Политико-правовой статус частной хозяйственной деятельности
Из работы советского юриста М.Д. Лысова1
На первый взгляд, после свертывания нэпа советское право не регулировало частную предпринимательскую деятельность ввиду отсутствия объекта регулирования. Такая постановка вопроса выдавала желаемое за действительное.
Отношение советской власти к частной собственности и предпринимательству в комментариях не нуждается. Первый ГК РСФСР и законодательная база 20-х годов допускали создание частных предприятий и многоукладность в экономике. Право на частную инициативу входило в число основных гражданских прав. Вместе с тем, ст. 1 ГК гласила: «Гражданские права охраняются законом, за исключением тех случаев, когда они осуществляются в противоречии с их социально-хозяйственным назначением»2.
В.И. Ленин на сессии ВЦИК конкретизировал: «Мы и здесь собираемся соблюдать грани между тем,...что представляет собой злоупотребление нэпом, которое во всех государствах легально и которое мы легализовывать не хотим». Позиция вполне ясна. Сторонники административной модели из Госплана, критикуя «рыночников» в середине 20-х, говорили, что если дать частному капиталу развиться в дальнейшем, то «частный капитал может нас побить в условиях рыночной борьбы»3.
Господствующая идеология формировала свои способы экономического регулирования. «Нам нужен, - подчеркивал И.В. Сталин, - не всякий рост производительности груда..., а именно такой рост, который обеспечит систематический перевес социалистического сектора народного хозяйства над сектором капиталистическим»4. Соответственно, и вопрос о частной собственности в советском праве «всегда был вопросом о пределах ее допущения». К середине 1930-х гг. «вопрос о правоспособности частных предприятий, организаций и учреждений был полностью снят окончательной победой социализма»5.
Вся история развития советского хозяйственного права свидетельствует о его крайней идеологизации. Правовое положение частника в СССР опосредованно, через законы, определялось исходя из теоретических постулатов К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина. Классики коммунистической идеологии выделяли два основных вида частной собственности: частнокапиталистическую и частную, основанную на личном труде (мелкая буржуазия, средние слои). Средние сословия города Маркс и Энгельс считали консервативными: «если они революционны, то постольку, поскольку' им предстоит переход в ряды пролетариата...»6.
Лениным была отмечена двойственность природы «мелкого хозяйчика»: трудящегося и собственника одновременно. Этот уклад, по мнению Ленина, имеет тенденцию к превращению в частнокапиталистический. Ленин указывал: «Победить крупную централизованную буржуазию в тысячу раз легче, чем победить миллионы и миллионы «мелких хозяйчиков», а они всей своей повседневной, будничной, невидимой, неуловимой, разлагающей деятельностью осуществляют те самые результаты, которые нужны буржуазии, которые реставрируют буржуазию»7.
Правомерность существования этого уклада признавалась, если он восполнял пробелы в социалистической экономике. В то же время утверждалась необходимость постепенного добровольного кооперирования «мелких хозяйчиков».
В идеологической и экономической литературе советского времени не было единства в отношении проблемы необобществленного производства при социализме. Многими исследователями личная собственность и основывающееся на ней необобществленное производство изображались как чужеродные для социалистической экономики элементы, которые необходимо быстрее ликвидировать. В лучшем случае изучение их сущности и роли в условиях социализма ограничивалось преимущественно отношениями распределения и потребления8.
Лишь немногие авторы утверждали, что в экономической системе социализма с целью более полной реализации её возможностей и преимуществ под контролем и руководством общества необходимо широко использовать и ресурсы необобществленного производства, базирующегося на личной собственности и личном труде граждан. Имелись в виду личное подсобное и домашнее хозяйство трудящихся, народные промыслы, индивидуальное и кооперативное жилищное строительство и садоводство, другие виды деятельности. Признавалось, что социалистические производственные отношения не в состоянии сразу охватить всю совокупность отношений и все формы производства. В силу этого социалистические производственные отношения должны были включать в себя через соответствующие экономические переходные формы менее зрелые отношения и формы производства с целью их подчинения интересам социалистического общества.
