6676 (1168). Василько Ярополчич. Союз князей против Мстислава. Берест, Дрогичин. Микулин. Мстислав Всеволодович. Владимира Мстиславовича беспокойство. Мстислава II умеренность. Отпущение Владимиру. Владимир снова зло начинает. Рагуил. Бояр совет умный. Ростовец. Владимир обманулся. Радимичи. Владимир нигде не принят. Глухов. Княгиня Мстислава из Киева. После смерти Ростислава князи, бывшие в Киеве, Владимир Мстиславич, Рюрик и Давид Ростиславичи, посовещавшись, положили престол отдать Мстиславу Изяславичу не как старейшему, но как храбрейшему и сильнейшему, послали к нему звать его на престол от себя послов и знатных киевлян, а также черные клобуки отдельно от себя. Мстиславич, стрый Мстиславов, со Владимиром Андреевичем и Яронем плакал. И послал в Киев наперед Владислава Ворославича к Васильку Ярополчичу, племяннику своему, велел ему быть и управлять в Киеве до своего прибытия и судейство послал. Тогда Владимир Мстиславич, стрый Мстиславов, со Владимиром Андреевичем и Ярослав Изяславич, брат Мстислава, Рюрик и Давид Ростиславичи учинили между собою союз, что взять им у Мстислава области по их воли, как они расписали, а именно: Владимиру Мстиславичу Поросье и Торческий со всею областью, Андреевичу Берест и Дрогичин, Ярославу Владимир и Луцк с областями, и в том между собою тайно клятвою утвердились. О чем уведав, доброжелательные Мстиславу киевляне дали знать Васильку и Владиславу. Василько разведав о том подлинно, что уже и войска к сопротивлению готовят, послал немедленно ко Мстиславу с сим известием. Мстислав, слыша такой беспорядок, послал к Ярославу галицкому, а также к польскому и Святославу Всеволодичу черниговскому с братом, объявив им о неправом предприятии князей оных, и звал их к Киеву с войсками. Потому немедленно пришли к нему Ярослава галицкого пять полков и поляков некоторое количество, с которыми он, совокупившись, пошел к Киеву. И в пути пришел к нему у Микулина Мстислав Всеволодич, а также берендичи и торки. А Владимир Мстиславич пошел из Триполя к Вышгороду с женою и детьми, туда же и мать его, княгиня Мстислава, из Киева выехала. Ярополкович же с берендичами догнал Владимира на Желани и хотел на него наступать; но берендичи, льстя обоим, биться не хотели, только шли за ним до Всеволодского монастыря и тут возвратились, а Ярополк въехал в город. На следующее утро пришел Мстислав близ Киева и, выстроив полки, пошел Василевскою дорогою. И когда пришел к Олеговой могиле, встретили его все киевляне, которых он милостиво приняв, вошел в Киев. И созвав князей, бывших в Киеве, и вельмож киевских, учинил с ними обо всем распорядок, пресекая распри, умышленные ими. И в тот же день пошел к Вышгороду, послав берендичей пред собою. Которые, придя, сожгли дом тысяцкого Давида Радилова и других 7 домов. А Мстислав, придя, стал по горе от бора, поставив пехоту по валу. И был бой у берендичей со Владимиром, где с обоих сторон побито несколько знатных мужей. Сие было в пяток, а в субботу начали биться всеми полками, приезжая к городу. Но Ростиславичи, видя, что им нет пользы в сей войне, уговорили Владимира просить о мире. И обменявшись сообщениями между собою, умирились в воскресенье мая 18 дня, отдав Владимиру Триполь с прежнею областию, а Ростиславичам из-за любви, как племянникам, дал Вышгород. И в понедельник 19 числа Мстислав вошел в Киев и сел на престоле отца и дедов своих. Стрыя же своего Владимира Мстиславича довольно всем наделил и снова в Триполь на владение прежнее