Очерки русской культуры XVIII века. Часть первая.

XVIII век был переломным в истории культуры сельскохозяйственного производства. Это проявлялось в постепенном возрастании роли индивидуального опыта в сельскохозяйственной практике, конечным импульсом которому было могучее влияние процесса общественного разделения труда и роста товарного производства. Менялся и сам характер индивидуального опыта: усложнялась его структура, более многообразными и действенными становились его проявления.

В качестве одной из важнейших функций этого опыта выступает процесс интродукции, развивавшейся в XVIII в. особенно активно. Интродукция обретает формы не стихийной, а целенаправленной деятельности тогда, когда становится частью формирующейся со второй половины XVIII в. агрономической науки. В это время агрономия в России переживала этап, который Ф. Энгельс характеризовал так: «...знание стало наукой, и науки приблизились к своему завершению, т. е. сомкнулись, с одной стороны, с философией, с другой —с практикой»¹ .

Агрономическая наука и практика дают более широкий простор развитию индивидуального опыта, влияя на культуру сельского хозяйства, оттесняя опыт традиций на второй план. Вместе с тем оттеснение традиционного опыта опытом науки — процесс настолько крупномасштабный и продолжительный, что сколько-нибудь ощутимые сдвиги в культуре сельского хозяйства реально проявляются лишь спустя многие десятилетия. XVIII век — начало этого фундаментального и длительного процесса. Именно в XVIII столетии агрономия и сельскохозяйственная практика особенно сильно ощущали воздействие (в самых разнообразных аспектах) принципов русской агрикультуры и агротехники. Уже тогда в конечном счете проявляются полная бесперспективность механического копирования западноевропейского опыта агрономии и насущная необходимость поиска драгоценных крупиц в местной агрикультуре и агротехнике. В целом этот этап, который можно назвать этапом внутриутробного развития агрономии, является неотъемлемым элементом истории русской сельскохозяйственной культуры.

В условиях господства крепостничества идеи в области агрономии были направлены на подъем в первую очередь помещичьего хозяйства, а авторы их принадлежали в основном, к господствующему классу. В силу объективных социально-экономических причин наиболее восприимчивым, к новому в агрикультуре оказалось дворянство, точнее та его часть, которая стремилась приспособиться к растущим потребностям рынка. Влияние формирующейся агрономической науки на крестьянское хозяйство было незначительным, крестьяне следовали многовековому опыту, который закреплялся в процессе повседневного труда и передавался через семью и сельскую общину².

Крестьянин, обладавший исторически достигнутыми навыками и опытом, определенными представлениями о природной среде, которые, он учитывал и использовал в процессе труда, оставался главной производительной силой в сельском хозяйстве. В отборе, формировании, •сохранении и передаче способов и приемов ведения крестьянского хозяйства особенно велика была роль семьи, которая являлась не только родственной, но и производственной общностью. Поэтому на детей крестьяне смотрели как на помощников, а в будущем полноправных участников в нелегком крестьянском труде. «Дети у крестьянина богатство, но смолоду приучай их к труду», — гласила крестьянская мудрость. Воспитание трудовых навыков в крестьянской семье начиналось с раннего детства. «Малолетние ни девочки, ни мальчики праздно не шатаются, первых от 8 лет сажают за гребень, а мальчики за отцами боронят, скотину на водопой гоняют, и прочие работы по их возрасту отправляют»³, — встречаем в ответах на анкету Вольного экономического общества (ВЭО). Старшие в семье передавали младшим трудовой опыт и навыки непосредственно в процессе трудовой деятельности⁴. Перечень трудовых навыков, необходимых для крестьянского сына, содержится в одном из рукописных сборников середины XVIII в.: «...аще рожденный во крестьянском чине, когда дойдет до лет 10, надлежит отроку иметь старание такое: чем бы мог век прожить смотреть у отца своего, как соху на дело пахотное употребить и как сошники к сохе присаживать к паханию земли, тако ж как борону уставливать, к тому иметь подобает как состроить хомут, как косу в кузнеце на древо присадить или секиру на рубку в лесу дров в кузнице сковать... тако ж подобает от юной версты человеку ходить о скотине»⁵.

В глазах общественного мнения крестьянского мира предметом для подражания молодежи был умелый и трудолюбивый хозяин, имеющий все необходимое в доме своем. «Кто пахать не ленится, у того хлеба больше родится»; «лес сечь, не жалеть плеч»; «рано вставать, то не потеря, а поздно вставать, то самому стыдно себя»; «хочешь от сохи разжиться, умей ее сам и исправить» ⁶ . В этих и других пословицах XVIII в. запечатлено крестьянское отношение к труду, его нравственная оценка, не совпадающая с представлениями большинства помещиков, считавших крестьян ленивыми и неумелыми.

Представления русских помещиков первой половины XVIII в. о ведении хозяйства и возможностях его рационализации при всех частных отличиях имеют много общего. В помещичьих инструкциях этого времени вопросам культуры сельскохозяйственного производства уделяется гораздо больше внимания, чем в памятях и наказах приказчикам в XVII в. Не полагаясь только на обычай, землевладельцы стремятся регламентировать эту сторону жизни вотчины⁷. Главная цель, которую преследовали авторы инструкций, повысить доходность своих имений. Но пути достижения этой цели, предлагаемые помещиками в первой половине XVIII в., еще традиционны. Так, в инструкции Н. Г. Строганова рекомендовалась двукратная вспашка перед посевом: «вспарить и, вспаря, заборонить, и ежели в которых местах земли плохи и не мяхки или новороспашные, такие пахать вдругорядь и боронить, и, забороновав, сеять»; о необходимости зяблевой (осенней) вспашки под яровой хлеб писал В. Н. Татищев ⁸. В это время существовали несколько преувеличенные представления о нормах высева. Считалось, что чем больше высевалось семян, тем выше должен быть урожай. А. П. Волынский в инструкции своему дворецкому писал: «...и та худоба у нас, что редко сеют хлеб, ржи на десятину по четверти, овса по полторы, ячменя по полторы, пшеницы по четверти»⁹. Помещики предлагали нормы высева на десятину от двух до четырех четвертей. В сроках сева больше полагались на земледельческую практику и крестьянский опыт: «сунуть голую руку в закром в семена, и есть ли оне горечи, то время пришло их сеять». Яровые сеяли сыромолотными семенами под соху и сразу же заборонивали. У Н. Г. Строганова озимую рожь на мягких почвах запахивали сохой без последующего боронования. Предложение В. Н. Татищева после сева прижимать землю катками и поливать навозной водою в других инструкциях первой половины XVIII в. не встречается.

После появления всходов на барских полях проводилась прополка. При ощущавшейся все сильнее в нечерноземной полосе «выпаханности» полей большое значение помещики придавали удобрению. Навоз рекомендовали собирать в ямах на скотных дворах, смешивая с соломой, хворостом, прелыми листьями. Вывозить навоз в поле советовали в начале июля, разбрасывать по полю и тут же запахивать, «чтоб из того... навозу... напрасно солянишного жару и от ветру влаги не вытянуло» ¹⁰. Это требование в дальнейшем повторялось в статьях и заметках корреспондентов ВЭО.

Единственной системой земледелия, которая упоминается в инструкциях первой половины XVIII в., было трехполье. Только В. Н. Татищев писал о необходимости разделения поля на четыре равные части: «первая будет с рожью, вторая с яровым, третья под пар, четвертая для выгону скота». При недостатке удобрений ежегодное чередование четырех полей позволило бы в более короткий срок удобрить всю землю. При полном равнодушии других помещиков к орудиям сельскохозяйственного производства В. Н. Татищев рекомендовал заменить соху плугом, а хлеб убирать специальными граблями. По своим агротехническим требованиям В. Н. Татищев шел гораздо дальше своих современников¹¹.

На скотоводство в помещичьих хозяйствах дворянство смотрело как на важную отрасль, от развития которой зависело хлебопашество. «Скота ж иметь столько, чтоб всю землю в одном поле унавозить было можно», — замечал В. Н. Татищев¹². Вопросы содержания, кормления и ухода за скотом и птицей были разработаны в инструкциях очень подробно. Основные наставления приказчикам Н. Г. Строганова, А. П. Волынского, В. Н. Татищева, П. А. Румянцева и других помещиков сводились к требованию чистоты животных и помещений, содержанию скота зимой в теплых хлевах, заботе о его породах, изо» ляции больных животных, профилактическом окуривании можжевельником. Все это было хорошо известно крестьянству районов товарного животноводства. В помещичьих инструкциях богатый народный опыт получил своеобразное обобщение.

Накопленный и обобщенный в вотчинных инструкциях положительный опыт не выходил за границы отдельных вотчин, а важные вопросы изменения системы полеводства и введения новых сельскохозяйственных орудий мало интересовали землевладельцев. Но уже в первой половине XVIII в. в определенных кругах русского общества пробуждается интерес к состоянию сельского хозяйства в других странах. Так, в 1738 г. вышел перевод с немецкого книги под названием «Флоринова экономия». О популярности этого обширного справочника по сельскому хозяйству свидетельствует то, что во второй половине века он четырежды переиздавался¹³. Книгу Губертуса «Экономическая стратагема», в которой разбирались многие вопросы ведения земледелия и скотоводства, перевел в 1747 г. М. В. Ломоносов. «Лифляндская экономия» (так была названа в переводе книга) являлась руководством по организации крупного помещичьего хозяйства. Интерес к сельскому хозяйству, понимание его нужд проявлял М. В. Ломоносов и позднее. Незадолго до смерти в работе «Мнение о учреждении Государственной коллегии земского (сельского) домоводства» им была высказана идея создания научного учреждения для разработки вопросов сельского хозяйства¹⁴.

