Материалы церковной статистики по учету населения России XVIII – первой половины XIX в.
До 80-х годов XVIII в. метрические книги в России велись недостаточно хорошо и сохранились в наших архивах лишь в отрывках124. Наиболее качественными являются данные о естественном движении населения по городам и уездам Московской губ. за 1769-1776 гг. И Кенгсбергской округе Восточной Пруссии за 1755-1758 гг.125
В ЦГАДА в фондах Сената сохранились подробные ведомости о естественном движении населения за 1780 г., присланные из наместнических Правлений126.
10 февраля 1782 г. Сенат опубликовал указ о доставлении ему ежегодно из всех губернских правлений ведомостей о числе родившихся и сочетавшихся браком. В связи с этим местная гражданская администрация должна была получать такие сведения у духовенства, суммировать их по губерниям и отсылать в Сенат127. Однако распоряжения этого указа выполнялись нерегулярно, в силу чего до самого конца XVIII в. (по 1796 г.) не уцелело полных данных о движении населения по всем епархиям страны.
В сохранившихся ведомостях, как правило, по каждому городу и уезду приводились сведения о числе рождений, смертей и браков. Особо отмечались причины смерти и возраст умерших. Однако нигде не указывалась национальная принадлежность прихожан.
Широко известно, что данные метрических книг, особенно в XVIII в., неточно регистрировали естественное движение населения. Они сравнительно удовлетворительно учитывали рождения, но допускали большой недоучет смертных случаев. Поэтому результаты церковного учета естественного движения населения показывают гораздо более высокие цифры прироста населения, чем было на самом деле и зафиксировано ревизским учетом.
Тем не менее данные метрических книг позволяют выделить районы ускоренного или замедленного естественного движения населения и установить некоторые причины этого процесса. Нельзя лишь полагаться на абсолютные цифры показаний метрических книг и составленных по их результатам перечневых ведомостей. Относительные же тенденции этот источник отражает верно. Он наглядно демонстрирует пониженный естественный прирост в центральных, северо-западных и северных районах России, населенных в основном русскими, и фиксирует одновременно с этим высокие темпы естественного прироста в Поволжье, Приуралье, на Украине, т.е. в национальных районах. Этот вывод дает многое для объяснения изменений в удельном весе различных этнических компонентов страны в разные периоды.
К сожалению, учет естественного движения неправославного населения128 был организован в общеевропейском масштабе лишь во второй четверти XIX в. (для католиков метрические книги были заведены в 1826 г., для магометян — в 1828-1832 гг., для лютеран — в 1832 г., для евреев — в 1835 г., а для мусульманского населения Закавказья — только в 1872 г.). Это значит, что изучать тенденции естественного движения населения страны можно лишь со второй половины 30-х годов XIX в., т.е. со времени проведения VIII общегосударственной ревизии.
С 1796 по 1914 г. материалы естественного движения населения (по 30-е годы XIX в. только православного, а за более позднее время и других исповеданий) опубликованы и доступны для разработки. Наиболее интересными работами по этому вопросу, в которых приводится много данных о естественном движении населения, являются исследования С. Корсакова129, А. П. Рославского130, Е. И. Кайпша131, А. Бессера и К. Баллода132 и т. д. В губернаторских отчетах приводится мало сведений о естественном движении населения до конца 30-х годов XIX в, Лишь в отдельных отчетах содержатся погубернские цифры за отдельные годы с конца 20-х годов XIX в. Однако с 1842 г. во всех губернаторских отчетах уже помешаются данные церковного учета о естественном движении населения по отдельным уездам (ЦГИА СССР. Ф. 1281. Оп. 4-6) . Таким образом, естественное движение всех категорий населения страны можно изучать с начала 40-х годов XIX в., причем уже не по епархиям, границы которых не всегда совпадали с губернскими, а по губерниям и уездам.
