Е.О. Наумов. «Дело Лончара»: к вопросу о кадровой политике в 1-й армии Восточного фронта летом 1918 г.
П.Я. Лончар — личность довольно загадочная и практически неизвестная в историографии. Несмотря на то, что летом 1918 г. он командовал двумя территориальными группами войск и пехотным корпусом в составе 1-й армии Восточного фронта, имя П.Я. Лончара в исследованиях фактически не встречается, за исключением редких упоминаний в документальных сборниках. Примечательно, что работа с материалами Российского государственного военного архива, позволившая немного приоткрыть своеобразную завесу тайны, окутавшую имя указанного человека, способствовала появлению еще большего количества вопросов и нестыковок, которые сопровождали буквально каждый этап военной карьеры П.Я. Лончара.
Из показаний адъютанта Пензенского чехословацкого революционного полка А. Шипека от 28 июля 1918 г., допрошенного в связи с событиями, о которых подробно будет сказано ниже, известно, что П.Я. Лончар «окончил Сербское военное училище в Одессе и был за Керенского произведен в прапорщики». В начале 1918 г. вместе с А. Шипеком он занимал должность инструктора отряда интернациональной гвардии в Одессе. Однако впоследствии за выступления против советской власти на Украине он был арестован, но в итоге освобожден1.
Мятеж Чехословацкого корпуса в конце мая 1918 г. застает П.Я. Лончара в Пензе, где он занимает должность заведующего передвижением войск Пензенского железнодорожного узла. С этого времени он активно участвует в процессе организации управления частями и отрядами, которые прибывали в Пензу из разных губерний для подавления указанного выступления. Так, 31 мая в городе состоялось довольно представительное заседание местного военно-революционного комитета, на котором помимо П.Я. Лончара присутствовали командиры отрядов из Саратова, Балашова, Калуги и Козлова. На этом собрании было принято решение координировать действия указанных отрядов путем формирования военного совета в составе начальников подразделений2.
После этого упоминания имя П.Я. Лончара вплоть до 20-х чисел июня 1918 г. практически не встречается в документах. За это время в Среднем Поволжье произошло достаточно много важных событий, связанных с формированием воинских объединений и соединений, а также неудачными попытками подавления выступления Чехословацкого корпуса. Назначенный центральным военным руководством командующий Чехословацким фронтом А.Ф. Мясников для более удобного управления войсками разделил их на две территориальные группы — Симбирскую и Сызранскую, последняя из которых принимала активное участие в наступлении на Самару и обороне Сызрани. Однако в середине июня 1918 г. из-за неопытности командного состава и солдатской массы, а также нехватки всего необходимого для ведения боевых действий Сызранская группа войск начинает отступление в западном направлении. Ситуация усугублялась также отсутствием командующего группой А. Маршина, который, по всей видимости, покинул расположение войск. Именно в этот момент управление отрядами, действующими в районе Кузнецка и Пензы, взял в свои руки П.Я. Лончар, что вызвало недовольство как местного, так и вышестоящего военного и гражданского начальства.
Согласно телеграмме начальника связи Федорчука от 22 июня, направленной командующему Восточным фронтом М.А. Муравьеву, наркомвоену Л.Д. Троцкому, заведующему Оперативным отделом Наркомвоена С.И. Аралову и командующему 1-й армией А.И. Харченко, П.Я. Лончар действовал самовольно, «без всякого на то приказания и разрешения»3. Совершенно очевидно, что командиры частей и отрядов отказывались выполнять распоряжения заведующего передвижением войск, предпочитая принимать решения на общих собраниях. Об этом в телеграмме в Москву от 23 июня сообщал председатель Пензенского губисполкома В.В. Кураев4. Вполне возможно, что подобное недоверчивое отношение командного состава вынудило П.Я. Лончара ввести еще одну должность командующего Кузнецким фронтом, на которую назначил Крылова, командира местного батальона социалистической армии. Более того, сомневающимся начальникам П.Я. Лончар заявил, что он якобы имеет руководящие полномочия от военно-революционного штаба Кузнецка и, соответственно, заслуживает доверия. Данное заявление изменило настроение войск, которые в итоге пошли в наступление. Тем не менее, согласно очередной телеграмме В.В. Кураева от 25 июня, «каждую минуту все отряды в панике могут бежать в Пензу, и тогда ее ожидает участь Сызрани»5. Главный же недостаток «командующего» Кузнецкой группой войск, по словам авторов телеграмм, заключался в отсутствии у него необходимого опыта руководства войсками6.
