Глава третья. «Мы не сомневаемся в вашей искренности...»
В коммюнике отмечалось, что Хрущев и Эйзенхауэр имели откровенные беседы в Кэмп-Дэвиде, в некоторых из них приняли участие министр иностранных дел СССР А. А. Громыко и госсекретарь США К. Гертер, а также другие официальные лица обеих стран. Резиденция президента США в Кэмп-Дэвиде была создана вскоре после начала Второй мировой войны по просьбе Франклина Рузвельта. До войны он любил в редкие часы своего отдыха плавать на специальной яхте по реке Потомак и выходить на ней в океан. С началом военных действий и появлением немецких подводных лодок у берегов США это стало небезопасно.
Тогда в горах к северу от Вашингтона и был построен комплекс небольших одноэтажных вилл, замаскированных под деревянные сараи, который Рузвельт называл «Шангри-Ла» в честь идеального города-государства из романа английского писателя «Потерянные горизонты».
Эйзенхауэр также любил отдыхать в этом горном поселке, но стал называть его «Кэмп-Дэвид» («Лагерь Давида»), по имени своего внука.
Составители документа тщательно подбирали слова, чтобы не преувеличить значение этой встречи, но точно отразить то, что на самом деле происходило в те дни в Вашингтоне.
В коммюнике подчеркивалось, что беседы лидеров двух стран, не являясь официальными переговорами, были, однако, полезны для выяснения позиций по ряду вопросов и, как надеялись, должны были способствовать достижению взаимопонимания и установлению стабильного мира.
Сам Хрущев так оценил их результаты 27 сентября на встрече с журналистами:
— Вас, конечно, прежде всего интересуют мои впечатления от встреч с президентом США господином Эйзенхауэром. Это были приятные беседы. По всем вопросам, которые мы затрагивали, у нас во многом было общее понимание как оценки положения, так и необходимости улучшения отношений между нашими странами... У меня нет никакого сомнения, что господин президент искренне желает улучшения отношений между нашими странами. Мне кажется, что у президента США более сложные условия, чем у меня. Очевидно, в Соединенных Штатах Америки еще влиятельны те силы, которые препятствуют улучшению отношений между нашими странами, разрядке международной напряженности. И это нельзя не учитывать. Но думаю, что здравый смысл в конце концов подскажет правильный курс в решении международных проблем, направленный на укрепление мира во всем мире.
Эйзенхауэр же в тот день от встречи с прессой отказался. Он все еще изучал Хрущева, стремился понять его, оценить услышанные предложения, изучить мнение о нем своих ближайших помощников. Через два дня Эйзенхауэр также встретился с журналистами и высказал свою точку зрения:
— Как вам известно, я пригласил господина Хрущева приехать сюда, чтобы мы могли обсудить некоторые явные причины напряженности в мире, и в особенности в отношениях между нашими двумя странами, вследствие неурегулированных, нерешенных вопросов. Я не приглашал его сюда для переговоров по существу, ибо они невозможны без присутствия наших друзей. Но я полагал, что с помощью этого визита и с помощью этих бесед, как я, пожалуй, уже говорил вам прежде, можно будет растопить часть льда. Если что-либо из этого сделано, то это опять же заслуга американского народа.
Отвечая на вопрос одного из корреспондентов вашингтонской газеты: «Что вы думаете о господине Хрущеве?», Эйзенхауэр сказал:
— Это динамичная личность, привлекающая внимание. Это человек, который пользуется всеми доступными для него методами дискуссий. Он способен на широкий диапазон, я бы сказал, в отношении манеры, к переходу от почти негативной, трудной позиции к самой легкой, приветливой, сердечной Дискуссии.
Во время двухдневного визита Хрущева в Вашингтон его сопровождали жена, две дочери с мужьями, сын, писатель Михаил Шолохов с женой, а также министры, ученые, советники и консультанты, журналисты, личная охрана и другие лица — всего девяносто человек. Он успел совершить полет на вертолете над Вашингтоном, принять участие в обеде в Белом доме, встретиться с журналистами в Национальном пресс-клубе и с членами Конгресса, а также устроить ответный обед в советском посольстве в честь Эйзенхауэра. Затем Хрущев отправился в поездку по стране.