По Сибири сведения о естественном движении всех категорий населения имеются с 1823 г. (ЦГИА СССР. Ф. 1264. Oп. 1. Д. 48), а по территории Финляндии и Польши — с момента их присоединения к России, так как церковная статистика была организована еще в XVIII в. К сожалению, и в XIX в. церковный учет не фиксирует данных о естественном движении населения по этническому признаку. Однако в условиях феодально-крепостнического строя на темпы движения населения решающее влияние оказывали масштабы феодально-крепостнической эксплуатации, рекрутские наборы и природно-климатические условия. В национальных окраинах феодальный гнет был слабее, природно-климатические условия, как правило, лучше, а рекрутские наборы либо вовсе не производились, либо затрагивали лишь часть проживающего там населения (преимущественно русских переселенцев). Поэтому численность населения увеличивалась гораздо быстрее, чем в центре, и материалы церковного учета достаточно ясно свидетельствуют об этом.
На территории Западной Украины и Закарпатья (Галиция, Венгрия) церковная статистика была организована только в 80-х годах XVIII в. Начало ей было положено специальным патентом австрийского цесаря Иосифа II от 20 февраля 1784 г., согласно которому каждый церковный приход был обязан вести регулярную регистрацию браков, рождений и смертей133. Была организована так называемая санитарная статистика, которую вели окружные власти134. Материалы этой статистики сведены в обобщающие таблицы и обработаны польским исследователем И. Шевчуком135.
Не менее ценным источником по учету численности, а частично и состава населения России являются «вероисповедные ведомости» о численности населения. Эти ведомости регистрировали в России общую численность прихожан по вероисповеданиям с указанием числа бывших и не бывших на исповеди.
7 марта 1722 года был опубликован синодский указ, в котором всем священникам предписывалось ежегодно составлять ведомости о «числе исповедавшихся и не являвшихся на исповеди, причащавшихся и непричащавшихся»136 по «всем епархиям, во всех градских и уездных приходах... всякого звания мужеска и женска пола людям»137.
Вероисповедные ведомости, как об этом свидетельствуют законодательные материалы, составлялись в России в течение XVIII-XIX вв. Форма сводных ведомостей, на основании которых осуществлялся учет, была выработана лишь в 1737 г.138 Вероисповедные ведомости по отдельным приходам учитывали все православное население мужского и женского пола, выделяя каждое сословие. Затем на основании этих данных в каждой епархии составлялись подробные поуездные сводные ведомости, рассматривающие отдельно: малолетних детей до 7 лет, «возрастных детей» от 7 до 16 лет и взрослое население. Однако эти ведомости не содержали полных сведений о численности каждого сословия в отдельности. Особо выделялись духовенство, военнослужащие, приказные чины, разночинцы (отдельно положенные и неположенные в оклад), посадские и цеховые, дворовые люди, крестьяне и раскольники. Синод на основании поуездных клировых ведомостей составлял общероссийские «генеральные экстракты»139.
К сожалению, ведомости XVIII в. учитывали одно только православное население и никак не выделяли особо представителей тех нерусских народностей, которые приняли православие. В этом отношении они дают в руки исследователей, интересующихся этническим составом, очень мало данных. Можно лишь, используя ревизские и церковные ведомости в национальных районах, определять удельный вес православного и «иноверческого населения». Учитывая, однако, что в XVIII в. учет нерусского населения был организован неплохо, не возникает необходимости заниматься подобной работой.
Лишь в начале XIX в. (в Сибири в 20-е годы) удалось, наконец, организовать учет численности и религиозного состава населения России по приходам, уездам и губерниям140. Однако в губернаторских отчетах такие данные появляются лишь с 1842 г (в Сибири с 1823 г.). Обычно здесь приводятся раздельные сведения численности: христиан (римско-католиков, лютеран, реформистов, армяно-григориан и армяно-католиков, меннонитов и раскольников) и нехристиан (евреев, караимов, мусульман или магометан, ламаистов, идолопоклонников или язычников и пр.). По Царству Польскому с 1819 г. сообщаются цифры численности православных, римско-католиков, греко-униатов, раскольников, евреев и мусульман141.
