Введение подушной подати
П.Н. Милюков считал, что в начале XVIII в. действительно произошло резкое сокращение тяглого населения, вызванное неимоверным усилением налогового гнета, людскими потерями в сражениях Северной войны, гибелью многих людей, привлекавшихся на строительство крепостей, гаваней, дорог. Налоговый гнет приводил к бегству крестьян и посадских, запустению их дворов. Но многие исследователи не согласились с Милюковым, полагая, что в 1710 г. имело место массовое укрывательство дворов от переписи. Помещики и вотчинники, городские и сельские общины стремились показать в переписи меньшее количество дворов, чем было на самом деле, чтобы как-то уменьшить все возраставшие налоговые тяготы. Представляется, что на результаты переписи 1710 г. повлияли и тот, и другой факторы. Однако сейчас никто не сможет сказать точно, каковы были масштабы людских потерь, и сколько именно дворов было укрыто от переписи.
Правительство же исходило из версии о массовом уклонении от переписи. Получив ее данные, оно объявило, что с тех губерний, где число дворов уменьшилось, налоги будут собираться на основании прежней переписи 1678 г. Там, где перепись все же зафиксировала рост числа тяглых дворов (Казанская губерния, Сибирь), подати взимались на основании новых данных. Но с мест посыпались жалобы, посадские люди и крестьяне тех губерний, с которых было велено собирать налоги по переписи 1678 г., уверяли, что ее данные безнадежно устарели. Тогда в 1715 г. проводится еще одна перепись, вошедшая в историю под названием «ландратской». Ее организация была поручена ландратам, должностным лицам в системе управления уездом. Они получили инструкции применять самые жесткие
меры против укрывательства тяглых дворов. Но и эта перепись не выявила прироста дворов по сравнению с переписью 1678 г. Перед правительством встал вопрос, как быть дальше? Провести еще одну перепись?
Так, во втором десятилетии XVIII в. Петру I и его советникам стало ясно, что подворный принцип обложения себя исчерпал. В соответствии с ним одинаковое тягло устанавливалось для общин с равным количеством дворов. Но ведь где-то могли преобладать густонаселенные дворы, а где-то — малонаселенные. Всегда сохранялись значительные возможности для манипуляций численностью дворов, во многих случаях затруднительно было определить, что именно считается одним двором: один дом, несколько домов за одним забором и т.п. Кроме того, стало ясно, что война близится к концу. Нужно было думать о стабильной налоговой системе мирного времени, когда трудно найти повод для введения разнообразных чрезвычайных сборов. Многочисленная регулярная армия, созданная в ходе войны, должна была сохраниться и в мирное время и быть готовой к действию в случае новых вооруженных конфликтов. Следовательно, военные расходы, на которые приходилась львиная доля всех трат бюджета, не могли существенно сократиться.
Задача создания новой налоговой системы, достаточно стабильной и более эффективной, чем прежние, решалась Петром I и его правительством в ходе налоговой реформы, которая началась на рубеже второго и третьего десятилетий XVIII в. Основу реформы составляла замена подворного принципа обложения подушным. Таков был логичный и последний шаг государства, вплотную приблизившегося к налогоплательщику. В течение веков тяглый человек, стремясь уйти из-под налогового пресса, переходил из города на пашню, скрывался в многочисленном дворе, но теперь его переходы никакого значения не имели, поскольку единицей обложения стал он сам. Это вполне соответствовало идеям Петра I о рационально организованном государстве, создаваемом во имя общего блага, в котором каждый имеет определенные обязанности, от монарха до последнего из подданных.
Переход к новой системе обложения открывался указом от 26 ноября 1718 г. о подушной переписи. Он предписывал всем владельцам деревень подать «сказки» о числе душ мужского пола192. Собрав эти сведения со всех губерний и уездов, правительство намеревалось определить, сколько крестьян должны содержать одного солдата и в соответствии с этим расквартировать полки по губерниям и уездам. Во втором пункте указа говорилось, что иных податей и работ с крестьян не будет. Следовательно, новый подушный налог должен был заменить все прямые подати. Указ от 22 января 1719 г. более подробно регламентировал порядок переписи193. Оказалось, что подушной подати подлежало все российское крестьянство. Наряду с крепостными помещиков следовало учесть крестьян государственных, дворцовых, монастырских, архиерейских. Эту подать следовало взимать также с татар (так называли тогда всех мусульман) и ясачных людей Поволжья.
