Выход и вывоз крестьян
Судебники установляют один срок крестьянского выхода; это существенное ограничение крестьянской свободы; но выход и после этого, по общему правилу, остается правом крестьян. Только в конце XVI века отменяется Юрьев день, но и это не было еще окончательным закреплением крестьян, оставались еще урочные годы. Этот последний обломок крестьянской свободы был отменен только в половине XVII века. Обо всем этом мы имели случай говорить раньше и подробнее (Древн. I. С.327 и след.). Не повторяя сказанного, мы воспользуемся теперь только данными таких памятников, на которые нам не пришлось раньше указывать.
Общий срок крестьянского выхода впервые установлен Судебником 1497 г., но правительство применяло его к решению частных случаев и раньше. В 1466—1478 гг. игумен Троице-Сергиева монастыря, Спиридоний, жаловался великому князю на то, что монастырские крестьяне вышли "сей зимы о Сборе". Великий князь приказал посадить их по старым местам, где кто жил, до Юрьева дня до осеннего.
В Судебниках дана общая норма порядка крестьянского выхода. Что этот общий закон действует повсеместно, за исключением лишь тех сел и деревень, для которых действие его отменено специальными правительственными распоряжениями, это видно из следующих памятников.
В 1555 г. крестьяне черных станов Ржевы Пустой били челом государю и сказывали, что дети боярские Ржевские и иных присудов "вывозят за себя во хрестьяне" крестьян из черных деревень "не по сроку, а по вся дни, безпошлинно".
Наша старина знает "выход" и "вывоз" крестьян. Юридически тут нет никакого различия; фактически же большое. Выход — дело трудное, и мы видели, что новгородские крестьяне остаются на своих местах, несмотря на значительное увеличение их повинностей. Чтобы выйти, надо приискать новое место, надо явиться с предложением своего труда при неизвестности, как это будет принято. Время же, для приискания новой деревни или части ее, дается небольшое, всего две недели. Вывоз же совершается по инициативе желающего поместить у себя крестьянина. Место готово, крестьянин нужен господину, он сам предлагает ему переезд, сам за ним приезжает, помогает ему. Это гораздо удобнее для крестьянина. Случалось даже, что землевладельцы вступали в бой из-за крестьян: новый господин является вывозить, старый пускает, дело доходит до драки. Приведенный документ дает прекрасную картину таких столкновений:
"А как деи изо Ржевских из наших деревень, продолжают крестьяне свое челобитье, приедут к ним (к детям боярским) отказщики с отказом в срок крестьян из за них отказывати в наши черныя деревни, которыя христьяне похотят идти жити в те наши черныя деревни, и те деи дети боярские тех отказщиков бьют и в железа куют, а хрестьян деи из за себя не выпущают да поймав деи их мучат, и грабят, и в железа куют, и пожилое деи на них емлют не по Судебнику, рублев по пяти и по десяти. И отказать деи им хрестьянина из за тех детей боярских не мочно".
Судебники определяют один срок в году для отказа крестьян, уплату пожилого и за повоз, и пошлин государевых: "Покаместа была рожь в земли, платить со ржи". Вот и все, никаких других условий для выхода не требуется. При этих условиях может уйти всякий крестьянин. Такова и практика. Крестьяне черных деревень жалуются на то, что крестьян вывозят не в срок и беспошлинно, и только. Вывозить в срок и с уплатой пошлин, значит, можно. Под пошлинами они, по всей вероятности, разумеют всякие платежи и пожилое, если приходилось его платить.
На приведенное челобитье последовало такое распоряжение. Велено было дать:
"Подьячего или кого пригоже, и велели ему с выборными головами из за тех детей боярских и из за (свое) земцев крестьян в наши черныя деревни отказывать по сроку, а выход бы тем крестьянам платить по указу".
Крестьянский выход поставлен здесь под охрану особого чиновника и без всяких ограничений, кроме указанных в Судебнике. Это в 1555 г.
В 1558 г. удельный князь Владимир Андреевич дает судную грамоту крестьянам Замосковской волости в Вохне. Это акт законодательства удельного князя. В этой грамоте повторяется, с некоторым изменением, статья Судебника о крестьянском выходе. Удельный князь опускает прибавку второго Судебника о сборе за повоз. Эта статья, значит, имеет силу не только в пределах великого княжения, но и в уделах; в уделе Владимира Андреевича, однако, с уменьшением поборов с выходящих крестьян.