Необходимость использования экономических переходных форм обусловливалась и тем, что в конкретных условиях каждого этапа развития нужно учитывать специфику экономического положения и интересов определенных классов, политических сил и групп с целью облегчения их перехода к социалистическим формам развития, а также потребностью обеспечить наиболее эффективное использование всех резервов, возможностей и преимуществ социализма.
Советская юридическая наука в начале 50-х считала, что «...в СССР в условиях социалистического общества остатки допустимого законом мелкого частного хозяйства не могут порождать капитализм...»9.
Это находилось в очевидном противоречии с Лениным, у которого, как мы помним, мелкое хозяйство рождало капитализм ежедневно и ежечасно. «Сухаревка закрыта, - писал он, - но страшна не та «Сухаревка», которая закрыта. Закрыта бывшая «Сухаревка» на Сухаревской площади, ее закрыть нетрудно. Страшна «сухаревка», которая живет в душе и действии каждого мелкого хозяина. Эту «сухаревку» надо закрыть. Эта «сухаревка» есть основа капитализма»10.
Советские правоведы причиной частнособственнических проявлений считали наличие в сознании отдельных советских людей пережитков прошлого, взглядов и привычек, унаследованных от старого общества. Говорилось об отставании общественного сознания от общественного бытия. Это объяснялось тем, что «общественному сознанию свойственна тенденция к относительной самостоятельности». Поэтому частнособственническая психология и связанная с нею «жажда к стяжательству, наживе, которые культивировались эксплуататорским строем на протяжении многих веков, обладают известной стойкостью, цепкостью и могут заражать даже тех людей, которые родились, выросли и возмужали при социализме»11.
Таким образом, основные причины проявления частной инициативы в экономике видели в субъективных факторах: частнособственнической установке личности, «сформировавшейся вследствие недостатков в идейно-воспитательной работе, отрицательного влияния ближайшего окружения» и т.п.
Объективные условия признавались, но не считались определяющими. Спекулянт всегда пользовался «временными трудностями», но никто не говорил, что именно «временные», т.е. вечные у нас, трудности и создают спекулянта.
Условиями, способствующими частнопредпринимательской деятельности, считались дефицит отдельных товаров, бесконтрольность и неудовлетворительная постановка учета материальных ценностей и выполняемых работ и т.п. Наконец, признавалось, что факторами, определяющими окончательную решимость к преступлению, были такие явления, как общественное мнение, осуждающее или относящееся безразлично к такой деятельности, качество работ органов правосудия, степень эффективности законодательства. По признанию советских юристов, частнособственническая психология оживляется в периоды экономических реформ и трудностей в развитии общества12.
В 1930 - 1950-е годы руководители ВКП (б) и советского государства нередко поднимали вопрос о частнособственнической психологии в сознании людей.
И.В. Сталин ещё на XVII съезде ВКП (б) говорил: «... нельзя сказать, что мы преодолели пережитки капитализма в сознании людей»13.
Г.В. Маленков в информационном докладе по деятельности ЦК ВКП (б) на совещании некоторых компартий в Польше в сентябре 1947 года указывал: «В настоящее время в работе государственных органов выдвигаются на первый план хозяйственно-организационная работа, укрепление советской законности, борьба против частнособственнических пережитков, борьба за дальнейшее укрепление социалистической собственности и повышение государственной дисциплины во всех областях нашей деятельности»14.
В.М. Молотов в докладе «Тридцатилетие Великой Октябрьской социалистической революции» подчеркнул: «Нельзя отрицать, что пережитки капитализма в сознании людей весьма живучи»15.
Таким образом, переходя к непосредственному анализу правового положения ЧХД, отметим, что именно коммунистическая идеология во взглядах руководителей ВКП (б) определяла его характер. Сложившаяся в 1920 - 1930-е годы партийно-государственная идеология и её отношение к частнику оставались неизменными и в 1940-1950-е годы.
Конституция СССР 1936 г. (ст. 4) провозгласила, что «социалистическая система хозяйства и социалистическая собственность утвердились в результате ликвидации капиталистической системы хозяйства, отмены частной собственности на орудия и средства производства и уничтожения эксплуатации человека человеком»16.