Постепенно круг сословий, подлежащих подушной подати, расширялся. Одними из первых в их число попали однодворцы. Это сословие сформировалось в XVI—XVII вв. Тогда однодворцы расселились в южных уездах по степной границе, обороняли ее от набегов крымских татар, ногайцев, «воровских» казаков. Одновременно они вели обычное крестьянское хозяйство, обзаводились своими дворами. Как служилые люди налогов они не платили. С введением подушной подати они этой привилегии лишались, поскольку угроза крупных вторжений с юга практически миновала.
Подтвердив, что переписи подлежали только лица мужского пола, указ требовал учесть их независимо от возраста, «не обходя, от старого до самого последнего младенца». Почему же не учитывались женщины? Вряд ли в данном случае можно говорить о женском неравноправии. Напротив, правительство стремилось провести идею о справедливом и «уравнительном» характере данного налога. В расчет было взято соображение, что благополучие крестьянского хозяйства в большой степени зависело от количества трудоспособных мужчин в семье и несправедливо облагать равным налогом семьи одинаковой численности, но с различным количеством мужчин и женщин.
Памятуя о неудаче двух последних подворных переписей, об имевшем тогда место укрывательстве тяглых дворов, правительство на этот раз грозило за «утайку душ» старостам и приказчикам самыми жестокими карами вплоть до смертной казни. Помещиков за тоже преступление следовало наказывать несколько мягче: они должны были уплатить подать с утаенных душ в двойном размере. Считалось, что непосредственными составителями «сказок» были старосты и приказчики, а помещики, отдавая все свои силы государевой службе, могли и не знать, что делалось в их имениях. Кроме того, правительство не могло не уважить и принадлежность помещиков к благородному сословию. Тем, кто доносил об «утайке», полагалась в виде награды доля имущества преступника.
Проведением переписи руководила Канцелярия переписных дел, созданная в 1719 г. Она должна была собирать «сказки», обобщать их сведения. Ее первым начальником был бригадир Василий Никитич Зотов, сын Никиты Моисеевича Зотова, одного из приближенных Петра I, учившего его в детстве грамоте, а затем знаменитого в окружении царя своим саном «всешутейшего патриарха Всея Яузы», главы «всепьянейшего собора». Бригадир Зотов, организуя перепись, стремился не допустить «утайки душ», уповая на строгости, предусмотренные указом от 22 января. О смертных казнях известий нет, однако за упущения в организации переписи лишились своих постов московский губернатор К.А. Нарышкин, архангельский вице-губернатор П.Е. Лодыженский194. Большую роль, как и в других начинаниях Петра I, играли офицеры гвардии, которые направлялись в губернии и уезды для понуждения местных начальников к скорейшей отправке ведомостей в Канцелярию Зотова. Они могли подвергать провинившихся аресту, наказанию батогами, содержанию в оковах и активно пользовались этими правами. Так, ими были арестованы и доставлены в Петербург для следствия 178 человек старост и приказчиков, уличенных в «утайке душ». Подвергнутые пыткам, они старались спасти своих помещиков от царского гнева и заявляли, что пошли на подлог по сговору самих крестьян. Это было вполне правдоподобно, поскольку крестьяне не без основания полагали, что данная перепись влечет налог еще более тяжкий, чем все предыдущие.
Но несколько неожиданно правительство сменило тактику. Летом 1721 г. пытки прекратились, подследственные были помилованы. Приближались заключение Ништадского мира со Швецией и грандиозные торжества по этому случаю. Но еще в марте и мае 1721 г. вышли указы, освобождавшие от наказания тех, кто добровольно подаст доношения «об утайке душ». Этот призыв возымел больше действия, чем все репрессии. В течение лета 1721 г. приказчики и старосты завалили канцелярию Зотова признаниями о своих прегрешениях, и к началу 1722 г. перепись в основном была завершена. Было учтено 4,9 млн. душ мужского пола195.
