Хлеботорговцы
Взять на себя громадную поставку за 2000 верст 60000 пудов ржаной муки и 2000 пудов ячных круп в течение 1750 года согласился крестьянин Иркутского Вознесенского монастыря Иван Попов. Цена муки согласно договору была обусловлена по 45 копеек, круп — по 65 копеек за пуд.
Попов имел собственной муки 30000 пудов и круп 1500 пудов. Недостающее количество он намеревался купить в тех ленских волостях, где казна не видела никаких хлебных излишков.
Попов согласился платить с покупаемого им хлеба в таможню по 5 копеек с рубля. Это обстоятельство послужило для него прекрасным предлогом получить от провинциальной канцелярии неслыханные права. Казна была так падка на увеличение доходов, что согласилась со всеми предложениями крестьянина.
Попов потребовал, чтобы власти запретили крестьянам тех волостей, где он поведет скупку хлеба, продавать хлеб вольным людям до тех пор, пока он не закупит нужного ему количества. Было велено хлеб у покупателей отбирать и перепиши. его Попову по таможенной цене, «а покупщиков бить батоги или плетьми», смотря по количеству купленного ими хлеба.
Иркутская провинциальная канцелярия сверх того предоставляла в распоряжение Попова все хлебные житницы по р. Лене в качестве складочных помещений.
Лоренц Ланг 5 декабря 1750 г. дал распоряжение илгинской и усть-кутской приказным избам оказывать Попову «вспоможение»: давать «вожей», снимать с мелей барки и плоты Попова «без отрицания, за плакатную плату».
Дошло до того, что у крестьян тех волостей, где Попов покупал хлеб, осматривали амбары и если обнаруживали лишние запасы зерна или муки, то опечатывали их в угоду Попова.
Крестьянин Ново-Удинской слободы Никита Купряков продал в 1750 году на сторону 1000 пудов ржаной муки по 45 копеек за пуд. По этой продаже возникло следственное дело — почему хлеб продан не Попову, и Купряков был оштрафован на 6 руб. 75 коп. (Фонд 75, опись 2, арх. № 544).
В следующем году подверглись осмотру все амбары у крестьян Илгинского острога, так как явилось подозрение, что крестьяне не продают хлеб подрядчику Ивану Попову. И Ново-Удинской слободе обнаружили «у крестьянских детей», в действительности — у тех же зажиточных крестьян Купряковых, 1900 пудов хлеба «собственной их пахоты». Но хлеб этот не понадобился Попову, так как он успел закупить нужный ему «провиант».
Тогда Купряковы предложили купить у них 900 пудов по 25 копеек (Фонд 75, опись 2, арх. № 577, лл. 97-100).
Таким образом оказалось, что предприниматель Попов прижимал других зажиточных крестьян, которые стали ему на дороге.
За продажу хлеба на отдаленном рынке требовалось уплачивать пошлину. Начальник Усть-Кутской таможни Фогользанг приказал «бить батоги» крестьянина Тутурской слободы Буторина за продажу 600 пудов хлеба «своей пахоты» в Киренске (по 30 копеек за пуд), так как он не явился в таможню и проплыл «Постороннею рекою — Киренгою». Кроме того, Буторину пришлось уплатить и пошлину (Фонд 75, арх. № 1696, лл. 6-9).
Если скупка хлеба крупными торговцами производилась в интересах казны, то местные власти начинали стеснять мелких скупщиков и даже крестьян в продаже хлеба на сторону. Если же скупка зерна хлеботорговцами мешала заготовкам казны, то местные власти вспоминали старые указы 1723 и 1725 годов и пытались ограничить деятельность скупщиков.
Но ни в первом ни во втором случаях существенного успеха власти не достигали.
Особенно широкий размах получили частные перевозки хлеба по Лене после отмены в 1773 году хлебного обложения илимских крестьян. С этого времени казна прекращает сплав хлеба в Якутск, и все сложное, дорогое и рискованное дело переброски хлеба на северо-восток Сибири попадает в руки частных предпринимателей.
Падение феодального установления (хлебного обложения крестьян) тотчас повлекло рождение частно-капиталистического предпринимательства (хлеботорговли).
