Глава шестая. В игру вступает Джон Скалли
26 октября Большаков ждал указаний из Москвы. Он хотел еще раз встретиться с Робертом Кеннеди, который мог бы сказать, что можно сделать для предотвращения дальнейшего развития кризиса, но указаний из Москвы не поступало. Роберт Кеннеди тоже не давал о себе знать. Большаков предположил, что в создавшихся условиях конфиденциальный канал связи закрыт, и он был почти близок к истине.
В Белом доме в ходе совещаний Исполнительного комитета звучали предложения о применении ВВС для уничтожения советских ракетных баз на территории Кубы. В Кремле тоже шли дискуссии о возможных путях выхода из кризиса, но обмена мнениями между представителями СССР и США 25 октября не произошло, что делало обстановку еще более непредсказуемой.
Советский посол А. Ф. Добрынин, потеряв связь с Госдепартаментом, почувствовал себя в изоляции и понял, что молчание госсекретаря Дина Раска является свидетельством того, что дипломатические возможности урегулирования кризиса почти исчерпаны. Опасность состояла в том, что для разрешения спорных вопросов США могли прибегнуть к применению военной силы.
Советскому послу крайне необходимы были сведения о возможных путях выхода из кризиса, но источников, близких к администрации Кеннеди, у него и его ближайших помощников не было. Посол надеялся на то, что разведчики ГРУ или КГБ смогут добыть достоверные сведения о том, какие меры администрация президента намерена предпринять в ближайшие дни или даже часы. Надо было действовать.
Утром 26 октября советник посольства СССР А. С. Феклисов (Фомин) позвонил телеведущему Джону Скалли и пригласил его, как всегда, в ресторан «Оксидентал» на ленч. Скалли принял приглашение.
Об этой и второй в тот же день встрече с американским журналистом Феклисов подробно рассказал на страницах своей книги «Признание разведчика. Атомная бомба, Карибский кризис — правда и ложь». Об этих встречах упомянул в своих мемуарах и Добрынин.
В последующие после Карибского кризиса годы Феклисов несколько раз встречался со Скалли и в Москве, и в Вашингтоне. Во время этих встреч имели место не только ностальгические воспоминания о минувшей молодости, но и поднимались серьезные вопросы о причинах возникновения Карибского кризиса. Несмотря на то что 26 октября Феклисов и Скалли действительно обменялись важными предложениями об условиях регулирования кризиса, неожиданно между ними возникли и серьезные противоречия, но чтобы понять причины их возникновения, необходимо воссоздать ход самих встреч.
Итак, 26 октября Феклисов пригласил Скалли на ленч в ресторан «Оксидентал». О предстоящей встрече с представителем советского посольства журналист уведомил госсекретаря США Дина Раска, который, в свою очередь, сообщил об этом президенту Джону Кеннеди. Предстоящий неофициальный контакт привлек внимание президента.
Первая встреча Феклисова и Скалли прошла напряженно. Обсуждался вопрос о том, насколько вероятно возникновение войны из-за Кубы. Говоря о том, что может стать причиной войны, Феклисов сказал: «Взаимный страх. Куба опасается вторжения американцев. А США — ракетного обстрела с Кубы».
Феклисов доложил о встрече с Джоном Скалли советскому послу, а Скалли — Дину Раску или пресс-секретарю президента Пьеру Сэлинджеру. Второй вариант более вероятен, так как через три часа Скалли пригласил Феклисова на встречу в кафе отеля «Статлер». Феклисов принял предложение, оно было вполне ожидаемым.
Скалли без особых предисловий сообщил о компромиссных предложениях, которые могли бы позволить урегулировать Карибский кризис. Феклисов вначале не поинтересовался, от кого конкретно они исходят. Разведчик понимал, что Скалли, несомненно, доложил об их первой встрече представителям администрации, и они решили воспользоваться новой возможностью. Феклисов был достаточно заметной фигурой в советском посольстве.
Вспоминая эту встречу, Феклисов писал о ней в своих воспоминаниях: «Через десять минут мы уже сидели в кафе отеля «Статлер», находящегося между посольством и Белым домом. Не теряя времени, Скалли заявил, что по поручению «высочайшей власти» он передает следующие условия решения Карибского кризиса:
— СССР демонтирует и вывозит с Кубы ракетные установки под контролем ООН;
— США снимают блокаду;
— США публично берут на себя обязательство не вторгаться на Кубу205.
Феклисов быстро записал все, что сказал Скалли. Затем он прочитал текст вслух, чтобы журналист имел возможность проверить, правильно ли он зафиксировал условия выхода из кризиса, предложенные «высочайшей властью». Ошибок или искажений не было, Скалли сказал, что все правильно.
Затем советник спросил своего собеседника, что означают его слова «высочайшая власть».
Журналист, не раздумывая, ответил:
— Джон Фицджеральд Кеннеди — президент Соединенных Штатов Америки.