После этого началась работа по проверке и уточнению материалов переписи: «свидетельство душ» или «ревизия». Второе название оказалось необычайно жизненным. Ревизиями стали называть все последующие переписи податного населения, а подаваемые при этом помещиками, старостами, приказчиками списки «душ» именовались «ревизскими сказками». Всего было проведено десять ревизий, последняя — в 1857 г.
В ходе «свидетельства душ» в 1722—1724 гг., которое по установившейся традиции было поручено генералам и гвардейским офицерам, вновь выявилось немало разного рода злоупотреблений, случаев укрывательства душ от переписи. Замеченных в этом старост и приказчиков нещадно били кнутом. Суров был закон и по отношению к помещикам: если число утаенных ими душ достигало трети общей их численности, данное имение подлежало конфискации. Причем помещики пытались обмануть государство и уклониться от уплаты надлежащих налогов далеко не всегда из-за бедности. Такие случаи имели место и во владениях даже крупных вельмож, имевших сотни, а иногда и тысячи крепостных. Наиболее громким оказалось дело об утайке от переписи целой вотчины — города Раненбург с селами и деревнями в Козловском уезде, принадлежавших А.Д. Меншикову, светлейшему князю, кавалеру многих орденов, президенту Военной коллегии, губернатору Санкт-Петербурга. Это обнаружил полковник А.А. Мякинин, возглавлявший ревизию в Воронежской губернии. Он не побоялся доложить о злоупотреблениях светлейшего князя в Сенат, однако тот сумел оправдаться. После смерти Петра I в правление Екатерины I влияние Меншикова в стране стало неограниченным. Он не упустил случая поквитаться с Мякининым за доставленное ему беспокойство. Незадачливый полковник оказался под судом, ему был вынесен смертный приговор, замененный ссылкой в Сибирь196.
Несмотря на всякого рода эксцессы, к 1724 г. «свидетельство душ» в основном завершилось. Полученный итог составил 5 603 161 душу197, то есть было обнаружено более полумиллиона душ, утаенных в ходе переписи 1718—1721 гг. В это число входят только крестьяне, к которым отнесли и холопов, людей полностью несвободных, всецело принадлежавших своим господам. Эта категория зависимого населения существовала на Руси с незапамятных времен. Она упоминается уже в древнейшем тексте «Русской правды» XI в. Теперь на холопов, как и на всех крестьян, распространялась подушная подать. Как особое сословие они перестали существовать и слились с основной массой крепостного крестьянства.
Подушный налог вводился ради обеспечения армии, на содержание которой требовалось, примерно, 4 миллиона рублей в год. По первоначальным итогам переписи в 1722 г. размер подушной подати устанавливался в 80 коп. с души в год. Исходя из данных, полученных в результате «освидетельствования душ», правительство сочло возможным снизить эту подать до 74 коп.198 В 1725 г. ее снизили ещё раз до 70 коп. Этот «семигривенный сбор» и стал основной подушной податью. Именно столько взимали с крепостных крестьян. Но они, кроме того, платили оброки своим помещикам. В отличие от них государственные крестьяне, находившиеся под непосредственным управлением государства и никаких господ над собой не имевшие, таких оброков не платили. Правительство решило, что тяготы всех категорий крестьянства должны быть одинаковы, и ввело для государственных крестьян и близких к ним групп дополнительный сбор к подушной подати, примерно равный оброку помещичьих крестьян. Он составил 40 коп. и часто назывался «четырехгривенным оброком». Таким образом, подать государственных крестьян составила 1 руб. 10 коп. Наряду с ними такую же подать платили однодворцы.
