Очерки русской культуры XVIII века. Часть первая.

О торговле России XVIII в. продолжали развиваться тенденции, наметившиеся в прошлом столетии¹ Дальнейшее укрепление всероссийских рыночных связей привело к изменениям не только в характере торговых связей, ассортименте товаров, но и в самом торговом деле, облике купца XVIII в. Последние факторы особенно важны для историко-культурного изучения торговли в рассматриваемый период.

По определению К. Маркса, «XVIII век был веком торговли»². Пристальное внимание к торговле было характерно для экономической теории и политики европейских государств. «Коммерция жилою есть государственной», торговля — «душа общества» — подобные высказывания звучали во многих проектах русских финансистов XVIII в.³ Понятие «коммерция» толковалось очень широко: в него включались и собственно торговля, внешняя и внутренняя, и промышленность, транспорт, денежное обращение, кредит. Такой повышенный интерес к вопросам, связанным с торговлей, являлся характерной чертой XVIII столетия и был вызван ростом значения торговли в жизни общества.

В XVIII в., как и ранее, центральным звеном в развитии торговых связей были города. С углублением общественного разделения труда эта роль городов усиливалась. Однако для отдельных городов эта общая закономерность проявлялась по-разному. На протяжении XVIII в. одни крупные в прошлом торговые центры теряли свое значение, другие — возвышались, третьи — возникали заново. Менялись и их функциональное назначение в целом и соотношение между отдельными видами их торговли. Причин тому было много: приобретение выхода к морям и присоединение новых территорий, изменение направлений старых торговых путей и возникновение новых, развитие ремесла, мелкотоварного производства и мануфактурной промышленности, углубление процесса общественного разделения труда и специализации производства.

Крупнейшим торговым городом России по-прежнему оставалась Москва. Уже в первой четверти XVIII в. в Москву направлялись товары не только из центральных уездов, но и из отдаленных районов Севера, Урала, Сибири, что являлось важным показателем укрепления межобластных связей и развития всероссийского рынка.

Предоставляя широкий ассортимент товаров как отечественного, так и заграничного производства, Москва притягивала к себе покупателей и торговцев из самых различных районов страны, разных классов н сословий. Ассортимент московских товаров, рассчитанных на распродажу на внутреннем рынке, отличался однообразием подбора независимо от конечного места его назначения. Предназначенные для розничной распродажи в городах на ярмарках и крупных селах, эти партии товаров различались главным образом по качеству и ценам, в зависимости от того, какому потребителю они предназначались: жителям крупных городов, небольшого городка или села, покупателям из. дворянской, купеческой или крестьянской среды. В каждой партии обычно были: материи, готовая одежда и головные уборы, обувь и кожевенный товар, галантерея, металлические изделия, посуда, часто книги, бумага и писчебумажные принадлежности, москательные товары, колониальные и бакалейные товары, а также нередко рыба и икра. Такого рода сборные партии товаров везли из Москвы главным образом иногородние купцы. Оптовая же торговля московскими товарами, как на внешнем, так и на внутреннем рынке находилась в руках московских купцов и промышленников ⁴.
Особое место в развитии городской, как, впрочем, и всей внутренней и внешней, торговли занял Петербург. Уже в первые десятилетия своего существования он оказывал большое влияние на направление и объем торговли как ближних, так и отдаленных городов. К концу первой четверти XVIII в. в сфере его торгового влияния оказались многие города Западного района страны, Северо-Запада и даже Центра (Смоленск, Новгород, Бежецк, Торжок, Старица, Вышний Волочек,. Ржев, Ярославль, Ростов, Углич, Рыбинск, Тверь и другие)⁵ .

Роль Петербурга в развитии внутреннего рынка России на протяжении XVIII в. определялась преимущественно поглощением им значительной части товарной продукции страны. Превращение Петербурга в столичный город, перевод туда старых и создание новых органов центрального управления, переселение тысяч ремесленников и купцов потребовали организации снабжения возрастающего населения Петербурга всем необходимым. Перед отменой внутренних таможен в 1753 г. подвозимые к Петербургу товары составляли четвертую часть цены всех товаров, реализуемых на внутреннем рынке и облагаемых пошлинами (22 млн. руб.)⁶.

Торговые связи многих городов выходили за рамки местного рынка, а некоторых — и за пределы областных рынков. Уже в первой половине XVIII в. выделяются города, в которых постоянно велась оптовая и розничная торговля. Как правило, она сочеталась с периодическими торгами в базарные и ярмарочные дни, но в некоторых городах лавки открывались только во время базаров⁷. Во второй половине XVIII в. обороты городов Центрального района (Ярославль, Кострома, Тверь — на Волге, Тула, Калуга, Орел на Оке и многие другие) достигали значительной для того времени суммы в 1 млн. руб. в год⁸. Выросла торговля и мелких городов. Их участие в формировании внутреннего рынка, как правило, ограничивалось первым низшим звеном непосредственных связей с сельскохозяйственной округой. Зачастую единственной формой торговли таких городов была розничная продажа в городе периодически (в базарные дни) привозимых крестьянами и жителями близлежащих городов товаров «своего произрастания» и рукоделия. Такой характер, например, имела торговля большинства городов Подмосковья. Зафиксирована также небольшая группа городов (16% в 1750-е гг.), в которых не было ни постоянной, ни ярмарочной или базарной торговли, но их число в XVIII в. быстро падает⁹.

Наиболее распространенной формой постоянной городской торговли в рассматриваемое время являлась розничная продажа привозимых и производимых в городе товаров. Розничная торговля, существовавшая в любом городе, отражала степень развитости торговли этого города, определяла облик его торговой жизни. В начале XVIII в. крупные торговые города имели развитую сеть торговых помещений, сложившуюся еще в предшествующее столетие. В только что основанных городах одними из первых возводились торговые помещения. В Петербурге, например, уже в 1703 г. наряду с портом были сооружены биржа и гостиный двор. Петербургская биржа старше некоторых иностранных, в том числе парижской, венской и берлинской, открытых в 1724, 1771 и 1805 гг.¹⁰ Она оставалась единственной в стране, вплоть до открытия в 1796 г. биржи в Одессе.

Первый гостиный двор Петербурга состоял из множества деревянных лавок. Развитие торговли, постоянный приток товаров и купцов требовали расширения торговых помещений, поэтому гостиный двор неоднократно перестраивался. В 1705 г. началась постройка новых торговых рядов и особого биржевого здания. Спустя 8 лет рядом с первым Петербургским портом началось строительство двухэтажного крытого черепицей гостиного двора. На первом этаже размещались торговые лавки, а наверху — кладовые. Гостиный двор разделялся каналом для прохода судов. В 1719 г. строится каменный гостиный двор на Адмиралтейской стороне, в 1721 г.— на Васильевском острове. Появляются новые таможни, порт (на Адмиралтейской стороне), здания биржи. В различных частях Петербурга (Выборгской, Литейной, Адмиралтейской, Василеостровской) возникают деревянные, легко переносимые на новое место, торговые ряды. Они располагались на берегах Невы или каналов, по которым было удобно подвозить и товары и покупателей¹¹.

В XVII—XVIII вв. торговля в городах разрешалась только в гостиных дворах и торговых рядах. На гостиных дворах должны были торговать и иностранцы, продавая товар оптом российским купцам. Однако, согласно хозяйственным анкетам 50—60-х гг. XVIII в., гостиные дворы и торговые ряды со специализированной продажей товаров имели лишь 6% городов. Это были наиболее крупные города - Москва, Петербург, Нижний Новгород; Казань, Ярославль, Калуга, Бахмут, Симбирск, Енисейск, Оренбург, Тобольск, Иркутск, Уфа, Киев, Астрахань, Архангельск, Рига, Ревель, Харьков. К концу столетия в эту группу вошло большинство , губернских городов¹². Обветшавшие старые гостиные дворы перестраивались и расширялись. Так, с 1755 по 1785 г. в Петербурге на Невском проспекте был выстроен каменный двухэтажный гостиный двор. В каждом его ярусе имелось по 170 лавок, соединенных аркадой. Товары одного рода продавались в одном месте. Во дворе размещались также лавки и купеческие кладовые. Яркую картину представлял охотный, или птичий, ряд, расположенный в переулке от Большой Садовой улицы к Фонтанке. В нем продавались дикие и певчие птицы, собаки, кошки, обезьяны, лисицы и другие звери. По соседству с ним крестьяне предлагали покупателям множество ягод и других лесных плодов, а осенью — грибы. Съестными припасами торговали также на рынке, для которого в 1740 г. купцами было выстроено двухэтажное каменное здание с железной кровлей¹³.


вид биржи и гостиного двора на Малой Невке а Петербурге

Обилием торговых помещений отличалась Москва. В 80-х гг. XVIII в., по данным М. Чулкова, в Москве имелось почти 5 тыс. лавок, а всех торговых строений (лавок, палаток, погребов, подклетов, полулавок, шалашей и прочих) насчитывалось более 8,5 тыс.¹⁴ Ничего подобного не знал ни один российский город. В конце XVIII в. розничная торговля в Москве осуществлялась в многочисленных торговых рядах, размещавшихся в Китай-городе, оптовая торговля сосредоточилась в четырех гостиных дворах. Три из них располагались в Китай-городе, соляной и рыбный двор — в Белом городе. Торговля как в гостиных дворах, так и в рядах производилась ежедневно, кроме воскресных, праздничных и торжественных дней. Указом 1782 г. определялось право «иметь по домам лавки и в них торговать», а в указе 1797 г. предписывалось: «Отныне нигде вновь гостиных дворов не строить, и чтоб лавки, нужные для торгов, были в домах»¹⁵. Эти меры повлияли на внешний облик многих городов. В 1786 г., например, в Петербурге на месте деревянных торговых лавок, расположенных рядом с гостиным двором на Невском проспекте, была выстроена связь каменных домов в два яруса. На первом этаже размещались купеческие лавки, а на верхнем — жилье¹⁶.

В связи с тем что торговать стали и за пределами торговых рядов и лавок, возникла необходимость информировать публику о товарах, которые можно было приобрести в частных домах. Начиная с 80-х гг. XVIII в. на страницах «Московских ведомостей» в разделе «Разные известия» появляются всевозможные объявления о продаже тех или иных товаров с указанием адреса продавца и иногда цены. Ориентируясь на покупателей из дворянской и купеческой среды, перечень товаров соответствовал их запросам и вкусам. Через газету, например, можно было узнать о продаже имений и московских частных домов, мебели и биллиардов, хрустальной «новомодной» посуды и других предметов быта, карет, конского убора, лошадей, музыкальных инструментов («английские фортопианы с флейтами и органами», скрипки и пр.), «искуснейших мастеров живописи» картин, «разных для употребления дам товаров», накладок и париков, а также гастрономических деликатесов (шоколад, разных сортов рыба, варенье и пр.) и даже состава от клопов и мышей и средства для «выведения всяких пятен из платья».

Одновременно шла и торговля «живым товаром». Крестьяне продавались вместе с деревнями, семьями и в одиночку продавались дворовые люди. Так, между сообщением о продаже мыла и табака можно было встретить объявление, что продается «хороший повар», обучавшийся «в лучших в Москве домах», с сыном и женой, которая «отменно моет и гладит», либо девушка, «которая белье шить и филе везать умеет»¹⁷.

В «Санкт-Петербургских ведомостях» также печатались сначала казенные, а затем и частные объявления о выходе новых книг, продаже мебели, часов, зеркал, картин, домов, лошадей и других товаров. К 60-м гг. эти объявления помещали не только в газете, но и в виде особых прибавлений под заглавием «Известия», «Для известия». С сентября 1782 г. часть объявлений печаталась по определенной форме под заглавиями «Объявления», «Объявления о купчих» и рассылалась вместе с «Ведомостями». В Петербурге, Москве и других городах была распространена «продажа с публичного торга». Так, с аукциона распродавалось имущество имений и частных домов, включая предметы быта и одежду, двор «ее императорского величества» продавал разных пород жеребцов. Спецификой Петербурга являлась продажа с публичных торгов попорченных товаров с разбитых судов.

В 50—60-е гг. XVIII в. в Москве и Петербурге появляются первые магазины, устроенные на европейский манер. Они специализировались на продаже определенных видов товаров. Как и в первых магазинах на Западе, покупателями в них была богатая публика, приобретавшая предметы роскоши¹⁸. Их владельцами нередко являлись иностранные купцы, которые, по словам И. Г. Георги, «завели... во множестве английские и французские, немецкие и голландские магазины, сверх того, магазины для женских уборов, модные, мебельные и прочие»¹⁹. Эти магазины, вероятно, были изящно обставлены и имели витрины и выставки, сделанные в окнах, или в виде особых стеклянных шкафчиков, прикрепленных к стене. Подобная реклама в это время только появлялась даже в таких городах, как Париж и Лондон²⁰.

В целом в середине XVIII в. постоянная торговля существовала в 70% городских поселений. Однако развита она была лишь в наиболее крупных городских центрах. В стороне же от них на сотни верст постоянная торговля находилась в жалком состоянии. Так, даже в середине XIX в. в некоторых уездных городах не в базарный день трудно было купить продукты первой необходимости (сахар, белый хлеб, табак). К тому же, если учесть, что в 1750-е гг. в городах проживало всего 4% податного населения, а в сельской местности ежедневная торговля была развита слабо, то следует признать, что только малая часть всех жителей Российской империи имела ежедневную возможность покупать товары. В результате потребности населения в них удовлетворялись в основном на ярмарках, базарах или в результате покупок у странствующих торговцев²¹.

Даже в городах с развитой постоянной торговлей, как, например, Москва и Петербург, периодический торг имел большое значение в снабжении жителей продуктами питания и предметами первой необходимости. Так, в воскресенье, среду и пятницу в Москву приезжали крестьяне разных городов, уездов и подмосковных деревень. Останавливаясь в «пристойных местах» и по перекресткам, они торговали хлебом и другими съестными припасами, лесом, тесом, дровами, сеном и прочим²². Во второй половине XVIII в. в 69% городских поселений, а к началу XIX в.— в 79% большинство лавок открывалось лишь в торговые или базарные дни, которые устанавливались в количестве 1— 2 для уездных и заштатных городов и 2—3 для губернских городов²³.

Большую роль в обеспечении людей необходимыми товарами играли сельские торги. В XVIII в. происходит дальнейшее их развитие. Особо выделяются торгово-промысловые села, в которых не только устраивались базары, но существовали и постоянно функционировавшие торговые ряды. Целая группа таких сел располагалась в междуречье Оки и Волги, в Московской, Владимирской, Костромской, Тверской,, Ярославской и Нижегородской губерниях — районах с давними традициями в неземледельческих крестьянских промыслах. Эти села были значительными торговыми центрами, куда приезжали не только крестьяне, но и купцы из многих городов. На торгах крупных сел обращались самые разнообразные товары.

Сельские торги обеспечивали и транзитную торговлю. Крупные купцы не обходили стороной рынки торговых сел, приезжали сюда и иностранные торговые люди. Значение торговых сел заключалось и а том, что они привлекали крестьян, которые либо совсем не ездили в города, либо бывали там крайне редко. Это могли быть и пашенные крестьяне, сбывавшие продукты своего хозяйства и покупавшие «городские» товары, и сельские ремесленники, и мелкие скупщики. Свое значение торговых центров такие села сохраняют на протяжении всего века, в конце которого наблюдается усиление торгово-промысловых поселений на базе роста мелкотоварного производства и транзитной торговли²⁴. Но таких крупных торгово-промысловых сел в XVIII в. было относительно немного. Гораздо большее значение в жизни крестьян имели сельские торжки, которые устраивались во всех уездах и волостях. Например, в начале XVIII в. в одном только Балахнинском уезде их насчитывалось 20, где торговали преимущественно «маломочные жители, которые продают разные мелочные товары в лавках и съестные харчи, и из изб, и из окошек хлеба и калачи»²⁵. Приезжали сюда купцы и мещане из близлежащих городов. Во владении Шереметевых с. Поим Пензенской губ. во второй половине XVIII в. было 10 торговых лавок, по субботам происходил торг, на который из соседних селений приезжали жители с хлебом и деревенскими продуктами, а в десятую пятницу после пасхи бывала ярмарка, куда съезжались купцы и мещане с тканями, щепетильным товаром, уездные жители — с хлебом и другими продуктами, скотом, лошадьми.

В конце XVIII в. сеть сельских торжков покрывает почти всю территорию России. Множество их было в Прибалтике, на Украине, возникают они и в Новороссийской губернии. Приурочивались такие базары обычно к праздникам. Интересно, что наблюдается связь между функционированием ярмарок и торжков, последние оживали в месяцы, когда затихала ярмарочная жизнь²⁶.

В XVIII в. наивысшего расцвета достигает ярмарка как особая форма торговли. Показателен быстрый рост числа ярмарок. Так, если в 1750-е гг. в России насчитывалось 627 ярмарок (244 городские и 383 сельские) , то в 1790-е гг. число их возросло почти в 6,5 раза и достигло 4044 (большинство из них существовало в сельской местности — 3180 ярмарок)²⁷. Развитие ярмарок как временной формы торговли объяснялось, с одной стороны, особенностью феодального строя жизни с его хозяйственной замкнутостью и недостаточностью денежного обращения, а с другой стороны — географическим фактором: огромной территорией страны при слабом развитии, путей сообщения и низкой плотности населения²⁸. Посредством ярмарок преодолевались в известной мере сословные ограничения торговли. Этим, в частности, объясняется столь быстрый рост их числа во второй половине XVIII в., когда развитие товарно-денежных отношений проходило в условиях укрепления сословного строя.
Размеры и значение ярмарок были различны. Городские ярмарки подразделялись на местные, межгородские районные и областные. Но все вместе они связывали внутренний рынок страны в единое целое. К числу крупнейших ярмарок России XVIII в. относились Макарьевская, Ирбицкая, Троицкая (Оренбург), Рождественская (Курск), Свинская (Брянск), Севская, Нежинская, Сумская и другие (всего около 25). Однако даже среди них своим размахом выделялась Макарьевская ярмарка, имевшая всероссийский характер. В качестве пунктов отправления товаров или пунктов назначения проданных на ярмарке товаров фигурировали как крупнейшие города, так и мелкие поселения от Енисейска и Тобольска до Смоленска, Риги и Петербурга, от Архангельска до пограничных с Украиной районов и Астрахани. Макарьевская ярмарка являлась важнейшим звеном в системе русских ярмарок. На нее приезжали с Архангельской ярмарки, Ирбитской и Раненбургской. После Макарьевской ярмарки купцы везли товары на Свинскую ярмарку²⁹. Таким образом, стягивая купцов и товары с разных концов страны, Макарьевская ярмарка наряду с Москвой играла роль центра складывавшегося всероссийского рынка.

