Он - человек семейный, или мечтающий быть таковым
неблагополучии на этом фронте. К примеру, по переписи 1869 года из 538 тысяч взрослого населения столицы в браке состояло 226 тысяч человек обоего пола. Примерно 41%! Из этого следует, что более половины столичных обывателей удовлетворяли свои половые (физиологические и психологические) потребности вне брака. Это поразительное для дореволюционной России соотношение отчасти объясняется наличием большого количества солдат, матросов, приезжих рабочих-артельщиков и прочего люда, «молодого, холостого, незарегистрированного». Кстати, в силу этих же причин мужское население в столице значительно преобладало над женским, примерно в соотношении 6:4. Благодатная почва для всевозможной девиантности в семейной сфере!
Дефицит семьи восполнялся по-разному: продажная любовь, внезаконное сожительство, обзаведение содержанками — все это стало нормой жизни. Трудно назвать состоятельного человека, тем более в генеральских чинах, который бы не мог похвастаться перед приятелями хорошенькой содержанкой. Тон задавал император Александр Николаевич, открыто живший (от живой жены) с Екатериной Долгорукой (княгиней Юрьевской); за ним поспевали великие князья, министры, директора департаментов, финансисты; на этих, в свою очередь, равнялась мелочь вроде старшего кассира Общества поземельного кредита Юханцева (в будуаре его содержанки цыганки Шишкиной обнаружили горы драгоценностей, купленных на украденные в Обществе деньги). Простой народ, не имея возможности оплачивать дорогую любовь, искал выхода в простом сожительстве; идеологизированные студенты и курсистки называли это гордо «гражданским браком»; пролетарии не называли никак, а просто сожительствовали.
Такое положение дел порождало проблемы: огромное количество незаконных детей и имущественные конфликты.
Надо отметить некоторые особенности тогдашнего законодательства о браке и семье. Оно противоречиво. Если имущественные отношения супругов регулировались вполне созвучными капиталистической эпохе законами, то в основе семейного права лежали принципы религиозно-конфессиональные, очень возвышенные и правильные, но находившиеся в остром (и все более обостряющемся) противоречии с условиями реальной жизни.
Иллюстрация Η. Η. Каразина к роману «Преступление и наказание». 1893
Брак — дело добровольное. Статья 12 Законов гражданских Свода законов Российской империи: «Брак не может быть законно совершен без добровольного и непринужденного согласия сочетающихся лиц». Брачный возраст: с 18 лет для мужчин и с 16 для женщин; предельный возраст для заключения брака — 80 лет (как сказано в законе 1744
года: «Брак от Бога установлен для продолжения человеческого рода, чего от имеющих за восемьдесят надеяться весьма отчаянно»), В остальном законодательство устанавливало различные нормы для представителей разных вероисповеданий. Для мусульман, например, допускалось многоженство, и отношения супругов регулировались шариатом. Брак между лицами христианских исповеданий заключался только в церкви, гражданской регистрации для них не существовало. Православный брак считался заключенным после совершения обряда венчания, о чем делалась запись в церковной книге и выдавалось свидетельство. Гражданские браки в России вообще не допускались и не признавались, если были заключены в других странах. Исключение делалось для старообрядцев-беспоповцев, браки которых регистрировались в полицейских управлениях.
В свое время Синод осудил браки между кровными родственниками до седьмой нисходящей, восходящей и боковой степени родства; запрет распространялся и на находящихся в тех же степенях духовного родства (духовные родственники — кумовья, то есть имеющие общих крестников).
Законы гражданские смягчили эти непомерно суровые запреты, сохранив их для кровных и духовных родственников лишь до четвертого колена.
Православным дозволялось вступать в брак с иноверцами при следующем условии: супруг, исповедующий иную религию, дает письменное обязательство не совращать в свою веру православного супруга и воспитывать общих детей в православии.
Для вступления в брак требовалось согласие родителей. Если же брак был заключен без такового и после родительское прощение не было дано, то супруги лишались права наследовать имущество родителей. Лица, состоящие на службе, должны были получить согласие начальства на брак, иначе они подвергались дисциплинарному наказанию. Запрещено было вступать в брак лицам, осужденным за двоебрачие, и лицам, виновным в расторжении предыдущего брака. Последнее обстоятельство крайне обостряло проведение и без того трудных и тягостных бракоразводных процессов: каждый из супругов знал, что если он будет признан виновным в расторжении брака, то потеряет возможность в будущем вступить в законный брак.
Брак мог быть признан недействительным: если он был заключен в результате насилия; при признании сумасшествия одного из супругов; в случае, если супруги находятся в недозволенной степени родства; при наличии другого нерасторгнутого брака.