Таким образом, данные вероисповедных ведомостей и составленных по ним обобщенных итогов позволяют получить немало ценных данных об этническом составе населения России периода VIII-X ревизий, поскольку в России, как уже говорилось, религиозная принадлежность в некоторых случаях совпадала с национальностью и являлась этническим определителем. По анализируемому источнику можно получить сведения о численности евреев, караимов, армян во всех случаях. В ряде районов он позволяет определить количество татар (в Литве, Белоруссии, Польше, Украине142, в отдельных губерниях Центральной России). В Поволжье позволяет учесть татар-мусульман — подавляющую часть татарского населения этого района. Частично с его помощью можно зафиксировать и татар Сибири. Зато в Оренбургской губ., где к мусульманам относились и татары и башкиры, указанный источник позволяет определить лишь общее число тех и других вместе. По отдельным районам ведомости позволяют учесть численность немцев (лютеран, реформистов, меннонитов, частично и католиков) или поляков (римско-католики Правобережной Украины). Однако во всех этих случаях необходимо хорошее знание местных особенностей. Так, например, римско-католики Волынской и Киевской губерний могут быть с большой долей основания отнесены к полякам. По Подольской губ., где было много мало подвергшейся ополячиванию мелкой шляхты, такой способ национального размежевания уже мало подходит. К Белоруссии же он совсем неприменим в силу недостаточно выраженного тогда национального самосознания в этом районе. На территории Белоруссии, Украины. Литвы и Прибалтики сведения о числе раскольников позволяют определить численность русского населения - иногда единственного. Русское православное население здесь уже поддается хотя бы какому-то учету другим путем. К нему можно отнести однодворцев и до VII ревизии крестьян: помещичьих, удельных и экономических. Украинское население тогда выделялось словом «поселяне» (поданные, коронные, монастырские и т.д.).
На территории Польши сведения о числе греко-униатов позволяют определить минимальное число украинцев Холмской Руси (в Люблинской губ.). Наконец, данные о ламаистах можно в какой-то мере совместить с калмыками и бурятами, а об идолопоклонниках — с мелкими народами Сибири. В Казахстане магометане — это казахи, а в Закавказье в зависимости от районов - и азербайджанцы, и лезгинцы, и дагестанцы, и даже грузины, хотя на основной территории Тифлисской губ. грузины — православные.
В ряде случаев данные церковного учета гораздо более качественны, чем одновременные с ними ревизские. Так, например, церковный учет гораздо более точно исчислял евреев, чем соответствующие ревизии. Как известно, еврейское население с наибольшим успехом пряталось от ревизского учета и последующего обложения подушной податью. Многочисленные поверки V-IX ревизий обнаруживали сотни тысяч евреев, уклонившихся от переписи. И все же явная неточность чувствовалась даже в том факте, что у евреев по ревизиям число женщин всегда и намного превышало количество мужчин, так как женщины не были обложены подушной податью. При церковном же исчислении раввины сообщали губернскому начальству сведения о количестве прихожан без каких-бы то ни было последствий финансового порядка для последних. Здесь удивляет только, как местные власти не использовали этот источник для обнаружения «злостных нарушителей» официального законодательства страны.
Что же касается «Генеральных экстрактов», в которых регистрировалась сословная принадлежность населения, то к середине XIX в. их, видимо, перестали составлять. Во всяком случае, П.И. Кеппену не удалось получить таких сведений в Синоде в 50-е годы XIX в.143 Тогда последний разрешил ему собрать необходимые материалы о численности, сословном и этническом составе населения непосредственно у местного духовенства. При поддержке Академии наук Кеппен проделал огромную подготовительную работу. Во-первых, им был разработан формуляр, по которому осуществлялся сбор сведений о населении. Он состоял из следующих граф: 1) № по порядку; 2) название селений (официальное и принятое у местного населения); 3) при какой воде находится селение (реке, речке, ручье, ключах и т.д.); 4) число прихожан обоего пола; 5) какого племени (т.е. народности); 6) какого ведомства (сословно-классовая принадлежность); 7) примечания (здесь указывалось по желанию составителей списков: когда заведены селения, откуда прибыли поселенцы, степень их обрусения или воздействия других народностей и т.д.).
