Глава первая. Сделка
«Нынешняя серьезная ситуация, к сожалению, складывается таким образом, — писал Кеннеди, — что времени для решения всего вопроса остается весьма мало. К несчастью, события развиваются слишком быстро. Просьба ответить завтра, — подчеркнул президент. — Это именно просьба, а не ультиматум».
Президент высказал надежду, что глава советского правительства поймет его правильно. Правильно — значит, настало время принимать окончательное решение: или Советский Союз демонтирует свои ракеты на Кубе, или США начинают вторжение на Кубу. Правильно — значит, Советский Союз демонтирует свои ракеты и вывезет их с Кубы. В таком случае все поставленные условия будут выполнены, что позволит сохранить авторитет президента перед своими избирателями, активизирует электорат в период промежуточных выборов, которые должны были состояться в ноябре 1962 года, укрепит авторитет США среди латиноамериканских государств и стран блока НАТО.
В тот же день 27 октября 1962 года во второй половине дня Роберт Кеннеди позвонил советскому послу Добрынину и пригласил его посетить Министерство юстиции217. Посол прибыл в офис Кеннеди. Войдя в кабинет, он обратил внимание на большой беспорядок. На диване валялся скомканный плед. Видимо, хозяин кабинета спал урывками. Важный разговор состоялся наедине.
Кеннеди сказал, что кризис продолжает быстро усугубляться, и поэтому промедление очень опасно, ситуация может выйти из-под контроля, и последствия будут непоправимыми.
Обозначив высокую степень опасности, Кеннеди сообщил Добрынину о том, что президент США, тем не менее, считает, что подходящей базой для урегулирования кризиса могли бы стать письмо Хрущева от 26 октября и ответное послание Кеннеди от 27 октября. США хотели бы как можно быстрее получить согласие советского правительства прекратить дальнейшие работы по строительству ракетных баз на Кубе, а также использовать возможности контроля международных организаций, что позволило бы сделать невозможным применение «упомянутого оружия».
Кеннеди напомнил Добрынину, что правительство США и страны НАТО, в свою очередь, готовы отменить «все меры по карантину» и отказаться от вторжения на Кубу.
Если Кеннеди действительно произнес эти слова, приведенные в книге Добрынина, то из них следует, что брат президента, изначально отвечавший за подготовку и проведение операции «Мангуст», признал, что первопричиной возникновения Карибского кризиса явились агрессивные действия правительства США, которое хотело бы с использованием наемников и своих Вооруженных сил свергнуть режим Фиделя Кастро на Кубе.
Далее Добрынин, как он сообщает, проявил без санкции Москвы личную инициативу и начал разговор о вывозе американских ракет с территории Турции.
Во-первых, непонятно, почему именно из Турции. На территории Турции находилось только 15 американских ракет «Юпитер». Они угрожали безопасности СССР, но другие ракеты средней дальности находились в Италии и в Англии.
Впрочем, до этой встречи Добрынин нигде не упоминал об американских ракетах в Турции и не озвучивал предложения об их демонтаже. Впервые оно поступило от Ч. Бартлетта 25 октября во время встречи с полковником Большаковым. Именно Большаков сообщил об этом резиденту ГРУ и советскому послу. Соответствующее упоминание об этом предложении зафиксировано в донесении резидента.
27 октября Добрынин мог и должен был напомнить Кеннеди о том, что вывоз американских ракет средней дальности с турецкой территории и ликвидация в Турции американских ракетных баз положительно оценивается в Москве и может считаться одним из условий урегулирования Карибского кризиса.
Далее началось обсуждение условий ликвидации американских баз, в котором Добрынин принял непосредственное участие.
Кеннеди попытался объяснить, почему Белый дом не хотел бы преждевременно делать достоянием общественности вопрос о демонтаже ракет. Размещение ракетных баз в Турции было оформлено официальным постановлением НАТО. Объявить об одностороннем решении президента США об их закрытии значило бы ударить по всей структуре НАТО и по авторитету США среди западноевропейских стран. Добрынин с пониманием отнесся к трудностям, которые могли возникнуть у американской администрации.
Обсуждая с Добрыниным возможные пути урегулирования кризиса, Кеннеди на предложение советского посла вывести американские ракеты с территории Турции в обмен на вывод советских ракет с Кубы, не раздумывая, ответил согласием. Он сказал: «Президент готов негласно договориться по этому вопросу с Хрущевым. Думаю, для свертывания таких баз потребовалось бы 4 — 5 месяцев».
Далее Кеннеди добавил, что это «его сообщение о Турции является весьма конфиденциальным, и в Вашингтоне, помимо него и его брата, о нем знают только 2-3 человека»218. Кто же эти «2-3 человека»?
Первым из них, несомненно, был Чарльз Бартлетт. Джон Кеннеди в беседе с Бартлеттом упоминал возможность закрытия американских ракетных баз в Турции.
