Хозяйство духовных учреждений
Несмотря на богатство владыки и некоторых монастырей и на то, что к описанию их владений, находившихся в разных погостах и разных пятинах, писцам приходилось обращаться по многу раз, мы не встретили ни одного указания на существование собственного сельского хозяйства у духовных учреждений, за исключением самых бедных церквей, владения которых не выходили за пределы одной деревни. У монастырей были по деревням свои дворы, в которых жили их ключники, но они не вели пашенного хозяйства за счет монастыря. Некоторые из них вовсе не занимались пашней, другие пахали, но на себя, а не на монастырь. Такие дворы встречаются в деревнях Хутынского монастыря, Коневского, Валаамского, Николая Чудотворца и др.; их дворы — все без пашни; пашенные же все у крестьян. В деревнях владыки встречаются также дворы его посельских, но собственной запашки мы не видали и у него1.
Только самые бедные церкви имели собственное сельское хозяйство. Мы разумеем деревенские церкви на погостах и в монастырских и владычных волостях. К этим церквам приписывалось небольшое количество земли, где клир и хозяйничал. Но хозяйство это не походило на господское. Поп, дьякон, пономарь, сторож, просвирня — сеяли и пахали собственными руками2. Но немало было и таких церквей, клир которых не имел надобности пахать.
У владыки и монастырей было, однако, значительное скотоводство. Писцовые книги упоминают о их конюшенных дворах, о дворах их коровников и об особых пожнях, которые косят для них крестьяне барщиной3.
Из молчания писцовых книг о собственном сельском хозяйстве духовных учреждений следует ли заключать, что такого хозяйства у них и вовсе не было? Это — едва ли.
Памятники XIV века говорят уже о собственном хозяйстве монастырей и даже о крестьянской барщине на их землях. Из грамоты митрополита Киприана Константиновскому монастырю видно, что у монастыря было свое пахотное хозяйство и что монастырские крестьяне не только возделывали "игуменов жеребий земли", но строили монастырские хоромы, ставили стену вокруг монастыря, оплетали его сады, забивали ез, ходили с неводами и проч. (АЭ. I. № 11. 1391).
Если мы не находим в новгородских писцовых книгах сведений о собственном сельском хозяйстве духовных учреждений, то, может быть, только потому, что до нас дошли не все книги. Во всяком случае, если такое хозяйство и было, оно не могло быть велико, как и хозяйство частных лиц. Оно также должно было иметь однодеревенский тип и, по всей вероятности, ограничивалось одной-двумя деревнями, ближайшими к учреждению.
Именно такой характер имеет собственное хозяйство духовных учреждений по московским писцовым книгам, конца XVI века. В одной из напечатанных описей земель Троице-Сергиева монастыря, в Ярославском уезде, в монастырской волости Черемхе и Закоторском стане монастырю принадлежало 49 деревень и починков да 3 займища живущих (пустошей не считаем) с запашкой в 979 четвертей земли. Собственное же хозяйство монастыря велось только в одном селе Коприно, на Волге, и всего на 20 четях.
Чудов монастырь, по описи 1573 г., в Васильцове стане Московского уезда, в трех местах имел 4 сельца и 10 деревень, крестьянской пашни с перелогом там было 2221 четверть, свое же хозяйство монастырь имел только в двух селах, в одном пахал 118 четей, в другом 25, а всего 143 чети на 2221 четь крестьянской запашки.
Могло быть такое же однодеревенское хозяйство и у духовных учреждений Новгорода.
При слабом развитии собственного сельского хозяйства духовные учреждения извлекали доход из своих земель сдачею их внаймы. В этом отношении они следовали тому же порядку, какой наблюдался у частных лиц. Писцовые книги дают богатейший материал для изучения меры обложения крестьян светскими лицами и духовными учреждениями и степени зажиточности тех и других крестьян. Он давно напечатан и ждет разработки.
По особенностям жизни светских и духовных лиц многие предметы мелкого дохода, которые мы перечислили, совсем не были нужны для лиц духовного звания, а потому их мелкий доход должен отличаться от дохода светских лиц. Так, кажется, было и в действительности. Мы встретили массу деревень духовных учреждений, которые вовсе не платили мелкого дохода; другие платили, но далеко не все его виды были в употреблении. Нередко в доход поступали: лен, сыр, сено; чаще и по значительному числу — яйца; но встречаются бараньи лопатки и пиво.
