V. Циркуляры
Кроме многочисленных предписаний и подтверждений о немедленном доставлении «десятидневных» ведомостей, полевое военно-медицинское управление не скупилось также на циркуляры, иногда весьма пространные, с целыми инструкциями военным врачам. В этих циркулярах и инструкциях со многочисленными пунктами предлагались нередко советы и наставления совершенно неуместные, а в военное время, при известных условиях, положительно неприменимые. Так, в циркуляре от 9 марта 1877 г., за номером 1578, в пункте 9 говорится: «В помещениях больных требовать безукоризненной чистоты и опрятности как белья и постелей, так и стен, и полов. Каждый врач должен считать первою своею обязанностью, вошед в палату своих больных, обратить внимание на то, отвечают ли гигиеническим требованиям: содержание больных и их помещение, чистота воздуха и тела больного, затем, опрятность белья, постели и палаты. Возможного улучшения и даже совершенства в этом отношении тем легче каждому врачу достигнуть, чем чаще он будет обращать внимание» и т.д. Не говоря уже о том, что все эти элементарные назидания составляют азбуку медицинской науки и каждому врачу известны еще с академической или университетской скамьи, а потому повторение этих азов по меньшей мере неуместно, но самое применение этих риторических фраз положительно немыслимо было в том положении, в каком находились во все продолжение войны все без исключения наши лазареты и госпитали; это положение очень хорошо было известно полевому военно-медицинскому управлению, потому что было у него постоянно пред глазами в Систове, Булгарени, Сгалевице, Тырнове, Габрове, Казанлыке, Адрианополе, Чорлу, Демотике, Чаталдже, словом, везде, где проходили наши войска, где проезжало и само полевое военно-медицинское управление. Если только оно самолично заходило в наши лазареты и госпитали и осматривало их на всем великом пути от Кишинева до Босфора, если оно видело действительное их положение, то к чему подобные циркуляры? Если же полевое военно-медицинское управление в наши лазареты и госпитали не заходило и ими не любовалось ни самолично, ни посредством частных агентов, то о действительном их положении оно должно было иметь самые точные сведения из одних только донесений главных врачей... Так, главный врач нашего лазарета рапортом от 7 ноября 1877 г. за номером 801 доносил следующее: «Несмотря на то, что 30-го числа октября, на четвертый только день после открытия действий нашего лазарета, отправлен уже был в военно-временный госпиталь № 63 транспорт с 160 больными, в настоящее время у нас накопилось снова 348 человек, в большинстве самых тяжелых дизентериков не могущих даже встать и потому требующих за собою самого тщательного ухода и самых разнообразных услуг. Больные разбросаны, кроме лазаретных шатров, еще в шестнадцати не близких одна от другой болгарских землянках, что весьма затрудняет правильный за ними уход и надзор. Непривычные и неохотливые служители, взятые из запаса, невозможность согреть, снабдить бельем, чем-нибудь прикрыть коченеющих от холода больных, неудобство и даже невозможность применить при таких условиях более успешные методы лечения при всем усердии врачей и фельдшеров, которые в буквальном смысле выбиваются из сил, вот та грустная обстановка, которая выпала на долю нашего лазарета в самом первом еще периоде его деятельности на театре войны». Еще печальнее было положение нашего лазарета в Казанлыке после Шипкинского погрома 28 декабря 1877. Здесь мы приняли в свое заведывание около 2000 раненых. Город полуразрушен, жители разбежались, ничего нигде достать нельзя, а время холодное — январь... Раненые размещены в домах с разбитыми окнами, без дверей, с разрушенными каминами или очагами, ни соломы на подстилку, ни рогож; раненые валяются прямо на полу, на своих грязных, заскорузлых и окровавленных шинелях; белье на них ужасное, тело еще ужаснее... Тяжело раненым в течение двадцати дней не было подано никакой почти хирургической помощи, отчего раны страшно нагноились, нестерпимо смердели, киша бесчисленными мириадами червей; прислуги не хватало чтоб очищать, подчищать... Положение тифозных больных в Чорлу, где скучена была целая дивизия с артиллерией, было нисколько не лучше, если еще не ужаснее: в полковых околотках скоплялось около двух сот больных; помещались не в«палатах», а в конурках, в сенях, в сараях, лежали чуть не один на другом; от тесноты воздух был убийственный, нечистота поразительная — служители заражались и умирали как мухи; врачи и фельдшера почти все поголовно переболели, а многие поплатились жизнью. При таком безвыходном, никакими силами непоправимом положении мы получаем циркуляр полевого военно-медицинского управления о безукоризненной чистоте палат, белья, постели, стен и полов...
