Глава седьмая. Мандат ЦК КПСС
Напомним, «Марк» — оперативный псевдоним Георгия Большакова.
Резолюция Соколова — «Напросился» — звучит как «Виноват».
На следующий день Центр получил из Вашингтона новое сообщение резидента, в котором сообщалось, что встреча Большакова с Кеннеди состоялась по инициативе брата президента США и что никаких заверений о выполнении просьб министра юстиции «Марк» не давал.
Генерал Соколов впервые за многие годы своей работы в разведке столкнулся с невероятным случаем — рядовой сотрудник ГРУ конфиденциально встретился с министром юстиции США, провел с ним длительную беседу, в ходе которой были затронуты важнейшие проблемы советско-американских отношений и предложены американской стороной некоторые пути их урегулирования. Офицеры ГРУ никогда ранее не участвовали в переговорах столь высокого уровня и не посвящались в секреты взаимоотношений между руководителями СССР и США.
Генерал Соколов доложил о встрече полковника Большакова и Роберта Кеннеди начальнику ГРУ Ивану Серову, который поставил в известность об этом начальника Генштаба М. В. Захарова.
Через несколько дней в ГРУ стало известно, что Захаров доложил об инциденте министру обороны СССР, а от него о нем узнал и Хрущев.
Информация резидента заинтересовала Хрущева, который иначе, чем некоторые генералы ГРУ, оценил ситуацию, возникшую в Вашингтоне. Подробный отчет Большакова о встрече с Кеннеди относился к области большой политики. В нем были изложены пожелания американского президента и частные замечания самого Роберта Кеннеди. В частности, указывалось, что, по оценке Кеннеди, «печальные события на Кубе и в Лаосе несколько охладили пыл президента к урегулированию взаимоотношений с СССР. Однако президент не теряет надежды на то, что наладить отношения удастся в течение ближайших лет».
Далее в отчете говорилось, что, по словам Кеннеди, правительство США особенно волнует вопрос: с чего начать сближение с СССР. Президент по-прежнему желает встречи с Хрущевым и считает, что эта встреча должна завершиться подписанием некоего договора.
Большаков доложил, что на переговорах в Женеве Америка собирается сделать все для достижения соглашения и создания нейтрального Лаоса. Большаков также отметил, что Кеннеди уклонялся от обсуждения вопроса о Кубе, заявив, что «это проблема мертвая».
Ни в ГРУ, ни в Министерстве обороны СССР не могли понять, что имел в виду Кеннеди. Хрущев же заинтересовался этой непонятной формулировкой, которую, однако, ни он, ни его советники из Министерства иностранных дел так и не смогли объяснить.
Хрущев положительно отнесся к отчету полковника Большакова. Возможно, и министр иностранных дел СССР А. А. Громыко согласился с оценкой Хрущева, поскольку подобных сведений по каналам Министерства иностранных дел СССР из Вашингтона в Москву не поступало. Высокопоставленные чиновники Госдепартамента США редко встречались с советским послом Меньшиковым.
В Москве в первой половине 1961 года явно ощущалась нехватка достоверной политической информации из США. Кремль, учитывая смену власти в Вашингтоне, пытался понять, по каким направлениям могут развиваться отношения с новой американской администрацией. Необходимо было каким-то образом нейтрализовать последствия громкого скандала, возникшего в результате уничтожения самолета-разведчика под Свердловском 1 мая 1960 года. Поэтому для Хрущева отчет Большакова о предложении брата президента наладить неофициальные контакты, пришелся как нельзя кстати.
По его инициативе вопрос установления неофициальной связи был рассмотрен на заседании Политбюро ЦК КПСС, которое состоялось 16 мая 1961 года. Возникала беспрецедентная ситуация: при наличии в Вашингтоне официального посла СССР М. Меньшикова и посла США в Москве Л. Томпсона создавался конфиденциальный канал связи между правительствами двух государств. Для чего? Ответа на этот вопрос до сих пор не смогли дать ни американские, ни советские дипломаты. Без преувеличения можно сказать, что причины для этого были достаточно вескими. Президент Кеннеди, видимо, искренне стремился к обновлению американо-советских отношений, поэтому через своего брата он хотел без лишних посредников найти пути сближения с Советским Союзом. В Вашингтоне ему в этом деле могли помешать многочисленные сторонники консервативных сил и конкуренты из Республиканской партии. Они были и в Госдепартаменте, и в Министерстве обороны, и в правлениях крупных военно-промышленных корпораций, заинтересованных в гонке вооружений. Кеннеди хотел иного. Он уже произнес свою фразу «Либо человечество покончите войной, либо война покончит с человечеством ». Любая утечка информации о планах по нормализации отношений с СССР могла подорвать тогда еще неокрепший рейтинг президента среди американских избирателей. Кеннеди знал, что с помощью американской прессы сделать это было легко и просто. Именно поэтому он и решил установить прямую связь с советским руководством. Это представляется вполне логичным, другие разумные объяснения трудно отыскать.
На совещании Политбюро было принято постановление, в котором было два пункта. Первый — «Утвердить предложенный Министерством иностранных дел СССР и Министерством обороны СССР проект указаний резиденту ГРУ о встрече т. Большакова с братом президента США Робертом Кеннеди». И второй — «Копию указаний направить советскому послу в США т. Меньшикову».
В Москве понимали, что Меньшиков должен знать о том, какое поручение будет выполнять Большаков, сотрудник руководимого им коллектива посольства.
Какие же указания последовали из Политбюро ЦК КПСС полковнику Большакову?