Имеется прекрасная возможность подтвердить документами широкое развитие крестьянской хлеботорговли за время действия указа 1764 года о сборе пошлин с барок «топорного дела».
Сбор пошлин с судов «топорного дела», проходивших вниз но Лене от верхнеленских пристаней до Якутска, производился в Усть-Кутском остроге особым служилым человеком. В 1767 году там служил Петр Литвинцев.
Он должен был выехать в Усть-Кутский острог «и, как на Лене реке лед [в] скроетца», взыскивать с проплывающих судов пошлины и записывать поступление денег в особую шнуровую книгу. Размер взыскания, согласно указу Сената 15 октября 1764 г., с «топорных судов», проходящих с казенными и «партикулярными» грузами, устанавливался по 30 рублей с каждого судна. С небольших судов Сенат указом 12 апреля 1765 г. предлагал взыскивать по 5 рублей. Обложению не подвергались малые лодки, шедшие за барками и плотами, а также плоты, па которых крестьяне возят хлеб, семена и сено для своих нужд. С плотов, направлявшихся в Якутск с товарным хлебом, Литвинцев должен был взыскивать по 1-3 рубля, в зависимости от нагрузки (50-300 четвертей хлеба) (Фонд 75, арх. № 3035).
Книги, в которые записывались сборы с проплывающих судов, сохранились в разных делах илимской и усть-киренской воеводских канцелярий за 1767, 1774, 1776, 1778, 1779, 1780 и 1781 годы. Последующее изложение будет посвящено разбору записей в этих книгах.
Сводка о числе проплывших судов за 1767 год с хлебом, казенным вином и «купеческой кладью» дана в таблице 85.
Как видно, по Лене шли довольно разнообразные суда, из них самые большие — барки. Из всех показанных судов только 2 барки везли вино, 3 судна и лодки шли с товарами, а все остальные суда — с хлебом.
Крестьянские суда как по количеству, так и по весу груза (79000 пудов) стояли на первом месте. Хлеб везли крестьяне не только Илимского, но также Яренского, Важского, Иркутского, Верхоленского и других уездов. Среди купцов преобладали иркутские; сплав привлекал хлеботорговцев и других городов, главным образом из северной Руси: Тотьмы, Устюга, Вологды, Сольвычегодска.
Таблица 85
В 1774 году прошло вниз по Лене 74 судна, из них 36 принадлежали крестьянам, 32 — купцам и 6 мещанам. Так как возврат вверх, против течения Лены на 2000 верст был очень трудным, длительным и дорогим, все большие суда бросались в Якутске, где их ломали на дрова. Лишь мелкие суда иногда поднимались до Усть-Кута. В 1774 году таких случаев было отмечено четыре (Фонд 2, арх. № 47).
В 1776 году мимо Усть-Кутского острога проплыло 136 судов, которые везли 153590 пудов грузов, главным образом хлебных. Крестьянам принадлежало 50 судов, на которых провезено 78590 пудов (хлеба), т. е. больше половины всех грузов этого года. Суда других владельцев оказались менее крупными, чем крестьянские (Фонд 2, арх. № 102, лл. 1-16).
В 1778 году зарегистрировано 54 судна, в том числе 25 крестьянских, 11 купеческих, 15 мещанских и 3 казенных. Последние суда вели по договору с казной крестьяне (Фонд 2, арх. № 228).
В 1779 году по р. Лене прошло 51 судно и 8 плотов, на которых было погружено 68000 пудов хлеба и товаров. Из этих судов 2 направлялись в Якутск с солью, несколько мелких судов — с купеческими товарами, а подавляющая часть — с хлебом.
Крестьяне провели 37 судов и плотов с 38360 пудами груза, купцы — 7 судов, мещане и цеховые — 11, низшие церковнослужители (трапезник и дьячек) — 2 судна. Кроме того, 2 судна с солью шли от поверенного Усть-Кутского солеваренного завода (Фонд 2, арх. № 293, лл. 1-18).
