1. Размещение населения
Административно-территориальное деление России в конце XVII века
Объединение русских княжеств, завершившееся в начале XVI в., поставило перед правящим классом задачу усовершенствования (а по сути — создания) государственного аппарата единой отныне страны.
Переход к абсолютизму означал укрепление этого аппарата как орудия господства: это требовало упорядочения не только центрального, но и местного аппарата управления. Необходимость мероприятий в этом направлении до Петра I правительством осознавалась слабо, наиболее острые ее проявления пытались удовлетворить с помощью отдельных конкретных ограниченных мер (например, в интересующей нас области — путем межевания участков границ уездов, когда возникала нужда в решении земельных споров).
Поскольку проблема административно-территориального устройства страны в полном объеме требует специального исследования, что выходит за рамки нашей темы, мы ограничимся попыткой выяснить число уездов, их границы и территорию в конце XVII — начале XVIII в., т. е. осветить аспекты, имеющие существенное значение для исследования проблем истории населения.
Основной административно-территориальной единицей со второй половины XVI в. является уезд. О происхождении слова «уезд» единого мнения нет. Описывая внутреннее устройство Руси XV в., С. М. Соловьев писал:«3емельные участки, принадлежавшие к городу, назывались его волостями, а совокупность всех этих участков называлась уездом; название уезда происходит от способа или обряда размежевания... все, что было приписано, примежевано к известному месту, было к нему уехано или заехано, составляло его уезд... такое же название могла носить и совокупность мест или земель, принадлежавших к известному селу». Позже это объяснение повторил А. С. Лаппо-Данилевский. Б. Н. Чичерин, не высказываясь о происхождении слова «уезд», указал, что «не одни поземельные владения определили уездное разделение... оно возникло большею частью из прежних судебных учреждений, вследствие чего уезд назывался иногда присудом». А. Д. Градовский, приведя определение С. М. Соловьева, отметил, что хотя слово «уезд» не всегда означало административное деление, «уезд получил впоследствии значение специального административного термина. Название это относилось к городу с округом». По мнению В. О. Ключевского, «уездом» сначала назывался «округ, в пределах которого ездил администратор для получения корма», а «впоследствии уездом стал называться административный округ города». М. Н. Тихомиров присоединился к мнению В. О. Ключевского, указав, что термин «уезд» встречается уже в XII в. именно как округ, который князь объезжал для сбора дани4. Определение В. О. Ключевского нам также представляется наиболее правильным, раскрывающим эволюцию этого термина5.
Уезды делились на более мелкие административно-территориальные единицы. В большинстве случаев это были волости и станы. Происхождение их можно считать выясненным: волость «составляла совокупность нескольких населенных пунктов, большей частью расположенных в одной меже, объединенных общей выборной организацией, имевшей целью обеспечение правильного отправления тягла и разных судебных и административных обязанностей внутри волости», стан же «был совокупностью известного количества населенных местностей и пустошей, не объединенных какой-либо организацией. По большей части... это были прежние волости, общинное устройство которых распалось с того времени, как они, вследствие раздач, перешли по частям в частное владение»6. Это определение Ю. В. Готье, сделанное на материале, относящемся к Замосковному краю, в общем правильно и для других районов.
Уезд XVII в. как основная административно-территориальная единица имел ряд особенностей.
Первой особенностью являлось то, что на правах уезда существовали и другие единицы — например, «город» Чаронда был центром «округи», самостоятельное значение имели иногда черные волости (например, Устьянские волости) и всегда — дворцовые волости.
Второй особенностью было отсутствие единства во внутри-уездном делении: существовали различные названия более мелких единиц (станы, волости, засады, губы, пятины, четверти, трети, дороги, ключи и т. д.). и не было единообразия в их значении—например, волости делились на станы и наоборот. Правда, обычно поселения владельческих крестьян объединялись в станы, а поселения черносошных и дворцовых крестьян — в волости. Засады, губы, пятины существовали в западных уездах, пороги — в восточных.
Третьей особенностью была чересполосица уездов, станов и волостей. На ней необходимо остановиться подробнее.