отпустил. Но Владимир хотя сам о себе знал, что он к правлению великому не способен, но завистью разжжен был, а к тому другими побуждаем, стал мыслить, как бы Мстислава престола лишить и себе большее владение, нежели управить может, получить. Тогда был при нем боярин Давида Ростиславича Василь Анастасиевич. И уведав о замысле Владимировом, объявил о том князю своему Давиду, советуя ему, чтоб оное беспокойство пресечь. Давид же немедленно объявил то племяннику своему Мстиславу Изяславичу, а Владимир, уведав, что его замыслы Мстиславу известны учинились, желая лестию то закрыть, сам в Киев ко Мстиславу приехал и стал в том оправдаться. Мстислав, не желая то явно учинить и стрыя своего пред народом обесчестить, не сказав ему ничего, поехал немедленно в Печерский монастырь, якобы для моления, куда и Владимир с ним поехал. Приехавши же в монастырь, велел Владимиру идти в келию эконома, а сам пошел во игуменскую и послал к нему бояр своих двух (496) говорить: «Почто он приехал незваным и не объявил, для какой нужды едет, как есть обычай». Владимир же, ведая вину свою, послал ко Мстиславу дядьку своего говорить: «Слышу я, что злые люди клевещут тебе на меня дела такие, о которых я никогда не мыслил». На что Мстислав отвечал, что ему сказывал племянник Давид Ростиславич, который сам ему объявить может, от кого и как слышал. И послали оба от себя бояр к Давиду в Вышгород спросить. А Давид прислал Василька, от которого он слышал, и с ним прислал Радила тысяцкого и Василия Волковича. Между тем Мстислав, оставив Владимира в монастыре, сам отъехал в Киев. И черех три дня снова приехал в монастырь, где его ожидали Давидовы бояре. Тогда Владимир прислал ко Мстиславу на суд Рагуила и Михаила, и стали оные спорить. Но Василь поставил себе свидетеля Давида Боринича. Владимир, видя, что невозможно оправдаться, кроме клятвы, просил, чтоб от него в том клятву взять, что он невинен. А Мстислав, не зная кому верить и боясь, чтоб невинно стрыя своего не обидеть и в стыд не ввести, положил оное на суд божеский. Призвав Владимира, при боярах его и своих немногих говорил ему: «Брат и стрый, ты ко мне недавно крест целовал и еще у тебя уста не обсохли. Сие одно есть утверждение между нами по обычаю и уставу отцов и дедов наших. Ныне же, как ты говоришь, что не удумывал на меня и не ищешь мне никоего зла, я тебе оставляю и впредь сего не воспомяну, если что иное от тебя не явится». И, взяв от него клятву, отпустил его в Котельницу. Но Владимир Мстиславич, освободясь из рук, вскоре все свое слезное прошение и клятвенное обещание забыл, начал посылать к торкам и берендичам, подговаривая их на Мстислава, ведая в них недоброжелательных Тягровичей, Чеймана да братьев его Тошмана и Маначука, с которыми имел пересылку. И они сказали, чтоб он совокупился с братиею всеми князями на Мстислава. Тогда и они обещались все к нему прийти. Владимир, обрадовавшись сему бездельному обещанию, послал к боярам своим Рагуилу Добрыничу, Михаилу и Давиду, объявляя им о сем и свое намерение. Но те, как мужи умные, видя, что начинает дело непристойное, сильно его отговаривали и сами с ним идти отказались, приказав ему сказать: «Ты, князь, положил намерение и объявляешь нам, чего мы не ведали и тебе о том советовать не можем, ведая, что ты племяннику своему недавно в прежнем замысле клятвою очистился и обещал ему никогда против него зла не мыслить, из-за чего он тебя простил. А ныне снова зачинаешь дело непристойное и скорее себе, нежели