладно Ванька печку склал!» На деле все оказалось неизмеримо сложнее, а на многих поворотах этой истороии происходили настоящие драмы.
Во-первых, сразу же выяснилось, что вот так, сразу, вытащить артустановку, имеющую транспортный вес 340 тонн, на магистральный железнодорожный путь просто невозможно. За время, в течение которого она ожидала своей участи в деревянном ангаре, тупиковая ветка пришла в абсолютную негодность. Прогнили шпалы, не вызывала доверия надежность рельсовых соединений, стрелочных переводов и пр.
Общими усилиями железнодорожников и военных моряков был отремонтирован участок пути длиной не менее 300 метров, разобран ангар — почти 40-летнее жилище артустановки.
Здесь нельзя не вспомнить с благодарностью коллег В. В. Хохлова, которые с огромным желанием и заинтересованностью помогали нам: главного инженера войсковой части № 69233 капитана 1 ранга В. В. Астахова, его заместителя — подполковника В. И. Крюкова, начальника хранения вооружения майора В. В. Малышева.
Специальная комиссия Октябрьской железной дороги дважды обследовала нашу пушку, проверяла ее ходовую часть. В акте от 15 февраля 2000 года было отмечено:
1) Буксовые подшипники паровозного типа не осматривались с 1956 года и требуют полной ревизии.
2) Автотормозное оборудование неисправно, т. к. все резиновые изделия сгнили, приборы заржавели.
Учитывая вышеизложенное, транспортировка транспортера TM-III-12 невозможна, т. к. создает явную угрозу безопасности движения поездов.
Проблема в один момент неимоверно обострилась организационно, технически и материально. К тому же, никто не знал конструкции артустановки. Не знал, с какого боку к ней подходить, с какого конца разбирать, где и какие гайки откручивать...
В этот момент мы вспомнили про ООО «Мираж» из Кронштадта, про инженера Александра Ткачева. Попросили его провести экспертизу состояния артустановки и предложить решение. Просьба наша была оперативно выполнена, но удовлетворения это нам не принесло. Диагноз подтвердился. Без разборки артсистемы ее в Москву не доставить! Ткачев резюмировал: он может взяться за эту работу «из уважения к Поклонной Горе и цели, ради которой осуществляется перевозка», но работа будет стоить недешево. Он назвал цену...
Я буквально застонал: «Александр Иванович, дорогой! Где же я возьму такие деньги! Извини, но твой вариант принять не могу, буду на колени вставать перед железнодорожниками!»
24 апреля 2000 года я вновь обратился с письмом к Министру Н. Е. Аксененко. Теперь, в дополнение к нашим прежним ходатайствам о безвозмездной перевозке 305-мм артустановки и выделении кранов, я просил его безвозмездно произвести частичную разборку транспортера, а также изготовить спецплатформу для перевозки...
В тот же день через заместителя Главкома ВМФ М. К. Барскова мы обратились с просьбой к министру обороны Российской Федерации И. С. Сергееву ходатайствовать перед Н. Е. Аксененко по вышеозначенным вопросам. Наверное, этого было вполне достаточно для того, чтобы проблема была с гарантией решена. Но она, однако, однозначно разрешилась в еще более экзотических обстоятельствах...
9 мая 2000 года в Кремле, на торжественном приеме, посвященном 55-й годовщине Победы Советского Союза в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг., с бокалом вина я подошел к Николаю Емельяновичу Аксененко:
— Господин министр! Я снова к Вам за помощью!
— Так я уже распорядился о перевозке твоей пушки в Москву! И денег никаких не возьму!
— К сожалению, пушка в Москву ехать не может, колеса не крутятся. Надо ее разобрать, сделать спецтележку и только после этого можно будет вести ее в Москву. Коммерческая фирма запросила за это такую сумму, которую музей поднять не может.
— Сколько они просят? Я назвал сумму...
— Ну, хорошо! Я помогу тебе ради памяти о войне.
Мы чокнулись, пригубили вино... У меня оставалась еще одна медаль, посвященная 55-й годовщине Победы, выпущенная нашим музеем незадолго до праздника. Три других таких же медали я минутами раньше вручил Президенту России Владимиру Владимировичу Путину, Его Святейшеству Патриарху Московскому и Всея Руси Алексию II и мэру Москвы Юрию Михайловичу Лужкову...
Оставшуюся медаль я начал передавать Н. Е. Аксененко. Кому же как не ему, за всю его огромную помощь! Но Министр вдруг отказался ее принять.
— Давай условимся так! Когда пушка будет на Поклонной горе, я приеду, и ты вручишь мне медаль возле орудия... Тогда это будет заслуженно!
Думаю, читателю понятно, что после такого разговора я готов был прыгать от радости выше колокольни Ивана Великого!
Как в прошлый наш разговор, так и в этот, я внутренне удивлялся, как Н. Е. Аксененко меня быстро понимает, как будто видит непосредственно все эти станции и полустанки, где воевала и по которым теперь пробирается по направлению к Москве наша пушка. Позже я узнал, что это действительно так и было. Николай Емельянович в 80-е годы был начальником Ленинград-Финляндского отделения Октябрьской ж. д., заместителем начальника, главным экономистом и первым заместителем начальника этой дороги.
212 Теперь, благодаря Интернету, я знаю, что этот ствол принадлежал когда-то русскому линкору «Императрица Мария». Орудие в 1937 году было перестволено на заводе «Баррикады» и после этого находилось в качестве запасного в арсенале ВМФ в Новосибирске.
213 13 сентября 2004 года по Первому каналу телевидения прошел сюжет о гибели на Дальнем Востоке бесценных реликвий отечественной военной истории — башенных артиллерийских установок. Они были проданы военным ведомством на металлолом в частные руки, и дельцы, словно они без роду и племени, не найдя более достойного применения этим уникальным, без всякого преувеличения сказать, бесценным инженерно-техническим сооружениям, безжалостно изрезали их автогеном на куски, чтобы затем перепродать эту бронированную сталь по дешевке в Китай. Экономическая выгода от этой сделки была минимальна. Моральные потери — неисчислимы.
<< Назад Вперёд>>