В следующем году отмечено также 51 судно и 4 плота, провезено 54900 пудов грузов и 300 бревен. Половина всех грузов провезена крестьянами на 29 судах и плотах, купцам принадлежало 16 судов, мещанам — 9 и дьячку —одно судно (Фонд 2, арх. № 1070, лл. 1-16).
Последний раз регистрация судов, проходящих по Лене, была произведена в 1781 году. Тогда крестьяне провели 32 судна, купцы — 16, мещане — 13 и прочие — 2, а всего 63 судна. Из общего груза в 49970 пудов на долю крестьянских судов падает 28380 пудов, или 57%.
В этом году 13 мелких судов проведено из Якутска в Усть-Кутский острог, из них 2 судна вышли из Усть-Кута 9 и 19 мая, а вернулись, проделав около 4000 верст, 16 августа и 25 октября (Фонд 2, арх. № 623, лл. 1-22).
Книги сбора пощлин с судов «топорного лесу» позволяют установить и время начала движения по р. Лене, и время прохода каждого судна, так как в книге всегда ставилась дата взыскания денег с судо- и грузовладельца.
Судоходство в верхнем течении Лены затрудняется летним мелководьем, поэтому сплав начинался ранней весной, «шли за льдом», и главная часть грузов, особенно на судах с большой осадкой, проходила в мае и июне. Летом шли преимущественно мелкие паузки, лодки и плоты, и то в небольшом числе.
В таблице 86 приведены данные о времени отплытия судов из Усть-Кутского острога или времени прихода их осенью в этот пункт. В первой колонке показана дата отправления первого судна, так сказать, открывавшего навигацию.
Таблица 86
За 1774 год книга, видимо, не закончена и вообще оформлена довольно небрежно. В частности, по ней нельзя подсчитать и количества провезенного на барках груза.
Только один раз за 7 указанных лет движение по Лене открылось в конце апреля (по современному календарю — 6 мая), в остальные года оно падало на начало мая, на его первую половину. К концу мая за эти 7 лет успело пройти 60% всех судов, зарегистрированных усть-кутским надсмотрщиком.
Можно свести все данные о проходе судов, и в том числе крестьянских, в особую таблицу. Эта сводка приводится в таблице 87.
Таблица 87
Крестьянские суда составляли 48,2% от всех судов, прошедших по Лене за 7 лет; провезено крестьянами 50,4% груза от общего количества грузов, сплавленных в Якутск.
За 7 лет отмечено 248 крестьянских судов, как правило, имевших большую грузоподъемность, чем суда других владельцев, значит — в среднем по 35 судов за год.
Книги учета проходящих судов отмечают за 7 лет 105 судовладельцев крестьян. Многие крестьяне плавали за указанное время по нескольку раз, другие проводили сразу по 2-4 судна. Поэтому число владельцев и число судов не совпадают.
Крестьян, плававших в Якутск за отмеченные годы по одному разу, насчитывается в книгах 61 человек, плававших по 2 раза — 26, по 3 раза — 8, по 4 раза — 5, по 5 раз — 5 человек.
Значит, были крестьяне, которые занимались сплавом как промыслом. Кузьма Красноштанов плавал в Якутск в 1767, 1775, 1776, 1780 и 1781 годах. Несомненно, что за время с 1767 по 1781 год, т. е. за 15 лет, Красноштанов плавал не 5 раз, а гораздо больше. Но установить этого с достоверностью нельзя, так как за 8 лет 15-летнего периода книги не сохранились. Всего за 5 поездок Красноштанов провез около 7500 пудов хлеба.
Крестьянин Дмитрий Бушмагин отмечен по книгам тоже 5 раз, он сплавил в Якутск более 6000 пудов хлеба, Алексей Ярыгин — более 7000 пудов, Семен Пежемский — 11600 пудов, причем его имя неизменно встречается, начиная с 1776 года. Петр Кузнецов доставил в Якутск на своих барках 8300 пудов хлеба.
Так как обычная барка вмещала 300 четвертей хлеба, то за одну поездку крестьянин мог везти в Якутск не менее 2000-2500 пудов хлеба.
