Крещение ясачных и хозяйство новокрещенных
Поэтому изучение материалов о крещении ясачных не столько относится к истории церкви, сколько к истории туземного хозяйства.
Как только «ясашный иноверец» покидал родную почву и сближался с русским населением, т. е. в первую очередь с крестьянством, он оказывался перед необходимостью принять православие. Два пути открывала жизнь перед ясачным, когда он оказывался в среде русских: или превращение в хозяина-земледельца, или уход в батраки. В первом случае ясачный воспринимал технику, традиции, бытовой уклад, чаяния и предрассудки русского крестьянина, во втором — становился в непосредственную материальную и духовную зависимость от нанимателя. Значит, при всех обстоятельствах он должен был познакомиться с церковью, безразлично, желал или не желал он этого.
Перед ним раскрывались двери храма, звучал колокол, и он в сопровождении друзей, новых знакомых, родственников и хозяев переступал порог церкви, где совершался торжественный ритуал превращения его в новокрещенного. Вряд ли он вникал в объяснения, которые давал ему священник о его новых, но, может быть, временами понимал, что в движение приводился мощный механизм церкви, который действовал вхолостую, пока новокрещенный оставался номадом-охотником или скотоводом.
В числе учтенных душ муж. пола ясачного населения в 1750 году оказалось 108 новокрещенных, т. е. 11,2%. Все они приняли русские имена и фамилии (прозвания). Среди ясачных появились Рютины, Томшины, Шипицыны, Купряковы, Митюкову, Сосновские, Мамруковы, Хатунцовы, Анцыферовы, Перетолчины, Чюсовитины и Микляевы. Иногда несколько новокрещенных из разных родов имели одну и ту же фамилию. Это значит, что у них был общий крестный отец, фамилию которого они принимали при крещении. А так как большинство крестных отцов являлось крестьянами, то в новых фамилиях ясачных оказалась записанной история крестьянской колонизации Илимского края.
По спискам, составленным П. Литвинцевым, можно сгруппировать фамилии тунгусов четырех ясачных волостей и установить, что 45 тунгусов носило в 1755 году чисто русские фамилии (например, Шипицын, Щукин), 29 — чисто тунгусские фамилии (Саунчин, Буручик) и 52 — фамилии с туземным корнем и русским окончанием (Тарчеев, Скутунаев) (Фонд 75, арх. № 2188, лл. 5699).
Русские фамилии, носителями которых были главным образом новокрещенные, составляли 35,7%, туземные — 23% и смешанные — 41,3%.
По Верх-и-Низ Ангарской Подострожной волости за 17701773 годы крестилось 74 человека. Они получали льготу на 3 года, т. е. освобождались от сдачи в казну 222 соболей.
Крестившиеся приняли русские имена и фамилии своих восприемников. Так в ясачной волости появилось 17 Дубровиных, 13 Лютиковых, 10 Храмовских. Были здесь и Микляевы, и Никитины, и Климовы, и Ивановы, т. е., судя по фамилиям, носители самых обыкновенных и часто встречающихся в Илимском уезде прозваний (Фонд 75, опись 2, арх. № 1131, лл. 41-45).
При крещении ясачный получал трехлетнее освобождение от уплаты ясака. Чаще всего с ясачного, как только он впервые в жизни осенял себя православным крестным знамением, приходилось просто списывать с недоимок трех соболей.
После отмены в 1768 году обязательного внесения ясака пушниной крестившемуся ясачному стали зачитывать три соболя в погашение недоимок, копившихся с 1742 года, о которых ясачный, конечно, и не помнил.
В одном из дел (Фонд 75, арх. № 1131, лл. 46, 48, 60 и опись 2, арх. № 1328, лл. 32-44) имеются полные данные о недоимках по трем ясачным волостям и о величине льготы, данной крестившимся ясачным за 1770-1773 годы. За 111 крестившимися числилось недоимок денежных за 1771-1772 годы 567 рублей и натуральных за 1742-1765 годы — 1333 соболя. При крещении было зачтено 333 соболя.