Кто второй? Им, как представляется, был репортер Фрэнк Хоулмен. Именно ему Роберт Кеннеди поручил 25 октября встретиться с Георгием Большаковым и сообщить ему об американском предложении урегулирования кубинской проблемы путем сделки: США ликвидируют ракетные базы в Турции, а СССР — на Кубе.
25 октября предложение об «обмене» прозвучало вполне конкретно. Был назван и автор этой идеи — Роберт Кеннеди, за спиной которого стояли его «друзья», первым среди которых был президент США.
Далее Хоулмен, уже не ссылаясь на Роберта Кеннеди, сказал, что, по его личному мнению, в принятии решения о блокаде Кубы решающее значение сыграли корыстные предвыборные соображения президента.
Эта встреча Большакова с Хоулменом позволяет лучше понять события, произошедшие позже, 26-28 октября.
Большаков и резидент ГРУ направили в Центр срочное донесение с подробным (дословным) изложением предложения, которое сделал Фрэнк Хоулмен. В конце донесения резидент добавил: «Предложение об указанной выше «сделке» было высказано и Бартлетом во время его встречи с Марком. Это предложение неофициальных лиц, стоящих близко к президенту, является, по-видимому, зондированием наших позиций по вопросам возможного урегулирования кубинской проблемы».
Зондирование удалось. Конфиденциальный канал связи Кеннеди-Большаков-Хрущев, действовавший через ГРУ, сработал без промедления и ошибок.
Донесение о результатах встречи Большакова с Хоулменом генерал армии Серов доложил министру обороны и начальнику Генштаба. Ранее в Вашингтоне резидент ГРУ проинформировал о предполагаемой «сделке» посла Анатолия Добрынина. Сообщал ли Добрынин о ней министру иностранных дел А. А. Громыко, неизвестно. Известно другое. 27 октября Добрынина пригласил к себе Роберт Кеннеди. В ходе беседы обсуждались возможные пути достижения компромисса. Прозвучало и предложение: советские ракеты выводятся с Кубы, а американские — с территории Турции. Эту встречу Добрынин подробно описал в воспоминаниях «Сугубо доверительно». Он и Кеннеди быстро поняли друг друга, а это доказывает, что они уже имели предварительно согласованные со своими кураторами (Кеннеди и Хрущевым) определенные полномочия. Их задача состояла в дипломатическом поиске путей достижения компромисса. Что и было сделано. Но первыми в этой сложной военно-политической и дипломатической комбинации все же были те самые «2-3 человека», о которых лишь упомянул Роберт Кеннеди. Их имена: Чарльз Бартлетт, Фрэнк Хоулмен и Георгий Большаков.
28 октября Добрынин в 4 часа дня получил от Громыко указание следующего содержания: «Немедленно свяжитесь с Р. Кеннеди и скажите ему, что Вы передали Н. С. Хрущеву содержание беседы с ним. Н. С. Хрущев прислал следующий срочный ответ: “Соображения, которые Р. Кеннеди высказал по поручению президента, находят понимание в Москве. Сегодня же по радио будет дан ответ на послание президента от 27 октября, и этот ответ будет самый положительный. Главное, что беспокоит президента, — а именно вопрос о демонтаже ракетных баз на Кубе под международным контролем, — не встречает возражений и будет подробно освещен в послании Н. С. Хрущева”»219.
Добрынин сразу же позвонил Роберту Кеннеди, и они договорились о новой встрече, которая, видимо, произошла в советском посольстве.
Роберт Кеннеди, как заметил Добрынин, с «облегчением воспринял сообщение» из Москвы и сказал, что немедленно вернется в Белый дом, чтобы проинформировать президента. Встреча завершилась просьбой Кеннеди, звучавшей приблизительно так: «Держите пока в строгом секрете нашу договоренность о Турции». Добрынин ответил, что в советском посольстве о выводе американских ракет из Турции кроме него никто не знает.
Такой разговор мог действительно состояться, но посол неправильно понял просьбу Кеннеди. Министр юстиции просил советского посла не предавать гласности договоренность о ликвидации американской ракетной базы в Турции, то есть не сообщать в ООН, прессе, телевидению, а не сотрудникам советского посольства. Большаков и так уже знал о предварительном предложении президента, знали о нем и резиденты ГРУ и КГБ.
217Некоторые участники событий 27 октября 1962 года утверждают, что первая беседа Р. Кеннеди с А. Ф. Добрыниным состоялась в советском посольстве.
218Добрынин А. Ф. Сугубо доверительно. М., 1996. С. 74.
219Телеграмма А. А. Громыко послу А. Ф. Добрынину / Добрынин А. Ф. Сугубо доверительно. М.,1996. С. 75.
<< Назад Вперёд>>
