2. Миграции населения
Расчет размеров миграций
Рассмотрим изменения численности населения и масштабы и направления миграций30. Начнем с выяснения размещения русского феодально-зависимого населения, поскольку оно являлось основной массой населения России и поскольку господствующий класс составлял незначительную долю всего населения.
Таблица 25
Изменения в численности, составе и размещении русского феодально-зависимого населения в 1678-1719 гг.
Порайонные итоги переписи 1678 г. и 1 ревизии, охватывающие русское население31, приведены в табл. 25. Таблица дает общее представление об изменениях численности, состава и размещения основной массы феодально-зависимого населения в изучаемый период.
«В XVII столетии произошло любопытное социально-географическое размежевание сфер колонизации между государственной и крепостной деревней. Черносошные крестьяне, основная масса которых обитала в Поморье, заселяли Урал и Сибирь, крепостные светских и духовных феодалов центральной полосы России уходили на территории южных уездов, Поволжья и Дона»32. Это вполне правильное наблюдение нашло отражение и в изменениях численности населения в области преобладания крепостного населения и в области преобладания населения, феодально-зависимого от государства. По этим областям мы и будем рассматривать миграции, выяснив сначала изменения численности населения в освоенных и заселяемых районах (данные приведены в табл. 26).
Таблица 26
Общая численность населения в 1678—1719 гг.
Как видно из табл. 26, в то время как в освоенных районах население увеличилось лишь на 20%, в заселяемых оно выросло на 72%. Эти цифры говорят сами за себя.
Прирост в области преобладания крепостного населения показан в табл. 27.
Поскольку из этой области уход в Поморье и Сибирь практически был ничтожен, прирост можно считать естественным
Таблица 27.
Численность населения в 1678—1719 гг. в области преобладания крепостного населения
(в тыс. чел.)
Таблица 28
Численность населения в освоенной и заселяемой частях области преобладания крепостного права в 1678—1719 гг.(в тыс. чел.)
Он был здесь выше, чем в целом по стране33, но на последний повлиял пониженный прирост в Западном Поморье.
Изменения численности населения в освоенной и заселяемой частях области приведены в табл. 28.
Как видно из табл. 28, в основных районах увеличение про-изошло только на 545 тыс. чел., а в заселяемых — на 783 тыс. чел.
Присматриваясь к поуездным итогам, мы обнаруживаем любопытное явление: в одних уездах с 1678 по 1719 г. оказывается значительный прирост, в других — не только малый прирост, но иногда и отсутствие его или даже убыль населения. Группировка уездов (берем только сельское население, уезды с небольшим приростом или убылью условно называем «районом выхода») позволяет сделать убедительные выводы (см. табл. 29).
В Нечеоноземном центре район выхода четко обрисовывает территорию к востоку от Московского, Переяславского и Кашинского уездов, цельность ее нарушают только Юрьевецкий уезд на востоке, где население сильно увеличилось, и Зубцовский уезд на западе, где население, наоборот, уменьшилось; на Северо-Западе — это территория не сплошная, в нее входят уезды: Белозерский, Устюженский, Псковский, Торопецкий и Холмский; в Черноземном центре она тоже не сплошная, но уезды Рязанский и Ряжский примыкают к южным уездам восточной части Нечерноземного центра и как бы продолжают район выхода к югу; на Востоке и Юго-Востоке также нет сплошной территории. Запад же вообще не имеет района выхода.
Таблица 29
Численность населения в районах выхода и в прочих уездах в 1678—1719 гг.
(в тыс. чел.)
1* Уезды: Балахнинский, Владимирский, Галичский, Гороховецкий, Зубцовский, Кинешемский, Костромской, Луховский, Муромский, Нижегородский, Пошехонский, Романовский, Ростовский, Суздальский, Угличский, Шуйский, Юрьевский, Ярославский.
Уезды: Белозерский, Псковский, Торопецкий, Устюженский, Холмский.
3* Района выхода нет.
4* Уезды: Волховский, Воронежский, Лебедянский, Мденский, Одоевский, Рижский,
Рязанский, Скопинский.
5* Уезды: Кадомский, Курмышский, Темниковский, Уфимский, Царево-Кокшайский, Чебоксарский.
Таким образом, выявляется огромная территория, в значительной части сплошная, с которой происходил отлив населения34. За весь изучаемый период население этой территории практически не увеличилось. Зато в прочих уездах численность населения значительно выросла.
Вернемся к 783 тыс. чел., на которые увеличилась численность населения в заселяемых районах. Сколько из них относилось к естественному приросту, а сколько — к мигрантам?
Прямых данных, конечно, у нас нет, но можно сделать грубую прикидку.
Известно, что в заселяемых районах имеет место повышенный естественный прирост. Во второй половине XIX в. таким районом была Новороссия, и в ней естественный прирост был на 50% выше, чем в среднем по Европейской России35. Средний естественный прирост по Европейской России в изучаемый период составлял 31%. Если допустить, что в XVII в. повышенный естественный прирост на окраинах был на 50% выше, то он должен быть равным 47%. Следовательно, естественный прирост в заселяемых районах должен был составить 517 тыс. чел., а мигранты - 266 тыс. чел.36
Было бы неправильным представлять себе приведенные выше цифры как свидетельство неподвижности населения в «прочих уездах». Безусловно там тоже были миграции — внутриуездные и за пределы уездов, просто масштабы последних были относительно невелики, и они поэтому не улавливаются нашими общими данными. Но все же разница между районами выхода и прочими уездами бесспорна.
Отлив населения из района выхода Нечерноземного центра находит дополнительное подтверждение в материалах последующих ревизий. Результаты подсчетов (берем Нечерноземный центр как наиболее крупный район) показаны в табл. 30.
Таблица 30
Численность населения Нечерноземного центра по I и II ревизиям(в тыс. чел.) *
Пониженный прирост и продолжение отлива населения из районов выхода налицо; отлив населения происходит и из прочих уездов.
Но чем объяснить, что в 1678—1719 гг. поток мигрантов шел из определенных уездов — районов выхода?
Здесь, видимо, требуется детальное изучение конкретных условий, которое выходит за рамки нашей задачи. Все же можно высказать некоторые соображения, подсказываемые нашими материалами.
Главными причинами миграций являлись крепостной гнет, заставлявший крестьян бежать от владельцев, и переводы крепостных на новые земли. Из восточной части области бежать было легче в силу географических условий, и именно там было много крупных имений, владельцам которых было легче получить новые земли на юге и было кого переводить на них.
Называя эти причины, мы опираемся, во-первых, на исследование А. А. Новосельского, показавшего начало и обстоятельства «наступления боярщины на территорию, лежавшую южнее первой засечной черты»37, и, во-вторых, на данные о помещичьих имениях на 1700 и 1737 г. (см. табл. 31).
Как установил А. А. Новосельский, в конце XVII в. крупные помещики переводили своих людей не только из близлежащих уездов, но и из таких отдаленных, как Суздальский, Костромской, Московский и даже Вологодский38.