По свидетельству директора ярмарочной конторы А. Зубова, во второй половине XVIII в. Макарьевская ярмарка превратилась в главнейшее торжище России и сделалась мерилом ее внутренней торговли. В начале XIX в. товары, привозимые на Макарьевскую ярмарку, оценивались в 70—100 млн. рублей³⁰. Макарьевская ярмарка поражала не только россиян, но и иностранцев. Так, лейб-медик Г. Реман, побывавший на ней в 1805 г., писал: «Ярмонки Франкфуртская и Лейпцигская едва заслуживают названия ничего незначущих сборищ в сравнении с тою, которая бывает в сем скудном местечке»³¹.

Значительна была сеть областных ярмарок, которые связывали местные рынки со всероссийским. К их числу относились Важская Благовещенская ярмарка, связывавшая русский Север с Петербургом, центром страны и Поволжьем. Курская Коренная ярмарка способствовала включению Украины в общероссийскую торговлю. Ирбитская ярмарка являлась центром торговли Европейской России с Сибирью, и т. д.

Наиболее многочисленную группу составляли городские ярмарки местного значения. Они имелись в большинстве городов с лавочным и базарным торгом. Однако характерно, что в крупных городских центрах с развитым постоянным торгом ярмарок или не было вовсе,, или значение их было невелико. Это свидетельствует о том, что несмотря на рост числа ярмарок происходило постепенное сужение сферы их действия в городах. О том же говорит и факт почти полного исчезновения к началу XIX в. городов, где производилась лишь ярмарочная торговля (в середине XVIII в. в России насчитывалось 43 таких города)³².

Большую роль играли ярмарки в национальных районах. На Левобережной Украине, например, наиболее крупные ярмарки устраивались в Нежине, Ромнах, Киеве, Кролевце, Стародубе, Чернигове, Полтаве, Переяславле, где обращались табак, хлеб, продукты животноводства, водка, иностранные товары. В середине XVIII в. на Украине, за исключением территории слободских полков, даже по неполным данным действовало 93 ярмарки³³.

На Правобережной Украине в последней четверти века большую роль в развитии торговли также стали играть не только города, но местечки, торгово-промысловые села. «Малороссийская сельская ярмарка стоит на месте целую неделю или две, а иногда и больше, и возобновляется в одном и том же пункте до 6 раз в год, переходя в промежуточное время в другие места, так что ярмарки образуют тысячи маленьких ярмарочных округов... И сельские, и городские ярмарки на Украине носят характер подвижного ходячего рынка, вращающегося целый год по своему округу»,—писал И. А. Аксаков³⁴.

На территории Эстляндии, Лифляндии и Курляндии устраивалось большое число городских и сельских ярмарок. Причем наблюдается их специализация на продаже определенного вида товаров. Целая система ярмарок сложилась в XVIII в. в Сибири.

Сроки крупнейших ярмарок были увязаны между собой с тем, чтобы купцы по окончании одной могли поспеть на другую ярмарку. Так, Макарьевская ярмарка открывалась 29 июня (после 1736 г.— 20 июня), Севская в Орловской губернии — 1 августа, Украинская Кролевецкая — 15 сентября (с 1749 г.— 15 октября)³⁵. Непременной принадлежностью любой ярмарки были торговые ряды и лавки, а также другие помещения — амбары, шалаши, харчевые избы и прочее. Вот, что писал о Макарьевской ярмарке Г. Реман: «Только в продолжении ярмонки место сие (Макарьев.— авт.) теряет свой скучный и однообразный вид, потому что тогда строится здесь со свойственною русским скоростию множество лавок и домиков из досок, некоторые из них имеют даже правильный фасад; они составляют прямые улицы, где видишь гостиницы, ресторации, кофейные дома, театр, залы для танцов: все сии здания расписаны и украшены со вкусом. Но все сии строения, воздвинутые как бы очарованием в несколько дней, снова исчезают в начале августа. Тогда, за исключением домов обывательских, ничего более не увидишь, кроме большого базара»³⁶.

Большая часть лавок на ярмарках сосредоточивалась в гостиных дворах, размеры которых зависели от величины торгового оборота ярмарки. Так, в середине XVIII в. в гостином дворе Важской Благовещенской ярмарки имелось 133 лавки и 46 амбаров. В 60-х гг. XVIII столетия на Курской Коренной ярмарке насчитывалось 332 деревянные лавки, а в каменном гостином дворе, строительство которого велось с 1793 по 1812 г., было 466 лавочных номеров. В 1705 г. на Ирбитской ярмарке существовало не менее 62 лавок, на гостином дворе ярмарки в 1730-х гг. имелось 149 лавок, а в 1770 г.—более 200³⁷. В 1809 г, было завершено строительство гостиного двора Макарьевской ярмарки. Он состоял из 32 отдельных по большей части деревянных корпусов, вмещавших до 1400 лавок. Кроме того, ежегодно к открытию ярмарки возводилось 1800 балаганов. В связи с пожаром 1816 г., полностью уничтожившим гостиный двор со всеми временными балаганами, ярмарка из Макарьева была переведена в Нижний Новгород, где был построен каменный гостиный двор и располагалось 2530 лавок³⁸.


ярмарка

Оживленная торговля на ярмарках велась также с возов. Возы ставились плотными рядами; перед возом на шестах укреплялась рогожа, здесь и размещалась «лавка». Под самым возом — кладовая и жилье хозяина, верхняя же часть воза служила вместо яслей для лошади. В 1767 г. на Курской Коренной ярмарке, например, таких возов было несколько тысяч. Многочисленные разносчики оборудовали походные лавки, обвешанные и обставленные товарами. Такие торговцы не только образовывали особые толкучие рынки, но и заполняли, как это было в Макарьеве, даже улицы.

На ярмарках, как, впрочем, в гостиных дворах крупных городов, БО второй половине XVIII в. выделяются особые «ряды», в которых сосредотачивается торговля каким-либо определенным товаром. Такая специализация по видам товаров не только для России, но и стран Западной Европы была новым явлением. В Лейпциге, например, даже в начале XIX в. были лишь слабые признаки специализации в области торговли, большей степени она достигла в Англии и Франции, но и то только в крупных центрах. Па Макарьевекой ярмарке, по замечанию Г. Ремана, «товары расположены по отдельным рядам лавок, смотря по их различию и сходству»³⁹ . На берегу Волги со стороны Лыскова торговали железом, мельничными жерновами, телегами и всякого рода деревянными повозками, лошадьми, соленой рыбой. На другом берегу, на стороне Макарьева, располагалась основная ярмарка.

От берега Волги начинался торг «простыми вещами»: окончинами со стеклами, форточками, деревянной посудой. Здесь же размешались длинные ряды изразцовых печей. Товары, продаваемые оптом, выделялись в особые ряды. Так, чаем торговали в двух рядах лавок, растянувшихся на версту. В то же время в розницу чай продавали в Сибирских рядах. В особых лавках производилась оптовая торговля сибирскими мехами, которая находилась в руках сибирских купцов. Они заключали сделки не менее, чем на 70—100 тыс. руб.

В 98 лавках осуществлялся оптовый торг сундуками, ларцами, баулами разных родов и видов. В розницу этот товар продавали в специальных балаганах, составлявших два длинных ряда, «где навалено великое число сундуков». В особых лавках торговали полотном, изделиями из металлов, писчей бумагой, фарфором, золотыми и серебряными вещами, «модами и новостями»⁴⁰.

В XVIII в. реклама только появлялась и не была повсеместной. Многие лавки не имели ни вывесок, ни каких-либо украшений. Более того, чем драгоценнее был товар, тем более незаметным и неброским представал внешний вид лавки. Еще Г. Реман обратил внимание на то, что «главнейшее богатство ярмарки, драгоценнейшие товары не выставляются на показ». Так, например, лавки с сибирскими мехами, ценой в несколько миллионов рублей были «скромно сокрыты в углу и удалены от толпы народной». Внутри лавки также, казалось, не было ничего примечательного: несколько ящиков, .покрытых рогожами или простыми. коврами. Хозяева лавки «скромно сидят в стороне и как будто не слишком заботятся, чтобы к ним пришли покупщики»⁴¹ . И хотя каждого, хотя бы просто из любопытства зашедшего в лавку, угощали чаем, купцы не зазывали покупателей и не торопились предлагать свой товар, предназначенный для торговли крупными партиями, а потому требующий отнюдь не случайного покупателя. Так же обстояло дело и с продажей других дорогостоящих товаров. Лавки, где продавался жемчуг и где, по словам Г. Ремана, были скрыты «несметные и невидимыя богатства», внешне были настолько непримечательны, что случайный покупатель мог без всякого внимания пройти мимо⁴².

Иначе относились к внешнему виду своих лавок торговцы более ходовым товаром, стремившиеся привлечь к себе покупателей. Так, лавки часовщиков, разнообразно украшенные, составляли наиболее красивый и даже щеголеватый ряд ярмарки.

Наконец, на ярмарках во множестве имелись особые торговые заведения — харчевни, кабаки для простолюдинов и трактиры «высшего разбора» для купцов и «порядочных людей». В харчевнях еду подавали на деревянных тарелках, а рыбу на свежескошенной траве, в которую вплетались цветы, что, по свидетельству современников, придавало «сему пированью вид сельского праздника». Нож и деревянную ложку каждый из посетителей имел свои, а деревянную вилку желающие могли получить. Трактирщики «высшего разбора» со всем необходимым прибором и прислугой приезжали на ярмарку из Москвы и ближайших губернских городов⁴³.

Ярмарки являлись как местом торга, так и всевозможных затей, увеселений, зрелищ. Каждый мог найти здесь развлечение по вкусу. «Большой свет» на Макарьевской ярмарке собирался в рядах, где продавались «моды и новости». Окрестное дворянство приезжало на ярмарку не только, чтобы запастись на год чаем, кофе, сахаром, винами и прочими продуктами, но и привозило сюда своих взрослых дочерей в надежде найти им жениха среди множества молодых людей, стекавшихся на ярмарку со всей России. Ежегодно со своей труппой крепостных актеров на ярмарку приезжал князь Шаховской. Им заново отстраивался театр, вмещавший до тысячи зрителей. Каждый вечер в театре ставилась комедия, «и все места заняты». Но наблюдательного путешественника Г. Ремана поразила не столько игра актеров, «как различие и пестрота в одеждах и изумленные лица разных народов, помещавшихся на скамьях партера». Кроме театра ежегодно на Макарьевской ярмарке открывался цирк, помещавшийся в лубочном балагане. Ярмарка наполнялась также всякого рода народными увеселениями: кукольный театр, дешевые лотереи, игра в кости, прыгуны на канате, зверинец, «китайские тени», восковые фигуры. Большим успехом пользовалось катанье по Волге в разукрашенных лодках с песенниками.

Таким образом, на ярмарках приходили в соприкосновение, тесное общение огромные массы различных слоев населения из близких и отдаленных районов России. Это общение способствовало расширению кругозора, знаний, выработке ощущения своей принадлежности к единому целому, именуемому Россией. Даже для московских купцов, ежегодно уезжавших на Макарьевскую ярмарку и порой закрывавших на это время свои лавки в Москве, по наблюдению представителя купеческого рода Вишняковых, эти поездки были соединены не только с торговыми интересами. «Поездка эта,— писал он— являлась полезным отвлечением от однообразия московской жизни, приводя в соприкосновение людей различных национальностей, верований, обычаев, она вводила оживление в их существование, освежала их, предохраняла от отупления при наличности обычного одностороннего труда»⁴⁴.

Интересно, что ярмарки преображали даже само поведение купцов, их манеру держаться, особенно с иностранцами. Так, Г. Реман отмечал, что русских купцов на Макарьевской ярмарке отличают «свободный и даже гордый вид и поступки», которые «удивляют тех, кои знают их обыкновенныя привычки в обращении и в производстве дел». Играя главную роль на ярмарке, чувствуя себя здесь хозяевами, воочию видя, какие огромные массы товаров, проходя через их руки, расходятся по всей стране, купцы «показывают более уверенности и достоинства в сношениях своих с иностранцами, более приличия в своих действиях и поступках, нежели сидя в своих лавках в Петербурге и Москве»⁴⁵.

Несмотря на постоянный рост городской и сельской торговли, сеть торговых центров в России XVIII в. продолжала оставаться редкой: в середине столетия один пункт с постоянной или периодически устраиваемой торговлей приходился на 38,2 тыс. человек⁴⁶. В некоторой степени картину дополняли коробейники, офени, ходебщики и прочие мелкие торговцы. Поодиночке или объединяясь в целые компании, они ходили и ездили по уездам и городам, торгуя с рук или возов продовольственными товарами, дровами, сеном, «красным» мелочным товаром и многим другим⁴⁷. Подобными операциями занимались и купцы среднего достатка, которые скупали по деревням хлеб, холсты, кожи, пеньку и прочее, а затем продавали скупленный товар на городских базарах или на ярмарках. Неразвитость торговой сети в России отражала господство феодального хозяйства, сохранявшего и в конце XVIII в. в основном натуральный характер. В крестьянском хозяйстве производилось все необходимое, основная масса населения обращалась к покупке и продаже товаров эпизодически, и ее вполне удовлетворяла существовавшая система торговли. Вместе с тем на протяжении века наблюдается неуклонный рост торговых связей между отдельными частями страны: более четко определяются районы, в которых производятся товары, охотно покупаемые на всех ярмарках и базарах огромной империи. К таким товарам относились, например, ярославские кожевенные изделия, деревянная посуда из Белозерского или Костромского у. и другие товары. К середине XVIII в. начинают формироваться районы торговой специализации сельского хозяйства, наметились крупные региональные рынки, торгующие важнейшими земледельческими культурами⁴⁸. На рынке появляется и продукция русских мануфактур. Таким образом, расширение производства создавало основу для дальнейшего развития торговли и спроса на товары. С другой стороны, потребность в определенных товарах заставляла и производителей и торговцев приспосабливаться к рыночному спросу. В условиях крепостнического хозяйства спрос на те или иные товары зависел от массы случайных явлений: численности городского населения, влияния внешнего рынка, условий транспортировки и др. Рост товарно-денежных отношений в XVIII в. в общественной жизни проявился в усилении интереса к торговле и как к роду занятий, и как к сфере, обеспечивающей потребности людей. Непосредственной причиной последнего послужили увеличение городского и непашенного сельского населения, накопление денежных ресурсов у дворян и крестьян, повышение рентных платежей крестьянства. Причем в торговле проявлялись все противоречия переходной эпохи. Так, если отдельные разбогатевшие крестьяне покупали дорогие иностранные товары, то масса крестьян жила подобно описанным А. Н. Радищевым — почитая сахар боярским кушаньем и имея из одежды только посконную рубаху и онучи с лаптями для выхода. Во второй половине XVIII в. крестьяне часто вступают в торговые сделки лишь для того, чтобы, продав хлеб, иногда даже семенной, заплатить оброк помещику и подать государству. Это создавало преувеличенное предложение на рынке продуктов сельского хозяйства. Те же крестьяне вынуждены были весной покупать хлеб, но уже по высоким ценам⁴⁹. Одновременно дворяне предъявляли высокие запросы на товары, причем эти запросы явно выходили за рамки необходимого.


Коробейник

На степени удовлетворения торговлей запросов населения сказывались отсутствие информации о спросе и предложении, сложности транспортировки при громадных расстояниях, большая разница между ценами в разных местах и в различное время года, общее повышение цен на протяжении всего XVIII в. Государство в силу собственных фискальных соображений и в интересах господствующего класса пыталось содействовать реализации товаров. В начале века издаются указы о сборе и публикации данных о ценах, «дабы знали, где что дешево или дорого». По указу 1723 г. снижались цены на изделия русских мануфактур, «дабы охотнее покупали». После повышения цен на хлеб в 1760-е и 1780-е гг. был предпринят ряд мер по выяснению причин этого явления, введены таксы на цены в столицах, сокращался хлебный экспорт⁵⁰. Но в экономической политике на первом плане всегда стояли задачи обогащения казны. Это особенно ярко проявилось в многократном повышении цен на соль, что повлекло за собой сокращение ее потребления и усиления контрабандной торговли⁵¹. В целом неустойчивая рыночная конъюнктура и невозможность оценить условия спроса приводили к тому, что на ярмарках и базарах большое количество товаров оставалось нераспроданным.

Противоречивость социально-экономического развития России, особенно усилившаяся в последней трети XVIII в., обусловила существование и переплетение различных форм торговли, свойственных как феодальному, так и зарождавшемуся капиталистическому строю. К традиционным формам торговли, существовавшим и в предшествующее время, относились розничная и оптовая торговля в гостиных дворах, на ярмарках, торговля вразнос через коробейников. По-прежнему имела место торговля «заповедными» товарами, объявленными монополией казны, осуществляемая через такие архаичные формы торговли,, как подряды и откупа. При такой системе либо вся торговая прибыль, либо значительная часть ее поступала в пользу государства, что наносило весьма существенный урон основной массе купцов, но способствовало обогащению верхушки купечества и торгующих садовников.


