Очерки дипломатической истории Русско-японской войны (1895–1907)

В основе этой программы лежала колоссальная для тогдашней Японии сумма контрибуции, полученная к тому же с Китая только благодаря франко-русскому и англо-германскому займам, предоставленным Китаю в 1895 и 1898 гг. в течение трех ближайших лет — всего 364 млн иен (в англ. валюте 38 млн фунтов стерлингов). Можно сказать, что эта программа стала маховым колесом японской политики на ближайшее десятилетие. Сумма эта значительно превышала издержки войны 1894–1895 гг., принимать ли их в 200 475 508 иен, по современному официальному отчету, или в 233 млн иен, как исчисляет их японский историк японских финансов.⁴⁸ Так как фактически эти расходы были покрыты из скопленного ранее военного фонда и бюджетных средств почти полностью, а из контрибуции было перечислено на погашение военных расходов только 54 млн иен, то японское правительство могло располагать совсем свободно в ближайшие годы (1895–1898), в течение которых Китай должен был внести всю контрибуцию, неслыханной в бюджетном обороте Японии суммой в 310 млн иен. Эта сумма почти в четыре раза превышала последний предвоенный расходный бюджет Японии 1893–1894 г. (84 млн иен), и уже это одно, по признанию знатока японской военно-финансовой истории, «чрезвычайно подействовало на умы как правительства, так и народа» и «было причиной финансовой и экономической встряски после японо-китайской войны», «события, сделавшего эпоху в истории мэйджийской Японии». Соответственно и расходный бюджет, державшийся в десятилетие 1886–1895 гг. на уровне около 80 млн иен, уже в 1897 г. вырос до 240 1/2 млн иен, дав «беспрецедентно громадное», «революционное по своей природе» увеличение в три раза.⁴⁹

Искусственное происхождение этого скачка подтверждается уже тем, что, падая в иные годы, бюджет и в 1903 г., накануне русско-японской войны, дополз только до 250 млн иен. Это не значит, что за указанные годы Япония не прибегала к повышению налоговых ставок и что ее империалистическое правительство не выжимало из народа всего, что можно было из него выжать. Это значит только, что реальный постепенный рост налогового нажима скрыт был здесь неравномерностью в ежегодном расходовании экстраординарной суммы контрибуции, без задержек внесенной Китаем благодаря ревностному содействию международного финансового рынка. Займы, для этой цели предоставлявшиеся Китаю, стали даже предметом ожесточенной конкуренции и орудием китайской политики держав, в частности России и Англии, а вопрос о займе 1898 г. едва даже не привел к вооруженному столкновению между этими двумя странами. В результате, с точки зрения империалистических интересов царской России, получался парадокс: царское правительство косвенно содействовало «нажитому» себе в 1895 г. «врагу», Японии, в подготовке ею новой войны за ускользнувшие от нее континентальные позиции против России же.⁵⁰

Уже в конце 1895 г. японское правительство приняло так называемую post-bellum programme — программу вооружений и ряда производительных расходов с календарными сроками, рассчитанными на то, чтобы быть готовым к нападению на Россию до окончания ею ее колоссального железнодорожного строительства (КВжд).

В основу этой программы положена была китайская контрибуция. Первоначальная редакция программы, принятая парламентом в 1895 г. (впоследствии не раз подвергавшаяся дополнениям и изменениям), включала расход на усиление морских и сухопутных военных сил в; 295 млн иен и на производительные, преимущественно железнодорожные, предприятия — в 136 млн иен, всего 431 млн иен (а к 1899 г. выросла и до 516 млн иен). Присматриваясь к военному разделу программы даже в первоначальной редакции, нетрудно заметить, какие сроки в гонке вооружений ставило себе японское правительство уже в 1895 г.

Как видно из приведенной таблицы, из общей суммы 295 млн (кругло) к 1900 г. предполагалось вложить в вооружения 231 млн. Следующие два года отмечены значительным снижением, и к 1902 г. программа выполнена была бы на 283 млн, т. е. на 95%.

