1. Некоторые теоретические вопросы начальной фазы генезиса капиталистических отношений в России
Ориентировка предлагаемого исследования на производство и производственные отношения понятна и объяснима. Именно здесь скрещиваются копья научной полемики при обсуждении проблемы генезиса капитализма. Сфера обращения не вызывает резких расхождений, так как никто из исследователей не отрицает в этом плане складывания рыночных связей всероссийского масштаба, широкого распространения торгового капитала и обмена. Признание наличия буржуазных связей в этой сфере, кажется, является пунктом, по которому совпадают столь разнящиеся в других отношениях мнения наших историков. Но на одной тенденции в характеристике проблемы всероссийского рынка остановиться следует. Речь идет о высказанном не так давно мнении, что создание всероссийского рынка предшествовало генезису капитализма и, следовательно, является целиком порождением феодальной эпохи. В оборот пущено понятие «всероссийский рынок феодальной эпохи». Автор считает эту точку зрения несовместимой с теоретической и конкретно-исторической постановкой вопроса. Напомним, что В. И. Ленин для книги «Развитие капитализма в России» написал специальный раздел «Несколько замечаний о докапиталистической экономике нашей деревни». Здесь В. И. Ленин подчеркивает, что докапиталистическая деревня с экономической стороны представляла собой «сеть мелких местных рынков, связывающих крохотные группы мелких производителей, раздробленных и своим обособленным хозяйничаньем, и массой средневековых перегородок между ними и остатками средневековой зависимости»795. Завершая характеристику вопроса, В. И. Ленин писал: «Подобно тому, как нельзя себе представить развитого капитализма без крупного товарно-торгового и денежно-торгового капитала, точно так же немыслима и докапиталистическая деревня без мелких торговцев и скупщиков, являющихся «хозяевами» мелких местных рынков. Капитализм стягивает вместе эти рынки, соединяет их в крупный национальный, а затем и всемирный рынок, разрушает первобытные формы кабалы и личной зависимости, развивает вглубь и вширь те противоречия, которые в зачаточном виде наблюдаются и в общинном крестьянстве,— таким образом подготовляет разрешение их»796. Пусть не посетует читатель на приведение этих пространных выдержек. Они необходимы, как мы убедимся сейчас, для уяснения возникшего спора. Из работ последнего времени, в которых дана наиболее приемлемая, с нашей точки зрения, трактовка ленинских взглядов на проблему всероссийского рынка, отметим статьи О. Н. Вилкова797 и Ю. А. Тихонова798.
Первым долгом оговоримся, что, по нашему мнению, в данном разделе В. И. Ленин говорит о докапиталистической деревне и дореформенной и пореформенной поры. Вообще о той деревне, которая не затронута буржуазным развитием. Мелкое, раздробленное, стесненное средневековыми институтами производство, крайне слабая связь его с рынком (притом узким, местным) — примечательные свойства докапиталистической экономики. «Хозяевами» мелких местных рынков являются мелкие торговцы и скупщики. Заметим: нигде В. И. Ленин не говорит даже о крупном торговом капитале применительно к докапиталистической деревне. Данное место «Развития капитализма в России» как бы дополняет и продолжает высказанную В. И. Лениным в «Друзьях народа» мысль о складывании всероссийского национального рынка в качестве принципиально важного, действительно «нового» периода истории России. Если в докапиталистической экономике «хозяевами» местных рынков выступают мелкие торговцы и скупщики, то хозяева формирующегося всероссийского — «капиталисты-купцы». Как видим, для «единого всероссийского рынка феодальной эпохи» тут не остается места.
Следуя ленинской концепции, правомерно сказать, что генезис капитализма идет рука об руку с процессом созидания единого национального рынка. Эволюция страны в буржуазном направлении разрушает замкнутость феодальных вотчин и территориальных крестьянских союзов на государственных землях. Эти явления со своей стороны указывают на глубинные, подчас едва заметные, замаскированные или придавленные феодальными отношениями сдвиги в области производства. В работах историков нередко приводится известное положение Маркса о том, что экономическая структура капиталистического общества выросла из экономической структуры феодального. И тем не менее часто ищут в позднефеодальную эпоху непременно «чистых», «законченных» форм капиталистических отношений. Обнаружив слабость их, такие исследователи с торжеством объявляют несостоятельными и бесперспективными взгляды сторонников, условно говоря, «раннего» генезиса капитализма в России (до середины XVIII в.).