Торговец свечами и торговец ягодами

Распространение казенной монополии в России начала XVIII в. вызвало известные слова в донесении Ч. Витворта: «Московский двор совсем становится торговым: не довольствуясь монополией на лучшие товары собственной страны — смолу, поташ, ревень, клей и т. д. (которые казна скупает на низкие цены, запрещая продажу в другие руки, и перепродает английским и голландским купцам с большим барышом), он теперь старается захватить и иностранную торговлю, закупает за границей товары, нужные России, на имя частных людей, которым платит только за комиссию, относя выгоды и убытки на счет казны»⁵².

Целый ряд товаров был объявлен казенным в 1704—1709 гг. К середине второго десятилетия XVIII в. в список «заповедных» товаров входили: соль, табак, юфть, деготь, пенька, смола, поташ, конопляное и льняное семя, коломазь, мел, рыбий жир, ворванное и квашеное сало, щетина, икра, ревень, воловья шерсть⁵³. Важное место занимала в этом списке соль, взятая в казну 1 января 1705 г.

Очень многие откупа находились в первой четверти XVIII в. у иностранных купцов, что пополняло казну иностранной валютой.

Казенная торговля, откупа часто вызывали недовольство со стороны купечества. В. 1711 г. правительство решило отдать на откуп торговлю с Китаем, на которую с самого начала XVII в. стала распространяться казенная монополия. Крупнейшие московские купцы А. Филатьев, М. Григорьев и И. Исаев в ответ на это предложение подали донесение, в котором заявляли о невозможности организации компании для торговли с Китаем, потому что для этого нужно иметь капитал в 1,5 млн. руб.⁵⁴ Не только купцы, но и некоторые дворяне, связанные с торговой деятельностью, высказывались против казенных монополий и откупов. Даже президент Коммерц-коллегии П. А. Толстой в 1715 г. говорил: «Торговлю иметь свободную, а на откупах никаким товарам ни у кого не быть». Авторы экономических проектов старались доказать прибыльность для казны отмены заповедных товаров и откупов, введения «вольного» торга⁵⁵.

В 1719 г. был издан указ «уволить торговлею в народ» ряд казенных товаров, за исключением поташа и смольчуга, торговлю которыми оставили в казне из-за «бережения лесов»⁵⁶ Позже смола стала опять казенным товаром. В 1728—1732 гг. был произведен опыт свободной продажи одной из главных государственных регалий — соли, но из-за финансовых затруднений правительства ее опять взяли в казну. В 1760-е гг. наряду с казенной существовала и свободная торговля солью. По уставу о соли 1781 г. по уездам открывалась «вольная соляная продажа», но она заключалась в том, что каждый мог брать соль из казенных магазинов, уплатив определенную сумму, и продавать по любой цене⁵⁷.

С распространением казенных регалий тесно были связаны и откупа, представлявшие собой типично феодальную форму торговли. В правление Петра I монополии и крупные откупа выдавались в основном купечеству, в середине XVIII в.— дворянству. Откупа получают Шуваловы, Воронцовы, Юсуповы и др. Сановники не занимались непосредственно сделками по приобретению и сбыту товаров, действуя" через посредников. Часто они передавали откуп на определенных условиях купцу. Купец М. Кокорев, вышедший из крестьян Нижегородского Печерского монастыря, в 60-х гг. XVIII в. действовал в Саратове в качестве комиссионера по соляным подрядам П. С. Сумарокова и А. П. Шувалова⁵⁸. Продажа табака в Великороссии и С.-Петербурге была отдана на откуп в 1749 г. московскому купцу Кузьме Матвееву на 4 года с уплатой 42 891 руб. в год, в 1753 г. в Великороссии продажу табака передали купцу Горбылеву за плату 66 662 руб., а в 1759 г.— Шувалову на 20 лет. Последний передал петербургскому купцу Л. Горбылеву продажу табака в С.-Петербургской, Московской Новгородской, Архангельской, Нижегородской, Воронежской, Смоленской и Белорусской губ., и «в оных местах ему продажу на свой счет и страх». У П. Шувалова были в руках и многие другие откупа. Колоссальные доходы приносили ему китоловный и сальный промыслы на Белом море, которым до него владели Евреинов и Шафиров. Шувалов покупал сало по 35—40 коп. за пуд, а продавал из Архангельской конторы по 80 коп. Архангельские купцы настолько страдали or деятельности Шувалова, что решили устроить праздник с иллюминацией по случаю отмены шуваловских монополий на китоловный промысел и продажу табака. Шувалов брал на откуп и тюлений промысел на Ладожском озере и Каспийском море.

Целая «война» возникла из-за получения монополии на выгодную1 торговлю с Персией. В 1754 г. в Сенат была подана челобитная от крупных купцов и промышленников Матвеева, Земского, Хастатова, Струговщикова, Твердышева, Ярославцева и Волоковоинова с просьбой разрешить организовать компанию для торговли с Персией. Это не отвечало интересам астраханского купечества. В борьбу за монополию включились и сановные представители господствующего класса — П. И. Репнин, Р. И. Воронцов, А. П. Мельгунов, а также петербургские купцы Исахановы. Последним и отдано было предпочтение. P. II. Воронцов вместе с А. Б. Куракиным получили на 30 лет право торговли «з живущими по левую сторону Каспийского моря народами, а именно: с бухарцами, хивинцами и трухменцами»⁵⁹.

В XVIII в. сохранялась казенная монополия на продажу вина, спрос на которое значительно возрос. Продажа вина была одной из важнейших статей дохода абсолютистского государства. В 50—60-е гг. резко возросли цены на вино, что еще более увеличило доходы правительства. Но «питейная продажа» являла собой «знак страсти или несчастья, а не знак развития народнохозяйственного оборота»⁶⁰.

За исключением соли и вина, торговля казенными товарами давала казне небольшую прибыль, но зато наносила существенный вред развитию торговли. На заседании Конференции при высочайшем дворе 5 января 1761 г. было отмечено: «...в казенном содержании не только расходы превышают доход, но часто и само дело упадает»⁶¹.

Подрядные сделки были нормой в жизни купечества XVIII в. Подряды давали центральные государственные и местные учреждения, отдельные лица, находящиеся на государственной службе. Часто встречалось перепоручение части подряда или наличие компаньонов в деле, что было связано с недостатком денежных средств при необходимости производить крупные поставки на большие расстояния. Возросшая в первой четверти века потребность в сельскохозяйственных продуктах при сложности их перевозок, больших затратах на доставку и вызвала такой вид подрядов, как поставка в казну разных натуральных сборов с крестьян, в частности, хлеба. В этих случаях купцы заключали договоры с крестьянскими общинами. Местные деревенские власти обязывали купцов не только доставлять хлеб в указанный пункт, но и «поставить провианту своим хлебом», т. е. купленным где-то в другом месте, за что крестьяне вносили определенную плату. Поставщики скупали хлеб у непосредственных производителей или у других скупщиков⁶².

Сами по себе подряды были выгодны купцам, особенно крупным, но в ряде случаев их подстерегала неудача из-за повышения цен на товар или расходов на транспорт, отсутствия аванса или недобросовестности компаньонов. К тому же правительство пыталось жестко регламентировать прибыль подрядчиков. В 1715 г. им разрешалось «за всякими своими настоящими расходы прибыли десятую долю, а больше 6 того имать отнюдь не дерзали». За нарушение накладывался штраф вдвое больше «переимной» цены. Но уже в следующем году было велено «подряжать бес передачи с публикованного торгу по прежнему обыкновению»⁶³.

Казна постоянно задерживала окончательный расчет с подрядчиками. Но в целом подряды и откупа способствовали накапливанию капиталов многих купцов⁶⁴.

Наряду с поставкой «заповедных» товаров казна давала подряды и на заготовку таких, которые нужны были государству в данный момент. Поставка на государственные нужды товаров за определенную цену широко практиковалась уже в XVII в. и особенно возросла в начале XVIII в. в связи с возросшими потребностями государственного аппарата, военными расходами, строительством новых городов и т. п. Подрядный способ приобретения необходимых для казенных нужд товаров был не столь обременителен для казны, как посылка офицеров или штатских лиц для закупки припасов. Должностные лица использовались обычно для срочной покупки необходимых казне товаров. Так, 10 июля 1708 г. Г. И. Головкин писал «из военного похода» А. А. Курбатову и думному дьяку А. Иванову, чтобы они срочно купили каждый по 10 тыс. пар сапог, башмаков и чулок для солдат и прислали в армию. А. Иванов сообщал А. Д. Меншикову: «...солдатских обувей, башмаков и чулков на Москве покупаю и делать подряжаю»⁶⁵.

Большинство товаров поступало в Петербург, что было связано с пребыванием здесь двора, правительства, а в первое десятилетие XVIII в.— и с близостью театра военных действий. Подрядами ставились товары на казенные нужды и в другие города. Поставки провианта и других товаров в казну практиковались и позже, особенно в периоды войн, причем иногда купцы привозили провиант прямо к месту расположения армии.

С давних пор одним из способов, обеспечивавших большую устойчивость капиталов, гарантией от разорения были объединения купцов для торговли, компании, или «складные торги». Они были следствием отсутствия организованного кредита, нехватки свободных денежных средств, опасности торговли в феодальном обществе. Компании купцов для проведения той или иной сделки или ряда операций возникали на основе семейных или чисто деловых связей. Особенно распространены были компании в подрядах.

В XVIII в. организация «компанейского торга» была поставлена на уровень государственной политики. Коммерц-коллегия предоставляла кредит преимущественно компаниям⁶⁶. В некоторых «прожектах» XVIII в. говорится о положительном опыте деятельности компаний в Англии, Франции, Голландии. Но во внешней торговле России компании большого распространения не получили. Об одной из них, персидской, конференц-секретарь Д. Ф. Волков писал, что она коммерции только препятствует, а «директорским сей компании именем можно честного человека выбранить»⁶⁷. Возникновение же другой компании, Российско-Американской, сыграло положительную роль в налаживании русской дальневосточной торговли в конце XVIII в. Деятельность этой компании выходила за рамки чисто торговых операций: в ее руках находилось управление русскими владениями на островах Ледовитого океана и территории Америки. В 1787 г. купцам Г. Шелехову и И. Голикову, подготовившим создание Российско-Американской компании, высочайшим указом были пожалованы шпаги, золотые медали и похвальные грамоты. В указе отмечалось: «В награждение усердия... к пользе государственной оказанного, распространения, открытия неизвестпых земель и народов, и заведения с ними торговых промыслов⁶⁸

Наряду с существованием привилегированных компаний купечество продолжало организовывать «складные» торги. Расширение хлебной торговли во второй половине XVIII в. сказалось в организации в 1767 г. в Нижнем Новгороде Нижегородской торговой компании, в которую вошли 30 местных купцов. В ее уставе говорилось: «В оную компанию положить кто сколько хочет акциев, только не менее каждая 25 рублей». Должность директора наблюдательного совета купцы предложили Екатерине II, по распоряжению которой было выдано компании 20 тыс. рублей⁶⁹.

Во второй половине XVIII в. недовольство существованием монополий на продажу отдельных видов товаров, засильем крупных откупщиков, притеснявших основную массу купечества, а главное, потребности дальнейшего развития торговли, увеличили число сторонников принципа «свободной и равной» торговли, который понимался тогда в России в основном как ликвидация монополий и привилегированных компаний. И если в первой половине столетия правительство проявляло по этому вопросу большие колебания, в целом оставаясь на прежних позициях, то начиная с 60-х гг. XVIII в. в связи с теми изменениями, которые произошли во взглядах дворянства под давлением роста товарно-денежных отношений, начинается пересмотр традиционной политики. Созданная в 1760 г. Комиссия о коммерции среди других вопросов призвана была решить: «казенным товарам остаться ли в казенном содержании или в вольной продаже»⁷⁰. В итоге в 60-х гг. отменяются казенные регалии, за исключением винной продажи и частично соляной. Тогда же были ликвидированы привилегии компаний, обладавших монополиями на торговлю тем или иным видом товаров. Но сами по себе компании не могли исчезнуть, преемниками их в последующее время явились торговые дома и акционерные общества.

В XVIII в. существенные изменения произошли во внешней торговле России. Они сказались как в объеме, ассортименте, направлении, так и организации внешней торговли. Немалую роль здесь сыграла политика правительства в XVIII в., направленная на обеспечение активного торгового баланса. Причем если изменения в области внутренней торговли проявились в основном во второй половине столетия, то внешней торговли многие перемены коснулись уже в первой четверти XVIII в. Так хотя до прекращения Северной войны Архангельск сохранял свое первенствующее положение в торговле России с Западной Европой, когда через него осуществлялось почти 90% экспорта и свыше 70% импорта, то уже в 1726 г. через быстро развивавшийся Петербургский порт было вывезено товаров на сумму почти в 9 раз, а принято на сумму примерно в 40 раз большую, чем через Архангельск⁷¹. Однако и в последующее время архангелогородские купцы по-прежнему торговали с Голландией, Германией, Норвегией и Швецией, куда отправляли хлеб, воск, холст, пеньку, кожу, льняное масло, рогожи, щетину, мыло и прочие товары. В 1780-х гг. архангельский порт занимал 16,8% во ввозе и 38,7% в вывозе товаров из России⁷².

Постоянно возрастала роль Петербурга во внешней торговле России при одновременном неуклонном росте ее объема. Так, с 1726 по 1796 г. общий объем внешней торговли России увеличился более чем в 17 раз⁷³. Даже при учете падения курса ассигнаций, этот рост останется значительным. В 70-х гг. XVIII в. через Петербург проходило до 3/4 операций внешней морской торговли России. В Петербургский порт прибывали корабли из Англии, Голландии, Дании, Швеции, Испании, Франции, Португалии, Германии, Пруссии. Как отмечал один из современников, из года в год постоянно возрастало число кораблей, прибывавших в северную столицу, ив 1791 г. в Петербургский порт вошло 1038 только иностранных судов⁷⁴. К концу XVIII в. Петербург занял видное место среди крупнейших европейских портов, а ряд из них оставил позади. Так, Гамбург, самый значительный порт Германии, во второй половине XVIII в. принимал около 2 тыс. как немецких, так и иностранных судов, Любек — 800—950, Бремен — 480⁷⁵.

Если Петербург в XVIII в. стал главным городом русской торговли с заграницей, то Москва являлась центром торговли иностранными товарами на внутреннем рынке. На московском рынке можно было приобрести товары из Англии, Франции и других европейских стран, Турции и Крыма, Персии,. Средней Азии и Китая. Здесь же составлялись большие транспорты товаров, предназначенных для экспорта⁷⁶. Московскому купечеству, а также купцам крупных городов Центра, отчасти Запада и Севера страны, принадлежала ведущая роль во внешней торговле России. Московские купцы торговали с Голландией, Англией, Германией, Италией, Персией, Сирией, Греческим архипелагом, Стамбулом, Китаем⁷⁷. Вологодское купечество имело свои конторы и агентов в Голландии, Амстердаме, Гамбурге, Любеке, Англии, Норвегии⁷⁸. В целом успехи внешней торговли России XVIII в. во многом определялись развитием внутреннего рынка страны, ростом многочисленных торгово-промышленных центров, активностью московского и иногороднего купечества.

К концу первой четверти XVIII в. уже отчетливо проявились большие перемены в предметах торговли со странами Западной Европы. Если через Архангельск в XVII в. вывозилось главным образом сырье, а привозились промышленные изделия, то в 1726 г. процент изделий в русском экспорте достиг 52%⁷⁹. Произошло это за счет развития отечественной мануфактурной промышленности, продукция которой (полотно, железо) во всевозрастающем объеме вывозилась за границу. Возрос и выпуск юфти. В середине — второй половине XVIII в. основными товарами русского вывоза были юфть, пенька и железо. Они составляли от 52 до 69%) вывоза⁸⁰. Вывоз хлеба, незначительный в середине XVIII в., увеличился во второй половине столетия. Главные статьи импорта ориентировались на потребности помещичьего класса — сахар, сукна, красильные вещества, вина, всевозможные галантерейные товары и предметы роскоши.

Слабость и немногочисленность торгового флота России обусловили важную особенность ее внешней торговли, а именно: осуществление ввоза и вывоза товаров преимущественно на иностранных, в первую очередь английских, кораблях. Русские купцы, подвозившие товар к Петербургу, нередко сдавали его в порту иностранным купцам, которые брали на себя заботу о фрахтовании судов и доставке товаров к месту назначения. Реализуемые русскими купцами иностранные товары также преимущественно доставлялись в русские порты иностранцами. В литературе XVIII в., посвященной организации коммерции, утвердился взгляд, согласно которому национальной коммерцией считалась лишь та, что осуществлялась на «собственных государственных судах». Эта точка зрения послужила основой широко распространившегося в исторической литературе взгляда на господство во внешней торговле России XVIII в. иностранного купечества⁸¹. Думается, однако, что численное преобладание иностранных кораблей, накладывая отпечаток на организацию всей внешней торговли России, в первую очередь влияло на самостоятельную торговлю русского купечества с другими странами. Как показано в новейшем исследовании по этому вопросу, несмотря на общий рост роли русских купцов на иностранных рынках,, и в конце XVIII в. в Петербурге на их долю приходилось всего 8—9% самостоятельного экспорта и И—15% импорта. В то же время в посреднической торговле русские купцы к концу столетия полностью вытеснили иностранцев. К тому же возросшие капиталы позволили русским купцам нередко диктовать цены на экспортные русские товары⁸².