Заботясь так благовременно о безукоризненной чистоте тела, белья и постели наших больных, полевое военно-медицинское управление точно также, кстати, заботилось и о более успешном их лечении. Циркуляром от 25 июня 1878 г. за номером 5883 оно рекомендовало военным врачам употреблять эфирное горчичное масло в перемежающихся лихорадках, дизентерии и в возвратных тифах. Рекомендация эта дошла к нашим полковым врачам в конце июля, а в средине августа наша дивизия выступала в Родосто для посадки на корабли... Еще интереснее был циркуляр от 18 июля того же года за номером 7080, в котором наши врачи извещались о чрезвычайно хорошем действии Natrum salicilicum с опием в дизентерии и вообще «при здешних поносах»... Дизентерия эпидемически свирепствовала у нас в октябре, ноябре и декабре 1877 г., а чрезвычайно хорошее средство против нее отрекомендовано полевым военно-медицинским управлением в июле 1878 г.; к полковым же врачам эта рекомендация дошла как раз пред выступлением полков в Россию: не правда ли, как это кстати?
Около Зимницы в первый раз мы увидали несчастных погонцев вольнонаемных интендантских транспортов; потом мы их встречали и около Плевны, и на Балканах, и в Чорлу, и на берегах Эгейского моря. Страшная судьба этих несчастных людей известна теперь всей России; целая масса их безвестно и бесследно погибла на полях Болгарии и нынешней Восточной Румелии... Кроме многих других причин, несчастные погонцы гибли и ото всякой эпидемии, развивавшейся в войсках; но в военно-медицинские заведения действующей армии они поступали очень редко... Сами ли они не желали туда поступать или никто не обращал на них внимания и в горькой судьбине их никто не принимал участия; но вот, по заключении Сан-Стефанского договора, о погонцах заговорили везде очень громко; они появились даже в Сан-Стефано пред глазами европейской публики; спрятать этих чумазых оборванцев некуда; не обратить на них достодолжного внимания, как не обращали прежде, нельзя — уж слишком они мозолят всем глаза; нужно для них хоть что-нибудь сделать, и вот, в числе других, и наше полевое военно-медицинское управление считает своим священным долгом выказать им свою человеколюбивую заботливость и циркуляром от 27 июля 1878 г. за номером 7643 предписывает командировать врачей для осмотра погонцев «во избежание развития болезненности между ними». Циркуляр этот получен 7 августа, а чрез десять дней после того мы отправились в Россию — не правда ли, какая благовременная заботливость? Лучше поздно, чем никогда...
В Систове наш главный врач самолично просил полевое военно-медицинское управление снабдить его печатными бланками новой санитарной отчетности и санитарными книжками; ему обещали, что все это немедленно будет прислано как только мы прибудем к Плевне. Прошло полгода, даже более, мы очутились уже на берегах Мраморного моря, а полевое военно-медицинское управление переселилось в Адрианополь, и тут-то, от 28 апреля за номером 3393 предписано было нам выслать в Адрианополь приемщиков для принятия надлежащего количества печатных бланков и санитарных книжек...
<< Назад
Вперёд>>