В 60-е гг. XVIII в. наметившиеся в первой половине столетия первые шаги на пути пропаганды сельскохозяйственных знаний получили новое развитие. Вопросы сельского хозяйства, призванного обеспечивать всевозрастающие общественные потребности в продовольствии и сырье, стали впервые предметом обсуждения на страницах специальных журналов. С 1766 по 1800 г. в России издавалось шесть журналов, посвященных сельскому хозяйству. Только 52 части «Трудов Вольного экономического общества» и 40 томов «Экономического магазина» (не считая других изданий) могли составить солидную библиотеку по сельскому хозяйству и «домостроительству». «Труды ВЭО» издавались значительным для того времени тиражом — 1200 экземпляров, а впоследствии — 2400 экземпляров, по цене 50 копеек за каждую часть, а с 1771 г. — по 40 копеек¹⁵.

Большую роль в распространении передовых методов ведения сельского хозяйства сыграли «Вольное экономическое общество к поощрению в России земледелия и домостроительства» и его «Труды», в которых печатались сочинения первых русских агрономов А. Т. Болотова, И. М. Комова, М. Е. Ливанова, В. А. Левшина и других. ВЭО было образовано в Петербурге в 1765 г. В числе его создателей и первых членов были Г. Г. Орлов, Р. И. Воронцов, И. Г. Чернышев, А. И. Черкасов, А. А. Нартов, А. В. Олсуфьев, Г. Н. Теплов, И. И. Тауберт, Т. И. фон Клингштет и другие. Главной своей целью общество провозгласило: «...все полезные и новые в земледелии и экономии, чужестранными народами поныне изобретенные, и опытами уже изведанные материи, прилежно собирать и сообщать любезным своим согражданам... Также... подробно узнать внутреннее состояние здешних провинций, открыть их недостатки, и изыскать полезные к отвращению тех недостатков средства»¹⁶. Эмблемой общества избраны были пчелы, несущие мед в улей, на рисунке была надпись «полезное».

Создание общества отвечало задачам политики просвещенного абсолютизма и интересам дворянства. Екатерина II специальным рескриптом одобрила устав и девиз общества и пожаловала ему шесть тысяч рублей. ВЭО возникло как чисто дворянская организация, заботящаяся о повышении благосостояния помещиков. Противопоставление просвещенного помещика невежественному крестьянину звучит с первых страниц «Трудов ВЭО»: «Науками и опытами просвещенный человек гораздо более имеет способности делать полезные наблюдения, нежели тот, который ежедневно отправляет только сельскую работу своими руками наподобие махины»¹⁷. Продворянская направленность общества несколько затушевывалась в уставе фразами об общем благе всех сельских жителей и планами широких экономических исследований.

В обязанности членов общества входило «делать верные опыты,, касающиеся до домостроительства, земледелия, бережения и размножения лесов и всяких растений, скотоводства», сообщать об их результатах, присылать свои собственные сочинения и переводы иностранных трудов по экономии, представлять изобретения разных машин и инструментов, содействовать организации земледельческих школ,, выставок и конкурсов¹⁸. Среди членов ВЭО были известные государственные деятели последней трети XVIII в. — Г. А. Потемкин, Р. И. Воронцов, К. Г. Разумовский, А. А. Вяземский и другие. За редким исключением они не выступали в качестве авторов статей «Трудов ВЭО». Другую группу составляли ученые агрономы и практики, чьи сочинения печатались на страницах «Трудов ВЭО» — А. Т. Болотов, И. М. Комов, П. И. Рычков, А. В. Олишев, В. А. Левшин и др. Академики А. и Л. Эйлеры, П. С. Паллас, Ф. И. Гмелин, И. И Лепехин, В.С.Крашенинников, И. Я. Озерецковский, А. А. Нартов также входили в число членов ВЭО. В члены и корреспонденты ВЭО с 1765 по 1800 г.было принято 692 человека ¹⁹.

Сбор сведений о состоянии земледелия и пропаганда передового отечественного и западноевропейского опыта стали основными направлениями работы ВЭО. Одним из первых шагов на этом пути была анкета (программа) Т. И. Клигштета, состоявшая из 65 экономических вопросов. Опубликованные ответы (их было около 30) касались отдельных уездов и провинций и содержали интересную информацию. Позднее ВЭО обращалось неоднократно к своим членам и читателям «Трудов» с предложениями присылать различные хозяйственные описания или ответить на конкурсные задачи. В 1766 г. в качестве конкурсной темы предлагался животрепещущий вопрос: «что полезнее для общества, чтоб крестьянин имел в собственность землю, или токмо движимое имение, и сколько далеко его права на то или на другое имение простираться должны». Среди конкурсных задач были и такие — составить наказ управителю (1768 г.), сколько земли необходимо иметь крестьянину на тягло (1771 г.), как лучше распределить летние и зимние работы крестьянина и его семьи (1780 г.), указать средство к уничтожению чересполосицы (1804 г.), что выгоднее для помещиков и крестьян: барщинное или оброчное хозяйство (1809 г.) и др. За первые сто лет существования общества было объявлено 246 конкурсных задач²⁰.

Большое внимание уделяло ВЭО вопросам культуры земледелия. Наиболее полно и всесторонне для своего времени они были поставлены в работах А. Т. Болотова (1738—1833). Оценивая вклад Болотова в развитие русской агрономической науки, советские исследователи отмечают не только его заслуги в агрономии, плодоводстве и биологии, но и определенное влияние его идей на практику земледелия ²¹. Многочисленные собственные наблюдения, знание крестьянского опыта и знакомство с западноевропейскими агрономическими теориями позволили Болотову заложить фундамент отечественной агрономической науки. Важнейшими условиями для успешного хлебопашества он считал: знание свойств и качеств земли, ее удобрение, тщательную обработку и подготовку земли к посеву, семена, уход за посевами, уборку и хранение семян. «Земля не может сама собою исправиться... она требует себе вспоможения от рук человеческих», — эта мысль проходит через многие труды Болотова. Помещики, считал он, должны знать свойства своих земель, с тем чтобы лучше их обрабатывать и удобрять, а также «разные опыты предпринимать». Будучи сам страстным экспериментатором, он и других помещиков призывал к опытам и наблюдениям, осуждая тех, кто в земледелии доверяет только многовековой практике²².

Задачи повышения продуктивности земледелия связывались во второй половине XVIII столетия прежде всего с восстановлением плодородия почв. Этой теме было посвящено около 50 русских и переводных сочинений, опубликованных в «Трудах ВЭО»²³. В работах А. Т. Болотова, П. И. Рычкова, А. А. Нартова, И. М. Комова, И. Г. «Немана и других обращалось внимание на различие почв по составу, на необходимость учитывать их свойства при внесении удобрений. Агрономические знания и опыт практического земледелия в этой области (как и во многих других) впервые получают научное осмысление. Так, наблюдения Болотова за различными почвами при внесении в них удобрений затем, как это отражалось на росте растений, позволили ему сделать важный вывод о минеральном питании растений. Этот вывод был не только научно значимым, но и оригинальным, так как западноевропейская агрономическая мысль придерживалась в это время водной теории питания растений. Вопрос о питании растений интересовал и другого известного русского агронома, И. М. Комова (1750—1792), ставшего наряду с немецким агрономом Тэером родоначальником гумусовой (перегнойной) теории питания растений. Он связывал водно-физические свойства почв, богатство их питательными веществами с наличием в них перегноя ²⁴.


А.Т.Болотов

Недостаток навоза — ценнейшего органического удобрения — постоянно сказывался на развитии земледелия. Современники видели причину этого явления в диспропорции между развитием земледелия и скотоводства, в неправильном хранении и использовании навоза, з недостаточном применении других удобрений. Поэтому было много рекомендаций относительно того, как правильно приготовлять навоз (обязательно перемешивая его с землей, торфом или дерном), вносить его на вспаханную почву и сразу, пока он не потерял «силы», запахивать²⁵.

В последней четверти XVIII в. начинают шире использоваться в качестве удобрений и другие органические и неорганические вещества: известь, гипс, песок, меловая глина, мох, торф, зола, древесные листья, ил и др. При применении их также учитывались физические и химические свойства почв в глинистую, влажную землю вносили известняк, в песчаную — глину, в каменистые, хрящевые земли — жженую известь.

Поиски новых видов удобрений имели место и в крестьянских хозяйствах. Так, крестьяне, жившие близ устья р. Пянды, притока Ваги, стали использовать как удобрение перегнивший торф («тундру»). Опыт пяндских земледельцев был перенят их соседями, холмогорскими крестьянами²⁶. Наряду с этим удобрением в северных районах страны сохраняло свое значение и золение почв посредством подсеки. Дискуссия в «Трудах ВЭО» о последствиях подсечного земледелия носила теоретический характер и не могла повлиять на практику крестьянского земледелия.