Организация торговли России с Западной Европой имела свои особенности. Характерной чертой торговли XVIII в., в том числе и торговли с иностранным купечеством, было широкое распространение кредита. Причем торговые операции, осуществлявшиеся на заемные деньги, зачастую по своим размерам во много превосходили торги, ведшиеся на собственный капитал. Общим правилом являлось и то, что капитал, обращавшийся в товарах, значительно превосходил наличный, а , также заключенный в движимом и недвижимом имуществе. В этом отношении показательны слова крупнейшего представителя гостиной сотни Среднего Поволжья первой трети XVIII в. Алексея Ушакова: «А за сими всеми вышеизложенными расходами и торгами в остатках у меня денег не бывает и ныне нет»⁸³.

Кредит широко использовался и в торговле с иностранцами. Современники свидетельствуют, что обычно зимой приехавшие в Петербург русские купцы заключали с иностранным купечеством контракты на поставку тех или иных российских товаров, получая либо, всю сумму вперед, либо часть ее. Окончательный расчет производился весной после доставки товара, причем размер задатка влиял на цену. Закупка иностранных товаров также осуществлялась через долговременный, по большей части годовой, срок. Однако к концу столетия в порядке торга произошли перемены, свидетельствующие о возросшей платежеспособности российских купцов, предпочитавших закупать и поставлять товары за наличные деньги⁸⁴.

Торговля с иностранцами производилась как по предварительным договорам, так и без подряда. Как сообщает датский посланник Юст Юль, по прибытии иностранного суда шкипер сообщал в таможне имя купца-поставщика и того лица, которому предназначен груз. Последний уплачивал особый ластовый сбор в зависимости от вместимости судна, а таможенный чиновник осматривал товар и записывал его количество⁸⁵. Выгрузка происходила в пакгаузы. Таможня, приняв груз, складывала его в «магазины» для бракования и взятия пошлин. Бракование товаров впервые было введено в 1727 г. уже после смерти Петра I, попытки которого строгими наказаниями, вплоть до угрозы смертной казни, пресечь продажу русскими купцами недоброкачественного товара не дали желаемого результата. Однако и в дальнейшем, несмотря на составление в 1761 г. инструкции браковщикам и строгого указа 1795 года, обманы со стороны купцов не прекращались.

В Петербургской таможне к бракованию товаров привлекались как российские, так и иностранные браковщики. Их число определялось тем местом, которое занимал товар в экспорте или импорте России. Так, осмотр важнейших статей русской отпускной торговли — пеньки и льна — в 1790 г. осуществлялся 16 российскими и 14 иностранными браковщиками, сала и масла — соответственно 5 и 3 браковщиками, сельдей — 4 и 3, козловых кож — 1 и 2, юфти — 5 и 3, табака — 1 и 2. Для наблюдения за выгрузкой кораблей и взятия пошлин употреблялись так называемые дрягили из посадских людей. В 1790 г. при Петербургской таможне их насчитывалось 170 человек⁸⁶. Их услуги оплачивались купечеством. Для приема возвращенных из таможни товаров, их хранения, укладки, погрузки на судно, выполнения различных поручений по сбору денег, посылки на почту и прочего в Петербургском порту были организованы артели в составе 40—60 работников из крестьян архангелогородских, вологодских и других деревень. Вступление в артель было доступно лишь достаточно состоятельным крестьянам, обязанным внести большой залог (в конце XVIII в.— от 500 до 700 руб.)⁸⁷.

Важную роль в торговле с иностранным купечеством играли также маклеры, представляемые биржей по определению Коммерц-коллегии. По наблюдению И. Г. Георги, «большая часть маклеров состоит из людей, бывших прежде купцами, но несчастливо торговавших, иногда и до банкротства». В 1790 г. иностранное купечество представляло 3 гофмаклера, 5 «для денег и кораблей» и 17 «для денег и товаров», 17 маклеров выступали от лица российских купцов⁸⁸.

Для охраны интересов русских купцов за границей Петр I учредил русские торговые консульства. Консулы наблюдали за исполнением коммерческих договоров, защищали купцов и корабельщиков своей нации в присутственных местах, подписывали паспорты и прочее. Первое русское консульство было учреждено в Амстердаме (1707 г.). К концу царствования Петра I русские консулы и агенты имелись почти во всех крупных городах Европы - Венеции (1711 г.), Гамбурге (1713 г.), Париже (1715 г.), Бреславле и Антверпене (1717 г.), Вене (1718 г.), Нюрнберге (1722 г.), Бо .до и Клдпксе (1723 г.)⁸⁹. Однако в дальнейшем их деятельность, видимо, свертывается, хотя необходимость продолжения консульской службы вполне осознается российским купечеством. Me случайно в многочисленных записках, поступавших в третью Комиссию о коммерции в 1760-е и 1770-е гг., содержится настойчивое требование учредить в крупных заграничных торговых центрах русских консулов и торговых агентов. В докладе о российских консулах 1782 г. предлагалось в 12 пунктах определить консулов с положенным окладом и в 7 пунктах — агентов без оклада, а также намечалось еще 29 пунктов, где «полезно быть может учредить вновь консулов или вицеконсулов»⁹⁰. В начале XIX в., после того как первые корабли российских купцов достигли берегов Американских Соединенных Штатов, в 1808 г. там также были основаны русские консульства⁹¹.

В свою очередь, генеральные консулы и консулы представляли интересы иностранного купечества в Петербурге. В конце XVIII в. генеральных консулов имели Англия, Пруссия, Швеция, Испания и Португалия; консулов — Дания и Голландия. Три ганзейских города (Гамбург, Любек и Бремен) содержали аккредитованных агентов⁹².

Таким образом, развитие внешней торговли России, прочность и обширность ее торговых связей определили возникновение в XVIII в. новых по сравнению с предшествующим временем форм организации торгового дела с заграницей. Характерно, что эти формы относились главным образом к торговле России с Западной Европой и проявлялись в первую очередь в торговой жизни Петербурга. Даже в Архангельске, не до конца утратившем в XVIII в. свое былое значение для внешней торговли России, организация иностранной торговли имела свои особенности, не говоря уже о торговле со странами Востока, больше следовавшей традиционным формам.

Особым колоритом торговой жизни отличалась Астрахань, занимавшая вплоть до начала XIX в. главенствующее положение в торговле России со странами Востока. Через нее осуществлялись торговые связи с Закавказьем, Ираном, а со второй половины XVIII в.— со Средней Азией и Казахстаном (Астрахань — полуостров Мангышлак и далее сухим путем через туркменские степи на Ургенч, Хиву и Бухару). Основными статьями ввоза из стран Востока, осуществляемого через Астрахань, являлись шелк-сырец и текстильные изделия. В 1744 г. их удельный вес в общей сумме оборота, включая транзит в Европу, составлял 93,5%. В шелке-сырце нуждалась мануфактурная промышленность России. Наиболее дорогие сорта шелковых тканей находили спрос у дворянства и верхушки купечества, а бумажные и полушелковые — среди широких слоев городского населения. В обратном направлении через Астрахань шли как промышленные товары отечественного производства и в меньшей степени западноевропейские, так и продовольственные продукты, хотя доля последних в товарообороте была невелика (10—15% от общей суммы вывоза в 30—40-х гг. XVIII в.). Основное место в вывозе занимали кожи, сукна, меха, краски, полотно и холст⁹³.

Через Астрахань также осуществлялась транзитная торговля шелком по Волжско-Каспийскому пути в Западную Европу (Астрахань — Москва — Петербург). Ведущую роль в ней играла Армянская торговая компания, которая имела торговые связи с различными странами Европы. Объем транзитной торговли, занимавшей ведущее место в оборотах Астраханского порта во второй четверти XVIII в., заметно уменьшился во второй половине столетия.

Торговля России со странами Востока через Астрахань в XVIII в., и особенно его первой половине, продолжала оставаться в руках армянских и индийских купцов, хотя участие русского купечества во внешнеторговых связях с Востоком заметно выросло по сравнению с XVII в. Так, во второй четверти XVIII в. в торговле с Персией и Закавказьем участвовали купцы более десяти городов России. Наиболее крупные обороты имели астраханские, московские, курские, тульские, калужские и борисоглебские купцы⁹⁴.

Еще в XVII в. в Астрахани возникли колонии выходцев из стран Востока — Армянская, Гилянская, Бухарская, Индийская. В XVIII в. в связи с расширением русско-восточных торговых связей и покровительственной политикой русского правительства по отношению к восточным купцам, поселившимся в Астрахани, численность населения колоний возросла. В середине 40-х гг. XVIII в. в Армянской слободе насчитывалось 776 душ м. п., в Бухарской — 469, в Гилянской — 178. В разные годы в XVIII в. в индийской общине проживало от 40 до 100 постоянных жителей⁹⁵. Восточные купцы этих колоний имели свои каменные гостиные дворы, построенные <.по обряду азиятскому» еще в 1625 г. В середине XVIII в. на Индийском дворе было 73, на Армянском — 75 лавок. Во второй .половине столетия число их существенно не изменилось. На территории Индийского гостиного двора в 1798 г., помимо лавок, располагались амбары, сараи, кладовые, чуланы, конюшни, коровники и другие хозяйственные постройки. Имелись также кухни, столовые, бани и церковь. Вероятно, гостиные дворы других восточных купцов включали сходный комплекс хозяйственных, бытовых и культовых построек.
Жители восточных колоний пользовались свободой торговли, правом «суда по своим законам», правом свободного вероисповедания и совершения религиозных обрядов. Длительное проживание восточных купцов в Астрахани, неоднократные их поездки в другие города России способствовали взаимному общению и сближению народов нашей страны и стран Востока, открывали возможность ближе познакомиться с (укладом жизни, обычаями, культурой и верованиями друг друга⁹⁶.

Свою особенность имела восточная торговля России, осуществляемая через Оренбург. С 40-х гг. XVIII в. Оренбург и другие города края начинают играть важную роль в налаживании торговых отношений России с Казахстаном и Средней Азией. Торговлю с этими областями в основном производили «пришельцы из отдаленных городов», подвозившие товары караванами, и сама торговля осуществлялась в форме обмена⁹⁷. С этой целью в оренбургских крепостях, ведущих торговлю, имелись специальные меновые дворы, которые устраивали на степной стороне с расчетом на пригон скота из степи. По данным второй половины XVIII в., в Оренбург киргизы, например, пригоняли от 40 до 60 тыс. баранов, 10 тыс. лошадей, которые частью перегонялись в Россию, частью забивались в волжских городах, а топленое сало направлялось в гавани. Кроме киргизов, в оренбургской торговле участвовали башкиры, калмыки, казахи, бухарцы и другие. В обмен на привозимые ими тулупы, овчины, шелковые и штофные материи, хлопчатую бумагу, ревень и прочие товары русские купцы предлагали шерстяные ткани, полотна, юфть, медные и чугунные котлы, посуду, «красильные материи», сахар ⁹⁸.

В 1752 г. Сенат вынес определение о переводе на татарский язык тарифа и торгового устава, а также уложения «о воровских и татных делах», «дабы азиатские купцы неведением торговых прав в вину впасть не могли». При этом рекомендовалось снисходительно относиться к ошибкам азиатских купцов, чтобы тем «в желаемом разширении коммерции не причинить озлобления и не отлучить вовсе от оренбургского торгу, но паче придать к тому вящую охоту»⁹⁹. Однако в действительности взаимоотношения купцов были не столь идиллическими. К тому же лучшие товары доставались местной знати.

Особой формой восточной торговли России был караванный торг, получивший наибольшее распространение в торговле с Китаем¹⁰⁰. Начало русско-китайских торговых отношений относится к 1660— 1670-м гг., но регулярная торговля установилась только после заключения в 1689 г. Нерчинского договора. Трудности, связанные с длительностью пути (на покрытие расстояния от Москвы до Пекина и обратно почти в 18 тыс. верст уходило не менее трех лет), требовавшего больших расходов и значительных капиталов, определили преобладание в торговле с Китаем крупного купечества. Некоторую роль в караванной торговле играли служилые люди, сопровождавшие караван в качестве конвоя, а также различного рода «гулящие люди», использовавшиеся как рабочая сила. Из России в Китай направлялись почти исключительно меха, из Китая караваны доставляли в основном шелковые и хлопчатобумажные ткани. Помимо караванной торговли, в пограничных с Китаем областях развивался «партикулярный торг». До 10-х гг. XVIII в. основной поток товаров в Китай направлялся через Нерчинск. По договору 1727 г. главным пунктом торговли с Китаем стала пограничная Кяхта. Для этого в Кяхте были построены два «великих» рынка, один китайский, другой российский ¹⁰¹.

К концу XVIII в. в результате двух русско-турецких войн и присоединения Крыма на Черном и Азовском морях Россия обладала 16 портами. Однако их торговые обороты оставались незначительными.

Купечество России XVIII в. было многонационально. В него входили, кроме русских купцов, представители народов Севера, Сибири, Поволжья и Прибалтики, казахи, украинцы и белорусы. Торговые связи способствовали оживлению контактов между представителями разных народностей. Тем самым они оказывали непосредственное влияние на формирование культуры, вбиравшей в себя черты культуры населявших Россию народов. Не менее разнообразным был и социальный состав торговцев.

В XVIII в. постоянными участниками торговли были купцы, дворяне, крестьяне, однодворцы и др. Но в отличие от XVII в. правительство упорно стремилось собрать «рассыпанную храмину» российского купечества и предоставить членам гильдий монопольные права на внутреннем рынке. В XVIII в. происходит сужение круга лиц, имевших по закону право как оптовой, так и розничной торговли. Стремление к консолидации купечества являлось ведущей, но не единственной тенденцией политики верховной власти в этой области. Развитие товарно-денежных отношений нарушало сословные границы. Среди многочисленных законодательных актов XVIII в., несомненно, одним из. наиболее прогрессивных является отмена внутренних таможенных границ в 1754 г., что стимулировало торговую деятельность представителей всех сословий. Но в целом правительственная политика была довольно противоречива со многими отступлениями и зигзагами. Особенно показательно законодательство XVIII в. о дворянской и крестьянской торговле.

Петр I поощрял участие дворян в предпринимательской деятельности. В предписании Сенату о китайском торге 1711 г. Петр отмечает: «О китайском торгу учинено весьма не так, как говорено и писано: ибо не возможно, что посадским одним в такое великое дело вступить; но искать, чтоб из знатных людей несколько человек и при них торговые в оное вступили». Во втором десятилетии XVIII в. в торговой политике воплощается идея свободного торга для лиц всех сословий с уплатой соответствующих пошлин, взявшая верх над сословным принципом в торговле. Указами 1711 г. было позволено «всякого чина людям торговать всеми товары везде невозбранно своими именами с платежем всех обыкновенных пошлин...», «а под именами торговых людей украдкою отнюдь никому не торговать»¹⁰². Указ о единонаследии прямо ставил одной из своих целей побудить младших сыновей в дворянских семьях «искать хлеба службою, учением, торгами и прочим». Дополнительный указ разъяснял: «Ежели кадет пойдет в службу воинскую и получит себе службою деньги, на которые себе захочет купить деревни, дворы или лавки, то ему вольно купить, однако не ранее, как по истечении семи лет службы его; если же будет в гражданской службе, то по истечении десяти лет службы; если будет в купечестве или мастерстве, то после пятнадцати лет; а кто ни в чем вышеописанном не будет, тому никогда нельзя будет приобретать недвижимую собственность»¹⁰³. Таким образом, торговая деятельность в качестве занятия дворян ставится в один ряд с военной и гражданской службой,, что было вполне в духе взглядов Петра I на понятие «пользы и интереса государства»¹⁰⁴. В 1714 г. дворянам после 40 лет даже разрешено было записываться в купцы, что не ставилось «их фамилиям в бесчестие¹⁰⁵. На практике дворянство, особенно высшие слои его, все же предпочитало военную или на худой конец гражданскую службу торговле, если уж никак нельзя было остаться у себя в имении. Исключение представляли некоторые менее обеспеченные или неродовитые дворяне, потомки тех служилых людей XVII в., которые жили рядом с посадскими людьми и для своего прокормления вынуждены были торговать.

Указы 1711 г. оказали на развитие крестьянской торговли благоприятное воздействие. Вскоре после этого в сенат была подана челобитная московских посадских людей, в которой говорилось о том, что беломестцы «торгуют в Москве многия лета многими товары и промышляют многими промыслами и всякими заводы», не неся посадского тягла. По переписи 1715 г. в Москве жили 295 крестьян из сел Покровского и Тайнинского, занимавшихся торгами и промыслами¹⁰⁶.

На смену законодательству о свободной торговле людей «всякого чину» пришли указы 20-х гг., направленные на закрепление за посадом торговых людей и подчинение их Главному магистрату. Записи в купечество подлежали торговцы, имевшие капитал от 500 руб., а также торги на 300 руб., но торгующие в Санкт-Петербургском порту¹⁰⁷. Известны случаи перехода в купечество дворян Саратова, Астрахани¹⁰⁸. Но даже по официальным воззрениям военная служба давала больше преимуществ и считалась наиболее почетным занятием для дворянина. Подобные взгляды, порожденные сословным строем, укрепились в XVIII веке — веке консолидации дворянского сословия.

Первая ревизия и связанные с нею указы включили в посад часть торговых крестьян. Одновременно эти крестьяне должны были платить подушную подать и «подати помещику обыкновенных крестьян». Но лишь небольшая часть крестьян обладала такими суммами, поэтому записавшихся в посад было немного. Крестьянам, не записанным в посад, запрещалось вести отъезжие торги, иметь лавки, приказчиков, сидельцев, заводы, т. е. их торговля ограничивалась местным торгом и эпизодическими поездками в город. Но подобное законодательство не уничтожило не только крестьянскую торговлю, но даже наличие в городах беломестцев. В 1732 г. на Новонемецком рынке в Москве торговали крестьяне дворцового с. Покровского, рынок подчинялся дворцовому ведомству, там имелось 87 лавок, шалашей, полков и торговых скамей¹⁰⁹. Только в 1763—1783 гг. все оброчные крестьяне (120 человек) с. Покровского записались в купечество и мещанство.