По-видимому, вышеприведенный итог первой ревизии не учитывал посадских людей. Но и на них распространялась обязанность платить подушную подать. Указ о переписи посадских людей наряду с крестьянами был издан 16 февраля 1721 г (опубликован 28 февраля)199. Размышляя о податях с посадских людей, Петр I решил познакомиться с принципами налогообложения горожан в зарубежных странах Европы. Выяснилось, что в некоторых из них, например, в Голландии, горожане платят налоги в зависимости от их доходов и имущества200. Однако Петр I счел внедрение подобных принципов в России неприемлемым и решил распространить на посадских людей подушную подать как единый для всего податного населения страны налог. При этом правительство руководствовалось теми же соображениями о справедливости налогообложения, что и при введении дополнительного четырехгривенного оброка для государственных крестьян. В 1722 г. основная ставка подушной подати равнялась 80 коп.201 Следовательно, посадским людям следовало платить 1 руб. 20 коп. с души. Указ об этом был издан уже 27 апреля 1722 г.202 В 1725 г. основная ставка подушной подати была снижена до 70 коп. Казалось, налог с посадских должен уменьшиться до 1 руб. 10 коп. с души. Но в самом деле это снижение их не коснулось. Несмотря на множество жалоб посадских общин на очевидную несправедливость, они на протяжении многих десятилетий платили те же 1 руб. 20 коп.203
Особое положение занимали так называемые торговые крестьяне. Число их в стране постоянно росло, поскольку развитие товарно-денежных отношений все в большей степени затрагивало и деревню. Из массы сельского населения выделялись наиболее предприимчивые и удачливые люди, которые вели торговые операции в городе, имели здесь свои лавки. Но они продолжали числиться в своей деревенской общине, нередко являлись крепостными какого-то помещика. Горожане требовали, чтобы торговые крестьяне либо покинули город, либо платили подати наравне с посадскими. Правительство после ряда колебаний нашло соломоново решение, учитывающее интересы всех. Торгующие крестьяне получили возможность записываться в посад, но при этом сохранялась их крепостная зависимость от помещика, которому они выплачивали надлежащие оброки. Подушную подать они платили в двух местах — в деревне с них следовало взять 80 коп., на посаде — 40 коп. В итоге казна получала свои 1 руб. 20 коп.204 Как видим, ничего не теряли государство и помещики. Наиболее тяжелым оказалось положение торговых крестьян, которые платили повышенную подать, наравне с посадскими, а еще — оброк своему господину. Посадские общины не были заинтересованы принимать в свои ряды несостоятельных плательщиков. Поэтому правом вступать в посад пользовались только те торговые крестьяне, которые имели оборот не менее 300 руб. в год205.
Кроме того, в подушный оклад были положены проживавшие в городах ямщики, приказные люди, церковные причетники, другие «разночинцы». Подушная подать распространялась на всех лиц, занимавшихся торговлей и ремеслом и проживавших во дворах вельмож, простых дворян, церковных иерархов. Эти меры были аналогичны статьям Соборного уложения 1649 г. об упразднении «белых слобод». Но в последующие десятилетия эти нормы Соборного уложения не вполне последовательно претворялись в жизнь. Лишь введение подушной подати способствовало консолидации всех проживавших в городах купцов и ремесленников в единое податное сословие посадских людей.
При этом существовали разного рода льготы, устанавливаемые как по правительственным указам, так и по решениям самой общины. Так, государство освобождало от подушной подати владельцев мануфактур или отдельных купцов, проявивших особое усердие в каких-либо казенных службах, например, на таможне или питейном дворе. Не платили подушную подать купцы, поступившие в фискалы, пробирные мастера. Община могла освободить от подушной подати некоторых своих членов, привлекавшихся к выполнению ответственных и хлопотных обязанностей в органах общинного самоуправления. Естественно, общий оклад, установленный для данной общины, не снижался, и доля лиц, освобожденных от подати, распределялась между остальными тяглецами.
Введение подушной подати и проведение ревизии способствовали закреплению людей на тех местах, где их застала перепись. Ревизские сказки. Другие документы, возникшие в ходе переписной кампании, расширили документальную базу крестьянской крепости по отношению к тому или иному помещику. Установление поголовного принципа обложения для государственных крестьян также еще в большей степени ограничило свободу их передвижения, перемены места жительства. Общины, как и прежде, не были заинтересованы терять тяглецов, поскольку подать за выбывших разверстывалась на оставшихся. Таким образом, введение подушной подати способствовало дальнейшему развитию крепостнических тенденций в стране. Эта реформа привела также к консолидации двух основных групп податного населения — крестьян и посадских людей, ликвидации многих мелких сословий, вливавшихся в состав этих групп.