В Указаниях говорилось, что товарищу Большакову поручается встретиться с Робертом Кеннеди и сообщить ему, что с момента предыдущей беседы с Кеннеди он, Большаков, имел возможность подумать и посоветоваться с друзьями относительно поднятых им, Кеннеди, вопросов и теперь хотел бы, со своей стороны, с такой же откровенностью, как это сделал сам Кеннеди, изложить ему свое мнение по некоторым из затронутых им вопросов.
Далее говорилось, что в Советском Союзе всегда придавали и придают большое значение улучшению советско-американских отношений, считая, что от состояния этих отношений во многом зависит современная международная обстановка. Большакову рекомендовалось сказать, что, несмотря на то что в СССР и США существуют разные социальные системы и имеются идеологические разногласия, тем не менее бесспорным является то, что в вопросе международных отношений между нашими странами по существу нет непреодолимых препятствий к тому, чтобы СССР и США могли поддерживать добрососедские отношения и решать имеющиеся спорные вопросы путем переговоров. Большаков должен был выразить надежду, что Кеннеди и новое правительство США разделяют такой подход к советско-американским отношениям. Если это так, то это — уже важная предпосылка для начала сближения между нашими странами.
Кеннеди говорил о том, что в Советском Союзе будто бы недооценивают способности нового правительства США и лично президента. Неясно, что могло заставить его так думать. Напротив, в Советском Союзе, как известно, благосклонно отнеслись к избранию Кеннеди президентом США. Более того, с его приходом к власти в СССР связывались и, насколько ему, Большакову, известно, связываются определенные надежды на то, что отношения между нашими странами смогут войти в ту колею, в которой они находились во времена Рузвельта. Об этом не раз заявлял Хрущев. Об этом же достаточно убедительно свидетельствует благоприятная реакция советской стороны на предстоящую встречу Хрущева с Кеннеди.
В этой связи нельзя пройти мимо замечания Кеннеди о том, что события на Кубе и в Лаосе «несколько охладили пыл президента к урегулированию взаимоотношений с Советским Союзом».
Конечно, нельзя отрицать, что за последнее время международная обстановка некоторым образом накалилась в связи с известными событиями на Кубе, а также отчасти и в Лаосе, за которые не несет ответственность Советский Союз. Об этом приходиться только сожалеть. Однако не следует оставлять надежды — и мы не оставляем ее — на улучшение международной обстановки и на изменение к лучшему советско-американских отношений. Можно только приветствовать, что президент, как сказал Кеннеди, также не теряет надежды на то, что отношения между нашими странами удастся наладить в ближайшее время.
Большаков должен был сказать Кеннеди, что в своих отношениях к США, как об этом не один раз заявлял Хрущев, Советский Союз не добивается каких-либо преимуществ и ничего иного, кроме как дружественного сотрудничества, основанного на принципах мирного сосуществования. Такое сотрудничество, конечно, не может означать односторонние уступки со стороны Советского Союза. В улучшении советско-американских отношений должны быть заинтересованы обе стороны. Иными словами, сотрудничество должно быть взаимовыгодным и равноправным. Если же в Соединенных Штатах кто-либо питает иллюзии, что советско-американские отношения можно строить в ущерб интересам Советского Союза и добиваться от него односторонних уступок, то такая политика, конечно, заранее обречена на провал.
Большакову рекомендовалось затронуть еще один вопрос — вопрос о Кубе: сказать, что его московским «друзьям» непонятно, что имел в виду Кеннеди, когда в предыдущей беседе назвал кубинскую проблему «мертвой». Если собеседник имел в виду сообщить, что правительство США отказалось от агрессивных действий в будущем и от вмешательства во внутренние дела Кубы, то, безусловно, такое решение только приветствуется в Советском Союзе.
Большаков должен был также напомнить Кеннеди, что позиция Советского Союза на этот счет была изложена в посланиях Хрущева Д. Кеннеди. Советский Союз не заинтересован в том, чтобы между США и Кубой были напряженные отношения. Все советские люди приветствовали бы установление прочного и длительного мира в этом регионе. Но здесь дело не за Кубой и не за СССР. Известно, что правительство Кубы уже заявило о своем желании нормализовать отношения с США, теперь слово за президентом Кеннеди.
В завершающей части беседы полковнику Большакову рекомендовалось отметить полезность подобного личного откровенного обмена мнениями и выразить готовность продолжить встречи с Кеннеди, когда он того пожелает.
Изучение этого уникального по содержанию документа позволяет сделать однозначный вывод — советское руководство поручало Большакову сложное, ответственное и нестандартное для военной разведки дело. Большаков нес личную ответственность за безошибочную передачу Роберту Кеннеди мнения его «друзей» из Москвы.
Несомненно, прежде чем поручить ему такое ответственное задание, референты Хрущева внимательно изучили его личное дело. Видимо, служебные характеристики были исключительно положительными и позволяли предполагать, что он способен выполнить это поручение.
В ходе будущих встреч с Кеннеди Большакову предписывалось придерживаться строгих правил, которые также были изложены в Указаниях ЦК КПСС.
В частности, «если Кеннеди поставит другие вопросы, не предусмотренные данными указаниями, то т. Большаков, не давая ответа по существу, должен зарезервировать право обдумать вопросы и обсудить их с Кеннеди позднее. Если по каким-либо соображениям Кеннеди будет уклоняться от встречи с т. Большаковым, не следует проявлять навязчивость в организации такой встречи».
В конце Указаний ЦК КПСС подчеркивалось, что т. Большакову необходимо поддерживать тесный контакт с послом Меньшиковым. Советский посол не только должен был знать о встречах Большакова с Кеннеди, но и был обязан всячески помогать ему выполнять новую миссию.
Так военный разведчик полковник Г. Н. Большаков получил секретный мандат ЦК КПСС. В Москве хотели бы улучшить отношения с США. В Вашингтоне, видимо, тоже стремились к этому...
<< Назад Вперёд>>
