Глава шестая. Неожиданное предложение Хоулмена
1 мая 1960 года, когда в Советском Союзе торжественно праздновали Международный день солидарности трудящихся, в небе над Свердловском появился американский шпионский самолет U-2. Он пролетел над Казахстаном, Оренбургской областью и южными районами Урала. Эйзенхауэр знал, что полет самолета-разведчика будет происходить в праздничный для советских людей день, но не отменил эту операцию.
Самолет, нарушив границу советского воздушного пространства, летел на высоте около 20 тысяч метров. Для истребителей противовоздушной обороны он был недосягаем, но был сбит зенитной ракетой С-75 «Десна». Американский пилот Пауэрс остался жив. После приземления в районе села Косулино он был задержан и доставлен в Москву. О происшествии в районе Свердловска было немедленно доложено Хрущеву, который в то время приветствовал демонстрантов на Красной площади. Разразился громкий международный скандал. Визит Эйзенхауэра в Москву был отменен48. В советско-американских отношениях произошло новое обострение. О визите Хрущева в Америку и его встречах с президентом уже не вспоминали. Летом 1960 года в США часто говорили о сбитом самолете-разведчике и о судьбе летчика Пауэрса. Американские избиратели были окончательно разочарованы деятельностью Эйзенхауэра, и на очередных выборах, состоявшихся в ноябре 1960 года, новым президентом стал представитель демократической партии Джон Кеннеди.
Весной 1961 года американская контрразведка неожиданно возобновила наблюдение за Большаковым. Видимо, кто-то хотел получить о нем более полные сведения. Об этом внимании к Большакову со стороны агентов ФБР резидент ГРУ, курировавший его работу в Вашингтоне, сообщил в Центр.
29 апреля 1961 года Большаков встретил Фрэнка Хоулмена в Национальном пресс-клубе. Во время визита Хрущева в США Большаков давал американскому репортеру дополнительную информацию, которую не имели другие журналисты. Главный редактор «Дейли ньюс» был доволен, доволен был и Фрэнк, и его влиятельные знакомые в Белом доме, в частности, Эдвин О. Гатман, пресс-секретарь министра юстиции США Роберта Кеннеди.
Хоулмен не скрывал от Большакова, что самые интересные фрагменты бесед, происходивших за чашкой кофе в Национальном пресс-клубе, он пересказывал Эдвину Гатману, а тот передавал их министру юстиции США Роберту Кеннеди, который живо интересовался состоянием и особенно возможными перспективами развития советско-американских отношений.
В беседах с пресс-секретарем Кеннеди Хоулмен неоднократно положительно отзывался о Георгии Большакове. Действительно, Большаков отличался от многих своих коллег-дипломатов широтой политических взглядов, умением поддерживать светские беседы, готовностью дискутировать по острым политическим проблемам, касавшимся советско-американских отношений. Он имел свое собственное мнение и не боялся его высказывать.
Большакову тоже нравился Хоулмен. Он был профессиональным журналистом и скромным человеком. В 1959 году, когда Большаков восстановил отношения с Хоулменом, в ГРУ даже стали рассматривать американского журналиста в качестве источника сведений военно-политического характера и присвоили ему псевдоним «Хилл».
Во время встречи в баре Национального пресс-клуба 29 апреля 1961 года Хоулмен предложил Большакову организовать его встречу с братом американского президента. Хоулмен сказал, что от этого источника Большаков сможет получить такие сведения, которые наверняка будут представлять особый интерес для «его начальства», а Кеннеди «имел бы возможность получать информацию из первых рук»49.
Предложение прозвучало неожиданно. Георгий поблагодарил своего знакомого, но попросил дать ему несколько дней на размышление.
Прибыв в посольство, Большаков доложил своему руководителю, резиденту ГРУ, о предложении американского журналиста, которое даже опытному военному разведчику показалось весьма необычным.
— Роберт Кеннеди мог бы обсудить все интересующие его вопросы с послом Михаилом Меньшиковым, — сказал резидент и запретил Большакову встречу с братом президента.
30 апреля Большаков сообщил Хоулмену о том, что он не может встретиться с Кеннеди.
Далее события развивались не так, как предполагали резидент ГРУ и Большаков.
Хоулмен 9 мая в 18 часов позвонил Большакову и пригласил его на ленч в один из ресторанчиков в Джорджтауне, старинном и уютном районе Вашингтона.
9 мая — День Победы. Сотрудники советского посольства в США в этот день торжественно отмечали очередную годовщин ну разгрома гитлеровской Германии. Большаков был занят, но Хоулмен сказал, что он тоже является представителем страны, сражавшейся против Гитлера, и предложил не забывать о былом военном содружестве. Отказаться от встречи с «союзником» Большаков не мог.
За столом в ресторане Джорджтауна Хоулмен сообщил о том, что в 20:30 Кеннеди будет ждать Большакова у входа в Министерство юстиции.
Большаков оказался в безвыходном положении. Резидент запретил ему встречаться с Кеннеди. Подумав, он сказал своему собеседнику, что не готов к такой встрече.
— Ты всегда готов, Георгий, — ответил Хоулмен и предложил подбросить Большакова на своей машине ко входу в Министерство юстиции, расположенному на углу Конститьюшен-авеню и 10-й стрит.
Большаков принял решение: он едет на встречу с братом американского президента.
В назначенное время Большаков и Хоулмен подошли ко входу в Министерство юстиции. На гранитных ступеньках сидели Роберт Кеннеди и его пресс-секретарь Эдвин Гатман.