Таблица 31
Структура помещичьего душевладения в районах выхода в 1700—1737 гг.1*
Присмотримся к структуре помещичьего душевладения в районе выхода в Нечерноземном центре (табл. 31).
С 1700 по 1737 г. количество мелких владений увеличилось на 154%, число душ в них — на 61%, т. е. прирост составил туже долю, что и в «прочих уездах». Количество средних владений — их было чуть больше — увеличилось только на 44%, а число душ в них — лишь на 24%. В целом число душ у мелких и средних помещиков возросло уже не на 61%, а только на 31%.
Но и это было высоким приростом по сравнению с увеличением владений и душ у крупных помещиков: количество владений у них выросло всего на 11%, а душ — на 6%. В то же время в прочих уездах количество владений крупных помещиков возросло на 173%, а душ — на 148%.
Совершенно очевидно, что отлив населения из помещичьих имений в Нечерноземном центре происходил главным образом из крупных владений и в меньшей степени — из средних владений.
Похожая картина наблюдается и на Северо-Западе. Здесь в районе выхода число мелких владений возросло на 215%, число душ у них — на 129%. В средних владениях прирост был 60% и 17% соответственно, число же крупных имений и душ в них не только не увеличилось, но, наоборот, уменьшилось. В прочих районах крупные имения дали прирост количества владений на 127% и числа душ на 195%. Большой прирост душ в мелких владениях требует изучения. Возможно, там происходило перераспределение владений более интенсивно, чем в центре.
Районы выхода в Черноземном центре и на Востоке и Юго-Востоке питали, в основном, внутренние миграции населения. Наличие там таких миграций уже отмечалось в литературе39. В Черноземном центре отлив происходил из крупных имений: число душ в мелких и средних владениях увеличилось на 28%, в крупных — на 5%, но население убывало и из мелких и средних владений.
На Востоке и Юго-Востоке росли крупные имения и убывали средние и мелкие. Объясняется это, по-видимому, относительно большей интенсивностью распространения в этом районе крупного крепостнического землевладения. Но и здесь отлив шел главным образом из крупных владений; это можно заключить из того, что в районе выхода крупные владения увеличили число душ только на 50%, в то время как в прочих уездах оно возросло на 283%. Еще более показательно сравнение абсолютной численности — население крупных имений в районе выхода выросло всего на 4 тыс. чел., а в прочих уездах — на 85 тыс. чел.
С приведенными данными перекликается и тот факт, что в 1700 г. в имениях высших чинов насчитывалось в Нечерноземном центре в районе выхода 59 тыс. чел., а в прочих уездах — только 28 тыс. чел.
Третья причина, о которой мы говорили,— это географические особенности районов выхода. Она имеет второстепенное значение по сравнению с первой, социальной, причиной, но игнорировать ее было бы неправильно. Особенно заметно ее влияние в Нечерноземном центре. Значительные территории Нечерноземного центра в XVII в. еще были покрыты лесами, причем лесов было гораздо больше и они были гуще именно в восточных уездах, т. е. в районе выхода. Вот более поздние погубернские данные генерального межевания о размерах лесной площади40. В районе выхода (Костромская, Нижегородская, Владимирская, Ярославская губернии) — 11461 тыс. дес., в прочих районах (Тверская, Калужская, Московская губернии) — 6002 тыс. дес.
В районе выхода леса даже в конце XVIII в. занимали вдвое большую площадь, что способствовало успешности побегов, так как беглецам было легче скрываться. По лесам можно было добраться до Волги и уйти за Волгу в Северное Приуралье, по лесам можно было добраться до Оки и далее по рязанским и ряжским лесам уйти на юг и восток (в Среднее Поволжье). Из прочих уездов, расположенных на западе, добраться до южных районов и тем более на восток было значительно труднее. Пока не изучены районы и пути крестьянских побегов, сказать что-либо более определенно по этому вопросу трудно. Нельзя, конечно, сбрасывать со счета и внутрирайонные миграции, но это уже другой вопрос.
Что происходило с населением, пришедшим или переведенным в заселяемые районы?
Часть его приобретала свободу, уйдя на Дон. Какое-то число было взято в служилые приборные люди и в солдаты за землю и жалованье. Большое число беглых стало «вольными гулящими людьми», работавшими по найму, главным образом на волжских судах и пристанях, где их скапливались буквально тысячи. Но, несомненно, большая часть мигрантов на новых местах оказалась (или осталась по-прежнему) в крепостной зависимости.
Перейдем теперь к области преобладания населения, феодально-зависимого от государства.
Углубленное изучение миграций населения Поморья и Сибири, развернувшееся в последнее время, приводит исследователей к выводу о том, что основной поток переселенцев в Сибирь шел из Поморья. Если ранее высказывались мнения о значительном числе крепостных, бежавших в Сибирь, то теперь не может быть сомнения в том, что основным районом выхода было Поморье41. Конечно, выходцы из области распространения крепостного права были, но их было относительно немного. Однако о размерах миграций вопрос еще не ставился. Данные о миграции населения Поморья и Сибири в целом еще не рассматривались42.
Рассмотрим изменения численности населения (в тыс. чел.):
| Район | 1678 г. | 1719 г. | Прирост | % |
| Север, Восток, Северо-Сибирь | 564 | 691 | 127 | 23 |
В отличие от области преобладания крепостного населения прирост здесь составил всего 23%. Чем это объясняется?
Во-первых, тем, что на Севере естественный прирост, по-видимому, даже в конце XIX в. (когда прирост вообще был гораздо выше, чем при феодализме), был ниже среднего по Европейской России. Данные за 1861 — 1913 гг. показывают, что если средний прирост по Европейской России составлял тогда 14,9 чел. на 1000 населения, то в губерниях Архангельской и Вологодской он равнялся 12,9 и 13,0 соответственно и даже в Пермской и Вятской губерниях (где еще происходило освоение новых земель)43 был только 13,8 и 12,6 соответственно. В Сибири (18,4) он был ниже, чем прирост на южных окраинах Европейской России44.
Во-вторых, западное Поморье (Север) сильно пострадало в период войны от мобилизаций населения в армию и на работы45. Вследствие сравнительно небольшой общей численности населения Поморья эти потери имели относительно гораздо больший удельный вес, чем аналогичная убыль населения в центре и на юге страны.
Учитывая эти два фактора, можно предположить, что пониженный прирост населения в изучаемой области (23%) объясняется, во-первых, пониженным естественным приростом, и во- вторых, убылью населения вследствие войны и реформ, что также не могло не отразиться отрицательно на естественном приросте.
Изменения численности населения в Поморье показаны в табл. 32.
Как видно из табл. 32 на Севере не только исчез весь естественный прирост, но и убыло примерно 44 тыс. чел. В Северном же Приуралье обнаружился значительный прирост. Зная о на-правлении миграций черносошных крестьян, можно с уверенностью сказать, что здесь наблюдался приток населения из Западного Поморья.46
Таблица 32
Численность населения Поморья в 1678—1719 гг.(в тыс. чел.)
В западном Поморье естественный прирост был в XIX в. ниже среднего на 13%. Следовательно, в наш период он должен был составить около 27%, т. е. 94 тыс. чел. Западное Поморье потеряло их и еще 44 тыс. чел., т. е. всего 138 тыс. чел. Часть из них ушла в Северное Приуралье, часть — в Сибирь.
