Посевная площадь
Поэтому мы, как и воеводская приказная изба, располагаем сведениями о числе крестьянских дворов, о размерах государевадесятинного тягла, о количестве высеваемых семян и эпизодическими отчётами приказных людей о выдельном хлебе и о связанных с последним опытных умолотах. Понятно, что современный исследователь окажется в более трудном положении по сравнению с приказной избой, если он пожелает установить площадь запашки, так как много документов исчезло безвозвратно и нет возможности проверить на месте правильность предпринимаемых расчётов.
Пользуясь сохранившимися материалами можно лишь приблизительно и неполно вычислить вероятную величину посева.
Земледелием занимались пашенные крестьяне, обротчики, служилые люди, в том числе беломестные казаки, пахавшие земли за государево хлебное жалованье, прочие жители, например, посадские и промышленные люди, имевшие незначительные присевки, обычно на землях пашенных крестьян, монастыри и церкви.
Установление посевной площади этих категорий посевщиков связано с затруднениями различной степени и требует поэтому особых каждый раз приёмов расчёта.
Казалось бы, что зная размер государевой пашни и соотношение между ней и крестьянской пашней можно легко вычислить посевные площади у пашенных крестьян. На самом же деле такой расчёт обычно не даёт правильного результата вследствие того, что одни крестьяне могли пахать сверх окладов, другие, наоборот, сеяли меньше той площади, пахать которую они имели право по установленному для них тяглу.
Поэтому в расчёты посевной площади приходится вносить поправки. Но и они, в свою очередь, несут в себе некоторые погрешности, избавиться от которых нет возможности. Особенно трудно установить площадь посева яровых культур, так как их сеяли значительно меньше, чем допускалось установленной для крестьян тягловой пашней, вследствие чего платёж выдельным или отсыпным хлебом вместо яровых часто производился рожью.
В последующих расчётах величины посевной площади опорными документами будут служить: перепись пашенных крестьян, произведённая тобольским сыном боярским Афанасием Ушаковым в 1672 году1 и ревизские сказки 1720-1722 годов (арх. № 121, св. 13, № 131, св. 14, № 149, св. 16, № 152, св. 16).
Технику расчёта площади крестьянских посевов можно показать на определении размеров пашни за 1652 год, т. е. за время, когда впервые появляются цифры по государевой пашне у крестьян. Так как пашенный крестьянин за одну государеву десятину имел право пахать на себя 4 десятины, то в идеальном случае посев в 1652 году составлял бы в десятинах величину, рассчитанную в таблице 38.
Но некоторые крестьяне сеяли больше, чем допускало соотношение 1:4, установленное между государевыми и крестьянскими десятинами. За такой лишний посев крестьянин платил одну десятую часть урожая выдельным хлебом. Площадь, с которой выделялся сноповой десятинный хлеб, никогда не указывалась. Значит, её нужно вычислить. Сделать это можно лишь в том случае, если имеется количество выделенного хлеба и известна урожайность. По смете на 1653 год было взято выдельного хлеба: ржи 3794 пуда, ячменя 1092 пуда, овса 168 пудов и пшеницы 124 пуда, всего яровых 1384 пуда.
Таблица 38
В помете на 1653 год на основе отчётных данных за предыдущий год предусматривалась урожайность озимых в размере 65,5 пуда, яровых 76,7 пуда с десятины. Следовательно, 3794 пуда ржи при данной урожайности и при изъятии ⅒ части сбора хлеба могли получиться с 580 десятин, а 1384 пуда яровых с 180 десятин. Значит, сверх свободных от обложения десятин крестьяне сеяли 760 десятин.
Но хозяйственно слабые крестьяне сеяли меньше, чем они могли сеять в соответствии с возложенным на них тяглом. Величину этого посева можно определить лишь очень приблизительно, так как учёта его никогда не велось. По опросу крестьян Ушаковым в 1672 году можно вычислить, что недосев составлял тогда 13,9% к площади, которую имели право пахать крестьяне без платежа 10-м снопом. Если применить этот процент к расчётной площади озимых и яровых 1652 года, то получится 143 десятины.