Устойчивым заблуждением, по нашему мнению, является требование непременной династической преемственности как обладателей капитала, так и наемных рабочих. Ссылаясь на известные в литературе факты краха некоторых торговых и промышленных предприятий, не перешагнувших из XVII в следующее столетие, эти ученые говорят насчет обратимости процесса и спорадичности буржуазных элементов799. Во-первых, условия товарного, а тем более капиталистического хозяйства каждодневно ставят вопрос перед любым (крупным и мелким) предпринимателем — быть ему или не быть. Прибавив к этому деспотическую власть самодержавия и его чиновного аппарата, мы получим отнюдь не тепличную обстановку для выращивания будущих потомственных капиталистов. Абсолютизм одной рукой давал привилегии нарождающейся буржуазии, а другой обирал ее иногда до нитки. Во-вторых, для ранних стадий генезиса капитализма это требование представляется чрезмерным. И, в-третьих, положение с преемственностью капиталов до середины XVIII в. не так уж безнадежно, если взять фактическую сторону дела, еще слабо изученную.
Можно сослаться на несколько выразительных примеров, относящихся к изучаемым территориям и свидетельствующих о преемственности капиталов и занятий «лучших» людей XVII в. и их потомков в XIX столетии. К их числу относятся Алины — «хозяева Печорского края»800, кунгурские посадские Кузнецовы801, крупные промышленники Шустовы, чухломские жители, позже сибиряки Юдины802, чердынцы Могильниковы803. Убедительные данные по Двинскому краю приведены Н. Е. Носовым804.
В последние 10—12 лет обнаружились существенные разногласия между советскими историками по вопросу о понимании ленинского положения относительно складывания всероссийского рынка «примерно с 17 века» и о характере возникших вследствие этого «буржуазных связей». Здесь вряд ли уместно повторять то, что не раз было предметом обсуждения на страницах научной печати. Автор и сейчас не отказывается от той позиции, которую он занимал в этом споре, выступая совместно с другими исследователями или индивидуально. Он не разделяет мнения С. Д. Сказкина, В. К. Яцунского, Н. И. Павленко и других историков, согласно которому высказывание В. И. Ленина будто бы не имеет в виду зарождения капиталистических отношений. По сути дела они отрицают возможность истолкования этого ленинского текста в том плане, как это имело место в предшествующей историографии, т. е. «новый период» русской истории ими не связывается с генезисом капиталистических отношений в области производства. Указывалось также и на то, что данное ленинское высказывание имеет прежде всего социологическое, а не конкретно-историческое назначение.
Отсылая читателя к прошедшим по этому поводу дискуссиям, остановимся на таком вопросе: какое место занимает названное выше положение В. И. Ленина в его трудах, затрагивающих судьбы российского капитализма? Ведь только в связи с другими оценками В. И. Ленина ранних стадий буржуазной эволюции, принимая во внимание развитие ленинской исторической концепции во времени, возможна приближающаяся к истине трактовка данной проблемы. Поэтому обратимся вновь к трудам В. И. Ленина и проследим за его характеристиками капиталистических тенденций в экономике России дореформенного времени. Последнее обстоятельство поможет нам избежать модернизации понятий и представлений, поскольку известно, что В. И. Ленин главное внимание обращал на изучение развития России по буржуазному пути после реформы 1861 г.
