Картографии царства: Земля и ее значения в России XVII века

Рост и возвышение могущественных централизованных монархий по всей Евразии с XV по XVII век — это одна из наиболее заметных черт раннего Нового времени. Согласно большинству стандартных исторических описаний, рост централизованных государств влек за собой разрушение провинциализма и партикуляризма, а также всеобщую переориентацию на господствующий центр. Отношения между властью централизующегося государства и периферийными областями занимают такое же важное место в изучении истории картографии, как и в трудах, посвященных формированию государства раннего Нового времени в целом. Там, где историю картографии «наложили» на историю централизующихся государств, тенденция в общем подтверждается: карты были мощным инструментом на службе государства. Общее мнение, основанное на приравнивании знания к власти Мишеля Фуко, по-видимому, состоит в том, что карты служили интересам государства, представляя на обозрение центра все значимые региональные особенности и предавая забвению то, что считалось несущественным. Как пишет Дж. Б. Харли, «начиная с XVI века и далее карты предлагают особенно благоприятные возможности для исследования с новой точки зрения изменяющихся и взаимозависимых отношений между подъемом национального государства и распространением картографии... Картография в первую очередь являлась формой политического дискурса, связанного с обретением и сохранением власти»¹. Карты сводили местные особенности к системе наглядных знаков и обозначений тех характеристик, которые были важны для централизованного государства, делая реальными интересы этого государства и символизируя второстепенность, и даже стирание, местного своеобразия². Джефф Кинг в работе «Картография реальности» основывается на идеях Эдварда Саида, когда резюмирует такой подход к составлению карт: «Власть составить карту, или описать местность словами, или же не допускать другие формы картографирования — это ключевой элемент способности заявить свои права на территорию... Западная колониальная карта — это абстракция, которая имеет тенденцию уничтожать другие измерения реальности в акте насильственного захвата»³.

Такое понимание тесного сотрудничества карт с государственной властью оказалось продуктивным. История картографии переключила внимание с восстановления биографий выдающихся первопроходцев, геодезистов и картографов с их научными и техническими достижениями на отслеживание политики и власти, присущих самим картам, и способы, которыми карты могли служить интересам сильных мира сего против слабых.

Но как результат любого радикального пересмотра идея о том, что карты служат государственной власти, несмотря на свою полезность, пренебрегает нюансами истории. Тщательные исследования централизующихся монархий обнажают такие отношения между абсолютистскими режимами и подвластными им территориями и местным населением, которые были скорее обоюдными, чем однонаправленными, и столь же договорными, сколь и навязываемыми сверху. Как показывает растущее количество работ по истории картографии, ряд факторов усложняют отождествление карт с центральной государственной властью и указывают скорее на включение, чем на стирание местного или особенного. Карты служили централизующимся режимам, не уничтожая противопоставление, а вовлекая различные группы интересов в единую дискуссию, стандартизируя термины обсуждения и создавая единую систему, в которой могли вестись споры⁴. Карты стандартизировали «пространство в новом виде»⁵. Принимая предпосылки определенной формы картографирования, противоборствующие стороны могли спорить о деталях того, кто чем владеет и где проходят границы, но пространственные понятия — концепции юрисдикции, права собственности и разделения территории, присущие карте, уже начали формировать реальность. Можно спорить о том, где лежат границы, но не о принципиальном существовании и правомерности границ как таковых.

Хотя интересы централизующихся государств, несомненно, играли важную роль в осуществлении картографических проектов, они не были единственными движущими силами процесса составления карт. Даже если свести все обсуждение к картам, созданным по велению или в интересах государства, успешное их составление часто требовало, скорее, включения местных характеристик, а не их стирания. С практической точки зрения едва ли можно было нарисовать карту, «находясь наверху государственной пирамиды, без учета имеющихся карт»⁶. Как напоминает нам Питер Барбер, «только [местные жители] могли предоставить местные документы, назвать людей, могущих отвести топографа на местные высоты, будь то церкви или возвышенности, указать местные ориентиры, а в некоторых случаях и собрать средства»⁷. Местные карты обычно удостаиваются меньшего внимания и теоретического анализа, чем более яркие карты стран и империй или более символичные mappae mundi^*, но отдельные работы все же уделяют некоторое внимание картам земельных владений. Многие исследования местных карт ограничиваются подробнейшими описаниями самих карт, картографов и их покровителей, но есть среди них и такие, которые внесли ценный теоретический вклад также и в историю картографии⁸.