В 1561 г. игумен Соловецкого монастыря с братиею дал грамоту крестьянам села Пузырева в Бежецком Верхе. В этой грамоте написано:
"А по грехом, кому не поживется, и похочет пойти из волости вон, и на том имати похоромное сполна, а его выпущать по сроку".
Московские писцовые книги XVI века сохранили драгоценные указания на выход крестьян согласно Судебнику из дворцовых волостей Тверского уезда. Эта книга написана между 1579 и 1581 гг. При описи некоторых деревень писцы обозначают вышедших крестьян, но различно. Об одних говорится "выбежал", о других "вывезли", о третьих "вышел". О тех, которые вышли, встречаются такие определения:
"Титко да Митко вышли по сроку, пошлины имал Юрья Карманов у ржи, да Михалко Васильев вышел за Никиту за Романовича в Турчино по отказу, пошлины платил Юрью Карманову".
Это выход по Судебнику, тут и срок, и отказ, и пошлина у ржи. Выбежавшие — это ушедшие без соблюдения правил Судебника. Что касается вывезенных, то и они в данном случае, кажется, все были вывезены без соблюдения правил, ибо ничего не говорится ни о сроке, ни об уплате пошлин. Правила Судебника действуют 25 лет спустя по его издании и накануне отмены Юрьева дня1.
Итак, статья Судебников о крестьянском выходе не мертвая буква; это действующее право во всех тех местах, которым не дано особых, специальных указов. Правительство не остановилось на первом определении порядка крестьянского выхода, появившемся в Судебнике 1497 г. При издании второго Судебника оно нашло нужным несколько изменить эти правила. Изменение произошло в пользу господ. Размер пожилого был увеличен, и установлен новый сбор с выходящих крестьян за повоз. И на этом правительство не становилось. Прибавочный сбор за повоз оно нашло, надо думать, излишним. В грамоте великого князя крестьянам Переяславского уезда от 1556 г. статья Судебника повторяется, но с опущением прибавки о повозе. Итак, общее правило свободы крестьянского перехода не исчезло и во второй половине XVI века. Правительство неоднократно повторяет правило первого Судебника, дополняя и изменяя его. Правило это, как мы видели, осуществляется на практике в самом конце XVI века. Окончательное прикрепление крестьян совершилось в силу распоряжения двух памятников, последовавших почти единовременно: Писцового наказа 1646 г. и Уложения. В ст. 3 гл. XI Уложения находим распоряжение о том, что беглых крестьян и бобылей, по суду и сыску, должно отдавать с женами и детьми и со всеми животы и с хлебом стоячим и молоченым — тем господам, от кого они бежали. "Но владения за тех крестьян на прошлые годы до сего Уложения не указывать", т.е. не взыскивать денег за все то время, которое беглые жили за другими господами и причинили тем убыток своим настоящим господам. Почему?
"Потому, — отвечает та же статья, — что о том по нынешний государев указ государевой заповеди не было, что никому за себя крестьян не приимати, а указаны были беглым крестьяном урочные годы".
Такова точка зрения редакторов Уложения. До самой половины XVII века не было запрещения принимать чужих крестьян и, стало быть, не было и полного прикрепления, а были урочные годы, которые могли покрыть уход крестьянина. Так смотрят редакторы Уложения, а наши ученые конца прошлого века утверждают, что крестьяне были прикреплены еще в половине XVI века. Полагать надо, что они очень ошибаются.
Мысль о крестьянской свободе жива еще в половине XVII века и даже в семидесятых его годах. Отмена крестьянского выхода повела к новому порядку поступления в крестьянство. Свободные крестьяне в старину рядились во крестьянство. Едва нет выхода, порядная не имеет смысла. Поэтому, Уложение установляет записку в крестьяне. Желающий жить за кем-либо в крестьянах обращается в установленные для этого учреждения. Его расспрашивают, кто он? Если окажется, что его можно отдать во крестьяне, его записывают за известным господином и отдают ему в крестьянство (XI. 30).
Несмотря на этот новый порядок, крестьяне и в XVII веке продолжают рядиться во крестьянство. Они не только рядятся, но рядятся на срок, на 10 лет, и это в 1665 г.; другие рядятся до смерти господина. Эти крестьяне ровно ничего не знают о крепости по писцовым книгам. Но о воспрещении выхода они знают, а потому и вносят в свои порядные новое условие. В старых порядных срок не обозначался, жили, пока нравилось. Выход по старым порядным отменен, и вот новая практика вносит поправку, порядная пишется на срок, а по истечении срока, конечно, крестьянин свободен: так думает крестьянин, порядившийся на срок.