Таким образом, с 1768 года действительного облегчения в платеже ясачные не получали, так как с этого времени они платили ясак не пушниной, а деньгами. Списание же задолженности по соболям, хотя и составляло заметную величину, около 25%, однако касалось таких обязательств, которые уже не имели реальной силы, ибо и некрестившиеся туземцы не платили недоимок за прошедшие годы.
Важнейшие материалы, раскрывающие экономическое положение новокрещенных, собраны в одном деле за 1769 год. (Фонд 75, арх. № 3096).
На вопрос о занятиях большинство новокрещенных ответило: «живут своим домом, пропитание имеют от работы от крестьян» или «работою своею», или «роботою своею у тутошних жителей», или «пропитание имеют работою своею у руских людей», или «в работе у разных людей». Один работал у «отца-восприимника», один «в работе у монастырского крестьянина... от того и пропитание имеет», один был в работе у священника. Значительная часть новокрещенных из ангарских волостей главным занятием указала земледелие: «пропитание имеет от пахотной земли». Очень немногие единственным источником существования сохранили охоту и рыболовство: «питаются работою своею и чернолесным звериным промыслом» или «от лесного звериного, птичьего промыслу и рыбной ловли». Наконец, несколько человек показали: «питание имеет Христовым имянем» или «пропитание имеет мирским подаянием».
Таким образом, от родового общинного строя у новокрещенных ничего не осталось. Одни стали хозяевами, другие батраками, соединяя иногда основные занятия с звериным промыслом. Показания новокрещенных о их занятиях сведены в таблицу 97.
Эти данные в некоторой мере объясняют затруднения казны в сборе ясака пушниной. Ведь все новокрещенные, в том числе и перешедшие к земледелию, считались ясачными, не облагались ни «провиантом», ни подушными сборами. Но как мог сдавать ясак пушниной земледелец или батрак?
Переход ясачных в русскую среду сопровождался, как можно заключить по приведенной таблице, уменьшением размеров семьи. В среднем семья состояла из 2,4 человека.
Таблица 97
Ясачные, снискавшие пропитание батрачеством, имели среднюю семью в 2,1 человека (из 34 глав семей 19 являлись одиночками); ясачные, занимавшиеся земледелием, были самыми многосемейными, среднее число членов семьи у них достигало 3,6 человека; бессемейных, т. е. одиночек, в этой группе не встречалось совсем.
По возрасту 85 ясачных, записанных в ведомость главами семьи и одиночками, распределялись так: до 20 лет — 12 человек, 21-30 лет — 25 человек, 31-40 лет — 21 человек, 41-50 лет — 12 человек и старше 51 года — 15 человек. Среди лиц младше 20-летнего возраста четверо имели по 10-13 лет, а один 5 лет. О последнем сказано, что он пропитание имеет работой своею у русских людей.
Из 26 глав или хозяев, новокрещенных Верхне-Илимской волости, только один имел лошадь, 2 коровы и 2 овцы. У остальных не было ни скота, ни земли.
Два хозяйства Нижне-Илимской волости имели по 2 лошади и по 8 коров, оба двора пахали и косили сено, по 50 копен на двор, но они еще покупали до 250 копен сена.
Ни один из новокрещенных Киренской, Хандинской и Усольской волости не имел скота и не занимался земледелием. Только у Алексея Бажкина было 10 оленей.
Из 48 хозяйств Верхне-Окинской и Ицкой волости и Верх-и-Низ Ангарской волости хозяйство имели 23 двора. Из них у 9 дворов имелось 10 ½ десятины пашни, все 23 двора имели 58 лошадей, 16 дворов держали 51 корову, у 8 хозяйств имелось 73 овцы, у 6 хозяйств — 18 свиней. Накашивалось в 19 дворах 3255 копен сена.
Земледелие, как видно из приведенных данных, велось в очень скромных размерах. Многие сено покупали или «кортомили», т. е. арендовали сенокосы.