Вопрос о внутренних границах, т. е. вопрос о границах уездов и их частей, занимает важное место в проблеме административно-территориального устройства.
По мнению Ю. В. Готье, границы станов и волостей были «шатки и неопределенны», а «уездные грани перешли в XVIII столетие в таком же не вполне установленном и неопределенном виде»7. Говоря об уездных, становых и волостных границах, такое же положение отмечают и другие исследователи.
Так, М. М. Богословский, изучавший поморские уезды, отмечал чересполосицу уездов; смешение названий стана и волости; «случай подразделений уезда, вовсе не имевших территориального единства», когда деревни стана были разбросаны по нескольким волостям; принадлежность селений одновременно к двум уездам; случай, когда на погосте одна из двух церквей числилась в другом уезде, и т. п. На чересполосность станов Московского уезда и на то, что селения по разным писцовым и переписным книгам иногда оказываются в разных станах, указал Д. Шеппинг. Изучавший Арзамасский уезд А. А. Гераклитов отмечал такие же случаи8.
Иногда сама администрация не знала толком, в каком уезде числилась та или иная волость. Например, в 1679 г. крестьяне Вятского уезда, поселившиеся на р. Ошлане, заявили писцу М. Воейкову, что они записаны в переписные книги Казанского уезда. Новгородский приказ велел писцу выяснить, где же находится эта волость. Земский староста и выборные крестьяне сказали, что это волость Вятского уезда. М. Воейков занес ее в книгу, наказал батогами заявителей, а через 6 лет выяснилось, что во время переписи 1678 г. золость действительно была записана в Казанском уезде9.
Более того, правительство не имело четкого представления о территориях даже целых уездов (и их внутренних единиц). В писцовом наказе 1680 г. писцам предписывалось расспрашивать о территориях станов и волостей «старожилов» и «окольных людей», но и эти люди, как доносили писцы, «про становые межи, с которых мест которой стан начался и до которых урочищ прошел, и с которыми станами смежен, сказывают им на межеванье, что не знают»10.
Думается, что переносить наше понимание термина «границы» на межи XVII в. неправомерно. При такой постановке вопроса трудно, да, пожалуй, и невозможно объяснить, почему правительство не принимало мер для устранения чересполосицы территорий уездов, почему с такой легкостью владения передавались из одного уезда в другой, и т. п.
На наш взгляд, более плодотворным является иной подход. Поскольку уезд — это административный округ, который объединяет населенные пункты, «тянущие» к известному центру («городу» или селу), то уезд не обязательно должен иметь целостную — будем называть ее «единой» — территорию. Он мог иметь единую территорию, если она сложилась исторически или была образована правительственным распоряжением, но территория могла быть и чересполосной, могла даже вкрапливаться в территории других, иногда отдаленных уездов. Более того, между уездами могла находиться территория незаселенная и неосвоенная и потому не входящая ни в один уезд.
Но тогда говорить о «границах» уездов в XVII в. можно только условно. Они становились реальностью только там, где земли соседних владельцев, приписанные к разным уездам, соприкасались и становились предметом спора. Тогда появлялся межевщик и «разводил» межу, однако, не территории всего уезда, а лишь спорным землям11. Весьма характерно в этой связи то обстоятельство, что такой опытный картограф, как С. У. Ремезов, на составленных им картах сибирских уездов отметил уездные «рубежи» только на отдельных участках. Да это и понятно: картографические съемки начались лишь при Петре I а проводить межу - границу по неосвоенной территории не имело смысла, так как она была бы нарушена при дальнейшем освоении.
Сказанное относится и к станам и волостям и вообще ко всем частям уезда. Среди них также имела место чересполосица. И если принять предложенное объяснение, становится понятным, почему одна и та же деревня с такой легкостью попадала то в один, то в другой стан или уезд. Больше того, дворы разных владельцев в одном и том же селении могли считаться в разных станах, и до поры до времени это никого не тревожило. Только с усилением закрепощения крестьян и налогового обложения при Петре I возникла необходимость упорядочить административно-территориальное деление и привести в известность всю территорию уездов. В пограничных районах это приобрело особое значение. На очередь встала задача осуществить картографическую съемку государственной территории. Выполнение ее началось при Петре I и продолжалось при его преемниках. К сожалению, до нас дошли не все карты, и не все дошедшие карты отвечают даже тогдашним невысоким, по нашим воззрениям, требованиям.