ему, вредное, ибо великое княжение хотя получить бы не трудно, но содержать и управить в десять раз труднее, ибо не только один Киев, но всю оного область и всех князей в добром порядке и управлении иметь и во всем быть осторожным, чего в тебе и на малом княжении не достает. И потому не советуем на дело соваться, которого придется вскоре со стыдом лишиться». Владимир, озлобясь на сих своих советников старых, воззрев на имевшихся возле него дворян, сказал: «Сии будут у меня бояре и советники». И послав к берендичам, согласился с ними. Потом и сам с малым его войском приехал к ним ниже Ростовца. Берендичи, видя его в малолюдстве одного, а других князей с ним никого, а также и знатных его мужей не было, сказали ему: «Ты уверял нас, что братья твои князи русские все, Владимир Андреевич, Ярослав, Рюрик, Давид, с тобою согласны. Но ныне видим тебя одного и без бояр твоих. Почто нас прельстил и в такое бедственное дело привел? Нам лучше совать чужую голову, а не свою». И поехали прочь. Владимир стал их бранить, что они его на сие дело прельстили и не хотят своего слова и обещания держаться. А те, осердясь, стали в него и его людей стрелы пускать и ударили его двумя стрелами. Он же, видя сие, сказал: «Не дай Боже язычникам нехристианам верить. Ныне я уже пропал душою и лишаюсь всего имения своего». И с тем побежал, а из людей его некоторое количество побили, иных захватили, мало из них ушло. Владимир побежал ко Владимиру Андреевичу, но тот, не желая вражды из-за него со Мстиславом иметь, велел мост развести и во град его не пустил. Он же поворотился на радимичей и поехал в Суздаль к Андрею Юриевичу. Великий же князь Андрей, уведав обо всем том, не желая ради него со Мстиславом вражды иметь, послал к нему навстречу, велел сказать, чтоб он ехал к отчичу своему Глебу рязанскому (497), обещав его снабдить потребным. И поехал Владимир в Рязань, а жену покинул в Глухове у Всеволодовой княгини. Мстислав же, великий князь, о неправости стрыя своего Владимира писал ко всем князям и мать его из Киева выслал, велел идти в Городок, а оттуда куда хочет, только б в Киеве для смущения людей не была, сказав ей: «Не могу с тобою в одном граде жить, так как сын твой, преступая клятву, ищет мне вред учинить». Потому отъехала она в Чернигов ко Святославу Всеволодичу.
Владимир Петр. Глебу Юриевичу переяславскому родился сын и наречен княжески Владимир, а во святом крещении Петр. Тогда Глеб раздал нищим 200 гривен серебра, а в церкви и монастыри 300 гривен.
Константин митр. В то же лето возвратился из Цареграда новопоставленный Константин митрополит в Киев.
Новгородцев неистовство. Святослав Ростиславич из Новгорода. Война на Новгород. Торжок сожжен. Великие Луки сожжены. Мятеж новгородцев. Посадник Новгорода убит. Новгородцы, снова забыв свою клятву, Ростиславу данную, стали вече делать и, по дворам сходясь тайно, советовались об изгнании князя своего Святослава Ростиславича, которому приятели его, приехав на Городище, о том сказали, что его снова хотят поймать, чтобы заблаговременно искал своего спасения. Он же уведал о том чрез других подлинно, но вельможам своим не объявил, надеясь на свою правду, а их данную ему клятву. Вельможи, уведав о том подлинно, говорили ему, чтоб не надеялся на крестное целование и тяжкие клятвы новгородцев, ему учиненные, ведая их непостоянство и ко всем князьям неверность. «Того ради должно тебе немедленно раньше успеть, не ожидая их о нас промысла». Потому он, убравшись, тайно отъехал