В Северном Приуралье естественный прирост был примерно на 25% выше среднего по Европейской России. Следовательно, в наш период он составлял около 39%, т. е. 60 тыс. чел. Остальные 36 тыс. чел. пришли из западного Поморья.
В Сибири численность населения увеличилась с 61 тыс. до 136 тыс. чел., т. е. на 75 тыс. чел. В XIX в. естественный прирост в ней был примерно на 25% выше среднего по Европейской России. Следовательно, в изучаемый период он должен был составлять около 39%, т. е. 24 тыс. чел. В действительности, в Сибири оказалось на 51 тыс. чел. больше.
Таким образом, общая численность мигрантов в Северном Приуралье и в Сибири составляла 87 тыс. чел. Возникает вопрос: что произошло с остальными? Видимо, большая часть их погибла, а часть осталась в армии и, возможно, в районах, куда отправляли мобилизованных на работы.
Следует учесть, что все эти выкладки условны и приблизительны. Условно принят естественный прирост на Севере, в Северном Приуралье и в Сибири (он может быть завышен),
расчетным путем получены сами исходные данные о численности населения в 1678 и 1719 гг. (они могут быть занижены)47. Кроме того, население Поморья, несомненно, понесло больше потерь, чем население других районов, ибо Петр 1 больше использовал феодально-зависимых от государства крестьян, чем частновладельческих крепостных.
Но все же, хотя наши цифры не имеют абсолютного значения, приблизительное представление о масштабах миграций северного крестьянства они дают, показывая — и это очень важно,—что убыль населения в Поморье выразилась прежде всего в механическом переселении жителей из западного Поморья в восточное Поморье, на Урал и в Сибирь. Второй причиной убыли явились правительственные мобилизации, повлекшие увеличение смертности, снижение рождаемости и вынужденные переселения.
Главный же вывод в плане нашей темы заключается в том, что убыль населения в Поморье привела только к снижению там естественного прироста, не снизив общую численность черносошных крестьян по сравнению с переписью 1678 г. Если считать вместе с Сибирью,— а это необходимо, поскольку черносошные крестьяне Поморья переселялись именно в Сибирь и составляли большую часть всего сибирского пришлого населения,— то общая численность их по сравнению с 1678 г. возросла, как мы видели, на 23%. Это меньше, чем общий прирост по стране в целом, но все же это прирост.
Причины переселений черносошных крестьян с достаточной для нашей темы полнотой изучены в литературе, к которой мы и отсылаем читателя, интересующегося подробным их освещением48. Укажем лишь основные: развитие товарно-денежных отношений и социальное расслоение «выталкивали» из черносошной деревни поморское крестьянство; возникновение крупной мануфактурной промышленности на Урале, приписка к новым предприятиям крестьян и наложение на жителей повинностей по обслуживанию этих предприятий также способствовали миграциям населения49.
Переселение в Сибирь из Поморья сочеталось с внутрирайонными миграциями населения. Было бы неправильно понимать переселение из западного Поморья как непрерывный безостановочный путь в Сибирь. Вероятно, какая-то часть крестьян действительно переселялась прямо в Сибирь. Однако, как показывают новейшие исследования, особенностью миграций поморского крестьянства было то, что они заканчивались, главным образом, на Урале и в Западной Сибири. Это понятно. В Западной Сибири еще хватало земли для новых поселенцев, а те, кто не мог или не хотел заниматься земледелием, переходил в разряд «гулящих людей», большинство которых добывало средства к жизни работой по найму.
Крестьяне западного Поморья переселялись в Северное Приуралье, крестьяне Северного Приуралья уходили в Западную Сибирь, из последней население перемещалось в Восточную Сибирь50. Представляется вполне обоснованным вывод А. А. Преображенского о том, что «изменения в размещении населения показывают, что на Урале и в Западной Сибири наиболее распространенной формой колонизации было почти одновременное волнообразное перемещение в южном и восточном направлениях из смежных районов. Дальние переселения также занимают видное место, но уступают передвижению населения в пределах смежных районов. Те уезды, которые привлекают наибольшее число крестьян, вместе с тем сами выделяются в качестве преобладающих мест выхода при заселении новых земель (Соликамский и Кунгурский уезды на Урале, Верхотурский — в Сибири)»51.
Рассматривая область с преобладанием феодально-зависимого от государства населения в целом, можно сделать несколько общих наблюдений:
— для области в целом характерно наличие внутренних миграций населения, главным образом, в Северное Приуралье и Западную Сибирь;
— естественный прирост по области в целом был ниже естественного прироста в среднем по стране, однако он был достаточно высоким для обеспечения воспроизводства населения;
— убыль населения в западном Поморье объясняется, главным образом, переселением его в Северное Приуралье и в Сибирь; второй по значению причиной является повышение смертности и понижение естественного прироста вследствие мобилизаций в армию и на работы и сопутствующего разорения хозяйства;
— в целом в данной области убыли населения вследствие войны и реформ не было.
* * *
Попытаемся теперь определить общую численность мигрантов и долю среди них беглых. Поскольку мы не учитываем внутриуездные миграции, наши данные будут заниженными, но тем не менее дадут общее представление.
Численность мигрантов в области преобладания крепостного населения составляла примерно 266 тыс. чел., в Поморье и Сибири— 87 тыс. чел., всего 353 тыс. чел. Цифры эти приблизительны, поэтому можно считать общую численность мигрантов равной округленно 350 тыс. чел. м. п.
Для определения примерной численности беглых в составе русских мигрантов, воспользуемся данными П. П. Милюкова о судьбе 19 тыс. запустевших дворов по переписи 1710 г.52 Выборка эта случайна, сделана из разных переписных книг и поэтому может считаться репрезентативной. Нас, собственно, интересует процент бежавших (считая таковыми «нищенствующих и разбойничающих»), Но данные П. Н. Милюкова требуют существенной поправки: для получения правильного удельного веса бежавших необходимо исключить из подсчета число умерших. Тогда удельный вес беглых будет 54%; общая численность их по нашему расчету составит около 200 тыс. чел.
Интересно отметить, что по I ревизии число беглых определилось в 198 876 душ, т. е. практически совпало с нашим расчетом53.
Заселение Черноземного центра
Движение населения в нем характеризуется данными, приведенными в табл. 33.
Как видно из табл. 33, в районе преобладало крепостное население, и к 1719 г. удельный вес его еще более возрос. Но очень быстрый темп роста был и у государственных крестьян и горожан.
Численность помещичьих крестьян возросла в значительной мере за счет переселившихся и закрепощенных украинцев (мы включили их всех в число помещичьих крестьян, так как данных о распределении у нас нет, а подпавших под власть духовенства было гораздо меньше). Увеличение численности однодворцев, несомненно, связано с набором служилых людей. Возрастание численности еще не закрепощенных частными владельцами было связано с их переселением. Одним словом, механический прирост, видимо, играл главную роль в увеличении численности населения.