О судьбе допетровских уездов в литературе было высказано два мнения. П. Мрочек-Дроздовский пришел к выводу, что уезд продолжал оставаться административно-территориальным округом и после учреждения губерний. По мнению же Ю. В. Готье, посвятившего отдельную главу своего труда о Замосковном крае истории территории и населения и сделавшего ряд ценных наблюдений, «как уезд, так и мелкие деления его не представляли чего-либо прочного и навсегда установившегося», «границы уездов... официально лишились своего значения»12. Написав это, Ю. В. Готье, видимо, забыл, что на предыдущей странице сделал противоположный вывод о том, что административное деление XVII в. обнаружило «чрезвычайную силу, живучесть и способность приспособляться», что уезд «пересилил» и «долю», и «дистрикт» и что стан и волость просуществовали до реформы 1775 г.13
Обращение к документам показывает, что Мрочек-Дроздовский был ближе к истине. 15 марта 1710 г. Петр I сообщал копорскому коменданту, что Преображенские солдаты «на сих днях будут маршировать от Новагорода Копорским уездом», и приказывал: «Вели заранее Копорского уезду крестьянам на дорогу вывозить фураж». 17 ноября того же года П. А. Голицын сообщал Петру, что Вологодский уезд «со всяким тщанием осмотрен». В 1711 г. А. Леонтьев уведомлял Петра о своем прибытии «в Кашинский уезд на Нерлскую пристань»14. Многочисленные упоминания об отдельных уездах можно найти и в других источниках.
Введение 14 октября 1710 г. новой единицы — «доли» — также не затронуло уезд, потому что вначале доля была введена как счетная («бухгалтерская», по выражению М. М. Богословского) единица, а когда по указу 28 января 1715 г. доля стала и территориальным округом, уезды все же сохранили свою территорию: доля либо совпадала с уездом, либо охватывала несколько уездов, либо же уезд делился на несколько доль15. И после превращения доль в административно-территориальную единицу термин «уезд» широко употреблялся. Так, например, в указе от 10 декабря 1715 г. о переписи населения ландратам предписывалось «из уездов... не выезжать». 8 февраля 1716 г. Сенат указал объявить «в городах и уездах всякого чина... людем», чтоб они ежегодно исповедовались, сведения же об уклоняющихся от исповеди «отсылать... в уездах к ландратам». В том же году последним было предложено Сенатом, «где есть в котором городе два или три и больше (ландратов — Я. В.), и из тех одному жить в городе... а достальным в уездах и в долях»16. Приведенные примеры легко можно было бы умножить. Разделение провинций на дистрикты в 1719 и 1724 гг. опять-таки не отразилось на уездах. Дистрикты 1719 г., подобно долям, должны были охватывать одинаковое число дворов, но на практике все получилось так же, как было с долями: либо дистрикт совпадал с уездом, либо охватывал несколько уездов, либо делился на несколько уездов. Даже в дистриктах, составленных из двух уездов, последние продолжали сохранять некоторую самостоятельность: вся отчетность велась по ним. Сложнее обстояло дело с полковыми дистриктами 1724 г., но и тут уезд сохранил свое значение: «Вся... бухгалтерия душ, необходимых для составления полкового дистрикта, ведется по уездам; название уезда не забыто, и принадлежность к нему душ, вошедших в состав дистрикта, не прекращена»17. Подушная перепись и I ревизия велись по уездам; геодезисты составляли карты уездов. Таким образом, в начале XVIII в. уезды сохранились как территориальные единицы.
Сколько же было уездов в конце XVII — начале XVIII в. и сопоставима ли их территория?