Непреоборимая сила В. И. Ленина как теоретика состояла в том, что он с поразительной глубиной и последовательностью сочетал в своих трудах общие положения К. Маркса и Ф. Энгельса о возникновении капитализма с всесторонним, творческим анализом и синтезом конкретных проявлений этого процесса в истории России. В. И. Ленин видел одну из заслуг К. Маркса в историзме его концепции рождения, развития и упадка буржуазной общественно-экономической формации: «...он проследил развитие товарного хозяйства с первых его шагов, он анализировал капитализм в его примитивных формах простой кооперации и мануфактуры, — формах, на целые века отстоящих от концентрации производства машинами»805. «Значение научной теории в том и состоит, что она выяснила настоящее место машинной индустрии, как одной стадии капитализма»,— возражал В. И. Ленин Н. Даниельсону, который отождествлял капитализм с машинной индустрией, совершая тем самым грубую ошибку806. Естественно, что, касаясь истории России, В. И. Ленин усматривал глубокие корни капитализма в экономике страны задолго до падения крепостного права, применяя к российским условиям учение Маркса — Энгельса о стадиях развития буржуазного строя. Россия представляет из себя буржуазное общество, выросшее из крепостного уклада, подчеркивал В. И. Ленин, давая понять органичность и противоречивость процесса возникновения капитализма в недрах феодально-крепостнической формации. Поэтому чрезвычайно важна мысль В. И. Ленина, выраженная им в полемике с «Русским Богатством», когда этот народнический официоз тщился объявить «...наш капитализм не естественным и необходимым процессом, завершающим вековое развитие товарного хозяйства в России, а случайностью, не имеющей прочных корней, означающей лишь уклонение с пути, предписываемого всей исторической жизнью нации»807. Значительно позднее, в лекции «О государстве», В. И. Ленин дал обобщенную, чрезвычайно выразительную характеристику феодально-крепостнической формации вообще и в ее российском варианте. «Крепостное общество,— писал В. И. Ленин,— всегда было более сложным, чем общество рабовладельческое. В нем был большой элемент развития торговли, промышленности, что вело еще в то время к капитализму»808. В отличие от завершающей, высшей формы капитализма — машинной индустрии, создающей наиболее «чистые» буржуазные отношения, предыдущие стадии В. И. Ленин именует как «средневековые, полукрепостнические формы капитала»809, когда «эксплуатация массы производителей мелка, раздроблена, неразвита», «еще опутана средневековыми формами, разными политическими, юридическими и бытовыми привесками, уловками и ухищрениями...»810.
Поскольку порабощение труда капиталом проходит очень длинные и различные стадии от торгового капитала до «английской формы»811, В. И. Ленин обращается к исходному пункту капитализма, к его исторической «почве», каковой он считает «то общественное отношение, которое, в разных формах, царит в капиталистическом обществе и которое Маркс выразил формулой: деньги — товар — деньги с плюсом», причем высшее развитие этого отношения при индустриальном капитализме является «квинтэссенцией всех остальных форм»812.
На первичных, ранних ступенях развития буржуазные отношения еще трудно различимы, ибо тысячью нитей связаны со старыми формами производства и той или иной степенью личной зависимости непосредственного производителя от владельца капитала. Призывая к разработке марксистского понимания «русской истории и действительности», В. И. Ленин ставил задачу проследить «конкретнее все формы классовой борьбы и эксплуатации, которые особенно запутаны и прикрыты в России»813.
До того момента, когда крупная машинная индустрия утверждает господство капиталистического способа производства и буржуазной формации, происходят глубинные изменения в экономике страны. Для трудящихся города и деревни подчинение капиталу начинается «торговым и ростовщическим капиталом, затем переходит в индустриальный капитализм, который в свою очередь сначала является технически совершенно примитивным и ничем не отличается от старых систем производства, затем организует мануфактуру,— которая все еще основывается на ручном труде, покоится на преобладающих кустарных промыслах, не нарушая связи наемного рабочего с землей,— и завершает развитие крупной машинной индустрией»814. Эта характеристика стадий капиталистических отношений многократно повторяется в ленинских трудах. Ранние стадии характерны тем, что здесь подчинение труда капиталу прикрыто обломками средневековых отношений.
Для нас наибольший интерес представляет выяснение ленинских воззрений на технически примитивные, но уже отмеченные буржуазными формами эксплуатации явления производственного порядка. В. И. Ленин совершенно четко указывает, что в данном случае мы должны обратиться к сфере мелкого производства, становящегося производством на рынок, т. е. товарным: «Капитализм родился и постоянно рождается из мелкого производства»815. Мелкое товарное производство имеет тенденцию к употреблению наемного труда, что уже само по себе фиксирует ранние проявления антагонизма между трудящимся и обладателем капитала не только в облети рыночных отношений (эксплуатация со стороны торговца), но и в самом производстве. Знаменательно следующее указание В. И. Ленина: «...там, где господствует товарное производство и наемный труд употребляется не случайно, а систематически, налицо есть все признака капитализма». «Можно говорить о его неразвитости, зачаточности, об особых формах его»,— продолжает В. И. Ленин, но отрицать данное явление нельзя816.