Списки были отпечатаны в типографии Академии наук (было сделано более 170 тыс. экземпляров) и в 1856 г. разосланы по отдельным церковным приходам. Материал с мест начал поступать с января 1857 г. (завершился в 1862 г.). По каждой губернии собранные данные переплетались вместе и располагались в следующем порядке: губернский город, приходы губернского уезда и затем по городам и уездам в алфавитном порядке — на первом месте внутри каждого города и уезда шли приходские списки лиц православного исповедания. За ними следовали списки лиц евангелическо-реформатского, римско-католического, магометанского, иудейского, буддийского и других вероисповеданий.
Списки населенных мест сохранились почти по всем губерниям страны, включая Закавказье и Аляску144 по состоянию на 1857-1858 гг. (т.е. время производства X ревизии)145 . Они являются первоклассным статистическим источником, позволяющим по отдельным населенным пунктам изучать численность, географическое размещение, национальный и сословно-классовый состав, а также вероисповедание жителей России накануне реформы 1861 г. за 40 лет до проведения в стране первой научно организованной переписи населения.
По полноте и точности охвата населения данные церковного учета несколько уступают показателям административно-полицейских исчислений, но это нисколько не умаляет их значения как совершенно самостоятельного источника по учету численности и состава населения. К тому же только церковно-приходские списки зарегистрировали этническую принадлежность населения с большой подробностью. Нельзя, конечно, переоценивать значение этого источника. Не во всех районах этническую принадлежность населения можно было учесть достаточно четко, особенно лицам, не имеющим никакой специальной подготовки. Так, например, в Белоруссии (в Минской, Виленской губерниях) приходские священники в графе «какого племени прихожане» нередко отвечали «жители славянского закона»146. И это не было результатом небрежного, невнимательного отношения местного духовенства к своим обязанностям. Просто местное православное население в этом районе не имело еще четко выраженного национального самосознания.
Большие трудности были в этом же районе и с определением этнической принадлежности католического населения. Здесь нередко встречаются такие замечания. В Новогрудском приходе Новогрудского у. Минской губ. среди католиков «высший класс говорит чисто польским, а низший — польско-русским языком»147. В Мозырском приходе жители-католики «славяно-польского племени. Дворяне разговаривают на польском языке, а простолюдины — на наречии белорусском»148. Для исследователей все эти характеристики поистине бесценны. Они показывают, что население этого района говорило на белорусском языке, но в дореформенный период еще не имело четко выраженного национального самосознания. Последнее гораздо четче появилось в это время у жителей Витебской и Могилевской губерний. Большая часть католического населения Белоруссии также говорила на белорусском языке с некоторой примесью польских слов, и только дворянство ополячилось настолько, что широко пользовалось польским языком.
В некоторых случаях показатели церковно-приходских списков явились шагом назад по сравнению со сведениями, собранными Кеппеном по VII ревизии. Это в первую очередь касается литовского населения Виленской и Гродненской губерний. Как известно, Кеппену удалось собрать сведения о количестве литовцев в этих губерниях, исходя из показателя родного языка. Наблюдения Кеппена по Гродненской губ. были подтверждены офицерами Генерального штаба в 60-х годах XIX в.149 В списках же населенных мест подавляющая часть католического населения этого района отнесена к литовцам, причем о разговорном языке этого населения приводится мало сведений. Так, например, по Засвирскому приходу Свенцянского у. Виленской губ. мы находим такое разъяснение: «жители литовского племени, но все говорят белорусским языком, кроме дворян»150 По Долгоповскому приходу Вилейского у. Виленской губ. сказано, что жители его «литовцы, говорящие наречием белорусским»151. В г. Лиде жители — «литовцы-славяне. К их славянскому наречию очень мало примешивается языка литовского»152. Эти указания позволяют утверждать, что большая часть населения этих уездов лишь по недоразумению названа литовцами, так как их разговорный язык был белорусским. К сожалению, в приходских списках о разговорном языке жителей Виленской и Гродненской губерний данные приводятся далеко не по всем приходам. Это позволило большинству авторов 60-80-х годов XIX в. отнести все римско-католическое население Виленской губ. к литовскому и сильно завысить численность литовцев в соседней Гродненской губ.153 Так, в исследовании В.З . Дробижева, И. Д. Ковальченко и А. В. Муравьева по исторической географии все население Виленской, Гродненской и Ковенской губерний отнесено к литовскому154. В какой-то мере в появлении этих неверных выводов повинны данные приходских списков, некритически использованные наследниками Кеппена. При этом не принимались во внимание ни собранные Кеппеном данные по VIII ревизии, ни наблюдения офицеров Генерального штаба 1860-х годов, ни результаты переписи 1897 г., ни, наконец, национальное разграничение наших дней, которое учло этническую принадлежность жителей и отнесло всю Гродненскую и большую часть Виленской губернии к Белоруссии.