Неудивительно, что в указанных документах содержались требования прислать нового командующего. Например, начальник связи Федорчук в телеграмме от 22 июня просил вышестоящее начальство немедленно «назначить командующего Кузнецким фронтом с необходимым для ведения операций штабом... Если еще некоторое время руководство будет принадлежать ему (П.Я. Лончару. — Е. Н.), то Пенза будет взята, так же, как и Сызрань, без организованного наступления со стороны противника. На этом участке нет штаба, нет связи, общего руководства». Из этой телеграммы также становится известно, что «устранить Лончара» приказывал и сам М.А. Муравьев7. Аналогичное требование «удалить Лончара» и прислать «более опытного человека» содержалось в донесениях В.В. Кураева от 23 и 25 июня8.
После столь массивной бомбардировки наркомвоена телеграммами 26 июня 1918 г. заведующий Оперодом С.И. Аралов сообщил М.А. Муравьеву, что «получены сведения о полной дезорганизации фронта Сызрань — Инза — Симбирск. Примите экстренные меры. Смените, если нужно, командный состав. Вышлите оперативный штаб, так [как] ничего нет»9. Однако в распоряжении командующего фронтом и командующего армией подходящего руководителя на тот момент не было. Поэтому М.Н. Тухачевский, назначенный 26 июня на должность командующего 1-й армией, в которую вошла данная группа войск, вынужден был обратиться за помощью в Пензенский губисполком и военный комиссариат с просьбой о выдвижении кандидата на должность начальника группы. В итоге, по совету В.В. Кураева, командующим Кузнецкой (Пензенской) группой войск 30 июня был назначен командир латышского отряда Я.П. Гайлит10.
Несмотря на то, что П.Я. Лончар довольно неоднозначно проявил себя на должности командующего Кузнецкой группой войск, его военная карьера на этом не закончилась. Вскоре он был назначен на очередной достаточно важный пост. Приказом по 1-й армии № 13 от 8 июля 1918 г. П.Я. Лончар получил должность командующего Петровско-Вольской группой войск, которой давались «самые широкие полномочия для подавления восстания белогвардейцев»11. Несмотря на то, что приказ был подписан М.Н. Тухачевским, есть документальные свидетельства того, что инициатором данного назначения был М.А. Муравьев. Об этом сообщалось в телеграмме Саратовского военного комиссара Молдавского и губернского руководителя Антонова в Москву от 18 июля12. Однако данный факт противоречит приведенному выше отрывку из телеграммы Федорчука от 22 июня, в котором М.А. Муравьев настоятельно требовал «убрать» Лончара.
Менее чем 10 дней спустя, 17 июля 1918 года, П.Я. Лончар был назначен на еще более важную и ответственную должность командующего 1-м Восточным корпусом, который состоял из Петровско-Вольской группы и Пензенской дивизии. Можно предположить, что указанные назначения были вызваны отсутствием подходящих военных специалистов, в результате чего командование было вынуждено использовать лиц, имеющих хотя бы минимальный опыт руководства войсками. Однако в следственных документах по делу П.Я. Лончара, который в итоге был арестован, содержится весьма интересное объяснение данных событий. В телеграмме Председателя ЧК 1-й армии К. Ратнека в РВС фронта и ЧК от 5 августа сообщалось о переводе П.Я. Лончара из Пензы в Казань, так как «атмосфера симпатий со стороны некоторых лиц штаба 1-ой армии не дает возможности вести спокойно расследование»13. Вероятно, К. Ратнек говорил о симпатиях штабных работников по отношению к П.Я. Лончару, которые по непонятной пока причине могли способствовать продвижению его по карьерной лестнице.