Для ответа на эти вопросы нами была предпринята попытка составить карту административно-территориального деления России в конце XVII в. по писцовым и переписным книгам и аналогичным или близким к ним материалам.
Пожалуй, впервые задача составления исторических карт на основе писцовых книг была поставлена известным историком Москвы П. Хавским в 1842 г. Он не только поднял вопрос о публикации уездных межевых планов, составленных в ходе генерального межевания земель, начатого еще во второй половине XVIII в., но и указал (в общей форме) методику работы: «Издав уездные карты, легко будет означить пункты... всех старых селений», заимствуя их из других источников18.
В 1847 г. А. П. Заблоцкий-Десятовский в докладе «Взгляд на историю статистики в России», с которым он выступил 5 февраля 1847 г. на заседании Географического общества, подчеркнул ценность писцовых книг для «познания внутреннего состояния многих местностей»19. В том же году К. А. Неволин в актовой речи «Об успехах генерального межевания в России до императрицы Екатерины II» в Петербургском университете подробно охарактеризовал содержание и важность писцовых книг, а в 1851 г. составил по ним карту древних новгородских пятин, опубликованную в 1853 г.20
В 1862 г. Д. А. Кропотов высказал мнение о возможности составить карту России XVII в. при помощи писцовых книг в масштабе 40 верст в дюйме21.
К мнению Д. А. Кропотова в 1868—1869 гг. присоединилось Географическое общество, когда оно и Археографическая комиссия обсуждали вопрос об издании писцовых книг. Со стороны Археографической комиссии было особо указано на желательность присоединить к предполагавшемуся изданию географические карты с нанесением на них местностей по мере появления их в писцовых книгах и на то, что такие карты представляли бы самый надежный и богатый материал для изучения постепенного заселения России и движения в ней народонаселения и для решения многих других географических и статистических вопросов. Однако Географическое общество отказалось от этого из-за необходимости обширного специального труда и особых исследований для составления карт22.
Таким образом, вопрос об использовании писцовых книг в качестве основных источников для составления исторических карт был поставлен уже в середине XIX в.
В конце XIX — начале XX в. вышел в свет ряд исследований по истории отдельных уездов и районов страны, к которым были приложены исторические карты, составленные по писцовым и переписным книгам. Это были карты административно-территориального деления и расселения населения. На первое место среди них следует, бесспорно, поставить карту административно-территориального деления Замосковного края Ю. В. Готье, которая до сих пор полностью сохраняет свое научное значение.
Большую научную ценность имеют также карты Тульского уезда XVII в. (Е. Н. Щепкиной), погостов Шелонской пятины (А. М. Андрияшева) и др.23
Советские историки не только продолжали работу по составлению историко-географических карт, но и разработали ряд принципиально новых теоретических проблем, касающихся содержания и методики составления карт24. Однако задача создания карты административно-территориального деления России XVII в. и выяснения числа уездов конкретно еще не ставилась.
Учитывая поставленную задачу — проследить изменения численности, состава и размещения населения в период становления абсолютизма — и наличие источников, датой, на которую следовало составить карту, должен был стать 1678 г. При этом заранее предполагалось (и оказалось необходимым) привлечение источников как более ранних, так и более поздних.
В результате многолетней работы удалось составить первую историческую карту административно-территориального деления всей России в конце XVII в. На карте показаны территории 215 уездов России (и 10 полков Гетманщины) и их станы, волости и другие подразделения, выясненные по писцовым, переписным, окладным книгам и другим источникам второй половины XVII — первой половины XVIII в.25
Широта хронологических рамок привлеченных источников и датировка карты не конкретным годом, а концом XVII в. повлекли за собою неточность определения территории ряда уездов: в одних случаях их территория показана меньшей, а в других случаях — большей, чем она была в 1678 г.
Чтобы хотя бы отчасти компенсировать этот недостаток (учитывая, что границы уездов XVII в. могут быть проведены только очень примерно, поскольку геодезических съемок их не производилось), на карте показаны границы уездов первой половины XVIII в.
При этом возможны три случая.