Во второй половине XVIII в. впервые в России получает теоретическое обоснование многополье, разрабатываются усовершенствованные системы земледелия, обеспечивавшие естественное восстановление плодородия. Выгоды перехода к выгонной системе были представлены Болотовым в 1771 г. в статье «О разделении полей». Он предлагал делить землю не на три, а на семь равных полей: 1 — удобренный пар; 2 — озимые; 3 — яровые «лучшие» (пшеница, ячмень, лен); 4 — яровые «худшие» (овес, горох, гречиха); 5—7 — перелог. При таком делении значительная часть земли отдыхала 3—4 года и использовалась как выгон для скота. Экономическую целесообразность перехода к такой системе Болотов обосновывал с точки зрения организации сельскохозяйственного производства. Он считал, что «соблюдение должной пропорции между скотоводством и хлебопашеством есть главнейший пункт внимания сельского хозяйства». Поэтому уменьшение площади под зерновыми культурами должно было стимулировать развитие скотоводства и повысить культуру земледелия. Семипольный севооборот Болотов считал приемлемым только там, где на суглинистых почвах хорошо родятся яровые и озимая пшеница, где много земли, но мало работников, «где скотоводство прибыль приносит» и где сам помещик занимается своим хозяйством²⁷. Первое в русской агрономии теоретическое обоснование многополья (в своем хозяйстве Болотов не мог применить эту систему) обратило на себя внимание современников, но практические последователи появились не сразу.

В поисках более совершенной, чем трехполье, системы земледелия А. Т. Болотов был не одинок. Севооборот как систему агротехнических мероприятий рассматривал и И. М. Комов. «Главное искусство, — писал он, — состоит в том, дабы учредить оборот сева разных растений так, чтобы земли не изнурить... сего можно достигнуть, есть ли поочередно то овощ, то хлеб, то траву сеять». Комов предлагал изменить существовавшее соотношение между зерновыми и кормовыми культурами путем введения плодосмена с травосеянием. При шестипольном севообороте поля чередовались таким образом: 1 — яровые с подсевом клевера; 2 — «чистые» яровые без травы; 3 — овощи (репа, брюква, капуста, морковь, картофель); 4 — пар; 5—6 — озимые. Главное преимущество этого севооборота было в том, что «земледелец может сеять, что хочет, смотря по обстоятельствам»²⁸.

В конце XVIII столетия в экономической литературе чаще стали появляться резкие высказывания о трехпольной системе земледелия, которая явно не удовлетворяла возросшего спроса на сельскохозяйственную продукцию. Увеличение площади под зерновыми, особенно в Центральном районе страны, шло за счет сокращения лугов, что отрицательно влияло на развитие скотоводства. В ряде изданий пропагандировался 5—7-польный севооборот как универсальное средство для подъема помещичьего и крестьянского хозяйства. Для знакомых с западноевропейской агрономической литературой многополье с травосеянием выступало как главная составная часть «нового земледелия», призванного решить наиболее острые проблемы сельского хозяйства²⁹. С пропагандой травосеяния выступало ВЭО, рекомендуя сеять клевер, люцерну, разные виды горошка, тимофеевку и другие травы. В этом проявилось не просто заимствование западноевропейского агрономического опыта, а попытка решить одну из трудных задач, стоявшую перед сельским хозяйством.

В эти годы появляется травосеяние в крестьянских хозяйствах Вологодской губ. Оно велось здесь в рамках подсечной системы: на подсеках вместе с последним хлебом высевалась тимофеевка, затем эта земля на несколько лет становилась сенокосом. По мнению П. И. Челищева, знавшего эти места, успешное травосеяние способствовало развитию животноводства у крестьян, живших по течению Сухоны³⁰. В целях поощрения крестьянского травосеяния ВЭО в 1790 г. обещало награду крестьянину, который «наибольшее количество дятлины или кашки, или других скотокормных трав посеял». Травосеянием занимались и некоторые помещики: Л. Розш/гозскии, В. А. Левшин, А. Т. Болотов — в Тульской губ., Д. М. Полторацкий — в Калужской, Е. И. Бланкенагель, Б. И. Поляков, А. М. Ярославов, Л. Д. Борисов — в Московской, М. А. Угрпмов — во Владимирской. В помещичьих хозяйствах посевы трав вместе с ячменем, овсом и пшеницей включались как в трехпольную систему, так и в плодосмен³¹.

Основы учения о травосеянии были заложены в России В. А. Левшиным (1746—1826). Им были составлены практические советы по полевому травосеянию для различных по климату и почвам районов страны. Левшин отстаивал идею создания искусственных лугов. На отведенном под луг участке снимался дерн, его складывали в кучи и сжигали, а полученную золу разбрасывали и запахивали. Эти работы проводили с мая по сентябрь, а весной следующего года сеяли на этой земле кормовые травы³². Первые результаты внедрения травосеяния в России при участии ВЭО были скромными. Они сводились прежде всего к ознакомлению «просвещенных слоев русского общества» с самой идеей травопольного хозяйства, интерес к которому хотя и возник, но был еще далек от широкого практического воплощения.

Русской агрономической наукой были разработаны некоторые почвозащитные мероприятия. Среди высказанных предложений были и меры борьбы с засухой и эрозией почв М. И. Афонин, один из первых русских профессоров агрономии, рекомендовал для задержания талых и ливневых вод на полях применять водоотводные борозды и канавы. А. Т. Болотовым был предложен новый способ укрепления вершины оврага срезанием ее обрыва с последующим засеванием откоса бобовыми травами. В специальной литературе высказывались мысли о необходимости мелиоративных мероприятий и пользе лесозащитных полос³³.

Членов ВЭО и читателей его «Трудов» наряду с новыми агрономическими идеями занимали традиционные вопросы — обработка почвы и подготовка семян к севу. В одном из сочинений по сельскому хозяйству говорилось: «Хлебопашество заключается в двух главнейших вещах: в узнавании свойств и доброты пашенных земель; в надлежащем их возделывании, к которому принадлежит пахание, боронение, укатывание катками, унавоживание, обсевание семенами»³⁴. И. М. Комов также отмечал, что «пахота есть главное в земледелии», во время пахоты уничтожаются сорняки, в рыхлую почву лучше проникают воздух и вода, создаются необходимые условия для роста растений. Полезной считалась зяблевая вспашка: «перевороченная земля чрез зиму прозябнет, и весною рыхлее будет, к тому же жнитво соломенное и трава с кореньями перегниют». И. М. Комов советовал проводить вспашку земли осенью и под озимые. Он первым предложил «двухслойную» вспашку, которая получалась при одновременной работе в одной борозде на разной глубине двух плугов³⁵.

При пахоте учитывали свойства почв и характер высеваемых культур: под пшеницу рекомендовалась 4-кратная вспашка, под рожь 3-кратная на тяжелых почвах и 2-кратная на легких, под ячмень пахали 3—4 раза, под овес и гречиху — дважды. За пахотой обязательно следовало боронование. Различали два вида укатывания земли: после пахоты до боронования и после сева и боронования ³⁶. В земледельческой практике использование этих рекомендаций зависело от многих причин, в числе которых были и различные условия, в которых функционировали помещичье и крестьянское хозяйства.

Многочисленные опыты позволили А. Т. Болотову обосновать важный вывод о связи глубины заделки семян при посеве и урожайности сельскохозяйственных культур. Он доказывал, что распространенный способ заделки семян сохою вреден (потому что одни семена заделываются слишком глубоко и гибнут, а другие остаются на поверхности), и предлагал использовать для этой цели борону. В статье «Примечания и опыты, касающиеся посева семян хлебных» Болотов критиковал практику сева озимых в почву, вспаханную в июне, так как, простояв больше месяца, приготовленная земля зарастала сорняками и покрывалась коркой, и предлагал сеять озимые во вспаханную землю, заделывая их бороной.

Учеными-агрономами было выдвинуто предложение отбирать для посева биологически наиболее ценные семена. Считалось, что лучшие семена дает зерно первого обмолота. А. Т. Болотов исходя из собственного опыта советовал помещикам выбирать лучший по урожайности участок и убирать его на семена. Перед посевом семена проверяли на всхожесть таким образом — клали на несколько дней под дернину и наблюдали за ними. Чтобы предохранить растения от болезней и избавиться от сорняков, одни предлагали перед посевом замачивать семена в навозной (или речной) воде, а затем смешивать их с известью, другие советовали коптить семена дымом³⁷. И. М. Комов, используя английскую практику, предложил интересный способ отделения пшеницы и ржи от костра в растворе соли: пшеница или рожь оседали на дно, а костер всплывал. Таким же способом И. М. Комов рекомендовал бороться с головней: пшеницу надо было хорошо промыть и перетереть в рассоле, а при сушке посыпать золой³⁸.

В источниках встречается немало упоминаний о болезнях растений: «изгари», «медвяные росы», хлебные черви, головня, сорняки повсеместно поражали хлеба. ВЭО, ученые-агрономы и хозяева-практики большое внимание уделяли поискам причин болезней растений и борьбе с ними; были достигнуты в этом направлении некоторые успехи. В. А. Левшин пришел к правильному выводу о грибковой природе головни. А. Т. Болотов создал первую научную классификацию сорняков по различным признакам (долголетие, ярусность, корневая система, окраска цветов, плодовитость и т. д.), сохранившуюся в основном и в современной агрономии. И. М. Комов и А. Т. Болотов, обращая внимание на высокую приспособляемость сорных трав, учитывали погодные и климатические условия («каждый род сорняков любит особые погоды»). Опыты А. Т. Болотова показали прямую связь засоренности всходов сорняками со сроками сева. Борьба с сорняками рассматривалась русскими агрономами как ряд комплексных мер: отбор семенного материала, своевременный сев, заделка семян боронованием, рыхление почвы, прополка, очистка обмолоченного хлеба от семян сорняков³⁹.