Известны и результаты невнимательного отношения к данным церковно-приходских списков. М. Лебедкин в составленной по этим спискам сводной ведомости отнес так называемое славянское население Гродненской губ. к великороссам, хотя по всем данным это было украинское население155, а в самих списках нигде не сказано, что славяне и великороссы - одно и то же.
В списках местное духовенство в XIX в. указало на наличие тех племен, которые уже давно исчезли в России и значились только в «Повести временных лет». В Киевской губ. фигурируют поляне, в Волынской — бужане, дулебы, поляне, древляне и хорваты, а в Подольской — поляне, древляне, бужане, тиверцы и угличи (?)156.
В то же время по многим губерниям церковно-приходские списки содержат прекрасный материал, который уже в конце 50 — начале 60-х годов XIX в. был широко использован при составлении списков населенных мест России. По Новороссийским губ. (Екатеринославской, Херсонской, Таврической, области Войска Донского и Бессарабии) в церковно-приходских списках тщательно фиксируются представители разных народностей (русские, украинцы, белорусы, поляки, молдаване, греки, евреи и т.д.)157.
Данные церковно-приходских списков необходимо корректировать результатами последней X ревизии и губернаторских отчетов 1857—1858 гг., так как они не учитывали часть населения, особенно в городах. Это неудивительно, так как именно в городах определенная часть жителей охладела к религиозным догматам, не посещала церковь и не учитывалась в вероисповедных ведомостях. Больше всего религиозного учета избегала часть временного населения, проживающего в городах. По местам приписки его уже перестали фиксировать, а по месту фактического проживания еще не начали.
Очень жаль, что Кеппен не успел использовать собранные материалы для очередной этнографической карты России. Он, как никто другой, смог бы учесть достоинства этого источника и с помощью других показателей преодолеть его недостатки.
В целом же до 40-х годов XIX в. (в Сибири до 20-х годов) церковный учет позволяет также установить естественное движение населения.
С 40-х годов XIX в. он сверх того позволяет определить общую численность и религиозную (а в ряде случаев и этническую) принадлежность населения. Наконец, исчисление 1857-1858 гг. позволяет сравнительно достоверно зафиксировать национальную принадлежность жителей страны.
В Польше, Финляндии и Прибалтике церковный учет позволял регистрировать естественный прирост, численность и религиозный состав населения уже в XVIII в.
В Австро-Венгрии регистрация численности населения по вероисповеданиям начала осуществляться с 80-х годов XVIII в. одновременно с учетом естественного движения жителей. Однако данные о численности населения Галиции по вероисповеданиям обнаружены нами лишь с начала XIX в.
В 1811 г. в большинстве округов Галиции было произведено статистико-топографическое описание, в котором приводились и сведения о населении. Авторы описаний взяли у местного духовенства материалы о численности и религиозном составе по отдельным населенным пунктам. В описаниях раздельно учтены: католики, униаты, реформисты, протестанты, армяне и евреи. Сохранились описания по Вадовическому (Мысленицкому), Сандечскому, Ясловскому, Тарновскому, Самборскому, Перемышльскому, Жолкевскому и Стрийскому округам158. Очень важно, что имеются описания почти всех округов Западной Галиции (кроме Бохнянского и Жешувского), что позволяет на начало XIX в. определить западную границу расселения украинцев и проследить с 1811 г. движение украинского населения в этом районе.
По отдельным комитатам Венгрии подробные сведения о религиозном и частично национальном составе населения по показаниям местного духовенства обнаружены с 1810 г. Особенно интересны материалы о количестве «рутенов» (украинцев) и волохов в Мармарошском комитете159.