На деле расходы на военно-морскую «экспансию» в 1890–1903 гг. по отчету «чрезвычайных» расходов превысили эту первоначально намечавшуюся сумму и поглотили до 355 млн иен.⁵¹

Не менее выразительна для характеристики лихорадочной срочности военно-морской подготовки Японии после 1895 г. и кривая ее военно-морского бюджета за 1896 — 1903 гг. в целом (по обыкновенному и чрезвычайному разделам).

Как видим, и здесь после 1899–1900 гг. цифра военно-морских расходов заметно падает, отражая отмеченный нами перелом, связанный с исполнением экстренной программы. Чего стоило Японии это военно-бюджетное напряжение 1899 и 1900 гг., видно из того, что общий бюджет ее на 1899/ 1900 г. был сведен с значительным дефицитом (доходы 188 738 437, расходы 216 594 934), а военно-морской отдел его превысил 50% всех бюджетных расходов.⁵²

В результате этой бешеной гонки в росте военных расходов к 1900 г. налоговые поступления бюджета были увеличены на 75600000 иен, что составляло половину обыкновенных доходов этого года (156 млн иен) и на 5 млн превысило весь бюджетный доход 1893 г. Между тем, по вычислению одного современного японского писателя, народный доход в Японии на душу населения в 1896 г. равнялся 3 фунтам против 44 в США и 36 в Англии, и «если бы в этих двух странах налоговое обложение было также тяжело, как в Японии, доходы там должны были бы равняться 287 600 000 фунтов вместо 89 664 000 и 231 360 000 вместо 104 800 000».⁵³

За всеми этими бюджетными цифрами стояла задача утроить численность сухопутных войск (до 13 дивизий состава 170000 чел. мирного времени и 600000 чел. военного времени) и учетверить тоннаж военного флота (60000 тонн 1895 г. — 278 900 тыс. тонн 1903 г.) — задача, целиком выполненная в намеченный срок.

Таково было маховое колесо политики японского империализма, пущенное на полный ход тотчас по окончании японо-китайской войны 1894–1895 гг. Post-bellum programme явилась военно-финансовой хартией японских милитаристских кругов, признанным вождем которых был уже и до японо-китайской войны и остался и впредь, до конца дней своих, маршал Ямагата, распоряжавшийся военным и морским портфелями в любом японском кабинете до самой русско-японской войны и целиком монополизировавший в своих руках всю исполнительную власть в моменты, критические для изображенного выше календаря этой программы.⁵⁴

⁴⁸ Giichi Ono. War and Armament expenditures of Japan. New York, 1922, стр. 116. — Финансы Японии после войны с Китаем. Изд. минист. финансов, СПб., 1899, стр. 3. — A. Andréadas. Les finances de 1'Empire Japonais et leur évolution. Paris, 1932, стр. 51.

⁴⁹ Giichi Ono, цит. соч., стр. 142, 136. — Граф Иноуэ, один из лидеров политической и финансовой жизни тогдашней Японии, так и говорил: «до этой контрибуции в финансовом управлении Японии не было даже и помину о сотнях миллионов иен. Доход достигал только 80 млн иен. И потому мысль о приливе в страну 350 млн иен вызвала и в правительственных кругах, и у частных лиц ощущение безграничного богатства» (К. И. Попов. Экономика Японии. М., 1936, стр. 23).

⁵⁰ Подробнее об этом см.: Россия в Маньчжурии, стр. 85 сл., 191 сл.

⁵¹ Giichi Ono, цит. соч., стр. 63, 68. — Финансы Японии, СПб., 1899, стр. 3, 6, 7 и 11.

⁵² Giichi Ono, цит. соч., стр. 61, 66, 143, 144.

⁵³ A. Andréadas. цит. соч., стр. 63 (цитата из статьи д-ра Шигэки в японском журнале «Гацо»).

⁵⁴ U. Iwasaki, цит. соч., стр. 36 сл.

<< Назад   Вперёд>>