XVIII столетие можно по праву назвать временем массовой интродукции растений: число возделываемых в России культур за сто лет увеличилось почти вдвое (с 55 видов в конце XVII в.). Хозяйственное использование новых территорий и распространение растений в места, где они прежде не встречались, свидетельствуют о дальнейших шагах человека в освоении природы, о его более активном воздействии на нее⁴⁰.

Немалую роль в пропаганде различных растений сыграло ВЭО. Как было справедливо замечено, «не было почти ни одного из более менее известных культурных растений, на которое бы общество не обратило своего внимания»⁴¹. Обществом собирались сведения из разных мест о посевах различных культур, нормах высева и получаемых урожаях. На страницах «Экономического магазина», «Сельского жителя», Трудов ВЭО» пропагандировался опыт возделывания картофеля, кукурузы, подсолнечника. ВЭО рассылало своим наиболее активным корреспондентам семена редких растений. Сообщения об опытах по выращиванию китайской конопли, брабантского льна, египетской ржи, риса, итальянской конопли, арабского овса и т. д. поступали из разных (преимущественно южных) губерний России. В истории интродукции ряда растений, помимо ВЭО, свою роль сыграли аптекарские и ботанические сады, а также немецкая колонизация Поволжья, начавшаяся в 1762 г.⁴².

В 1765 г. Сенатом был издан указ о разведении картофеля, в котором подробно описывались сорта, способы посадки, давались советы по уходу, хранению и использованию картофеля в домашнем хозяйстве⁴³. В некоторые губернии вместе с указом были посланы клубни «земляных яблок» (так в России называли картофель). Первым в печати практическими результатами этого эксперимента поделился новгородский губернатор Яков Сивере. Полученные из Петербурга клубни (4 четверика) были посажены в Новгороде, разосланы по городам и даны некоторым помещикам. Было замечено, что картофель лучше растет на песчаной почве, где урожай его был сам-20, а в некоторых местах — сам-60—80⁴⁴.

Распространение картофеля шло медленно. Крепостнические порядки в деревне не способствовали рационализации хозяйства. Сенатские указы и научные статьи не доходили до большинства помещиков и крестьян, которые не знали, как сажать, употреблять и хранить картофель. В деле распространения картофеля большое значение имел наглядный пример. Один из пропагандистов этой культуры А. Т. Болотов видел причину неудач в том, что «наш народ не привык еще к нему (картофелю. — Л. В.) и не нашел вкуса». Он советовал сажать картофель небольшими клубнями, или их частями, или «глазками» под соху на обыкновенных грядах, или срезанными картофельными стеблями. А. Т. Болотов подчеркивал простоту ухода за этой культурой, которая, по его мнению, кроме двух прополок «никакого смотрения за собой не требует». В конце столетия М. Ливанов рекомендовал не просто прополку, но и окучивание картофеля. В печати появлялись сообщения о выращивании картофеля в Калужской, Рязанской' Петербургской, Архангельской губ.⁴⁵. Интересны опыты по разведению картофеля на севере и на востоке России. Так, и в Архангельске, и в Сибири он был известен уже в 80-е гг. XVIII в., а в начале XIX в. картофель выращивали в далеком Нерчинске. Примечательно, что занималась этим жена местного штаб-лекаря и корреспондента ВЭО Александра Кричевская. Она подчеркивала исключительное значение этой культуры для Сибири, где «нет никогда почти верной надежды на изобильную жатву». Сажала Кричевская картофель как клубнями, так и срезанными картофельными стеблями («картофельной ботвой»). Кричевская была знакома с агрономической литературой и сама писала в ВЭО. Когда в «Санкт-Петербургских ведомостях» появилась статья английского автора Бартона о посадке картофеля срезанными стеблями как о новом, неизвестном еще способе, Кричевская отправила в ВЭО письмо, в котором были и такие строки: «Бартон в Англии счел за новое открытие то, что более полувека свету известно, даже и в Сибири»⁴⁶.

Вопросам садоводства были посвящены многочисленные статьи и заметки А. Т. Болотова. Сад в его усадьбе Дворяниново в Тульской губ. многие годы был своеобразным опытным участком. Посадочный материал и посадка фруктовых деревьев, уход за ними, выведение новых сортов занимали А. Т. Болотова более полувека. Научным результатом его трудов явились семь томов описаний и рисунков различных сортов яблок и груш (661 сорт и 560 рисунков). Им были предложены основные принципы организации питомников, или «садовых заводов», неизвестные до того в России⁴⁷. Разбивка питомника на отделения и научное наблюдение за каждым из них сохраняются в современном плодоводстве. Однако научные изыскания в этой области были очень слабо связаны с развивающимся торговым садоводством.

Тщательная обработка почвы, одно из важнейших агротехнических требований этого времени, требовала введения более совершенных орудий труда. И. М. Комов, автор специального сочинения о земледельческих орудиях, замечал: «...не малое бы сделал земледельцам облегчение, есть ли бы кто и старые орудия поправил, и новые, каких у нас недостает, ввести постарался»⁴⁸. Сам И. М. Комов, описывая виденные им в Англии сельскохозяйственные орудия, сделал лишь первый шаг в этом направлении. ВЭО пыталось знакомить помещиков с некоторыми новыми и усовершенствованными орудиями: ручной сеялкой, железной бороной, конными граблями, кочкарной секирой, особым плугом для лугов⁴⁹. Трудно судить о практическом внедрении пропагандировавшихся орудий. А. Т. Болотовым, например, была предложена двухколесная тележка для перевозки сыпучих веществ. Несмотря на очевидное преимущество перед одноколесной, она не получила распространения. И. М. Комов назвал этот факт «печальным примером медлительности, с которой знание полезное в народ разливается; лет тому есть десять, как книга, в которой она описана, обнародована, а употребляет ее может только изобретатель в доме своем»⁵⁰.

Вопрос о состоянии скотоводства, о правильном соотношении растениеводства и животноводства хотя и был поставлен в экономической литературе последней четверти XVIII в., но занимал в ней скромное место.

Коневодство в XVIII в. стало модным увлечением среди дворянства. Рукописные сборники XVIII в. (как оригинальные, так и переводные) посвящались вопросам содержания и лечения животных. Показателен в этом отношении «Лечебник конской», написанный в 1723 г. крепостным коновалом князя Г. Ф. Долгорукова В. И. Верещагиным, в котором нашли освещение многие вопросы зоотехники и ветеринарии, разбиравшиеся автором в соответствии с лечебной практикой того времени⁵¹.

Практическим руководством по заведению и содержанию конских и овечьих заводов, во множестве возникавших в степных губерниях во второй половине XVIII в., служили книги Н. П. Осипова, статьи Ф. Удолова и Я. Гирша⁵². Для успешного развития скотоводства необходима была научная разработка вопросов содержания скота в различных климатических условиях, выведения новых пород, лечёния животных. Сторонники травопольной системы земледелия, при которой сокращалась (или вообще ликвидировалась) площадь под парами и общими выгонами, ставили вопрос о переходе на стойловое содержание скота. Последнее имело свои выгоды: травы и корнеплоды давали хороший корм скоту, увеличивалась его продуктивность, что в конечном итоге способствовало развитию полевого земледелия.
Зоотехния и ветеринария в XVIII в. делали первые шаги. Наибольшее внимание уделялось в литературе вопросам лечения больных животных. Это не случайно. Эпизоотии были нередким явлением, источники указывают на ежегодные падежи скота, случавшиеся обычно летом. Современники видели главную причину эпизоотий в прогоне из степных украинских губерний по дорогам на Петербург и Москву скота большими гуртами без соблюдения необходимых правил. ВЭО в своих изданиях пропагандировало различные меры, препятствующие распространению заболеваний у скота (изоляция больных животных, окуривание хлевов можжевельником, уксусом и купоросом, запрещение употреблять в пищу мясо больных животных и продавать их кожи и т. д.)⁵³. В «Трудах ВЭО» публиковались переводные материалы о прививках скоту от моровой язвы⁵⁴.

Меры профилактики и способы лечения болезней скота основывались больше на опыте, чем на научных знаниях. На падежи скота смотрели как на явление неизбежное: «падеж бывает ежегодно, никакого средства к излечению не сыскано», — такие ответы на анкету ВЭО были нередки. Для лечения больных животных прибегали к кровопусканию, «заволокам», использовали в качестве лекарств деготь, поваренную соль, вино, уксус, селитру, поташ, медный купорос, золу, различные травы, которые давали в водном растворе или порошке, отдельно или же в различных смесях⁵⁵.

Налаженной ветеринарной службы в России не существовало. Во время эпизоотий действия со стороны властей, направленные на предотвращение распространения заболеваний, наталкивались на недоверие крестьян. Крестьянство в лечении скота следовало обрядам и процедурам, в которых причудливо сочетались практические знания с мистическими представлениями и суевериями. Большое значение в закреплении и передаче традиций по уходу и лечению животных имела хозяйственная магия, истоки которой уходили в дохристианский период⁵⁶. В скотоводческих районах многовековой крестьянский опыт подсказывал наиболее рациональные способы лечения скота и меры борьбы с распространением болезней — осмотр животных, изоляция больного скота, глубокое закапывание павших, окуривание дымом. Но этого было явно недостаточно, чтобы предотвратить эпизоотии, уносившие десятки тысяч голов скота (например, в 1798 г. в Новороссийской губ. погибло свыше 1,8 млн. голов). В этой связи любопытна инициатива одного из членов ВЭО доктора Бахерахта, предлагавшего наладить обучение молодых крестьян искусству врачевания скота⁵⁷.