В то же время признавалось отсутствие полного обобществления частного хозяйства. Существование частной хозяйственной деятельности было закреплено в ст. 9 Конституции СССР 1936 г.: «Наряду с социалистической системой хозяйства, являющейся господствующей формой хозяйства в СССР, допускается законом мелкое частное хозяйство единоличных крестьян и кустарей, основанное на личном труде и исключающее эксплуатацию чужого труда».
Однако в юридической литературе указывалось, что частное хозяйство, допускаемое Советской Конституцией, коренным образом отличается от частного хозяйства в условиях капитализма. Частное хозяйство социалистического общества лишено возможности рождать капитализм, ибо возможность эксплуатации чужого труда и извлечения нетрудовых доходов исключены. Советская юридическая наука провела различие между частной и личной собственностью, в то время как мелкотоварная частная собственность имела своим источником личный труд, прилагаемый к своим орудиям и средствам производства. Личная собственность являлась производной от социалистической собственности.
Следует отметить, что четкой границы между частной и личной собственностью советское законодательство не провело. В частности, это касается способов защиты обеих форм собственности; были сформулированы лишь общие правила об истребовании частным собственником своего имущества, незаконно попавшего в руки других лиц. Обеспечение охраны прав частного собственника Гражданский кодекс 1922 г. (ст.1) гарантировал лишь в том случае, если осуществление им этих правил не нарушало общих условий хозяйственно?: деятельности в СССР.
В процессе становления Советского государства законодательно обеспечивался дифференцированный подход к различным видам частной собственности в СССР.
Партия взяла курс на «ограничение и вытеснение, а затем ликвидацию капиталистической собственности и социалистическую переделку мелкотоварной трудовой собственности».
В результате этой «социалистической переделки» частная хозяйственная деятельность, допускаемая законом, была включена в понятие кустарных и ремесленных промыслов. Целью государственной политики в отношении кустарных и ремесленных промыслов считалось недопущение «извлечения нетрудовых доходов и содействие кооперированию кустарей-ремесленников».
В 1936 г. появились «Правила регистрации кустарных и ремесленных промыслов» регламентирующие, деятельность некооперированных кустарей и ремесленников17.
Лица, занимавшиеся без применения наемного труда кустарными и ремесленными промыслами, извозом и обслуживанием личных и хозяйственно-бытовых нужд населения (как-то: плотники, столяры, маляры, печники, кровельщики, водопроводчики, слесари, электромонтеры, стекольщики, трубочисты, полотеры, обойщики, водовозы, прачки, носильщики, переплетчики, парикмахеры, фотографы, оптики), были обязаны ежегодно до начала года (или до начала промысла, если он начинался среди года) оформлять на свои промыслы регистрационные удостоверения в районном (городском) финансовом отделе.
Регистрационные удостоверения на свои промыслы должны были также получать члены промысловых кооперативных артелей и артели кооперации инвалидов, работающих кроме артелей на сторону, рабочие и служащие, систематически занимавшиеся во внеурочное время кустарными и ремесленными промыслами по работе на заказчиков.
Регистрационные удостоверения выдавались в финансовых отделах по месту производства промыслов. Кустари и ремесленники, занимающиеся передвижными промыслами, получали регистрационные удостоверения в финотделе по месту постоянного жительства.
Не получали регистрационных удостоверений на свои промыслы и занятия: а) колхозники и "трудящиеся единоличники", занимающиеся не запрещенными законом кустарными и ремесленными промыслами и извозом, облагаемыми сельхозналогом; б) лица, занимающиеся обслуживанием домашнего хозяйства населения (заготовкой дров, стиркой белья без устройства специальных прачечных, уходом за детьми и больными).
Беспрепятственно, без регистрационных удостоверений, производилась продажа продуктов своего хозяйства в сыром или переработанном виде: колхозниками и "трудящимися единоличниками", ведущими подсобное сельское хозяйство рабочими, служащими и другими трудящимися, продажа на станциях железных дорог и пристанях сельскохозяйственных продуктов колхозниками к окрестным населением с полок, прилавков, лотков и с рук.