Законодательные нормы о крестьянской торговле, выработанные в 20-х гг. XVIII в., сохранялись и позже. Необходимость выбора между двойным обложением и отказом от широких торговых операций не могла не сказываться на крестьянской торговле, особенно на положении торговых, или, иначе, «купечествующих», крестьян.

Несмотря на ряд отступлений сословный принцип в торговле соблюдался на всем протяжении рассматриваемого периода. Ярким выразителем этого принципа явился И. Т. Посошков: «Буде кто коего чина ни будь, аще от сигклита, или от афицеров, или от дворянства, или приказных людей, или церковные причетники, или и крестьяне похотят торговать, то надлежит им прежний свой чин оставить и записатца в купечество и промышлять уже прямым лицом, а не пролазом...»¹¹⁰ Тезис «Всяк свое звание и да хранит цело» — был характерен для мировоззрения представителей всех сословий не только в начале, но и на всем протяжении XVIII в. В 1736 г. дворянам вообще было запрещено записываться в купечество¹¹¹ . В последующем законодательстве продолжалось ограничение прав различных сословий в области торговли. Одновременно происходило становление и развитие купеческих привилегий, что проявилось в оформлении купечества в гильдии, впервые введенные в 20-е гг. XVIII в. Гильдейское купечество включило в свой состав старинный привилегированный разряд гостей и гостиной сотни, звание которых хотя и сохранялось в течение XVIII в., но уже не давало никаких преимуществ. Вопреки стремлению законодательства, взявшего за образец остзейский гильдейский строй, придать гильдиям профессиональный характер, на практике зачисление в ту или другую гильдию стало обусловливаться степенью тяглоспособности. Торговые привилегии гильдейского купечества были наиболее полно зафиксированы в Таможенном уставе 1755 г., в котором правительство стремилось определить торговые права для всех слоев населения. Этим уставом, а также рядом предшествующих ему и последовавших вскоре указов была закреплена купеческая монополия на рынке. Крестьянам разрешалось торговать в селах и деревнях, расположенных не ближе 5 верст к городу, и ограниченным кругом товаров. К иностранным рынкам крестьяне не допускались. Дворянам разрешалась оптовая и розничная торговля на внутреннем рынке и только оптовая — на внешнем, но притом лишь товарами собственного производства, а не скупленными. Мануфактуристам было запрещено иметь собственные лавки в рядах для торговли в розницу, товары же с фабрик им следовало «привозить на гостиный двор и продавать в ряды» купцам. Иностранцам, не записавшимся в российское купечество, торговля внутри страны запрещалась. К торговле также не допускались разночинцы — учителя, «мадамы», камердинеры и «другие персоны»¹¹².

Помимо монополии купечества как сословия на право торговли, Таможенный устав закрепил монополию местных купцов на исключительное право розничной торговли в своем городе. Иногородние купцы могли продавать свои товары только оптом и исключительно местным купцам¹¹³.

В отличие от XVII в. — первой четверти XVIII в., когда даже в Москве редко кто имел по 2—3 лавки и еще реже — по 10, в середине — второй половине XVIII в. торговые помещения оказались сосредоточены в руках крупного гильдейского купечества. В Петербурге, например, в 80-х гг. 3,7% купцов владели более чем четвертью всех лавок. Показателем концентрации капитала московских купцов являются данные 60-х гг. XVIII в., свидетельствующие, что у 93 первостатейных купцов, ведших иностранную торговлю, в подчинении в качестве сидельпев в лавках, приказчиков находилось 46,9% московского купечества¹¹⁴. В результате централизации купеческого капитала устанавливалась монополия крупного гильдейского купечества на рынке.

Причем сила купцов и их роль в экономической жизни страны определялись не их количеством, которое было незначительным (2,48% всего податного населения России в 1766 г.), а размером купеческого капитала, росту и централизации которого способствовали существовавшие привилегии. В конце XVIII в. купечество получает и личные права: освобождается от подушной подати, казенных служб, рекрутской повинности, а члены первых двух гильдии — от телесных наказаний. При поощрении деятельности купечества правительство остается на феодальных позициях. В 1800 г. было учреждено почетное звание коммерции советников для лиц, отличившихся «искусством и сведениями по части торговой». Это звание приравнивалось к гражданскому чину 8-го класса и давало возможность приобретать деревни с крепостными, но без права передачи их по наследству¹¹⁵.

С середины XVIII в. устанавливается денежный ценз в 500 руб. для записи в городское купечество. Жалованная грамота городам утверждает минимальный размер капитала в 1000 руб.; несколько позднее размеры капиталов по гильдиям были еще повышены. Свидетельством возросшей роли дворян в экономической жизни города было включение их в один из разрядов «градского общества», а также временное разрешение записываться в гильдии, отмененное в 1790 г. и восстановленное в 1807 г. Крестьян же, записавшихся в гильдии, зафиксировано мало¹¹⁶.

Купцы являлись основными, хотя и не единственными, носителями торгового капитала в России XVIII в. Разновидностью последнего стал капитал торгующих крестьян. Широкое участие крестьян в торговле выросло в XVIII в. в целую проблему, одну из самых острых в экономической жизни страны, вызвавшую целый ряд обсуждений, проектов, указов.

В самом конце XVIII в. и начале XIX в. под давлением роста крестьянской торговли наблюдается постепенное смягчение курса на ее ограничение. Крестьянам разрешается торговать на основе выкупаемых свидетельств. В указе от 9 апреля 1804 г. позволяется иметь, «крестьянам в рядах и лавках под домами мелочную торговлю, а отнюдь не оптом». Причем крестьяне, получившие свидетельство 1-го разряда, могли торговать только овощами русскими и импортными, чаем, кофе и сахаром. По свидетельству 2-го разряда чаем, кофе и сахаром крестьяне торговать уже не имели права. Крестьяне, выкупившие свидетельство 3-го разряда, торговали только российскими продуктами. По указу от 23 февраля 1806 г. крестьянам уже разрешалась оптовая торговля и торговля иностранными товарами. На основании указов конца XVIII — начала XIX в. крестьянин, имевший определенный капитал, мог вступить и в гильдию, но при условии платежа двойного оклада — прежнего до очередной ревизии и нового. По законам 1795 г. и 1796 г. крестьянам нельзя было записываться в купечество до отбывания рекрутской очереди и после объявления о проведении ревизии. Принимающее его «градское общество» брало на себя обязательство платить за него подати до новой ревизии, а сам крестьянин должен был внести «по требованию приемлеющего его общества соразмерную трехгодичную с него по обеим состояниям подати сумму денег, пли залог». Иногда записавшиеся в купечество крестьяне не выдерживали двойного обложения и просили вернуть их в прежнее состояние¹¹⁷.

Торгующий крестьянин стал неотъемлемой частью торгового мира России. Особо прочные позиции крестьяне занимали в торговле сельскохозяйственными товарами и предметами крестьянских промыслов¹¹⁸. Увеличился сбыт крестьянами технических культур — льна, конопли, табака. Но основная масса крестьян продавала продукты сельского хозяйства для того, чтобы уплатить подать¹¹⁹. Иногда крестьяне вынуждены были продавать хлеб под прямым давлением вотчиной администрации.

В руках крестьян находилась значительная часть торговли огородными культурами, продуктами скотоводства. Прочные позиции занимали крестьяне в продаже товаров широкого потребления, таких как мыло, шапки, рукавицы, кушаки, сапоги, башмаки, веревки, лапти, «съестные припасы» и многих других.

Прежде чем продукты сельского хозяйства и крестьянских промыслов попадали на рынок, они проходили через несколько рук. Чем глубже шло развитие всероссийского рынка, тем большую роль играл скупщик. Скупщики выделяются и из самих крестьян. Некоторые крестьяне проводили весьма крупные операции. К концу XVIII в. «прожиточные мужики», торговавшие продуктами сельского хозяйства, встречались повсюду. К ним относились, в частности, крестьяне куракинской вотчины с. Архангельского Пензенского наместничества. Вотчинная ведомость 1783 г. дает целый список крестьян, «кои всегда наличные имеют у себя деньги». Всего в селе с тремя деревнями «первостатейных житья хорошего крестьян» насчитывалось 74 человека, из которых у 11 человек был капитал 300 и свыше рублей ¹²⁰.

Крестьяне-скупщики проводили операции, различные как по величине вкладываемых средств, так и по ассортименту товаров. Наряду с торговцами, вкладывавшими в дело многие тысячи, были и такие, как павловский крестьянин Б. В. Прибрехов, купивший в 1712 г. в своем селе на пристани Оки всего лишь на 8 рублей «пригонного леса» и «у крестьян порознь на торгу» лошадиную сбрую и отправивший все это на продажу в Самару¹²¹.

Большая часть торгующего крестьянства была связана в основном с местными торжками и рынками близлежащих городов. Но не малочисленна была и группа крестьян, совершавших дальние поездки. Яркая картина участия крестьянства в торговле рисуется по ответам земского с. Васильевского Владимирской губ. 1802 г. Сверх хлебопашества некоторые крестьяне здесь имели и торговый промысел. Они «обращаются в Москве, в Петербурге, в Астрахани, а более Войска Донского к городу Черкасскому, по донским станицам, в коих имеют торговые лавки и разборами по хуторам и другим местам, также и по украинским городам и округам разнощиками. Торгуют разными холщовыми, пестрединными красными и протчими товарами, а другие и по здешним, бываемых в разных селениях базарам, щепетиппым, сережным и мелочным товаром...»¹²²

Рост торговли вызвал появление категории торговых крестьян, которые лишь формально принадлежат к крестьянству, а по характеру своей деятельности и образу жизни являются купцами. Положение представителей этой группы было довольно сложным. Сословные ограничения в торговле вели их к необходимости записываться в посад, а позже — в городское купечество. Но их владельцы, а иногда и они сами были заинтересованы в сохранении своего звания.

Среди торговых крестьян выделяются такие, которые по масштабам своих операций ничем не уступают богатейшим городским купцам. Так, крупнейшим купцом-оптовиком в начале XVIII в. был крестьянин; Благовещенской слободы Нижнего Новгорода А. И. Кораблев. В 1727 г. по известным записям у него в отпуске и в привозе было товаров на: 5451 руб. Целую торговую корпорацию представляли крестьяне с. Павлова Басиловы, торговые маршруты которых простирались от Архангельска до Астрахани¹²³. Интересна карьера осташковского крестьянина Саввы Яковлева, который начал с того, что в 1733 г. отправился в. Петербург для торговли хмясом вразнос. Имея прекрасный голос, был случайно услышан Елизаветой Петровной, которая определила его поставщиком съестных припасов во дворец. Савва Яковлев брался за откупные и подрядные сделки и наживал огромные деньги. В 1759 г. он с компанией взял на откуп все казенные обозы в Петербурге, Москве,. Ингерманландии, Кронштадте и Ладоге с уездами на 7 лет за 535 670 руб. С. Яковлеву было пожаловано потомственное дворянство. В 60—70-е гг. он становится владельцем заводов и мануфактуры¹²⁴. Но таких богатейших купцов из крестьян вышло не так уж много. В основном это жители крупных торгово-промысловых сел и слобод,, принадлежавших дворцовому ведомству, крупным сановникам, в начале века — монастырям. Пользуясь их покровительством, такие крестьяне широко действовали в обеих столицах.

В частновладельческих слободах и в XVIII в. было сосредоточено большое количество торгово-ремесленного населения. Ремеслом, про мыслами, торговлей занимались крестьяне осташковских слобод, принадлежавших Иосифо-Волоколамскому монастырю и Синоду, ярославской Норской слободы, нижегородской Благовещенской и других. Некоторые экономически развитые села и слободы получили статус города в 70—80-х гг., но и здесь зачастую реальное экономическое состояние селения приходило в противоречие с государственной политикой, так как правительство не хотело конфликтовать с дворянами. Так, многие торгово-промысловые села и слободы Владимирской губ. небыли объявлены городами только потому, что принадлежали частным владельцам¹²⁵.

Крестьянская торговля и сама жизнь торгующих крестьян в значительной степени определялись отношением к ним владельца. Именно с них крепостники получали самые большие денежные оброки. Владельцы получали доходы с лавок и других торговых мест, которые были в селах. Брали они деньги с крестьян за выдачу отпускных писем или свидетельств для занятия торговым промыслом, иногда и специальный сбор с доходов — 10-ю деньгу. Кроме эксплуатации путем обирания торгующих крестьян, помещики ставили этот род крестьянских занятий под свой непосредственный контроль. «Буде которым крестьянам случится для торговых промыслов иметь отъезды в дальние места, и таковых отпущать на полгода и на год, а болше года не отпущать и давать им писма, а в писмах писать именно, куда и насколко времени, и тут же написать, ежели, кто за сроком будет держать, то взыщется судом такого как за беглого», — было написано в наказе А. М. Черкасского приказчику с. Маркова Московского уезда. Без разрешения владельца крестьянам нельзя было участвовать в подрядах и откупах¹²⁶. В инструкции дворецкому А. Волынский рассматривает крестьянскую торговлю как привычку «празнествовать и лениться». Он разрешил ездить крестьянам на торжок не далее чем на 10 верст; причем крестьяне должны были предварительно сказать десятнику, что они хотят продавать, а по возвращении — что и почем продали и купили. На отъезд от 10 до 30 верст требовалось взять паспорт у приказчика за подписью священника на срок не более трех месяцев. В инструкции, относящейся ко второй половине XVIII в., крестьян разрешается отпускать для торговли с условием, что они оставляют поручителя в отношении уплаты оброка и подушной подати ¹²⁷.

Но в отношении помещика к торгующим крестьянам жесткая регламентация их деятельности сочеталась с некоторым поощрением и даже помощью сельским торговцам. Помещики предоставляли ссуды, отстаивали право торговли крестьян. Граф Шереметев хвалился своими богатыми торгующими крестьянами, он даже не увеличивал их оброк, «но если некоторым из них приходила мысль выкупить свою свободу, граф неуклонно отвергал их просьбы, хотя бы они сложили к его ногам половину состояния» ¹²⁸.

В середине второй половины XVIII в. некоторые наиболее проницательные представители дворянства видели в деятельности торгующих крестьян возможность подрыва существующих устоев. Но подавляющее большинство дворян было заинтересовано в увеличении доходов от крестьянской торговли, хотя и боялось предоставить им слишком большую свободу предпринимательской деятельности. Противоречивое отношение господствующего класса к возросшему значению крестьян в торговле проявилось в борьбе представителей разных группировок сановников в середине XVIII в. В 1765 г. в Комиссии о коммерции развернулась дискуссия между сторонниками крестьянской торговли, наиболее ярким представителем которых был статс-секретарь Екатерины II Г. Н. Теплов, и противниками «упражнения крестьян купечеством» (Я.П.Шаховской и др.). Теплов и его сторонники увидели экономическую необходимость в отступлении от сословного принципа в торговле¹²⁹. Но классовая направленность предложений Теплова выразилась в недвусмысленном толковании им самой острой стороны разбираемого вопроса — о переходе крестьян в купечество: «А по-моему, все равно для государства: купец или крестьянин торгует, только бы торг был велик, земледелие не ослабевало, и помещик не был обижен»¹³⁰.

Феодальный характер торговли проявлялся в обострившейся в XVIII в. борьбе городского и сельского купечества, доходившей до вытеснения с некоторых сельских рынков городских купцов¹³¹. Городские купцы упорно отстаивали свои сословные привилегии не только из-за боязни конкуренции, но и потому, что торгующие крестьяне избегали платежа и исполнения возложенных на купечество податей и служб. Конфликты между городскими, с одной стороны, и сельскими купцами и владельцами последних, с другой, не утихают на протяжении всего века. В многочисленных прошениях купечество жалуется на «разорение», в которое оно впадает по вине крестьянства. Несмотря на законодательство крестьяне продолжали торговать и в своих селах, и в городах, не записываясь в городское купечество. Неотвратимость этого явления стала осознаваться в обществе особенно во второй половине века, когда конкурентная борьба между городскими и сельскими торговцами усилилась. В Комиссии о коммерции 60-х гг. говорилось о том, что развитие крестьянского торга глубоко коренится в условиях народного хозяйства. Борьба по вопросу о крестьянской торговле с особой остротой развернулась в наказах в Уложенную комиссию, где городские депутаты, ссылаясь и на «натуральный закон» и на «практическую пользу», старались доказать необходимость запрещения торговать лицам из других сословий. Любопытно, что наряду со столь «глубокомысленными» аргументами выдвигались предложения об истреблении крестьянских торгов с помощью воинских команд. Способы действий обоих конкурентов стоили друг друга. Если городские купцы могли чуть ли не насильно тащить в посад подходящего им торгующего крестьянина, то последний шел на обман, чтобы иметь возможность торговать. Крестьяне скупали хлеб, холст, кожу, сало, мясо «под видом, якобы для домовой господ их провизии, потом для способу своего привозят писменныя от вотчинных и от домовых господ их управителей дозволения, а в самом деле, накупя те товары, отпущают по водяной коммуникации в барках и сухим путем обозами в Санкт-Петербург, в Москву и протчия места для продажи». Другим приемом крестьян была торговля «под разными видами, то есть под имянами некоторых купцов, свойством, дружбою, одолжением и протчими союзами с ними обязанных или другими какими ни есть вымыслами»¹³².

Во взаимоотношениях торговых людей XVIII в. проявляется деформирующее влияние феодальных отношений. Сами представители торгового капитала были плоть от плоти феодально-крепостнического строя. Величина и способы получения прибыли и гильдейского купечества, и торговых крестьян в конечном итоге определялись существовавшими производственными отношениями, а именно эксплуатацией крепостного крестьянства. Но в то же время господство феодальных отношений порождало сословную замкнутость и слабость российского купечества, которое любыми средствами стремилось уничтожить конкурентов из других сословий. Это ослабляло экономическую силу купечества в целом, тормозило вызревание буржуазных элементов.