Таблица 33
Численность населения Черноземного центра в 1678—1719 гг.
В районе выхода уезды Рязанский и Ряжский прилегают к юго-восточным уездам Нечерноземного центра и образуют с ними одну территорию, другие же уезды разбросаны — это уезды Волховский, Воронежский и др.
Большинство крестьян (53%) находилось в 1700 и 1737 гг. в мелких и средних владениях.
Особый интерес вызывает изменение численности городских сословий — она увеличилась с 18 до 55 тыс. чел., т. е. более, чем вдвое, причем рост числа посадских людей был даже еще выше. Это связано с развитием на юге торговли и промышленности, в чем большое участие принимали служилые приборные люди. Если в 1678 г. здесь насчитывалось всего 5 городов с числом посадских людей свыше 1000, то в 1719 г. их было уже 13, в том числе население увеличилось в Белгороде со 134 до 1197 чел., в Волхове — с 1552 до 3746, в Орле — со 163 до 2773 чел., и т. д.
Распространение крепостнического землевладения в Черноземном центре
А. А. Новосельский наметил этапы, направления и формы распространения крепостнического землевладения на юге страны во второй половине XVII в.54 Он пришел к выводу о том, что крепостническое землевладение к концу XVII в. распространилось на всю территорию внутри Белгородской черты и начало проникать в уезды по самой черте. Он привел также найденную им справку о земельных раздачах в 1681 —1694 гг. в уездах, в которых до 1676 г. раздача была запрещена, оговорив, что полнота этой справки вызывает сомнения.
Имеющиеся у нас данные позволяют раскрыть размеры крепостнического душевладения на юге в 1700 г. и выяснить его увеличение и распространение к 1737 г. При всей неточности наших сведений они все же дают достаточно полное представление об этом процессе. Неточности вызваны тем, что сведения собирались в 1700 и 1737 гг., а число дворов и душ должно было указываться соответственно по переписи 1678 г. и по I ревизии. Имелось в виду, что владельцы сообщат о фактах перевода своих крестьян, если таковые были, однако, можно думать, что помещики не всегда об этом сообщали. По крайней мере, известно, что в конце 90-х годов XVII в. в Ливенский уезд были переведены крепостные крестьяне ряда помещиков, но в 1700 г. только 21 помещик Ливенского уезда подал сказки, в которых упоминалось всего 49 крестьян в 17 поместьях (правда, по переписи 1678 г. в уезде было всего 32 помещичьих крепостных и, по данным А. А. Новосельского, перевод происходил и в 1700— 1701 гг.; сведения за эти годы не могли найти отражения в сказках)55.
Впрочем, учитывая вывод А. А. Новосельского о том, что «до 90-х годов города по Белгородской черте и внутри ее еще не были сколько-нибудь заметно затронуты московскими служилыми людьми», указанную неточность не следует преувеличивать.
Аналогичная неточность возможна и в сведениях 1737 г.: здесь тоже перевод крестьян после 1719 г., скорее всего, не отражен, так как эти сведения брались из переписных книг I ревизии; возможно, что отчасти перевод был учтен.
Но указанные неточности не меняют общей картины изменения структуры помещичьего душевладения в 1678—1719 гг., как она выявляется по сведениям 1700 и 1737 гг.
В структуре помещичьего душевладения по району в целом произошли изменения, показанные в табл. 34.
Как видно из данных табл. 34, количество мелких и средних владений увеличилось втрое, число крестьян в них — на 43%.
Таблица 34
Число владений и крепостных душ в 1700—1737 гг.
Таблица 35
Численность крепостных крестьян в 21 уезде Черноземного центра в 1646—1737 гг. (число дворов и людей в тыс.)
Таблица 36
Количество и дворовладение высших чинов и крупных помещиков в Черноземном центре в 1700 г.
Число крупных владений увеличилось меньше: в полтора раза, а численность крестьян в них больше: на 46%.
В 1700 г. в крупных владениях было 53% всех помещичьих крестьян (на сопоставимой территории; за 1737 г. в нашем распоряжении нет сведений по 10 уездам: Белевскому, Болховецкому, Брянскому, Вольновскому, Карачевскому, Крапивенскому, Кромскому, Мценскому, Путивльскому и Рыльскому),в 1737г.— тоже 53%.
Список «заказных городов», т. е. уездов, где были запрещены раздачи земель московским служилым людям, впервые был установлен в 1637 г. Известен указ 1672 г., по которому разрешалось приобретать земли только в 29 уездах, — следовательно, ранее в них это было запрещено. В 1675 г. в 12 городах было запрещено раздавать земли. В 1676 г. запрет был вообще отменен и, несмотря на подтверждение в 1681 г. указа 1672 г., ограничения в дальнейшем фактически не соблюдались56.
Приведем (в табл. 35) общие данные о движении крепостного населения с середины XVII в. в 21 южном уезде — Белгородском, Белевском, Болховском, Брянском, Воронежском, Данковском, Елецком, Епифанском, Ефремовском, Карачевском, Кромском, Курском, Лебедянском, Ливенском, Мценском, Новосильском, Орловском, Путивльском, Рыльском, Ряжском и Чернском.
Объединяя уезды, поименованные в указах 1637, 1672 и 1675 гг., мы получаем список, показывающий, где приобретение земель было запрещено. Возьмем из него только заказные города по указу 1672 г., образующие как бы защитный пояс: Белгородский, Воронежский, Данковский, Елецкий, Ефремовский, Кромский, Курский, Лебедянский, Ливенский, Новосильский, Орловский, Путивльский, Рыльский, Старооскольский, Чернский, а также уезды к югу от перечисленных и посмотрим, каким было соотношение высших чинов и прочих помещиков (см, табл. 36).
Данные, приведенные в табл. 36, подтверждают наблюдение А. А. Новосельского о том, что проникновение московских служилых людей (т. е. высших чинов и вообще крупных помещиков) началось лишь в конце столетия. Об этом же свидетельствуют данные табл. 37.
Таблица 37
Число владений и крепостных душ в южных уездах Черноземного центра в 1700—1737 гг.
Как видно из табл. 37 на территории уездов, примыкавших с севера и юга к Белгородской черте, распространение крепостнического землевладения происходило более быстрыми темпами, чем во всем Черноземном центре в целом. Если во всем районе количество мелких и средних владений увеличилось на 202%, а число крестьян в них на 43%, то в «заказных» уездах— соответственно на 289% и 95%. В прочих южных уездах в 1700 г. помещичьих владений было только 14, а к 1737 г. их оказалось около 700, в том числе 4 крупных. Общие же темпы роста крепостнического землевладения в «заказных» и южных уездах были намного выше темпов роста по району: число владений увеличилось на 345%, число крестьян в них — на 209%.
Тем не менее, крупное землевладение в южных уездах, делало еще только первые шаги.
Сказанное относится к владениям с русским крепостным крестьянством. Но крепостничество уже быстро распространялось и на украинское население Слободской Украины: в конце XVII в. там почти не было крепостных, а в 1732 г. на 115 тыс. еще незакрепощенных приходилось уже 190 тыс. крепостных, т. е. численность крепостного населения намного превысила число незакрепощенных.