Со второго десятилетия XIX в. в распоряжении исследователей имеются опубликованные данные клировых ведомостей о численности и религиозном составе населения Галиции (Львовская и Перемышльская метрополии) и Закарпатья (Мукачевская, Пряшевская, Великоварадская и Крижевицкая епархии). Обычно публиковались раздельные списки (по епархиям, клирам, деканатам и приходам с выделением отдельных поселений) о католиках, униатах, лютеранах, армянах и евреях.
С 1841 г. сводные сведения по большим административным единицам (Галиции, Венгрии) печатались в указанных выше публикациях органов австрийской официальной статистики160. Использование этих материалов затруднительно ввиду их крайней генерализации. В этом нет и особой необходимости, так как. имеется возможность использовать данные вероисповедных ведомостей (так называемых шематизмов).
Частично они были обработаны в трудах польских статистиков. М. Веселовский в 1842 г. опубликовал исследование «Очерки статистическо-географического описания австрийской Галиции», в котором по отдельным округам по состоянию на 1840 г. привел сведения о численности и религиозном составе (римско-католики, греко-католики, православные, армяне, евангелисты, реформисты, меннониты, филипоны, караимы и евреи). «Очерки» позволяют определить примерную численность украинцев (греко-католики), поляков (римско-католики), немцев (евангелисты, реформисты и меннониты), русских (филипоны), караимов и евреев. Не поддается определению лишь православное население Черновицкого округа (Буковины), так оно включало в себя и украинцев и молдован.
По состоянию на 1869 г. подобные цифры напечатал В. Рапацкий (выделены по округам: римско-католики, греко-католики, евангелисты, евреи и «прочие»)161 и т.д. Однако с 50-х годов XIX в., когда на территории Австро-Венгрии начали проводить демографические переписи, данные церковного учета уже перестали играть первостепенное значение для определения национальности состава. На смену весьма примерным и, как правило, несколько заниженным показателям церковного учета пришли научно организованные переписи.
В условиях Австро-Венгрии они также имели массу недочетов, из которых наиболее значительным являлся принцип определения с 1880 г. национальности по родному языку как единственному этническому определителю. В Австро-Венгрии это неизбежно приводило к сильным искажениям действительного положения. С 60-х годов XIX в. вообще перестали учитывать евреев, так как по родному языку они включались в состав немцев или поляков. Для их учета и во второй половине XIX в. приходится привлекать показатели религиозной принадлежности, которые позволяют учесть число евреев и проследить ход постепенного омадьяривания или ополячивания украинского населения, так как принятие католичества в условиях Австро-Венгрии было первым шагом на пути утраты украинцами своей национальной принадлежности.
Все, сказанное нами, ясно говорит о том, что данные церковного учета были важным источником для определения численности, естественного движения, религиозного и частично национального состава населения России и Австро-Венгрии. Ревизский учет и особенно демографические научно организованные переписи давали гораздо более качественные сведения; однако это нисколько не умаляет значения церковного учета как вспомогательного, а в отдельных случаях и основного источника для изучения многих историко-географических и историко-демографических проблем, особенно начиная с 30-х годов XIX в.
123 Кабузан В. М. Народонаселение России в XVIII - в первой половине XIX в.: По материалам ревизий. М., 1963. С. 77-84.
124 Там же.
125 ЦГАДА. Ф. 199. Оп. 2. Ед. хр. 385. Портфель 2. Д. 10. Л. 1-13.
126 Там же. Ф. 248. Оп. 58. Д. 4078. Л. 364-375.
127 ПСЗ-ГТ. XXII. № 16658. С. 1073-1074.
128 Кроме Прибалтики. Финляндии и Польши, где уже к моменту включения в состав России существовал хорошо налаженный церковный учет всего населения по вероисповеданиям.
129 Корсаков С. Законы народонаселения в России (1804-1839 гг.) // Материалы для статистики Российской империи, изданные при Стат. отдел. МВД. СПб., 1839. Т. I. С. 205-382; Он же. Движение православного населения в России с 1804 по 1849 г. // Вестн. РГО за 1852 год. 1852. Кн. V. С. 181-184.