Всего по Верхне-Илимской волости в 1778 году числилось 73 новокрещенных обоего пола, в Нижне-Илимской — 28, в Киренской, Хандинской и Усольской — 19, в Верх-Окинской и Ицкой — 302, в Верх-и-Низ Ангарской Подострожной — 92 и в выделившейся из нее Удинской волости — 50 человек (Фонд 75, опись 2, арх. № 1625, лл. 49-56, 60-73).
Всего, значит, к концу XVIII века приняло православие 564 человека, т. е. около ⅓ туземного населения Киренского уезда.
Пожалуй, больше крестилось мужчин, чем женщин; так, по данным Илимского комиссарства, из 141 крестившегося мужчин было 86, женщин — 55.
Объяснить это можно тем, что мужчины более близко соприкасались с русскими, а также тем, что женщины не платили ясака и, следовательно, не были заинтересованы в крещении.
В дальнейшем крещение ясачных шло медленно. Охотнику-тунгусу не было смысла принимать новую веру, не связанную с его промыслом, да и перевод ясака в денежный платеж понизил материальный интерес к православию.
Священник Марковской Троицкой церкви в 1791 году однообразно сообщал из месяца в месяц духовному правлению, что «за непрошением из иноверцов восприятия святаго крещения, мною... никто из оных в веру православного исповедования святым крещением не просвещено» (Фонд 9, арх. № 90, л. 54).
Впрочем, в других приходах некоторое число тунгусов принимало православие. Например, в январе того же года в Нине-Илимской слободе (в документе сказано — «в Тушамском погосте») крестилось 7 мужчин и 7 женщин. Все они были взрослые (там же, лл. 296, 300).
Таковы данные о крещении ясачных в Илимском (Киренском) уезде. Приняв во внимание, что со времени прихода русских в Илимский край до конца XVIII века протекло 170 лет, нельзя считать высокой долю православных в общем числе туземного населения. Объясняется это трудностями перехода ясачных к земледелию в горно-таежном крае, рассеянностью кочующих племен на значительных пространствах и, следовательно, непрочной связью ясачных с русским земледельческим хозяйством.
Проникновение товарно-денежных отношений в хозяйственную жизнь тунгусов (эвенков) и бурят привело к отмене натурального ясака и к введению денежного обложения. Это означало не только падение азиатской эксплуатации государством местных народов, т. е. ликвидацию наиболее тяжелых пережитков феодализма, но и ломку перегородок, отделявших туземное хозяйство от рынка. Русский купец, для которого столь недавно кочевья ясачных были запретными, теперь свободно являлся на стойбища и устраивал там свои торжища. Сами туземцы-охотники все чаще выходят из тайги к русским селениям и завязывают сделки по продаже и по обмену пушнины на русские товары: ружья, охотничьи припасы, мануфактурные изделия, нехитрые украшения, соль, вино и хлеб.
Многие ясачные порывают связи с сородичами и или обзаводятся постепенно хозяйством по образцу сибирских крестьян, или становятся батраками, или пытаются соединить охотничий промысел с земледелием, нередко сдавая свои урочища, свои «породные» земли в аренду за деньги.
Расширение связей с русским хозяйством находит отражение и в принятии ясачными православия. Крещение не только способствует большему сближению местных народов с русскими, но и становится основой для ликвидации варварского пережитка — многоженства. Русский крестьянин привьет местным народам и более человечное отношение к женщине.
Сближение местных народов с русскими являлось исторически необходимым шагом вперед, выводившим их из закостеневшего азиатского состояния на широкий путь общенационального развития. Вместе с тем капитализм получал новое поприще и новых данников.
Пространственное размещение местных народов в XVIII веке по территории Предбайкалья дано в схематической карте, причем названия родов приводятся только по бурятскому населению; размещение тунгусского (эвенкийского) населения показано по ясачным волостям.
Основанем для карты послужила копия указа из иркутской губернской канцелярии, направленная в Илимск 31 октября 1766 г., и сводка илимской воеводской канцелярии, составленная в январе 1767 года (Фонд 75, арх. № 2913, лл. 385-391 и 393-394).
<< Назад Вперёд>>
