Арендное хозяйство
Сдача внаймы крестьянам деревень (или их частей) составляла главный способ эксплуатации новгородских поземельных владений. Для собственной обработки владельцы удерживали одну, много две, три деревни, все остальное сдавалось крестьянам. Эта сдача происходила непосредственно от землевладельца в руки крестьян-работников. Не имеем ни малейших указаний на существование каких-либо крупных съемщиков, которые играли бы роль посредников между собственниками и крестьянами. Каждый крестьянин брал у землевладельца столько земли, сколько ему было нужно, и заключал с ним порядную. До нас не дошло ни одной порядной времени древнейших новгородских писцовых книг. Но порядные XVI века пишутся и на целую деревню, и на ее части. Полагаем, то же было и ранее. Поэтому деревня не представляла непременно одно целое крестьянское хозяйство. Но, конечно, были деревни, в которых велось одно общее хозяйство, несмотря на то, что там был не один, а несколько дворов. Таковы деревни, в которых сидели крестьяне-родственники, или и посторонние лица, но снявшие деревню вместе, для общего хозяйства. Деревни, в которых сидели крестьяне-родственники, можно думать, составляли большинство тогдашних небольших деревень. Для крестьян-родственников весьма можно допустить, если и не всегда, то в значительном числе случаев, общее хозяйство, особенно в небольших деревнях, в два, три двора, а таких большинство.
Но и крестьяне-родственники далеко не всегда вели общее хозяйство. Интересный пример отдельного хозяйства однодеревенцев крестьян-родственников дает опись Вотской пятины. В погосте Климецком-Тесовском описана деревня Веряжкино. Она принадлежала двум фамилиям, Кречетниковым и Веряжским. Кречетниковы были представлены тремя семьями: родными братьями Гаврилкой да Минкой Кузмиными, да Матюхом Ивановым, вероятно, двоюродным их братом, тоже Кречетниковым. Фамилия Веряжских была представлена шестью семьями: Андрейкой Ивашкиным, Алексейкой Прокоповым, Тимохой, Федкой и Миней Матюшкиными да Дмитрохом Перфуровым, все Веряжские. Это редкий случай, где, кроме личных имен и отчества, писец привел и фамилии. Все трое Кречетниковых, конечно, родственники; то же и Веряжские, среди них есть три родных брата — Матюшкины, все остальные, по всей вероятности, двоюродные. Деревня — Веряжкино — носит фамильное наименование Веряжских. Ее устроил, надо думать, предок теперешних владельцев, может быть, их дед, по его имени она и названа. Кречетников, дед настоящих владельцев, по всей вероятности, был его товарищ. Девять поименованных владельцев — сидят на своей земле, они своеземцы, но они сами пашут, а потому они те же крестьяне. Вот почему порядок их владения может бросить свет и вообще на крестьянское деревенское владение.
Как же владели эти родственники, сидя в одной и той же деревне? Каждый из них имел свой двор, и потому в деревне было 9 дворов. Это большая деревня. Каждый из родственников, за исключением двух, вел свое особое пашенное хозяйство. Это видно из того, что каждый двор положен в обжи отдельно от других, кроме Федки да Минки: у них особые дворы, но оба положены вместе в одну обжу. Они, по всей вероятности, ведут общее хозяйство; все другие разное и различное по величине: Матюх и Дмитрох сидят на одной обже каждый, Андрейко и Алексейко на полуторе каждый, Тимоха, Гаврилка и Минка на двух каждый (III. 78). Ясно, что и родственники, живя в одной деревне, могут вести разное хозяйство; тем скорее посторонние люди. Итак, старая деревня не представляет непременно общего хозяйства, хотя таковое и можно допустить и, может быть, во многих даже случаях.
Приведем еще случай отдельного крестьянского хозяйства дворов одной и той же деревни. На земле своеземца Фомки, Иванова сына Микулина, было три крестьянских двора, они были положены в две обжи, но господский доход каждая обжа платила отдельно и разный (I. 810). Ясно, три двора не составляли одного хозяйства. Надо думать, что одну обжу составлял один двор, а другую — два. Эти последние вели общее хозяйство, но отдельное от первого двора.
Эта новгородская старина живет и в XVII веке. На Крайнем Севере конфискованные у новгородцев земли не были розданы в поместья, а остались за крестьянами. Из хранящихся в Московском архиве Министерства юстиции писцовых книг по Кеврольскому уезду видно, что крестьяне владеют своими участками "по деловым актам" с братьей своей, что они продают, закладывают и даже завещают свои участки. Сыновья по смерти отца делят свои участки и составляют особые "деловыя" записи, по которым и владеют. Это, конечно, исключает общее хозяйство даже таких близких родственников, как родные братья. Но где такого раздела не сделано, там может быть общее хозяйство1.
Для пополнения картины древнего землевладения прибавим еще одну подробность. Минка Кречетников, обрабатывавший своими руками наследственный участок в две обжи в деревне Веряжкино, имел в том же погосте деревню Гривско в один двор с посевом в четыре коробьи, которую и отдавал в аренду крестьянину Тарасову (III. 77). У Тимохи Веряжского, кроме наследственной доли в деревне Веряжкино, была еще доля в деревне Куболе, которую он тоже сдавал в аренду. Крестьяне, как и бояре, сдают свои земли внаймы; крестьянское землевладение отличается от боярского только размерами. Крестьяне, как и бояре, могут иметь поземельную собственность; как и бояре, они завещают ее, делят, продают и т.д. Это их личная собственность.