При освещении вопроса о формах так называемого «соединения промысла и земледелия» в русской пореформенной экономике В. И. Ленин, по сути дела, выделил исторически обусловленные типы крестьянских хозяйств, начиная от времен «средневекового хозяйственного режима» и кончая развитыми капиталистическими формами. Если первые две вполне укладываются в рамки патриархально-натуральных отношений, то начиная с третьей («патриархальное земледелие соединяется с мелким производством промышленных продуктов на рынок, т. е. с товарным производством в промышленности») можно говорить о тяготении к применению наемного труда и капиталистическому производству. С этого пункта В. И. Ленин считает возможным также признать известную степень «разложения крестьянства» как необходимое условие такого превращения817.
Без мелкого товарного производства и скупщика немыслимо широкое развитие торгового капитала и складывание рыночных связей, выходящих за рамки местной ограниченности. Оно составляет питательную среду для деятельности «капиталистов-куппов». Неразрывная связь этих явлений раннебуржуазных отношений установлена В. И. Лениным для России вообще и деревни в особенности. В. И. Ленин согласен с тем, что «...капиталистическое производство наступает с того момента, когда между производителем становится капиталист, хотя бы он только покупал у самостоятельного (по виду) производителя готовый товар». «Когда «крестьянин» в пресловутой «общине» раскалывается на голяка и богатея, на представителей пролетариата и капитала (особенно торгового),— тогда тут не хотят видеть зачаточного, средневекового капитализма», — писал в адрес народников В. И. Ленин818. В другом месте, возвращаясь к этой мысли, В. И. Ленин критиковал народников: «Они забывают, что первичной формой капитала всегда и везде был капитал торговый, денежный, что капитал всегда берет технический процесс производства таким, каким он его застает, и лишь впоследствии подвергает его техническому преобразованию». И здесь эти формы капитала В. И. Ленин называет «средневековыми»819. С этим положением перекликается ленинское высказывание о том, что «капитал овладевает сначала производством на старом основании, подчиняет производителя, технически отсталого»820.
С полной отчетливостью В. И. Ленин показал, что народники идеализировали те послереформенные порядки, которые отражали самые отсталые проявления капитализма (особенно в земледелии), несущие на себе груз феодально-крепостнических наслоений. Двойную эксплуатацию крестьянина («отчасти со стороны помещика — по «наделу», отчасти со стороны капиталиста — по «заработкам»») он рассматривал как «полусредневековое положение», характеризовавшее устой старой России — «патриархальное, полукрепостное крестьянство», которое вырывается из «средневековой, полуфеодальной обстановки» развитием более высоких форм капитализма в послереформенное время821. По поводу неудачной формулы П. Струве: «Надо доказать, что разложение старого экономического строя неизбежно», В. И. Ленин заметил: «Вероятно, автор имел в виду ту стадию развития капитализма, когда он не вполне еще выпутался из средневековых учреждений, когда силен еще торговый капитал и мелкое производство еще держится для большой части производителей»822.
Вскрывая исторические корни развития капитализма в России, В. И. Ленин указывал, что «этот процесс сказался с полной силой в пореформенную эпоху, когда старинные формы труда рушились с громадной быстротой и первое место заняла купля-продажа рабочей силы», когда прибавочный продукт был заменен буржуазной прибавочной стоимостью823.
До того ранние формы буржуазной эксплуатации проявлялись главным образом через сферу обмена, посредством покупки продуктов труда. После отмены крепостного права на первое место все более уверенно стала выходить товарная форма рабочей силы, которая прежде была до крайности стеснена старым строем.
Одновременно под влиянием развитого индустриального капитализма происходило вытеснение полуфеодальных, средневековых форм капиталистических отношений. Особенность российской экономики пореформенной поры заключалась, однако, в том, что это вытеснение не исключало воспроизводства отживающих проявлений примитивного капитализма главным образом в захолустных местностях и отсталых отраслях хозяйства.