в Луки Великие, а к новгородцам послал от себя сказать: «Поскольку я довольно известился, что вы, словно беззаконные, преступив мне клятву учиненную, хотели меня поймать, и хотя я властию божескою мог бы то злодеяние ваше отвратить, но не желая далее быть с беззаконными, да не приобщусь беззаконию вашему, отъехал от вас и впредь быть у вас не хочу». Новгородцы, видя себя поруганными, послали за ним посадника Захария, велели его выслать из Лук Великих. О чем он уведав, пошел к Торопцу, оттуда на Волгу и к Андрею Юриевичу во Владимир. А новгородцы послали ко Мстиславу Изяславичу в Киев просить сына его. Андрей же, дав Святославу войска, отправил его к Волге и Торжку, с которым Святослав, придя, Торжок сжег и разорил, а также большую область Новгородскую жег и разорял, а новоторжцы ушли в Новгород немногие. Братия же его Роман и Мстислав смоленские, уведав о том, собрав войска, с другой стороны Великие Луки и многие села пожгли и разорили. И войдя в согласие с полочанами, послов новгородских, посланных ко Мстиславу Изяславичу, поймали и к Киеву ехать не допустили, послали новгородцам сказать, чтоб они не думали об ином князе, кроме Святослава, если не хотят большее разорение в области их терпеть. Новгородцы же, еще более разгневавшись и учинив смятение, убили посадника Захария Юриевича и Незду бирича, якобы те тайно со Святославом согласие и пересылку имели, приступали же к Вячку и Володарю; а Данислав Лазутич с товарищами уехали к Киеву. Святослав, совокупясь со смоленчанами и полочанами, пришел к Русе, а против него новгородцы выступили с Якуном тысяцким и стали в тесном месте меж рек. Святослав же, все около Русы разорив и попленив, не дав бою с ними из-за множества их, возвратился.
Совет на половцев. Война на половцев. Ярополк Всеволодич. Мстислав Всеволодич. Святополк Юриевич. Михалко Юриевич. Умер Ярополк Изяславич. Мстислав, великий князь, приняв от Бога мысль благую о Русской земле, послал ко всем князям письма, объявляя, что язычники половцы всякое лето берут дары, утверждаясь клятвою не воевать на пределы Русские, но, всегда преступая, разоряют и уже купцам в Грецию торг пресекают, грабят и побивают. Того ради рассудил, «собравшись нам со всею силою, на них идти и, прося у Бога милости, стараться оный тяжкий вред пресечь, как то при дедах и отцах наших было; и мы, последуя следам предков наших, постараемся о своей чести и безопасности отечества. И если вы в согласии со мной, приходите с войсками к Киеву, а я с моим готов буду наперед». Сие всем князям явилось приятно и полезно, все ему ответствовали: «Бог тебе помоги, который вложил тебе такую благую мысль, а нам дай Бог за христиан и за Русскую землю потрудиться, и не жалеем головы свои с честию положить». После чего многие, и едва не все, совокупились к Киеву: Рюрик и Давид Ростиславичи, один Давид с обоими полками, ибо Рюрик был болен, Святослав и Ярослав Всеволодичи черниговские, Олег и Всеволод Святославичи северские, Ярослав Изяславич луцкий, Ярополк и Мстислав Всеволодичи, Святополк Юриевич туровский, Глеб Юриевич переяславльский и брат его Михалко и другие князи пошли из Киева марта 2-го дня в среду Сыропустной седмицы. Ярополк же Изяславич весьма заболел, но не хотел от братии отстать. И, быв в Томощи, тяжко заболел, и умер марта 9-го дня в четверток Сырной седмицы (498), о чем Мстислав, великий князь, весьма печалился, ибо сего брата весьма любил. Тело же его принесено было в Киев и положено в монастыре св. Феодора.
