Лжекооператоры, спекулянты, кустари и другие «труженики подпольной экономики»
Конституция 1936 г. и вышедшие в этом же году Правила регистрации некооперированных кустарей и ремесленников закрепили существование в СССР лишь мелкого крестьянского и кустарного хозяйства. Однако законодательное ограничение привело к уходу значительной части ЧХД в «тень». Частник стал скрыто размещать свой капитал там, где государственный контроль был недостаточным, прежде всего в кооперации. В годы Великой Отечественной войны и первые послевоенные годы частник еще более обосновывается в кооперации и торговле.
Кампания 1948 - 1950 гг. преследовала цель сбить активность частника, вернуть его в нужные государству рамки. Правила 1949 г. еще более ограничили законное поле ЧХД. Частная инициатива стала искать новые «лазейки» в законодательстве и экономике. Усиливается проникновение ЧХД в местную промышленность, начинается распространение и в государственной. Таким образом, происходит усложнение форм ЧХД. Поэтому советское уголовное законодательство было вынуждено признать существование в СССР «частнопредпринимательской деятельности».
Анализ структуры частной хозяйственной деятельности начнем с разрешенной законом формы предпринимательства - деятельности кустарей и ремесленников.
Мы располагаем лишь приблизительными данными о количестве некооперированных кустарей и ремесленников. В 1947 году в СССР официально финансовыми органами было зарегистрировано 46362 некооперированных кустаря и ремесленника. Как показывала практика многочисленных проверок, значительная часть кустарей уклонялась от регистрации, поэтому реальные цифры работавших в этой сфере, видимо, были намного выше1.
В конце 1940-х годов в РСФСР было зарегистрировано примерно 80 тыс. кустарей. В 1959 году их насчитывалось уже 150 тысяч2.
В докладах финансовых органов постоянно указывалось на несвоевременную регистрацию кустарно-ремесленных промыслов и неполное выявление лиц, работающих без выборки регистрационных удостоверений. Данное обстоятельство объяснялось недостаточным уровнем квалификации работников финансовых отделов, несогласованностью действий с органами милиции и прокуратуры.
Инструктивные указания Министерств финансов СССР и РСФСР обращали внимание на «неудовлетворительную работу» местных финорганов по регистрации и обложению налогами кустарей и ремесленников во многих областях и городах: в Сталинграде, Махачкале, Горьком, Ташкенте, Сталинабаде, Киеве, Фрунзе, а также в Дагестанской АССР и Карело-Финской ССР3.
Аналогичную картину мы находим и в областях Западной Сибири. Численность зарегистрированных кустарей и ремесленников в 1946-1959 гг. колебалась от нескольких десятков до трех - четырех сотен.
Перечень промыслов, которыми занимались некооперированные кустари и ремесленники в Западной Сибири, был достаточно широк. Это были сапожники, жестянщики, гончары, пимокаты, портные, фотографы, слесари, бондари, зеркальщики, часовщики, шорники, точильщики, корзиночники, извозчики и др. Региональные различия по областям были невелики.
В кустарно-ремесленных промыслах были задействованы преимущественно престарелые люди и инвалиды. Занимались кустарно-ремесленными промыслами также рабочие и служащие в свободное от работы время. Именно они очень часто уклонялись от выборки регистрационных удостоверений и уплаты подоходного налога. Поэтому их деятельность особенно трудно поддавалась учету и контролю.
Налоговые органы не обладали достоверной информацией относительно заработков частников и дополнительных источников дохода рабочих и служащих. По официальным (по признанию финорганов заниженным) данным 208 некооперированных кустарей и ремесленников Кемеровской области в 1951 году получили годовой доход 2266,5 тыс. руб., при этом 30 сапожников имели доход в 310 тыс. руб., 25 портных и портних - 228,7 тыс. , 4 слесаря - 41,9 тыс., 15 плотников - 100,5 тыс., 3 часовщика - 70 тыс. и 19 фотографов 423,3 тыс. руб.4
Среднемесячный доход составлял у сапожников 23 тыс., у портных - 8 тыс., у слесарей - 2 тыс. руб. А средний размер облагаемого дохода этих плательщиков, доведенный до годового: 12635 руб., 10590 руб. и 9140 руб. соответственно5.
В Новосибирской области в 1946 году размер дохода в среднем на одного плательщика составил: у сапожников - 8,5 тыс., у портных - 10,9 тыс., в слесарно-починочном промысле - 15,2 тыс., у деревоотделочников - 9,9 тыс., у фотографов - 21,4 тыс., у кондитеров - 7,9 тыс. А в начале 1950-х (1952 г.) наиболее доходными из регистрируемых промыслов были швейный - 8,940 руб. и фотографический - 9,980 руб.6
Финансовые органы проводили группировку кустарей и ремесленников по размерам облагаемого дохода, доведенного до годового. В Новосибирской области в 1953 году из 38 некооперированных кустарей и ремесленников 8 платили подоходный налог в размере от 3600 до 6000 руб., 11 платили от 6 до 8400 руб., 10 - от 8400 до 12000 руб. и лишь 2 платили сумму от 24 до 30 тыс. руб.7
Сравним доходы некооперированных кустарей и ремесленников с доходами рабочих: среди рабочих Западной Сибири наивысшие заработки имели шахтеры Кемеровской области: в 1956 г. их среднемесячная зарплата составляла 1594 руб. Металлурги Кузбасса имели доход 1421 руб., машиностроители - 979 руб., химики - 969 руб. Очевидно, уровень доходов частников был гораздо выше, нежели у основной массы населения8.