Первый случай. Населенные пункты соседних уездов XVII в., локализованные на карте XIX в., располагаются на территории уездов XVIII в. в непосредственной близости друг от друга. Это означает, что граница в XVIII в. прошла по межам XVII в.. т. е. в изучаемый период не изменилась.
Второй случай. Между селениями соседних уездов XVII в. на карте XIX в. оказывается территория, на которой в XVII в. селения существовали, но вследствие неполноты наших источников или несовершенства методики остались невыявленными. Граница XVIII в. лишь приблизительно точно отражает размежевание земель уездов XVII в., но для нашей цели этого вполне достаточно (особенно учитывая возможную приграничную чересполосицу селений).
Третий случай. Возможно, что эта промежуточная территория между соседними уездами XVII в. (или территория на окраине страны) была в конце XVII в. вообще не заселена. Граница XVIII в. показывает предел заселения территории к концу изучаемого периода, что для нашей цели тоже вполне приемлемо.
В двух последних случаях граница XVIII в. может не соответствовать действительной меже XVII в. между соседними уездами. Поэтому на составленной карте территория, на которой не локализованы селения XVII в., выделена. Для нашей темы этого достаточно, а выяснение того, была ли эта территория заселена в XVII в. и в какой степени, является самостоятельной задачей в отношении каждого уезда, где она имеется.
Однако при указанных недостатках карта имеет и существенные достоинства: 1) впервые раскрыто административно-территориальное деление и наглядно показано расположение уездов (а, следовательно, и размещение населения) по всей стране; 2) впервые по всем уездам (за исключением нескольких) показано внутреннее деление; 3) выявлены территории, на которых можно предполагать процесс заселения в первой половине XVIII в.
Районирование России в XVII—XVIII вв.
Хотя интересующий нас период относительно невелик, было бы методологически неправильно ограничить рассмотрение проблемы районирования только рамками движения населения и только изучаемым периодом. При таком подходе возникла бы опасность нарушения связей между проблемами истории населения и социально-экономического развития страны в целом как в изучаемый период, так и в периоды предыдущий и последующий. А это повлекло бы за собой нарушение важнейшего требования марксистско-ленинской исторической науки — рассматривать историю как диалектический процесс, в котором события взаимосвязаны во времени и пространстве. Поэтому районирование для относительно узкой специальной цели — изучения движения населения — должно базироваться на принципах, общих и для районирования социально-экономических процессов в целом.
В. К. Яцунский, изучая приемы научного исследования в трудах В. И. Ленина, пришел к выводу о том, что В. И. Ленин считал принципиально необходимым порайонное изучение исторического процесса, так как без него невозможно установление сущности исследуемых явлений. В основу экономического районирования В. И. Ленин кладет три районообразующих признака: уклад общественного хозяйства, специализацию хозяйства и историзм. Природную среду В. И. Ленин рассматривает в свете социальных условий каждой исторической эпохи26.
Изучение схем районирования, предложенных исследователями для XVIII—XIX вв., показывает, что они составлялись для нужд конкретных исследований27. Было бы нелепо отрицать право исследователя предлагать удобное для его задачи районирование. Однако изучение исторического процесса за большой хронологический период требует какой-то единой для всего периода схемы районирования.
Как нам представляется, предложенная В. И. Лениным схема районирования Европейской России для конца XIX в. может быть применена и для районирования XVII —первой половины XIX в., потому что она очень удачно сочетает физико-географические особенности районов с историческими (этапами освоения территории, развития экономики и закрепощения населения) и этническими.
В. И. Ленин объединяет 50 губерний Европейской России в 9 групп, а их, в свою очередь,— в четыре большие района: 1) неземледельческо-промышленный (из 11 губ.), в котором он выделяет две столичные губернии и прочие 9 губ., 2) центральный земледельческий (из 13 губ.), 3) земледельческие окраины (из 9 губ.) и 4) прочие окраины (из 27 губ.), которые составляют пять отдельных групп.