Заселение юга России
Отличительной особенностью истории юга России в изучаемое время является процесс заселения этого края. Советские историки потрудились немало, но, как справедливо отмечается в научной литературе, «капитального исследования о ходе заселения в XVII в. южнорусского черноземного края в советской исторической литературе пока нет»57. Решение одной из важнейших проблем процесса заселения юга — проблемы соотношения и роли народной и правительственной «колонизации»58 — в пользу ведущей роли первой из них еще нельзя считать вполне обоснованным.
Советская историческая наука отвергает тезис о том, что главная роль в заселении края принадлежала правительственной «колонизации», указывая, что имело место «постоянное сочетание, переплетение вольной народной и правительственной колонизации»59. Отсюда вытекает необходимость периодизации процесса заселения края60.
Говоря о причинах заселения юга в XVI в., М. Н. Тихомиров отмечает, что на это «пока трудно дать точный ответ... Можно только высказать гипотетические соображения о том, что важнейший экономический сдвиг, открывший южные степи, произошел в силу быстрого роста населения России после прекращения внутренних феодальных войн»61. М. Н. Тихомиров убедительно опроверг тезис о первичности государственной «колонизации» в XVI в. и пришел к выводу о том, что юг никогда не испытывал полного запустения62.
В XVII в. поток народного заселения тоже не прекращался. А. А. Новосельский указывает, что в 20—40-х годах XVII в. в район будущей Белгородской черты и южнее еще не было притока населения из-за опасности татарских набегов63. Но ведь это был только один район большого края, в другие же районы его приток продолжался. После воссоединения с Украиной и постройки Белгородской черты, приток населения сюда резко увеличился, причем оно стало селиться не только севернее черты, т. е. под ее защитой (что вполне естественно), но и к югу от нее, от Валков до Валуек, куда до постройки черты, по сообщениям воевод, «своею волею никто не идет»64.
Постройка Белгородской черты была закончена в 1658 г., но еще раньше южнее стали возникать новые поселения. В литературе и в источниках даты их основания расходятся. Это объясняется, по-видимому, тем, что, во-первых, часть их сначала запустела, потом вновь заселилась, и во-вторых, тем, что сначала возникало поселение, и лишь спустя некоторое время оно превращалось в укрепление, «город», дата постройки которого, естественно, была более поздней, чем дата основания поселения. Так, например, Маяцкий (Маяки) возник в 1645 г., а в 1668 г. сообщалось, что «ныне... мояцкие черкасы по прелесным воровским листам изменника Ивашки Брюховецкого великому государю изменили и город сожгли, и приказного человека Василья Ребинина убили, и, разоря город, пошли к нему, Ивашку, с ызменником с Ивашком Серком, и ныне тот город пуст»65. Вскоре в Маяцком был поселен русский гарнизон; крепость отстроили. Еще пример. Изюм как поселение возник в 60-х годах XVII в.; в 1679 г. в нем было 100 казаков полковой службы. Но «сторожевой городок» в Изюме был построен только в 1680 г.
Заселение Черноземного центра еще не изучено, в частности, в литературе еще не освещены масштабы заселения территории южнее Белгородской черты в 1658—1681 гг., т. е. до постройки Изюмской черты, прикрывшей этот край.
На приложенной карте (рис. 1) показана территория Слободской Украины в середине XVIII в.66 Северная граница идет от Путивльского уезда на восток, поворачивает на юг между Сумским и Обоянским уездами, подходит к началу Белгородской черты и сворачивает на восток по черте. От Хотмыжска граница поворачивает на юго-восток и затем на юг и проходш между Харьковским и Чугуевским уездами к Змееву. От него она резко загибается на северо-восток к Чугуеву и далее на север к Волчьим Водам и Нежегольску, где упирается в Белгородскую черту. Последняя от Нежегольска идет на север, граница же уходит на восток и затем на юго-восток к Тополям, потом поворачивает на северо-восток, затем на юго-запад и снова подходит к Белгородской черте. У Коротояка граница опять уходит на восток, далее по Дону на юг, заходит за Дон, возвращается обратно и через степи идет на запад и юго-запад к Тору и далее на юго-запад, потом на запад и, пересекая бывший Муравский шлях, сворачивает на северо-запад к Коломаку и Ахтырке и далее к Каменному, Недрыгайлову и Белополью, где упирается в Путивльский уезд.
Таким образом, Слободская Украина как бы делится на три части: западную — к северо-западу от Белгородской черты, фактически за чертой, центральную — между реками Ворсклой и Осколом, исключая территорию к югу от Белгорода, очертания которой напоминают по своей форме сапог, обращенный носком к западу, и восточную — между реками Осколом и Доном. Говоря далее о центральной части, мы условно будем включать в территорию Слободской Украины и территорию к югу от Белгорода, считая тем самым Слободской Украиной всю территорию к югу от Белгородской черты до Дона.
Исследовать процесс заселения — значит показать последовательность и особенности появления на изучаемой территории поселений. Не ставя себе такой задачи (это выходило бы за рамки нашей темы), мы ограничимся общим обзором с целью раскрыть основные особенности этого процесса.
Сведения об основании населенных пунктов на территории Слободской Украины и на территории далее к востоку до Волги извлечены из печатных источников, литературы и архивных материалов Разрядного приказа.67 По ним был составлен список населенных пунктов (отнюдь не претендующий на полноту). Поселения были разделены на группы по датам основания или первого упоминания и локализованы на карте. Полученные таким образом крупномасштабные карты были генерализованы и превращены в мелкомасштабные, приложенные к настоящей работе (рис. 1 и 2). На них показана только часть населенных пунктов, основанных: 1) до 1658 г., т. е. до окончания постройки Белгородской черты, 2) в 1659—1681 гг., т. е. до окончания постройки Изюмской черты, 3) в 1682—1699 гг., 4) в 1700—1719 гг., а также показаны поселения, о которых известно только, что они основаны в XVII в. или впервые упоминаются в источниках этого времени. На карты нанесены также леса по состоянию на вторую половину XVIII в., так как на более раннее время сведений обнаружить не удалось, и показано расположение границы Слободской Украины в середине XVIII в. и засечных линий XVII в.68
К карте мы еще вернемся, а пока коснемся обстоятельств, при которых происходило основание новых поселений на Слободской Украине.
Основной поток переселенцев, несомненно, шел из Правобережной и Левобережной Украины. Крепостное крестьянство, бежавшее из центральных и южных уездов, оседало, главным образом, севернее Белгородской черты, где еще были свободные земли, или уходило на Дон.