Перевод П.Я. Лончара на должность корпусного командира вновь вызвал настоящий взрыв непонимания со стороны гражданского и военного руководства. Прежде всего обращалось внимание на нехватку военных навыков у нового командующего. Так, в телеграмме в Москву от 18 июля военный комиссар Саратовской губернии Молдавский и военный руководитель Антонов сообщали, что «товарищ Лончар — человек очень молодой, совершенно неопытный и не может занимать такой ответственный пост»14.
Наибольшее количество претензий звучало со стороны политических комиссаров. Так, комиссар Пензенской дивизии А. Зиновьев в показаниях от 25 июля ставил под сомнение официальный характер данной кадровой перестановки, о которой штаб соединения даже не получил соответствующей телеграммы15. Политический комиссар 1-й армии О.Ю. Калнин 17 июля также телеграфировал М.Н. Тухачевскому: «Нас смущает последнее время ваше распоряжение, в котором вы назначили бывшего командующего дивизией Лончара на какую-то неопределенную должность при дивизии»16. Впоследствии О.Ю. Калнин неоднократно высказывал М.Н. Тухачевскому свое неодобрение относительно данного выбора. Удивление «по поводу назначения его на такой ответственный пост» выражал председатель Пензенского губернского совета А.Е. Минкин17.
Следующая претензия, которая не устраивала А. Зиновьева, заключалась в том, что при командире корпуса отсутствовал политический комиссар, который мог бы контролировать его действия18. При этом отношение П.Я. Лончара к большевикам и советской власти, которое он не стеснялся публично высказывать, определенно требовало осуществления над ним контроля. Так, заведующая отделом детских приютов и член коллегии социального обеспечения Пензенской губернии Т.Г. Кузнецова в показаниях заявила: «На мой вопрос, почему Лончар не состоит в партии, он ответил, что он стоит на платформе Советской власти, но не состоит потому в партии, что в партии большевиков коммунистов нет деятельных лиц, которые были бы знакомы с военными действиями»19. А. Шипек сообщал, что «он никакой [не] идейный большевик, так как он говорил, что он националист, потом интернационалист, после чего стал он анархист и наконец, революционер»20.
Отсутствие политического контроля, оригинальные взгляды, высокая должность и возможная поддержка из штаба армии привели к тому, что П.Я. Лончар стал вести себя вызывающе. Так, А.Е. Минкин в показаниях сообщал, что П.Я. Лончар «часто бравирует своим положением и страдает манией показать свое величие»21.
Неудивительно, что вскоре после его назначения в Москву и штаб 1-й армии вновь стали направляться телеграммы с просьбами об его отставке. Например, военный комиссар Саратовской губернии Молдавский и военный руководитель Антонов в цитируемой выше телеграмме от 18 июля просили «аннулировать вышеозначенные приказы о назначении товарища Лончар, назначив на этот пост опытного знающего дело военнослужащего или предоставив Саратову»22. В разговоре с политическим комиссаром Пензенской дивизии А. Зиновьевым от 23 июля О.Ю. Калнин согласился, что «т. Лончар безусловно не соответствует своему назначению и скоро будет устранен»23.
Очевидно, что в подобных условиях военное и политическое руководство, находившееся в подчинении у П.Я. Лончара, воспринимало его распоряжения с большим недоверием, в результате чего начдивы и работники местных властей вынуждены были периодически обращаться за разъяснениями тех или иных приказов в штаб 1-й армии. Так, подобную реакцию вызвали единоличные распоряжения П.Я. Лончара об отправке штаба Пензенской дивизии, за исключением начдива и хозяйственной части, из Пензы в Кузнецк, а также об отставке начальника Пензенской дивизии Я.П. Гайлита от 23 июля. Начальник оперативной части Пензенской дивизии в показаниях от 24 июля сообщал, что на требование Я.П. Гайлита получить «основательное, формальное бумажное предписание об отправлении штаба и сдачи должности другому», П.Я. Лончар заявил «в повышенном тоне: вы меня знаете, и я вас знаю, и вы должны немедленно исполнить мое словесное распоряжение иначе я с вами буду говорить по другому»24.