По регистрационному удостоверению на промысел кустарь мог продавать свои изделия (если их продажа разрешена) в пределах того района или города, где он постоянно проживал, в смежных районах и соответствующем краевом (областном) центре, а также на ярмарках в данном крае (области).
Для получения регистрационного удостоверения на производство и ремонт холодного и огнестрельного оружия и на граверный промысел кустари и ремесленники были обязаны предоставить в финотдел специальное разрешение ка данный промысел от органов НКВД.
Все финотделы были обязаны систематически проверять полноту и своевременность регистрации промыслов, соответствие каждого промысла выданному на него регистрационному удостоверению, а также выявлять лиц, которые в целях обмана государства получили регистрационное удостоверение на трудовой промысел, но используют это удостоверение для эксплуатации наемных рабочих, занятия запрещенным промыслом (см. ниже) либо спекуляцией.
Для наблюдения за полнотой регистрации всех промыслов и для их изучения финотделы должны были систематически собирать и использовать сведения, получаемые от домоуправлений, сельсоветов, местных органов коммунального хозяйства и других учреждений и организаций. Кустари и ремесленники, нарушавшие правила регистрации промыслов, подвергались штрафу в размере до 500 руб.
Размер штрафа в каждом отдельном случае устанавливался заведующим финотделом.
Нарушением правил регистрации промыслов являлись: а) производство промысла без регистрационного удостоверения; б) производство промысла не в соответствии с указанным в регистрационном удостоверении видом промысла, родом вырабатываемых изделий, местом производства промысла или числом помогающих членов семьи; в) производство промысла или продажа изделий своего промысла вне района или города, указанного в регистрационном удостоверении; г) передача регистрационного удостоверения другому лицу и использование регистрационного удостоверения, выданного другому лицу.
Составленные налоговыми инспекторами или их помощниками протоколы должны были быть в 3-дневный срок рассмотрены и утверждены заведующим финотделом, который устанавливал размер штрафа, налагаемого на каждого нарушителя.
Правила регистрации 1936 г. действовали 13 лет. Они заложили основу правового регулирования этой важной экономической сферы. Все последующие документы только дополняли и развивали их. Именно поэтому далее мы будем рассматривать правила 1949 г. и постановление Совмина 1958 г. как очередные этапы, элементы государственной политики.
За 1936-1949 гг. был не только накоплен опыт регулирования сферы ЧХД, но и выявлены слабые места в законодательстве, позволявшие частнику осуществлять свою деятельность. Уже в годы войны и связанного с ней небывалого расцвета частной инициативы обсуждался вопрос о необходимости принятия новых правил.
Отчетливо проявились две тенденции, назовем их умеренно рыночной и консервативной. Их борьба будет рассмотрена ниже.
В соответствии с постановлением Совета Министров СССР от 30 июня 1949 г. вышли новые Правила регистрации некооперированных кустарей и ремесленников18. Они расширяли перечень запрещенных некооперированных промыслов.
Следующее дополнение к правилам было сделано в соответствии с постановлением СМ СССР от 22 апреля 1958 г. (содержание постановления рассматривается во второй главе)19.
Частная хозяйственная деятельность занимала промежуточное положение в системе социалистического хозяйства. Именно в ней чаще всего проявлялись те негативные черты, от которых советское общество стремилось избавиться. «Пережитки капитализма», «частнособственническая психология», «жажда наживы» более всего проявлялись именно в сфере частного производства. Несовершенство законодательства и учета создавали питательную почву для разного рода злоупотреблений. Поэтому важнейшим рычагом правового регулирования здесь стал Уголовный кодекс РСФСР.
Судебная практика свидетельствовала, что по отношению к «частнику» наиболее часто применялись следующие статьи УК РСФСР:
ст. 99 - занятие запрещенным промыслом;
ст. 107 - спекуляция;
ст. 129-а - лжекооператорство и смежные с ним преступления.
Суды испытывали определенные затруднения в квалификации дел по нескольким статьям. Именно поэтому в УК 1961 г. появилась ст. 153, предусматривающая ответственность за частнопредпринимательскую деятельность и коммерческое посредничество.