Пропаганда достижений отечественной и западноевропейской агрономической науки постоянно наталкивалась на неприятие нового значительной частью помещиков, которые не хотели и слышать о каких-либо новшествах, предпочитая им «старый обычай». М. М. Щербатов, сетуя по этому поводу, писал: «Русские... не прилагают стараний к лучшей обработке своих земель и, пребывая в рабстве у старых обычаев, за грех почитают отступать от них. Незнакомые со всеми частями весьма трудной науки о почвах своей земли... они грубейшим образом приписывают божескому наказанию бесплодие, которое часто происходит от собственной беспечности»⁵⁸. Еще более резко высказывался И. М. Комов, писавший, что «большая часть земледельцев кругом в земледелии, как лошадь в мельнице лошадьми движимой, ходит бродя по битой тропе, и боясь ступить в сторону, чтобы новых отведать опытов... пашут, боронят, сеют, как предки их делали, а хорошо ли делают, о том столько же знают, сколько волы или кони, кои плуг пред ними тянут»⁵⁹. И. М. Комов, исполняя обязанности помощника директора «домоводства» Московской губ. пытался вести пропаганду агрономических знаний среди крестьянства. Трудно судить о форме и содержании его лекций. После его смерти в 1796 г. главнокомандующий Москвы П. Еропкин писал, что И. М. Комов «по приезде (из Англии. — Л. В.) Московской губернии казенных селений преподавал крестьянам по его в хлебопашестве искусству весьма полезные наставления»⁶⁰. У И. М. Комова были сторонники. А. Т. Болотов считал первейшей обязанностью помещиков просвещение крестьян по агрономическим вопросам. Помещик должен быть инициатором всего нового в деревне, исходя при этом не только из интересов своего хозяйства, но и крестьянского. А. Т. Болотов, ссылаясь на свой опыт введения конных грабель среди крестьян Коломенского у., советовал помещикам заводить в деревне новшества на свои средства, но руками самих крестьян, исключительно на добровольных началах. Пример таких крестьян для односельчан имел решающее значение, так как «похвалы самих мужиков великое преимущество имеют, одно их слово против десяти слов помещика»⁶¹. Помещики в большинстве своем смотрели на крестьянина свысока, преувеличивая его косность, неумение и нежелание работать. Лишь немногие из них высоко оценивали крестьянский опыт и знания, накапливаемые и передаваемые из поколения в поколение. Среди таких дворян был П. И. Рычков, отмечавший, что «ежели б сказания простых деревенских жителей почитались всегда недостойными внимания, то не только б в сельской экономии, но и во многих нужных вещах не дошли б искусные и просвещенные люди до такого совершенства, о каком ныне ведаем»⁶².

Одной из главных задач ВЭО стало распространение среди дворянства передовых агрономических знаний и опыта. Достигалась эта цель различными средствами. Так, в 1769 г. общество обратилось к помещикам с просьбой провести специальные опыты, для которых выделить в каждом из трех полей по одной десятине, разделить ее на 8 равных участков и засеять. Участки отличались друг от друга по нормам высева, качеству семян, времени посева, глубине вспашки,, удобрениям, качеству обработки земли. По мнению организаторов, полевые опыты должны были способствовать «поправлению хлебопашества»⁶³. Среди тех, кто живо откликнулся на это предложение, был А. Т. Болотов. По его словам, поселившись в деревне, он взял себе за правило «входить во все части сельского домостроительства... и рассматривать все вещи до основания». Такой подход позволил ему добиться выдающихся научных результатов, которые вытекали из его практической деятельности. Трудно оценивать непосредственное, более чем полувековое влияние А. Т. Болотова на современников. «Все знакомцы, друзья и соседи, — вспоминал он в своих записках, — наперерыв друг перед другом старались доставлять мне все, что кто имел из семян и произрастаний таких, каких у меня еще не находилось»⁶⁴.

Благодаря трудам Болотова, Комова, Ливанова, Левшина, Афонина формировалась общественная среда, способная воспринимать научные идеи в области сельского хозяйства и руководствоваться ими в своей практической деятельности. Круг таких людей, в основном дворян по сословной принадлежности, включал как просто интересующихся агрономическими вопросами, так и помещиков, пытавшихся в своих: хозяйствах повысить культуру производства. К последним относился, например, новгородский помещик Степан Ушаков, старавшийся наглядно показать своим крестьянам и соседям пользу нововведений. На этот круг ориентировалось ВЭО, печатая списки иностранных книг по сельскому хозяйству, из которых читатели, «разумеющие иностранные языки», могли почерпнуть полезные сведения. (В списке 1789 г. было 92 книги на французском, английском и немецком языках). Некоторые из этих читателей становились активными корреспондентами ВЭО: им общество высылало семена редких растений, они регулярно сообщали о результатах своих опытов. В порядке поощрения с начала XIX в. в «Трудах ВЭО» стали публиковаться по представлениям губернаторов списки лучших хозяев отдельных губерний России⁶⁵.

ВЭО и периодические издания по сельскому хозяйству были не единственными каналами распространения агрономических и зоотехнических знаний. В XVIII столетии в России было издано 120 оригинальных и переводных книг по сельскому хозяйству ⁶⁶. Среди сочинений, которые могли оказать положительное влияние на общее развитие сельского хозяйства и вызывавших интерес у читателей, были упоминавшиеся работы И. М. Комова, М. Ливанова, А. Рознотовского, переводы А. Самборского («Описание практического аглинского земледелия». М., 1781). Для помещиков печатались и специальные «наставления», содержащие подробное описание ежемесячных сельскохозяйственных работ и разнообразные советы по ведению хозяйства ⁶⁷.

В конце века появляются издания для более широкого круга читателей, в том числе и непосредственно адресованные крестьянству. Сочинения эти были написаны в крепостническом духе, их авторы исходили из того, что только дворянин-помещик может научить неумелого, ленивого и нерадивого крестьянина хлебопашеству. ВЭО издало в 1798—1799 гг. «Деревенское зеркало или общенародную книгу», в которой рекомендации введения плодосмена, травосеяния, применения усовершенствованных орудий труда предназначались для крестьянского хозяйства и давались от липа крестьянина Кузьмы Досужева. В форме поучительных рассказов крестьянина Неусыпа Доможилова велось изложение о содержании и лечении скота в книге Н. П. Осипова «Крестьянин скотовод или краткое наставление деревенским жителям о воспитании и содержании всякого рода домашней скотины; о предохранении их от болезней, и о пользовании от оных самыми простыми, дешевыми и по большей части домашними лекарствами» (Спб., 1792). В далеком от столиц Тобольске в 1794 г. были напечатаны «Нужнейшия економические записки для крестьян, содержащия в себе подробныя наставления о производстве хлебопашества, и разные другие к сельской Економии принадлежащия предметы» составленные Николаем Шукшиным.
Влияние сельскохозяйственной литературы на практику земледелия не следует переоценивать. Это хорошо понимали и современники, которые замечали, что книги «в деревни не доходят», а переводы иностранных сочинений не приносят желаемых результатов, потому что не учитывают специфики российских условий⁶⁸.

Крепостная зависимость крестьянина и помещичье землевладение в условиях формирующегося капиталистического уклада и обостряющихся социально-экономических противоречий сдерживали практическое внедрение передовых научных достижений. Помещики хотели увеличить доходность своих имений без коренных перемен, в основном за счет усиления эксплуатации крепостного крестьянства. Однако были в России и попытки перестроить помещичье хозяйство с учетом современных научных теорий и западноевропейского опыта. Таким хозяйством стало с 1792 г. имение Д. М. Полторацкого Авчурино близ Калуги (а с 1797 г. его же имение Черемошня в Тульской губ.).

Д. М. Полторацкий, получивший образование в Штутгарте, объехавший всю Европу, познакомился в Англии с плодопеременной системой и, вернувшись в Россию, первым из русских помещиков заменил трехполье плодопеременным хозяйством с травосеянием. В хозяйстве был введен норфольский севооборот. На первом поле сажали бобы и картофель, который давал на песчаных почвах хорошие урожаи (в урожайные годы до 200—300 четвертей с десятины). На втором поле высевали яровые хлеба (пшеницу, ячмень, овес )с подсевом клевера;на третьем — клевер на сено; на четвертом — озимые рожь и пшеницу. Это позволило уничтожить чересполосицу, повысить урожаи и обеспечить скот кормами. Д. М. Полторацкий ввел существенные изменения в организацию крестьянского труда на помещичьих полях. Он использовал вольнонаемных работников, предоставляя им сельскохозяйственный инвентарь и оплачивая их труд подесятинно. В Авчурино на протяжении многих лет применялось внесение в почве мергеля⁶⁹, значительно улучшившее плодородие земли. В хозяйстве использовались усовершенствованные орудия труда, в том числе и выписанные из заграницы. Новшества Д. М. Полторацкого наделали много шуму и были встречены поначалу с большим недоверием соседними помещиками. Его управляющий, англичанин Е. Мин, вспоминал, что «для посетителей казалось диким все, чего им не удавалось слышать или читать, и при неведении способов хозяйства употребляемых в других краях, всякая новизна принимаема была ими за погрешность, всякое отступление от древних обыкновений за противное правилам». А. М.Лунин, деревни которого находились по соседству с имением Д. М. Полторацкого, рассказывая в своих «Записках» о посещении Авчурино, отзывался о хозяйстве с явным неодобрением, как о стоющем больших денег и устроенном по прихоти хозяина⁷⁰. Но постепенно некоторые из нововведений привились у соседей: в помещичьих хозяйствах стали применять усовершенствованные плуги и бороны с железными зубьями, молотилки; сажать картофель. Некоторые помещики даже присылали в Авчурино для обучения своих крестьян. Разумеется, авчуринский опыт не имел какого-либо заметного влияния на развитие земледелия в России. Но уже сам факт его существования знаменателен как одна из первых попыток использования научных знаний в практике хозяйствования.