Угл р. (Орель р.) Снопород р. (Самара р.) Половцы побеждены. Несогласие князей со Мстиславом. После сего князи продолжили путь свой 9 дней от Киева. Между тем половцы о походе их получили весть чрез кощея Гаврилова и от Воиславича, которые ушли к половцам, и потому они, пометав становища свои, бежали. Князи, видя жилища их оставленные, пошли за ними наскоро, оставив с обозом Ярослава Всеволодича. И придя на реку Угл (Орель), тут взяли станы половецкие; а других по реке Снопороду (Самаре) послали и догнали половцев у Черного леса, где, учинив с ними бой, многих побили и в плен побрали, многие же гнали и за Волков побивая, где столько полона набрали, что все войско удовольствовалось, как то: женами, детьми их, служители, конями, скотом, оружием и всяким имением. Множество же христиан, из плена освободив, в дома отпустили. Но в князях учинилось несогласие, ибо все жаловались на Мстислава, что он, утаясь от них, наперед послал седельников своих ночью, которые половцев потревожили, и потому принуждены были так далеко половцев догонять. И от сего времени князи потеряли любовь ко Мстиславу. Сошедшись же все, осматривали полки свои. И видели, что все здравы были и только от всех полков 2 знатных мужей убито, Константин Василиевич, Ярунов брат, да седельник (конюший) Ярослава Изяславича; а Косяй Котович пленен остался, а также и прочих воинов весьма немного побито, но немало ранено. За сию столь великую победу принесли князи всесильному Богу великую хвалу и благодарение и потом возвратились с великою радостию в дома свои. Мстислав пришел в Киев в самый день Пасхи, и была во всем народе радость великая.
Умер Мстислав Всеволодич. В то же время преставился Мстислав князь, сын Всеволода Мстиславича псковского.
Поликарп игумен печерский. Постов уменьшение. Собор в Киеве. Разногласие собора. Андрей I против митрополита. Поликарп в заточение. Святослав III против постов. Епископ изгнан. Феодорец, еп. ростовский. Епископство за мзду. В сем же году Поликарп, игумен Печерского монастыря, с братиею положили во все господские праздники, ежели прилучится в среду и пяток, есть сыр, масло, яйца и молоко. С этим согласился Святослав, князь черниговский, и другие князи и епископы, но митрополит возбранял. И было о том прение большое и распря великая. Мстислав же, великий князь, положил созвать на собор всех епископов, игуменов, священников и монахов ученых. И сошлось их до ста пятидесяти. От Андрея Юриевича пришел Федорец, игумен суздальский. У которых было прение большое. Одни держались митрополита – Антоний, епископ черниговский, и Антоний, епископ переяславльский, и другие благоразумные игумены, священники и монахи. Другие утверждали мнение Поликарпово, отвергающее уставы Студитовы. Большее же число от сошедшихся, не желая ни митрополиту, ни князям досады наносить, отговаривались недостаточным знанием истинны и никакого мнения не объявили, полагая более, что то состоит в воле митрополита и игуменов в их монастырях. Иные полагали послать сие на рассмотрение и определение к патриарху, как он положит, но князи не хотели сие на патриарха, но более на уставы Вселенских соборов полагали. Андрей Юриевич писал ко Мстиславу, чтобы митрополита ссадить и выбрать епископам иного и потом на соборе беспристрастно рассмотреть, представляя от власти патриархов в Руси великий вред и напрасные убытки, о чем Федорец более всех прилежал. Но Мстислав, великий князь, хотя сам довольно письма учен был и законы знал, но, ведая многих князей к себе ненависть, опасался епископов раздражать, чтобы оные более князей не возмутили и его Киева не лишили, оставил без решения. И когда все несогласные митрополиту епископы, смоленский, владимирский и галицкий, разошлись, тогда митрополит со Антониями черниговским и переяславльским осудили Поликарпа в заточение. А Святослав Всеволодич черниговский изгнал из Чернигова Антония епископа, поскольку он поносил князя за едение мяса. Он же, пойдя в Киев, был при митрополите. А Федорец, пойдя в Цареград, великими дарами испросил себе епископство ростовское и, поставлен будучи, возвратился в Ростов (499).