Рассмотрим подробнее названные статьи УК РСФСР.
Статья 99 гласила: «Изготовление, хранение и покупка с целью сбыта, а равно самый сбыт в виде промысла продуктов, материалов и изделий, относительно которых имеется специальное запрещение или ограничение».
Занятие запрещенным промыслом наказывалось лишением свободы на срок до двух лет с конфискацией имущества и запрещением права торговли.
Запрещенная «Правилами» деятельность считалась преступлением только в том случае, если виновные лица занимались ею в виде промысла, то есть в целях извлечения постоянного дохода. Единичные случаи занятия такой деятельностью не влекли за собой уголовной ответственности. К ответственности по ст. 99 УК РСФСР могли привлекаться вменяемые физические лица, достигшие 14-летнего возраста.
Кроме того, указывалось на необходимость отличать трудящихся, которые занимаются запрещенным промыслом в свободное от своей основной работы время, от тех, которые это занятие делают основной своей профессией, прибегая при этом иногда к эксплуатации в скрытой или явной форме наемной рабочей силы.
Считалось, что если первая категория лиц иногда может подлежать административной ответственности, то вторая должна подвергаться уголовному преследованию, так как представляет собой «серьезную общественную опасность».
Частную инициативу в сфере торговли государство рассматривало как понятие, равнозначное спекуляции20.
Скупка и перепродажа товаров «с целью наживы» фактически становится преступлением с 20 мая 1932 года, когда было принято постановление ЦИК и СНК СССР «О порядке производства торговли колхозов, колхозников и трудящихся единоличных хозяйств и уменьшении налога на торговлю с/х продуктами», в котором запрещалась частная торговля.
В соответствии с постановлением ЦИК и СНК СССР от 22 августа 1932 года «О борьбе со спекуляцией» (имевшем силу закона) и на основании постановления от 10 ноября 1932 года «Об изменении ст. 107 УК» было дано новое определение спекуляции в УК РСФСР21.
В ст. 107 УК говорилось: «Скупка и перепродажа частными лицами в целях наживы (спекуляция) продуктов сельского хозяйства и предметов массового потребления».
Статья предусматривала лишение свободы на срок не ниже пяти лет с полной или частичной конфискацией имущества. Некоторые исследователи отмечали, что одним из недостатков сформулированного понятия спекуляции, было нечеткое определение предмета спекуляции. Меха, автомобили, изделия из золота и другие предметы было сложно включать в понятие «продукты сельского хозяйства и предметы массового потребления». Данное несоответствие на практике вызывало немало трудностей.
В 1940-1950-е годы пленум Верховного суда СССР неоднократно издавал постановления, в которых отмечалась общественная опасность спекуляции и неудовлетворительная борьба с ней. С появлением 12 сентября 1957 г. Указа Президиума Верховного Совета РСФСР "Об ответственности за мелкую спекуляцию" был установлен особый судебно-административный порядок ответственности за этот вид спекуляции. До этого случаи мелкой спекуляции нередко оставались безнаказанными22.
Часть 1 ст. 129-а УК РСФСР предусматривала ответственность за учреждение и руководство деятельностью лжекооперативов, часть 2 этой статьи устанавливала ответственность лиц за участие в работе лжекооперативных организаций, заведомо знавших, что данная организация является лжекооперативной, извлекающих из этого участия предпринимательскую прибыль или заранее содействующих сокрытию действительного характера названной организации. По части 1 ст. 129-а предусматривалось лишение свободы на срок до пяти лет с конфискацией всего или части имущества. Часть 2 ст. 129-1 лишала свободы на срок до двух лет или устанавливала исправительно-трудовые работы на срок до одного года.
Уголовная практика применяла вместе со статьей 129-а статью 111-а, в соответствии с чем каралось содействие организации лжекооператива или попустительство его деятельности. Если преступление совершалось без корыстной или иной личной заинтересованности, то оно влекло за собой осуждение на срок не ниже шести месяцев, в случае если данные мотивы имели место, то наказание было не ниже двух лет.
Так как лжекооператорство и спекуляция, а также хищения социалистической собственности шли рука об руку, судебные органы выносили приговор по совокупности.