Специальное обучение агрономии, зоотехнии и ветеринарии в России на протяжении XVIII столетия оставляло желать лучшего. Для дворянина в первой половине века обучение «хлебопашеству» вообще не могло быть достойной целью. «Ничто не было так смешно, как дворянин, живущий в деревне, ничто так не приводило в страх благородство, как печальная необходимость, принуждающая удаляться от двора, жить в деревне, и упражняться в земледелии»⁷¹. Однако после Манифеста о вольности дворянства (1762 г. ) значительная его часть оседает в имениях и начинает заниматься хозяйством. К концу века это явление получает достойную оценку в литературе, общественное мнение меняется настолько, что М. Чулков мог назвать помещика, занимающегося сельским хозяйством, «истинным сыном Отечества и рачителем пользы государственной»⁷².

Начиная с 60-х гг. заграничные путешествия молодых людей для получения образования (в том числе и в области сельского хозяйства) становятся более частыми. Упоминавшийся Полторацкий был именно таким дворянином, который, «видя иностранные места, разные новые вещи и учреждения», заводит по возвращении в своем имении. В Англии в 70—80-х гг. у известного агронома Артура Юнга и других ученых агрономов обучались земледелию 11 русских студентов, среди которых были И. М. Комов и М. Е. Ливанов. Инициатором посылки молодых людей из России за государственный счет был А. А. Самборский (1732—1815), священник русской посольской церкви в Лондоне, проявлявший большой интерес к английской системе земледелия⁷³. Русские студенты во время пребывания в Англии стремились, как впоследствии писал об этом И. М. Комов, «внятно примечать, какой где хлеб, овощ и траву и на какой земле и в какую пору сеют, какие плоды садят и сеют, как пашут, какие плуги, бороны, заступы и другие орудия употребляют, каким навозом и какую землю удобряют, и как и когда его вывозят, какую скотину держат, и как и чем кормят, какие имеют о земледелии книги». Разносторонней была деятельность русских студентов, обучавшихся в Англии, после возвращения на родину. И. М. Комов и М. Е. Ливанов оставили заметный след в науке. В то же время как помощники директоров экономий Московской (И. М. Комов), Таврической (М. Е. Ливанов), Екатеринославской (В. П. Прокопович) они занимались организацией сельскохозяйственного производства и пропагандой передовых методов земледелия. М. Е. Ливановым недалеко от Николаева в с. Богоявленском было организовано одно из первых земледельческих училищ, где обучались разночинцы и крестьянские дети⁷⁴.

Первые попытки наладить специальное обучение ветеринарии относятся к первой половине XVIII в. В 1735 г. в с. Хорошеве под Москвой Дворцовой конюшенной канцелярией была открыта школа, в которую принимали детей конюхов, подъячих, церковных служителей, крестьян. По первоначальному замыслу в школе должны были готовить ветеринаров для дворцовых конских заводов, фактически же в. школе учили различным ремеслам, необходимым конюшенному ведомству. В 1735 г. в школу было набрано 80 учеников; в 1750 г. в ней обучалось 158 человек, но только 9 из них готовились стать ветеринарами⁷⁵. Хорошевская и другие возникшие во второй половине XVIII в. конюшенные школы были шагом на пути создания профессионального обучения в России.

В 1797 г. под Павловском вблизи Петербурга была основана «практическая школа земледелия» под руководством вначале Самборского, а затем М. Бакунина. Для устройства школы было отведено 252 дес. земли, из которых на 140 дес. располагалась пашня, разделенная на семь полей, на 25 дес. — сад и огород, на 62 дес. — лес и на 25 дес. — школьная усадьба со строениями. На содержание школы ежегодно отпускалось 20 040 руб. В «Положении практической школы земледелия и сельского хозяйства» была провозглашена широкая программа обучения: в школе должны были изучаться «хлебопашество, садоводство, лесоводство, скотоводство, сельская архитектура и механика». Организаторы школы видели свою задачу в том, чтобы «поправить и усовершенствовать земледелие сколько возможно повсеместно, не отвергая все существуемые в каждом месте правила, вводить вновь такие, кои удобно могут произведены быть в действо»⁷⁶. Предполагалось, что в школе смогут обучаться 53 ученика и ученицы (8 — студенты Московского университета, 20 — воспитанники сиротских домов, 5 — дети священников из духовных семинарий и 20 — удельные крестьяне разных губерний). Помещики также могли присылать в школу своих крестьян, но за довольно высокую плату — 90 руб. в год. Пройдя трехлетний курс обучения, воспитанники школы становились управляющими и приказчиками в имениях, сельскими священниками, служащими в государственных учреждениях. По штату школе полагалось иметь четырех преподавателей и семь помощников. Преподавателями в школе работали С. Гребницкий, Г. Козлов, И. Сафоньков, позднее— И. Судаков. Судьбы учителей во многом были схожи. По происхождению они были крестьянскими детьми, первые трое — крепостными Г. А. Потемкина, последний — И. Чернышева. В 80-е гг. они были посланы своими помещиками в Англию, где, живя у английских фермеров как сельскохозяйственные рабочие, постигали на практике методы английского земледелия⁷⁷. Вернувшись в Россию, крепостные Потемкина работали в его Кричевском хозяйстве в Белоруссии, организованном на английский манер, затем вместе с М. Е. Ливановым — в Богоявленской школе и, наконец, у Самборского, в «практической школе земледелия»⁷⁸.

Обучение в павловской школе велось в основном на практике, но последняя основывалась на теориях немецких и английских агрономов. Школа имела свое опытное хозяйство в Смоленской губ. Просуществовала она недолго и в 1803 г. была закрыта, поскольку оказалась предприятием убыточным: на ее устройство и содержание был потрачен 200 641 руб., школьные доходы от продажи сельскохозяйственных продуктов составили всего 1087 руб. Удельные крестьяне поступали в школу неохотно, набор в нее проводился подобно рекрутскому. В докладе министра уделов в 1803 г. отмечалось, что принудительность обучения приводила к тому, что крестьяне ехали в школу «с твердым намерением забыть немедленно по возвращении в домы свои, выученные ими в оной правила»⁷⁹. За время существования школы в ней прошли обучение 20 удельных крестьян из Вятской, Тамбовской и Орловской губ. По первоначальному замыслу устроителей окончившие школу крестьяне должны были получать бесплатно семена и сельскохозяйственные орудия и устраивать свое хозяйство по-новому. Осуществить эти планы не удалось.

Реализация в условиях помещичьего хозяйства и крепостного права достижений агрономической науки, таких как многополье, травосеяние, введение новых культур и видов удобрений, носила ограниченный характер и не могла дать ощутимых результатов для развития сельскохозяйственного производства в масштабах страны. Передовые научные идеи и результаты опытов почти не затрагивали основной массы земледельцев. Ограниченность применения научных достижений в общественном производстве — один из показателей возникновения гс обострения противоречий в сельском хозяйстве в этот период.
Общественная мысль, наука, образование, отрасли материального производства по-разному испытывали на себе влияние формирующегося капиталистического уклада. Но общим было одно — рост связей между отдельными отраслями культуры, их большее взаимовлияние, возросшие связи с западноевропейской культурой. Культура сельскохозяйственного производства также испытала влияние этого общего процесса, но конкретные результаты были еще незначительными. В XVIII столетии шел процесс накопления знаний и опыта, реальные результаты которого проявились уже в XIX в.