Анализируя приведенную статистику, мы можем отметить, учитывая общую тенденцию уклонения кустарей и ремесленников от регистрации, что тот, кто имел достаточно высокие доходы, либо их скрывали, либо вообще не регистрировались.
Одной из форм частной хозяйственной деятельности являлись промыслы кустарей и ремесленников, запрещенные Правилами регистрации кустарных и ремесленных промыслов 1936 г.
Запрещались нижеследующие промыслы и выдача на них регистрационных удостоверений:
а) переработка купленного (не давальческого) зерна, конопли, льна, шерсти, в том числе льняной и шерстяной пряжи (за исключением ковроткачества);
б) переработка скупленного и давальческого табака и махорки масличных семян, хлопка-сырца и хлопка-волокна, коконов (шелка) и шелковой пряжи, кожевенного и овчинно-шубного сырья;
в) производство кислот, лакокрасок, олифы, купороса, соды, синьки, ядовитых веществ, а также парфюмерно-косметических изделий и мыла;
г) производство взрывчатых и огнеопасных веществ, в том числе пиротехнических изделий;
д) полиграфические промыслы (типографский, стеклографический и т.п.), производство множительных аппаратов (стеклографов и пр.), штемпелей и печатей;
е) производство из своих материалов для продажи на рынке готового платья, белья, трикотажа, головных уборов, кожаной обуви, галантереи (в том числе кожаной), шорных изделий и изделий из цветных металлов (выдача регистрационных удостоверений на производство изделий, указанных в п. «с», из материала кустаря по индивидуальным заказам населения не запрещалась)9
ж) производство изделий не на заказ, а для продажи на рынке членами промысловых кооперативных артелей и артелей кооперации инвалидов, работающих на сторону, а также рабочими и служащими, занимающимися промыслами во внеурочное время;
з) производство из покупного сырья пищевых продуктов, как-то: хлеба, булочных, кондитерских, молочных, колбасно-ветчинных, плодоовощных изделий, кушаний, кофе, перца, горчицы, уксуса, вина, алкогольных и безалкогольных напитков и т.п. (на производство отдельных продуктов регистрационные удостоверения могли выдаваться только в тех районах, где это было разрешено особыми постановлениями совнаркомов союзных и автономных республик и край(обл)исполкомов. На производство пастилы, леденцов, маковок и кваса выдача регистрационных удостоверений не запрещалась);
и) всякие промыслы с применением наемного груда;
к) расфасовка, размол, разлив, сортировка, резка, очистка и тему пподобные складские (не производственные) операции с покупными товарами для последующей их перепродажи;
л) всякого рода частная торговля (скупка-перепродажа), торговое посредничество (вояжеры), кроме продажи чистильщиками обуви мелких принадлежностей для обуви (шнурков, стелек, набоек с шурупами, ваксы, гуталина). Продажа продуктов своего хозяйства в сыром или переработанном виде колхозниками и трудящимися-единоличниками, а также ведущими подсобное сельское хозяйство рабочими, служащими и другими трудящимися, а также предусмотренная постановлением СНК СССР от 2 августа 1935 г. № 1673 продажа на станциях железных дорог и пристанях сельскохозяйственных продуктов колхозниками и окрестным трудящимся населением с полок, прилавков, лотков и с рук производилась беспрепятственно, без регистрационных удостоверений.
м) содержание постоялых дворов, каруселей, купален, весов на базарах, стрелковых тиров и устройство различных игр10.
Для анализа запрещенных законом форм частной экономической инициативы воспользуемся классификацией Главного управления по делам потребительской и промысловой кооперации, созданной на основании статистики проверок этого ведомства.
Одной из наиболее широко распространенных форм незаконного частного предпринимательства было заключение кооперативными организациями незаконных сделок с перекупщиками и агентами на заготовку ими сельскохозяйственных продуктов, предоставление им доверенностей и денежных сумм на закупку от имени кооперативных организаций с выплатой им процентов за сделку.
Чрезвычайно широкое распространение получила практика посылки райпотребсоюзами Западной Сибири агентов в республики Средней Азии и Закавказья для закупки фруктов и овощей. «Дельцы» проводили закупки, минуя сельпо, райпотребсоюзы и артели на городских рынках, получали большие, зачастую незаконные, комиссионные11.
Технология этой формы ЧХД была такова: правление артели заключало договор с агентом на закупку фруктов и овощей у государственных, кооперативных организаций и колхозов с постоянным пребыванием в каком-либо регионе Средней Азии, за что ему выплачивались комиссионные.12
В 1948 году Омский коопторг заключил договор с гр. Любарским на закупку сухофруктов и свежих фруктов в Винницкой области за оклад 600 и 1300 руб. за 1 тонну.
В Ялуторовском райпотребсоюзе (Тюменская область) правление заключило соглашение с частным посредником Ковалевым на закупку и поставку фруктов из других областей с вознаграждением 5% от суммы закупочных товаров13.
Директор магазина №1 Новосибирского горкоопторга принял в штат на должность заготовителя гр. Барсенева для закупок сухофруктов в Узбекской ССР.