Это деление легко может быть принято и для XVII— XVIII вв. Возьмем неземледельческо-промышленный район по схеме В. И. Ленина, который объединяет первые две из его девяти групп губерний — две столичные и девять прочих промышленных и неземледельческих губерний. Территория этих 11 губерний в XVII — начале XVIII в. группируется в три более мелких района: Нечерноземный центр (Московская, Владимирская, Калужская, Костромская, Нижегородская, Тверская, Ярославская), Северо-Запад (Новгородская, Петербургская, Псковская) и Запад (Смоленская).
Центральный земледельческий район по схеме В. И. Ленина (13 губ.) в изучаемый период состоит из трех более мелких районов: Черноземного центра (Воронежская, Курская, Орловская, Рязанская, Тамбовская, Тульская губ.), Левобережной Украины (Полтавская, Харьковская, Черниговская губ.) и Среднего Поволжья, или Востока и Юго-Востока (Казанская, Пензенская, Саратовская, Симбирская губ.).
Земледельческие окраины (9 губ.), выделенные В. И. Лениным, объединяют 1) Новороссию (Бессарабская, Екатеринославская, Таврическая, Херсонская), 2) Дон (область Войска Донского), 3) Нижнее Поволжье (Астраханская и Самарская) и 4) Южное Приуралье (Оренбургская, Уфимская). В XVII — начале XVIII в. мы их не выделяем отдельно, так как они почти еще не заселены: Новороссия совсем не была заселена, Дон имел 30 тыс. чел., а Нижнее Поволжье и Южное Приуралье мы объединяем с Востоком и Юго-Востоком.
Прочие окраины (27 губ.) по В. И. Ленину, составляющие пятую, шестую, седьмую, восьмую и девятую группы губерний, являются Прибалтикой, Литвой и Белоруссией, Правобережной Украиной, Северным Приуральем и Севером28. Три первых района в XVII в. еще не входят в состав России, а два последних мы объединяем в один район: Поморье, или Север и Северо- Восток.
Следовательно, для XVII — начала XVIII в. мы имеем следующие районы: 1) Нечерноземный центр, 2) Северо-Запад, 3) Запад, 4) Черноземный центр, 5) Восток и Юго-Восток, 6) Север и Северо-Восток, 7) Левобережная Украина, и еще 8) Сибирь (которой нет у В. И. Ленина, так как он дал схему только для Европейской России).
Эти районы по своим социальным, экономическим и природным условиям в изучаемый период либо уже отличались друг от друга, либо это различие начинало намечаться.
Нечерноземный центр, Северо-Запад и Запад охватывали нечерноземную полосу страны, лежавшую в междуречьи Оки и Волги и заходившую за Волгу и Оку в их верхнем течении. В XVII в. это был район, в котором господствовало крепостное право. Исторически эти районы складывались по-разному, но социально-экономическое развитие в изучаемый период все больше и больше сближало их в единую неземледельческо-промышленную область.
К северу и северо-востоку от нее лежало Поморье, которое отличалось худшими по качеству почвами, незначительным распространением крепостного права и которое делилось на два района — давно освоенный Север и заселявшееся Северное Приуралье.
К югу от неземледельческо-промышленной области находилась черноземная область, окончательно заселенная только к началу XIX в., в которой в XVII - начале XVIII в. выделялись Левобережная Украина, Черноземный центр и Среднее Поволжье (Восток и Юго-Восток). Здесь крепостничество, постепенно распространяясь, охватило большинство населения только в XVIII в.
Еще южнее (и юго-восточнее) лежали Северное Причерноморье (Новороссия с Бессарабией), Нижнее Поволжье и Предкавказье и Южное Приуралье. В XVII — начале XVIII в. это была еще неосвоенная территория.
Наконец, Прибалтика, Литва и Белоруссия, Правобережная Украина этнически, географически и исторически были отделены от предыдущих районов.