6677 (1169). Война на половцев. Иван Андреевич туровский. Разбои половцев по Днепру. Вражда в князьях. Клеветники беды стоят. Крамола на Мстислава. Божба без причины непристойна. Давида Ростиславича неистовство. Слабая сила великих князей. Андрея умысел на Мстислава. Мстислав, великий князь, по окончании соборного несогласия, желая князей снова в любовь к себе обратить, послал их звать для похода на половцев, которые то охотно учинили. И съехались к Киеву брат его Ярослав луцкий, Владимир Андреевич дорогобужский, Рюрик Ростиславич овруцкий, Давид, брат его, вышгородский, Иван Андреевич туровский. После съезда князей говорил им Мстислав: «Мы, благодаря Бога, хотя половцам много вреда учинили, их жилища, жен, детей и скот побрали, но они, тем оскорбясь, еще более нам вред делают: купцов, в Грецию и оттуда идущих, не пропускают и наши заставы разбивают. Того ради рассудил я вас созвать и чтоб, совокупясь, пошли путь оный очистить и купцов подданных и союзных нам безвредно пропустить, о чем к вам я писал» (500). Сие все князи приняли за благо, сказав: «Сие есть к чести и пользе нашей и всей Русской земли». После чего идя, стали у Канева, куда пришел Глеб Юриевич переяславльский. А черниговские и северские, озлобясь на Мстислава за собор бывший, не пошли. Глеб Юриевич учинил пир, звал к себе на обед великого князя Мстислава и всех князей; и веселясь довольно, одарив Мстислава, разъехались с любовию. Но коварный и ненавистный диавол, не хотящий добра человекам и ненавидящий братолюбие, избрал себе помощников Петра и Нестора Борисовичей, бояр киевских. Те начали Давиду внушать злобу на Мстислава, лживо сплетая по злобе из-за того, что они покрали коней в стадах Мстиславовых и, пятна княжие испортив, свои положили, в чем их Мстислав обличив, наказал и от себя отлучил. Сии сказывали Давиду, якобы Мстислав хочет его поймать и Вышгорода, а брата его Овруча лишить и других князей хочет также уделов лишить. Давид же, поверив сему, сказал брату своему Рюрику. Но Рюрик, не поверив тому, сказал: «Мстислав нам недавно крест целовал на любви и причины никакой нам зло делать не имеет». Но те проклятые смутители, уведав, что Мстислав хочет к себе звать всех князей на обед, тотчас сказали Давиду, якобы Мстислав намерен их звать к себе на обед и тут их поймать. Мстислав, не ведая ничего того и не мысля никоего зла, но с истинною любовию к братии послал Рюрика, Давида, Глеба и других звать к себе на обед. Но Рюрик и Давид сказали: «Если нам Мстислав клятву учинит, что нам никоего зла не учинит, то мы будем к нему». Мстислав, услышав то, ужаснулся, ведая, что от него никакой к тому причины нет. И созвав вельмож своих, тотчас им объявил о том, требуя их совета, надлежит ли ему клятву учинить, поскольку он никакого зла на них не имеет и не думал. О чем рассуждая, все сказали, что клятву давать князю без всякой причины весьма непристойно, и если уже диавол в сердце их злобу какую всеял, то крестное целование не поможет, «но послать к ним и сказать, что ты крест к ним на том целовать будешь, что никогда им зла не мыслил и ныне не имеешь, только б они тех, кто им какое зло клевещет, выставили и отдали под суд». И с тем послал к ним объявить. Но Давид сказал, что ему непристойно и невозможно тех, кто ему сказывал, выставить, поскольку он им обещал с клятвою того никому не открыть, «а если Мстислав в правде нам клятву учинит, то мы ему более поверим и оное в забвение оставим и сами ему крест на любви целуем». Потому Мстислав, положась на Бога в невинности своей, желая тем злобу и ненависть пресечь, при присланном от них крест целовал, и они к нему целовали, но только устами, а не сердцем, ибо злобу имели в сердце скрытую. И Владимира Андреевича возбудили просить у Мстислава в прибавок области, который вскоре после того прислал ко Мстиславу просить. Мстислав же, видя, что великое княжество Киевское осталось и так весьма скудно, что всеми градами, издревле к Киеву принадлежащие, другие князи владели, как например в Переяславле – Глеб Юриевич, в Городце – Михалко Юриевич, в Вышгороде и всею Древлянскою землею – Ростиславичи, Поросье Васильку Юрьевичу дано, Пересопницей, Дорогобужем и Бужеском Владимир Андреевич владел, и тем сила великого князя так умалилась, что его уже мало почитали, уразумел, что Владимир у него прибавки просит ни для чего иного, как только для причины ко вражде, послал ему сказать, что «он недавно у меня волость выпросил и на том, что тем доволен, крест целовал, ныне так скоро клятву свою ему забыть непристойно». Владимир же, осердясь, уехал в Дорогобуж. Тогда же и Андрей Юриевич гневался на Мстислава Изяславича по смущению злых людей, а более бывших от него при соборе. И услышав про злобу всех князей на Мстислава, вошел в согласие с братом Глебом Юриевичем переяславским тайно на Мстислава.