Председатель артели «Сибиряк» (г. Новосибирск) заключил с частными лицами договор о посредничестве при проведении сельскохозяйственных закупок (арбузов и фруктов) в Казахстане и Средней Азии.
Руководители государственных и кооперативных предприятий в нарушение установленного законодательства привлекали частников к выполнению строительных и ремонтных работ. Артели за монтажные работы и капитальный ремонт зданий и цехов выплачивали частным бригадам по трудовым соглашениям большие суммы денег.
Артель «30 лет Октября» Новосибирского горкоопинсоюза, имея собственные проектные отделы, в 1945-1946 годах привлекла для составления проектно-сметной документации группу частных лиц, которым было выплачено 71,4 тыс. руб. С использованием услуг частных лиц проводились монтажные и капитально-восстановительные работы оборудования. Здесь при смете 221 тыс. было выплачено 284,7 тыс. руб.14
В артели «Ремстрой» г. Томска по инициативе председателя артели к выполнению ремонтных работ систематически привлекались частники: в первом квартале 1949 года - 34 человека, во втором квартале - 33, в третьем - 117. Правление артели «Прогресс» в 1948 году заключило договор с частниками на восстановление парового котла15.
Заключались незаконные трудовые и коммерческие соглашения с частниками на приобретение материалов, оборудования, инвентаря. В 1946 году главным контролёром-ревизором Контрольно-ревизионного управления Министерства финансов СССР по РСФСР было установлено, что государственные учреждения, хозяйственные организации и предприятия тратили большие суммы на приобретение розничных материалов, оборудования, инвентаря в комиссионных магазинах и у частных лиц: в 1945 году - эти затраты составили 63,2 млн. руб., а в 1946 году - 118,8 млн. руб.
В Томске частник Майков продал белую глину (26,6т) на сумму 26600 руб. В г. Анжеро-Судженске в артели инвалидов «Горняк» агент-заготовитель закупал крупные партии стекольных изделий на стеклозаводе якобы для артели и, прикрываясь вывеской артели, реализовывал эту продукцию16.
Контролирующими органами была названа одной из наиболее опасных форм незаконной частной деятельности в экономике сдача на «откуп» частным предпринимателям кооперативных ремонтных мастерских, ларьков, киосков и других производственных и торговых предприятий с заключением незаконных договоров, предусматривающих уплату ежемесячно артелью части выручки, определяемой в процентах или в абсолютной сумме, с бесконтрольным оставлением в распоряжении частных предпринимателей фактических доходов предприятия17.
В деревне Кресты Гурьевского района гражданин Колесов в 1947 г. арендовал помещение у некой гражданки и по договору с артелью «Минерал» Кемеровского облкоопинсоюза открыл в нем заезжий дом. Работал без патента и квитанций. Деньги от предпринимателя в кассу артели практически не поступали. Более того, артель платила за аренду, отопление, освещение и уборку. Правление артели им. ЯМ. Свердлова Кемеровского облпищепромсоюза сдало частнику Доценко предприятие по выработке мороженого. За каждый килограмм мороженого он получал один рубль. Владея оборудованием, он оплачивал труд двух продавцов.
Частная деятельность в кооперации приобретала и более значительные масштабы, она проникла в базовую отрасль Кузбасса - угольную. Так, в артели «Сигнал» облугольпромсоюза с ведома руководства десятники Аксенов. Кузнецов, Бастрыгин и отпускники угля Галкин и Белов сумели организовать добычу угля на сезонных шахтах «Уроп», «Сартаки» и «Мохово». Шахты числились у артели в резерве, уголь добывался в них вне плана и никем не учитывался. Артельщики бесконтрольно торговали углем18.
Примерным уставом артели промысловой кооперации, а также кооперации инвалидов было предусмотрено, что лица, вступающие в артель, вносят вступительный и паевой взносы в пределах 2-2,5 месячного заработка, определяемого правлением артели. При обобществлении орудий производства и запасов сырья, принадлежащих членам артели, стоимость обобществленного имущества засчитывалась в паевой и вступительный взносы члена артели на основаниях, устанавливаемых общим собранием. Прием каких-го других вкладов от вступающих в артели лиц постановлением Правительства от 27 сентября 1937 года за №109/1686 был запрещен.
Частные лица, располагавшие крупными денежными средствами, а иногда и промышленным оборудованием, вступали в члены артели, причем принадлежащее им оборудование не обобществлялось, а зачислялось артелями з так называемые «спецвклады» этих лиц. Предприятия, но сути, продолжали оставаться частной собственностью. Вступившие в артель с оборудованием, как правило, назначались на руководящие должности своих же предприятий - начальниками цехов, заведующими производством, мастерами19.
В районном селе Ижморка в 1946 году подданные Турции Тагиров Кадыр и Куркузов Ахмед на своем оборудовании делали колбасу, пиво, морс, мороженое, кисель, компот, холодец и прочее. Фактически они превратили чайную облразнопромсоюза в частное предприятие. В 1949 году председатель в артели «Модель обувь» Омского швейно-обувного союза Дерешев открыл цех по выработке кож в частном доме, оборудование не было обобществлено20.
Частник Арташевич организовал у себя на дому в г. Новосибирске мастерскую по изготовлению головных уборов, часть изготовленной продукции он отдавал сельпо, а остальное продавал. Работал частник на своем не обобществленном оборудовании. Продукцию шил как на заказ, так и для свободной продажи на рынке.