Для В. И. Ленина, когда он писал свои классические труды, излагавшие марксистское освещение развития капитализма в России, вопрос о времени начала процесса не был главным, что он специально подчеркивал. И все же можно утверждать, что заключенные в произведениях В. И. Ленина высказывания дают критерии для выяснения времени, с которого обозначились признаки развития буржуазных отношений.
В данной связи есть необходимость вновь вернуться к известному положению В. И. Ленина о «новом периоде» русской истории, начале складывания всероссийского рынка и создании «связей буржуазных», что датируется им временем «примерно с 17 века».
Мы видели, что еще в эпоху средневекового режима В. И. Ленин считал возможным усматривать явления примитивного «индустриального капитализма», не говоря о широкой сфере деятельности капитала торгового. Понятие «средних веков» отождествляется с эпохой «московского царства» в частности. Если государство распадалось в то время «на отдельные «земли», частью даже княжества, сохранявшие живые следы прежней автономии, особенности в управлении, иногда свои особые войска (местные бояре ходили на войну со своими полками), особые таможенные границы и т. д.»824, то не ясно ли, что большинство перечисленных признаков к XVII столетию не относится? Это знала историческая наука конца XIX в. Очерченные В. И. Лениным на основе известной ему тогда исторической литературы контуры отличий начала «нового периода» от предыдущего времени настолько емки и глубоки, что развитие науки в последующие три четверти века не внесло принципиальных изменений в наши представления. В. И. Ленин взял то главное, определяющее, что, можно сказать, составляет фундамент исторических представлений об эпохе, без чего нет подлинной науки познания прошлого.
Поэтому не будет неожиданностью признание В. И. Лениным начала «нового периода» «примерно с 17 века». Трудно согласиться с Н. И. Павленко, полагающим, что «В. И. Ленин использует исторический материал для иллюстрации социологического построения, которое у него стоит на первом плане», чем и объясняется осторожная формула «примерно»825. Мы полагаем, что ни первого, ни второго плана у В. И. Ленина здесь нет, есть единый план историко-социологического исследования, где в равной мере важно и теоретическое положение и сочетающийся с ним исторический материал.
Для выяснения вопроса о хронологической «привязке» начала генезиса капитализма в России важно учесть историко-экономические экскурсы В. И. Ленина в связи с проблемой «кустарничества» как ранней формы капиталистических отношений. Весьма показательно, что при анализе отдельных отраслей «кустарного производства» он обращал внимание на время их возникновения. Мануфактуры, специализировавшиеся на выпуске того или иного вида продукции, возникали нередко в тех местностях, где веками формировались в мелком производстве искусные рабочие826. В. И. Ленин одобрительно цитирует работу А. К. Корсака, где говорится, что «оптовые ремесла» стали заметнее развиваться в сельской местности с XVII в., причем жители одних селений сделались кожевниками, других — ткачами, третьих — красильщиками, тележниками, кузнецами и т. п827. Следовательно, В. И. Ленин констатирует факт, что с XVII в. выразительно обнаружилось общественное разделение труда в мелком товарном производстве, что и составляет базу складывания буржуазного по своему существу всероссийского рынка на том историческом этапе. Когда В. И. Ленин описывает кожевничество села Богородского Горбатовского уезда и характеризует его как мануфактуру, он упоминает, что «существует этот промысел очень давно, с XVII века...» Он указывает также на «давным-давно образовавшийся здесь пролетариат»828, значительно ранее начала XIX в. «Особенно замечательный пример капиталистической мануфактуры» — так называет В. И. Ленин сапожный промысел села Кимры Корчевского уезда Тверской губернии и его окрестностей. И тут же замечает: «Промысел этот исконный, существующий с 16-го века. В пореформенную эпоху он продолжает расти и развиваться»829. Не преминул вспомнить В. И. Ленин и о том, что знаменитые павловские сталеслесарные промыслы имеют происхождение «очень древнее», ссылаясь при этом на писцовую книгу 1621 г830. «Кустарные» промыслы Тульского района, как пишет В. И. Ленин, «отличаются большой древностью: начало их восходит к XV веку.
Особенное развитие они получили с половины 17 века...»831. Касаясь рыболовных промыслов Мурманского берега, В. И. Ленин констатирует, что ставший анахронизмом в конце XIX в. вид полукабальной эксплуатации наемных работников — «покрут» — «вполне сложился уже в XVII веке»832.