Вероятная площадь посева у пашенных крестьян в 1652 году составит в десятинах:
1) Расчётная площадь посева ржи и яровых по таблице 1026¼
2) Посев сверх свободных десятин ржи и яровых 760
3) Недосев у слабых хозяйств 143
Значит, путём расчетов можно всю площадь озимых и яровых у крестьян в 1652 году определить в размере 1643¼ десятины или округлённо в 1500-1700 десятин.
Для 1672 года, как отмечалось, имеется необычайно редкая возможность подсчитать посев по прямым показаниям крестьян.
В таблице 39 приведена сводка этих показаний.
Таблица 39
Эта площадь в 2191 десятину была, может быть, несколько меньше действительной величины, так как те крестьяне, которые сеяли сверх свободных десятин и подвергались в результате этого дополнительному обложению, были заинтересованы в укрытии части своих посевов.
Середина XVII столетия была временем сильного роста площади посевов. Опрос Ушакова производился осенью 1672 года, когда озимь на 1673 год уже была посеяна. Её было учтено у крестьян 1352 7/8 десятины, т. е. на 110 5/8 десятины больше предшествующего года. Кроме того, в том же году стали сеять крестьяне вновь образующейся Яндинской волости и к 1673 году у них уже было 26 десятин ржи. Может быть, первые успехи в развитии илимской пашни толкнули многих крестьян на экстенсивное увеличение запашек, без учёта особенностей сельскохозяйственного производства в новых местах.
Третья четверть XVII века была отмечена серьёзными недородами, которые заставили крестьянина усовершенствовать свою агротехнику и относиться более осторожно к расширению посевов. К тому же лучшие земли были быстро разобраны и в дальнейшем рост посевных площадей, особенно в старых волостях, шёл медленнее.
К концу XVII века, в 1699 году, размер крестьянских посевов Илимского воеводства можно приблизительно определить в 3000-3200 десятин.
Наиболее разносторонним документом, отражающим состояние основных вопросов сельского хозяйства, являются сказки 1720-1722 годов. Они дают возможность судить не только об общих размерах посевной площади, но и о посевах по культурам.
На основании показаний крестьян о размерах высева семян можно с большим приближением к действительной величине вычислить посевные площади. Ошибки при таких расчётах вряд ли будут больше 10-15%. Результаты с такими погрешностями должны считаться для расчётов подобного рода удовлетворительными.
В некоторых случаях, например при определении структуры посевов, такие погрешности, поскольку они носят общий характер, и вовсе не окажут существенного влияния на результаты расчётов. Наконец, можно корректировать получаемые цифры сопоставлением их с многими другими показателями.
При определении посевной площади использованы указанные ранее размеры высева семян на одну десятину. Расчёты эти сделаны по 280 дворам, в среднем по 4-5 культурам на дворили примерно в 1100-1200 случаях. Полученные таким образом площади посева у каждого пашенного крестьянина сводились в поселённые данные, а затем и в поволостные. Результаты расчётов приводятся в таблице 40 по острогам и слободам, т. е. по волостям, в десятинах:
Таблица 40
Принимая во внимание соотношения между размером тяглых десятин, количеством отсыпного хлеба и имеющимися данными о высеве семян, можно с некоторой удовлетворительной точностью установить величину посева у пашенных крестьян на отведённых им землях. Кроме того, по окладным хлебным книгам можно определить площадь посева на так называемых залишечных пашнях, считая, что в среднем с 1 десятины взыскиваюсь около 1 четверти ржи. По такому же способу допустимо определить посев и у хлебных обротчиков.
Крестьянские посевы в 1720-1722 годах по полостям Илимского воеводства в десятинах указаны в таблице 41.
Кроме того, у служилых людей, как это будет выяснено позднее, посевы составляли около 300-330 десятин, у посадских людей около 100 десятин, в монастырях и у монастырских половников около 500 десятин.
Следовательно, размер всего посева Илимского воеводства и начале XVIII века достигал 5000-5200 десятин.
Так как господствовала двухпольная система хозяйства, вся пашня составляла около 10000 десятин.