Феклисов заверил Скалли в том, что он сообщит о встрече советскому послу и что предложения «высочайшей власти» США будут незамедлительно направлены в Москву.
Завершая встречу, Феклисов обратил внимание американского журналиста на то, что предлагаемые «высочайшей властью» условия урегулирования кризиса не равнозначны. Феклисов высказал одно предложение, которое заключалось в следующем: если демонтаж советских ракет, как предлагает администрация Кеннеди, должен осуществляться под контролем представителей ООН, то и отвод американских войск, стянутых в юго-восточные районы США для вторжения на Кубу, должен быть осуществлен также под контролем ООН206.
Предложение Феклисова, видимо, было для Скалли неожиданным, и он сказал, что усложнение процедуры урегулирования кризиса лишь затянет достижение соглашения, в то время как каждый час на счету. Впрочем, и предложение Феклисова, и реакция на него Скалли особого значения не имели, так как это была частная дипломатическая инициатива, которая не была санкционирована такой же «высочайшей властью» в Москве.
Возвратившись в посольство, Феклисов проинформировал Добрынина о предложениях администрации США. Посол внимательно выслушал резидента КГБ, поблагодарил за информацию. Феклисов составил подробную телеграмму о двух встречах со Скалли и передал сообщение послу для отправки в Москву за его подписью207. Добрынин часа три изучал проект телеграммы, а потом пригласил Феклисова.
Войдя в кабинет посла, резидент КГБ увидел сидящих по одну сторону стола советников Г. М. Корниенко, А. И. Зинчука и И. К. Колосовского. Посол встал и, подойдя близко к Феклисову, сказал извиняющимся тоном:
— Я не могу послать такую телеграмму, так как МИД не уполномочивал посольство вести такие переговоры.
Феклисов взял проект телеграммы, который ранее передал послу, возвратился в свой рабочий кабинет, еще раз перечитал его и подписал донесение. Вызвав своего шифровальщика, Феклисов передал ему текст донесения для отправки по каналу резидентуры начальнику внешней разведки КГБ генерал-лейтенанту А. М. Сахаровскому208.
Утром следующего дня Феклисов получил из Центра сообщение. Сахаровский подтвердил, что он получил донесение резидента и попросил повторить его по МИДовскому каналу, но за подписью посла.
Резидент сообщил, что он пытался это сделать, но посол отказался подписывать телеграмму и направлять ее в Москву.
Вторая встреча Феклисова с американским журналистом Скалли, которая состоялась 26 октября, интересна, минимум, с двух точек зрения.
Во-первых, подобные предложения об условиях урегулирования кризиса уже были озвучены 24 и 25 октября в ходе встреч Большакова с журналистами Ф. Хоулменом и Ч. Бартлеттом. Видимо, ожидая ответа со стороны советского руководства, «высочайшая власть» США в лице Джона Кеннеди решила подключить к «игре» тележурналиста Скалли, который пользовался особым доверием в Госдепартаменте США. Таким образом, Кеннеди, стремясь ускорить процесс урегулирования кризиса, продублировал сделанные ранее предложения и использовал для этого встречу советника Феклисова со Скалли. Возможно, это была и некая форма давления на советское руководство, осуществляемая одновременно по различным каналам.
Во-вторых, анализ событий, происходивших в Вашингтоне 25 и 26 октября, позволяет сделать неожиданный вывод. Он состоит в том, что администрация Кеннеди намеренно не привлекала к разработке условий урегулирования кризиса руководителей официальных дипломатических миссий, которые действовали Вашингтоне и в Москве. Почему? Ответ на этот вопрос автору книги не удалось найти.
26 октября в США начали демонстративно предприниматься меры, предусмотренные на случай возникновения чрезвычайных обстоятельств. В частности, среди населения южных и юго-восточных штатов начали распространять инструкции на случай возникновения военных действий.
Утром 27 октября резидент ГРУ доложил из Вашингтона в Центр о том, что правительства штатов Мериленд, Вирджиния и округа Колумбия совместно с управлением Гражданской обороны США начали подготовку бомбоубежищ к принятию гражданского населения и пополнение этих убежищ продовольствием, медикаментами и водой.
Это означало, что власти США начали предпринимать меры, предусмотренные планом действий в чрезвычайных обстоятельствах. Под чрезвычайными обстоятельствами понимали атомную войну.
205Феклисов А. С. Признание разведчика: Атомная бомба. Карибский кризис — правда и ложь. М., 1999. С. 406.
206Феклисов А. С. Карибский ракетно-ядерный кризис. Глядя из Вашингтона // Есин В. И. Стратегическая операция «Анадырь»: мемуарно-справочное издание. М., 2000. С. 246.
207Феклисов А. С. Признание разведчика: Атомная бомба. Карибский кризис — правда и ложь. М., 1999. С. 408.
208Там же. С. 408.
<< Назад Вперёд>>