Музыкальный мастер Евсеев в 1947 году по договору с артелью у себя на дому организовал мастерскую по изготовлению музыкальных инструментов. Материалы он закупал сам. Основную часть продукции продавал на рынке и лишь небольшую часть сдавал в артель21.
Одним из видов лжекооператорства было «надомничество». Главный инспектор по делам кооперации в Новосибирской области в 1949 г. констатировал, что в области в большинстве своем надомниками работают женщины, имеющие на иждивении детей дошкольного и школьного возраста, женщины престарелого возраста и инвалиды войны.
Однако среди надомников было не мало лиц со специальным высшим и средним образованием: агрономы, врачи, педагоги и т.д. Руководители артелей часто устраивали надомниками своих родственников. Нормы выработки в таких случаях были занижены, расценки завышены, а учет сырья и полуфабрикатов не налажен.
У Кемеровской артели «Труженик» облшвейтрикотажсоюза работало на дому 30 портных22. В Новосибирской артели обллесхимпромсоюза столяры-надомники производили мебель.
Правление артели «Разнопром» г. Новосибирска пользовалось услугами надомников, которые производили ювелирные изделия: кольца, серьги, детские часики. Сумма дохода составила за 1949 г. 129,5 тыс. руб. Артель «Салют» Новосибирского горметаллсоюза отдала надомникам производство надомных знаков для домоуправлений и домовладельцев города. Среднемесячный заработок надомника составлял 7700 руб. Правление артели кооперации инвалидов «Прогресс» в г. Черепанове Новосибирской области под видом надомничества заключило с частником договор на производство кондитерских изделий и право торговать на рынке от имени артели23.
Огромный размах приобрела практика выполнения в ремонтных мастерских, ателье индивидуального пошива и других предприятиях бытового обслуживания различных работ без оформления их квитанциями и с присвоением частными лицами платы за выполнение работы.
В отчетах о проверке швейных, сапожных, слесарных и часовых мастерских, фотосалонов, принадлежащих промысловой кооперации и кооперации инвалидов, а также промкомбинатам местной промышленности, главные инспектора по делам промысловой и потребительской кооперации Западно-Сибирских городов констатировали, что практически в каждой мастерской или каждом ателье вскрываются факты отсутствия прейскурантов цен и бесквитанционное обслуживание. Мастера платили в артель твердо установленную сумму или обусловленный процентный план от выручки24.
«Спекуляция» окутывала и масштабно превосходила каждую из легальных форм торговли. Спекулятивный рынок паразитировал на социалистическом хозяйстве. Туда перетекали пайковые товары, товары коммерческих магазинов, продукция кустарного производства, колхозов и совхозов, ЛПХ.
Розничная спекулятивная торговля непродовольственными товарами производилась на промтоварных и колхозных рынках городов; около и внутри магазинов во время продажи их работниками дефицитных товаров; на улицах, во дворах и подъездах отдельных домов; путем разноски товаров специальными людьми на дом клиенту.
Формами нелегальной торговли являлась и продажа спекулянтами чеков на товары, которые заранее выписывались недобросовестными работниками госторговли, а также продажа занятой очереди на приобретение дефицитных товаров.
Во многих городах страны, в том числе и Западной Сибири, имелись специальные рынки для продажи подержанных вещей, кустарных изделий и новых непродовольственных товаров, оказавшихся неподходящими тому или иному лицу по фасону, размеру и т.п.
На этих рынках в нарушение действующих правил, в значительных размерах производилась спекулятивная торговля новыми непродовольственными товарами и кустарными изделиями. Эта торговля зачастую осуществлялась крупными спекулянтами через особую сеть посредников-агентов.
Вещевые рынки городов служили местом скрытого предложения новых товаров, которые временно хранились на стороне. Перекупщики для вида выставляли поношенные вещи, а заинтересовавшемуся покупателю предлагали посмотреть новый товар, находившийся на квартире продавца.
Повышать цены на предлагавшиеся перекупщиками и кустарями товары на рынке активно помогали «поднадчики». Эта специальная группа, используя широкие связи со спекулятивным миром, занималась тем, что по взаимной договоренности с владельцами товаров набивала продажную цену, имитируя намерение что-то приобрести. Провоцируя, таким образом, горожан на покупки, «поднадчик» за день зарабатывал до 150 руб. «Поднадчики», как и их шефы- перекупщики, нигде не работали.
Специальное обследование городской торговой сети Москвы показало, что 30% всех непродовольственных товаров покупалось иногородними25.
Спекулянты скупали у крестьян масло и яйца по ценам, превышающим государственные заготовительные цены, перепродавали эти продукты по ценам ниже государственных розничных и оставались с большой прибылью. Самые нужные товары повседневного спроса: мясо, мука, соль, спички, керосин, - имевшиеся на складах предприятий в достаточном количестве, прятались торговыми работниками под прилавок, а оттуда переходили полулегальным и нелегальным торговым посредникам. Время от времени партийная советская печать обнаруживала, что торговля каким-нибудь важным для потребления товаром в целом районе захвачена перекупщиками. Уголовный розыск устраивал в городах настоящие облавы на торговок модными женскими беретами или мужскими ситцевыми рубахами. Однако это приносило лишь временные результаты, «торговля с рук» была неистребима.