Непросто складывались отношения купечества и с той частью дворян, торговая деятельность которых активизируется в XVIII в. Выгодность этого рода занятий представители господствующего класса оценили значительно ранее XVIII в. Но «век торговли» принес с собой новые черты дворянского предпринимательства как в количественном, так и в качественном отношении. Вызванная объективными экономическими причинами тяга дворянства к торговле росла на протяжении века. Если в первой половине XVIII в. это в основном участие в подрядах, внешней торговле, отчасти торговля скупленным товаром, то начиная с 70-х гг. вырастает новая фигура — помещик, регулярно продающий продукты своего хозяйства. Втянутый в товарно-денежные отношения дворянин оставался прежде всего представителем своего сословия и в торговых операциях. Главным побудительным мотивом обращения дворянства к торговле в XVIII в. была возможность увеличения своих доходов, которые иногда шли на укрепление и расширение крепостнического хозяйства, а большей частью на непроизводительные расходы.

Редко делая торговлю своим основным занятием, многие представители господствующего класса отнюдь не брезговали коммерцией. К тому же на должности по руководству государственной коммерцией назначались дворяне. Так, первым президентом Коммерц-коллегии стал П. А. Толстой, даже в оберинспекторы коллегии предписывалось выбирать из дворян и только в товарищи — из «купецких людей»¹³³. Среди «птенцов гнезда Петрова» появлялись такие, которые радели о процветании российской коммерции. Но далеко не все представители господствующего класса бескорыстно содействовали расширению российской торговли. Многие, получив доступ к руководству торговлей,, использовали его для собственного обогащения, не гнушаясь злоупотреблениями. Достаточно вспомнить дело сибирского губернатора князя Гагарина¹³⁴.

Автор одного из подметных писем начала XVIII в. писал, что «... все торги отняты у купцов и торгуют высокие персоны и. их люди и крестьяне. Извольте, ваше величество, вопросить новых всероссийских купцов, то есть князя Меншикова, сибирского губернатора князя Гагарина и им подобных, могут ли они прокормить многое число разоренных чрез отнятие торгов?»¹³⁵. Сильно преувеличивая бедствия купцов, письмо это отражает реальный факт активизации дворян в торговле, и прежде всего тех, кто находился у кормила государственного управления. Особенно примечательна в этом плане деятельность А. Д. Меншикова. Неуемная энергия этого человека сказалась и в коммерческих его делах. Через приказчиков, крепостных и торговых агентов Меншиков продавал в Москве и Петербурге большие партии сельскохозяйственных продуктов как из своих обширных вотчин, так и скупленных в разных уездах. В торговле пенькой, пользовавшейся большим спросом в Европе, светлейший князь был серьезным конкурентом не только купцов, но и казны. Ментиков участвовал в откупах и казенных подрядах, приобретал лавки в крупных торговых центрах, имел промысловые заведения, использовал свои вотчины для производства хлеба, пеньки, масла и других продуктов на продажу, скупал и перепродавал в огромном количестве различные товары во всех районах Европейской России¹³⁶.

Явно выделяясь по размаху своих коммерческих операций,A. Д. Меншиков был далеко не единственным сановником, занимавшимся торговлей. Такие государственные деятели первой половины XVIII в., как Н. Ф. Головин, С. Л. Рагузинский, А. В. Макаров, С. А. Салтыков, М. И. Воронцов, Куракины, Шуваловы и другие, тоже не упускали случая получить прибыль от коммерческих сделок¹³⁷. Особенностью торговой деятельности представителей верхушки правящих кругов был интерес преимущественно к таким формам, как внешняя торговля, откупа, казенные подряды, приносившим в относительно короткий срок большую прибыль. (При этом часто использовалось служебное положение, тем более что дворяне непосредственно руководили чисто коммерческими учреждениями). Получая привилегии на торговлю рядом важных и «доходных» товаров, представители знати практически не занимались торговыми делами, а передавали их на откуп купцам. Тем самым сановники получали солидные барыши, меньше всего заботясь о действительном развитии торговли, а, наоборот, разоряли купцов, спекулируя на разнице покупной и продажной цены. Дворяне пользовались слабостью русского купечества, полагая, что все важные и выгодные как в экономическом, так и в политическом отношении посты непременно должны находиться у них в руках. Например,Н. Татищев настаивал, чтобы президентами магистратов были не купцы, а дворяне.

Торговля становится постепенно необходимым звеном в жизни разных слоев дворянства. В середине XVIII в. в вывозе волжской рыбы в центральные районы и Петербург участвовали приказчики и поверенные статсдамы Н. А. Нарышкиной, кн. Н. А. Голицыной, П. Б. Шереметева ¹³⁸. Среди торгующих на Макарьевской ярмарке встречаются дворовые люди с трварами, принадлежавшими Д. Кантемиру, П. Толстому, А. Волынскому, Строгановым, хану Аюке и другим¹³⁹.

В первой половине XVIII в. помещики торгуют не только перекупным, но и товаром своего хозяйства, хотя это явление и нельзя еще назвать массовым. Присутствовали дворяне в это время на хлебном рынке Москвы и других городов, но продавали хлеба меньше, чем купцы из посадских людей и крестьян. Торговали дворяне и прочей сельскохозяйственной продукцией.
В отличие от XVII в. помещики уже в середине XVIII в. начинают всерьез рассчитывать на торговлю как средство повышения доходности своих имений, обращают внимание на получение избыточного количества хлеба, сена, льна, скота, птицы. Значительно заметнее связь помещичьего хозяйства с рынком проявляется во второй половине XVIII в., особенно начиная с 70-х гг. Наблюдается рост объема торговли помещиков, а также некоторые изменения в ассортименте за счет увеличения в нем доли пшеницы. Повсеместно помещиками покупается хлеб для винокурения. Расширение продажи сельскохозяйственных продуктов помещиками Центрально-Черноземного района, Вологодского, Бежецкого, Кашинского, Валдайского уездов, Поволжья происходило благодаря увеличению в этих местах барской запашки. В конце века дворяне участвуют и в сбыте промышленной продукции. Так, широкое распространение получила во второй половине века торговля железом в хозяйстве князей Голицыных. Примечательно, что до последней четверти XVIII в. конфликты с покупателями разрешались путем использования высокого положения и родовых связей продавца¹⁴⁰.

Отмена внутренних таможенных пошлин, повышение цен на хлеб,, указы 1762 г. о свободной торговле хлебом, указ о предоставлении вольности дворянству способствовали активизации дворянского предпринимательства, что, в свою очередь, заставило помещика обратиться к коммерческим знаниям. В дворянских усадьбах начинают встречаться книги о коммерции: «Экстракт из Савариева лексикона о коммерции», «Торгующее дворянство, противоположное дворянству военнохму, или Два рассуждения о том, служит ли то к благополучию государства чтобы дворянство вступало в купечество»¹⁴¹.

Одним из видов торговых сделок, не связанных с получением торговой прибыли, но тем не менее необходимых в жизни помещичьего хозяйства,, была покупка «про домовый обиход». Осуществляли эти покупки крепостные, дворовые, реже приказчики, которым давались соответствующие распоряжения. Зачастую покупка «про домовый обиход» самым тесным образом соединялась со сделками по перепродаже ¹⁴².

Увеличение доходов помещиков привело к повышенному интересу дворянства к предметам роскоши. На запросы дворянина в XVIII в. все большее влияние стал оказывать европейский рынок, что было вызвано оживлением экономических и политических связей с Западной Европой. Многие дворяне сами ездили и даже подолгу жили во Франции,. Англии, Голландии. Увеличение спроса на предметы роскоши, за большие деньги вывезенные из-за границы, становится характерной чертой быта дворянства. П. Я. Ягужинский даже предлагал понизить пошлины на товары, пользовавшиеся особым спросом столичной знати. Во второй половине XVIII в. увеличивается число дворян, которым требуются дорогие вещи, и несколько видоизменяется ассортимент последних. Если в начале XVIII в. это одежда, различные бытовые мелочи, то во второй половине столетия дворянам уже требуется сложное оборудование для многочисленных усадеб. Погоня за роскошью вызывала, с одной стороны, увеличение спроса на подобные товары, а с другой — потребность в деньгах, для чего требовалось повышать доходы с имений. В 1770 г. П. Шереметевым был заключен договор с итальянцем Бранком о поставке раковин для кусковского грота на сумму 1202 руб. 20 коп. Из Гданьска ему привозят стулья с золотыми ножками, из Голландии и других стран — специи, кофе, сахар, сыры, окорока, овощи и др. Стоимость отдельных посылок доходила до 4 тыс. руб.¹⁴³

Изменение жизненного уклада, тяга к «европейскому быту» характерны во второй половине XVIII в. не только для верхушки правящего класса, но и для всех слоев дворянства. Даже сами дворяне понимают расточительность подобного образа жизни. Молодой А. Р. Воронцов писал из Парижа о чрезмерной тяге к роскоши у русского дворянства. Он советует «оглядеться и взять в пример» французов, которые запретили привоз некоторых товаров, не считаясь с тем, сколько к ним «чужих денег приходит простотой других нациев, которые думают, что все худо, что не в Париже зделано» ¹⁴⁴.

Для приобретения необходимых товаров, как и для проведения других торговых операций, дворяне использовали связи с купцами. Но это не всегда благоприятно сказывалось на деле. Часто дворянин, разочаровавшись в способностях купца, изгонял его, «бесправного и безденежного», при первых неполадках в совместных операциях¹⁴⁵.

В XVIII в. влияние дворянства на развитие торговли проявлялось на разных уровнях. С одной стороны, стремление к росту доходов заставляло помещиков не только покровительствовать крестьянской торговле, но и самим все более активно участвовать в коммерции. С другой — вкусы и запросы дворян, тяготение к роскоши влияли на ассортимент и направление торговли других классов, и в первую очередь купечества, деятельность которого чутко откликалась на запросы разных категорий населения. В частности, именно на вкусы господствующего сословия ориентировались так называемые модные магазины, впервые появившиеся в XVIII в. в обеих столицах.

По сравнению с предшествующим временем в XVIII в. понизился удельный вес монастырской торговли, которая сильно пострадала в результате реформ, направленных на подчинение церкви государственному аппарату. Уже в 1700 г. монастырям было запрещено собирать таможенные пошлины с торгов, происходивших в их владениях. До середины XVIII в. доходы с торжков и ярмарок при монастырях поступают в казну. Монастыри сохраняют только лавки в торговых рядах. В первой половине века встречаются еще монастыри — владельцы соляных, рыбных и прочих промыслов. Продукция с этих промыслов поступала в продажу, ставилась в казну по подрядам или отдавалась на откуп торговым людям. Секуляризация церковных имений подорвала хозяйственную активность монастырей и лишила их фактически возможности торговать. Однако на монастырских землях продолжало существовать большое число ярмарок и базаров, что создавало возможность активного участия в торговле крестьян монастырских владений. Более самостоятельной была торговая деятельность дворцового ведомства, проводившего крупные операции по скупке и перепродаже разнообразных товаров и продававшего хлеб, лен, овощи, скот и пр. из дворцовых владений ¹⁴⁶.

Рост и централизация торгового капитала создавали необходимые условия для промышленного предпринимательства. В то же время «самостоятельное развитие торгового капитала стоит в обратном отношении к степени развития капиталистического производства..; чем сильнее развит торговый и ростовщический капитал, тем слабее развитие промышленного капитала (капиталистического производства)и наоборот»¹⁴⁷. В силу господства на рынке торгового капитала, бравшего на себя сбыт промышленных товаров, происходила перекачка части прибыли из сферы производства в сферу обращения. Не случайно крупнейшие купцы-промышленники XVIII в. в поставках своих товаров были связаны либо с казной, либо с внешним рынком, а также были постоянными торговцами на крупнейших ярмарках России, где можно, было обойтись без купцов-посредников.

Потребности дальнейшего развития внутреннего рынка, промышленного производства требовали отмены сословного характера торговли, господства купеческого капитала, ставили вопрос о необходимости того, чтобы производитель сам сделался купцом¹⁴⁸. Первые мероприятия правительства, отвечавшие этим задачам, как известно, были осуществлены в конце XVIII в. и продолжены в следующем столетии. В результате происходит подрыв монопольного положения верхушки гильдейского купечества. В 1820 г. пала монополия местного купечества на местном рынке¹⁴⁹. Однако разрешение промышленникам держать собственные лавки и торговать в розницу было дано лишь в 1842 г.

Таким образом, главной фигурой в торговой жизни России XVIII в.. был купец. И хотя на рынке ему постоянно приходилось сталкиваться с представителями других сословий, законно и незаконно конкурировавших с ним, подрыв торговой монополии гильдейского купечества наметился лишь с конца XVIII в., когда сословному характеру торговли и купеческим привилегиям были нанесены первые удары.

Сословный строй, наложивший свой отпечаток на характер торговли в XVIII в., оказал существенное влияние и на социально-политический и культурный облик российского купечества, многие черты которого, сформировавшись и отчетливо выявившись именно в XVIII в., сохранялись и в иных условиях XIX столетия. Элементы новой культурьг медленно проникали в толщу купеческой среды. Но повысившийся интерес к торговле привел к появлению в литературе XVIII в. характеристики так называемого «совершенного купца». Показательно, что несмотря на обилие сочинений о коммерции, выходивших в России начиная с 60-х гг. XVIII в., все авторы при определении этих качеств были единодушны. Именно в XVIII в. в представлениях современников сложился тип торговца, который, по их мнению, наилучшим образом соответствовал потребностям нового времени.

Показателен тот круг знаний и качеств, которые были необходимы для «совершенного купца». К числу «главных наук», необходимых купцу, относились следующие: знание о товарах, «знание отправления оными торгов», т. е. «ведать ситуацию и состояние тех мест, где они (товары.—Лег.) родятся или делаются, в которое время и как их закупать, получать и отправлять должно в подобныя места» и, наконец,, бухгалтерия («порядочное содержание каждому... собственных своих книг и счетов»). Помимо «торговой науки», каждому купцу также были необходимы знания арифметики, каллиграфии, нумизматики, мер и весов, коммерческой географии, торгового права, коммерческого языка,клеймения товаров, купеческой тайпописп, европейских языков. Интересно, что кроме знаний, имевших практическое применение, обращалось внимание и на «полезные вспомогательные науки», как то: коммерческая политика, история коммерции, геральдика, естественная история, математика, «визирное и рисовальное искусство», логика и изящные науки. Для распространения «купеческих наук» купцам рекомендовались «частое разсуждение» о купеческих делах, путешествия в чужие края, чтение газет¹⁵⁰. Конечно, все эти требования ориентировались главным образом на «капитальных» купцов, ведших крупные торги как внутри страны, так и за границей. К мелким торговцам предъявлялись значительно более скромные требования. Возросшие масштабы торговли XVIII в., установление постоянных контактов с иностранным купечеством требовали уже иного типа торговца, обладавшего не только специальными знаниями, но и широкой эрудицией. И хотя по численности этот слой купцов был невелик, само его наличие показательно для XVIII в. К числу таких купцов принадлежали: московские торговцы И. Журавлев и М. Ситников, тульские Иван и Федор Володимировы, Ларион Лучинин, петербургские Иван Исаев, Борис Струговщиков, калужский Анатолий Губин, серпуховские П. и Н. Кишкины и другие. Все они являлись активными участниками заграничной торговли, и многие из них начиная с 60-х гг. XVIII в. привлекались правительством для разработки ряда экономических вопросов, непосредственно затрагивавших интересы купечества, поскольку «о знании ими тех дел Правительствующему Сенату довольно известно»¹⁵¹. Именно по инициативе купечества (тульского купца Ф. Володимирова «с товарищи») впервые был возбужден вопрос об отмене внутренних таможен. Проявляли купцы инициативу и в развитии и организации внешней торговли. Ими создавались торговые компании для ведения внешней торговли, из числа купцов, хорошо знакомых с иностранными рынками, выбирались консулы¹⁵² . Все это свидетельствует о возросшей активности крупнейших купцов в экономической жизни страны, росте уровня их образованности и расширении кругозора. Пожалуй, в первую очередь к этой части купечества могут быть отнесены слова В. Болтина о том, что «торговля имеет великое влияние на образованность и просвещение народов»¹⁵³.

В XVIII в. зарождается тип купца-мецената, каковым был, например, М. С. Голиков, на средства которого издается «Историческое описание российской коммерции»¹⁵⁴. В Архангельске некоторое время существовало частное «Историческое общество», организованное местными купцами. Появление купцов — любителей чтения, театров, выделявшихся из общей массы купечества, нашло отражение в художественной литературе той эпохи. В комедии П. А. Плавилыцикова говорится о лавочном сидельце богатого купца, который «повадился читать печатные книги... какой-то Телемак, да истории, да какое-то премудрие... Болтают рядские люди, что он и в комедь ходит»¹⁵⁵. Дмитровский купец И. А. Толченов всякий раз, как приезжал в Петербург по торговым делам, ходил то в Академию художеств, то в Кунсткамеру,, то в маскарад или Французскую комедию¹⁵⁶. Однако современники эти новшества в образе жизни купцов еще воспринимали как нечто курьезное, странное, необычное.

Из среды купечества вышли многие замечательные люди XVIII в. Сыном костромского купца был Ф. Г. Волков. Другой купец, И. И. Голиков, оставил знаменитый труд о Петре I. Из купцов были и П. И. Рычков и В. В. Крестинин, причем в сочинениях последнего именно история торговли, купечества и промыслов на Севере стоит на первом плане. «Русским Колумбом» назвал Г. Р. Державин Г. И. Шелехова, занимавшегося не только организацией промыслов и торговли, но и просвещением местного населения Русской Америки¹⁵⁷. Необычной, но в то же время показательной для XVIII в. является жизнь Ф. В. Каржавина. Родился он в семье московского купца-старообрядца. Его отец и дядя были «богоотступниками и верных министров и сенаторов ругателями». Ф. Каржавин был послан для обучения в Париж. Вернулся из Франции вместе с Баженовым, другом которого остался на всю жизнь. Не желая заниматься торговлей из-за этого поссорившись с отцом, Каржавин уезжает за границу. Он много путешествовал, жил на Мартинике, в Гаване, Северной Америке, был хорошо знаком с участниками войны за независимость Соединенных Штатов. После возвращения на родину Ф. Каржавин составил «Предложение» об улучшении внешней торговли России ¹⁵⁸.