Если крестьянские посевы сгруппировать по главным речным зонам, то выявятся основные сельскохозяйственные центры Илимского воеводства (таблица 42).
Таблица 41
Таблица 42
Удельный вес различных хозяйств в посевных площадях составлял: пашенные крестьяне 77,2%, хлебные обротчики — 4,9%, служилые люди — 6,4%, посадские — 1,9% и монастыри — 9,6%.
Земледелие Илимского воеводства и всей современной Иркутской области, зародившееся в 30-40 годах XVII столетия на Илиме и по средней Лене, за протекшие 80 лет переместилось в новые районы — вверх по Лене, включая Манзурскую и Бирюльскую слободы, по притокам Лены, в особенности по р. Илге, затем вверх по Ангаре до р. Уды и по Уде, а также вверх по р. Оке.
Состав растений и их удельные веса в посевной площади по сказкам 1720-1722 годов приведены в таблице 43.
Таблица 43
В 1672 году озимь занимала 68,4%, яровые хлеба 31,6%. Приблизительное представление об удельном весе зерновых культу p дают также выдельные книги по изъятию 10-го или 5-го снопа. В следующей таблице 44 удельные веса культур вычислены по количеству заготовленного десятинного или пятинного хлеба.
Расчёт по выдельному хлебу посевных площадей не даётся за последующие годы, так как в 90-х годах XVII века выдел шёл только по яровым, а в начале XVIII века — только по озимым или касался незначительных присевок у некрестьянского населения.
Таблица 44
Понятно, озимая рожь не во всех волостях занимала столь значительное место. В таблице 45 вычислены удельные веса культур в %% за 1672 и 1722 годы. Гибель значительной части ревизских сказок обусловливает пустые места в этой таблице по 1722 году.
Таблица 45
Использование относительных величин в виде процентов даёт достаточно чёткое представление о характере земледелия, но вместе с тем не позволяет судить о распространённости отдельных растений. Чтобы пополнить разбор этого вопроса, ниже приводятся выборки о частоте встречаемости возделываемых растений и расчёты средних посевов на двор. Целесообразно предложить этот способ при анализе посевных площадей, как дающий более углублённое представление о внутреннем строении явления.
В приводимой далее таблице 46 показано число дворов пашенных крестьян по волостям, т. е. по острогам и слободам «с присутствующими деревнями», сеявших ту или другую культуру.
Ввиду того, что нет ни одного двора, не возделывавшем озимой ржи, в таблице опущено число всех дворов в волостях. Пашенный крестьянин не мог не сеять озими потому, что эта был не только главный его хлеб, но и потому, что он являлся почти единственным платежным средством в расчетах с государевой казной.
Из первой части таблицы видно, что наиболее распространённой культурой после озимой ржи является конопля, затем следовали: овёс, ячмень, пшеница, горох, а на последнем месте была ярица.
Таблица 46
Но второй части таблицы приводятся относительные величины:
1) Среднее А вычислено как средний посев в десятинах на двор по числу дворов, действительно имевших соответствующую культуру. Из этих средних вытекает, что самым крупным посевом в хозяйстве была озимая рожь. Далее следует, что хотя число хозяйств, возделывавших ярицу, было невелико, всего 20 дворов, однако, средний посев ярицы в них составлял значительную величину — 2,03 дес. на двор. Пшеницу сеяли 113 дворов и средний размер посевов её в этих дворах равнялся 0,32 дес. Конопли на двор, возделывавший её, приходилось 0,08 дес.; 2) Среднее Б вычислено на все дворы названных 7 волостей, независимо от того, сеяли ли они данную культуру или нет. Этим приёмом всегда и пользуются при анализе посева, падающего на 1 двор. Сумма этих величин составит средний посев на двор всех вместе взятых культур. В данном случае он равен 3,75 дес.; 3) для сопоставления обоих средних дано их соотношение. Оно может быть вычислено и другим способом — делением числа хозяйств, сеющих данную культуру, на число всех хозяйств. Этот показатель можно назвать показателем встречаемости. Для ржи он равен 1,0, что говорит о том, что из 100 дворов все 100 сеяли озимую рожь. Пшеницу сеяло 40 дворов из 100, ярицу только 7 дворов, а коноплю 88 дворов.