Есть и такие порядные, в которых сами господа признают за крестьянами право уйти, "если им не поживется", или если они (господа) будут дурно с ними обращаться. Одни владельцы предоставляют такое право ухода крестьянину на условии посадить на свое место другого, другие и без такого условия.
Крестьяне знают об отмене выхода, но они думают, что это временная мера, и верят в то, что последует вновь разрешение выхода. Поэтому они пишут порядные, в которых обязываются сидеть на земле господина "до государевых выходных лет", не далее! Будет, значит, такое время, когда последует разрешение выхода. Государь запретил выход, но он может и разрешить его.
Не одни крестьяне помнят волю крестьянскую и выговаривают ее в своих порядных; есть и господа, которые стоят на той же точке зрения. У Семена и Бориса Семеновичей Нелединских жил исстари в крестьянах Рычко, Тимофеев сын, Бураков. В 1676 г. ему не пожилось у них ("прижилось", т.е. наскучило, надоело), и он пошел от них вон. Нелединские дают ему грамоту, в которой предоставляют идти, куда хочет, на все четыре стороны, и обязываются дать ему скосить посеянную им рожь, и скрепляют свое обязательство неустойкой в 30 рублей.
Заключим этот экскурс в XVII век изложением содержания любопытнейшего документа от 22 апреля 1670 г. За Воскресенским монастырем в Андреевской деревне Московского уезда живет в крестьянах в течение 16 лет Ивашко Якимов, с женой и детьми. 22 апреля 1670 г. он взял у монастыря ссуды 10 рублей и обязался
"Жить с женой и детьми за монастырем в Андреевской деревне, той ссуды не снесть и ни за кого не заложиться. А буде он, Иван, жить не учнет или за кого заложится и ссуду снесет, тогда волен монастырь ту ссуду на нем взять, а крестьянство и впредь крестьянством".
Что это такое? Это не ссуда, а продажа себя с женою и детьми старым крестьянином в вечные крестьяне монастырю. Старый крестьянин, живший за монастырем 16 лет, непрочен монастырю; чтобы укрепить его, надо взять с него особую запись. Мы не имеем порядной, на основании которой Иван Якимов сел в 1654 г. на монастырскую землю. По всей вероятности, там была как-нибудь оговорена его свобода; и вот последствия этого остатка старины, не гармонирующего с новым порядком вещей. Крестьянин, под видом ссуды, продается в крестьяне. Очень многие прямо с этого начинают. Берут ссуду и отдаются вечно в крестьяне. Ссуда получает здесь совершенно новое значение, неизвестное старине2.
Возвратимся на прежнее.
Из документов XVI века мы знаем, что крестьяне, садясь на владельческие земли, брали у землевладельцев и подмогу. Старые новгородские писцовые книги тоже упоминают "подможныя деньги", хотя редко. Деньги эти были даны новгородцами. При конфискации земель эти крестьянские займы, по всей вероятности, были великим князем уплачены сведенным боярам и бояришкам. Говорим это на том основании, что великий князь дарит новым помещикам эти перешедшие к нему крестьянские долги, определяя и %, какой они должны получать с должников. Этот % невелик, в одном случае он 5 с небольшим, в другом — 6. В XVI веке подмога была беспроцентным долгом и погашалась не уплатой занятой суммы, а исполнением принятых на себя крестьянином обязательств; заем же денег был долг процентный, погашавшийся уплатой занятой суммы. Было ли такое различие в Новгороде, это неясно. Задолженность новгородских крестьян, ввиду редкости случаев, в которых упоминается подмога, была ничтожная3.
В новгородских писцовых книгах XVI века и других памятниках того же времени встречается слово "жилец". Этим словом обозначаются все живущие и где бы то ни было. Помещики — суть жильцы, крестьяне, посадские тоже. В Москве живет немец, он тоже жилец. Не то ли же самое означает более древний термин: житьи люди?
1Доп. к АИ. № I. 56, 1555; АЭ. I. № 83. 1466; № 257. 1558; № 258. 1561; Калачов. II. 291, 300. Издатель относит эту книгу к концу XVI века; это совершенно верно; первая страница дает возможность определить и более точно время ее написания: после 1579 и до 1581 г.
2Любопытные документы, на которых основано предшествующее изложение, напечатаны г-ном Дьяконовым в его "Актах". I. №№ 24, 26, 31, 42„48, 50, 59, 60, 69 и др.; II. 37. Тут же и ссуды в новом смысле: №№ 49, 56, 58, 62, 63, 64, 68 и др.
3II. 36; III. 601, 803.
<< Назад Вперёд>>