Угроза татарских набегов не способствовала стихийным переселениям одиночек, да и феодальный гнет в Речи Посполитой, соединенный с национальным и религиозным притеснением, вызывал массовое недовольство украинцев. К запорожцам уходили сравнительно немногие. Из среды будущих переселенцев выделялись «заводные люди», заранее разведывавшие места поселений и входившие в контакт с русскими воеводами. Последние указывали им места, стратегически выгодные с точки зрения обороны и пригодные для заселения (но «заводные люди» могли и не посчитаться с этими указаниями). Воеводы же передавали им царские грамоты с обещаниями льгот для поселенцев. Последние на определенный срок освобождались от власти воевод, от податей и повинностей, получали разрешение заниматься торговлей в своих селениях и держать шинки. Воеводам запрещалось привлекать их для строительных работ на черте. Но переселенцы, со своей стороны, обязаны были «строить свои городы и места, и селитца дворами, и пашенные свои земли распахивать, и береженье держать для себя от приходу воинских людей»69. Иначе говоря, переселенцы должны были сами защищать себя от татар. Это позволяло держать русские гарнизоны даже в конце 70-х годов XVII в. только в шести крепостях: Валуйках, Маяцком, Чугуеве, Салтове, Харькове и Торе (небольшое число русских служилых людей было еще в нескольких других пунктах)70.
Постройка оборонительных черт и наплыв украинских переселенцев позволили русскому правительству проводить более жесткую политику в отношении русских беглых крестьян и холопов: усилить их сыск и запрещать воеводам верстать беглецов в служилые люди. В частности, после постройки Изюмской черты воеводам было указано, чтобы они в «новопостроенные городы из украинных городов русских беглых служилых и тяглых людей и боярских холопей и крестьян к себе не принимали»71.
Черта была построена в 1679—1681 гг. Правительство стало принимать меры к привлечению на р. Оскол новых переселенцев, но, как сообщал Опухтин 20 июня 1680 г., «заводные де люди не идут, потому что привольных мест по Осколу мало. А идут и селятца к людем по Северному Донцу, что те места людные и во всем привольные». По мнению Косагова, «в прежних городках по новой черте люди не прибывают же от воеводцкого крахаборчества: без милости бедных людей дерут»72.
Рис 1. Условные знаки см. на рис 2.
Рис 2.
Вернемся теперь к карте. Даже при ее мелкомасштабности отчетливо выясняется, что хотя это был район частых татарских набегов, он был довольно густо заселен еще до постройки Изюмской черты. Карта объясняет, почему, несмотря на набеги, селения удержались до постройки черты: оказывается даже в XVIII в. они располагались либо в лесах, либо на опушках леса. В XVII в. лесов было больше, и они укрывали селения от татар. По р. Осколу селения тоже располагались в лесах (об этом сообщал и Опухтин).
Факт начала заселения территории Слободской Украины еще до постройки Изюмской черты был уже отмечен в литературе73. Однако карта, на которой обозначены особенности ландшафта и время основания поселений, наглядно раскрывает относительную плотность и устойчивость заселения (на ней даже не все селения указаны) и объясняет их, показывая характер расселения. Думается, что карта в достаточной степени обосновывает вывод о первичности народного заселения.
Укрепление новой черты и постройка новых крепостей продолжались и после 1681 г. В 1689 г., например, харьковский полковник Г. Донец, выполняя приказ Б. П. Шереметева, «на черте меж Гамолченского ровня и Волкового леса построил новой жилой городок прозванием Нововолковой и людей призвал, и на житье поселил со сто человек..., да в тех же урочищах близ черты на своей отчиной водолажской земли построил земляные и деревяные крепости и призвал в то место на житье из розных городов черкас с шестьсот человек... И по тем крепостям в причинных местех своево полку казаков для береженья от приходов воинских людей держит безпрестанно»74.
Слободская Украина заселялась не только украинцами. Вот данные о поселении в Судженском уезде русских служилых людей в 1665—1670 гг.: из 338 переселенцев пришли из Курска 151 чел., из Обояни—107, из Мценска — 16, из Севска—14, из Белева — 9 чел. и т. д.75
Русские служилые люди и украинцы — казаки и мещане — плечом к плечу отстаивали свою землю от врага. В 1687 г Слободская Украина была изъята из ведения Разрядного приказа. Ходатайствуя о возвращении ее обратно в свое ведение, Разрядный приказ мотивировал свое ходатайство следующим образом: «И всегда тех городов казаки бережены были в Розряде, а служили в Белогороцком полку. И ныне пристойно их взять по прежнему в Розряд для того, чтобы черкасы тех городов Белогороцкого полку с служилыми и жилецкими людьми соединялись и в любовь и в совет и в братство входили в неразорванное».76
Территория к востоку от Слободской Украины заселялась русскими (см. рис. 2).
Заселение Востока и Юго-Востока
Состав населения этого района чрезвычайно трудно поддается выяснению, потому что здесь было большое нерусское население, много приборных служилых людей и гулящих людей. Имеющиеся источники крайне неполно отражают состав и численность населения (см. табл. 38).
Таблица 38
Численность населения Востока и Юго-Востока в 1678—1719 гг. (в тыс. чел.)
Данный район отнесен нами к области преобладания крепостного населения условно, с оговоркой, что речь идет о русском крепостном населении, потому что численность нерусских народов, считавшихся в XVIII в. одним из разрядов государственных крестьян, превышает численность русского крепостного населения. Однако расширение в этом районе феодального землевладения и другие его особенности не дают возможности объединять его с Поморьем и Сибирью.
Как видно из табл. 38, район характеризуется исключительно большим возрастанием крепостного населения, особенно помещичьих крестьян. Нам представляется это не случайным. Конечно, утрата в 1701 г. переписных книг, наличие большой заселяемой территории, наличие большого числа ясашных людей и нерусских народов — все это не могло не отразиться неблагоприятно на учете населения до I ревизии и на отражении данных этого учета в сохранившихся источниках. И все же, как нам думается, причина столь быстрого роста численности крепостных крестьян заключается в том, что в этом районе, сравнительно более безопасном, чем Слободская Украина (и именно поэтому), крепостническое «освоение» шло более быстрыми темпами.
Уездов с небольшим приростом в районе было немного. При этом следует отметить, что число помещичьих крестьян и в них выросло. Заселение правобережья Волги показано на рис. 2.
Заселение территории оказало влияние и на рост торгово-промышленного населения: численность городских сословий увеличилась более чем вдвое.
Кроме Симбирска, появилось еще два города с числом посадских людей свыше 1000: Казань и Саратов, а в Симбирске число посадских перевалило за 2000 чел. Почти 1000 чел. (980) насчитывали Чебоксары.
Распространение крепостнического землевладения в Среднем Поволжье в 1700—1737 гг.
Распространение помещичьего землевладения в Среднем Поволжье происходило относительно медленно. Вплоть до 1737 i. поместья, населенные крепостными крестьянами, не появились южнее Симбирского уезда. Правда, нужно принять во внимание чересполосицу уездов: как отмечал в 1739 г. В. П. Татищев, «Синбирск от Саратова 600 верст, а уезд Синбирской от Саратова в 20 верстах, из чего великие безпорядки»77.
Но южнее Симбирска Среднее Поволожье вообще было слабо заселено. В конце XVII в. даже вокруг Саратова места были пустынные. В сказках 1700 г. не упоминается о помещичьих крепостных в Царево-Кокшайском и Саратовском уездах. Подтверждением того, что в 1700 г. в них действительно не было помещичьих крепостных, служит положение в 1719 г.: их еще не было совсем в Дмитриевском, Саратовском и Сызранском уездах и было очень немного в Царево-Кокшайском (26 душ) и двух Корсунских — Большом и Малом (48 душ). В Петровском уезде, правда, по I ревизии было уже 712 душ, но город Петровск был основан в 1698 г., а уезд его сложился, конечно, позднее.