Совершенно ясно, что приведенные здесь сведения о числе повторных плаваний преуменьшены. Во-первых, не все книги сохранились, во-вторых, в повторные поездки могли отправляться другие члены семьи одного и того же крестьянина, а не те, которые плавали в первый раз. Значит, в таких случаях регистрировались разные хозяева хлеба, в действительности принадлежавшего одной семье.
Например, в разные годы плавали три крестьянина, носившие фамилию Бушмагина, порознь записаны 2 Белякова, 4 Верхозина, 2 Жмурова, 5 Кузаковых, 3 Машукова, 4 Пежемских, 4 Стрелова, 3 Ярыгина и т. д.
Можно остановиться на названном здесь крестьянине Оекской слободы Иване Леонтьеве сыне Верхозине.
В Иркутске объявляются торги на поставку в Якутск летом 1773 года 41658 пудов ржаной муки и 84 пудов круп. Соперниками на торгах оказались только два лица — иркутский купец М.В. Сибиряков и упомянутый крестьянин И.Л. Верхозин.
Верхозин, отстраненный, как крестьянин, от торгов, все же сумел довести до сведения губернской канцелярии, что он доставит муку в Якутск дешевле, чем Сибиряков, именно, по 30 копеек за пуд, а крупу по 49 копеек. Вместе с тем он представил «одобрение» от оекской приказной избы.
Перед иркутской губернской канцелярией возникла затруднительная задача: или заключить договор с купцом, но зато переплатить 834 рубля, или заплатить дешевле, но нарушить закон, запрещавший учреждениям вступать в договорные отношения с крестьянами.
И губернская канцелярия после некоторого колебания подала руку крестьянину. Она предложила ему сосредоточить хлеб на ленских пристанях и предоставила в его распоряжение казенные амбары на Усть-Илгинской пристани.
Верх одержал крестьянин, правильнее — хлеботорговец из крестьян, кулак (Фонд 75, арх. № 3391, лл. 22-24).
Осуществил ли он переброску хлеба? Да, осуществил. Об этом можно узнать из другого дела (Фонд 75, арх. № 3364, л. 114). Считая себя, видимо, под высоким покровительством, Верхозин проплыл 25 мая 1773 г. на 11 барках мимо Усть-Кутского острога, не заплатив пошлины.
По книгам сбора пошлин можно установить, что плавали 4 Верхозина, все из Оекской слободы, носившие общее отчество, вероятно, члены одной семьи. Всего они провезли 32000 пудов хлеба, причем еще раз по р. Лене прошла маленькая флотилия, принадлежавшая Верхозину, в составе 6 барок.
Пользуясь ротозейством местных властей и равнодушием надсмотрщиков к классовому и сословному составу хлеботорговцев, крестьяне незаметно овладели половиной всех перевозок по Лене. Они наравне с купцами платили законные и незаконные сборы чиновникам, сидевшим в Усть-Кутском остроге «у збора в казну топорного дела с судов и барок», наравне с купцами объегоривали одних и объегоривались другими и оттесняли патентованных торговцев на второй план.
Немудрено, что купцы жаловались на крестьян, вторгавшихся в их сословное занятие. Жалобы их были поддержаны иркутской градской думой, которая в 1790 году обратилась в иркутское наместническое правление с требованием прекратить постройку судов крестьянами для торговли.
Иркутское наместническое правление нашло доводы думы основательными и потребовало от киренского земского суда прекратить судостроительство у крестьян (Фонд 9, арх. № 105, л. 130).
Киренский нижний земский суд представляет в 1800 году казенной палате сводку о собранных пошлинах по новому правилу.
С удивлением можно прочитать в этом официальном отчете киренского нижнего земского суда, что из 6 паузков 4 являются крестьянскими. По-прежнему с судов берут пошлины, невзирая на лица, только по другим таксам, отмечают размеры судов и осведомляются — куда и с каким грузом они плывут.
Мещанин, священник и трое крестьян отвечают, что отплывают в Якутск с овощами, а один крестьянин — что паузок будет плавать на покосы.
Как видно, указы больше регистрировали жизнь, чем направляли ее.
<< Назад Вперёд>>