В предложенных в литературе схемах районирования для XVIII—XIX вв. губернии Калужская, Нижегородская, Олонецкая, Пензенская, Смоленская и Тверская входят в разные районы. Согласно схеме В. И. Ленина, Калужская, Нижегородская, Тверская и Смоленская губернии должны быть включены в Неземледельческо-промышленный район, Пензенская — в Центрально-земледельческий район и Олонецкая — в Северный район. Для отнесения их к более мелким внутренним районам используем схему В. К. Яцунского, специально исследовавшего историю населения. В. К. Яцунский учитывал не только экономико-географические факторы (на чем, главным образом, основывались историки и экономисты), но принял во внимание особенности исторического развития населения (демографические закономерности, колонизационные процессы и т. д.). Калужская, Нижегородская и Тверская губернии, по В. К. Яцунскому, должны быть отнесены к Нечерноземному центру, Смоленская — к Западу и Пензенская — к Востоку и Юго-Востоку.
Использование нашей схемы для XVII—XVIII вв. позволяет сравнивать данные XVII, XVIII и XIX вв., преодолевая несопоставимость территорий губерний (вследствие преобразований административно-территориального деления в 1775—1785 гг.) путем укрупнения районов: чем крупнее район, тем относительно меньше ошибка. Для XVII — первой половины XIX в. крупные районы вполне приемлемы, если они могут быть разделены на более мелкие районы, сопоставимые на всем протяжении XVII — начала XX в., а именно эту возможность и дает наше районирование на основе схемы В. И. Ленина.
Могут возразить, что территории уездов в XVII — начале XVIII в. изменялись, причем появлялись новые уезды. Проведенное нами картографирование показывает, что освоение новых территорий внутри страны происходило в рамках границ уездов первой половины XVIII в., поэтому данные переписи 1678 г. сопоставимы с данными I ревизии. Изменения же территорий уездов на окраинах и появление там новых уездов вполне укладывается (как это опять-таки показало картографирование) в рамки наших районов, и поэтому данные переписи 1678 г., взятые по районам, также сопоставимы с порайонными данными I ревизии.
Таким образом, применение картографического метода исследования и предлагаемого районирования делает возможным сопоставление итогов переписи 1678 г. и I ревизии.
Присматриваясь к составу и размещению населения, можно отчетливо выделить несколько групп районов по двум основным признакам:
I. По характеру феодальной зависимости населения:
1) Область преобладания крепостного населения, принадлежавшего светским феодалам и духовенству29.
2) Область преобладания феодально-зависимого от государства населения.
II. По степени освоения территории:
1) Районы, большинство территории которых было освоено.
2) Районы, в которых заселение и освоение территории продолжалось в больших размерах.
Эти группы районов между собой не совпадают, точнее, совпадают только частично.
В область преобладания крепостного населения входят следующие районы: Нечерноземный центр, Северо-Запад, Запад, Черноземный центр, Восток и Юго-Восток.
В область преобладания феодально-зависимого от государства населения входят районы: Север и Северо-Восток, Сибирь, Слободская Украина.
Освоенную территорию составляли районы: Нечерноземный центр, Северо-Запад, Запад и западное Поморье. Конечно, не вся территория этих районов была освоена; в них продолжался процесс распашки новых земель, но большинство земли уже находилось в руках феодалов и крестьянских общин.
К заселяемой и осваиваемой области относились Черноземный центр (со Слободской Украиной),. Восток и Юго-Восток, восточная часть Севера и Северо-Востока (Северное Приуралье) и Сибирь.
4Соловьев С. М. История России с древнейших времен, кн. II. М., I960, с. 533; Лаппo-Данилевский А. С. Организация прямого обложения в Московском государстве со времен смуты до эпохи преобразований. .СПб., 1890, с. 82—100; Чичерин Б. Областные учреждения России в XVII веке. М., 1856, с. 59; Градовский А. Д. Собрание сочинений, т. 2. СПб., 1899, с. 360; Ключевский В. О. Сочинения, т. VI. М., 1959, с. 135; Тихомиров М. Н. Россия в XVI столетии. М., 1962, с. 27—28.
5Отметим, что в XVII в. слово «уезд» употреблялось иногда в более общем значении, а именно, как округи, «тянущей» к какому-нибудь центру, который не всегда был городом (например, «село с его уездом», и т. п.).
