21 октября. 19 октября в 7 часов утра по телеграмме из Петербурга эскадра покинула Виго и пошла дальше по своему назначению.
Не успели скрыться из виду испанские берега, как дымок на горизонте обнаружил присутствие нашего знакомого — английского крейсера «Ланкастер», который сблизился с нашим отрядом и пошел параллельным курсом. Ночью к нему присоединились четыре крейсера. На утро мы оказались под конвоем пяти английских крейсеров: четырех типа «Ланкастер» и одного — флагманского четырехтрубного типа «Гуд Хоп».
Весь день они проделывали перед нашими глазами разные перестроения и несколько раз пересекали наш курс, видимо, стараясь установить скорость и направление. Мы принуждены были молча сносить этот оскорбительный «конвой», хотя «вояки» вроде старшего минного офицера Никонова и мичмана Бубнова выходили из себя, наблюдая вызывающее поведение англичан.
Наши орудия все время оставались заряженными.
Позже на горизонте появились с другого фланга еще три дымка. Мы оказались в полном окружении и в таком положении были принуждены совершить весь переход от Виго до Танжера.
По пути произошел пожар вследствие самовозгорания материалов в запасной машинной кладовой «Орла» на нижней броневой палубе. Тушение пожара отняло много времени. Пришлось залить водой все помещения кладовой, так как проникнуть в нее из-за едкого дыма оказалось невозможным. Но когда кладовую осушили, в углу снова разгорелся огонь и повалил густой дым.
Пришлось опустить через горловину людей с пожарными шлангами и мокрыми мешками на головах. Разрыли в углу паклю и вату, нашли очаг воспламенения и загасили пламя окончательно.
С 12 часов дня впереди по курсу показались вершины Атласского хребта на Африканском материке. Открылись голые прибрежные скалы, круто спускавшиеся в океан.
Танжер, к которому направился наш отряд, входит в состав французской колонии Марокко и расположен на открытом океанском берегу Африки. В 30 милях к востоку от Танжера начинается Гибралтарский пролив. Здесь Европу и Африку разделяет морской коридор всего в 13 километров шириной. По обе стороны пролива — грозные неприступные скалы, отвесно падающие в море. Это — «Геркулесовы столбы» древнего мира.
Англичане еще в 1704 г. захватили Гибралтар у испанцев в свои цепкие руки и превратили его в неприступную крепость, являющуюся важным стратегическим пунктом, ключом морского пути из Европы на Восток.
На рейде Танжера мы застали в сборе все отряды нашей эскадры, с которыми расстались еще у Скагена. Здесь же находились два французских крейсера и один английский. Наш новый «конвоир» — «Ланкастер» немедленно появился с моря, придя из Гибралтара. Он все продолжает вести открытое наблюдение за всеми нашими действиями и передвижениями.
Командир «Ланкастера» поздравил сигналом нашу эскадру со днем восшествия на престол Николая II. Рожественский, усматривая в этом акте любезности намек на примирение, послал на «Ланкастер» с визитом своего флаг-офицера, но... последний не был допущен на борт английского крейсера, так как «по закону англичане не имеют права допускать на свои корабли посторонних ранее осмотра членом портовой санитарной комиссии». И флаг-офицеру осталось откланяться с вельбота, принеся устную благодарность за поздравление. А «Ланкастер» через пять минут снова выбрал якорь и скрылся в направлении Гибралтара, куда направилась вся конвоировавшая нас крейсерская эскадра.
Рейд Танжера совершенно открыт для западных и северных ветров. Через ворота между двумя материками постоянно дует сквозняк, и здесь на якорной стоянке все корабли треплются на крутой волне. Сейчас — непроглядная тьма, хотя всего 8 часов вечера. Мы при свете дуговых фонарей приступаем к ночной погрузке угля перед выходом в Атлантический океан.
В Танжере оказалась и виновница «гулльского инцидента» — транспорт-мастерская «Камчатка». Все чрезвычайно интересуются ее объяснениями по поводу ночных панических телеграмм 8 октября.
Старший минер «Орла» Никонов, брат которого плавает старшим офицером «Камчатки», сегодня успел побывать там в гостях и привез некоторые интересные подробности этого загадочного происшествия.
Весь судовой состав «Камчатки» категорически утверждает, что «Камчатка» была атакована отрядом из четырех миноносцев, которые показали опознавательные сигналы, но за предыдущий день. Один миноносец выпустил мину, что все видели по характерной пороховой вспышке, а три других миноносца большим ходом ушли вперед догонять эскадру. «Камчатка» при отражении атаки сделала до 300 выстрелов из 47-миллиметровых орудий. Первые выстрелы оказались очень удачными: были видны разрывы снарядов между трубами и на полубаке миноносца.