Хоулмен представил Большакова Кеннеди. После этого репортер «Дейли ньюс» и пресс-секретарь министра удалились.
Кеннеди с радостной улыбкой поприветствовал советского дипломата:
— Хай, Джорджи! Давненько я тебя не видел.
— Да, пожалуй, с 1954 года, — ответил Большаков.
Действительно, впервые они встретились семь лет тому назад, когда Кеннеди работал в сенатской комиссии Конгресса США и по каким-то делам приезжал в штаб-квартиру ООН. Знакомство было мимолетным. Но 9 мая 1961 года Кеннеди вспомнил о встрече в Нью-Йорке, чем приятно удивил Большакова.
Большаков про себя отметил, что за минувшие годы Роберт практически не изменился и выглядел молодым, бодрым и энергичным50.
— Ну что ж, пойдем прогуляемся, — начал разговор Кеннеди. — Как у тебя дела с выпуском журнала?
Большаков коротко рассказал, как обстоят дела с изданием очередного номера «Soviet Life».
Большаков и Кеннеди пересекли Конститьюшен-авеню и направились в уютный сквер около Музея естественной истории. Аккуратно подстриженный газон, запах свежей травы, изумрудная лужайка и легкие облака, повисшие над шпилем мемориального комплекса, построенного в честь президента США Д. Вашингтона, располагали к откровенной беседе.
Кеннеди, тщательно подбирая слова, неторопливо рассказал Большакову о том, что в США обеспокоены тем, что советское руководство недооценивает способности нового правительства и лично президента. Недавние события на Кубе, в Лаосе и Южном Вьетнаме усугубляют опасность непонимания Москвой политики новой администрации.
— Если эта недооценка сил США имеет место, — сказал Кеннеди, — то это может вынудить американских руководителей выбрать соответствующий курс.
Большаков, слушая Кеннеди, понял, что американская администрация хочет дать понять советскому правительству, что новый президент готов отойти от внешней политики Эйзенхауэра, если это стремление найдет достойное понимание в Москве.
Осудив «нединамичную и беспомощную политику прежней администрации», оставившую новому правительству, как сказал Кеннеди, «тяжелое наследство», брат президента заверил Большакова, что Джон Кеннеди много работает над вопросами новой «прогрессивной политики», которая будет проводиться действительно в национальных интересах.
Министр юстиции также сказал, что президент не теряет надежды, что наладить отношения с СССР удастся в ближайшие годы.
— Правительство США особенно волнует вопрос, с чего можно было бы начать движение Вашингтона и Москвы навстречу друг другу.
Роберт Кеннеди доверительно сообщил Большакову, что президент по-прежнему желает встретиться с Хрущевым и считает, что эта встреча должна носить характер не только личной беседы, но и предусматривать достижение соглашения по конкретным проблемам, например запрещение ядерных испытаний.
— Президент не желает, — продолжал Кеннеди, — повторения печального опыта совещания Хрущева и Эйзенхауэра в Кэмп-Дэвиде и хочет, чтобы новая советско-американская встреча на высшем уровне завершилась подписанием конкретного предварительно согласованного по дипломатическим каналам соглашении.
Кеннеди также сказал Большакову, что Белый дом ищет альтернативные подходы в общении с Кремлем, попросил проконсультироваться с «друзьями» в Москве и сообщить ему их мнение. Одновременно он обещал выяснить точку зрения президента.
Начался мелкий весенний дождик. Кеннеди предложил отправиться в его офис.
Беседа продолжалась около двух часов. Роберт Кеннеди сообщил Большакову о том, что делегация США на переговорах в Женеве планирует обсудить ситуацию в Лаосе.
Завершая встречу, министр юстиции сказал, что считает, что подобные неофициальные встречи на «личной основе» очень полезны.
Роберт Кеннеди остался доволен первым контактом с Большаковым и предложил встретиться еще раз в неформальной обстановке после прояснения позиций сторон.
Прибыв в посольство, Большаков доложил резиденту о встрече с Робертом Кеннеди и содержании состоявшейся беседы.
Резидент недоумевал, почему Кеннеди проявил интерес именно к Большакову? Таких сотрудников в «Дипломатическом листе» посольства СССР, изданном Госдепартаментом США, было более шестидесяти человек, и Георгий Большаков числился под номером 40.
После длительных обсуждений резидент подготовил подробное донесение о встрече полковника Большакова с Робертом Кеннеди и направил его в Центр. В конце донесения он сделал приписку, в которой изложил собственную оценку состоявшейся встречи. В ней, в частности, говорилось следующее: «...непонятна настойчивость и цель намерений Р. Кеннеди в установлении неформальных контактов с нашим посольством. Как известно, посол Меньшиков дважды встречался с Р. Кеннеди в здании посольства СССР уже после избрания Д. Кеннеди президентом США. Посол Меньшиков в настоящее время находится в отпуске уже несколько дней».
Далее резидент сообщал в Центр: «Считаю целесообразным содержание этой беседы доложить послу, согласовать с ним поведение «Марка» в отношении дальнейших контактов с Р. Кеннеди, поручить продолжение контактов с братом президента одному из советников (по выбору посла)».
Решение о целесообразности последующих встреч Большакова с Кеннеди должен был принять начальник военной разведки генерал армии Иван Серов.
48Антошкин Е., Зданович А., Ставицкий В. Тайные операции российских спецслужб. М„ 2000. С. 308-310.
49Большаков Г. Горячая линия. Новое время, 1989 г, № 4. С. 38.
50Там же.
<< Назад Вперёд>>