Особо следует остановиться на развитии системы налогообложения ЧХД. Складывание системы налогового регулирования частной хозяйственной деятельности постепенно происходило во второй половине 1930-х годов.
Облагаемый доход некооперированных кустарей и ремесленников стал устанавливаться по твердым нормам доходности, определяемым для отдельных видов промыслов областными финансовыми отделами по согласованию с союзами промысловой кооперации. Обязательная публикация этих норм до начала окладного года давала возможность кустарям заранее знать размер налога, подлежавшего уплате. Для обложения налогом всех прочих плательщиков, кроме рабочих и служащих и приравненных к ним лиц, были установлены лишь три расписания ставок вместо пяти, действовавших ранее. В соответствии с этим плательщики подоходного налога распределялись на три категории:
первая категория, облагаемая по расписанию № 1, - лица, имеющие доход от литературной работы по авторским договорам, от научной работы, от занятий искусством, от использования авторского права на произведения, изобретатели, получившие авторские свидетельства, и некоторые другие;
вторая категория, облагаемая по расписанию № 2, - некооперированные кустари и ремесленники, не имеющие наемных рабочих, лица, получающие доходы от частной практики и других свободных профессий, доходы от строений (при отсутствии у этих лиц нетрудовых доходов) и некоторые другие трудовые доходы;
третья категория, облагаемая по расписанию № 3, - некооперированные кустари с наемными рабочими, лица, имеющие доходы от мелкой торговли я прочие доходы.
Для каждой категории плательщиков была установлена своя прогрессия ставок. Для 1-й категории (расписание № 1) ставки дифференцировались от 1% с суммы годового дохода до 1000 руб. до 33% с дохода свыше 20000 руб. в год; для 2-й категории (расписание № 2) — от 2,5% с годового дохода до 1000 руб. до 47% с дохода свыше 20000 руб. и 50% с дохода свыше 24000 руб. в год; для 3-й категории (расписание № 3) — соответственно 5%, 82% и 87%.23
Цель распределения плательщиков по категориям (по размерам обложения) - усилить обложение лиц с нетрудовыми доходами.
Кооперированные кустари и ремесленники приравнивались по обложению к рабочим и служащим. Однако для тех, кто работал на дому, исчисленная сумма налога повышалась на 10%. Это побуждало кустарей и ремесленников переходить на работу в мастерские артелей.
Члены промысловых артелей - надомники, которые изготавливали изделия из собственных материалов или на своем оборудовании либо частично, помимо артели, работали на сторону, облагались наравне с некооперированными кустарями. Такой порядок обложения, направленный на укрепление артели как производственной единицы, стимулировал передачу кустарями-надомниками своего оборудования в артель.
Особая шкала была установлена для обложения доходов от частной практики врачей, адвокатов, преподавателей и т. д. Ставки налога с этой категории граждан были значительно ниже, чем с кустарей и ремесленников.
В заключении отметим, что правовое положение частной хозяйственной деятельности было достаточно противоречивым. С одной стороны, ЧХД допускалась действующим законодательством, с другой - ее сфера постоянно сужалась. На пути частника постоянно создавались искусственные препятствия.
Конституция, Уголовный и Гражданский кодексы РСФСР определяли общее юридическое положение ЧХД.
Пределы дозволенной законом деятельности очерчивали Правила регистрации некооперированных кустарей и ремесленников (1936 и 1949 гг.). Пробелы в законодательстве восполнялись органами исполнительной и судебной власти. Они же занимались обобщением практики но различным аспектам деятельности «частника». Вместе с тем, система контроля страдала серьезными недостатками.
Частное нелегальное предпринимательство довольно сложно разглядеть в системе государственной экономики, оно пряталось в недрах социалистического хозяйства. Частный капитал прикрывался патентами на кустарную деятельность, кооперативными должностями, вывесками кооперативных и государственных организаций.
Частная хозяйственная деятельность все более разрасталась, приобретала новые формы, приспосабливалась к недостаткам государственной системы обеспечения и контроля. Структура ЧХД не оставалась неизменной, постепенно частная инициатива все активнее действовала и в государственной промышленности.