Успехи внутренней и внешней торговли, возрастание роли торговли и купечества в экономическом развитии страны заставляли правительство более деятельно реагировать на назревшие вопросы экономической жизни. Показателем этого внимания к вопросам торговли, усилившегося с 60-х гг. XVIII в., было создание Комиссии о коммерции,, цель которой состояла в изыскании «средств к распространению торговли России и размножении фабрик и заводов». В 1772 г. на средства П. А. Демидова в Москве было открыто коммерческое училище — первое в России специализированное в области торговли учебное заведение. Позднее такие училища существовали как в Москве, так и в Петербурге. Начиная также с 60-х гг. в России печатается разнообразная коммерческая литература, как переводная, так и оригинальная¹⁵⁹ .. В ней излагаются сведения о товарах, о торговле и различных ее родах, о знаниях и качествах, необходимых купцу, о бухгалтерии, торговых книгах и принципах их ведения и многое другое.

Однако большинство этих мероприятий затрагивало лишь очень небольшую часть высшего гильдейского купечества. В основной же своей массе купечество и в XVIII в. было далеко как от науки вообще, гак и от торговой науки в частности. По представлениям даже московских купцов, чтобы стать хорошим купцом, нужно уметь писать по-русски не столько правильно, сколько красиво, «по-конторски» тем уметь считать, то есть знать четыре арифметических правила с выкладкой на счетах и учитывать векселя, наконец... полезно было знать немножко по-немецки». Дальнейшее образование, по их мнению, было не только не нужным, по и вредным для семейных и торговых интересов, поскольку «ученые» сыновья станут стремиться отойти от торговли и тем самым обрекут ее на погибель. Не случайно и в середине XIX в. даже среди московского купечества лица, имевшие университетское образование, были крайне редки¹⁶⁰.

Несмотря на распространявшиеся теории представление о торговле,, «озаренной светом рассудка и философии», почти не коснулось практической деятельности купечества. Необходимость в грамотности и в середине XVIII в. осознавалась далеко не всеми купцами. Тем большее недоверие у купцов вызывала так называемая торговая наука. Вся деятельность купцов заставляла их постигать «науку» на практике. Эту особенность сформулировал один из наиболее образованных купцов 1-й гильдии Иван Вавилов в своих «Беседах русского купца о торговле», прочитанных им, а затем изданных в 40-х гг. XIX в. Так, он писал: «Я имею основанием практику, а не теорию. Предмет торговли исключительно требует положительного и более практического, нежели теоретического развития об нем понятий» ¹⁶¹.

Практическая форма обучения торговле являлась основной на протяжении всего XVIII в. Купцы, которые вели постоянные и значительные торги, довольно рано начинали использовать в своих торговых промыслах подрастающих сыновей, племянников и других малолетних родственников. На практике молодые купцы овладевали навыками различных форм торговли, учились выяснять конъюнктуру рынка, цену товара, условия торговли на разных рынках, умению отбирать товар, при оптовых и розничных закупках, постигали механизм кредитных сделок, учились брать подряды, нанимать транспортных работников, рассчитывать издержки и прибыль и многому другому, с чем они сталкивались в процессе торговой деятельности. Знания, приобретаемые на практике, естественно, во многом зависели от характера, форм и объема торговли, осуществляемой купцом. Поэтому уровень и качество этих знаний у отдельных купцов были различными. Объективную трудность в процессе выработки и закрепления опытом ряда поколений знаний и навыков торгового дела составляла неустойчивость купеческих капиталов и фамилий. В этих условиях особое значение приобретали личные деловые качества купца, его способности, ум, энергия, сноровка и т. д.

В XVIII в. неоднократно предпринимались попытки организовать, заграничное обучение коммерции купеческих сыновей. Однако по многим причинам всякий раз они заканчивались неудачей.

С трудом проходило и приобщение купечества к ведению торговых книг. Так, в ряде книг, излагавших основы бухгалтерской науки и «произведение щетов купеческих», встречаются такие замечания о купцах: «Но много таковых находится, которые и понятия о ней, кроме как по слуху, не имеют, а отправляют коммерцию как внутреннюю, так и заграничную чрез прикащиков и корреспондентов без основания», или: «Вот, скажут иные, новой вздор — мы и без бухгалтерии торговать и барыши с изъяном различать умеем»¹⁶². Видимо, именно подобными соображениями руководствовались многие купцы, не спешившие приобретать новейшую литературу о коммерции. Так, переведенный с французского языка в 1747 г. по инициативе Коммерц-коллегии «Экстракт из Савариева лексикона о коммерции» и напечатанный в количестве 1200 экземпляров несмотря на все старания по его распространению среди купечества расходился крайне медленно: за 4 года было приобретено всего 112 книг. С «немалым принуждением» расходился и другой переводной труд — «Совершенный купец...», тираж которого составлял 400 экземпляров¹⁶³

Следует отметить, что осторожное отношение к новшествам торговой науки было характерной чертой не только русского купечества. И в Западной Европе, где двойная бухгалтерия была систематически изложена еще в конце XV в., а в XVI в. вышел целый ряд учебников торгового счетоводства, ведение торговых книг входило в обычай весьма медленно. Даже крупные компании, такие как английская Ост-Индская, еще в конце XVII в. не знали ни операционного года, ни периодических балансов¹⁶⁴.

Но насколько в массе своей купечество было медлительно и осторожно в учении, настолько оно было энергично и подвижно, когда речь шла о практической деятельности. В этой деятельности, способствовавшей установлению рыночных связей между различными территориями, реализовался создаваемый углублением общественного раздления труда и специализацией производства процесс складывания всероссийского рынка. И в этом смысле купцы и торговый люд в целом являлись живыми носителями национальных связей, а следовательно, и процесса формирования русской нации.

Столь же заинтересованно и активно действовало купечество и на заграничных рынках, куда купцы зачастую проникали еще до заключения соответствующих трактатов. В то время когда Коммерц-коллегия еще только ставила вопрос о желательности торговли на Черном море с Турцией, отдельные московские купцы на свой страх и риск юкольными дорогами пробирались с товарами в Константинополь. Так, в 1740-х гг. крупный московский купец-предприниматель Гаврила Журавлев организовал три торговые «посылки» в Константинополь, не смотря на большие трудности в пути и на месте ¹⁶⁵. В целом занятие торговлей требовало от купца «острого и дальновидного разума... немалую расторопность и проворство»¹⁶⁶. Эти качества, подмеченные современником, становились особенно необходимыми в условиях возросших масштабов и разнообразия форм торговли XVIII в. Отдельные источники свидетельствуют также о том, что части купечества XVIII в. были свойственны уверенность в своих правах на имущество, на свои занятия, сознание их общественной пользы, твердость, чувство собственного достоинства, отсутствие самоуничижения ¹⁶⁷ Таким образом, занятие торговлей способствовало выработке у купцов разных районов страны общих свойств характера, что позволяет говорить о формировании определенного самосознания группы. Наряду с этим облику купечества XVIII в. были свойственны взгляды и убеждении, являвшиеся результатом воздействия дворянской идеологии. Это прежде всего отношение к крепостным и стремление к получению дворянства. Как отмечается в новейшей литературе, посвященной этому вопросу, присутствие подобных идей в сознании свидетельствует о феодальной системе ценностей, бытовавшей в купеческой среде¹⁶⁸.

Тяготение к дворянскому образу жизни иногда оборачивалось печально для купца. И. А. Толченов в погоне за роскошью и беззаботной жизнью забросил свои торги, оставив дело на приказчиков, в результате чего «из почетного звания первого по городу купца дошел до звания презрительного». Участь Толченова показывает, что ограниченность кругозора большинства купцов, консервативность мышления объяснялись спецификой торгового дела, требовавшего больших затрат энергии. Ослабление внимания к торгам быстро приводило купца к разорению. Но, кроме энергичности, многим купцам были присущи и такие черты, как склонность к обману, скупость, корыстолюбие, самодурство и т. п. Герой комедии М. М. Матинского купец Сквалыгин говорит: «Сострадание, любовь к ближнему и прочая, суть такие вещи, о которых только языком лебезят, а на сердце, особливо же у такого купца, каков я, совсем быть не должно»¹⁶⁹. Отрицательные стороны в поведении купцов подвергались критике не только в комедиях. Пытаются искоренить нечестные методы ведения торговли и власти: в 1732 г. канцелярия конфискации Сената потребовала сжечь оставшиеся с прошлого года в Московском гостином дворе негодные товары, чтобы купцы их «не стали с добрыми мешать и продавать, и людем бы оттого вреды не учинилось»¹⁷⁰.

Консерватизм в мышлении сочетался у купечества с консерватизмом быта. Хотя и здесь, как и по отношению к образованию, экономической активности, да и политическим воззрениям, имелись среди купечества немалые отличия. Так, в среде столичного купечества наблюдалось стремление к вкусам, модам и новинкам дворянского класса,, хотя «в обращении их заметна некоторая неразвязность, сжатость и неловкость, происходящие от непривычки к тону модного света»¹⁷¹. Но образ жизни купцов двух столиц был неодинаков. В комедии 80-х гг. XVIII в. «Сиделец» московский купец противопоставляется «сампитерскому» «Москва город старинный, не как Питер, где и наша братья купечество все на дворянску стать». В провинции же быт купечества во многом сохранял прежние формы, своими корнями уходящие к крестьянскому укладу жизни. В воспоминаниях о своем пребывании в Иркутске в 1805 г. Вигель так описывал местных купцов: «Между иркутскими купцами, ведущими обширную торговлю с Китаем, были миллионщики... но все они оставались верны старинным русским, отцовским и дедовским обычаям: в каменных домах большие комнаты содержали в совершенной чистоте и для этого никогда в них не ходили, ежились в двух-трех чуланах, спали на сундуках и при неимоверной, даже смешной дешевизне ели с семьею одну солянку, запивая ее квасом и пивом». На балах купеческие жены и дочери, разряженные по старине, участия в общем веселье и танцах не принимали, а «сидели неподвижно и как будто поневоле смотрели на богоотступные забавы»¹⁷². К этому следует добавить, что в религиозном отношении значительная часть купечества принадлежала к старообрядчеству.

Экономическое развитие России в XVIII в., превращение ее в великую державу, выход к морям, складывание всероссийского рынка и другие явления, присущие новому периоду русской истории, определили формирование нового типа торговца. Об этом, в частности, свидетельствуют отмеченные выше факты экономической активности русского купечества на внутреннем и внешнем рынках России. Реформы первой четверти XVIII в. способствовали консолидации купеческого сословия. Однако вся деятельность российского купечества протекала в рамках феодально-крепостнического, сословного строя, который оказывал сильное влияние на социально-политический облик купечества, а следовательно, и формирующейся российской буржуазии. Привилегированное гильдейское купечество, стоявшее за собственную монополию в торговле, требовавшее право покупки крепостных людей, к концу XVIII в. стало тормозом развития промышленности, товарно-денежных отношений в стране, стояло за сохранение крепостного права.

Таким образом, в условиях развития российской торговли XVIII в. говорить о формировании единого типа торгового человека можно с большими оговорками. Сословные принципы пронизывали все стороны жизни общества, в том числе и торговлю. В торговле принимали участие представители различных сословий и сословных групп, которые в целом противостояли и боролись друг с другом. Только в конце века постепенно отменяются ограничения в торговле для лиц, не входящих официально в купечество, что открывало большие возможности для складывания единого типа торговца, дальнейшее формирование которого происходило уже за пределами XVIII столетия.

Торговля как одна из важнейших составных частей социально-экономической жизни России является в то же время частью ее материальной культуры, причем такой частью, которая скрепляет и оживляет все прочие. Посредством торговли в феодальную эпоху в движение приходит продукция труда землепашца, ремесленника, мануфактурного работника. Эта функция усиливалась по мере углубления общественного разделения труда и специализации не только отдельных производителей, но целых районов и областей на производстве того или иного вида продуктов. Экономические связи, устанавливавшиеся посредством торговли между отдельными территориями, способствовали складыванию единого национального рынка. В свою очередь, экономическая общность различных территорий являлась важнейшим условием формирования нации и национальной культуры. В этом смысле торговля предстает такой сферой материальной жизни, которая оказывала опосредствованное воздействие на развитие национальной культуры. Но было и прямое влияние торговли на развитие просвещения, науки, общественно-политической мысли. Причем если в первой половине XVIII в. торговля по своему характеру, размерам, функциям, формам имела много общего с торговлей XVII в., то во второй половине столетия и особенно его последней трети в ней проявляются черты зарождавшейся капиталистической эпохи.