В городах Западной Сибири, по признанию правоохранительных органов, спекулятивная торговля приобрела значительные масштабы. В условиях неудовлетворительного снабжения населения через сеть государственной и кооперативной торговли, низкого качества товаров широкого потребления, произведенных местной промышленностью и промкооперацией, спекулянты завозили в регион дефицитные товары из европейской части и других регионов страны.
В течение 1946 - 1948 гг. в Барабинском райпотребсоюзе работники артели закупали частным путем в Молотовской области в больших количествах уральскую брошь по 1 руб. 50 коп. и продавали через торговую сеть по 10 руб. Прибыль составила 410984 руб.26
В Кемерове в феврале 1955 г. была разоблачена группа спекулянтов, перепродававших привозимые из Джамбула каракулевые шкурки и пуховые шали.
В Анжеро-Судженске в январе 1955 г. была раскрыта деятельность спекулянтов, привозивших из Москвы, Новосибирска, Томска и других городов для продажи тюль, вельвет, шерстяные ткани, валяную и резиновую обувь и другие товары.
Западносибирские спекулянты занимались скупкой у колхозников продовольственных товаров и продавали их на рынках городов. В 1948 г. в Томске была арестована группа спекулянтов, которая скупала у колхозников ягоду, лук, яйца и другие продукты и перепродавала их на рынке27. В Омской области председатель Новопокровского сельпо закупал в колхозах масло, яйца, рыбу и спекулировал ими на рынке28.
Формы и масштабы частной хозяйственной деятельности в местной промышленности и промысловой кооперации могут быть проанализированы на основании записки бухгалтера Устименко, направленной им на имя Н.С. Хрущева. Устименко, имея опыт работы на предприятиях этих отраслей, раскрывает технологию «подпольного» производства, указывает на проблемы и недостатки в системе хранения и учета29.
В местной промышленности и промысловой кооперации частные предприниматели обычно объединялись в «компанию» из 2, 3, 4 дельцов, которые, пользуясь покровительством официальных лиц, распределяли между собой должности.
Помимо государственных вложений в новое предприятие вкладывались и свои средства, которые шли на приобретение дополнительного оборудования, на подкуп чиновников, на оплату дополнительной рабочей силы. В промысловой кооперации вклад обычно составлял 100-150 тыс. рублей, в местной промышленности, где предприятия более крупные, - до 300 тыс. руб.
Директором артели обычно назначался посторонний человек, которому выплачивали зарплату от 3 до 15 тыс. рублей. Директор отстаивал перед плановыми органами заниженные задания по выпуску продукции. Это делалось для того, чтобы иметь максимум резерва рабочей силы, электроэнергии, топлива, производственных мощностей для выработки «левой» продукции.
В местной промышленности и промкооперации существовали три основных метода незаконного извлечения прибыли:
1) выработка «левой» (неучтенной) продукции из «левого», похищенного сырья;
2) обналичивание артикулов в процессе производства (при выписке наряда рабочему с последующей заменой артикула с высокой ценой на артикул с низкой ценой),
3) переписка с артикула на артикул.
Методика извлечения «дельцами» прибыли на предприятиях местной промышленности и промкооперации была довольно сложной.
Так, на резиново-обувных предприятиях устанавливались заниженные нормы выработки рабочего (примерно в 3 раза по сравнению с государственной) - 8-10 пар обуви за смену, хотя фактически можно было сделать 20 - 40 пар обуви. Государственная ставка за пару обуви составляла около двух рублей, а за «левую» пару - десять рублей. В смесительных цехах за счет занижения процента закладки каучука в смесь рабочие «экономили» сырье для выпуска «левой» продукции.
Средние предприятия выпускали 1 тыс. пар резиновой обуви за рабочий день. Для изготовления одной пары резиновой обуви в среднем требовался 1 кг резиновой смеси, что составляло в рабочий день 20 пятидесятикилограммовых закладок. Таким образом, из 50 кг изготовленной резиновой смеси «компании» дельцов оставалось 6 кг каучука и в течение рабочего дня «компания» «экономила» 120 кг каучука. Из этого количества она могла изготовить 370 кг такой же резиновой смеси.
Украденная смесь продавалась мелким предприятиям промысловой кооперации, что при ежедневно похищаемых 370 кг. давало 4,5 тыс. руб. В год предприниматели экономили для себя 67,5 т. Эта резина продавалась мелкими партиями по установленной на «черном рынке» сырья минимальной цене 13тыс. рублей за тонну. Годовой доход, таким образом, составлял 810 тыс. руб.
Однако основной доход предприниматели получали за счет применения третьего из указанных нами методов - переписки с артикула на артикул. При крупном объеме работ и большом количестве рабочей силы «предпринимателям» было нецелесообразно расплачиваться с каждым рабочим в отдельности.
Схема махинаций была такова. Фабрика местной промышленности должна была согласно плану выпустить в текущем месяце 35 тыс. пар резиновой обуви. Фабрика вырабатывала обувь трёх артикулов: мальчиковые лакированные сапоги - артикул 450 по розничной цене 57 руб.; дамские лакированные сапоги - артикул 350 по розничной цене 97 руб.; мужские не лакированные сапоги - артикул 150 по цене 91 руб.