Таким образом, приведенные примеры историко-экономических экскурсов В. И. Ленина показывают, что далеко не случайно им выделен «новый период» истории «примерно с XVII в.». Надо полагать, осторожная формулировка «примерно» указывает на XVII столетие как на более отчетливо выраженный хронологический этап, до которого могли быть (и были) те или иные моменты буржуазного развития, но которые еще не оказывали заметного влияния на «средневековый хозяйственный режим» «эпохи московского царства». Ясно, что указание на «связи буржуазные» — не обмолвка, не полемический прием, а точная социально-экономическая квалификация определенного качественно важного этапа, знаменующего начало генезиса капитализма в России. Все сказанное свидетельствует о теоретической обоснованности так называемой «ранней» датировки начала генезиса капитализма в России (до середины XVIII в.). Не только возможность, а и необходимость одновременного изучения формирования внутреннего рынка вытекает также из прямого указания Ленина о том, что «вопрос о внутреннем рынке, как отдельный самостоятельный вопрос, не зависящий от вопроса о степени развития капитализма, вовсе не существует»833.
В свете всего сказанного выше автору этих строк не представляется достаточно плодотворной та переоценка ценностей, которая имела место за последние годы в историографии проблемы генезиса капитализма и складывания всероссийского рынка. Разрыв с предыдущей традицией подчас необходим в интересах движения науки вперед. Но он должен иметь не просто веские, а фундаментальные основания, чтобы не превратиться в зряшное отрицание или легковесное теоретизирование, граничащее с эпигонством. Полагаем, что любой пересмотр историографической концепции должен отвечать, по меньшей мере, двум совершенно необходимым требованиям. Во-первых, должна быть доказана несостоятельность распространенных взглядов, тормозящая прогресс данной отрасли науки, когда исчерпаны творческие возможности соответствующей концепции. Очень существенно знать, была ли последняя изначально ошибочной или перед лицом новых исследований, фактов, размышлений попросту устарела, стала неплодотворной. Во-вторых, требуется, чтобы новая концепция дала конструктивное решение вопросов, перед которыми прежняя оказалась бессильной. Попыток ниспровергнуть разработанную в общих чертах до середины 50-х годов концепцию генезиса капитализма и начальной стадии складывания всероссийского рынка в конце 50— 60-х годов предпринято немало. Но они, по нашему убеждению, не отвечают в полной мере названным критериям. Последняя наиболее массированная попытка предпринята группой авторов, подготовивших коллективный доклад для июньской сессии 1965 г. Она встретила обоснованные возражения ряда историков во время обсуждения, а затем и в научной печати.
Из комплекса существующих разногласий выделим два момента. Прежде всего, наши оппоненты ссылаются на якобы догматическое толкование известного ленинского высказывания о всероссийском рынке и «буржуазных связях», которое не многие исследователи только «иллюстрировали». Так, Н. И. Павленко прямо пишет, что «некоторые специалисты встали на путь не изучения проблемы, а механического иллюстрирования высказывания В. И. Ленина». Более того, Н. И. Павленко полагает, будто «капиталисты-купцы XVII в., как и предшествовавшего времени, являлись представителями торгового капитала, обслуживавшего феодальное хозяйство. Промыслы таких купцов занимали подчиненное положение в хозяйственном комплексе. Отсюда и «буржуазные связи» ограничиваются сферой обращения»834. Ограничение изучения становления всероссийского рынка и характера «буржуазных связей» областью обращения Н. И. Павленко вслед за С. Д. Сказкиным признает, должно быть, единственным плодотворным путем дальнейших исследований. Нам представляется такая постановка вопроса не сулящей успешного продвижения науки. Ведь уверять, что изучение рынка предполагает анализ торгового обращения — значит повторять азбучную истину. Но в том-то и суть, что закономерное развитие исследовательских работ в данной области, которое шло рука об руку с осмыслением ленинских взглядов на исторический процесс в России, привело советских ученых к задаче изучения проблемы производства, прежде всего, товарного производства. Внимание исследователей к этой ранее незатронутой стороне изучаемой проблемы явилось крупным творческим шагом вперед в советской исторической науке. Это направление дало немало ценных конкретно-исторических исследований, обогативших наше представление о той эпохе.