---

¹Очерки русской культуры XVII в., ч. 1. М., 1979.
²Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 59.
³См.: Троицкий С. М. Финансовая политика русского абсолютизма в XVIII веке М, 1966, с. 35—113.
⁴Кушева Е. Н. Торговля Москвы в 30—40-х годах XVIII в. — Исторические
записки, т. 23, 1947, с. 85, 92.
⁵Кизеветтер А. А. Делопроизводство русских внутренних таможен как исторический источник. — В кн.: Сб. статей, посвященных В. О. Ключевскому его учениками, друзьями и почитателями. М., 1909, с. 80.
⁶Шапиро А. Л. О роли Петербурга в развитии всероссийского рынка в XVIII — первой половине XIX в. — В кн.: Города феодальной России. Сб. статей памяти Н. В. Устюгова. М., 1966, с. 388, 391, 394.
⁷Миронов Б. Н. Внутренний рынок России во второй половине XVIII — первой: половине XIX в. Л., 1981, с. 56—59, 67—68.
⁸Рубинштейн Н. Л. Внешняя торговля России и русское купечество. — Исторические записки, т. 54, 1955, с. 344.
⁹Миронов Б. Н. Указ. соч., с. 61.
¹⁰10 Любименко И. И. Торговля в Петербурге. — В кн.: Петербург петровского времени. Очерки. Л, 1948, с. 85.
¹¹11 Там же, с. 90—92.
¹²Миронов Б. Н. Указ. соч., с. 58.
¹³Георги И. Г. Описание Российско-императорского столичного города Санкт-Петербурга. Спб., 1794, с. 105.
¹⁴Чулков М. Историческое описание российской коммерции.., т. VI, кн. IV. М.». 1786, с. 232—251 (подсчитано нами. — авт.).
¹⁵ПСЗ, т.XXI, № 15462, т. XXIV, № 18171.
¹⁶Георги И. Г. Указ. соч., с. 106.
¹⁷Московские ведомости. 1786, № 19.
¹⁸Кулишер И. М. Очерк истории русской торговли. Пг., 1923, с. 265.
¹⁹Георги И. Г. Указ. соч., с. 205, 209.
²⁰Кулишер И. М. Указ. соч., с. 262.
²¹Миронов Б. Н. Указ. соч., с. 55—72.
²²Чулков М. Указ. соч., т. VI, кн. IV, с. 232.
²³Миронов Б. Н. Указ. соч., с. 59.
²⁴Клокман Ю. Р. Социально-экономическая история русского города. Вторая половина XVIII .века. М., 1967, с. 46; Водарский Я. Е. Промышленные селения Центральной России в период генезиса и развития капитализма. М., 1972.
²⁵ЦГАДА, ф. 350, кн. 10, л. 162—162 об.
²⁶Чулков М. Д. Словарь учрежденных в России ярмарок. М. 1788;Миронов Б. Н. Указ. соч., с. 183.
²⁷Миронов Б. Н. Указ. соч., с. 62.
²⁸Вартанов Г. Л. Городские ярмарки Центральной части Европейской России во 2-й половине XVIII в. — Уч. зап. Ленинград, гос. пед. ин-та, т. 194, 1958, с. 137.
²⁹Кафенгауз Б. Б. Очерки внутреннего рынка России первой половины XVIII века (по материалам внутренних таможен). М., 1958, с. 117, 185.
³⁰3убов А. Описание Нижегородской ярмарки. Составленное директором ярмарочной конторы. Спб., 1839, с. 9; Реман Г. Макарьевская ярмонка. Выписка из неизданного путешествия по восточной России, Сибири и Китайской Мунгалии. — Северный архив, журнал истории, статистики и путешествий, 1822, апрель, № 8 май, № 9, с. 238.
³¹Pеман Г. Указ. соч., с. 143.
³²Миронов Б. Н. Указ. соч., с. 60—61.
³³Шульга И. Г. Развитие торговли на Левобережной Украине во второй половине XVIII в. — В кн.: Вопросы генезиса капитализма в России. Л., 1960; Гурджий И. Л. Сельские и городские базары на Украине в конце XVIII — первой половине XIX в. и их роль в развитии товарного производства. — В кн.: Вопросы истории сельского хозяйства, крестьянства и революционного движения в России. Сб. статей к 75-летию академика Н. М. Дружинина. М., 1961; Волков М. Я.,. Тихонова Т. А. Ярмарки Украины середины XVIII в. — В кн.: Историческая география России XVIII в. Ч. I. Города, промышленность, торговля. М., 1981.
³⁴Аксаков И. А. Исследование о торговле на украинских ярмарках, ч. I. Спб.,. 1858, с. 5.
³⁵3убов А. Указ. соч., с. 8.
³⁶Реман Г. Указ. соч., с. 139.
³⁷Щекатов А. Географический словарь Российской империи, ч. I. М., 1801, с. 432— 433; Самсонов В. И. Курская Коренная ярмарка. — Уч. зап. Курск, гос. пед. ин-та, вып. 2, 1949, с. 104; Чулков М. Историческое описание.., т. VI, кн. IV, с. 83.
³⁸Зубов А. Указ. соч., с. 10—11; Самсонов В. Pi.. Указ. соч., с. 112—113.
³⁹Реман Г. Указ. соч., с. 149—150.
⁴⁰Там же, с. 200—214.
⁴¹Там же, с. 205.
⁴²Там же, с. 209.
⁴³Там же, с. 202—203.
⁴⁴Сведения о купеческом роде Вишняковых (1762—1847 гг.), собранные Н. Вишняковым. Ч. II. М., 1905, с. 65.
⁴⁵Реман Г. Указ. соч., с. 146.
⁴⁶Миронов Б. Н. Указ. соч., с. 55—72.
⁴⁷Тихонравов К. Офени Владимирской губернии. — Владимирский сборник. М.,1857; Кафенгауз Б. Б. Указ. соч., с. 97—98.
⁴⁸Яцунекий В. К. Социально-экономическая история России XVIII—XIX вв. .М., 1973, с. 294; Ковальченко И. Д., Милов Л. В. Всероссийский аграрный рынок XVIII — начала XX века. Опыт количественного анализа. М., 1974, с. 79—122, 211—217.
⁴⁹Яковцевский В. Н. Торговля. — В кн.: Очерки истории СССР. Россия во второй половине XVIII в. М., 1956, с. 139—140.
⁵⁰История русской экономической мысли, т. I, ч. 1. М., 1955, с. 284; ПСЗ, т. VII, № 4368; Миронов Б. Н. Экспорт русского хлеба во второй половине XVIII — начале XIX в. — Исторические записки, т. 93. 1974.
⁵¹Троицкий С. М. Указ.-соч., с. 160—170.
⁵²Сб. РИО, т. 39, 1884, с. 262.
⁵³ПСЗ, т. IV, № 2045; Павленко Н. И. Торгово-промышленная политика правительства России в первой четверти XVIII века. — История СССР, 1978, № 3, с. 58—60.
⁵⁴Милюков П. Н. Государственное хозяйство России в первой четверти XVIII столетия и реформа Петра Великого. Спб., 1905, с. 390.
⁵⁵Там же, с. 388—391; Павленко Н. И. Указ. соч., с. 60—61.
⁵⁶ПСЗ, т. V, № 3428, 4410.
⁵⁷Санкт-Петербургский журнал, 1807, № 7, отд. 2, с. 78—84; Троицкий С. М- Указ. соч., с. 160—170.
⁵⁸Кушева Е. Н. Саратов в третьей четверти XVIII в. Саратов, 1928, с. 10.
⁵⁹Троицкий С. М. Русский абсолютизм и дворянство в XVIII в. Формирование бюрократии. М., 1974, с. 356—360.
⁶⁰Ключевский В. И. Соч., т. 5. М., 1958, с. 168.
⁶¹Троицкий С. М. Финансовая политика русского абсолютизма.., с. 182—183.
⁶²Капустина Г. Д. К истории хлебного рынка Москвы в начале XVIII в. — В кн.: Города феодальной России. Сб. статей памяти Н. В. Устюгова. М., 1966.
⁶³Павленко Н. И. Указ. соч., с. 54; Волков М. Я. Очерк истории промыслов России. Вторая половина XVII — первая половина XVIII в. М., 1979, с. 39—40; ПСЗ, т. V, № 2914.
⁶⁴Павленко Н. И. История металлургии в России XVIII в. М., 1962.
⁶⁵Юхт А. И. Русская промышленность и снабжение армии обмундированием и амуницией. — В кн.: Полтава. К 250-летию Полтавского сражения. М.., 1959, с. 217; Чулков М, Историческое описание.., т. VI, кн. I, с. 124.
⁶⁶Боровой С. Я. Вопросы кредитования торговли и промышленности в России
XVIII в. — Исторические записки, т. 33, 1950, с. 99.
⁶⁷Архив князя Воронцова, кн. 24. М., 1880, с. 120.
⁶⁸Тихменев П. Историческое обозрение образования Российско-Американской компании и действий ее до настоящего времени, ч. I, Спб., 1861, с. 22—44; Баша-рин Г. П. Рынок Якутии конца XVIII в. — первой половины XIX в.—Исторические записки, т. 55, 1956.
⁶⁹Яковцевский В. Н. Купеческий капитал в феодально-крепостнической России. М., 1953, с. 68—69.
⁷⁰ПСЗ, т. XV, № 11 117.
⁷¹Семенов А. Изучение исторических сведений о российской внешней торговле и промышленности; т. 3. Спб., 1859, с. 21—28.
⁷²Яковцевский В. И. Купеческий капитал.., с. 65—66.
⁷³Бутенко В. А. Краткий очерк истории русской торговли в связи с историей промышленности. М., 1911, с. 73, 85.
⁷⁴Георги И. Г. Указ. соч., с. 202.
⁷⁵Кулише р И. М Лекции по истории экономического быта Западной Европы. Ч. II. Изд 6-е. Пг., 1922, с. 164.
⁷⁶Кушева Е. Н. Торговля Москвы в 30—40-х годах XVIII в., с. 78.
⁷⁷Яковцевский В. Н. Торговля, с. 120—121.
⁷⁸Чулков М. Историческое описание.., т. VI, кн. IV, с. 190.
⁷⁹Заозерская Е. Н. Торговля и купечество. — В кн.: Очерки истории СССР. Россия во второй четверти XVIII в., с. 168—169.
⁸⁰Яковцевский В. Н. Купеческий капитал.., с. 30—31.
⁸¹Георги И. Г. Указ. соч.; Яковцевский В. Н. Купеческий капитал.., с. 119 и др.
⁸²Миронов Б. Н. К вопросу о роли русского купечества во внешней торговле Петербурга и Архангельска во второй половине XVIII — начале XIX в.— История СССР, 1973, № 6, с. 139.
⁸³Заозерская Е. И. Торги и промыслы гостиной сотни Среднего Поволжья на рубеже XVII—XVIII вв. — В кн.: Петр Великий. М. — Л., 1947, с. 244.
⁸⁴Георги И. Г. Указ. соч., с. 206; Кулишер И. М. Очерк истории русской торговли, с. 241.
⁸⁵Любименко И. И. Указ. соч., с. 86.
⁸⁶Георги И. Г. Указ. соч., с. 222.
⁸⁷Там же, с. 207.
⁸⁸Там же, с. 221.
⁸⁹Уляницкий В. А. Русские консульства за границею в XVIII веке. Ч. I. М., -1899, с. 1.
⁹⁰Рубинштейн Н. Л. Указ. соч., с. 359—360.
⁹¹Кайданов Н. Систематический каталог делам государственной Коммерц-коллегии. Спб., 1884, № 668—675, с. 100—101.
⁹² Георги И. Г. Указ. соч., с. 220.
⁹³Юхт А. И. Русско-восточная торговля в XVII—XVIII веках и участие в ней индийского купечества. — История СССР, 1978, № б, с. 48—49.
⁹⁴Юхт А. И. Торговля России с Закавказьем и Персией во второй четверти XVIII века. — История СССР, 1961, № 1, с. 141—142.
⁹⁵Юхт А. И. Русско-восточная торговля в XVII—XVIII веках, с. 44—47.
⁹⁶Юхт А. И. Индийская колония в Астрахани. — Вопросы истории, 1957, № 3, с. 135, 137, 143.
⁹⁷Чулков М. Историческое описание.., т. VI, кн. IV, с. 258.
⁹⁸Там же, с. 259—261.
⁹⁹Там же, т. II, кн. III, с. 43—45.
¹⁰⁰Фоккеродт И. Г. Россия при Петре Великом. — В кн.: Чтения в Обществе
истории и древностей российских, 1874, т. II, с. 61—64.
¹⁰¹Александров В. А. Россия на дальневосточных рубежах (вторая половина XVII в.). Хабаровск, 1984, гл. 2, § 3; гл. 6.
¹⁰²ПСЗ, т. IV, № 2349, 2433; Доклады и приговоры, состоявшиеся в Правительствующем Сенате в царствование Петра Великого, т. I. Спб., 1880, № 349.
¹⁰³ПСЗ, т. V, № 2789, 2796.
¹⁰⁴Павленко Н. И. Петр I (К изучению социально-политических взглядов). — В кн.: Россия в период реформ Петра I. М., 1973.
¹⁰⁵Троицкий С. М. Русский абсолютизм и дворянство, с. 348.
¹⁰⁶Голикова Н. Б. К вопросу о составе русского купечества во второй половине XVII — первой четверти XVIII в. — В кн.: Русский город (проблемы городообразования), вып. 3. М., 1980, с. 48—50.
¹⁰⁷ПСЗ, т. VII, № 4312.
¹⁰⁸Кизеветтер А. А. Посадская община в России XVIII ст. М., 1905, с. 32—34; Куш ев а Е. Н. Хозяйство саратовских дворян Шахматовых в XVIII в. — Известия АН СССР, VII серия, отд. гуман. наук. Л., 1929, с. 587; Голикова Н. Б. Ростовщичество в России начала XVIII в., его некоторые особенности. — В кн.: Проблемы генезиса капитализма. М., 1970, с. 289.
¹⁰⁹Волков С. И. Крестьяне дворцовых владений Подмосковья в середине XVIII в. (30—70-е годы). М., 1959, с. 62.
¹¹⁰Посошков И. Т. Книга о скудости и богатстве и другие сочинения. М., 195U с. 113—114.
¹¹¹ПСЗ, т. IX, № 6949.
¹¹²ПСЗ, т. XX, № 14595; т. XIV, № 10486; т. VI, № 3892; т. XI, № 8757.
¹¹³ПСЗ, т. XIV, № 10486.
¹¹⁴Яковцевский В. Н. Купеческий капитал в феодально-крепостнической России.., с . 55-57
¹¹⁵ПСЗ, т. XXVI, № 19347.
¹¹⁶Яковцевский В. Н. Купеческий капитал в феодально-крепостнической России.., с. 140.
¹¹⁷Клокман Ю. Р. Указ. соч., с. 139—140.
¹¹⁸Кафенгауз Б. Б. Указ. соч.-, с. 69—83, 234—239; Клокман Ю. Р. Указ. соч., с. 39—40.
¹¹⁹ПСЗ, т. XV, № 11489.
¹²⁰ГИМ ОПИ, ф. 3, ст. оп., д. 1281, л. 300—307.
¹²¹ЦГАДА, ф. 829, кн. 1450, л. 150 об.
¹²²Описание промышленно-торговых сел Иванова и Васильевского, составленные крестьянами-земскими вотчинных правлений. — В кн.: Материалы по истории СССР,, вып. V. Документы по истории XVIII века. М., 1957, с. 409.
¹²³ЦГАДА, ф. 1361, кн. 3, л. 24, об. — 25, 113, об. — 114, 126 об.; ф. 273, кн. 32773, л. 4—5 об., кн. 32745, л. 11—11 об.; ф. 829, кн. 1450.
¹²⁴Клокман Ю. Р. Торгово-промышленная деятельность населения Осташковской: слободы в середине XVIII века. — В кн.: О первоначальном накоплении в России.. М., 1958, с. 397—400.
¹²⁵Клокман Ю. Р. Социально-экономическая история русского города.., с. 155.
¹²⁶Петровская И. Ф. Наказы вотчинным приказчикам первой четверти XVIII в.— Исторический архив, т. VIII. М., 1953, с. 252—253; Александров В. А. Сельская община в России (XVII—начало XIX в.) М., 1976, с. 63, 57—58.
¹²⁷Памятники древнейшей письменности. Спб., 1881, с. 4—8; Архангельский С. Крестьяне крепостной деревни Московского промышленного района во второй половине 18 века (по данным вотчинных инструкций). — Архив истории труда в России, кн. 8, 1923, с. 139.
¹²⁸8Щепетов К Н. Крепостное право в вотчинах Шереметевых (1708—1885). М., 1947, с. 109.
¹²⁹Троицкий С. М. Обсуждение вопроса о крестьянской торговле в комиссии о коммерции в середине 60-х годов XVIII в. — В кн : Дворянство и крепостной строй России XVI—XVIII вв. М., 1975.
¹³⁰Троицкий С. М. Документ о крестьянской торговле в XVIII в. — Советские архивы, 1969, № 1, с. 93.
¹³¹Вартанов Г. Л. Купечество и торгующее крестьянство центральной части Европейской России. — В кн.: Очерки из истории классовой борьбы и общественно- политической мысли России в третьей четверти XVIII века. Уч. зап. Ленинград, гос. пед. ин-та, т. 229, 1962.
¹³²Сб. РИО, т. 107, Л 900, с. 75—76; т. 93, 1894, с. 420—421.
¹³³ПСЗ, т. VI, № 3886.
¹³⁴Соловьев С. М. История России с древнейших времен, кн. VIII. М., 1962,. с. 495—497.
¹³⁵Троицкий С. М. Русский абсолютизм и дворянство, с. 318—350.
¹³⁶Там же, с. 340—344.
¹³⁷Там же, с. 344—346; Павленко Н. И. О некоторых сторонах первоначального накопления в России. Исторические записки, т. 54, 1955; Милюков П. Н. Государственное хозяйство России, с. 388—389
¹³⁸Кушева Е. Н. Саратов в третьей четверти XVIII века, с. 6.
¹³⁹Кафенгауз Б. Б. Указ. соч., с. 186.
¹⁴⁰Григорова-Захарова С. П. Торговля железом Голицыных во второй половине XVIII в. и ее экономические условия. Автореф. канд. дис. М., 1953.
¹⁴¹Павленко Н. И. К вопросу об эволюции дворянства в XVII—XVIII вв. — В кн.: Вопросы генезиса капитализма в России. М., 1960, с. 58.
¹⁴²ГИМ ОПИ, ф. 17, ед. хр. 971, л. 81; ф. 60, № 1791.
¹⁴³Щепетов К. Н. Указ. соч., с. 80—81.
¹⁴⁴3аозерский А. И. А. Р. Воронцов. К истории быта и нравов XVIII в. — Ис- торические записки, т. 23, 1947.
¹⁴⁵Павленко Н. И. История металлургии в России XVIII в., с. 435.
¹⁴⁶Индова Е. И. Дворцовое хозяйство в России. Первая половина XVIII века. М, 1964.
¹⁴⁷Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 3, с. 177.
¹⁴⁸См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 25, ч. I, с. 367—369.
¹⁴⁹ПСЗ, т. XXXVII, № 28389.
¹⁵⁰Руководство к коммерческой науке в пользу высших классов гимназий, состоящих в округе имп. Московского университета. М., 1804, с. 3—5.
¹⁵¹Pубинштейн Н. Л. Внешняя торговля и русское купечество.., с. 360; Он же. Уложенная комиссия 1754—1766 гг. и ее проект нового уложения «О состоянии подданных вообще». К вопросу о политической активности купечества. — Исторические записки, т. 38, 1952, с. 215.
¹⁵²Рубинштейн Н. Л. Уложенная комиссия 1754—1766 гг., с. 214—215.
¹⁵³Болтин В. Рассуждение о происхождении купеческого состояния в России; о переменах в оном со времени императора Петра I и о правах и повинностях онаго ныне. М., 1827.
¹⁵⁴См.: Чулков М. Историческое описание российской коммерции..., т. I—VII. Спб.,1781—1788.
¹⁵⁵Плавильщиков П. А. Сиделец. Комедия в 4-х действиях, Спб., 1807.
¹⁵⁶Журнал или записка жизни и приключений И. А. Толченова. Под ред. Н. И. Павленко. Составители А. И. Копанев, В. X. Бодиска. М., 1974.
¹⁵⁷Водовозов Н. В. А. Н. Радищев и Америка. — Уч. зап. Моск. гор. пед. ин-та им. В. П. Потемкина, т. 43, вып. 4, 1954, с. 75.
¹⁵⁸Старцев А. И. Ф. В. Каржавин и его американское путешествие. — История СССР, 1960, № 3.
¹⁵⁹Ключ коммерции или торговли, то есть наука бухгалтерия, изъявляющая содержание книг и произвождение щетов купеческих. Спб., 1783; Перевод из энциклопедии о коммерции Александра Барсова, Николая Рубцова, Ивана Новикова и Василия Антипова. М., 1781; Правила основательныя торговли. Перевод с нем. яз. И. Новикова. М., 1799; и др.
¹⁶⁰Сведения о купеческом роде Вишняковых.., с. 92
¹⁶¹Беседы русского купца о торговле. Практический курс коммерческих знаний, излагаемых в С.-Петербурге публично по поручению имп. Вольного экономического общества и изданный под покровительством оного, членом его Иваном Вавиловым. Ч. I. Спб., 1846.
¹⁶²Ключ коммерции или торговли, то есть наука бухгалтерии..; Почтенный купец или бухгалтерия.., ч. 1—3. М., 1799.
¹⁶³Соловьев С. М. Указ. соч., кн. XI, с. 111—112.
¹⁶⁴Кулишер И. М. Лекции по истории экономического быта Западной Европы, ч. II, с. 188—189.
¹⁶⁵3аозерская Е. И. Торговля и купечество.., с. 174.
¹⁶⁶Почтенный купец или бухгалтерия...
¹⁶⁷Громыко М. М. К характеристике социальной психологии сибирского купечества XVIII в. — История СССР, 1971, № 3, с. 66.
¹⁶⁸Там же, с. 68—70.
¹⁶⁹Матинский М. А. Санкт-Петербургский гостиный двор. М., 1791, с. 85.
¹⁷⁰ЦГАДА, ф. 248, оп. 5, кн. 229, л. 358—359.
¹⁷¹Корш Е. Быт купечества и мещанства. М., 1926, с. 32.
¹⁷²Там же, с. 27.

<< Назад   Вперёд>>