Однако спущенный фабрике план не предусматривал выпуск обуви по артикулам (ассортименту). В нем содержалась суммарная цифра выпуска продукции в единицах пар. Руководство фабрики в соответствии со спросом торговых организаций само планировало, сколько пар обуви и какого артикула из общей цифры в 35 тыс. единиц следует выпустить. Эта возможность свободно варьировать внутри плана широко использовалась в расчетах. В них указывалось, что за изготовление сапог артикулов 350 - 450 рабочий получает одинаковую зарплату. Это, несмотря на то, что розничная цена обуви неодинакова. За изготовление сапог артикула 150 рабочие получали меньшую зарплату. Так делалось для того, чтобы, изготовляя лакированную обувь, рабочий не вел учет по артикулам, а вел бы его по единицам. Это позволяло указывать в наряде, выдаваемом рабочему на руки, не артикул, а только наименование изделия и количество.
Таким образом, удавалось обезличить 2 артикула, 350 и 450, на которых и велась преступная игра. Успех обеспечивался полным устранением рабочего от контроля за ассортиментом продукции, так как в материальном отношении рабочего интересовало только количество изготовленной обуви30.
Сложный внутренний механизм игры на артикулах действовал достаточно слаженно. На протяжении месяца в процессе поступления готовых изделий «компания» сдавала на центральный склад 35 тыс. пар обуви согласно плану. Фактически «компания» сдавала 5 тыс. пар мужских нелакированных сапог (артикула 150), 27 тыс. пар дамских лакированных сапог (артикула 350) и 3 тыс. пар мальчиковых лакированных сапог (артикула 450). Стоимость этой продукции выражалась в сумме 283550 рублей. Сдав готовую продукцию на склад, «компания» получала от своего кладовщика приходную накладную. В этом документе впервые обозначались не только количество обуви, но и артикул. Именно эта накладная впервые отражала акт хищения.
Бухгалтерия хищения выглядела так: за счет изменения количества произведенной обуви по артикулу 350 (97 руб.) в сторону увеличения количества произведенной обуви по артикулу 450 (57 руб.) «компания» уменьшала розничную цену произведенной продукции до 2235500 руб., сняв в свою пользу 600 тыс. руб.
На крупных предприятиях местной промышленности при въезде на их территорию пропуск на ввоз груза не выписывался. Таким образом, не привозя груза, «предприниматель» мог сдать складу так называемую бестоварную накладную и получить (по сговору) приходную накладную, свидетельствующую с том, что груз якобы сдан.
Предприятие, не имеющее смесительного цеха, подготавливало партию резиновых сапог, которая предназначалась к продаже «налево».
«Предприниматель», для того чтобы скрыть хищение обуви, вступал в сговор с работниками торговли и выписывал бестоварную расходную накладную на 1 тыс. кг сырой резины, якобы отправленной в переработку. С этой накладной он отправлялся на крупное предприятие, имеющее смесительный цех, и сдавал свою накладную действующему с ним заодно другому «предпринимателю». Получив от последнего приходную накладную, он тем самым совершенно официально покрывал недостачу, оказавшуюся после махинации. Через несколько дней «предприниматель», якобы сдавший резину, приезжал на предприятие у. совершенно официально получал резину якобы из переработки. Эта резина фактически была изготовлена как «левая».
Незаконное предпринимательство было распространено и в прядильно-ткацких производствах. «Левую» пряжу для изготовления одеял, скатертей, покрывал поставляли фабрики и заводы местной промышленности и промкооперации, а также иногда и государственные предприятия.
«Левая» пряжа получалась следующим образом. Как правило, пряжа исчислялась не в метрах, а в килограммах. По толщине нитки она обозначалась номерами. Фабрика, отпуская мелкому предприятию тонкую пряжу, указывала накладной номер толстой пряжи. В переводе на метраж толстой пряжи в килограмме будет намного меньше, чем тонкой. Цех, выпускающий покрывала, получив тонкую пряжу под номером толстой, списывал пряжу по нормам расхода толстой. Фактически же более легкие покрывала изготавливались из другого номера тонкой пряжи. Таким образом, вместо двух покрывал (по норме) «дельцы» вырабатывали три покрывала, и третье шло «налево».
Существовал еще один способ извлечения прибыли мелкими цехами этого производственного профиля. «Компания предпринимателей», закладывая в системе промкооперации ткацкий цех, предположим на десять станков, одновременно закладывала такой же цех на восемь станков в системе местной промышленности.
Один из «компаньонов» возглавлял первый цех, другой - второй. Оба цеха выпускали скатерти. В свое время промкооперация через бюро цен утвердила розничную цену на тканевые скатерти в 104 рубля. Начав вырабатывать точно такие же скатерти, но из «другого сырья» и по «новой технологии», местная промышленность представляла в бюро цен свою калькуляцию. Бюро цен, в соответствии с представленной более низкой себестоимостью, утверждало местной промышленности цену в 57 руб.
Таким образом, использовалась разница в цене. Торговой точке из цеха выдавались для продажи покрывала по 104 рубля. Эти покрывала не продавались, прятались под прилавок.