Статьи 106-107 Законов гражданских, определяя взаимные обязанности супругов, опираются на Священное Писание (Первое послание апостола Павла к коринфянам, глава 7; послание к ефесянам, глава 5 и др.): «Так должны мужья любить своих жен, как тела свои: любящий свою жену любит самого себя» (Еф. 5:28). «Жены повинуйтесь своим мужьям, как Господу» (Еф. 5: 22). Власть мужа над женой декларировалась законом. Жена обязана была носить фамилию мужа и, как правило, вступала в сословие мужа. Жена не могла проживать самостоятельно, она вписывалась в мужнин паспорт, и место ее жительства определялось по месту жительства мужа. В соответствии с буквой закона жена обязана была «следовать за мужем» и в случае отказа могла быть, по его жалобе, «принудительно к нему водворена». Муж не мог подвергнуть жену телесному наказанию (закон 1848 года); жене предоставлялось право, жалуясь в суд на жестоко обращающегося с ней мужа, требовать судебного разлучения с ним (не развода!). В случае удовлетворения жалобы она получала отдельный вид на жительство и обретала самостоятельность. Разумеется, разлученные по суду супруги не имели права вступать в новый законный брак.
Семья. Фото. Начало XX в.
Имущественные права супругов были в основном равными. Закон признавал жену дееспособной; приданое рассматривалось как ее собственное имущество, которым она распоряжается совершенно свободно, тогда как муж — только по доверенности. При разделе имущества (например, в случае судебного разделения супругов) жена имеет право на половину совместного имущества. Разрешались и сделки между супругами. Жена не может подписывать векселя без согласия мужа, но может выдавать заемные письма, что почти то же самое. При этом муж был обязан содержать жену, но не наоборот. Соответственно, жена была вправе требовать у мужа содержания. Эта обязанность (со стороны жены — право) прекращалась, если жена не выполняла супружеских обязанностей, например отказывалась следовать за мужем.
Закон не определял четко границы применения родителями телесных наказаний в отношении детей. Запрещено было калечить, ранить детей и доводить их до самоубийства. Убийство детей родителями каралось в соответствии с Уложением о наказаниях на общем основании, а на практике — строже. С другой стороны, телесные наказания, не повлекшие тяжких последствий, не были запрещены законом. На этих законодательных нюансах основано, в частности, громкое дело банкира Кронеберга, обвиненного в истязаниях малолетней дочери, но оправданного присяжными под влиянием казуистической речи адвоката Спасовича.
Родителям дозволялось за неповиновение или за «развратную жизнь» заключать детей в тюрьму на срок до четырех месяцев (точнее, требовать заключения у полицейских властей; но власти часто отказывались выполнять такие требования). Родители были обязаны воспитывать детей и предоставлять им содержание. Лишение родительских прав могло иметь место в одном случае: если православные родители воспитывали детей в иной вере.
Законнорожденные дети наследовали права и состояние родителей. При этом законнорожденными считались только дети, родившиеся после церковной регистрации брака; впрочем, родившиеся вне брака могли быть признаны законнорожденными, если их родители впоследствии вступали в брак. Незаконнорожденные следовали состоянию матери, то есть носили ее фамилию и принадлежали к ее сословию; отчество давалось по имени крестного. Незаконные дети дворян могли получить дворянство и право носить фамилию и отчество отца только именным указом государя. Родительская власть над незаконнорожденным принадлежала матери; при этом отец обязан был материально содержать его наравне с матерью и мог участвовать в его воспитании. Очень важно, что незаконнорожденные дети были сильно ограничены в правах наследования: они наследовали только благоприобретенное имущество матери. Наследования ими ее родового имущества или имущества отца не допускалось.
Итак, законный брак предоставлял супругам важные права, но также налагал обязанности, которые иногда становились очень тягостными. Внебрачное же сожительство, хотя и не влекло особо обременительных правовых последствий, было очень шатким и морально трудным, ибо оставляло женщину материально не обеспеченной, детей — бесправными, к тому же оно осложнялось особенностями паспортной системы, властью законного мужа, правами законной жены, а иногда и властью родителей. Наконец, оно все еще достаточно сурово осуждалось общественным мнением, во всяком случае когда шла речь о женщине.
Все эти обстоятельства порождали одну особенно болезненную социальную проблему — проблему разводов. Здесь все зависело от вероисповедания супругов. Для мусульман развод регулировался шариатом: жена может оставить мужа и вернуться в дом родителей при наличии серьезного повода; муж может отпустить жену от себя, но при этом он должен вернуть приданое. У евреев муж мог расторгнуть брак при наличии любой серьезной причины, жена — только в строго определенных случаях. Христиане протестантских конфессий имели возможность осуществить развод по взаимному согласию. Между католиками брак считался в принципе нерасторжимым, допускалось только раздельное проживание супругов.
Для православных развод был в принципе возможен, но чрезвычайно затруднен законами и процедурными условиями. Как поводы для возбуждения бракоразводного дела рассматривались только: 1) прелюбодеяние; 2) двоебрачие; 3) явная неспособность к брачному сожительству; 4) безвестное отсутствие одного из супругов в течение более чем пяти лет, если оно не было вызвано виновным поведением оставшегося супруга; 6) покушение на жизнь супруга; 7) принятие монашества обоими супругами по взаимному согласию; 8) ссылка супруга в каторжные работы с лишением всех прав состояния. Других оснований для развода — в том числе и пламенного взаимного желания супругов расстаться — закон не признавал.