В тоже время в результате этой реформы была проведена четкая грань, отделившая податные сословия от неподатных. В первую очередь к числу привилегированных неподатных сословий были отнесены дворяне. В ходе переписи и первой ревизии неоднократно следовали разъяснения, что дворян не следует «класть в подушный оклад», в том числе и не имевших крепостных крестьян и поместий. Другим неподатным сословием осталось духовенство. От податей освобождались монашествующие и принадлежащие к ним церковные иерархи всех рангов, а также священники и дьяконы из белого духовенства. Но возник вопрос, как быть с детьми священников и дьяконов, а также с лицами, входившими в состав церковного причта: дьячками, пономарями, певчими, звонарями и др. Петр I, как известно, не был сторонником облегчения налогового бремени церкви и предложил всех находившихся при храмах лиц, за исключением священников и дьяконов, включить в подушный оклад. Синод отстаивал интересы своего ведомства и добился, что от подати были освобождены дети священников и дьяконов, находившихся в штате, а также дьячки и пономари, принадлежавшие к верхушке причта. В тоже время число людей в составе церковного причта не могло превышать установленный штат, который зависел от величины прихода, иногда от значимости храма206.
Окончательные итоги первой ревизии были подведены уже в правление Екатерины I (1725—1727 гг.). После ряда уточнений и дополнений было «освидетельствовано» всего 5 637 449 душ мужского пола. Абсолютное их большинство (96,8%) составляли крестьяне. На долю посадских людей приходилось 3,2% всего податного населения. За пределами этой переписи остались 17 тыс. дворян и 93 тыс. священнослужителей. Кроме того, подушная подать не взималась с отставных солдат (18,5 тыс.), нищих в богадельнях (3,6 тыс.), ямщиков (32 тыс.)207. Разумеется, не значились в подушном окладе и младенцы, родившиеся после проведения ревизии. Они попадали в число податных душ только в ходе следующей ревизии. Считалось, что непоступление податей со вновь родившихся будет компенсироваться налогом с умерших после последней переписи, которые не исключались из числа податных душ до следующей ревизии. Так появлялись «мертвые души», с которых помещики или общины были вынуждены платить подати. На этом казусе и была основана афера Павла Ивановича Чичикова, главного героя бессмертной поэмы Н.В. Гоголя.
Проведение этой налоговой реформы, создание более эффективной системы сбора налогов обусловило значительный прирост казенных доходов. И это несмотря на то, что при введении подушной подати упразднялись прежние прямые налоги и чрезвычайные сборы, в изобилии вводившиеся в правление Петра I. По расчету 1724 г. с подушной подати в казну должно было поступить 4,6 млн. рублей. Отмененные налоги в сумме могли бы дать 1,8 млн. рублей. В итоге налоговое бремя увеличилось на 2,8 млн. рублей. П.Н. Милюков, принимая во внимание все сохранившиеся косвенные сборы и пошлины, пришел к заключению, что с введением подушной подати общая сумма налогов возросла более, чем на 40%208. Современные исследователи полагают, что, определяя рост налогового бремени, следует исходить не из увеличения общей суммы всех налогов, поступавших в казну, а из роста тягла, приходившегося в среднем на одного плательщика. Но и при таком расчете получается, что введение подушной подати привело к возрастанию налогов на 28,6%209.
Особенно значительным оказалось увеличение налогового бремени в связи с введением подушной подати на посадах. Точных сведений на этот счет нет, но весьма красноречивых примеров из разных регионов немало. Так, жители Белоозера ранее платили 511 руб. всех прямых налогов. Их подушная подать составила 511 рублей. С посадских людей Калуги во время Северной войны поступало 2443 руб., подушную подать им следовало заплатить в размере 7243 рублей210. Пусть горожане в своих жалобах преувеличивали тяготы, пусть стоимость рубля менялась — тем не менее очевидно резкое возрастание суммы налогов, взимаемых с посадов, с купцов, ремесленников, что наносило существенный ущерб их торгам и промыслам, изымая значительную часть прибыли.