Тут же эта торговая точка получала покрывала из цеха местной промышленности по цене 57 руб. Получив товар, торговая точка в первую очередь продавала те, что стоили 104 руб., и прятала те, что по 57 руб. Продав первые, торговая точка получала из цеха промкооперации ярлыки с обозначенной ценой (104 руб.), накладывала их на те, что стоят 57 рублей, и продавала эти покрывала. В ткацких производствах также устанавливалась очень низкая норма выработки. Все, что вырабатывалось сверх нормы шло «налево»31.
Весьма распространенной оказалась частная инициатива в галантерейном и кожгалантерейном производствах. На предприятиях этой специализации вырабатывались: поясные ремни, ремешки для часов, дамские сумки, хозяйственные сумки, гребешки, тюль, пуговицы и т.п. Работа строилась по методу изготовления «левой» продукции из «левого» сырья.
Характерным примером является изготовление продерочной резинки. Сырье для её изготовления - резиновую жилку - достать было легко. «Дельцы» в цехе, вырабатывающем из государственных фондов пряжи материал для этой резинки, ставили станок, вырабатывающий обыкновенную хозяйственную веревку. Выпуск этого вида изделия утверждался законным путем: на производство веревки спускался план, следовательно, и государственные фонды пряжи. Пользуясь этим, цех получал от государственных фабрик для обеспечения месячного плана, предположим, 500 кг пряжи. Из них надо было выработать 500 кг веревки, а вырабатывалось только 50 кг.
Таким образом, в действительности 450 кг пряжи пошли на изготовление продерочной резинки. Недостача веревки оправдывалась так: цех «своему» магазину отправлял 50 кг веревки. На второй день, пустив веревку в продажу, работник магазина приезжал к поставщику и привозил накладную полученную вчера, взамен ему выдавали другую накладную на 500 кг веревки. Первая накладная уничтожалась. Разница в 450 кг веревки, которая образовывалась в магазине как недостача, при получении новой накладной покрывалась наличными деньгами. Торговцы получали взятку и выполняли товарооборот. Украденные 450 кг. пряжи позволяли «дельцам» получить 100 тыс. м «левой» продерочной резинки, что за вычетом расходов на сырье и вознаграждения торговых работников составляло 75 тыс. руб. По документам все было в порядке.
«Левая» продукция вырабатывалась и в лакокрасочных производствах, где выпускались лаки, краски, олифа. Работа также строилась по способу выработки «левых» изделий из «левого» сырья. У населения особенно большим спросом пользовались цинковые белила. Они состоят из 2-х основных компонентов - окиси цинка и олифы. Окись цинка является главным и наиболее дефицитным компонентом. Для получения 100 кг качественных цинковых белил технология предусматривала закладку окиси цинка в количестве 70 кг. Для экономии в свою пользу дорогостоящего сырья «предприниматели» закладывали не 70, а 30-34 кг, остальные заменяли мелом.
Подобную махинацию «дельцы» проворачивали и, изготавливая «левые» густотертые краски. В сезонное для покупателя время (в разгар индивидуального строительства) цинковые белила пользовались большим спросом. При выпуске в день 300 кг «левых» белил прибыль составляла около 4 тыс. рублей в день, а на продаже красок около - 5,5 тыс. руб. В итоге ежемесячно «дельцы» зарабатывали около 200 тыс. руб. Строительный сезон длился около полугода, поэтому доход такого цеха «предпринимателей» составлял около 1,5 млн. руб.32
Преступная частная экономическая деятельность получила распространение и в других отраслях местной промышленности. Всюду использовались описанные выше способы производства «левой» продукции из «левого» сырья, а также переписки с артикула на артикул. Крупная игра велась на подмене артикулов и прочных контактах с торговой сетью.
Среди государственных учреждений особым размахом предпринимательской деятельности прославились комиссионные магазины. Они создавались для того, чтобы помочь трудящимся продать ненужные вещи без перекупщиков и спекулянтов. В реальной жизни, однако, работники комиссионок отказывались принимать у населения поношенные или дешевые вещи, зато искали большие партии дефицитного товара. Для поиска, скупки и реализации товаров комиссионные магазины имели специальных агентов, которые получали зарплату, суточные, командировочные, проценты с оборота. Поставщиками в комиссионные магазины были и спекулянты, которые скупали товар в государственных магазинах, либо приносили краденое со складов, фабрик, заводов, магазинов.
Информаторы ЦК утверждали, что хищения сырья и «левое» производство были бы невозможны без «опеки» Министерства местной и топливной промышленности РСФСР.
Коррупция стала проявлением сращивания системы государственного распределения и подпольного рынка. Партийно-советское руководство, работники судебно-следственных органов, органов правопорядка взаимовыгодно обменивались услугами с работниками государственной торговли, которые богатели и повышали свой социальный статус за счет махинаций с товарами. Коррупция охватила местную власть и центральные ведомства, например, министерства.
ЧХД получила распространение и в государственной промышленности. Оборонные заводы в 1946 г. еще не имели планов, утвержденных министерствами не только на пятилетку, но и на текущий год. Предприятия жили «своими наметками». Заводы использовали свои мощности на 15 - 20 %. Рабочие трудились в подсобном хозяйстве, уходили в отпуска, занимались выпуском кустарной продукции. Из наркомата не поступало никаких указаний. Заводы тяжелой промышленности изготовляли пудреницы, мебель, пуговицы. Оборудование и фондированное сырье нередко использовались для частнопредпринимательской деятельности.