Американский президент пригласил Хрущева на свою ферму. Стараясь избежать сопровождения многочисленных журналистов, они воспользовались вертолетом президента и через некоторое время оказались недалеко от города Геттисберг. Эйзенхауэр показал свою ферму, которую он приобрел в 1950 году, ее хозяйственные постройки и поля.
Во время беседы с невесткой американского президента и ее детьми, подростками Дэвидом и Сюзаной, Хрущев спросил их, хотят ли они поехать в Россию. Те дружно ответили: «Хотим!»
Обсуждая возможное время для посещения Эйзенхауэром Советского Союза, Хрущев сказал, что лучше всего совершить поездку в Москву весной или летом следующего года. Эйзенхауэр принял предложение Хрущева. Визит американского президента в СССР должен был состояться весной 1960 года.
Рассказывая журналистам о встрече на ферме, американский президент счел необходимым подчеркнуть:
— Это была такая согревающая сердце семейная встреча, какую любой американец был бы рад видеть, если бы она происходила между его внуками и иностранцем.
Затем руководство США организовало одиннадцатидневную поездку советского лидера по американским городам. Он побывал в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе, Сан-Франциско, Де Мойне, Питсбурге.
Встречаясь с губернатором и жителями штата Айова, советский премьер еще раз сказал, что он выступает за улучшение советско-американских отношений. Он обещал содействовать достижению доверия и взаимопонимания между двумя государствами, говорил, что от состояния отношений между ними зависит решение многих проблем.
— Ради достижения этой высокой цели, — продолжал Хрущев, — все страны должны приложить усилия и проявить максимум желания. Необходимо сотрудничество всех стран мира, и в первую очередь наших с вами стран, чтобы наступило потепление и был окончательно растоплен лед холодной войны. Плох тот ветер, который никому не приносит добра. Пусть над полями веют ветры мира и дружбы, а тучи появляются на небе лишь тогда, когда нужен хороший дождь для богатого урожая.
После своего турне Хрущев возвратился в Вашингтон для заключительной встречи с американским президентом.
Он аргументированно изложил основные принципы советской политики: необходимость мирного сосуществования, прекращение гонки вооружений и начало процесса разоружения, развитие сотрудничества между СССР и США в области экономики, политики, культуры. Однако руководящие круги США по инерции придерживались доктрины завоевания господствующего положения в мире. Представители американской деловой элиты не желали развивать торгово-экономические и научные связи с Советским Союзом, так как считали, что эти связи выгодны в первую очередь СССР, а не США. Граждане США отрицательно относились к предложениям Хрущева о необходимости сокращения гонки вооружений30. После окончания Второй мировой войны в Америке проводилась усиленная антисоветская пропаганда, и многие американцы опасались, что в случае реализации советских инициатив они останутся безработными. Американская печать тоже была настроена недоброжелательно. Большинство репортеров подвергали критике все конструктивные предложения руководителя советской делегации.
В ходе бесед с Эйзенхауэром Хрущев неоднократно поднимал вопросы разоружения. Поэтому в коммюнике осторожно отмечалось, что Председатель Совета Министров СССР и Президент Соединенных Штатов согласились, что вопрос о всеобщем разоружении является самым важным вопросом, стоящим перед миром в настоящее время. Высказывалось не твердое обещание, но намерение в том, что оба правительства приложат все усилия к достижению конструктивного решения этой проблемы.
Во время встреч был затронут и германский вопрос, в том числе вопрос о мирном договоре. Не осталось без внимания и положение в Берлине, разделенном на зоны оккупации, одну из которых контролировали советские войска, другую — англо-американские и французские. В отношении берлинского вопроса было принято решение о возобновлении переговоров с целью достижения результата, который соответствовал бы интересам всех участвующих сторон, а также способствовал бы поддержанию мира.
Как отмечалось в коммюнике, состоялись также плодотворные беседы по ряду вопросов, касающихся отношений между СССР и США. Важным итогом советско-американской встречи было то, что главы государств согласились, что настало время расширять культурный и социальный обмен. Высказывалась надежда, что соглашения, расширяющие контакты между США и СССР, будут согласованы и подписаны без проволочек.