В посевах Илимского воеводства преобладала озимая рожь. Кажется, что в. этом факте нет ничего нового. Конечно, если следить за ходом развития русского и в том числе сибирского земледелия в XVII и XVIII столетиях, то ничего неожиданного в приведённых цифрах нет, кроме разве того, что для Восточной Сибири впервые появляются количественные выражения известного процесса. Но если сопоставить удельные веса культур по волостям с современной структурой посевных площадей в северных районах Иркутской области, то обнаруживается поразительное явление — чрезвычайное падение роли озимых посевов — ниже границ, допускаемых культурным земледелием. В колхозах Иркутской области озимые составляли в 1941-1945 годах около 25%, а в Нижне-Илимском районе, отвечающем Верхне-Илимской и Нижне-Илимской волостям XVII и XVIII столетий, только 4-5%, в Киренском районе 3-5%.
Такое снижение роли озимых в северных районах современной Иркутской области нужно считать неправильным. Однако разбор этого вопроса выходит за пределы настоящей работы. Здесь можно только вкратце заметить, что при таком низком удельном весе озимых нельзя построить хороших севооборотов и переходных схем к ним. Северные районы Иркутской области уже поплатились за одностороннее направление своего зернового хозяйства необычайным развитием овсюга, пырея и осота.
На второе место почти по всем волостям выходил овёс.
Особенно крупное значение овёс приобрёл там, где проходила сухопутная дорога по Лене — в Усть-Кутском остроге — 20,2%, в Орленской слободе — 14,0%, а также в Новой Уде — 16,1%, лежавшей на дороге, по которой шло серьёзное грузовое, в том числе хлебное движение на устье Илги для сплава в Якутск. В остальных волостях овёс хотя и был второй культурой по размерам посева, однако он не составлял и 10% от общей площади. В конце XVII и в начале XVIII столетня в пределы Илимского воеводства начинает внедряться ярица, пока только на Ангаре, причём в Ново-Удинской слободе она выходит на второе место после озимой ржи и составляет там 27,2% посева; большое значение приобретает она и в Кежемской слободе, и, наконец, некоторое, незначительное пока, в Братском остроге. Третьей культурой являлся ячмень, впрочем, заметную долю посевов занимал он только в Усть-Кутской (10,7%) волости и в приангарских селениях.
На развитие этих культур — озимой и яровой ржи, овса и ячменя — несомненно серьёзное влияние оказывал и порядок платежа в государеву казну отсыпного и оброчного хлеба. Повсеместно в житницы принималась только рожь, в виде исключения принимались овёс и ячмень в северных ленских волостях, причём овёс принимался «вполы», т. е. в половину веса ржи. Отсюда проистекала невыгодность перевозки овса на значительные расстояния, вследствие чего овёс имел главным образом местное значение.
Фото 15. Налево колос ржи с извлечёнными из пего зёрнами, обнаруженный в деле хлебного повытья 1755 г. (арх. №2132, св. 212, между 4 и 5 листами). Справа, для сравнения, помещён типичный колос Тулунской зеленозёрной ржи, распространенного в Иркутской области в настоящее время сорта. Снимок сделан в естественную величину
Пшеница высевалась в очень скромных размерах, несколько больше по Ангаре (7-8%) и меньше по Лене (1-4%). Причину слабого развития посева этого растения нужно искать в его требовательности к почве, теплу и влаге. Занесённая из открытых пространств в сплошь залесенную Илимскую область, пшеница долгое время давала пониженные урожаи, а иногда и вовсе погибала. Вследствие этого крестьяне сеяли её только для себя в очень небольших размерах, используя её изредка в праздничные дни и для улучшения пищи детей. Кстати можно отметить, что служилые люди на присевках охотно возделывали пшеницу2.