Конечно, сбор этой подати в той или иной мере решал проблему финансирования армии и других государственных расходов. Но могло ли выдержать население очередное возвышение налогового бремени? Ведь и прежние налоги, в сумме своей меньшие, собирались с большим трудом. Крестьяне и посадские люди сразу почувствовали тяжесть новой подати. Усилилось бегство из деревень и с посадов, посыпались жалобы на непомерную тягость податей. Сложность ситуации осознавали и в высших сферах власти. После смерти Петра I вопрос о тяжести подушной подати неоднократно обсуждался в Верховном Тайном Совете, возникшем при Екатерине I и практически сосредоточившем в своих руках управление страной. Один из его членов — граф Ф.М. Апраксин прямо заявлял, что «при расположении подушных денег положена сумма на крестьянство против прежнего гораздо более»211. Генерал-прокурор Сената П.И. Ягужинский предложил сбавить подушную подать на 4 коп. Это было сделано сразу по восшествии на престол Екатерины I по указу от 8 февраля 1725 г.212 Нужно было дать почувствовать народу, что к власти пришла новая правительница, добрая и заботливая.
Несмотря на то что подушная подать вводилась как налог с каждого человека, ответственность за се выплату возлагалась на общину. В первую очередь это касалось общин государственных крестьян и городских посадов. За подати крепостных крестьян в той или иной мере отвечал их хозяин, но и он имел дело с общиной в своих имениях. Как и прежде, община оставалась важнейшим звеном в системе распределения и сбора налогов. Для каждой волости или посада государство устанавливало определенную сумму подати, которая теперь зависела от количества душ мужского пола, выявленных в ходе ревизии. Община должна была распределить эту сумму между своими членами. Казалось бы, задача эта весьма проста — посчитать, сколько мужчин любого возраста, внесенных в ревизские сказки, имеется в каждой семье и умножить их число на 70 коп. Полученный результат и будет налогом с данной семьи. Но в действительности дело обстояло совершенно иначе. Община разверстывала установленный для нее оклад не по числу душ, а, как и прежде, исходила из состоятельности, тяглоспособности входивших в нее семей или хозяйств. Как и в XVI—XVII вв., избранные на сходе окладчики распределяли подушную подать «по пожиткам, торгам и земле». Этот подход был не только данью традиции. Он неоднократно подтверждался правительственными инструкциями, посвященными организации сбора подушной подати. Правительство прекрасно понимало, что далеко не каждый крестьянин в состоянии вынести тяжесть подушной подати, поэтому считало целесообразным обложить большим налогом богатых людей, а меньшим — бедных, оставив это дело на усмотрение общины. Окладчики при распределении подушной подати собирали сведения об имуществе налогоплательщиков, обороте их торгов, обмеряли земельные наделы, принимали во внимание количество детей, их возраст и т.п. Подушной подати подлежали и вдовы, хотя они, как не принадлежавшие к сильному полу, не учитывались при определении общей суммы тягла, падавшего на их село, волость или посад. Но раз они находились в составе общины, то должны были нести тягло. Окладчики при этом могли принять во внимание их семейное положение и установить льготный порядок обложения. С другой стороны, община могла полностью освободить от уплаты подушной подати бобылей, которые не имели земельного надела и не вели собственного хозяйства. Но в ревизских сказках как «души» они учитывались, причитавшееся с них тягло распределялось внутри общины. Аналогичным образом поступали и в отношении лиц, совершивших преступления и сосланных в Сибирь, на каторгу213. В реальной жизни община стремилась не облагать маломочных и многосемейных непосильной для них податью, переложив часть их тягот на тех, кто зажиточнее. В результате в городах наиболее богатые люди, например, купцы I гильдии могли платить и 9 руб., и 18 руб., и даже 120 рублей214. Один человек мог вносить подать чуть ли не за 100 душ, подлежащих установленному окладу в 1 руб. 20 коп. Эта сотня «окладных душ» «наваливалась», по выражению окладчиков, на одного плательщика. Напротив, подать малоимущих людей определялась в долях «окладной души» — например, в 1/2, 1/3 и 1/4 соответственно, в 60 коп., 40 коп., 30 коп. Следовательно, «душа» была всего-навсего расчетной единицей при распределении налогов и определении общей их суммы, а не конкретным лицом, подлежащим налогообложению. Так, при введении подушной подати сменилась лишь формальная единица обложения, а система раскладки и сбора податей осталась в целом прежней.