К сожалению, подробности этих встреч остались в памяти лишь их непосредственных участников. Корреспондент американской газеты «Санди стар» писал об одной из таких встреч следующее: «Неожиданно долгая беседа наедине между господином Эйзенхауэром и господином Хрущевым была воодушевляющей в том отношении, что они выяснили все недопонимания и сделали свои позиции ясными друг для друга. Несмотря на отсутствие доказательств действительного прогресса на пути к преодолению противоречий между Востоком и Западом, американские должностные лица, по-видимому, ободрены отношением, проявленным господином Хрущевым. Они заявляют, что никто не стучал по столу и не поднимал голоса, когда господин Хрущев и господин Эйзенхауэр определяли свои отличные друг от друга позиции по основным проблемам, вызывающим напряжение».
В завершающей части коммюнике подчеркивалось, что все международные вопросы должны решаться не применением силы, а путем переговоров.
Эйзенхауэр принял приглашение Хрущева посетить Советский Союз. Точную дату его визита предстояло еще согласовать, но уже было решено, что первая после окончания мировой войны поездка американского лидера в Москву должна состояться весной 1960 года.
Возвратившись в Советский Союз, Хрущев 6 октября 1959 года на митинге жителей Владивостока заявил, что он остался доволен беседами с Эйзенхауэром по вопросам обеспечения мира, причем последнего он охарактеризовал как человека умного, понимающего серьезность международной обстановки.
Хрущев поделился некоторыми своими впечатлениями о встрече с Эйзенхауэром, о которых ранее не сообщалось в советских и американских газетах. В частности, Хрущев рассказал, что задал американскому президенту такой вопрос о войне:
— Как вы считаете, если кто-то будет говорить, что я боюсь войны, а я отвечу ему, что он боится, то к чему это приведет? Это будет похоже на двух петухов, которые стоят один против другого, готовые сцепиться, клевать один другого. Что вы думаете, господин президент?
Он ответил:
— Я человек военный и скажу открыто: я очень боюсь войны.
— Да, это вы верно сказали, — подтвердил Хрущев, — только неразумный человек может не бояться в наше время войны. Конечно, иное дело, если народу навяжут войну, и он вынужден будет отстаивать свою свободу и независимость от захватчиков. В таких случаях бояться войны нельзя, так как это равносильно смерти. Кто поступил бы так, тот был бы жалким трусом, недостойным уважения. Если Родина призовет на защиту свободы и независимости, каждый должен мужественно и смело смотреть смерти в глаза, не дрогнуть в бою с врагами. Но стремиться к войне, как петух к драке, — это неразумно.
Выступление Хрущева с большим вниманием слушали жители не только Владивостока, но и других городов и сел Советского Союза. Было очевидно, что всем хотелось восстановить с американцами если не дружественные, то, по крайней мере, добрососедские отношения.
Видимо, такую точку зрения разделяли и некоторые граждане США. По крайней мере, так можно судить по содержанию письма, которое 29 сентября 1959 года прислал Хрущеву житель города Саутфилд из штата Мичиган Е. Парсонс. В письме говорилось следующее: «Уважаемый господин Хрущев! Годами печать и некоторые политические деятели Соединенных Штатов изображали коммунистов, и Вас в частности как, мягко говоря, очень несимпатичных людей. Эту тему обыгрывали бесчисленное количество раз, пока большинство людей не стало относиться с крайним недоверием к России и к русским, пока не стали содрогаться при слове «коммунист». За какие-нибудь 12 дней Вам, как волшебнику, удалось развеять у многих американцев чувство недоверия и вражды, тщательно насаждавшиеся на протяжении 10 лет. У нас сейчас такое ощущение, будто наши умы глубоко перепаханы плугом. Недоверие отошло на задний план, его место заняло чувство надежды на мир во всем мире. После того, как мы слушали и смотрели на Вас в течение последних дней, мы не можем сомневаться в Вашей искренности. Я считаю, что Ваш визит в США будет отмечен в истории как поворотный пункт в международных отношениях нашего времени. Я молю, чтобы это было так...»
Несомненно, 1960 год мог оказаться переломным в истории советско-американских отношений. В Москве готовились к визиту в СССР Эйзенхауэра. На живописном берегу озера Байкал, которое планировалось ему показать, даже был построен специальный охотничий домик.
Но события стали развиваться не так, как предполагал в 1959 году гражданин США Е. Парсонс
30Феклисов А. С. Признание разведчика. Атомная бомба, Карибский кризис — правда и ложь. М., 1999. С. 361-362.
<< Назад Вперёд>>
