«Мерить не дадим!» Местное сопротивление государственным картографическим проектам
Рис. 2.1. РГАДА. Ф. 192. Оп. 1. № 1. Ч. 2. Витебская губерния (цветная). На этой карте реки Двины стольник Максим Цызырев изобразил границу России с Великим княжеством Литовским. Карта ориентирована вдоль реки и показывает местные достопримечательности в виде архитектурных набросков. Основной признак изменившейся при Петре I эстетики состоит в том, что подписи теперь заключены в прямоугольники, а не расползаются свободно в разные стороны.
Иногда создается впечатление, что столкновения между местными исполнителями и правительственными агентами поддерживают давно сложившийся образ централизующегося государства, находящегося не в ладах с уездными властями. Некоторые случаи иллюстрируют открытое сопротивление местных крестьян и землевладельцев усилиям государственных властей измерить и нанести на карту уездные владения. В 1687 году группа рассыльщиков уездной приказной избы города Кашина дважды отправлялась на спорный участок для обследования и составления карты, но безуспешно. «Для сыску и подлинного розыску на те вышеписанные пустоши и тех сел и деревень по росписи прикащики и старосты и крестьяне великих государей учинились непослушны и им учинились на те вышеписанные пустоши для сыску и подлинного обыску к воеводе не едут»15. Еще более выразительно описание угличского дела, когда городские следователи выехали в спорную деревню для проведения расследования, а там собралась большая толпа враждебно настроенных местных жителей — с «рогатинами и дубьем, и палками, и с каменьем». Когда следователи попытались выполнить свою работу, их
били и с лошадей долов збили, и вдогонку каменьем и палками в них бросали, и ево подьячего каменьем ушибли в левое плечо и в спину, и в понятою каменьем бросили ж. А иных дубьем били и монастырских стряпчего Саву Кудрявцова и крестьян дубьем били ж, и каменьем и палками вдогонку бросили, и стряпчего с лошади збили, и за ними посылными и за понятыми и за стряпчим и за монастырскими крестьяны гнали, и за Семеном Офросимовым гонялись ж и кричали «перенимайте и бейте гораздо!»16
Еще один случай вооруженного сопротивления произошел в Рузском уезде в 1698 году, когда, согласно свидетелю, более двухсот горожан, размахивая дубинками, копьями и луками со стрелами собрались, чтобы прогнать следователей, которые пытались установить границы имения. Как говорят, толпа кричала: «Побьем насмерть, а мерить не дадим!»17
В самом жестоком случае, когда местные власти в Ефремове собрали группу крестьян-свидетелей для подтверждения границ спорного землевладения, Иван и Алексей Мещериновы со своими крестьянами, вооруженные копьями, резаками, мушкетами и пистолетами, напали на землемеров и убили шестерых. После длительного расследования суд приговорил Ивана к смерти. Позднейшим указом приговор был изменен:
Ивана Иванова сына Мещеринова смертью казнить не указали, а велели ево привезеть к плахе и сказать ему прежней наш великово государев указ, положить на плаху и, с плахи сняв, сказать нынешней наш великого государя милостивой указ: учинить ему наказанье то ж, что и брату ево Алексею: бить кнутом и сослать в Новой Богородицкой город на вечное житье вместе з братом ево Алексеем18.
Эти случаи ожесточенного сопротивления картографическим стремлениям центра можно поверхностно интерпретировать как местную оппозицию планам государственной централизации, но при более близком рассмотрении оказывается, что они иллюстрируют действие гораздо более локализованных политических и экономических интересов. Не участвовавшие так или иначе в большом историческом контексте и даже особо не осведомленные о подъеме национальной монархии, местные действующие лица сопротивлялись нанесению на карты своих земель, когда опасались определенного результата землемерной съемки. Материалы дела Мещериновых показывают, что их жестокость объяснялась конкуренцией между местными землевладельцами и их собственным стремлением сохранить владения, несмотря на претензии, выдвинутые другими претендентами. Мещериновы жаловались, что их противники, семья Римских-Корсаковых и некий Петр Подлясов, получили незаконную выгоду от тесных родственных и покровительственных связей с Нарышкиными, родственниками матери Петра I. Поскольку оппоненты обладали таким незаслуженным преимуществом, Мещериновы в этом земельном споре вряд ли могли рассчитывать на постановление суда в свою пользу и поэтому перешли к непосредственным действиям. Тот факт, что соседи обвинили их в поджоге и изнасиловании, а также нападении и убийстве, возможно, свидетельствует о том, что они просто были неприятными людьми. В любом случае в контексте местных ссор очевидно, что было бы неправильно отнести этот эпизод к принципиальным столкновениям между центральными и местными интересами. Подоплека других случаев противодействия попыткам центра составить карты показывает подобные сложные и чисто местные противоречия, а не конфликт государственных и местных интересов19.
13 Алферова Г.В. Русские города XVI—XVII веков. С. 1—17; Градостроительство Московского государства XVI—XVII веков, passim; Постников А.В. Развитие крупномасштабной картографии в России. С. 5—10; Рыбаков Б.А. Русские карты Московии. С. 7—20.
14 РГАДА. Ф. 192. Оп. 1. Дело 1/2. Витебская губерния.
15 Там же. Ф. 1209. Углич. Стб. 35555. Ч. 2. Л. 171.
16 Там же. Углич. Стб. 35626. Ч. 2. Л. 234. Этот документ датируется 1730 г., но рассказывает о более раннем событии.
17 Там же. Торжок. Стб. 27491. Л. 177; карта на л. 175.
18 Там же. Елец-Ефремов. Стб. 23829. Л. 12; карта на л. 1.
19 Там же. Л. 4—40. Реймонд Б. Крейб в своей работе по местному картографированию в Мексике XIX века также находит, что местная реакция формируется скорее местными интересами, чем врожденным или наивным сопротивлением идее картографирования. См. его работу: Craib R.B. Cartography and Power in the Conquest and Creation of New Spain // Latin American Research Review. 2000. Vol. 35. P. 7—36; и Yonemoto M. Mapping Early Modern Japan.
<< Назад Вперёд>>