Численность помещичьих крестьян с 1678 по 1719 г. увеличилась более чем вдвое. Она могла так значительно вырасти за счет: 1) притока беглых, которых помещики принимали на льготных условиях и потом закабаляли, 2) перевода крестьян из центра, 3) раздачи дворцовых земель и 4) естественного прироста.
Во всех уездах в 1700 и 1737 гг. преобладали поместья до 100 душ. Большинство крестьян в 1700 г. находилось в них.
В 1737 г. преобладание мелких поместий по району в целом сохранилось, однако в уездах Казанском, Писарском, Керенском, Курмышском, Саранском, Свияжском и Царево-Санчурском больше половины крестьян находилось уже в крупных владениях.
Таблица 39
Число владений и крепостных душ в 1700—1737 гг.
В табл. 39 показаны изменения в структуре помещиков78.
Об интенсивности процесса заселения края свидетельствуют, например, сохранившиеся данные за 1710 г. по Керенскому уезду. У помещичьих крестьян из 261 дв. в 1678 г. запустело к 1710 г. 186 дв. и поселилось вновь 314 дв., у монастырских крестьян из 112 дв. запустело 79 дв. и поселилось 184 дв.79
В 1700 г. большинство помещичьих крестьян находилось в мелких поместьях (59%). В первой четверти XVIII в. число этих владений возросло в 2,5 раза, численность крестьян увеличилась почти вдвое, количество же крупных владений и крестьян — в 3,5 раза80. Теперь большинство помещичьих крестьян (53%) оказалось уже в крупных владениях.
Эти цифры свидетельствуют об интенсивности распространения помещичьего землевладения на Востоке и Юго-Востоке в первой четверти XVIII в. и о концентрации крестьян в крупных поместьях. Поволжье продолжало оставаться окраиной страны, но на его плодородных землях уже закладывались основы будущего крупного помещичьего хозяйства.
Заселение Сибири в 1699—1719 гг.
Рассмотрим изменения численности и состава населения (см. табл. 40).
Как уже отмечалось выше, для Сибири было характерно большое увеличение численности населения, происходившее, главным образом, за счет переселений. Рост численности крепостных крестьян происходил за счет увеличения монастырских владений; помещичьих крестьян в Сибири было очень мало. Особенностью Сибири было также большое количество «гулящих» людей, причем, вероятно, далеко не все они были учтены I ревизией81.
Таблица 40
Численность населения Сибири в 1699—1719 гг.(в тыс. чел.)
Таблица 41
Численность населения и число дворов в основных земледельческих районах Сибири в 1699—1719 гг.
В XVII в., как это убедительно показано В. И. Шунковым, в Сибири сложилось четыре основных земледельческих района: Тобольский, Томско-Кузнецкий, Енисейско-Красноярский и Илимо-Ленско-Ангарский. Данные о движении населения в них приведены в табл. 41.
Как видно из табл. 41, в период до 1710 г. большое увеличение количества дворов наблюдается в Тобольском и Илимо-Ленско-Ангарском районах. Рост численности населения в Тобольском уезде был более чем втрое, Верхотурском — вдвое, Илимском — втрое, Иркутском — почти вдвое и Нерчинском — в 11 раз. Но три последних уезда, взятые вместе, имели меньше дворов, чем один Верхотурский. Только в нем и в Тобольском уезде количество дворов увеличилось с 5,3 тыс. до 15,3 тыс. (в том числе в Тобольском — с 3,8 тыс. до 12,3 тыс. дворов).
Таким образом, во втором десятилетии XVIII в. продолжался рост численности населения в Тобольском и Илимо-Ленско-Ангарском районах и значительно возросло количество населения в Томско-Кузнецком и Енисейско-Красноярском районах.
30Типологию крупных миграций и их значение в истории России выяснил В. В. Покшишевский (краткое изложение основных выводов см.: Покшишевский В. В. Заселение Сибири, с. 6—21). В XVII в. он отмечает следующие миграции: заселение черноземной лесостепи (включая Поволжье) в Европейской части страны, миграции украинского народа на юго-восток и проникновение землепроходцев в Сибирь.
31В эти итоги вошло и нерусское население, но только в составе крепостных или дворцовых крестьян. Ясашные люди не включены. Здесь и далее итоги и проценты округлены.
32Преображенский А. А. Урал и Западная Сибирь в конце XVI — начале XVIII в., с. 68.
33В целом по стране мы определяем естественный прирост по расчету, основанному на источниках, в 32—41%, но из осторожности считаем его не иыгае 32% (подробнее об этом будет сказано ниже).
34Ср. данные В. А. Никонова о направлении переселений из района нынешних Ивановской, Владимирской, Костромской и Горьковской областей в Поволжье в XVI—XVIII вв. (Никонов В. А. История освоения Среднего Поволжья по материалам топонимии.— В кн.: Вопросы географии, сб. 50 (Историческая география). М., 1960, с. 178—180) и А. А. Новосельского о подаче челобитных о сыске беглых только помещиками восточной части Замосковного края (Новосельский А. А. Побеги крестьян и холопов и их сыск в Московском государстве второй половины XVII века.— «Труды Института истории. Сборник статей», 1926, вып. 1, с. 332).
35Рашин А. Г. Сдвиги в территориальном размещении населения России в XIX в. и в начале XX в.— В кн.: Вопросы географии, сб. 20 (Историческая география СССР). М., 1950, с. 120. Вообще говоря, естественный прирост во второй половине XIX в. был намного выше, чем в XVII в., значит, наш расчет для XVII в. может его завысить, но отнюдь не занизить. До второй половины XIX в. точных данных об естественном приросте нет.
36Это, видимо, минимальный естественный прирост. В действительности он мог быть и, вероятно, был больше. Рассчеты здесь и дальше приблизительны.
37Новосельский А. А. Распространение крепостнического землевладения в южных уездах Московского государства в XVII в.— «Исторические записки», 1938, т. 4, с. 40.
38Там же, с. 31.
39Новосельский А. А. Распространение крепостнического землевладения...; Ошанина Е. Н. К истории заселения Среднего Поволжья в XVII в.— В кн.: Русское государство в XVII в. М., 1961; Вайнберг Е. И. Борьба крестьян против крепостничества на южной окраине Русского государства в первой половине XVII в.— В кн.: Новое о прошлом нашей страны. М., 1967.
40Цветков М. А. Изменение лесистости Европейской России с конца XVII столетия по 1914 год. М., 1957, с. 90.
41Шунков В. И. Очерки по истории колонизации Сибири в XVII — начале XVIII века. М.— Л., 1946; Александров В. А. Русское население Сибири XVII — начала XVIII в. М., 1964; Преображенский А. А. Урал и Западная Сибирь в конце XVI — начале XVIII в.; Колесников П. А. Некоторые вопросы аграрных отношений на Европейском Севере в период позднего феодализма.— В кн.: Аграрная история Европейского Севера СССР. Вологда, 1970; он же.. Северная деревня в XV — первой половине XIX века.