Впоследствии, согласно показаниям председателя Пензенского губернского совета А.Е. Минкина от 26 июля, ввиду того, что указанный «приказ был дан неофициально, без подписи комиссара», Я.П. Гайлит и А. Зиновьев вынуждены были уведомить об этом местные власти и запросить штаб 1-й армии о целесообразности данного распоряжения. Однако уже в 7 часов вечера в штаб дивизии прибыла 3-я рота 4-го продовольственного отряда в количестве 30 человек, направленная П.Я. Лончаром для ареста Я.П. Гайлита «за неисполнение приказания» о наступлении25. Вместе с ним, несмотря на «неоднократные заявления о неприкосновенности личности комиссара, находяшегося при исполнении своих прямых служебных обязанностей», был арестован сам А. Зиновьев. Вскоре Я.П. Гайлиту и А. Зиновьеву предъявили еще одно обвинение в пьянстве, которое в итоге было опровергнуто26.
Против самовольного ареста Я.П. Гайлита и А. Зиновьева выступил назначенный 24 июля политический комиссар корпуса М. Алексеев, потребовавший их освобождения, считая действия П.Я. Лончара «незаконными» и «преступными»27. Однако армейское и фронтовое руководство отреагировало на аресты достаточно спокойно, выражая тем самым полное доверие действиям П.Я. Лончара. Так, в телеграмме И.И. Вацетису от 24 июля М.Н. Тухачевский сообщал, что он одобряет столь «решительный шаг» командующего корпусом28. Аналогичную позицию занял командующий фронтом, который в ответной телеграмме от 25 июля писал, что считает поступок П.Я. Лончара правильным и приказывал «назначить следствие над арестованным начдивом»29. Более того, несмотря на то, что политический комиссар О.Ю. Калнин приказа об аресте Я.П. Гайлита не подписывал, штаб 1-й армии все же поддержал действия П.Я. Лончара30.
Однако подробные протоколы дознания А. Зиновьева от 25 июля и А.Е. Минкина от 26 июля, составленные в рамках проведения следствия, поставили под сомнение правомерность приведенных выше обвинений. Так, по словам А. Зиновьева приказ о наступлении Пензенской дивизии 22 июля не был отдан не потому, что Я.П. Гайлит отказался повиноваться П.Я. Лончару, а ввиду того, что в его распоряжении отсутствовало уточнение, на какой именно населенный пункт стоит наступать. В результате Я.П. Гайлит ограничился приказом о высылке вперед разведки, а также запросом в штаб корпуса с требованием определить нужное направление движения. П.Я. Лончар, по всей видимости, расценил данное поведение как неповиновение и в ночь с 22 на 23 июля лично сообщил Я.П. Гайлиту об его отставке31. В итоге Я.П. Гайлит и А. Зиновьев были освобождены из-под ареста. Однако на прежнюю должность Я.П. Гайлит не вернулся, 30 июля сдав дела мобилизованному в Пензе бывшему офицеру А.И. Воздвиженскому32.
Несмотря на возможную поддержку со стороны армейского командования и штаба 1-й армии, пребывание П.Я. Лончара на должности командующего 1-м Восточным корпусом было недолгим. Политический комиссар соединения М. Алексеев при проверке финансовой отчетности обнаружил хищение на сумму 45 687 рублей 50 копеек (по другим данным — 46 567 рублей). Главным обвиняемым был объявлен адъютант П.Я. Лончара П.С. Бузов, который вскоре был задержан33. Согласно протоколу допроса от 30 июля, П.С. Бузов отрицал свое участие в этом деле, перекладывая всю вину на своего бывшего начальника34. В итоге в начале августа П.Я. Лончар и П.С. Бузов были задержаны за самовольный арест Я.П. Гайлита и А. Зиновьева, а также финансовые махинации. Согласно отношению председателя армейской ЧК К. Ратнека от 5 августа в РВС Восточного фронта, арестованные под конвоем препровождались во фронтовую ЧК в Казань35. Тогда же было принято решение о возвращении к прежней организационной структуре 1-й армии. Приказом по 1-му Восточному корпусу от 4 августа Вольская группа войск выходила из его состава и передавалась 4-й армии. Пензенская дивизия вновь становилась самостоятельным соединением 1-й армии, а штаб корпуса был расформирован36.