Офицеры «Суворова» также утверждают, что флагманский корабль, идя головным в колонне, первым открыл огонь по трехтрубному миноносцу, который полным ходом шел навстречу эскадре и его густой дым темной полосой стлался по воде.
В этот момент впереди по курсу взвилась ракета, рассыпавшаяся разноцветными огнями, которая была пущена рыбацкой флотилией как сигнал для сбрасывания сетей. На следовавших за «Суворовым» кораблях ракета была принята за сигнал атаки, что и вызвало обстрел рыболовных судов, так как «Александр» и «Бородино» не видели миноносца и не знали, в кого стреляет флагманский корабль.
Есть также сведение с «Бородино», что в ночь перед приходом в Виго были замечены в океане три миноносца, следовавших за нами на большом расстоянии в полосе дыма, который оставляли за собой броненосцы. Из-за отсутствия при нашем отряде быстроходных крейсеров это наблюдение осталось непроверенным, а потому нельзя точно утверждать его достоверность.
Все-таки гулльский инцидент продолжает оставаться окутанным тайной, так как реально нигде не были обнаружены японские миноносцы и доказать их присутствие одними ссылками на показания наших свидетелей, очевидно, не удастся.
Наш первоначальный скептицизм по поводу присутствия миноносцев после всех сообщений с «Камчатки», «Суворова» и «Бородино» несколько поколебался. Но Гирс, мнения которого в нашей кают-компании по всем вопросам морских операций пользуются наибольшим авторитетом, продолжает утверждать, что если с нами и встретились какие-то миноносцы, то во всяком случае не японские. Это доказывается отсутствием потерь и повреждений наших кораблей при полном неумении организовать охрану эскадры на ходу, вести правильное отражение атак и руководить артиллерийской стрельбой кораблей. Если мы избежали потерь, то этим обязаны не искусству адмирала и не нашей бдительности, а тому, что встреченные нами суда вовсе не имели намерений нас атаковать. Утверждение «Камчатки», что была видна вспышка минного выстрела с одного из миноносцев, не заслуживает доверия. По ошибке за нее мог быть принят разрыв снаряда или пламя, выброшенное из трубы.
Англия согласилась на передачу разбора конфликта в Гаагский международный трибунал, который должен будет вынести компетентное суждение по вопросу: действительно ли русская эскадра подверглась нападению, или же столкновение с рыбаками явилось следствием обуявшего эскадру психоза?
Повидимому, европейские державы, содействующие дальнейшей посылке русской эскадры на Восток, хорошо понимают авантюрный характер этой экспедиции, но заинтересованы в том, чтобы глубже втянуть царское правительство в дальневосточные дела и использовать в своих видах его ослабление в Европе. Вот в какой сложный переплет международных политических интриг попала наша эскадра.
После стоянки в Танжере начинается новый этап в жизни эскадры: мы порываем с Европой, за нашей кормой скроются европейские берега. Продвигаясь на юг, мы пойдем по пути древних финикиян, перережем экватор и углубимся в южное полушарие до 36-й параллели, обогнем, как Васко-де-Гама, «мыс бурь», переименованный португальским королем в мыс «Доброй Надежды», и только затем повернем на север к сказочному Мадагаскару.
В Танжере произошло пополнение нашей эскадры двумя новыми вспомогательными судами: из Франции на соединение с нами пришли оборудованный в Тулоне пловучий госпитальный корабль «Орел», перестроенный из парохода Добровольного флота, и рефрижераторный пароход «Эсперанца», на котором будет находиться 4000 тонн замороженного мяса для снабжения эскадры в пути.
Наш тезка, госпитальный белый «Орел», привлекает всеобщее внимание. Это красивый океанский пароход, двухтрубный и трехмачтовый, выкрашенный в белый цвет, под флагом Красного Креста.
Во главе госпитального корабля стоит старший врач Мультановский. В его распоряжении находятся 5 младших врачей и 12 сестер милосердия, получивших специальную подготовку. Почти все сестры — родственницы офицеров эскадры. Среди них — племянница адмирала Рожественского, а также женщина-врач, родная сестра нашего орловского ревизора лейтенанта Бурнашева. Женский персонал госпиталя возглавляется госпожой Сивере, приятельницей жены адмирала Рожественского и его хорошей знакомой.
22 октября. Сегодня в 8 часов вечера — сигнал адмирала: «Назавтра к 6 часам утра иметь пары для выхода в океан. Переход 7 суток».
Итак, через три недели после выхода из Либавы мы покинем европейские воды. Европа скроется из наших глаз. Прощай, Европа!
<< Назад
Вперёд>>