Государство, проводя репрессивную политику в отношении частника, выталкивало его в нелегальную сферу. Предпринимательство в советской системе было неминуемо связано с хищениями и воровством. Конечно, здесь не было никакого осознанного социального сопротивления режиму. Мелкое воровство в СССР приняло гигантские масштабы, оно во многом представляло способ выживания и самоснабжения в условиях хронического дефицита товаров.
Частная хозяйственная деятельность подвергалась все большей криминализации. Потребность в материалах и ресурсах стимулировала рост крупных хищений. Частная хозяйственная деятельность все более приобретала спекулятивный характер.
Государство придавало экономическим преступлениям окраску социально-политического сопротивления, называя их преступлениями протез социалистической собственности.
Частная хозяйственная деятельность в социалистическом хозяйстве развивалась в органическом единстве, с государственной системой. Сна приспосабливалась к системе экономических отношений, более того, использовала ее. Частная хозяйственная деятельность превратилась в неотъемлемую часть социалистического хозяйства. Обе стороны зависели друг ст друга, влияли друг на друга и не могли существовать друг без друга.
Частная хозяйственная деятельность наиболее сильно пострадала в результате форсированного социалистического строительства в годы первых пятилеток. Она стала приспосабливаться к новым отношениям в стране.
Экономическая необходимость и, следовательно, неизбежность ЧХД определялись избирательностью и скудостью государственного снабжения. Государственное снабжение обрекало городское население на полуголодное существование, а сельское — на голодную смерть. Рынок спасал людей. Частная хозяйственная деятельность была нужна государству как резерв на случай трудностей.
С другой стороны, частник был нужен государству и для того, чтобы в обстановке вечного дефицита постоянно указывать на него как на вредителя и врага народа.
1 Лысов М.Д. Ответственность за частнопредпринимательскую деятельность по советскому уголовному праву. - Казань. - 1969. - С.4.
2 Собрание кодексов РСФСР. - М., 1925. - С. 12.
3 Отечественная история. - 1993. - №3. - С.27.
4 Сталин И. В. Соч. -Т.12. -С.79.
5 Рубинштейн Б.М. Советское хозяйственное и гражданское право. - М.:ОГИЗ, 1936. - С.63,95
6 Маркс К. Энгельс Ф. Соч. - Т.4. - С.434.
7 Ленин В.И. Полн. собр. соч.- Т.41. - С.27-28.
8 Минц Б. Политическая экономия социализма. - М., 1965; Кронрод Я.А. Законы политической экономии социализма. - М., 1966. - С.58.
9 Советское гражданское право. - Т.1. - М.:Госюриздат,1950. - С.344.
10 Ленин В.И. Полн. собр. соч. - Т.42. - С. 158.
11 Виттенберг Г.Б. Ответственность за спекуляцию. - М., 1962. - С.8-9.
12 Лысов М.Д. Ответственность за частнопредпринимательскую деятельность по советскому уголовному праву. - Казань, 1967. - С. 103.
13 Сталин И.В. Вопросы Ленинизма. Издание 11. - С.466.
14 Информационное совещание представителей некоторых компартий в Польше в конце сентября 1947 года. Госиолитиздат, 1947. - С. 142.
15 Молотов В.М. Тридцатилетие Великой Октябрьской социалистической революции. - Госполитиздат. 1947. - С.28.
16 Рубинштейн Б.М. Советское хозяйствование и гражданское право. - М., 1936 - С.63.
17 Бюллетень финансово - хозяйственного законодательства.- 1936 - №11.- С.34.
18 ГАКО Ф.Р-291. Оп. 1.Д.402.Лл. 139-140.
19 СП СССР - 1958. - №7. - Ст.64.
20 Виттенберг Г.Б. Ответственность за спекуляцию. - М., 1962. - С.29.
21 СЗ СССР. - 1932. - № 38.- Ст.233; СУ СССР. - 1932. -№ 87. - Ст.385.22 Известия. - 1957. - 13 сент.
23 Марьяхин Г.Я. Очерки истории налогов с населения в СССР. - М., 1964. - С. 191-206.
<< Назад Вперёд>>