Доход с владычных земель шел владыке, с монастырских — монастырю, а с церковных не церкви, а попу. Такова была точка зрения и плательщиков, и писцов, и так и писалось в книгах. Особенно велик был доход архангельских попов на Городище. В Деревской пятине в двух погостах им принадлежало две волости одного и того же имени Смерда; в этих волостях числилось 288 деревень. В доход архангельским попам шло: 2 р. 5 гр. и 4 деньги, 256 коробей ржи, 94 коробьи овса, 250 хлебов, 250 бараньих лопаток и 30 пятков льна. Эта городищенская церковь представляет, однако, исключение. Владения других церквей далеко не достигали таких размеров. Иван Васильевич взял обе волости на себя и отменил доход архангельских попов.
Кроме перечисленных видов дохода, встречаются еще некоторые, которые мы, по редкости их, называем чрезвычайными. Они немногочисленны. Сюда относятся: поклон и дар.
Под "поклоном" надо разуметь приношение, делаемое с особым почтением, с поклоном. В каких случаях оно делается, это не всегда ясно. Но вот случай, допускающий удовлетворительное объяснение. В писцовой книге Вотской пятины читаем:
"А стараго доходу шло: две денги, поклону за сыр пол денги, пяток льну" и т.д.
Сыр стоит деньгу, здесь же он заменен — половиной деньги, за это, по вероятности, и делается поклон.
"Даром" называлась некоторая приплата к обыкновенному доходу. Перечислив старый доход, писец продолжал: "дару: четка гороху, четка конопель, 6 копен сена" (I. 9). В каком случае прибавлялся этот дар, неясно. Но несомненно, что он еще более увеличивал разнообразие повинностей, на которое мы указывали. Одни деревни давали дар, другие нет. Дар брали и монастыри:
"А опричь того (обыкновеннаго дохода) давали игумену со всее волости дару полтину новогородскую, а слугам шло дару две гривны новогородския"4.
1Временник. XI. 193, 251; XII. 64, 69; Новг. писц. кн. I. 17, 708; III. 28, 65
2Новг. писц. кн. I. 321, 346, 612; III. 82, 471; Временник. XII. 179.
3III. 28, 453, 454.
4I. 11,40; II. 805; III. 213.
В конце второй половины писцовой книги Деревской пятины находим несколько волостей, описание которых представляет особенности. В них не указано прежних владельцев, сведенных бояр, а деревни разделены там на десятки. Таким особым способом описаны волости Морева и Велела и погост Холмский. Эти волости и погост составляли вотчину литовского выходца, князя Фед. Ив. Вельского. Он прибежал в Москву в 1482 г. (Воскр.) и тогда же, по словам летописца, получил в вотчину город Деман да Мореву и со многими волостьми. Город Деман в писцовых книгах не описан, а потому и нельзя сказать, в чем выразилось здесь господство литовского князя; но волости описаны, и след его пребывания виден. В момент второй описи данные князю Ф.И.Вельскому деревни ему уже не принадлежали, они были отобраны на великого князя; часть их он удержал за собой, а другую раздал в поместья. О старом доходе говорится, что он шел князю Ф.Вельскому. В волости Велеле на погосте остался еще его двор, в который и въехал новый помещик. Дальнейший след хозяйства князя Вельского сохранился в указанном делении деревень на десятки. Какое они имели при нем значение, этого не видно, но в момент описи десятки уже распались. Одни деревни Погостского и Жабенского десятка великий князь удержал за собой, а другие раздал в поместья (703, 721 и 737); деревни других десятков розданы разным лицам в поместья. Сохранилось только наименование деревень по десяткам. Деревень с хозяйством князя Вельского не видно; все деревни были в аренде у крестьян, которые платили ему обыкновенный доход. В одном только итоге упоминается неизвестный нам вид дохода "коневщина" (735). Разделение деревень на десятки, по всей вероятности, и было причиной, почему при их описании не упоминаются старые новгородские владельцы. Данные князю Вельскому волости, конечно, принадлежали разным и очень многим владельцам. Приводя деревни в десятки, он нарушил их старое распределение по владельцам, а потому десятки и заменили прежних владельцев в дошедшей до нас описи. Это единственный пример описи, где не упомянуты имена старых владельцев, сведенных бояр и бояришек.
<< Назад Вперёд>>