Таким образом, кадровая политика на Восточном фронте, проходившая летом 1918 г. под знаком острого дефицита опытных военных специалистов, носила довольно хаотичный и даже случайный характер, в результате чего на важные командные должности попадали люди, имеющие к военному делу далекое отношение. Проанализировав опыт пребывания П.Я. Лончара на командных должностях, можно выделить особый, «авантюристический», тип представителя командного состава, обладающего характерным набором определенных признаков. Неслучайно основные черты биографий командующего Восточным фронтом М.А. Муравьева, за которым в историографии закрепилась репутация одного из главных авантюристов начального этапа Гражданской войны, и П.Я. Лончара довольно схожи — наличие военного образования, опыт участия в Гражданской войне на Украине, неоднозначные политические взгляды и отношение к советской власти, аресты, быстрое продвижение по карьерной лестнице, недовольство указанными назначениями со стороны военных и гражданских властей, невысокий уровень военной подготовки, вызывающее поведение, конфликты с политическими комиссарами, недолгое пребывание на должности в связи очередным арестом или убийством и т. д.
Одной из причин назначения подобного типа специалистов на командные должности являлось порой безграничное доверие фронтового и армейского командования, а также штабных работников к бывшим офицерам, которые осуществляли свою деятельность практически без контроля со стороны политических комиссаров, что становилось причиной множества конфликтных ситуаций, имевших довольно серьезные последствия.
1 Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 106. Оп. 7. Д. 10. Л. 1920 об.
2 Известия Пензенского Совета рабочих и крестьянских депутатов. 1918 г. 2 июня.
3 РГВА. Ф. 1. Оп. 2. Д. 28. Л. 190 об.
4 Там же. Оп. 1. Д. 232. Л. 277.
5 Там же. Оп. 4. Д. 41. Л. 311-315.
6 Там же. Оп. 1. Д. 232. Л. 277; Там же. Оп. 2. Д. 28. Л. 190-190 об.; Там же. Оп. 4. Д. 41. Л. 311-315;
7 Там же. Оп. 2. Д. 28. Л. 190-190 об.
8 Там же. Оп. 1. Д. 232. Л. 277; Там же. Оп. 4. Д. 41. Л. 311-315.
9 Там же. Оп. 2. Д. 28. Л. 210.
10 Там же. Ф. 157. Оп. 2. Д. 569. Л. 143-145; Там же. Оп. 3. Д. 31. Л. 21-21 об.
11 Там же. Оп. 3. Д. 609. Л. 11.
12 Там же. Ф. 1. Оп. 1. Д. 223. Л. 119.
13 Там же. Ф. 106. Оп. 7. Д. 10. Л. 5.
14 Там же. Ф. 1. Оп. 1. Д. 223. Л. 119.
15 Там же. Ф. 106. Оп. 7. Д. 10. Л. 23-24.
16 Там же. Ф. 157. Оп. 3. Д. 39. Л. 39-40.
17 Там же. Ф. 106. Оп. 7. Д. 10. Л. 13-14.
18 Там же. Л. 24.
19 Там же. Л. 15-15 об.
20 Там же. Л. 19-20 об.
21 Там же. Л. 13-14.
22 Там же. Ф. 1. Оп. 1. Д. 223. Л. 119.
23 Там же. Ф. 106. Оп. 7. Д. 10. Л. 24.
24 Там же. Л. 28-28 об.
25 Там же. Л. 13-14.
26 Там же. Л. 22-22 об.
27 Там же. Л. 17-17 об.
28 Там же. Ф. 157. Оп. 3. Д. 57. Л. 169.
29 Там же. Ф. 106. Оп. 1. Д. 55. Л. 90.
30 Там же. Ф. 106. Оп. 7. Д. 10. Л. 13 об. — 14.
31 Там же. Л. 23-23 об.
32 Там же. Ф. 157. Оп. 6. Д. 3. Л. 16.
33 Там же. Ф. 106. Оп. 7. Д. 10. Л. 1.
34 Там же. Л. 3.
35 Там же. Л. 5, 7.
36 Там же. Ф. 157. Оп. 6. Д. 3. Л. 16.
<< Назад Вперёд>>