Фото 16. Часть колоса ржи из дела 1755 г. (увеличено)
Горох был распространён довольно широко. И сейчас, через 200-300 лет, северные районы Иркутской области в больших размерах, чем южные, ценят эту культуру. Правда, горох на севере низкого качества, там отсутствуют хорошие продовольственные сорта3.
Последняя культура, встречающаяся в сказках 1722 года — конопля. Для неё характерно очень равномерное и повсеместное распространение. Возделывалась она почти каждым крестьянским хозяйством. Цель культуры конопли двоякая: первое — получить семена на масло, поэтому при показаниях об урожае всегда упоминается, какое количество пудов семени конопляного собрало хозяйство; второе — получить волокно для верёвок и прядения.
Фото 17. Зёрна ржи, извлечённые из колоса, найденного в деле 1755 г. (увеличено)
К сожалению, не удалось обнаружить в делах Илимского воеводства данных о посевах льна. Всё же лён сеяли именно на низовьях р. Илима и на Ангаре, близ устья Илима. Однако, перепись 1722 года по НижнеИлимской слободе погибла.
Основанием для предположения о возделывании льна является «Книга окладная десятинной пашне» 1691 года (арх. № 34, св. 3), составленная при стольнике и воеводе Григории Фёдоровиче Грибоедове.
Берём Нижне-Илимскую волость: «а в ней пашенные крестьяне платят великих государей в казну на парусы по 12 аршин холста, да спуску варовых верёвок по 20 гривенок пенька и по полведра смолы з десятины на год». Обложению подвергались только основные государевы десятины, а с накладных десятин ещё по распоряжению воеводы Еремея Пятово сбор перечисленных предметов не производился, так как это дополнительное тягло (накладные десятины), по объяснению книги, было наложено воеводой Силой Оничковым в 1676 году без ссуды и без подмоги.
Первым по списку крестьян этой волости идёт Ондрюшка Григорьев сын Попов меньшой, «тягла на нем десятина. 200-го (1691 или 1692) году взял зборщик Стенька Литвинцов на 200-й год 12 аршин холста, полпуда пенька, полведра смолы. На 196-й год — полведра смолы, 20 гривенок пенька. На 199 год — 20 гривенок пенька, полведра смолы. 201-го году взял зборщик Сава Яковлев на 201 год ½ ведра смолы. 201-го году взял зборщик Герасимко Парамонов на 197-й год ведро смолы, на 198-й год — ½ ведра смолы. 202-го году взял зборщик Сава Яковлев на 202-й год 11 аршин холста, полпуда пенька, полведра смолы».
По Ангаре, Илиму и Лене в те годы шло много государевых и частных судов; судоходство это потом упало, и на Илиме сейчас можно встретить только лодки. Впрочем, в 1945 году пытались наладить движение на большой лодке с автомобильным двигателем. По Ангаре, ниже устья р. Илима, судоходство также исчезло.
Но в те годы этот водный путь был очень оживлённым. Для судов «на парусы», на снасти и осмолку требовалось много холста, пеньки и смолы. Обязали крестьян поставлять эти предметы, разложив нужное количество на тяглые десятины. Обложению такого рода подвергались не все волости. В Нижне-Илимской волости, лежавшей по Ангаре, от Кежмы до устья р. Илима и по последнему до Илимского острога, тогда жило 83 пашенных крестьянина, с тяглом в 52 десятины (около 400 десятин посева). С этих дворов в 1691 году было взято 513 аршин холста, 19 1/8 пуда пеньки и 22 ведра смолы. Примерно 10 дворов не платили, так как часть из них была «во льготе».
Во второй волости — Яндинской, лежавшей по Ангаре, выше Братской волости, жило 53 крестьянина с тяглом в 23¼ десятины (впрочем точный подсчёт затрудняется множеством оговорок); они внесли в том же году 48 аршин холста (10 дворов), 6 пудов 25 гривенок пеньки и 11 1/8 ведра смолы. Как видно, холстом платили далеко не все крестьяне этой волости; очевидно, посевы льна были не у каждого. В этих случаях допускалась замена холста денежным платежом, по алтыну за аршин, по 10 алтын 4 деньги за пуд пеньки.