42Отметим в этой связи высказанное в литературе мнение о том, что «интересно проследить заселение Урала и Западной Сибири параллельно» и что «до сих пор эти смежные районы изучались более или менее изолированно» (Преображенский А. А. Урал и Западная Сибирь в конце XVI — начале XVIII в., с. 56).
43Россия. Полное географическое описание нашего отечества, т. 5. СПб., 1914, с. 159.
44Рашин А. Г. Население России за 100 лет (1811—1913 гг.). М., 1956, с. 215— 216.
45Этот вопрос на огромном фактическом материале подробно освещен в новейшем исследовании: Колесников П. А. Северная деревня в XV — первой половине XIX века.
46«Район выхода» населения включает уезды Важский, Великоустюжский, Вологодский, Двинский, Каргопольский, Кольский, Олонецкий, Сольвычегодский, Тотемский, Устьянские волости и Чарондскую округу. П. А. Колесников приводит несколько иные итоги численности населения, а именно: в 1678 г.— 500 тыс. чел., в 1719 г.— 566 тыс. чел. (Колесников П. А. Северная деревня в XV — первой половине XIX века, с. 114 и 119). Разница с нашими подсчетами может быть признана незначительной.
47Думается, что I ревизия неполно учла население Поморья и Сибири, где леса предоставляли населению широкие возможности для укрытия от переписи. Отметим, что хотя в нашей статье «Население Русского Севера в конце XVII — первой четверти XVIII в.» (в кн.: «Северный археографический сборник», вып. II. Вологда, 1973) другим расчетным путем получены несколько иные итоги численности населения, они близки к приведенным выше.
48Обобщение изучения данного вопроса и ссылки на литературу см.: Преображенский А. А. Урал и Западная Сибирь..., с. 56—120.
49Там же, с. 70, 81.
50Преображенский А. А. Очерки колонизации Западного Урала..., с. 87; он же. Урал и Западная Сибирь..., с. 56—82; он же. Работные люди на Урале в XVII — начале XVIII в.— В кн.: Из истории рабочего класса Урала. Пермь, 1961, с. 47—64; Устюгов Н. В. Солеваренная промышленность Соли Камской в XVII веке. М., 1957, с. 188—209; он же. Крестьянская колонизация южной части Соликамского уезда во второй половине XVII в.— В кн.: Материалы по истории сельского хозяйства и крестьянства СССР, сб. V. М., 1962, с. 80—81; Кашик О. И. Из истории заселения Иркутского уезда в XVII — начале XVIII в.— «Учен. зап. Иркутского гос. пед. ин-та». Благовещенск, 1958, вып. XVI, с. 241—242; Колесников П. А. Северная деревня в XV — первой половине XIX века.
51Преображенский А. А. Урал и Западная Сибирь..., с. 82; Оборин В. А. Миграции местного населения и их роль в освоении Урала в XVI—XVII веках — «История СССР», 1974, № 4, с. 63—77.
52См.: ниже с. 184; Милюков П. Н. Государственное хозяйство России в первой четверти XVIII столетия и реформа Петра Великого. СПб., 1892, с. 272.
53Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия в первой четверти XVIII в. 54Преобразования Петра I. М., 1954, с. 176.
55Там же, с. 30-32
56Новосельский А. А. Распространение крепостнического землевладения...,
с. 21—40.
57Загоровский В. П. Некоторые особенности колонизационного процесса южной окраины России в XVII в. и его периодизация.— В кн.: Из истории Воронежского края, вып. 3. Воронеж, 1969, с. 85.
58Термин «колонизация» мы считаем неточным. Более правильно отражает историческую действительность Термин «заселение».
59Загоровский В. П. Указ. соч., с. 86.
60Попытка периодизации сделана В. П. Загоровским в указанной статье. Ограничивая процесс заселения и освоения началом XVIII в., Загоровский делит его на 10 периодов, которые охватывают от 3 до 20 лет.
61Тихомиров М. Н. Россия в XVI столетии, с. 418—419.
62Там же, с. 422. Но Тихомиров, конечно, не отрицает громадного значения правительственной «колонизации».
63Новосельский А. А. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII века. М — Л., 1948, с. 408.
64Там же.
65Цитируем по кн.: Багалей Д. И. Материалы для истории колонизации и быта степной окраины Московского государства (Харьковской и отчасти Курской и Воронежской губ.) в XVI—XVIII столетиях. Харьков, 1886, с. 65.
66Название «Слободская Украина» получило распространение в XVIII в. В составлении карты приняла участие А. А. Королева.
67ДАИ; Историко-статистическое описание Харьковской епархии отд. II и III. М., 1857; отд. IV и V. Харьков, 1857—1858; Багалей Д. И. Очерки из истории колонизации и быта степной окраины Московского государства. М., 1887; Iсторiя мiст i сiл Украiнськой РСР. Харкiвска область. Киiв, 1967; ЦГАДА, ф. 210, Белгородский стол, стлб. 1017, 1020 и др.
68Использованы: карты XVIII в.; Марголин С. Л. Оборона Русского государства от татарских набегов в конце XVI в.— Труды Государственного исторического музея, вып. XX (Военно-исторический сборник). М., 1948; Загоровский В. П. Белгородская черта. Воронеж, 1969.
69ЦГАДА, ф. 210, Белгородский стол, стлб. 1530, лл. 63—64.
70ДАИ, т. 9. СПб., 1875. № 106 (опись городов).
71ЦГАДА, ф. 210, Белгородский стол, стлб. 1530, лл. 37, 91.
72Там же, стлб. 1555, л. 364.
73В трудах Д. И, Багалея, В. П. Загоровского и др.
74ЦГАДА, Белгородский стол, стлб. 1530, лл. 8—9. Пользуясь своим положением, казацкая старшина уже стала активно захватывать земли.
75Там же, стлб. 661, лл. 121—123. Украинцы (1387 чел.) оказались жителями, главным образом, Гетманщины; из Правобережной Украины пришли единицы (Покшишевский В. В. Очерки заселения..., карта на с. 22).
76ЦГАДА, Белгородский стол, стлб. 1320, лл. 213—215. Цитата частично приведена у В. М. Важинского (Важинский В. М. Землевладение и складывание общины однодворцев в XVII в. Воронеж, 1974, с. 71). Данные о росте численности населения Слободской Украины приведены выше.
77Татищев В.Н. Избранные труды по географии России. М., 1950, с. 139
78В обработке данных принимал участие В. В. Павленко.
79ЦГАДА, ф. 350, on. 1, кн. 180, л. 11 об.
80Крупные помещики особенно жадно захватывали здесь земли, потому что помимо других причин их привлекал сюда большой приток беглых, т. е. наличие рабочих рук (Новосельский А. А Побеги крестьян и холопов..., с. 335).
81См.: Преображенский А. А. Урал и Западная Сибирь..., с. 100—118.
<< Назад Вперёд>>