Практический смысл подушной подати состоял в обеспечении армии. При ее введении правительство вернулось к той мысли о распределении полков по губерниям, которая возникла еще при проведении первой губернской реформы 1708 г. Все полки были расписаны по губерниям и провинциям, подать с которых поступала на содержание соответствующих воинских частей. Мало этого — большинство полков следовало разместить «на вечных квартирах» в определенных для них губерниях. Первое расписание полков по губерниям было сделано еще в 1711 г.215, но из-за продолжавшейся войны не было исполнено. В 1722 г. было составлено новое расписание. В соответствии с ним за счет населения Санкт-Петербургской губернии должны содержаться 19 полков. Московской губернии, где числилось больше всего податных душ, досталось наибольшее число воинских частей — 25 полевых полков и 10 гарнизонных. Из них три полка следовало расквартировать близ северо-западной границы империи, остальные — в той же Московской губернии216. В 1724 г. это расписание было уточнено217.
Предполагалось, что крестьяне будут повсеместно строить «квартиры» для размещения войск. Так, в связи с подушной податью вводилась новая весьма обременительная повинность. Предусматривалось сооружение для каждого полка в определенном месте целого поселка из расчета по одной избе для двух солдат (с 1724 г. — для трех солдат)218. Организовать подобное строительство оказалось непросто, во многих местах крестьяне и помещики уклонялись от этого, жаловались на чрезмерные трудности. Тогда был предложен вариант, менее удобный для военного командования — разместить солдат непосредственно в крестьянских домах, не менее одного «капральства» (часть роты, возглавляемая капралом) на деревню. При этом крестьяне должны были выстроить для полка, размещенного в их местности, помещение для штаба и командира, так называемый полковой двор219. Вопрос о выборе того или иного варианта решался на специально созванных съездах представителей местного населения, на которых ведущая роль принадлежала дворянам. Почти везде было решено ограничиться строительством полковых дворов и разместить солдат по крестьянским избам.
В организации сбора подушной подати усматривается еще одна сторона замысла данной реформы. Возложив содержание полков на население определенных губерний и провинций, правительство намеревалось экономить еще и на налоговом аппарате. Все происходило почти без участия государства и его органов: общины распределяли подати, собирали их и сдавали земским комиссарам, избираемым из местного дворянства. Они осуществляли общий надзор за правильностью сбора и вручали полученные деньги уполномоченным офицерам из предназначенного для размещения в данной местности полка. Те передавали их в полковую кассу. В связи с этим дополнительные функции приобретали командование полка, его штаб, старшие офицеры. Кроме обычных вопросов службы им приходилось заниматься вместе с местными властями и земскими комиссарами организацией сбора подушной подати. Командир полка по данной инструкции, оказывается, должен был следить, чтобы крестьяне не покидали постоянного места жительства без паспорта, чтобы помещики не переводили своих крестьян в другие имения за пределы уезда без соответствующего разрешения и т.п.220 Размещение полков по деревням порождало разнообразные проблемы, конфликтные ситуации. Полковое командование вынуждено было во все это вмешиваться, разбирать споры и жалобы, наказывать виновных, поддерживать порядок в местности, занятой полком. Так, в мирное время и в своей стране воинские штабы превращались в своего рода органы местной полицейской власти в дополнение к имевшимся в уездах и провинциях официальным должностным лицам.
Стремление возложить на воинское начальство организацию сбора податей вошло в противоречие и с замыслом правительства создать стройный и централизованный аппарат финансового управления, включая рентереи и должности камериров на местах. Занимавшиеся сбором важнейшего налога офицеры, земские комиссары практически дублировали то, что входило в задачу местных финансовых органов.