Роман Мстиславич. Война на Мстислава II-го. Мстислав Андреевич суздальский. Игорь Святославич. Всеволод Юриевич. Мстислав Мстиславич. Берестовые. Мозырь. Михалко пойман. Прежде похода Мстислава на половцев прислали новгородцы ко Мстиславу просить у него сына в Новгород на княжение. Он же, рассуждая, что Новгород издревле принадлежит великому князю и определить туда князя в его воли, не посоветовавшись о том с племянниками своими Ростиславичами, которые сильно оного держались, и не снесшись с Андреем, который также оного домогался, отпустил к ним сына своего Романа, который пришел в Новгород апреля 14 и принят с честию великою. Но сие наибольшую злобу в сердцах Ростиславичей на Мстислава учинило. И Андрей Юриевич, который сильно старался Святослава снова или сына своего в Новгороде посадить и беспутство новгородцев пресечь, для чего ни с чем к ним не пропускал и их купцов везде ловили и грабили, услышав, что Мстислав к ним сына без согласия с ним и Ростиславичами посадил, тотчас, собрав войска, послал с оными сына своего Мстислава, с ним воеводу Бориса Жирославича, на Мстислава Изяславича и писал ко всем князям русским, чтоб Мстислава от Киева изгнали. Поэтому совокупились 11 князей: Глеб Юриевич из Переяславля, Роман Ростиславич из Смоленска, Владимир Андреевич дорогобужский, Рюрик овруцкий, Давид вышгородский и брат его Мстислав, Олег Святославич и брат его Игорь северские, Всеволод Юриевич и племянник его Мстислав Мстиславич из Городца. Мстислав же Изяславич послал Михалка Юриевича в Новгород к сыну своему с берестовыми людьми. Рюрик же, Давид и Владимир Андреевич, уведав, что Мстислав Андреевич с белорусским, а Роман со смоленским войском приблизились, послали за Михалком. И, догнав его за Межимостьем к Мозырю, поймали Михалка обманом.
Измена бояр. Киев взят. Мстислав II из Киева. Разорение Киева. Грабление церквей. Злоба за посты. Антоний, еп. черниговский, изгнан. Поликарп игумен освобожден. Вскоре после сего сошлись все князи с войсками к Вышгороду, и стали на Дороговичи близ церкви святого Кирилла, и в Федорову седмицу обступили Киев. Мстислав же затворился во граде и крепко оборонял, хотя те весьма сильно отовсюду великим множеством приступали, но он их так храбро встречал, что с немалым уроном несколько раз отбивал. Но торки и берендеи не весьма верны ему были. А также бояре киевские Петр Борисович и Нестор Жирославич (которые прежде на него Давиду клеветали и смутили) тайно пересылку с Давидом имели, приказав, чтоб учинили явный приступ на крепкие места, «и когда войска киевские, оставив плохие места, будут крепкие оборонять, тогда внезапно наступите на места плохие и безоборонные». Князи оные, стоя три седмицы около Киева и уже потеряв много людей, намерены были мир учинить и отступить. Но получив сие от изменников киевских и злодеев Мстиславовых наставление, все согласились и пошли на приступ с половиною войск по горе, которым Мстислав крепко противился и многих побивал. В то время другие войска от Глеба рвом пришли и, не имея тут себе сопротивления, немедленно во град вошли и, с тыла на Мстислава напав, многих людей около него побили. Что видя, Мстислав, вскоре оборотившись, на оных напал и, гнав их, храбро многих побил. Но между тем князи другим местом во град вступили, многих побили и поймали, храброго воеводу Мстислава Дмитра, Александра дворецкого, Собислава Жирославича, Иванка Творимича, Родиона, судию его, и других многих. Мстислав же, собрав