Таким образом, структура частной хозяйственной деятельности имела сложный характер. Она могла быть индивидуальной и групповой, скрываться под формой социалистического предприятия и осуществляться самостоятельно.
Она включала в себя такое легальное с точки зрения закона явление, как деятельность некооперированных кустарей и ремесленников.
«Теневых» проявлений было значительно больше. Это занятие запрещенным промыслом; спекуляция; различные формы «лжекооператорства», а позже и организация настоящих нелегальных частных предприятий.
Огромные размеры этих преступлений определялись во многом вынужденно подпольным характером ЧХД. Ограничение частной инициативы имело к долговременные последствия: оно приводило к товарному дефициту и кризисам снабжения в социалистической экономике, а затем к черному рынку и спекуляции.
В большинстве своих проявлений ЧХД являлась криминальной только с точки зрения советского законодательства. Именно ограничение экономической свободы превращало огромную часть рыночных отношений в подпольные, незаконные. Ни деятельность крестьян, ни кустарей и ремесленников, ни коммерческое посредничество, ни пресловутая спекуляция не считались бы преступлением (за исключением торговли краденым) в обществе рыночной экономики. Понятия законного и незаконного в социалистической торговле являлись относительными и изменчивыми. Они зависели от политической и социально-экономической ситуации в стране, а порой и от прихоти какого-нибудь местного руководителя.
Структура ЧХД менялась в зависимости от рыночной конъюнктуры и степени государственного контроля и учета в той или иной отрасли.
1 ГАРФ. Ф.8300. Оп.11. Д.220. Лл.336-339.
2 Альметев Г.В. Деятельность партии по развитию бытового обслуживания трудящихся. - М., 1973. - С.29; Корягина Т.Н. Анализ, оценки, прогнозы //Теневая экономика. - М., 1991. - С.31.
3 ГАКО. Ф.Р-291. On. 1. Д.246. Л.6; ГАКО.Ф. Р-291. Оп.1. Д.402. Лл.25, 93-96, 107-108, 118,156-159, 174-176.
4 ГАКО. Ф. Р-291. Оп.1.Д. 766. Л.31.
5 ГАКО. Ф. Р-291. Оп.1.Д.547. Л.ЗЗ.
6 ГАНО. Ф. Р-1162.0п.7. Д.1275. Л.2.
7 ГАНО. Ф. Р-1162. Оп.7. Д.1275. Л.2.
8 Букин С.С. Опыт социально-бытового развития городов Сибири. Вторая половина 1940-х - 1950-е гг. - Новосибирск, 1991. - С. 35.
9 Выдача регистрационных удостоверений на производство из материалов кустарей для продажи других изделий, кроме указанных в п. «е» (например: мебели, бондарных, щепных, соломенных и гончарных изделий, музыкальных инструментов), не запрещалась.
10 Бюллетень Финансово - хозяйственного законодательства. - 1936. -№11.- С. 17 - 19.
11 ГАРФ. Ф.5446. 0п.50. Т.2. Д. 3754. Лл.105-95.
12 ГАРФ. Ф.8090. Оп.1. Д.834. Лл.94-96.
13 ГАРФ. Ф.8090. Оп.1. Д.350. Лл. 3,126-127.
14 ГАНО. Ф.1147. Оп.1. Д.2. Л.23; Д.36. Лл.48-49;Он.И. Д.21. Л.47.
15 ГАРФ. Ф.8090. Оп.1. Д.833. Л.93; ГАНО. Ф.1147. Ол.2. Д.3. Л.112.
16 ГАТО. Р.883. Оп.1. Д.26. Л. 129; ГАРФ. Ф.8090. On. 1. Д.833. Л.82.
17 ГАРФ. Ф.5446. 0н.50. Т.2. Д.3754. Лл. 105-95.
18 ГАРФ. Ф.8090. Оп.1. Д.354. Лл.58-69.
19 ГАРФ. Ф.5446. 0п.50. Т.2. Д.3754. Л.61.
20 ГАРФ. Ф.8090. Оп.1. Д.354. Л.67; Д.350. Л.8.
21 ГАНО. Ф. 1147. Оп. 1. Д. 11. Лл.65-70.
22 ГАНО. Ф. 1147. Оп.1. Д.9. Лл. 110-113; Д.36. Лл.10-16. ГАРФ. Ф.8090. Оп.1. Д.354. Л.67
23 ГАНО. Ф. 1147. Он. 1. Д.28. Л.ЗЗ; Д.9. Лл. 110-11
24 ГАКО. Ф.291. Оп.1. Д.533. Лл.4-5;ГАНО. Ф. Р-1162. Оп.7. Д.560. Лл. 43-47.
25 РГАЭ. Ф.1562. Оп.26. Д.382. Л.92; Д.433. Л. 19.
26 ГАНО. Ф.1147. Оп.1. Д.28. Л.29-30.
27 ГАТО. Р-921. Оп.2. Д.57. Л.2.
28 ГАРФ. Ф.8090. Оп.1. Д.833. Л.13.
29 РГАНИ. Ф.5. Оп.43. Д.4. Лл.59-112.
30 РГАНИ. Ф.5. Оп.43. Д.4. Лл.62-73.
31 РГАНИ. Ф.5. Оп.43. Д.4. Лл.77-85.
32 РГАНИ. Ф.5. Оп.43. Д.4. Лл.64-98.
<< Назад Вперёд>>