6Готье Ю. В. Замосковный край в XVII в. М., 1937, с. 95—96.
7Готье Ю. В. Указ. соч., с. 109-110.
8Богословский М. М. Земское самоуправление на русском Севере в XVII в., т. I. М., 1909, с. 9—38; Шеппинг Д. Древний Сосенский стан Московского уезда. — «Чтения ОИДР», 1895, кн. 3, отд. I, с. 1—3; Гераклитов А. А. Арзамасская мордва по писцовым и переписным книгам XVII—XVIII вв. Саратов, 1930, с. 13—14.
9«Труды Вятской ученой архивной комиссии», 1909, вып. II—III, отд. III, с. 45—49.
10Градовский А. Д. Собр. соч., т. 2, с. 366.
11Сохранившиеся в ЦГАДА межевые книги «границ» уездов содержат материалы именно такого рода (см., например: ЦГАДА, ф. 1209, кн. 332, 391 и Др.).
12Мрочек-Дроздовский П. Указ. соч., ч. 1; Готье Ю. Указ. соч., с. 104.
13Готье Ю. В. Указ. соч., с. 110—111.
14Письма и бумаги имп. Петра Великого, т. X. М., 1956, № 3630, с. 734, 756.
15Богословский М. М. Областная реформа Петра Великого. Провинция 1719—1727 гг. М., 1902, с. 51; ПСЗ-I, т. IV, № 2341; т. V, № 2879.
16ПСЗ-1, т. V, № 2964, 2991, 3025.
17Богословский М. М. Областная реформа Петра Великого, с. 146—147, 426.
18Хавский П. И. Москва и ее окрестности в «Книге Большого чертежа»; там же о необходимости издания уездных планов.— «Московские ведомости», 1842, № 74.
19Артемьев А. И. Обозрение трудов имп. Русского географического общества по исторической географии. СПб., 1873, с. 6.
20Неволин К. А. Об успехах государственного межевания в России до имп.
Екатерины II.— В кн.: Неволин К. А. Полное собрание сочинений, т. 6. СПб., с. 429—518; он же. О пятинах и погостах новгородских в XVI в., с показанием в них городов и погостов. СПб., 1853.
21Кропотов Д. А. Записка об издании географического атласа древностей России. СПб., 1862.
22Подробнее см.: Артемьев А. И. Указ. соч.
23Щепкина Е. Тульский уезд в XVII в. М., 1892; Андрияшев А. М. Материалы по исторической географии Новгородской земли. Шелонская пятина по писцовым книгам 1498—1576 гг. т. 1—2. М., 1913—1914.
24Здесь прежде всего необходимо назвать труды В. К. Яцунского, И. А. Голубцова, Л. Г. Бескровного, М, В. Витова, А. И. Копанева и других историков. Яцунский и Голубцов разрабатывали методику составления социально-экономических карт и карт, отображающих классовую борьбу, Бескровный — карт по военной истории, Битов и Копанев — демографических карт и карт землевладения.
25По некоторым уездам это деление показать на карте не удалось. Подробнее об источниках, использованных трудах исследователей, методике составления карты и участниках этой работы говорится в Приложении 11. В нем помещены также схемы уездов, имевших станы и волости.
26Яцунский В. К. Историко-географические моменты в работах В. И. Ленина.— «Исторические записки», 1948, т. 27, с. 4, 8, 13—14.
27Подробнее см.: Водарский Я. Е. В. И. Ленин и проблема районирования Европейской России в период феодализма (XVI — первая половина XIX в.).— В кн.: Вопросы истории хозяйства и населения России XVII в. Очерки по исторической географии XVII в. М., 1974, с. 9—24.
28В этот последний район В. И. Ленин включает Архангельскую, Вологодскую и Олонецкую губ.
29Выражение «преобладание» означает численное преобладание крепостного населения в поместьях и вотчинах светских феодалов и духовенства по сравнению с феодально-зависимым от государства населением и наоборот. При этом численность нерусских ясашных народов во внимание не принята.
<< Назад Вперёд>>