войска сколько мог, вышел из града и, совокупясь с братом Ярославом, отошли во Владимир. Князи же, зная Мстиславову храбрость и видя, что у них много людей пропало, не смели за ним вскоре гнать. Так был взят Киев марта 8-го дня в среду второй седмицы поста. И пограбили весь град, Подолье и Гору, не пощадив и церкви, святую Софию, митрополитов дом и все церкви, монастыри, и загорелось на многих местах. Тогда весьма ужасно было видеть: церкви и дома горели, людей всюду побивали и невинных жен и детей с плачем великим в плен тащили, имение все везде грабили, и не было ниоткуда помощи. Не только дома, но церкви все ограбили и обнажили, иконы малые ради окладов побрали, другие ободрали, книги и колокола все забрали. Суздальцы, смоленчане, черниговцы и другие все разнесли. А берендичи, проклятые изменники, зажгли Печерский монастырь, но Бог соблюл оный от язычников. И был в Киеве плач и воздыхание великое и неутешимое. Сие было за грехи и неправости наши. А кроме того за митрополитову неправду озлоблены были князи, что он запретил Поликарпу, игумену Печерскому, в господские праздники, на Рождество Христово и Богоявление, масло и млеко в среду и пяток есть, чего прежде не было, в чем ему помогал Антоний, епископ черниговский. И сей возбранял князю Святославу черниговскому мясо в те же дни есть. Князь же запрещал ему говорить о том, но когда он не унялся, изгнал его самого от епископии. А Поликарпа, великой ради его учености, освободив, с честию снова в монастырь Печерский ввели.
ПРИМЕЧАНИЯ
496. Боярин известный был чин высший при государе в правлении, но происхождение имени сего едва кому известно, и из-за того некоторые думали славянское от боления болярин (боярин) именовать следует. Но сие подлинно слово сарматское, боярик значит умная голова или умный человек.
497. Здесь хотя отчимом рязанского Глеба Владимира именовал, но мать Владимира, а княгиня Мстислава в Киеве жила. Видно то, что Глеб был отчим жене Владимировой, но чья оная жена была дочь, то неизвестно.
498. Число в трех летописцах ошибкою положено 7, в других пропущено. Правильно же 9, ибо по тогдашнему счислению год начинался с Пасхи или мая, гл. 8, а в 1168-м Пасха была апреля 20. Следственно, 9 число было на Сырной седмице в четверток.
499. О грамоте патриаршей, н. 486, упомянул, а здесь особенно то обличается: 1) как сильно патриарх в оной Нестора епископа защищал и власть ему беззаконную приписывал, а здесь, отрешив Нестора, по представлению князя другого епископа в Ростове поставил; 2) там сего Феодорца проклинал, а здесь посвятил; 3) там сказывает, что мимо митрополита, как главы церкви и государства, неудобно посвятить, а здесь без ведома его то учинил. И хотя ниже показано, что сей Федорец патриарха оболгал, да сие к оправданию не служит. И хотя то довольно известно, что тогда греки мало о знании и хранении законов прилежали, однако ж невероятно, чтоб так бесстыдно против своего прежнего утверждения поступали. Из-за того легче верить, что оная грамота подложная, а также и наречие ее с тогдашним не согласно.
500. Об ограблении купцов русских пацынаками, или печенегами, и половцами Константин Порфирогенит во время Святославово пишет, глава 16, н. 40.
Из черновых примечаний:
500а. Сей Корсунь, о котором выше, н. 133, помянуто. Он же наиболее часто Торческий град именован, однако ж торческих градов, коими торки владели, было много, и все вместе от реки Рси Поросье именовано.
<< Назад Вперёд>>