---

¹Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 599.
²258 Н. И. Вавилов, оценивая восприимчивость агрономических знаний крестьянским хозяйством в начале XX в., отмечал, что «нищее, отсталое, раздробленное, мелкое, индивидуальное хозяйство отличалось малой усвояемостью агрознаний; «поглотительная способность» его в отношении науки была поразительно мала,
спрос на науку был ничтожным». — Вавилов Н. И. Избранные труды, т. V. М. —Л., 1965, с. 462.
³Труды ВЭО, 1774, ч. XXVI, с. 80; 1766, ч. И, с. 207; 1767, ч. VII, с. 107; 1769, ч. XIII, с. 40.
⁴Миненко Н. А. Русская крестьянская семья в Западной Сибири (XVIII — первой половины XIX в.). Новосибирск, 1979, с. 117—122; Громыко М. М. Трудовые традиции русских крестьян Сибири (XVIII — первая половина XIX в.). Новосибирск, 1975, с. 190—191, 287, 292—293.
⁵ГБЛ, OP, ф. 247, № 51, Блистательная молния, 1759 г., л. 200.
⁶Деревенское зеркало или общенародная книга, ч. I. Спб., 1798, с. 81; Собрание 4291 древних российских пословиц. Изд. 3. М., 1787, с. 44, 55, 85—87, 94—95, 107; Сим он и П. Старинные сборники русских пословиц, поговорок, загадок и проч. XVII—XVIII столетий. Вып. I. Спб., 1899, с. 192, 194—195.
Более подробно вопросы формирования и передачи сельскохозяйственной традиции, ее место в общественном сознании русского крестьянства будут исследованы в очерке «Духовная культура русского крестьянства» в IV томе настоящего издания.
⁷Алефиренко П. К. Русская общественная мысль XVIII в. о сельском хозяйстве.— В кн.: Материалы по истории земледелия СССР. Сб. I. М., 1952; Сивков К. В. Наказы управителям XVIII в. как источник для истории сельского хозяйства в России. — В сб.: Академику Грекову ко дню семидесятилетия. М., 1952; Александров В. А. Сельская община в России (XVII —начало XIX в.). М., 1976.
⁸Устюгов Н. В. Инструкция вотчинному приказчику первой четверти XVIII в.— Исторический архив, т. IV. М— Л, 1949, с. 174; Татищев В. Н. Краткие до деревни следующие записки.— В кн.: Татищев В. Н. Избранные произведения. Л., 1979, с. 403.
⁹Волынский А. П. Инструкция Ивану Немчинову о управлении дому и деревень и регула об лошадях. Спб., 1881, с. 13.
¹⁰Устюгов Н. В. Указ. соч., с. 174, 175; см. также: Татищев В. Н. Указ. соч., с. 403; Волынский А. П. Указ. соч., с. 13.
¹¹Татищев В. Н. Указ. соч., с. 402—403; Рубинштейн Н. Л. Сельское хозяйство России во второй половине XVIII в., с. 135. Основное предложение В. Н. Татищева сводилось к замене барщины оброком, в тех имениях, владельцы которых не наблюдают сами за хозяйством и не могут обеспечить своих крестьян необходимым земельным наделом (3 десятины в поле на тягло). Это объективно способствовало бы повышению производительности труда и росту товарно-денежных отношений в деревне. Большинство же русских помещиков XVIII в. стремилось повысить доходность своих имений только за счет безудержной эксплуатации,крестьянства.
¹²Татищев В. Н. Указ. соч., с. 405.
¹³Львов А. Попытка Петра I к распространению среди русского народа научных сельскохозяйственных знаний. — Чтения в Обществе истории и древностей российских, 1892, кн. I, отд. III; Алефиренко П. К. Указ. соч., с. 524—525. По-видимому, традиционность основных положений, высказываемых во «Флориновой экономии», близких большинству русских помещиков, надолго определила круг ее постоянных читателей. Так, в конце века эту книгу читали в Ростовском уезде мелкопоместные помещики, далекие от каких-либо сельскохозяйственных новшеств. — Дневник П. О. Яковлева, ч. III. — ГБЛ, ОР, ф. 178, № 3487, л. 25.
¹⁴Ломоносов М. В. Полн. собр. соч., т. 6. М., 1952, с. 411—413; Верков П. Н. М. В. Ломоносов и «Лифляндская экономия».— В кн.: Ломоносов. Сборник статей и материалов, т. II. М.—Л., 1946, с. 271—276.
¹⁵Неустроев А. Н. Историческое разыскание о русских повременных изданиях
и сборниках за 1703—1802 гг. Спб., 1874, с. 276—277, 526—527; Сивков К. В. Вопросы сельского хозяйства в русских журналах XVIII в.— В кн.: Материалы по истории земледелия в СССР. Сб. I, с. 553—613.
¹⁶Труды ВЭО, 1766, ч. I, с. 2.
¹⁷Там же, с. 3.
¹⁸Труды ВЭО, 1771, ч. XVII, с. 200; Орешкин В. В. Вольное экономическое общество в России. 1765—1917. М., 1963, с. 23.
¹⁹Подсчитано на основании «Списка членам Вольного экономического общества в Санктпетербурге» (Спб., 1792) и списков вновь принятых членов, печатавшихся в «Трудах ВЭО» в 1793—1800 гг.
²⁰Ходнев А. И. История императорского Вольного экономического общества с
1765 до 1865 года. Спб., 1865, с. 366—412, 446; Каратаев Н. К. Очерки по истории экономических наук в России XVIII века. М., 1960.
²¹Поляков И. М., Бердышев А. П. А. Т. Болотов и его труды в области сельскохозяйственной и биологической науки. — В кн.: Болотов А. Т. Избранные сочинения по агрономии, плодоводству, лесоводству, ботанике. М., 1952, с. 463.
²²Труды ВЭО, 1768, ч. IX, с. 33—35, 48, 39, 43, 46; Экономический магазин, 1789, ч. XXXVII—XL.
²³Индова Е. И. Вопросы земледелия в «Трудах Вольного экономического общества» во второй половине XVIII в.— В кн.: Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы, 1970 г. Рига, 1977, с. 116.
²⁴Труды ВЭО, 1779, ч. I, с. 38—62; Гурьянов В. П. И. М. Комов. Его жизнь и деятельность. М., 1953, с. 80; Афонин М. Слово о пользе, знании, собирании и разположении чернозему особливо в хлебопашестве. М., 1771.
²⁵Радищев А. Н. Описание моего владения. — В кн.: Радищев А. Н. Полн. собр. соч., т. 2. М.—Л., 1941, с. 177, 195; Труды ВЭО, 1766, ч. И, с. 57—62, 69—88; 1770, ч. XV, с. 1—65, 99—100; 1771, ч. XIX, с. 132—154; 1773, ч. XXIII, с. 17, 138—161.
²⁶Труды ВЭО, 1790, ч. X, с. 130—132.
²⁷Труды ВЭО, 1771, ч. XVII, с. 175—189; ч. XVIII, с. 48—168; Сельский житель, 1778, ч. I, л. 8, 14, 19; Бердышев А. П. А. Т. Болотов. Первый русский агроном. М., 1949, с. 76—80.
²⁸Комов И. М. О земледелии, с. 209, 216; Крохалев В. С. Из истории учения о системах земледелия. — Советская агрономия, 1947, № 2, с. 91—96.
²⁹Рознатовский А. Новое земледелие, основанное на правилах тайного со ветника И. X. Шубарта фон Клеефельда. Ч. I—VI. М., 1794; Ч. VII. М., 1800; Деревенское зеркало, ч. I. Спб., 1798; Бакунин М. Правила руководствующий к новому разделу и обработыванию полей с показанием нужных сельских заведений. Спб., 1800.
³⁰Челищев П. И. Путешествие по Северу России в 1791 году. Спб., 1886, с. 175; Бажаев В. Г. Крестьянское травопольное хозяйство в нечерноземной полосе Европейской России. М., 1900, с. 36—39.
³¹Труды ВЭО, 1766, ч. III, с. 73—99; 1790, ч. X, с. 129; 1798, ч. III, с. 1—33; 1802, ч. 54, с. 222—225; 1805, ч. 57, с. 24—110; 1806, ч. 58, с. 250—252; Бакунин М. Указ. соч., с. 15—16; Рознотовский А. Указ. соч., ч. I, с. 35—40; ч. II, с. 145; ч. IV, с. 346—374; Деревенское зеркало, ч. I, с. 114—127; Лебядников И. Полевой год или месяцеслов в пользу земледельцам... Спб.,1793,
1793, с. 74—76.
³²Труды ВЭО, 1801, ч. 53, с. 206—216, 246—314; Хорошайлов Н. Г. К истории культуры клевера в СССР. — В кн.: Материалы по истории земледелия в СССР. Сб. II. М.—Л., 1956, с. 482.
³³Болотов А. Т. Избранные сочинения.., с. 295—346; Соболев С. С. Из истории борьбы с засухой и эрозией почвы в России. — Советская агрономия, 1948, № 3, с. 92—96.
³⁴Шукшин Н. Нужнейшия економические записки для крестьян... Тобольск,
1794, с. 9—10.