---

¹ Harley J.B. Silences and Secrecy. P. 57.
² Kain R.J.P., Baigent E. The Cadastral Map in the Service of the State. Особо резкие замечания о смыслах карт см. в провокационной статье: Harley J.B. Deconstructing the Map. P. 1—20. Этот выпад вызвал острую реакцию: Responses to J.B. Harley’s Article «Deconstructing the Map» // Cartographica. 1989. Vol. 26. Р. 89—127. Рассмотрение главенствующей роли карт централизованного государства и их «господствующей дисциплинарной власти» см., среди прочего, в работе: Anderson B. Imagined Communities: Reflections on the Origin and Spread of Nationalism / Rev. and extended ed., 2nd ed. London: Verso, 1991. P. 173 (Рус. пер.: Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. М.: Канон-пресс-Ц, Кучково поле, 2001). См. также работу: Winichakul Th. Siam Mapped: A History of the Geo-Body of a Nation. Honolulu, 1994, на которой Андерсон основывает свое изучение карт; и Wood D., with Fels J. The Power of Maps. P. 74—75. Идея картографирования как утверждения власти наиболее полно разработана в исследованиях западного культурного империализма. См.: Edney M.H. Mapping an Empire; Mignolo W.D. The Darker Side of the Renaissance: Literacy, Territoriality, and Colonization. Ann Arbor: University of Michigan Press, 1995; Rabasa J. Inventing America: Spanish Historiography and the Formation of Eurocentrism. Norman: University of Oklahoma Press, 1993.
³ King G. Mapping Reality: An Exploration of Cultural Cartographies. N.Y.: St. Martin’s Press, 1996. P. 139, 145.
⁴ Теоретик Дэвид Харви так характеризует эту точку зрения: «Создать один доминирующий картографический образ из всего этого множества — это акт доминирования, требующий огромной власти. Он означает навязывание единственного дискурсивного применения отображения многочисленным картографическим работам, искоренение различий и утверждение репрезентативного единообразия. Это типичная дискурсивная стратегия господствующей власти, которая намеревается обуздать воображение и приспособить эмпирические практики, а также социальные отношения и институты к господствующему способу производства, или, как предпочитает Фуко, к господствующей дисциплинарной власти». (Justice, Nature and the Geography of Difference. P. 284).
⁵ Winichakul Th. Siam Mapped. P. 47.
⁶ King G. Mapping Reality. P. 165.
⁷ Barber P. Maps and Monarchs in Europe 1550—1800. P. 87.
⁸ Rural Images: Estate Maps in the Old and New Worlds / Ed. D. Buisseret. Chicago: University of Chicago Press, 1996. О местных картах в европейском контексте см.: Harvey P.D.A. Local and Regional Cartography in Medieval Europe // History of Cartography. Vol. 1. P. 464; Kain R.J.P., Baigent E. The Cadastral Map in the Service of the State. P. 3—5, 331—332; Harley J.B. Maps, Knowledge, and Power // The Iconography of Landscape: Essays on the Symbolic Representation, Design and Use of Past Environments / Ed. D. Cosgrove, S. Daniels. Cambridge: Cambridge University Press, 1988. P. 300. О случайном характере развития и принятия картографирования см.: Fletcher D.H. The Emergence of Estate Maps: Christ Church, Oxford, 1600—1840. Oxford: Clarendon Press, 1995, особенно p. VII, 135; Bendall S. Enquire «When the Same Platte Was Made and by Whome and to What Intent». P. 34—48.
^* Карты мира (лат.). (Примеч. пер.)

<< Назад   Вперёд>>