Развод осуществлялся церковным судом — духовной консисторией, утверждался епархиальным архиереем и окончательно вступал в силу после рассмотрения в Синоде. Решающее значение придавалось формальному наличию доказательств, а не степени их убедительности. Скажем, факт прелюбодеяния должен был быть засвидетельствован под присягой двумя или тремя свидетелями, после чего он считался доказанным. Понятно, что из всех формальных поводов для развода именно этот использовался чаще всего, причем стороны шли на всевозможные ухищрения, дабы добыть свидетелей прелюбодеяния осточертевшего супруга — прелюбодеяния действительного или мнимого. Чаще всего таких «свидетелей» просто нанимали за деньги. В Петербурге существовал неплохой промысел «свидетеля по бракоразводным делам»; существовали и определенные места, гостиницы и трактиры, дающие, как пишет А. Ф. Кони, «приют мужьям, проделывавшим недостойную и грязную комедию, необходимую для получения развода».
Острота ситуации усугублялась еще и тем, что прелюбодеяние считалось уголовным преступлением, могло рассматриваться судом по жалобе одного из супругов и влекло за собой наказание в виде тюремного заключения на 3-8 месяцев для виновного супруга и для его соучастника (соучастницы) на 2-4 месяца, если он (она) не состоял(а) в браке, и на 4-8 месяцев, если в браке состоял(а). Правда, одновременное возбуждение такого дела и дела о разводе не допускалось, ибо закон рассматривал развод как наказание, а два наказания за один проступок не налагаются.
Если к этому еще добавить, что бракоразводные процессы тянулись долго, иногда годами, что с участников взыскивались судебные издержки, что вместе со взятками консисторским чиновникам и платой наемным «свидетелям» это составляло немалую сумму и что, наконец, супруг, признанный виновным в расторжении брака, навсегда лишался возможности вступить в новый законный брак, — то станет понятно, насколько тяжкой была эта процедура, доступная фактически только лицам из обеспеченных слоев общества, и насколько редкими — случаи разводов.
Тем не менее семейные связи становились в пореформенной России все менее устойчивыми. Если развод был для большинства супругов невозможен, то разъезд и раздельное жительство практиковались широко. Беллетрист пишет об этом: «Они разъехались... По нынешним вольным правам это делается легко и просто. Семейный очаг повседневно разрушается: то из-за непришитой пуговки, то из-за сваренного вкрутую яйца, когда супруг любит яйца всмятку, то из-за модной шляпки, которую "варвар"-муж не хочет или не может купить своей несчастной прекрасной половине... Все эти "разрывы", "разъезды" и им подобные эпилоги семейных драм мотивируются обыкновенно на языке "соломенных" вдовцов и вдов многозначительным и всеизвиняющим предлогом: "не сошлись характером" — и баста!»
Наконец, отметим еще одно обстоятельство, осложняющее в особенности положение и личную жизнь женщин. Искусственное прерывание беременности (вытравливание плода, аборт) было законом запрещено и рассматривалось как уголовное преступление, равно как и содействие оному и недонесение об оном. Таким образом, если женщина полюбила и вступила в связь с человеком, не являющимся ее законным супругом, то вся тяжесть последствий ложилась на нее, либо заставляя притворяться и лицемерить, либо загоняя ее в некий круг зла, подталкивая к преступлению.
Женщины-заключенные с детьми. Фото. Начало XX в
Немудрено, что несчастливые супруги порой вынуждены были решать свои семейные проблемы в обход закона, а иногда и прямо преступным путем. Среди тяжких преступлений в Петербурге второй половины XIX века преступления, в том числе и убийства, совершенные на семейно-бы- товой почве, прочно занимали одно из ведущих мест в статистике правонарушений.
Немудрено также, что полицейская хроника Петербурга изобилует сообщениями об обнаружении трупов младенцев, умерщвленных матерями. Самым распространенным способом отделаться от «плода преступной любви» было утопление его в сортире. Увы, приходится признать весьма нелестный для репутации Петербурга факт: его обитательницы шли на этот отвратительный и грязный поступок с поразительной легкостью. Ни страх Божий, ни страх уголовного наказания не останавливал их. Те же, кто не решался на душегубство, очень часто отказывались от ребенка, сдавая его в Воспитательный дом. Это заведение располагалось в здании нынешнего РГПУ им. Герцена, в его корпусах, прилегающих к Гороховой. Здесь же находилось и Родовспомогательное заведение. Беззаконные роженицы могли здесь произвести на свет дитя и затем оставить его при Воспитательном доме. Это делалось бесплатно. В обмен — одно условие: мать полностью и навеки утрачивала родительские права на оставленного ребенка и никогда не должна была интересоваться его судьбой. И опять — посетуем: по данным статистики, около 10% рожденных в Петербурге детей поступали в Воспитательный дом или вкушали горькую судьбу подкидышей в частных домах.
<< Назад Вперёд>>