³⁵Комов И. М. О земледелии, с. 150, 164. И. М. Комов не переоценивал значение пахоты в земледелии подобно английскому агроному Толлу, который считал, что «пахота дает земле столько же сока, что и навоз» (там же, с. 171—172). Ср.: Боуден Т. Наставник земледельческий или краткое аглинского хлебопашества показание... М., 1780.
³⁶Деревенское зеркало, ч. I, с. 35—44; Ливанов М. О земледелии, скотоводстве и птицеводстве. Изд. 2. Николаев, 1799, с. 9, 62—70; Рогенбук Ф. Руководство к землепашеству или главнейшия правила сельского хозяйства. Спб., 1792, с. 9—21, 43—45, 52—60; Шукшин Н. Указ. соч., с. 21—89.
³⁷Труды ВЭО, 1766, ч. II, с. 181—182, 161, 69, 88; 1766, ч. III, с. 43—66; 1773, ч. XXIII, с. 13-14; 1773, ч. XXV, с. 112—118; 1779, ч. I, с. 102—112; Ливанов М. Указ. соч., с. 113—116.
³⁸Труды ВЭО, 1787, ч. VII, с. 37—47. Ср.: 1773, ч. XXIII, с. 174—221.
³⁹Комов И. М. О земледелии, с. 81—90; Соколов Н. С. Страницы из истории русской агрономии. А. Т. Болотов о борьбе с сорняками. — Советская агрономия, 1946, № 5—6, с. 76—82; Индова Е. И. Указ. соч., с. 119—120; Сивков К. В. Указ. соч., с. 589—591.
⁴⁰Дулов А. В. Географическая среда и история России. Конец XV — середина XIX в. М., 1983, с. 65—67, 183.
⁴¹Ходнев А. И. Краткий обзор столетней деятельности императорского Вольного экономического общества с 1765 по 1865 год. Спб., 1865, с. 20. В росписи растений, которые рекомендовалось возделывать, указывались 24 полевые и 75 огородных культур. — Труды ВЭО, 1789, ч. IX, с. 220—226.
⁴²Вавилов Н. И. Избранные труды, т. И, с. 187; Ковалевский Г. Очерк сельскохозяйственных культур и интродукции их в России в XVIII веке.— Известия государственного института опытной агрономии, т. VII, № 6, 1929, с. 652—673.
⁴³ПСЗ, т. XVII, № 12406.
⁴⁴Труды ВЭО, 1767, ч. V, с. 197—200.
⁴⁵Труды ВЭО, 1770, ч. XIV, с. 1—32; '1767, ч. VII, с. 61; 1768, ч. X, с. 69; 1769, ч. XI, с. 100; 1774, ч. XXVI, с. 43; 1784, ч. V, с. 162—169; 1789, ч. IX, с. 109— 118; Экономический магазин, 1780, ч. I, с. 342—344; Ливанов М. Указ. соч., с. 141.
⁴⁶Труды ВЭО, 1804, ч. 56, с. 67—89.
⁴⁷Труды ВЭО, 1775, ч. XXIV, с. 233—263; 1780, ч. II, с. 1—33; 1793, ч. XVIII, с. 1—43; ГБЛ, ОР, ф. 475, А. Т. Болотов, картон 3, № 7—8; картон 4, № 1—7.
⁴⁸Комов И. М. О земледельных орудиях, с. 3.
⁴⁹Труды ВЭО, 1769, ч. XI, с. 64—75; 1774, ч. XXVIII, с. 1—39; 176—187; 1793, ч. XVIII, с. 129—145; 1794, ч. XIX, с. 75—84, 126—129; 1796, ч. II, с. 175—176; Экономический магазин, 1781, ч. VII, с. 326—328; Скоро жать или двойной серп. Курск, 1794.
⁵⁰Комов И. М. О земледельных орудиях, с. 44; Труды ВЭО, 1773, ч. XXIII» с. 162—173.
⁵¹Назаренко И. И. Некоторые рукописные источники по зоотехнии XVII— XVIII вв.— В кн.: Вопросы истории естествознания и техники, вып. I. М., 1956,. с. 235—241; Он же. Конский лечебник Верещагина 1723 г. — Ветеринария, 1953, № 5, с. 62—64.
⁵²Труды ВЭО, 1767, ч. VI, с. 156—226; 1769, ч. XI, с. 35—58; 1784, ч. V, с. 68—85; Осипов Н. Карманная книга сельского и домашнего хозяйства. Спб., 1791, с. 232—312; Он же. Новейший и совершенной российской конской знаток, ездок, охотник, заводчик и коновал... Спб., 1791.
⁵³Труды ВЭО, 1766, ч. II, с. 100—105, 194; 1770, ч. XVI, с. 144; 1771, ч. XVII, с. 1—60; 1772, ч. XXI, с. 1—64; 1775, ч. XXX, с. 145—153; 1784, ч. V, с. 126— 139; 1803, ч. 55, с. 88—183; Андреевский И. Новый полный методический лечебник конской, скотской и других домашних животных. Т. 1—2. М., 1793; Он же. Наставление или изображения правил, собственно принадлежащих к сбережению конского здоровья. М., 1796; Осипов Н. Крестьянин скотовод или краткое наставление деревенским жителям о воспитании и содержании всякого рода домашней скотины... Спб., 1792.
⁵⁴Труды ВЭО, 1780, ч. II, с. 55—198; 1803, ч. 55, с. 88—183.
⁵⁵Труды ВЭО, 1767, ч. VII, с. 175; 1770, ч. XV, с. 76—79; 1789, ч. IX, с. 184—194; 1791, ч. XIX, с. 277—292; 1793, ч. XVII, с. 215—228; ПСЗ, т. XII, № 9269; т. XIX, № 14181; Ливанов М. Указ соч., с. 193—222; Андреевский И. Новый полный методический лечебник... Т. 1—2.
⁵⁶Громыко М. М. Указ. соч., с. 70—73, 145—150.
⁵⁷Дружинина Е. И. Северное Причерноморье в 1775—18Q0 гг. М., 1959, с. 218; Труды ВЭО, 1772, ч. XXI, с. 62.
⁵⁸Щербатов М. М. Записка . по крестьянскому вопросу. — В кн.: Щербатов М. М. Неизданные сочинения. М„ 1935, с. 12—13.
⁵⁹Комов И. М. О земледелии, с. 24—25.
⁶⁰Цит. по Гурьянов В. П. Указ. соч., с. 62.
⁶¹Труды ВЭО, 1768, ч. IX, с. 41, 43; 1775, ч. XXX, с. 158—186.
⁶²Труды ВЭО, 1768, ч. IX, с. 2; 1766, ч. I, с. 178.
⁶³Труды ВЭО, 1769, ч. XIII, с. 1—6; Герасимов Г. А. Инструкция Вольного экономического общества от 1769 г. по постановке полевых опытов. — Советская агрономия, 1949, N° 9, с. 91—93.
⁶⁴Труды ВЭО, 1768, ч. IX, с. 93; Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков. Спб., 1871—1873, ч. II, с. 613.
⁶⁵Труды ВЭО, 1773, ч. XXIII, с. 6—8, 13—14, 24—25, 33; 1789, ч. VIII, с. 213-230; 1791, ч. XIII, с. 51, 56, 96; 17.92, ч. XV, с. 287; 1805, ч. 57, с. 20—22, 54—57, 65—89; 1806, ч. 58, с. 252; 1809, ч. 58, с. 78—81, 144—150.
⁶⁶Сводный каталог русской книги гражданской печати XVIII века, т. V. М., 1967,. с. 128.
⁶⁷Друковцев С. В. Экономическое наставление дворянам, крестьянам, поварам и поварихам. Спб., 177,2; Он же. Экономический календарь или наставление городским жителям в разных частях экономии... Изд. 2. М., 1786; Лебядников И. Полевой год или месяцослов в пользу земледельцам, огородникам и любителям садов, также краткие начертания полевой экономии. Спб., 1793; Осипов Н. Карманная книга сельского и домашнего хозяйства. Спб., 1791; Он же. Подробный словарь для сельских и городских охотников и любителей ботанического, увеселительного и хозяйственного садоводства.., ч. I—II. Спб., 1791—1792; Он же. Новой и совершенной русской Садовник или подробное наставление российским садовникам и огородникам.., ч. I—И. Спб., 1790; Чулков М. Записки економические для всегдашнего исполнения в деревнях прикащику. Изд. 2. М., 1790.
⁶⁸Лебядников И. Указ. соч., с. 1; Бакунин М. Указ. соч., с. 7.
⁶⁹Мергель — осадочная горная порода, переходная от известняков и доломитов к глинистым породам; внесение мергеля в почву приводит к устранению избыточной кислотности.
⁷⁰Мин Е. Описание Авчуринского хозяйства, устроенного Д. М. Полторацким. —
Земледельческий журнал, 1829, № 26, с. 239—241; Лунин А. М. Записки, ч. II.— ГБЛ, OP, ф. 153, картон 1, № 2, л. 114 об.
⁷¹Краткие разсуждения служащия в наставление о земледелии, частно и вообще до государственного домостроительства принадлежащия. Б/м., 1779, с. 3.
⁷²Чулков М. Записки.., с. И.
⁷³Сгоss A. «By the Banks of the Thames». Russians in Eighteenth Century Britain. Newtonville, Mass., 1980, p. 61—79, 319—335.
⁷⁴Комов И. M. О земледелии, с. 18; Русский архив, 1872, т. 2, с. 266; Архив графов Мордвиновых, т. I. Спб., 1901, с. 280.
⁷⁵Волков С. И. Крестьяне дворцовых владений Подмосковья в середине XVIII в. (30—70-е годы). М., 1959, с. 161—170.
⁷⁶Положение практической школы земледелия и сельского хозяйства. Спб., 1798, с. 2—3; ПСЗ, т. XXIV, № 17946; т. XXVI, № 19760.
⁷⁷«Жадничая сколько можно более видеть и приметить все, что до системы экономии касающееся... иногда чего видеть не случалось, старался выспрашивать, и все видимое, так и слышимое записывать», — писал в своем дневнике И. Судаков.— Журнал Ивана Судакова в бытность ево в Англии, для примечания Экономических и протчих до земледелия касающихся надобностей. Лондон, 1784. —ГБЛ, ОР, ф. 313, А. К. Федоров, № 25, т. I, л. 60 об.
⁷⁸Сгоss A. Op. cit., р. 73—75.
⁷⁹ПСЗ, т. XXVII, № 21016.

<< Назад   Вперёд>>