2. Типология
Первые шаги. Только однажды в прошлом этой проблеме было придано высокое звучание — в конце XIX — начале XX в., когда против «короля археологии» шведа Монтелиуса выступил его датский антипод Софус Мюллер. В эволюционно-типологическом [теперь я предпочитаю говорить о градационно-типологическим] методе Монтелиуса, при всей изящности и полезности этого великолепного инструмента исследования, оставалось много моментов нестрогого выбора, открывающих дорогу субъективизму: отсутствовали четкие критерии различия типов, их сближения, а на основе сближения типов строились типологические ряды. Софус Мюллер отказался от построения таких рядов как чересчур гипотетических. Он предпочитал определять последовательность типов по изменению их сочетаемости в комплексах, строить не эволюционные типологические ряды, а хронологические цепочки взаимосвязанных комплексов.
Тогда победил, однако, типологический метод. По ряду причин не хронологическая система Софуса Мюллера, а система Монтелиуса стала основой периодизации неолита, бронзового и раннего железного века Северной Европы. Субъективистская сторона типологического метода была усилена норвежцем Нильсом Обергом и доведена до апогея в классической формулировке: «Типологический метод ... строго говоря, это вообще не метод...; его правильнее сравнить с вчувствованием художника. Типолог работает не столько своим интеллектом, сколько инстинктом. Он наслаждается ритмическим в развитии, как музыкант наслаждается музыкой, и он реагирует на фальшивую типологию, как музыкант — на фальшивый тон. Это не метод науки, и обучить этому нельзя» (Aberg 1929: 512).
Недавно Бертил Альмгрен заявил, что Оберг прав, более того, что в основе типологического метода с самого начала лежала интуиция. В отличие от Оберга, однако, он сделал из этого в духе времени критические выводы (Almgren 1967).
Модернизация. В обстановке, когда типологический метод, в весьма свободном и упрощенном применении, в трактовке a la Оберг, определял характер множества скандинавских и немецких работ, появление одного крупного исследования пробило брешь в этой рутине, несмотря на то что исследование было сугубо конкретным, без претензий на теоретическое значение. Речь идет о монографии датчанина Питера Глоба, вышедшей в 1945 г. (Glob 1945) и посвященной исследованию поздне-энеолитической культуры одиночных погребений — той самой, которую когда-то обработал Софус Мюллер.
Через полвека после Софуса Мюллера, на основе выросшего в несколько раз материала, Глоб применял к исследованию тот же комбинаторно-корреляционный метод, что и Мюллер, только осовременив, отточив и отшлифовав его. Корреляция керамики с боевыми топорами и боевых топоров разных типов между собой произведена не словесно и не заштриховкой ячеек, а точечным их заполнением, т. е. с учетом количественного фактора. Концентрация типов на определенных ареалах фиксирована аналогично-точечными картами. Распределение типов топоров по различным стратиграфическим уровням курганов показано кумулятивными процентными графиками.
Исключение типологических рядов с их гипотетическим элементом, точность и наглядность карт и корреляционных полей и учет количественного фактора придали этому исследованию высокую убедительность, а примененным в нем методическим принципам — огромный авторитет. Как раз в начале того периода, когда скептицизм и недоверие к гипотезам стали распространяться в археологии, обращая археологов к математике, Глоб конкретным примером указал путь обеспечения объективности и надежности выводов, правда, ограниченный, но зато остающийся приемлемым и в условиях повышенной рефлексии.
Однако Глоб не ставит проблему объективности в теоретическом аспекте, не конструирует цельную и всеобъемлющую методическую систему. Он на это и не претендует. На некоторые щели, открытые проникновению субъективизма (например, неразработанность приемов выделения типа), он не обращает внимания; задачи социологических и исторических реконструкций решаются им по старинке и без особых сомнений и колебаний.
<< Назад Вперёд>>