Несмотря на то, что жители деревни могли вести и отдельное, и общее хозяйство, посев ржи и доход в деревнях, обыкновенно, показывается для всей деревни вместе, а не порознь для каждого отдельного хозяйства. Надо думать, что это делается в удобствах писцов, для облегчения их труда, а не потому, чтобы каждая деревня, сколько бы дворов в ней ни было, непременно имела общую запашку.
Показание посева ржи и дохода особо для каждого двора чрезвычайно осложнило бы дело писца. По всей вероятности, крестьяне каждой деревни говорили ему уже в готовых итогах число дворов и людей, свой посев, доход помещика и число обеж, он это и записывал. Для его цели большие подробности и не были нужны. Надо было указать доход старого владельца, а это достаточно определялось итогом дохода с деревни. В московских писцовых книгах и этого не писали. Вышеприведенный случай деревни Веряжкино и Фомки Иванова, где обжи показаны не для всей деревни, а для каждого двора, очень редкий. Но посев ржи и для этих деревень показан в общих итогах, хотя отдельные дворы имеют разный посев, а потому и положены в разное число обеж. Только в общих деревнях, т.е. деревнях, принадлежавших разным собственникам, крестьянское хозяйство описывается по отдельным дворам, а не в итогах для целой деревни. Крестьяне разных владельцев, хотя бы жили и в одной деревне, никогда не ведут общего хозяйства. Таких примеров множество.
Иногда, но очень редко, посев и доход указывается не для одной, а для двух и даже трех деревень. Думаем, что и это есть дело удобства писца, а не свидетельство об общем хозяйстве двух или трех деревень. Когда несколько деревень составляют одно хозяйство, тогда писцы говорят: такая-то деревня припущена в поле к такой-то. Такое соединение деревень встречается, как мы видели, в господском хозяйстве, но могло быть и в крестьянском. В хозяйстве крестьян мы действительно заметили один такой случай (I. 509). Он произошел с согласия помещика и является увеличением количества арендуемой крестьянами земли.
Итак, в этом пункте новгородские писцовые книги не вполне соответствуют действительности. Они показывают в общем итоге посев и доход и для таких деревень, дворы которых вели разное хозяйство и вносили разные платежи на пользу владельца земли.
С этою оговоркою переходим к описанию отношений съемщиков пахотных участков к землевладельцам. Оно будет сделано не по отдельным крестьянским хозяйствам, а по целым деревням, которые, однако, во многих случаях представляют не разные, а одно хозяйство2.
По количеству снимаемой земли деревни представляют очень разные величины даже в одной и той же местности и у одного и того же владельца. Рядом стоят деревни, высевающие 14 и 77 пудов ржи, 21 и 119; есть деревни с посевом до 280 пудов. Даже деревни, имеющие одно и то же число дворов, обрабатывают разное количество земли. Деревня с одним двором высевает то 7 пудов, то 14, 27, 56 и даже 84.
Землевладение одного крестьянского двора превышает владение другого от 2 до 14 раз.
И такая разница встречается в одной и той же волости, т.е. в одном месте и у одного владельца3. Ввиду вольного найма земель отдельными земледельцами эти различия совершенно понятны: каждый брал, что ему нужно.
Как различна мера снимаемых крестьянами участков, так различна и наемная за них плата. Эта плата носит наименование "дохода". Книги различают старый доход и новый. Старый доход — есть доход прежних владельцев, сведенных бояр и бояришек. Что старый доход есть доход сведенных бояр, это следует из приведенного выше выражения: "а стараго дохода не было, пахали на Степана"; а иногда так прямо говорится: "а стараго дохода шло Ивану Петрову три барана" и т.д., а этот Иван Петров и есть сведенный бояришек, Чашников4. Новый доход — есть доход в момент описи.
1Берем эти сведения из статьи г-на Иванова "К истории крестьянского землевладения на севере в XVII веке", помещенной в "Трудах" Археолог. комис. Имп. Моск. археол. общества. Т. I. Вып.III. 44. Почтенный автор из приводимых им сведений делает такой вывод: "Субъектом, основанием владения которого служили старина, писцовые книги и крепости, был двор, под которым понимался не один только наличный состав живущих в нем семей и товарищей, а ряд преемственно связанных поколений родственников". Нельзя сказать, чтобы этот вывод хорошо согласовался с приводимыми автором данными. Если братья могут делиться и продавать свои участки посторонним лицам, то при чем же тут "ряд преемственно связанных поколений родственников"? Несмотря на совершенную неожиданность выводов и полное их несоответствие с документами, автор имеет уже последователей. См. об этом "Обзор истории рус. права" проф. Владимирского-Буданова (556).
2Архимандрит Сергий (Тихомиров) в чрезвычайно детальном исследовании Новгородского уезда в пределах Вотской пятины по писцовой книге 1500 г. делает подсчет дворов, приходящихся на одну деревню. Из 1073 селений, оказавшихся в этой части пятины, до 280 селений имели только по 1 двору, до 300— по 2, до 150— по 3. Итак, до 730 деревень из 1073 состояли из 1,2, редко 3 дворов. Надо думать, что во многих случаях эти дворы родственников, отца с сыновьями и родными братьями; надо думать, что весьма часто они ведут общее хозяйство; а следовательно, во многих случаях опись писца совершенно соответствует действительности. Исследование архим. Сергия напечатано в "Чтениях" за 1899 г.
3Такие разнообразные данные читатель легко может найти в новг. писц. книгах. Лишь для примера крайности указываем: I. 63— волость Щилова монастыря; III. 39—волость, что была за владыкою, 113— волость Настасьи Григорьевой, 157—волость Якова Коробова, 329— волость Александра Самсонова.
4III. 23. В т. I на с.322 старым доходом, кажется, назван доход, установленный помещиком, но не настоящим, а его предшественником, переведенным на другое место.
<< Назад Вперёд>>