Наконец, до сих пор (а времени прошло достаточно) на базе той концепции, которую защищают наши оппоненты, не создано ни одного специального исследования по проблеме ранних стадий всероссийского рынка. Только с их появлением дискуссия может получить стимул к серьезному развитию.
Итак, наше мнение сводится к тому, что в основных своих чертах направление исследований С. В. Бахрушина, Н. В. Устюгова и других ученых не исчерпало своих возможностей и может служить делу дальнейшего развития данной отрасли науки. Автор далек от мысли считать все вопросы проблемы решенными или решенными всегда удачно. Мы благодарны нашим оппонентам за предостережения против чрезмерного увлечения поисками «новых явлений», за указания на некоторые слабости и пробелы существующих воззрений (сравнительное изучение сферы производства и обращения XVI—XVII вв., продолжение конкретного исследования торговых фирм XVII в., выявление степени обратимости новых буржуазных явлений и др.). Но принципиальных изъянов распространенной концепции генезиса капитализма им доказать не удалось.
795В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 3, стр. 381.
796Там же, стр. 383.
797О. Н. Вилков. Проблема всероссийского рынка и сибирская торговля и промышленность XVII в.— «Итоги и задачи изучения истории Сибири досоветского периода». Новосибирск, 1971.
798Ю. А. Тихонов. Проблема формирования всероссийского рынка в современной советской историографии.— «Актуальные проблемы истории России эпохи феодализма. Сб. статей». М., 1970.
799См. сб. «Переход от феодализма к капитализму в России», стр. 27—28 и др.
800М. Г. Курдюмов. Описание актов, хранящихся в архиве императорской Археографической комиссии, II. Акты соликамские.— «Летопись занятий Археографической комиссии», вып. 21, СПб., 1909, стр. 54, 217 и др.; Э. В. Андерсон. Чердынские купцы на Печоре.— «На Западном Урале». Сб. статей, вып. 4. Пермь, 1964, стр. 82—98.
801«Кунгурские акты XVII в. (1668—1699)». СПб., 1888.
802Г. В. Юдин. Материалы для истории города Чухломы и рода костромичей Июдиных (1613—1895), т. I—II. Красноярск, 1902; И. С. Беляев. Купеческие родословные как исторический источник. Чухломцы посадские люди Юдины. М., 1900.
803В. А. Оборин. К истории крестьянской колонизации Верхнего Прикамья в XVI — первой половине XVII в.— «Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. 1964 г.». Кишинев, 1966, стр. 109—110.
804Н. Е. Носов. Становление сословно-представительных учреждений в России. Л., 1969.
805В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 1, стр. 520.
806В. И . Ленин. Полн. собр. соч., т. 2, стр. 181.
807В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 2, стр. 61.
808В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 39, стр. 76.
809В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 1, стр. 396.
810Там же, стр. 310. Ср. там же, стр. 221.
811Там же, стр. 521—522.
812Там же, стр. 396 (прмм.).
813Там же, стр. 333.
814Там же, стр. 459—460.
815В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 17, стр. 25.
816В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 2, стр. 329—330.
817В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 3, стр. 378—379.
818В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 1, стр. 333.
819Там же, стр. 490.
820Там же, стр. 510.
821Там же, стр. 251. Ср. там же, стр. 510—511.
822Там же, стр. 443.
823Там же, стр. 433.
824Там же, стр. 153.
825Н. И. Павленко. Спорные вопросы генезиса капитализма в России.— «Вопросы истории», 1966, № 11, стр. 83. Интересную попытку выявить круг известных В. И. Ленину источников по русской истории предприняли А. М. Сахаров («Вопросы истории», 1970, № 4, стр. 152—164) и Ю. 3. Полевой («Историографический ежегодник 1970 г.» М., 1972, стр. 164—191).
826См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 3, стр. 429—430.
827Там же, стр. 430.
828Там же, стр. 403.
829Там же, стр. 409.
830См. там же, стр. 414—415.
831Там же, стр. 423.
832Там же, стр. 600, прим.
833Там же, стр. 60.
834Н. И. Павленко. Спорные вопросы генезиса капитализма в России, стр. 91.
<< Назад Вперёд>>