130 Рославский А. П. Исследования о движении народонаселения в России за 1805 1849 гг. //Вестн. РГО. за 1853 г. 1853. Кн. III. С. 1-28.
131 Кайпш Е. И. Движение народонаселения в России с 1848 по 1852 г. // Сборник статистических сведений о. России, издаваемых Статистическим отделом Рус. геогр. о-ва. СПб., 1858. Кн. III. С. 429 464.
132 Бессер А., Баллод К. Смертность, возрастной состав и долговечность православного народонаселения обоего пола в России за 1851-1890 годы. СПб., 1897.
133 Копчак С. И. Особенности формирования и воспроизводства населения Украинского Прикарпатья в докапиталистический период (XIII - первая половина XIX столетия) : Автореф. дис. ... канд. экон. наук. Киев, 1971. С. 5.
134 В начале 80-х годов XVIII в. Галиция была разделена на 19 округов (крайзов).
135 Szewczuk J. Kronika klesk elementarnych w Galicyi w latacg 1772-1848. Lwow, 1939. S. 302-314.
136 ПСЗ-I. Т. VI. № 3914 от 7 марта 1722 г. С. 513-514; № 4052 от 16 июля 1722 г. С. 737-742.
137 Там же. №.4052. С. 739.
138 ПСЗ-1. Т. X. № 7226 от 16апр. 1737 г. С. 114-126; Т. XI. № 8553 от 17 мая 1742 г. С. 601.
139 См.: Экстракт о исповедавшихся и причащавшихся и неисповедавшихся и непричащавшихся и о раскольниках за 1737 год. //Описание документов, хранящихся в архиве... Синода за 1740 год. СПб., 1908. С. 386-387, 891-902.
140 ЦГИА. Ф. 1281. Оп.4-6; Ф. 1264. Oп. 1.
141 ЦГАНХ. Ф. 728. Oп. 1. Д. 1857. Л. 47 об. - 48.
142 Включая сюда целиком и Таврическую губ.
143 Арх. РАН (С.-Петербургск. отд.). Ф. 30. Оп. 2. Д. 480. «Вероисповедания».
144 Там же. 2. Д. 2-За, 4-116, 12-34а, 35-43а, 44-60а. 61-676, 66- 84.
145 Нет лишь списков по Новгородской губ. (кроме римско-католического исповедания).
146 Арх. РАН (С-Петербургск. отд.). Ф. 30. Оп. 2. Д. 29. Л. 4 564; Д. 6. Л. 1 532.
147 Там же. Д. 29. Л. 684.
148 Там же. Л. 686.
149 См. историографический раздел настоящей работы.
150 Apx. РАН. Ф. 30. Оп. 2. Д. 6. Л. 350.
151 Там же. Л. 58.
152 Там же. Л. 105.
153 См. историографический раздел настоящей работы.
154 Дробижев В. З., Ковальченко И. Д., Муравьев А. В. Историческая география СССР. М., 1973. С. 183, 186, 200.
155 Лебедкин М. О племенном составе народонаселения Западного края Российской империи // Зап. РГО. СПб.. 1861. Кн. I. С. 130-161.
156 Арх. РАН (С.-Петербургск. отд.). Ф. 30. Оп. 2. Д. 12, 13, 22, 23, 44, 45.
157 Там же. Д. 5, 18. 19, 56-57, 64.
158 ЦГИА Украины во Львове. Ф. 146. Оп. 4. Д. 157, 159, 164, 166, 169, 174, 175; Оп. 1. Св. 63а. Д. 1154.
159 Topographisch-statistisches Archiv des Konihreichs Ungarn. Wien, 1821. S. 395-404.
160 Tafeln zur Statistik der osterreichischen Monarchie. Zusammengestellt von K.K. Direction der administrativen Statistik (1841-1848). Wien, 1844-1853; Tafelen zur Statistik der osterreichischen Monarchie (1849-1865). Neue Folge. Wien, 1856-1871.
161 Wiesiolowski M. Rys statystyczno-geograficzny... S. 10; RapackiW. Ludnosc Galicyi. Lwow, 1874.
<< Назад Вперёд>>