Несмотря на давно прошедшие времена, можно с достаточной точностью установить, где жили крестьяне, заплатившие за тягло холстом. Выявлено, что лён сеяли вокруг Нижне-Илимской слободы и по Ангаре, выше устья р. Илима.
Так как книга 1691 года сохранилась частично, нет возможности установить аналогичных обязательств крестьян по другим волостям. Но та же книга свидетельствует, что по Верхней Илимской волости таких сборов не производили «для того, что в прошлом во 199-м году илимский воевода стольник Еремей Пятово по их крестьянскому челобитью и по выписке приговорил: для многие подводные гоньбы холста и пенька и смолы с них не збирать и оттого збору учинил их свободных». В книге сохранились данные по Нижней Усть-Киренской волости, по не указано, что крестьяне вносили лён, пеньку, смолу. Объяснить это можно так: хлеб из Нижне-Илимской волости для сплава в Якутск пришлось бы вести через волок, а Нижняя Усть-Киренская волость лежала на прямой водной магистрали, поэтому оказывалось целесообразным поставку материалов для судостроения возложить на отдалённые от Лены волости, а хлеб собирать с ленских волостей.
Предположение, что по Илиму и Ангаре сеяли лён, эту древнейшую русскую культуру, не является неожиданным. Ведь Илимск расположен на широте Москвы, почвы его плодородны, и он относится к местности с достаточным увлажнением. Насельники илимских волостей пришли из мест, где льноводство было непременным занятием каждого крестьянина. Наоборот, не странно ли было бы полагать, что, придя на Илим, русские крестьяне оставили эту культуру.
Неожиданным это предположение является по другим причинам. В современных районах Иркутской области, входивших некогда в состав Илимского воеводства, нет ни одного гектара льна. Культура льна была настолько забыта, что в 1911 году известному агроному В.Е. Писареву потребовалась поездка в Енисейскую губернию для ознакомления с опытом местных льноводов и для внедрения льна в пределах Иркутской губернии.
Впрочем, лён на севере сеяли долго, но он почему-то не обращал на себя ничьего внимания. Ещё в 1928 году в Нижне-Илимском, Киренском и Усть-Кутском районах сеялось 12 га льна, в 1929 году в первом районе — 10 га, в 1930 году — 15 га, в остальных он исчез. А теперь не сеют льна и в Нижне-Илимском районе. Постепенно крестьяне забывают, что ещё в недавнем прошлом их отцы выращивали превосходный лён. Старики, живущие сейчас в Нижне-Илимском и в Братском районах, хвалят лён, который выращивался лет 50 тому назад чуть не каждым двором по Ангаре, ниже современного Заярска и в низовьях Илима. Повсеместно в избах встречались кросна. Если в хозяйстве было несколько мужчин, то каждый сеял для своей жены особую делянку на лугах, которые «раздирались» для этой цели. В памяти стариков сохранился и сорняк «шишка», судя по описаниям — Cuscuta epilinum Weihe, ныне исчезнувший вместе со льном.
Нужно полагать, что льноводство в северных районах Иркутской области заброшено напрасно. Следовало бы принять меры к его возрождению.
Таковы данные о посевных площадях и о структуре полевых культур в Илимском воеводстве. В целом состав растений был очень однообразным. Полностью отсутствовали гречиха и просо. Никаких кормовых растений в то время не выращивалось.
При построении сельского хозяйства в современных северных районах Иркутской области следует учесть и положительные и отрицательные стороны старинного местного земледелия. Оно не может служить нам образцом, но изучение его предостерегает нас от ряда ошибок, из преодоления которых некогда рождался опыт илимского пашенного крестьянина.
1 Сибирский приказ. Книга 580, лл. 364-500.
2 Судя по всем имеющимся данным, сеяли только яровую мягкую пшеницу Triticum vulgare var. ferrugineum. Именно эта стародавняя разновидность впервые была подвергнута селекции и первый сорт, родоначальником которого она является, — известная Тулунская 8¼ или Балаганка.
3 До сих пор там возделывают главным образом Pisum arvense L.
<< Назад Вперёд>>