В целом план размещения войск по губерниям и уездам оказался слишком умозрительным, мало связанным с реальной российской действительностью и во многом утопичным. Далеко не всегда можно было вывести полк в губернию, предназначенную для сбора податей в его пользу. Это вело к чрезмерной концентрации войск в густонаселенных центральных провинциях, в то время как военно-стратегические соображения требовали держать большую их часть в приграничной полосе и малонаселенной Петербургской губернии. Полком, солдаты которого расселены по деревням и селам, трудно управлять, регулярная воинская часть в этих условиях начинает терять свое лицо. От командования полков трудно было ожидать эффективного выполнения несвойственных им задач по гражданскому управлению, да еще при параллельно действующих органах местной администрации. При Петре I власти пытались так или иначе осуществить этот план. Тем не менее отовсюду поступали жалобы на произвол полковых канцелярий и воинских команд, при «свидетельствовании душ» и приеме податей. Да и многим военным начальникам была скучна и непривычна эта канцелярская работа. После смерти царя-преобразователя несовершенства этой системы становились все более очевидными. Верховный Тайный Совет постоянно обсуждал эти вопросы. Наконец, в феврале 1727 г. было велено всем генералам и офицерам, занимавшимся ревизией и сбором подушной подати, сдать дела местным чиновникам и земским комиссарам и выехать к месту основной службы. Вскоре с целью экономии средств ликвидировались и местные финансовые органы. Сбор податей поручался помещикам, органам общинного самоуправления под контролем губернаторов и воевод. Войска было решено расквартировать в городах, а строительство «полковых дворов» повсеместно прекратить. Это облегчило жизнь сельских обывателей и упорядочило быт армии.
Но эти решения касались только размещения войск, организации сбора налогов на местах, но не означали пересмотра принципиальных основ налоговой реформы, проведенной в последние годы правления Петра I. Введение подушной подати стало одним из главных преобразований эпохи петровских реформ. В течение почти полутора веков до отмены крепостного права в 1861 г. подушная подать составляла основу налоговой системы России.
190 ПСЗ-1. Т. 5. № 3466. 2.
191 Милюков П.Н. Государственное хозяйство... С. 202.
192 ПСЗ-1. Т. 5. № 3245.
193 ПСЗ-1. Т. 5. № 3245.
194 Анисимов Е.В. Податная реформа Петра I. Л., 1982. С. 66.
195 Там же. С. 79.
196 Там же. С. 92-93.
197 Там же. С. 104.
198 Богословский М.М. Областная реформа Петра Великого. М., 1902. С. 324, 363.
199 ПСЗ-1. Т. 6. № 3747; Анисимов Е.В. Указ. соч. С. 189.
200 Анисимов Е.В. Указ. соч. С. 209.
201 ПСЗ-1. Т. 6. № 3983.
202 Там же.
203 Кизеветтер А.А. Указ. соч. С. 400—402.
204 ПСЗ-1. Т. 7. №4566.
205 Тарловская В.Р. Торговля России периода позднего феодализма. М., 1980. С. 62.
206 Анисимов Е.В. Указ. соч. С. 224.
207 Там же. С. 105-106, 114.
208 Мюзюков П.Н. Государственное хозяйство... С. 489.
209 Анисимов Е.В. Указ. соч. С. 279.
210 Кизеветтер А.А. Указ. соч. С. 398—399.
211 Анисимов Е.В. Указ. соч. С. 263.
212 ПСЗ-1. Т. 7. №4650.
213 Семевский В.И. Казенные крестьяне при Екатерине 11 // Русская старина. Т. 24. 1879 г. №2. С. 249.
214 Кизеветтер А.А. Указ. соч. С. 610.
215 ПСЗ-1. Т. 4. №2319.
216 Богословский М.М. Указ. соч. С. 360—361.
217 ПСЗ-1. Т. 7. №4503.
218 ПСЗ-1. Т. 6. № 3901. §5; Т. 7. № 4533. §§ 17, 19.
219 Богословский М.М. Указ. соч. С. 360—361.
220 ПСЗ-1. Т. 7. № 4534, 4535; Богословский М.М. Указ. соч. С. 393.
<< Назад Вперёд>>
